355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мая Арминская » Истинная пара дракона (СИ) » Текст книги (страница 1)
Истинная пара дракона (СИ)
  • Текст добавлен: 7 марта 2019, 15:00

Текст книги "Истинная пара дракона (СИ)"


Автор книги: Мая Арминская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Истинная пара дракона

Пролог

ОН рядом. Неуловимой тенью за спиной, легким дуновением ветра, отголоском ироничного смешка, едва ощутимым нежным касанием и щекотным поцелуем. Каждый раз, лихорадочно оборачиваясь, я ожидаемо встречалась с пустотой, вновь и вновь находя себя в звонком одиночестве на грани безумия… Лишь тихим эхом звучал за невидимой чертой приглушенный смех. Я слышала шепот над ухом, знакомое до боли, насмешливо-протяжное «Ма-ара, моя Ма-ара». Я кричала, меня почти выворачивало – но он не отступал. Здесь, близко и далеко. Он сводил меня с ума в самом буквальном смысле. Его имя преследовало меня навязчивым звоном, становилось все громче и громче, отчетливее и гневнее с момента, как я сбежала. Он – моя печальная судьба.

Это имя я слышала с самого детства. Обрывками лихорадочных фраз, испуганным шепотом, тихим ругательством и проклинанием. Нет, он не дьявол. И не кто-то из божеств, к которым обращаются жители моего мира. Он хуже любого демона, кошмарнее всяких ужасов ночи. Никакой бабайка не грозил мне во тьме, ведь я знала: тот, кому я принадлежу, запросто свернет шею монстру из шкафа.

Он тот, кто приходит с рассветом. Его пронзительный до мурашек взгляд темнее черного, но не приведите боги увидеть в этой черноте красный оттенок ярости. Я знала одно: он один из НИХ. Тех, кто решает судьбы, кто тайно стоит на вершине мировой иерархии. Крылатые. Бессмертные.

Драконы. Нет на свете силы, что бы их превосходила. Древнейшие из существ, сильнейшие в природе. Последние из погибшей некогда расы, они остались, к счастью, бесплодны, но, к несчастью, злы, практически всемогущи и… вечны. Их фактически невозможно убить, а если возможно, то не моему окружению. Тайна их истребления осталась в далеких темных тысячелетиях прошлого, и любые, если они вообще существовали, сохранившиеся мемуары, раскрывающие слабости этой расы, загадочным образом исчезли. Уяснив свою ошибку и оставшись в печальном и неисправном меньшинстве, драконы стали скрываться. Бессмертие спрятали за масками долгоживущих архимагов, а властолюбивую натуру подкармливали постепенно, перехватывая заочно управление так тихо и незаметно, насколько это было можно. Судя по тому, что мало кто подозревал о реальности ящеров не только в настоящем моменте, но и вообще в истории, это получалось превосходно. Заняв особое место в мире драконов, к своему сожалению, я, как никто другой, хорошо уяснила, кто теперь на самом деле держит власть над Заветным миром в цепких лапах, впившись в нее острыми когтями, как в сказке усевшись на гору своих сокровищ.

Стоит ли говорить об их опасности? Это жуткое, давящее, оцепеняющее влияние магической сущности дракона ощущал любой, даже если он не знал, что именно скрывается за человекоподобной личиной. И всю сознательную жизнь мне твердили о правилах: не противиться воле дракона, не смотреть в его глаза, ни за что не лгать и никогда, никогда не убегать – ведь зверь этого и ждет!

Я нарушала их все.




Часть первая. Дневник

В последние ночи мне часто снились кошмары. Живые, беспокойные, темные, они неизменно приходили после долгих попыток уснуть под грузом давящих мыслей. В них, во снах, горько-сладких, исполнялись мои несбыточные надежды. И в главной роли, конечно же, всегда он.

В надежде оттянуть наплыв жутких видений с неясным и совершенно неразборчивым, но пугающим до криков по пробуждению происходящим, я часто отвлекалась собственными воспоминаниями. Думала о том, как все начиналось. Как могла моя красивая сказка об истинных чувствах и высоких метаниях закончиться так резко, слезами и трауром? Мне казалось, что ошибка где-то далеко в прошлом, там, где история брала свое начало.

Можно ли что-нибудь изменить в памяти? Нет, конечно, нельзя. Но, обдумывая прошлое, можно изменить настоящее. Так он мне сказал однажды. И часто сомневаться в его правоте не приходилось.

Чем больше я размышляла, тем сильнее было желание поделиться переживаниями и воспоминаниями с кем-то. Но мне было не с кем поговорить, некому раскрыться. А что делают люди, когда отчаянно хотят рассказать? Пишут.

Сегодня, в последнюю ночь перед судным днем – днем моей свадьбы, я не смогла спать вовсе. В моем окне одиноко горел свет от настольной лампы, и время от времени раздавался шорох переворачиваемых страниц. Нет, я не читала. Пустые бежевые страницы книги заполнялись моей собственной рукой. Мною завладел безумный азарт, перо рисовало живые символы со скоростью настоящего писаря, фразы мчались вперед, без остановки; перед взором проносились описываемые картины прошлого.

Книга моей жизни брала корни в милом детстве, где перед сном читались хрипловатым голосом престарелой гувернантки сказки о принцах и принцессах, а утро начиналось с церемонии завтрака графской семьи. Моей любимой всегда была история о принцессе, томившейся в плену, и драконе, которого побеждал некий мужчина благородных кровей и намерений. Кто знал, что сказки так жестоко воплощаются в реальность?

Эта сказка началась в морозное утро марта, когда мне исполнялось восемь полных лет. Мой гость продемонстрировал скверную привычку приходить рано-рано утром, причем это было очень холодное утро: меня разбудили неласковые прикосновения упрямо не желающей уходить леди Зимы. Виной тому было открытое настежь окно, но я точно помнила, что плотно закрывала ставни.

Он не скрывался. Сидел на широком подоконнике, спиной без опоры к раме, и задумчиво на меня смотрел. В какое состояние придет ребенок, увидев на подоконнике незнакомца в своей комнате спросонья, видимо, не учитывал. А может, ему было все равно или он и вовсе наслаждался страхом, затопившим в мгновение меня от пальцев ног до макушки, отдавшись душащим комом тошноты у горла. Это был тот х, смешанно-детский, глубоко подсознательный страх: страх темноты, что полумраком в едва проглядывающихся очертаниях комнаты клубилась, слабо разгоняемая только начавшим свой восход солнцем и страх того, кто в ней, в темноте. На самом деле он вовсе не походил внешне на монстра, не имел ни клыков, ни рог, ни даже чешуи, но я, выросшая на жестоко-реалистичных сказках, знала, что самые страшные монстры скрывались за поразительно красивыми лицами. Страх был самый банальный, и стал для меня шоком. Возможно, если бы любой другой сидел так же перед моей кроватью, я бы рассудила, что это вор и убийца, закричала бы, позвала на помощь или бросилась бежать. Но это было не то и не другое – нечто много хуже. В моем горле как будто застрял кусок льда. Тяжесть ауры странного мужчины надавила длинными лапами на плечи, болезненно впиваясь когтями и железно приковывая к постели. Я рассматривала фигуру на подоконнике, закрывающую собой рассветное солнце, что терялось позади него в белом снегу этих нереально длинных волос, и мне казалось, стоит шевельнуться – он бросится…

В перепуганном детском сознании возникали сотни вариантов продолжения. Почему-то лидировали жуткие концовки с пожиранием заживо, хотя нежитью его назвать можно было в последнюю очередь.

Но он не сделал ничего. Пару секунд еще выдерживал мой перепуганный взгляд, прислушивался к, наверное, оглушительному стуку моего обезумевшего сердца, а потом вдруг улыбнулся уголками губ – может, думал, что успокаивающе, но мне лишь стало хуже – и исчез.

Я не решилась никому рассказать ни о самом призраке-мужчине, ни о подарке в виде рубинового кулона, который он оставил, развеяв тем самым хрупкие надежды на то, что все было лишь остаточным сном. Доказав, что более чем реален. Что-то на уровне подсознательного удерживало меня от болтовни, вытесняя отчаянное желание выговориться, спрятаться за спинами своих родных. Мне стало понятно уже тогда, где проходят границы возможностей защиты мамы и папы, и украшение я надевала с дрожью в пальцах, долго провозившись с застежкой, прежде чем вышла из комнаты и начала свой праздничный день. Холодное золото обжигало кожу, но я не посмела, как бы ни хотелось, выкинуть прочь пугающий дар; в голове твердо засела мысль, что носить это теперь надо постоянно, не снимая, иначе случится что-то очень и очень плохое. В мире, где есть магия внушения, и призраки действительно встречаются самые разные, это не было чем-то невозможным, а я предпочла отнести своего «гостя» именно к категории вышеупомянутой нематериальной нежитей, рассудив, что если он живой, то все гораздо, гораздо хуже. К сожалению, таковым, худшим, оно и оказалось.

Долгие, нудные и полные постоянного ощущения дискомфорта следующие месяцы изменений в моем быту не было. Сколько бы ни прислушивалась, с каким бы напряжением ни всматривалась в окружающую реальность, как бы ни ждала: последствия того утра знать о себе не дали. Постепенно я успокаивалась, привыкнув к ощущению тонкой цепочки у себя на шее и перестав теребить ее слишком часто. Постепенно все почти забылось.

Тем не менее, перед днем, когда мне должно было стукнуть девять, переживания вернулись. Я уснула крайне поздно, отчего проспала рассвет. Оказалось, нервы разбушевались не зря, потому что разбудил меня в последний момент тяжелый стук в парадную дверь, звук от которого с улицы донесся до меня из-за приоткрытой по новой привычке форточки в комнате.

Это было странно хотя бы с учетом того, что металлическое кольцо в форме ракнара – животного кошачьего рода на гербе графства Аймитов, висело у нас в качестве декоративного и практически не использовалось. Ведь для того, чтобы ступить на территорию нашего дома, требовалось преодолеть ворота наружные, у которых пост верно (по крайней мере, подразумевалось, что верно) соблюдал сторож. А там уж двери для принятых посетителей открывали сами, без стука, так что кольцо успело, наверное, заржаветь.

Я запаниковала. Целый год, ровно год пролетел в теориях и метаниях, и я могла сказать теперь, что готова была к этому ужасному происшествию. Гость! Это мог быть только он! Или, может, совпадение? Нет, в мире, где столько всего интересного и жуткого, вера в простые совпадения – самая глупая вещь, что только может быть.

Какой была, в длинном ночном платье, на негнущихся ногах я бросилась проверять сделанные выводы, молясь (а семья наша была далеко не религиозной, посему ни одной молитвы я не знала), чтобы они оказались ошибочными.

Внизу было шумно, дом стоял кверху дном. Я тут же услышала в ворохе чужих голосов низкий бас отца в приглушенной стенами, оттого пока невнятной для моих навостренных ушей речи. Это подтолкнуло спешить больше.

Я увидела его, еще спускаясь по лестнице. Худощавое, с хищными, немного резковатыми, но красивыми, породистыми чертами, лицо мужчины в обрамлении непозволительно для аристократа по нынешней моде, но приемлемо для мага длинной прически. Казалось, оно смотрело ровно на меня, хотя обладатель удивительно идеальной внешности стоял и, вроде бы, внимательно выслушивал моего отца.

Но я уже не смогла разобрать, что было в разговоре, хотя замерла совсем близко. Мой испуг оказался так велик, что в ту минуту буквально почудилось, будто в доме, освещенном робкими ранними лучами, потемнело. А в глазах, где совершенно черная радужка жутковато сливалась со зрачком, мне виделись золотые искры – как медленно разгорающийся огонь.

Тогда мне и моим родителям было поведано обо всем. Начиная от раскрытия мирового заговора в лице всемогущих драконов и их положения в правящей лиге, заканчивая озвучиванием причины, по которой я понадобилась «призраку».

В моем мире настоящим счастьем считается найти свою истинную пару. Ту самую, воспетую менестрелями, половинку, предназначенную богами, идеальную по природе и благословленную судьбой. Эльфы находят своих истинных по ауре, оборотни по запаху, вампиры по крови, а люди… Нам сложнее всего. Нам остается гадать по банальным чувствам, в которых, как известно, немудрено ошибиться. По этой причине у нас особо на магию не надеются и из-за такой несправедливости только у людей существуют браки по расчету, тогда как другие, долгоживущие расы, как правило, до конца разыскивают свою любовь; и считается невероятной удачей, если однажды тебя найдет такой искатель и сообщит, что ты – его пара. Мне, однако, «повезло» больше всего: меня нашел дракон.

Так мое детство закончилось. О нет, ничего сверхъестественного, неприемлемого не было предпринято. Он был вежлив (вернее, даже равнодушен), объясняя, что дает мне время повзрослеть, что будет просто навещать раз в год, чтобы поддерживать нашу связь. И ни словом не обмолвился про кулон, хотя об этом проклятом украшении я и не спрашивала. Точнее, хотела, но не смогла, потому что стоило мне в тот момент собраться открыть рот, чтобы задать ему интересующий больше всего в этой сбивающей с толку истории вопрос, как я кожей ощутила опасное предупреждение. При этом на четко очерченных губах его блуждала благожелательная полуулыбка, не особо тем не менее смягчившая жесткий, властный образ многолетнего – многовекового, многотысячелетнего? – существа, словно бы со снисходительной насмешкой забавляющегося с простыми смертными. И я, как умная и понимающая девочка, промолчала.

В общем, ничего плохого в тот день не случилось, кроме, казалось бы, совсем незначимого. Уже уходя, мужчина, представившийся как Шайкан – да, просто Шайкан, ни титула, ни фамилии (впрочем, по выражению лица графа я подозревала, что он известен папе, и личность эта отнюдь не мелкого сословия) – оставил мне еще один подарок. После легких, почти ничего не несущих в себе поздравлений мне была вручена фарфоровая кукла размером с его ладонь. Красивая. Дорогая. Бездушная, обычная. И слишком знакомая. Я заглядывалась на нее пару дней назад и просила на день рождения у родителей, но они не успели ее приобрести, потому что некто, а теперь мне было известно, кто, опередил. Стоило бы отдать должное проницательности дракона, и с недавних пор в совпадения верить причин не было. Я назвала ее Сэлли.

На старом языке символ несвободы.


Часть вторая. Сказка о драконах и рыцарях и то, что следует после сказки

В день, когда мне исполнилось десять, единственным желанием, которое я собиралась загадать, задувая свечку, было: «Лишь бы он не пришел».

Но желанию не то, что сбыться было не суждено – я даже до свечи на торте его не дошла. Вновь наступал рассвет, и едва только солнечные лучи уничтожили последние тени в углах моей комнаты, раздался отчетливый стук.

В зеркале отражалась бледная девочка со стремительно округляющимися в испуге темно-голубыми глазами и волосами, по моему капризу состриженными чуть ниже плеч. Накрученные в праздничные локоны, они казались еще короче. Меня нарядили в пышное желтое платье, украшенное по всей длине золотыми узорами, и только секунду назад я довольно улыбалась, восхищаясь тем, как очаровательно смотрелась. Теперь, увы, от улыбки не осталось ни следа, ведь какой прок от красоты, если она предназначена одному лишь ему?

Кажется, я ощутила глухой удар своего сердца, безнадежно ухнувшего вниз вместе с надеждой в пропасть, и знакомые два поворота, за которыми следовала лестница, показались мучительно короткими.

Он совсем не изменился с прошлого раза. Его взгляд обжигал пристальным вниманием, весь профиль кричал о том, что драконы, как один, хищники. При этом разговаривал с отцом он так радушно, словно и не замечал, как напряжен граф Аймит, как нервно вцепилась мама отцу в локоть.

Когда я сошла с последней ступеньки, все взгляды были на мне. Но несмотря на то, как любила я быть в центре событий, сколь бы ни льстило мне знать и слышать о том, какая красивая девочка у Аймитов, впервые одобрение именно в этом угольно-черном взгляде мне не нравилось.

– С днем рождения, миледи. – Он чуть наклонил голову в намеке на кивок (но не так, как кивают равным себе, нет), глядя на меня сверху вниз. Это было одновременно приветствием и поздравлением, тон его был неожиданно мягок и гораздо теплее, чем ровная прохлада, которую он проявлял к моим родителям.

– Спасибо, – тихо выдала я, так и не сумев улыбнуться. Мой реверанс был чересчур спешным, немного неуклюжим и определенно недостаточно глубоким для особы такой важности, как этот мужчина.

Я чувствовала перед ним настороженность и страх. И, может быть, капельку любопытства, но капельку, не больше. Просто я любила подарки, а в руках его была яркая коробка, подарочное назначение которой было несомненным.

Но дракон не спешил дарить.

По тому, что он совершил дальше, я сделала закономерный вывод, что Ему было совершенно плевать на этикет, несмотря на обратное впечатление, которое дракон производил из-за своей холодной вежливости. Он этот этикет спокойно нарушил и опустился вдруг передо мной на одно колено – почти так же в сказках и делали предложение руки и сердца принцы спасенным от драконов принцессам. Увы, меня никто, даже папа, от дракона спасать не собирался, а сам дракон сделал это только для того, чтобы наши лица были на одном уровне. Стоя я доставала ему едва до пояса, а теперь мы были до смешного, обманчиво равны.

Он был так близко, что я ощутила запах дорогого одеколона, немного горьковатый, с ноткой чего-то лесного. В лесу я была лишь единожды, когда мы ездили по зелёной дороге в небольшой городок к другу отца в гости, и эта темное, опасное и в то же время чарующе сказочно атмосферное место долго потом мечталось посетить вновь, прогуляться в неизвестную глубь… Неудивительно, что запах мне понравился.

Он серьезно посмотрел мне в глаза, отчего по коже пробежали током мурашки, и я, признаться, смутилась не на шутку. Затем, протянув руку, внезапно коснулся светло-русой кудряшки, задорно выступившей из-за уха, чуть подержал – во взгляде мелькнул странный огонек.

– Мне… нравятся длинные волосы, – негромко сказал он наконец и встал, а меня как будто облили ледяной и не очень чистой водой. Прямо в моем присутствии лорд развернулся к графу и сообщил в приказном тоне, что у леди должны быть длинные волосы.

Мне еще ни разу не было так обидно просто из-за неодобрения от окружающих. Но дракон не был подобием тех, чье мнение меня не касалось, и такое пренебрежительное отношение не могло не задеть, к тому же замечание само по себе было гадким.

Я никогда не отличалась кротостью, была ужасно горделивым и самовлюбленным ребенком, и будь я не я, если в тот момент мой рот не открылся, чтобы высказать ему нечто очень плохое, позабыв о том, кто он есть.

Однако он развернулся обратно ко мне прежде, чем я успела взять дыхание, и я резко передумала. Ядом исходить легче в спину, а под этим черным прищуром я откровенно струсила, но все равно брови мои были сомкнуты так сильно, что не разглядеть недовольство все же было бы невозможно, на что дракон на удивление отреагировал не гневом, а добрым смешком, и внезапно долгожданным жестом протянул притягивающую взгляд коробку.

Это оказалась не праздничная обертка, а золотая шкатулка, открывшаяся тут же, стоило взять ее в руки. И когда взгляду моему предстало то чудо, что было внутри, стало даже как-то стыдно за мимолетную вспышку злости на лорда.

«Длинные так длинные, буду растить».

На черном бархате, словно маленькие золотые змейки, блестели цепочки, скрепленные голубыми камнями. Они переливались, мерцали, словно маленькие кусочки летнего неба. Цепочки являли собой замысловатое украшение, которое надевалось на голову, чтобы озолотить волосы – тонкие, изящные, переплетались между собой, создавая узоры, и на волосах эта прелесть как бы приманивала к себе солнечные лучи, оживляя светом прическу.

Перед мной было украшение, бесспорно, сделанное руками эльфов. Про их моду я слышала, но достать такие вещи в нашей империи было трудно ввиду не самой лучшей политической обстановки межу Белой Империей и Первым Королевством.

– На длинных волосах будет смотреть еще лучше. – Губы лорда тронула насмешливая улыбка.

И я улыбнулась в ответ.

В тот раз он отказался от предложения папы пройти в гостиную, сказав, что имеет дела. Извинился, попрощался, поцеловав мою руку так, словно я была взрослой леди, и ушел. Почему-то, когда он так странно при уходе посмотрел на меня, мне показалось, что дел у него нет, просто он каким-то образом догадался о моем нежелании портить праздник присутствием страшного дракона. Даже если дракон не так уж и страшен, каким казался… Но монстры ведь не улыбаются так нежно?

«Только если не скрывают за улыбкой оскал».

***

Следующая наша встреча сильно изменила мое отношение к сказочным драконам и рыцарям/принцам, их побеждавшим.

Я росла, и за это время у меня появился друг. Внук моей гувернантки, госпожи Карины, старше меня на год, Ник был первым человеком, с которым я действительно дружила и играла, а он проявлял к этому искреннее желание. Он был милым заикающимся мальчиком с невероятным умом и, если узнать его через маску иллюзорной робости, не по-детски острой речью. Пусть Ник не мог зваться никак мне "ровней" по статусу, но мы вместе проводили в последние месяцы все свободное время и я ни разу не была высокомерна; а на День Рождения он обещал познакомить меня с "братьями" и посвятить в настоящую рыцарскую компанию. И ничего, что рыцари – прошлый век, а это значение заменили на "антеры". Рыцари, по словам Ника, были гораздо лучше. Если я начинала спрашивать, почему так, если суть одна и та же, он заливался на много часов рассказами о том, почему же теперь все другие, бесчестные и вообще… В общем, больше я не спрашивала и просто ждала дня, когда вступлю в ряды благородных рыцарей.

Однако моим грезам было не дано исполниться, ведь лорд и леди Аймит приглашать кого-то запретили и вообще праздновать решили дома. Даже без бала, ведь для бала я еще маленькая. Наплевав, что балу одиннадцатилетней Версее Канта, дочери герцога, журнал "Жизнь света" посвятил целую страницу.

– Это жестоко, – произнесла я – горло от плача сдавило. Я печально глядела в тарелку со своим ужином и подумала, что блюдо явно стало пересоленным. Громко всхлипнула.

– Прекрати, юная леди! – раздраженно ответил папа, грозно сверкнув глазами. – Тебе и так слишком многое позволяют. А что день рождения… Не забывай о том, кто будет главным завтра гостем.

И эти слова эхом повторялись у меня в голове, когда я в слезах бежала в комнату.

Утро, полное трагичных мыслей и жгучей обиды, началось еще раньше обычного. Потому что окно, за которым небо только-только начинало голубеть, было мною распахнуто, а веревка, украденная из чулана слуг, привязанная одним концом к декоративному выступу на стене, другим лежала у меня в руках.

"Сбегу и уйду в рыцари" – решительно вторила я, сжав кончик в кулаке. И начался спуск.

Вспоминая об этом, я каждый раз поражаюсь, каким чудом тогда не сорвалась с высоты шести метров. Пусть то был лишь второй этаж, но Аймиты любили очень высокие потолки. Тогда я и выяснила, чем мальчики отличаются от девочек.

Тем, что на авантюру идут не в туфельках с весьма немаленьким для ребенка каблучком и пышном наряде!

Но с горем пополам задуманное удалось. Наделав на руках, не знавших никогда ничего тяжелее иголки для шитья или пера, мозолей, перепугавшись вусмерть, я, стоя на долгожданной твердой земле, еще некоторое время потратила на то, чтобы отдышаться. Возрадовалась, успокоилась, напомнила себе, какова великая цель и пафосно двинулась в путь. Кустами, кустарниками, скрываясь в тенях (да, одетая в ярко-розовый, пыталась скрываться в тенях, благо, что в окно меня еще высматривать еще не думали).

В тот день я также и выяснила, что сторож у наших ворот действительно спит десятым сном, оттого и дракону пройти, и мне выйти было легко. Нанимая экипаж до дома госпожи Карины, которой, кстати, дали в тот день выходной, я чувствовала себя взрослее некуда. Одна в прохладном салоне транспорта, как в первый раз рассматривала город за окном. Дорогие районы центра оставались позади, количество мрамора и изумительно красивых белых цветов на улицах – асфиев, что являли собой символ нашей страны – уменьшались. Людей было мало, ведь солнце только-только начало подниматься, и фонари до сих пор горели желтым.

Госпожи Карины в тот день дома не оказалось. Зато был Ник, несказанно обрадовавшийся мне, несмотря на убийственно раннее время. Мы пошли готовиться к посвящению в рыцари. Платье закрыли самодельные латы, руки долго привыкали к деревянному мечу. Подарка лучше придумать было невозможно.

Посвящение само проводить решили на заднем дворе Ника. Ребята, сонные, но дружелюбные и полные энтузиазма, быстро откликнулись на зов моего друга, и вскоре, высокие и худые, полноватые и низкие, юные рыцари в числе целой десятки заполнили сад госпожи Карины. Мы спешили, потому что знали: надо успеть до того, как меня хватятся и найдут.

Держать меч в руке – непростая задача. Даже если это деревянный меч, и даже если двумя. В руках десятилетней девочки выглядело как минимум фантастически неуклюже, когда я торжественно вздымала оружие в воздух. Но доспехи из дешевого материала, очень далекого от настоящего зачарованного металла антеров, отяжеляющие мое тело, на удивление действовали вдохновляюще. Я чувствовала себя прямо-таки обязанной соответствовать названному статусу. Волей-неволей пришлось изображать уверенность и с серьезным лицом повторять движения, придуманные детьми для процедуры Посвящения.

Впрочем, первоначальная неловкость прошла, а затем пошли игры, и, увлеченная, я не замечала уже ни порванной у подола юбки, ни мозолей. Если кто и относился ко мне насторожено-предвзято (особенно неодобрительно смотрели на туфельки), то молчал, потому что Ник, видимо, проделал огромную работу, заранее смирив всех с фактом, что будет в их компании место девочке.

Мальчишки были все разные. Кто-то стеснялся, кто-то мямлил, кто-то имел шокирующий бас ввиду ломающегося голоса. Были и хорошие, дружелюбные, и хулиганы, которые сначала смущали меня количеством странных и очень грубых оборотов и фраз в речи. Однако последние меня по хулиганскому кодексу чести не смели трогать и даже более того, с энтузиазмом помогали овладеть искусством рыцарей.

Время летело. Светило застыло высоко на небе, предположительно был полдень. Госпожа Карина, по заверению Ника, должна была вернуться под вечер. Мы отыгрывали рыцарей, сражающихся за принцессу (сюжет был предложен мной).

– Ох, как плохо, как мне плохо томиться в плену у ужасного дракона! Спасите же меня, храбрые рыцари, и буду я вовек вашей верной супругою… – Плаксиво басил Винд.

Это был крупный такой мальчишка, весь в веснушках. Волосы он имел роскошные, огненно-рыжие, яркими кудряшками по плечи. Выражение его лица было максимально достоверно несчастным оттого, что он по неуклюжести проиграл мне в спарринге и был вынужден взять роль.

Рыцари немедля впечатлились речью и грозно подняли вверх мечи, направляя острие, собственно, на антагониста.

– Р-р-р! – взревела я и пустила из пасти невидимый огонь.

Крики! Вопли! Боевой звон… хм, стук дерева!

Мне еще никогда не было так весело. Я даже позавидовала тогда противоположному полу, которому разрешалось такое не только играть, так еще и всерьез идти потом тренироваться, биться, воевать…

Увидь меня тогда мама – боюсь, сердце леди Аймит могло бы подвести. Но, к счастью, она не видела, а потом… Потом таких моих забав уже не было.

Все закончилось в один неудачный момент, когда дракон в моем лице как раз расправлял крылья. Резко стало холодно. Спазмом сжались мои внутренности, дрожь пробежала по спине. Я не сразу поняла, почему вдруг ощутила такое беспокойство, и ярость моего громкого рыка утихла. Не понимала, почему вдруг стало так… Знакомо страшно. И когда мои соигроки, глядя мне за спину, по цвету кожи сравнялись с мрамором, каким в саду дома отделана дорожка, я, оборачиваясь, молилась о том, чтобы внезапная догадка была ошибочной.

За мной, словно в тонкое издевательство, оказался тот, кого я так яро изображала все это время. Дракон. Не просто дракон – НАСТОЯЩИЙ, не скрытый, как я уже привыкла, кожей человека, а огромный ящер с крыльями. Черный, как смерть, с глазами, алыми, как кровь. Хищник, призванный на охоту.

Сердце пропустило удар. Страх загустил кровь, и ногти впились бы в кожу, если бы руки не сжимали в этот момент рукоять меча.

Меньше всего я ожидала, что он появится ТАК. Его горящие красным огнем глаза вводили меня в смесь сумасшедшего восхищения и ужаса. Некое безумие ударило в голову, покреплённое адреналином от пережитых впечатлений и возбуждения.

И вместо того, чтобы отступить, закричать, убежать, я подняла меч "острием" прямо к морде дракона и сжала губы.

– Уходи! – велела я, чувствуя, как трясется оружие в дрожащих руках.

Взгляд его был задумчивым. Красные огоньки горели, как потом выяснилось, не в ярости, просто у дракона всегда в этой форме такой их цвет. В этот миг ему просто было интересно.

Смешно подумать, чего я ожидала, поведя себя таким образом, но когда дракон совершенно серьезно мне подыграл, подался вперед и уткнулся прямо мне в острие, шок был таким, что забылись и страхи, и обиды. Актер из дракона получился прекрасный.

Удар "меча" пришелся на ноздрю. Зверь тихонько, жалобно застонал, после чего вытянул лапы и безвольно опустил крылья. Голова повалилась на землю, а из пасти высунулся кончик языка. Глаза, естественно, он закрыл в обмороке.

А кончик хвоста нетерпеливо игриво подрагивал.

В следующее миг пораженную тишину нарушил мой тихий смех. Напряжение спало, дрожь утихла, потому что невозможно бояться, когда перед тобой валяется огромная голова ящера с комично высунутым языком, поверженная… Зубочисткой, фактически!

– Теперь принцесса свободна, – весело объявила я дракону. Ну, и заодно толпе зрителей в виде обескураженных рыцарей, поронявших в ужасе свои смертоносные орудия.

Я недолго подумала и, оборачиваясь к мальчикам, хотела было попросить нас вместе уйти и дать трупу… Э-э… Развеяться (не будет же он в этой форме вечно), но не успела открыть рот, как в спину что-то едва ощутимо ударило, и серая масса поднимающимся облаком распространилась на всех, кто тут стоял. Я возмущенно развернулась, уже понимая, что безнадежно испорчены новые, пусть и некачественные и мало имеющие общее с оригиналом, латы, а состояние платья, и так потрепанного в играх, окончательно добито из-за этого… Тоскливого вздоха!

– Вы совсем невоспитанный, – буркнула я, скрещивая на груди руки. Дракон смотрел на меня снизу вверх через свой хитрющий прищур и явно не испытывал угрызений совести.

– Мари, ты знаешь его? – восхищенно поинтересовался первый из мужественно взявших себя в руки рыцарей. И им оказался Ник, в ком я не сомневалась.

Я неуверенно перевела взгляд с довольной морды на лицо друга, измазанное пеплом или чем там дракон плевался, заодно порадовалась, что стояла спиной, и, глубокомысленно мыкнув, кивнула.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю