Текст книги "Трактат о двух Сарматиях"
Автор книги: Матвей Меховский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Другая отрасль и родовая ветвь, идущая от заволжских татар, это – татары уланы, называемые так по Улану, завоевателю Таврического острова.
Улан значит девушка или девственница, и назван он был так потому, что рожден был девушкой вне законного брака. Это имя он передал и своим потомкам на Херсонесе Таврическом.[227]227
Улан, ог’лан (казан.-тат.) значит дитя; кыз улан – девушка (Радл. I, 1323).
В Золотой орде огланами назывались члены ханской семьи из линий, не вступавших на престол.
[Закрыть]
У магометан не диво для девушки зачатие и беременность без брака: это часто бывает и не запрещается.
Таврический остров находится среди Меотидских болот. Длиной он в 24 мили, а шириной в 15 миль. Он имеет три города: Солат, Киркель и Каффу, и два замка – Манкуп и Азов.
Солат у татар называется Крымом, почему и государя Перекопского они называют Крымским императором.
Дома в этом городе убогие, а в большей части он покинут.
Другой, меньший город – Киркель. Над ним, на высокой скале, выстроен замок из бревен и глины.
Рассказывают, что в этой скале жил дракон, убивавший людей и скот, так что жители соседних мест бежали, бросив дома пустыми.
Греки и итальянцы, жившие на острове, молились преславной Марии, матери божьей, чтобы она избавила их от дракона. И вот, по прошествии времени, они увидели, что внутри скалы горит свеча. Они вырезали и высекли в скале ступени для подъема, добрались до горящей свечи и увидели образ пресвятой богородицы, перед ним горящий свет, а внизу дракона, разорванного пополам.
Они вознесли благодарность за это чудесное избавление, а дракона, разрубив на куски, сбросили со скалы.
Так как жители, славя святую деву, стали ходить к ее образу на поклонение, то, по их примеру, и государь Перекопский Ацигери,[228]228
Хаджи-Гирей (ок. 1420) – сын Таш-Тимура, первый хан династии крымских Гиреев.
[Закрыть] воевавший со своими братьями, стал просить святую деву Марию помочь ему и дал обет отблагодарить благословенную деву.
Надо сказать, что магометане чтут святую Марию и признают, что она – дева, без брака зачала и родила великого и благословенного пророка Иисуса.
Когда, с ее помощью, Ацигери победил соперников, то, продав двух лучших, какие у него были, коней и купив воску, он сделал две громадных свечи и приказал, чтобы они из года в год горели перед образом, что и до сего дня соблюдается всеми последующими императорами.
Третий город, Феодосия, ныне называемый Каффой, был взят приступом у генуэзцев Магометом II, императором турок.
Завладев также замком Манкуп к западу от Каффы, вышеназванный турок Магомет убил мечом двух братьев князей, государей замка Манкуп и, как говорят, последних представителей готтов.
Он укрепил также замок Азов близ устьев реки Танаиса, которым и ныне владеют турки.
Татары уланы, со времени их прихода на остров, живут в луговых его частях по своей исконной привычке, а вне острова владеют такими же луговыми пространствами Сарматии Европейской близ Меотидских болот и Понтийского моря вплоть до Белого Замка.
Они устроили переход и открыли доступ на остров с запада, настлавши земляную насыпь, длиной в милю, в виде моста, но грубо и несовершенно, так что в некоторых местах морские волны переливаются через насыпь.
В древности остров назывался Таврическим, а теперь называется Перекопом, что значит ров, потому что вода окружает его со всех сторон и защищает, как ров, полный воды, защищает город.[229]229
Перекоп – татарский город на перешейке, соединяющем Крым с материком (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1633; II, 92). Это же имя придавалось и перешейку. Первоначально оно, очевидно, относилось ко рву, которым татары перекопали перешеек, чтобы затруднить доступ неприятеля к своей крепости Ферх-Кермен или Ор-Капи, как называли ее турки.
Правильно понимая значение слова, Меховский неверно объясняет его происхождение.
[Закрыть]
Но довольно об этом. Посмотрим теперь их генеалогию.
После Улана в Таврике царствовал царь (czar) Тахтамис, который, вместе с князем Литовским Витольдом, воевал против своего брата царя Темир-Кутлу, императора Заволжского, и был побежден.[230]230
Сообщение неверное. Тохтамыш в Крыму не царствовал: это хан Золотой Орды, при котором к ней в последний раз хотя бы отчасти вернулся ее прежний блеск. В 1380 г. он объединил Белую и Синюю Орды. К 1382 г. относится его поход на Русь и разгром Москвы. Концом этого недолгого расцвета было столкновение Тохтамыша с Тимуром: первый раз – в битве при Ур-Тепе 18 июня 1391 г. и второй раз – в битве у реки Терека, закончившейся непоправимым поражением Тохтамыша (см. С. Лэн-Пуль, о. с., стр. 189—190).
Об отношении Тохтамыша к Витовту и Тимур-Кутлугу см. выше, прим. [65].
Тимур Кутлуг не был братом Тохтамыша: этот последний был племянником Уруса (из дома Орды, внука Чингиса), если верно, что отец его был родным братом Уруса (в чем Бартольд сомневается), а Темир-Кутлуг – внук Уруса (см. С. Лэн-Пуль, о. с., табл. к стр. 199 и прим. Бартольда).
[Закрыть]
Вслед за Тахтамисом собирался царствовать сын его Шидахмет царь, но Адзикерей царь его изгнал и царствовал вместо него.
Шидахмет направился в Литву за помощью, но был взят в плен литовцами вместе с женой и детьми и заключен в замке Ковно, где и умер с женой и детьми в дни Казимира III, короля Польского и великого князя литовкого.[231]231
О Шейх-Ахмеде см. выше прим. 68.
Шейх-Ахмед не сын Тохтамыша. О столкновении Шейх-Ахмеда с Хаджи-Гиреем Длугош сообщает в кн. XII [XIII], стр. 118—119, но отнюдь не говорит о претензиях первого на ханство в Крыму. Вмешательство сыновей Ахмеда в крымские дела относится уже ко времени Менгли-Гирея (см. Соловьев, о. с., I, стб. 1436—37).
В дальнейшем сообщении о захвате Шейх-Ахмеда с семьей литовцами и о смерти его автор противоречит тому, что выше сам рассказывал об этом (см. стр. 65—66).
Возможно, что у этих двух версий разные источники (Длугош, о. с. кн. XII, стр. 216, говорит о заключении Шейх-Ахмеда с женой и детьми).
Известие о смерти Шейх-Ахмеда в дни Казимира III весьма сомнительно. Герберштейн (о. с., стр. 161 и 229) сообщает, что при возвращении из первого московского посольства, следовательно, весной 1517 г., он в г. Троках обедал вместе с Шейх-Ахмедом.
Под именем короля Казимира можно разуметь только Казимира Ягеллоновича (1445—1492).
[Закрыть]
Когда умер Адзикерей царь, остались по нем семь сыновей и старший из них, по имени Гайдер, взял власть, Мендлигер же, один из младших сыновей, бежал к турецкому императору и, получив от турка помощь и жену, разбил и низверг Гайдера и Ямурци с другими братьями. Они бежали к Ивану Васильевичу (Vasilowicz), князю Московии, который принял их и дал им княжество Козанское.
У Мендлигера царя было девять сыновей: первый Махмет Керей, второй Ахмет Керей, третий Махмут Керей, четвертый Бети Керей – он утонул, везя добычу по реке в Валахии, в 1510 году; пятый – Бурнас Керей, шестой Мубарек Керей, седьмой Садех Керей; имен восьмого и девятого не знаю. Ныне царствует на месте отца Махмет Керей царь.[232]232
Этот рассказ, по-видимому, отражает смутные известия об усобицах в Крыму. Менгли-Гирей был изгнан Ахмедом и место его занял Джанибек-Гирей (1477), который в свою очередь был изгнан и сменен Менгли-Гиреем (1478). Все это, однако, происходило не тотчас вслед за Хаджи-Гиреем и не в начале царствования Менгли-Гирея.
Иван III дал приют бежавшим – Джанибеку и братьям Менгли-Гирея, Нур-Девлету и Хайдеру (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1435; С. Лен-Пуль, о. с., стр. 196). Что касается Ямурци, то в числе внуков Ахмеда (отца Шейх-Ахмеда) указывается и Ямгурчей (С. Лэн-Пуль, о. с., табл. к стр. 199).
Сравн. у Соловьева (о. с., I, стб. 1434) – царевич Ямгурей.
С. Лэн-Пуль (о. с., табл. к стр. 199) указывает четырех сыновей Менгли-Гирея: Мухаммеда, Сеадета, Сахиба и Мубарека.
В числе семи называемых Меховским, им соответствуют: Махмет-керей (Гирей), Садех и Мубарек. Одним из двух, неизвестных нашему автору по имени, мог быть Сахиб. Царевич Ахмат-Гирей, сын Менгли-Гирея, упоминается Соловьевым (о. с., I, стб. 1606).
Таким образом, три имени: Махмут-керей, Бети-керей (м. б., Батыр-Гирей) и Бурнас-керей остаются не уясненными. У С. Лэн-Пуля в генеалогической таблице их нет. У Соловьева (о. с., I, стб. 1615) упоминается сын Магмет-Гирея, царевич Богатырь, но – в рассказе о событиях 1516 г., тогда как Бети-керей (Батыр-Гирей), по Меховскому, умер в 1510 г.
Судя, однако, потому, что об одном из этих трех неизвестных (Батыр-Гирее) наш автор сообщает весьма индивидуальные биографические подробности (1 – утонул, 2 – в Валахии, 3 – в 1510 г.), а вообще, как мы видели, показания Трактата о татарах, если не всегда точны, то в большинстве добросовестны, можно думать, что и три последние имени не сочинены, а соответствуют чему-то реальному. Не исключена возможность, что эти сведения, сообщаемые Меховским, вероятно, на основания устных источников, в известной мере могли бы даже дополнить факты, установленные по материалам актовым, нумизматическим и т. п.
Меховский весьма часто прибавляет к именам ханов слово czar, как бы включая его в имя. Не лишним будет напомнить, что титул царя, по отношению к русскому великому князю, до Ивана III встречается лишь как реторически напыщенное исключение (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 672) и то только в литературной речи: в юридическом языке, в документах оффициальных и международных отношений, на печатях и т. п. слово царь не встречается до конца XV в. (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1156, 1587).
Наоборот, по отношению к сюзерену Москвы, хану татарскому, этот титул употреблялся у нас в документах и литературе давно и постоянно (ср. И. И. Срезневский, Материалы для словаря др.-русск. языка, т. III, СПб., 1900, стб. 1433—1434, ссылки м. пр. на ярлык Менг. Темира 1267 г. и догов. грамоту 1349 г.).
Характерно, что в переписке 70-х годов XV в. Иоанна III с Менгли-Гиреем не только последний именует себя царем, а Ивана великим князем («Я Менгли-Гирей царь пожаловал, с братом своим великим князем взял любовь»), но и сам Иван пишет: «Государь еси великий... брат мой Менгли-Гирей царь». В наказах послам, т. е. в документах, вовсе не расчитанных на оглашение и писавшихся отнюдь не в формах оффициального величания чужеземного государя, хан всегда именуется царем (ibidem, стб. 1432—1434).
[Закрыть]
Заметим, что хотя перекопские татары должны были бы стать более культурны и не так суровы под действием шестого климата, в котором они живут, однако они не потеряли прежней своей хищности и дикой жестокости, присущей скорее зверям, живущим в полях и лесах, чем жителям городов и сел.[233]233
Вопросу астрологической географии о климатах (широтах) и зонах (поясах), трактуемому Птолемеем в Tetrabibl. II и Географии, посвящена работа Ernst’a Honigman’a – Die sieben Klimata, Heidelberg, 1929.
Совмещение учений о климатах и поясах, как устанавливает Гонигман, впервые встречается у Нигидия Фигула (I в. до н. э.). Семь поясов находятся в связи с семью небесами; каждому принадлежит одна из семи планет, народы же, живущие в этих поясах, по характеру соответствуют характерам планет.
Шестой климат Меховского (или шестой пояс неба) принадлежит Гермесу; люди, находящиеся под его влиянием, наклонны к интеллектуальным интересам. Живут эти люди в шестом географическом поясе – в областях Евксинского Понта и Каспии.
О последнем (географ. поясах) сравн. у Энея Сильвия, Космогр., гл. IV.
[Закрыть]
В иные годы они делают нападения, опустошают и грабят Руссию, Литву, Валахию, Польшу, а по временам и Московию.
Третья орда – козанских татар – названа так по замку Козан, стоящему над рекой Волгой у границ Московии, где они живут.
Они произошли от главной татарской орды, а именно от чагадайских или заволжских татар, как и все другие татары.
Эта Козанская орда имеет около 12 тысяч бойцов, а при необходимости, когда они созывают и других татар, они могут выставить до 30 тысяч воинов.
Об их государях, деяниях и генеалогии не пишут, так как они – данники князя Московии и зависят от воли его и в мирной жизни, и на войне, и в деле избрания себе вождей.
Поэтому к ним можно будет отнести то, что будет сказано о государе москов.
Четвертая орда, молодая и недавно существующая, позднее других возникшая, как ветвь заволжских татар, это оккассы или нагайские татары.
После того как Оккасс, выдающийся слуга и воин великого хана, имевший 30 сыновей, был убит, сыновья его отделились от главной Заволжской орды и поселились около замка Сарай, примерно, лет за 70 или немного меньше до нынешнего 1517 года. Вскоре они до чрезвычайности разрослись, так что в наше время стали уже наиболее многочисленной и самой крупной ордой.
Они ближе всех других татар к холодному северу и примыкают к восточному краю Московии, которая часто подвергается их набегам и грабежам.[234]234
Е. Замысловский в своем исследовании о Герберштейне приводит ряд небольших отрывков из нашего автора и, чаще всего, в очень точном переводе. Это место переведено ошибочно: «Со стороны восточной их владения прилегают к Московии» (Е. Замысловский, Герберштейн, стр. 349).
[Закрыть]
Правят у них сыновья и внуки Оккасса. Ни денег, ни монеты там нет, а продают они вещи за вещи, то есть за рабов, детей, скот и вьючных животных.
Книга вторая.
Трактат первый. Об описании верхней Европейской Сарматии.После сказанного о Сарматии Азиатской, называемой Скифией, нам остается сказать о Сарматии Европейской. Первой тут перед нами лежит Руссия, некогда называвшаяся Роксоланией.[235]235
Из всех иностранцев конца XV – нач. XVI в., писавших о России, Меховский с наибольшей определенностью и последовательностью отличает Руссию от Московии. У него Руссия – это только юго-западная Русь (отнюдь не подчиненная Московии и не входящая в ее состав) и даже не столько западная (Литва), сколько южная. Московия же – царство Ивана III – это центральные и сев.-восточные области В. Европы.
Альберт Кампензе, вообще опирающийся преимущественно на Меховского, повторяет его и в этом пункте, но с меньшей ясностью (о. с., стр. 19—20).
Павел Иовий, гораздо меньше зависящий от нашего автора, хотя и знавший его, называет царство Василия III Московией, упоминая впрочем, что «часть Литвы называется Нижней Руссией, а сама Московия Белой Руссией» (Книга о Московском посольстве Павла Иовия Новокомского. Перев. А. И. Малсина, изд. А. С. Суворина, СПб, 1908, стр. 259).
Герберштейн, как было уже отмечено Мейнерсом (С. Meiners, Vergleichung des aeltern und neuern Russlandes... I-er Bd., Leipzig, 1798, S. 47) и Замысловским, придавал слову Руссия двойное значение: то называл так «страну, населенную народами, употребляющими язык славянский, и в состав ее включал, кроме Московии, и Литву и Польшу», то, в тесном смысле, «называл Руссией только одну Московию» (Замысловский, Герберштейн, стр. 127, прим. 1).
С. Мюнстер, почти целиком заимствующий в Космографии свои сведения о юго-зап. Руси (Руссии) у Меховского, называет Alba Russia область близ Танаиса и Меотидских болот, подвластную великому князю Московии.
Вообще же в XVI в. государство русское знали на западе под именем Московии.
По поводу наименования Роксолании надо заметить, что географы XVI века, во многом уже отступавшие от традиций античной географии, не только корректировавшие Птолемея и Страбона, но иногда их и отрицавшие, долгое время все же старались удержать внешнюю связь с вековым авторитетом, тщательно разыскивая у древних соответствия новым географическим именам и фактам. Отождествление Руссии с Роксоланией – один из примеров этой тенденции.
[Закрыть] Восточный край ее прилегает к реке Танаису и Меотидским болотам, отделяющим Азию от Европы. В давние века у реки Танаиса жили аланы, а за ними к югу роксоланы. Эти народы были совершенно уничтожены и погибли, а теперь там видны лишь широко раскинувшиеся степи, где изредка встречаются звери да козаки или бродяги, как выше сказано. Дальше к югу есть еще кое-какие остатки черкесов (Circassorum). Это весьма дикий и воинственный народ, по происхождению и языку – русские. Далее есть замок, называемый Очарков, выстроенный во владениях литовцев императором перекопских татар, а еще далее, приблизительно в двух милях к югу от Очаркова, находится Дзассов (Dzassow). Там был замок, но он разрушен до нашего времени. От Дзассова до Бялыгрода, занятого турками, шесть миль.[236]236
Oczarkow – Очаков, б. Одесского уезда, 46° 37' с. ш., 49° 13' в. д. В 1492 г. Менгли-Гирей основал там крепость Кара-кермен или Узу-кале.
Bialygrod – Аккерман, б. Бессарабской губ., 46° 12' с. ш., 48° в. д. Венецианцы называли его Монкастро (ср. Замысловский, Герберштейн, стр. 353).
Dzassow определению не поддается. Местоположение его дано у Меховского точно (от Очакова в двух милях к югу, от Аккермана – в шести милях), но не без странности, так как к югу от Очакова – непосредственно море.
Нельзя не отметить, что в атласе Кордта Дзассов показан на нескольких картах: 1) на карте Иакопо Гастальдо 1562 г. (Кордт, Материалы по истории русской картографии, вып. 1, Киев, 1899, табл. XXII: Dasou – в углу, образуемом Бугом, будто бы впадающим в Днепр); 2) на карте Андрея Пограбия 1570 г. (табл. XXIII: Dassow – примерно там же, но не во внутреннем углу, открытом к северу, а во внешнем, образованном Savran fl. и Днепром); 3) на карте Г. Меркатора 1594 г. (ibid., табл. XXIV: Dassow – там же, где у Гастальдо); 4) на карте из Theatrum Principum Orbis universi, Кельн, 1596 г. (ibidem, табл. XXI: Очакова нет, Dassow – между Бугом и Днепром, недалеко от устьев); 5) на карте неизвестного автора, которая, по заключению Кордта, составлена на основании карты Г. Меркатора 1554 года, но сама в заголовке называет своими источниками путешествия Дженкинсона и Герберштейна (ibid., вторая серия, вып. 1, Киев, 1909, табл. V, Dassou – при впадении Буга в море).
[Закрыть] Затем к западу идет Подолия, граничащая на юге с Молдавией и Валахией, а на востоке с татарскими степями и Таврическим островом. Это – плодороднейшая страна, весьма богатая хлебом и медом. Хотя там лишь грубо обрабатывают землю, вспахивают мало и неглубоко, а сеют поверху, пшеница родится сама три года подряд только потому, что при сборе хлеба во время жатвы некоторое количество зерен оставляют рассыпанным по земле, чтобы они взошли на следующий год без обработки и вспашки поля.
Трава на пастбищах так быстро и так обильно там всходит и растет, что в три дня вырастает выше сажени,[237]237
Замысловский (Герберштейн, стр. 253) переводит слово particam (perticam) шест. Правильнее, разумеется, в смысле меры длины – по-нашему, примерно, сажень. Нельзя, впрочем, отрицать некоторой странности этого места, затрудняющей и перевод.
[Закрыть] а в немного больший срок опутывает и скрывает плуг, забытый в травянистых местах.
Пчелиные рои там кладут мед не только на пчельниках и в дуплах деревьев, но и на берегах рек и на земле. Часто, когда прилетает новый рой и начинает истреблять старых пчел, поселяне убивают налетевшую массу или топят в воде, чтобы попрежнему жили и мед носили старые.
Далее, у Сарматских гор, живет народ русский (Rutenorum), во главе которого стоят знатные люди из поляков – в Коломые, Жыдачуве (Zidaczow), Снятине, Роатине, в Буско и пр. У этих же гор находятся округа – Галицийский (Haliciensis), некогда называвшийся Галлицией (Gallicia), и Премысльский, а среди гор Сарматских – округ Саноцкий. По направлению к центру Руссии лежит Львовская (Leopoliensis) земля, а в ней хорошо укрепленный город того же имени с двумя замками – верхним и нижним. Это – столица Руссии. К северу идут округа Холмский, Луцкий и Бельзенский. [Львовская же] земля в центре.[238]238
Коломыя – близ р. Прута к ю.-з. от Станиславова, 48°30' с. ш.
Жыдачув – к ю.-в. от Львова: 49° 30' с. ш., 41° 45' в. д.
Снятин – к ю.-в. от Коломыи: 48° 30' с. ш., 43° 15' в. д.
Рогатынь – к ю.-в. от Львова: 49° 30' с. ш., 42° 15' в. д.
Буско – к вост. от Львова при р. Буге: 50° с. ш., 43° 45' в. д.
См. Замысловский (Герберштейн, стр. 355).
[Закрыть]
Ограничена Руссия – с юга Сарматскими горами и рекой Тирасом, которую жители называют Днестром (Niestr); с востока – Танаисом, Меотидами и Таврическим островом; с севера – Литвой, с запада – Польшей.
Знаменитая река Борисфен, называемая жителями Днепром (Dinepr), течет из Московии, проходит через Литву и Руссию под Смоленск и Киев. В нее впадает начинающая у города Хмельника на западе река Буг (Boh).[239]239
Герберштейн (о. с., стр. 172), повторяя ошибку Меховского, считает Буг притоком Днепра.
Ту же ошибку содержат и некоторые карты XVI века (ср. Кордт, о. с., вып. 1, табл. XXII-XXIV).
[Закрыть] Пройдя около трехсот германских миль, Борисфен впадает в Понтийское море.
Русская земля, будучи и вообще плодородной, особенно богата медом и медоном, питьем из меда. Привозят туда и вино из Паннонии, а также из пограничных Молдавии и Валахии, привозят и греческое крепкое вино из Греции; пива у них вдоволь.
Страна богата конями, быками и стадами овец, имеет воск в большом количестве, изобилует мехами куниц, белок, лисиц и бычьими кожами. Она обильно орошается реками имеет много рыбных вод, так что, где только есть вода, там в ней и рыба. Рыбу не разводят у руссов в прудах и рыбных садках, а повсюду там, где есть вода, в ней появляется рыба, посылаемая, как говорится, с небесной росой, без всяких людских забот и без разведения.
В Львовском округе есть достойные упоминания большие щуки (lucei), легко делящиеся на куски полосами.
Руссия изобилует пахучим тростником в местах поближе к Танаису и Меотидским болотам, а также ревенем – там же и в Литве, да и еще многими травами и кореньями, не встречающимися в других местах. Русская земля повсюду изобилует красящими растениями, в массе там встречающимися, но тогда как в прежнее время их вывозили оттуда в итальянские города Геную и Флоренцию, теперь лишь небольшую часть их собирают, и почти все напрасно гибнет несобранным.[240]240
Замысловский (Герберштейн, стр. 253) допускает в пересказе этого места до странности грубую ошибку, переводя Ienuam – «в Иену».
[Закрыть]
В Холмском округе, срубленные и лежащие на земле сосновые ветви в течение года или двух превращаются в кремнистые камни.[241]241
Это известие взято у Длугоша (о. с., кн. I, стр. 57), но там «in terra et regione Belzensi et Chelmensi».
[Закрыть] Там много мела или белой земли, ввозимой к нам. Есть и соль; ее в сухое время собирают на озере Качибейском, а так как недалеко оттуда находится татарский замок Очарков, то иногда возчиков соли перехватывают и берут в плен татары, вместе с двумястами, а то и тремястами возов. В Премысльской земле и в Дрогобыче варят соль, собирают и хранят ее кусками и определенными мерами.[242]242
На запад от Очакова по Черноморскому побережью известны по добыче соли два лимана – Хаджибейский (Качибейский у Меховского) и Куяльницкий. Хаджибейский в настоящее время не представляет выгодных условий для соледобывания, но может быть, в XVI в. эти условия были другими и самый лиман имел другой вид. См. Я. Першке. Обзор сол. промысла в России, СПб, 1871, стр. 81, 89—90; Горный журнал, 1862 г., ч. I, Описание русских соляных промыслов, стр. 523—526 (Замысловский, Герберштейн, стр. 313). Замысловский (Герберштейн, стр. 312) переводит отрывок «то иногда... тремястами возов» неверно: «(добытую в этом озере соль) захватывают татарские перевозчики соли и вывозят ее на двухстах...» (скобки Зам.).
[Закрыть]
В Руссии много вероисповеданий. Есть христианская религия, подчиненная римскому первосвященнику. Это господствующая и преобладающая, хотя представители ее немногочисленны. Другая вера, русская, следующая греческому обряду, более распространена и охватывает всю Руссию. Третья вера – иудейская; ее сторонники иудеи – не ростовщики, как в христианских землях, а ремесленники, земледельцы или крупные купцы, часто держащие в своих руках общественные подати и налоги.
Четвертая вера – армянская, преимущественно в городах Каменце и Львове. Армяне – весьма опытные купцы, доходящие с товарами до Каффы, Константинополя, египетской Александрии, Алькаира и стран Индии.
В одежде и церковной службе русские следуют грекам. У них есть свое письмо и алфавит по образцу греческого, очень с ним сходный. Евреи пользуются еврейским письмом и грамотой; занимаются также и науками – астрономией и медициной.
Армяне имеют свой обряд и свое письмо. Из святых они больше всего чтут апостола Фаддея, утверждая, что он обратил армян в христианство. Затем они почитают и святого божьего апостола Варфоломея, через которого, как сами говорят, они восприняли много правил веры.
У них великолепные и чрезвычайно красивые принадлежности богослужения – накидки и орнаты, не разрезные, а совершенно круглые; книги, чаши и прочая прекрасная утварь древних христиан.
Что касается духовных властей и пастырей христианских, то во главе их стоит во Львове русский и литовский митрополит. Ему подчинены епископы – киевский, каменецкий, премысльский, холмский, луцкий и медницкий. У русских глава – киевский митрополит (Киев некогда был столицей Руссии). Ему подчинены владыки (wladicas) и епископы греческого обряда в Молдавии и Валахии, вплоть до реки Гистра или Дуная, а в Руссии – епископы: во-первых, холмский, затем во владениях литовцев – владимирский, или брестский; третий пинский или туровский (Mrowski), четвертый полоцкий, пятый луцкий, шестой смоленский и все вообще другие владыки и епископы в землях москов и в северных землях, им подвластных.[243]243
Первый ряд – епископии католические. Conr. Eubel (Hierarchia catholica medii aevi, Monasterii, 1898) – дает о них следующие сведения: Киев – первый епископ с 1320 года, Каменец – с 1375 г.; Перемышль – в 1353 уже второй еп. (о первом – годы епископства неизв.); Холм – с 1359 г. Луцк – с 1257 г.; Медники – с 1416 (о. с., стр. 165, 190, 302, 328, 348, 429).
Второй ряд – православные епископии: Холмская – упоминается с XIII в., обращена в униатскую ок. 1650 г.; Владимиро-волынская упоминается с конца XI в., обращена в униатскую в нач. XVII в.; Пинская или Туровская (у Меховского явная ошибка писца или наборщика Mrowski) – упом. с пол. XII в., обращена в униатство в нач. XVII в.; Полоцкая (Plocensem – ошибка: Плоц не в Литве, а в Мазовии) – упом. в нач. XII в.; соединена с Могилевской в 1661 г.; Луцкая – упом. с XIV в., обращена в униатскую в 1711 г.; Смоленская учреждена в 1173 году (см. П. Строев, Списки иерархов и настоятелей монастырей Росс. империи, СПб, 1877, стр. 496, 589—590, 1037—1046).
[Закрыть] Исидор, бывший киевский митрополит, по языку и образованию ученейший грек, во время папы Евгения IV прибыл поездом в сто лошадей на Флорентийский собор, и, добившись унии с Римской церковью, вернулся в Руссию, но когда он стал там проповедовать подчинение Риму, московиты лишили его сана и предали смерти.[244]244
Исидор – последний русский митрополит из греков и поставленный в Греции.
Уроженец Константинополя, гуманист по образованию и вкусам, игумен м-ря св. Димитрия, в 1436 г. поставлен в Константинополе митрополитом Киевским и русским; был представителем русской церкви на Ферраро-Флорентийском соборе 1438—1439 г. и подписал соборную буллу о соединении церквей. По возвращении в Москву был лишен сана, заключен в Чудовом монастыре, но до суда бежал. Р. Pierling, La Russie et le St. Siege, I, Paris, 1896, стр. 7—59; Соловьев, о. с., I, стб. 1259—1260.
Известие об Исидоре имеется у Длугоша (о. с., кн. XII, стр. 624—625), но едва ли почерпнуто Меховским оттуда, т. к. по Длугошу, И. не был «предан смерти», a per fugam fuit solutus.
Выражение in centum equis iverat у Меховского может значить и «с сотней спутников», что соответствует действительности (ср. Pierling, о. с., стр. 22).
[Закрыть]
Русские следуют учению греческих докторов и богословов, преимущественно Василия Великого, Григория Назианзина и Иоанна Златоуста. Григория Назианзина они называют на своем языке богослов (bogoslow), что по латыни значит славящий бога. Они признают и нашего святого Григория, папу римского, особенно его книги Морали, читают его в переводе и на своем языке зовут беседник (biesiednik), что значит оратор, проповедник или советник.
В русских церквах при богослужении читают и поют на сербском, то есть славянском языке; в армянских церквах – на армянском языке; в иудейских синагогах молятся на еврейском языке. Христиане же римского обряда поют, молятся и читают на латинском языке.
Надо заметить также, что на реках Руссии и Литвы, особенно на Борисфене и Буге, называемом Гипанисом, в летнее время размножаются поденки – черви и летающие насекомые, с четырьмя, а иногда и шестью крыльями: рождаются и появляются утром, около полудня бегают по воде или летают над берегами, а при заходе солнца гибнут. О них говорит Аристотель, во-первых, в истории животных и затем в Проблемах, а также медики, трактуя об однодневной лихорадке.[245]245
Аристотель Περι τα ζοα ιστοριαι (см. В. В. Латышев, о. с., т. I, вып. 2, стр. 376) или Περι ζωμμον μοριων, IV, 5, 45 (ibid., стр. 378).
[Закрыть]
Эта глава почти целиком основана на Длугоше (о. с., кн. IX и X).
[Закрыть]
Великое княжество Литовское – весьма обширная область. В ней много князей литовских и русских, но один глава и монарх, которому подчинены все прочие. Он именуется вообще великиим князем Литовским.
Старинные историки, рассказывая о древности, говорят, что некие италийцы, оставив Италию из-за несогласия с римлянами, пришли в землю Литовскую н дали ей имя родины – Италия, а людям – название италы; у позднейших земля стала называться, с приставкой буквы л в начале – Литалия, а народ литалы.
Русские же и поляки, их соседи, еще более изменяя эти имена, вплоть до сего дня называют страну Литвой (Lithuaniam), а народ литовцами (Lithuanos).
Они сперва основали город Вильно (высота полюса там 57°) и по имени Вилия, вождя, с которым пришли в те края, назвали его Вильно, а рекам, текущим вокруг города, по имени того же вождя, дали имена Вилия и Вильна.
Самагиттию они так называют на своем языке потому, что у них это значит нижняя земля. Некоторые невежественные в истории люди вздумали производить название Литвы от lituo, то есть рога или охотничьей трубы потому будто бы, что в той области много охотятся, но это скорее создает внешнее впечатление, чем говорит об историческом происхождении.
Народ литовский в былые годы считался у русских до того темным, презренным и жалким, что Киевские князья, по бедности его и скудности почвы, требовали у него, и то лишь как знак покорности, дань в виде поясов и коры.[247]247
См. Длугош, о. с., кн, X, стр. 470, 472—474. О дани в виде поясов и коры – ibid., стр. 474.
В Космография С. Мюнстера (базельское изд. 1552 г., стр. 906—907) вместо perizomata et subera – vilia.
Карамзин ИГР, III, 40, говоря, что литовцы платили дань «шкурами, даже лыками и вениками», ссылается (примеч. 65) на Стрыйковского.
[Закрыть] Так было, пока Витенен, вождь литовцев, не поднял восстания против русских и не сделался князем своих соотечественников.
Напав хитростью на русских князей, он разбил их и постепенно до того усилился, что подчинил их себе и заставил платить дань, которую сами литовцы в течение многих поколений платили русским. Позднейшие преемники Витенена не раз делали воровские, по волчьи неожиданные набеги на соседние народы Руссии, Пруссии, Мазовии, Польши и грабили их, пока наконец князь Мазовецкий Конрад не призвал на помощь братьев крестоносцев тевтонского ордена св. Марии.[248]248
Витень, кн. литовский, впервые упоминается в походах против Польши в 1292—94 г., с 1298 г. вел долгую борьбу с ливонскими рыцарями; с русскими землями соприкасался мало: лишь Полоцк был присоединен к Литве. Наследовал В. брат его Гедимин. См. ПСРЛ II, VII, XVII и др., Scriptores rerum Prussicarum, I—II (Dusburg, Jevoschin, Wigand), Длугош, Стрыйковский и др.
Конрад Мазовецкий (1187 или 1188—1247) – младший сын Казимира Справедливого и Елены, дочери Ростислава, кн. Киевского, родной брат Лешка Белого; по смерти отца, в дележе с братом Лешком, Конрад получил Мазовию и Куявы (земли по Висле, Бугу и Нареву). Для защиты страны от пруссов навел на них немецких рыцарей.
[Закрыть] Завоевав Пруссию в непрерывных боях, они пошли на самагиттов и литовцев и стали наносить им поражение за поражением, брать в плен и теснить осадами. Наконец, они добрались и до князей литовских, Ольгерда и Кейстута.
Ольгерд был великим князем Литовским, а Ягелло – сын его впоследствии крещенный, названный Владиславом и коронованный, как Польский король.
Кейстут, брат Ольгерда, величайший враг и преследователь христиан, в войне с тевтонскими крестоносцами в Пруссии трижды был взят в плен и трижды, против всякого желания крестоносцев, удивительной уловкой освобождался от оков и ухитрялся бежать. Сыном этого Кейстута был Витавд (Vitawdus) или Витольд, князь замечательной доблести. Под покровом мира, Ягелло, он же впоследствии Владислав, захватил в плен Кейстута с сыном его Витавдом; Кейстута убил в тюрьме, а Витавда заключил в оковы. В конце концов, сильно стесненный крестоносцами и христианскими войсками, Ягелло, по милости божией, склонился на сторону поляков, принял, вместе со своими восемью братьями, христианскую веру, омывшись в воде крещения и был коронован, как Польский король. В 1386 году в четверг четырнадцатого февраля, в день св. Валентина, он взял в жены Гедвигу, знатную и прекрасную дочь Людовика, короля Венгерского и Польского.[249]249
Длугош, о. с., кн. IX, стр. 285, кн. X, стр. 410 и 460. Дальнейший рассказ до описания Самогитии, ibid., кн. X, стр. 465—469.
О Витовте (1350—1430): А. Барбашев, Витовт и его политика до Грюнвальденской битвы, СПб, 1885, и Очерки литовско-русской истории XV в. – Витовт. Последние двадцать лет княжения, СПб, 1891; М. Любавский, Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включит., М., 1910; М. Грушевский, Істория Украiни Руси, т, V, Львов, 1905, и т. VI Кіив—Львов, 1907.
[Закрыть]
Названный король Владислав, как и обещал, стал думать и прилагать усилия, чтобы освободить народ литовский от мрака заблуждения и идолопоклонства. Взяв с собой Бодзанту, архиепископа гнезненского, много служителей церкви и монахов, а также королеву Гедвигу, Семовита и Иоанна, князей Мазовецких, Конрада, князя Олесницкого, и многих баронов, в 1387 году он вступил в Литву и предпринял крещение литовцев.[250]250
Бодзанта – 29-й архиепископ Грезненский с 9 мая 1382 по день смерти 26 дек. 1389 (Gams, о. с., стр. 347).
Конрад князь Олесницкий – Конрад II (1338—1403) сын Конрада I, родоначальник Олесницких Пястов (Wielka encyklopedya powszechna, t. XXXVII, 655).
[Закрыть]
Литовцы искони почитали, как божества, огонь, лес, ужей, змей, особенно огонь, который непрерывно поддерживался подкладывавшим дрова жрецом, на их языке называвшимся зинц (zincz). Леса и рощи они считали священным обиталищем богов, а ужей и змей в иных домах кормили и чтили, как домашних богов.
Так вот король Владислав велел на глазах у варваров в городе Вильне погасить огонь, почитавшийся священным, разрушить храм и алтарь, где приносились жертвы; леса – срубить, а змей – умертвить. Хотя варвары и оплакивали истребление своих ложных богов, но не осмеливались даже роптать против короля и удивлялись только тому, что поляки, оскорбляющие их святыни – огонь, леса и змей, остаются совершенно невредимыми, чего не бывало в таких случаях с ними самими.
После того как идолы были таким образом истреблены, польские священники, а больше всего сам король Владислав, знавший местный язык, в течение нескольких дней учили народ литовский правилам веры и господней молитве, очищая его водой крещения.
Кое-кому из народа, по принятии ими крещения, благочестивый король Владислав жаловал новую шерстяную одежду, привезенную из Польши, и вследствие этой дальновидной щедрости, когда молва о ней распространилась, грубый и оборванный народ, довольствовавшийся до тех пор холстом, стал толпами стекаться со всей области, чтобы, крестившись, получить шерстяное платье.
Так как было бы неимоверно трудно крестить отдельно каждого верующего, то по приказу короля всю массу народа делили на отряды и, в надлежащей мере окропив освященной водой всех людей каждого отряда, давали одному отряду и всем, кто к нему принадлежал, имя Петр, другому – Павел, третьему – Иоанн и т. д. Женщинам, поделенным также на отряды, давались имена Катерина, Маргарита и т. д., по всему числу отрядов. Воинов крестили отдельно.
Кроме того, король Владислав основал в Вильне кафедральную церковь имени св. Станислава, патрона Польши, а главный алтарь ее поставил на том месте, где прежде горел огонь, ложно считавшийся вечным, чтобы языческое заблуждение стало всем очевидным. В той же виленской церкви он поставил епископом Андрея Василия (Vazilo). Это был человек выдающейся добродетели, по национальности – поляк знатного рода – из дома Ястребов, по обету – монах ордена миноритов, духовник королевы Венгерской Елизаветы, замечательный проповедник и епископ Серета.[251]251
Andreas Wasilo – из дома Ястржембец, в 1386 г. перемещен с еп. кафедры в Серете на Виленскую, ум. в 1399 г. (Gams, о. с., стр. 360).
[Закрыть]
По настоянию того же короля Владислава, и Самагиттия приняла веру христову и крещение.
Знакомясь с этой областью и ее населением, надо заметить, что Самагиттия – северная и морозная область, граничит с Литвой, Ливонией и Пруссией, окружена лесами, холмами и реками, делится на округа: Ирагола, Медники, Хроссе, Розена, Видуки, Велюня, Кельтини, Четра.[252]252
Указанные места – все в пределах Россиенского и Тельшевского уездов б. Ковенской губ.
Е. Замысловский (Герберштейн, стр. 359—360) дает нижеслед. пояснения: Эйрагола Ковенского уезда, на карте Тёппена no l в «Preussen und die Nachbarlaender vor den Zeiten der Ordenherrschaft» (прилож. к его Historisch comparative Geographie von Preussen) – Eragola при р. Добезе: 55° 15' с. ш., 41°, 10' в. д.
Медники – Ков. губ. Тельшевского уезда: 52° 47' с. ш., 40° 2' в. д.
Xpocce – Россиенск. уезда: 55° 35' с. ш., 40° 20' в. д.
Розена – Россиены, уездн. гор. Ков. губ.: 55° 10' с. ш., 40° 45' в. д.
Видуки – Россиенск. уезда: 55° 25' с. ш., 40° 34' в. ед.
Велюнь – Россиенск. уезда, у Тёппена – Wilona при р. Немане: 55° 5' с. ш., 40° 57' в. д.
Кельтини – Колтыняны, Россиенск. у.: 55° 35' с. ш., 40° 7' в. д.
Четра – м. б., Scheraki (Тёппен) к ю.-з. от Колтынян.
Рассказ о Самогитии до передачи в. княжения Витовту основан на след, местах Длугоша: кн. XI, стр. 159—160 и 162; кн. X, стр. 471 и 473.
[Закрыть] Жители области – высокого роста, дикие и некультурные, довольствуются простой и скудной пищей, жажду обычно утоляют водой, а изредка пивом или медом (medone). Они не имели и не знали в то время ни золота, ни серебра, ни меди, ни железа, ни вина. У них позволялось одному иметь нескольких жен и брать в жены – по смерти отца мачеху, а по смерти брата – его жену.
Там вовсе не строят изб или приличных зданий, а строят только шалаши из бревен и соломы, удлинненные, растянутые посредине и суженные на концах. Сравнительно широкое внизу, такое сооружение, постепенно по мере надстройки суживается и становится наиболее похоже на дно [опрокинутой] лодки или шлем. На верхушке делается одно окно, дающее свет сверху, а под ним очаг – для приготовления и варки пищи, а также для защиты от холода, в котором цепенеет эта область большую часть года. В таком доме они живут с женами, детьми, рабами, рабынями, скотом мелким и вьючным, хлебом и всякой утварью.
Народ этот очень склонен ко всяким пророчествам и гаданиям. Главным божеством самагиттов был огонь, который они считали священным и вечным. Такой огонь на хребте высокой горы над рекой Невязой (Newiasza), поддерживался особым жрецом, постоянно подкладывавшим дрова.
Придя туда, король Владислав поджег башню, в которой это было, а огонь разбросал и погасил. Затем, с помощью своих воинов-поляков, он срубил леса, почитавшиеся у самагиттов святыней и обителью богов по слову поэта: «Жили боги в лесах».[253]253
Вергилий, Эклога II, ст. 60. Заимствовано из Длугоша, о. с., кн. XI, стр. 159.
[Закрыть] Самагитты находились в таком помрачении ума, что для них святыней были и эти леса, и птицы или звери, в них живущие, и все, что входит туда. У того же, кто причинял насилие растительности, зверю или птице, хитростью демонов искривлялись руки или ноги.[254]254
Это не единственный пример того, что скептик и реалист Меховский все же остается человеком своего времени в смысле суеверия: хитрости демонов – его собственная прибавка.
У Герберштейна (о. с., стр. 180) передается тоже bona fide рассказ об одном конкретном случае такого рода «божеского наказания».
[Закрыть] Вот почему варвары были в величайшем удивлении, что поляки, вырубавшие священный, по верованию самагиттов, лес, не испытывали никакого ущерба, похожего на то, что сами они часто терпели в таких случаях.
У них в названных лесах были костры, распределенные по семьям и домам: там они сжигали трупы близких и родных вместе с конями, седлами и лучшей одеждой. У такого рода костров они ставили еще скамьи из коры и клали на них еду, сделанную из теста наподобие сыра, а на костер лили мед (medonem) в тщетной надежде, что души умерших, чьи тела там сожжены, придут ночью и будут есть эту пищу.
Сверх того, в первый день октября у самагиттов совершалось в этих лесах величайшее торжество: со всей области стекался туда народ обоего пола, при чем каждый приносил пищу и питье, соответственно своему состоянию. Несколько дней они угощались принесенным и, каждый у своего костра, делали приношение своим ложным богам, особенно же богу, называвшемуся на их языке Перкун, то есть гром.
Так как никто из священников не знал самагиттского языка, то король Владислав научил народ сначала молитве Отче наш, потом Символу и велел омыться в воде крещения. Один из старших среди самагиттов ответил за всех: «Яснейший король, с тех пор как наши неподвижные и ленивые боги были уничтожены польским богом, мы покидаем их и их святилища и присоединяемся к более сильному твоему богу и богу поляков». Так они были крещены.
Король основал в Медниках кафедральную церковь в честь и во имя св. мучеников Александра, Феодора и Эвантия, а в других местах – приходские церкви, назначив им достаточное содержание.
Первым епископом медницкой церкви поставлен и посвящен был алеман по происхождению, но уроженец Вильны, Матфей, потому что он знал литовский и самагиттский язык.[255]255
Медницкая епископия, иначе Самогитская, утверждена в 1416 г. Констанцским собором.
Матфей поставлен еп—ом в 1421 г. (Gams, о. с., стр. 357).
[Закрыть]
В первое время насаждения христианства, когда магистр Николай Вензык, брат ордена предикаторов, королевский проповедник, говорил однажды самагиттам через переводчика о вере, о сотворении мира и падении первого человека Адама, один из самагиттов, не удержавшись, прервал речь проповедника и сказал: «Лжет этот священник, светлейший король! Он рассуждает о сотворении мира, а сам не старый человек. Ведь многие среди нас старше его годами и перешли уже за сто лет, но и они не помнят ни о каком сотворении, а рассказывают, что солнце, луна и прочие светила всегда так же двигались и светили».
Король Владислав велел ему замолчать и объяснил, что магистр Вензык не утверждал, будто сотворение мира началось в его время, а говорил, что повелением божьим оно произошло много ранее, то есть шесть с небольшим тысяч лет тому назад.
Король Владислав поручил великое княжество Литовское и Самагиттское двоюродному брату своему, Александру Витольду, и тот, человек энергичный и смелый в бою, присоединил к Литве княжество Псков, называемое Плесковией, а затем – другое княжество Новгородское, называемое Нугардией. Он подчинил своей власти и третье княжество – Смоленское.[256]256
Длугош (о. с., кн. XI, стр. 340—341 и 362—364) не говорит о завоевании, а лишь о победе и получении контрибуции.
[Закрыть]
Установив мир кругом, он проник на восток, напал на татарскую орду, пригнал в Литву массу татар и расселил там в определенной местности, где они остались и до сего дня.[257]257
Длугош, о. с., кн. X, ст. 523 (под 1397 г.). Заимствовано С. Мюнстером (о. с., стр. 907).
Е. Замысловский приводит в подтверждение факта переселения татар в Литву свидетельство турецкого историографа Мурада IV Пэчэви (кон. XVI – нач. XVII в.) со ссылкой на А. Мухлинского (Исследования о происхождении и состоянии литовских татар – Акт в имп. СПб. ун—те, СПб, 1857, стр. 122—126). См. Замысловский, Описание, стр. 73.
[Закрыть]
Собрав затем сильное войско, он вновь направился в Татарию, перешел реки и 14 августа достиг широко открытой равнины близ реки Ворсклы. Там его встретил, с громадным, бесчисленным множеством татар Заволжский император Темир-Кутлу, которого писатели называют Темерланом. Начались с обеих сторон переговоры о перемирии и мире, но соглашение никак не принималось татарами. Поэтому Витольд, по совету своих, отошел в тыл со своими телохранителями и бежал в Литву, а войско его, подавленное бесчисленной массой татар, было совершенно уничтожено.[258]258
Тохтамыш, разгромленный Тамерланом, попытался вновь утвердиться в Зол. Орде, но был изгнан Тимур-Кутлугом и ушел к Витовту, который обещал вернуть ему Кипчак с тем, чтобы Тохтамыш потом помог ему овладеть Москвой.
В 1399 г. огромное войско Витовта, где были русские, литовцы и татары, встретилось с Тимур-Кутлугом в бою при р. Ворскле и понесло полное поражение. Витовт едва успел бежать с небольшой дружиной, преследуемый татарами до самого Киева (см. Соловьев, о. с., I, стр. 1033—1034).
[Закрыть]
Между тем король Римский Сигизмунд, чтобы бросить искру раздора между Витольдом и братом его Владиславом, королем Польским, обещал Витольду корону и убедил его стать королем Литовским.[259]259
Весь рассказ до упоминания Энея Сильвия Пикколомини – из Длугоша: о. с., кн. XI, стр. 368—375, 379—391, 400, 402—405, 414—415, 417—418, 479, 481; кн. XII, стр. 619—620.
[Закрыть]
Когда, однако, корону везли по сравнительно безопасным местам Марки и Пруссии, знатные люди Великой Польши воспротивились этому: установив стражу и разослав разведчиков, они подстерегали и поджидали послов Римского императора в местности, называемой Тужагора (Turzagora).
Те, однако, вовремя узнав об этом, в страхе вернулись назад, а Витольд, когда получил это известие, от тоски и от появившегося у него между лопатками карбункула кончил жизнь и княжение в 1430 году.
По смерти Витольда, король Польский, Владислав Ягелло, поставил вместо него князем Литовским и инвестировал своим кольцом брата своего Свитригелла, но тот, забыв о благодеянии, поднял смуту и начал войну против Владислава Ягелло. Вследствие этого король Владислав поручил князю Сигизмунду из Стародуба (Starodup) отнять княжество Литовское у Свитригелла.
В то время над княжеством Литовским появилась небольшая комета. Князь Сигизмунд Стародубский изгнал Свитригелла и овладел великим княжеством Литовским.
Этого Сигизмунда через несколько дней убил князь Иван (Iwan) Чарторийский, по происхождению и вере русский. Дело в том, что к шатру князя Сигизмунда повадилась ходить медведица; русские стали, как делала медведица, толкаться и тереться о дверь шатра. Князь, услышав, подумал, что это медведица, открыл дверь и пал под ударами русских.
Эней Пиколомини писал, что убит был не Сигизмунд, а Витольд, обманутый своими, как рассказано, под видом медведицы, но тут он доверился неосведомленным рассказчикам и писал неверно.[260]260
Эней Сильвий из знатного сиеннского рода Пикколомини род. в Корсиньяно (Тоскана) в 1405 г., умер 14 авг. 1464 г.; знаменитый гуманист – историк, географ, поэт, дипломат, канонист, теолог и оратор, с 27 авг. 1458 г. папа под именем Пия II.
Высокая одаренность и отличное образование – с одной стороны, любознательность, общительность и гибкость характера (иногда, впрочем граничившая с беспринципностью) – с другой – сделали для него легким блестящий дипломатический путь, начатый уже в юности. Круг лиц, вещей, стран и событий, с какими успел познакомиться Эней Сильвий, очень широк. Базельский собор, дипломатические поручения в Германии, Савойе, Швейцарии, Вене, епископат в Тиесте, потом в Сиенне, нунциатуры в Австрии, Венгрии, Богемии, с 1456 г. кардиналат и папская тиара с 1458 г. – вот главные вехи биографии его, как политического деятеля.
Из многочисленных литературных, публицистических и научных произведений Энея Сильвия для нас наиболее интересны его историко-географические описания Азии и Европы. В разных изданиях они носили разные наименования, а ко времени Меховского появились, как: 1) Historia rerum ubique gestarum cum locorum descriptione… Venetiis, 1477 и позднее – то же под наименованием Cosmographia Pii рарае in Asiae et Europae eleganti descriptione. Asiae historiam rerum ubique gestarum cum locorum descriptione complectitur. Europae temporum varlas continet historias... Parisiis, 1509; 3) In Europam, scilicet de his, quae sub caesare Frid III per Germaniam gesta sunt, cum locorum descriptione, Memmingae (1490). См. Potthast, о. с., стр. 23.
Мы пользовались экземпляром Ак. Наук: Aeneae Sylvii Piccolomini Senensis... opera, quae extant omnia... Basileae, 1571.
Упоминаемое Меховским место находится в гл. XXVI Европы (De Europa), в рассказе о Литве. Эней Сильвий говорит следующее: «Преемник его (Витовта – С. А.), Свидригал, прикармливал медведицу, которая привыкла брать хлеб из его рук, но часто бродила и по лесу. Когда она вновь приходила к покою (thalamum) князя, ей были открыты все двери, а тут она имела привычку, проголодавшись, тереться о дверь и стучаться ногами: тогда князь открывал дверь и давал ей есть. Несколько знатных юношей составили заговор против князя и, взяв оружие, стали, по примеру медведицы, тереться о дверь княжеской спальни. Свидригал, думая, что там медведица, открыл дверь и тут тотчас пал под ударами бывших в засаде» (перев. наш).
Как видим, Эней говорит действительно не о Сигизмунде Стародубском, но и не о Витовте, как утверждает его обвинитель. Какие именно «нелепости» в сообщении Энея Сильвия о Литве и Польше имеет в виду Меховский дальше, трудно сказать.
Во всячом случае, ни упомянутая уже глава о Литве, ни глава XXV, посвященная Польше, как будто не дают оснований обличать их автора в невежестве.
Возможно, впрочем, что наш автор разумеет один из памфлетов, где Эней Сильвий отрицает королевское происхождение детей четвертой жены Ягелло, Софии, и между прочим короля Казимира III. Ср. Ю. Мархлевский, о. с., стр. 81.
[Закрыть]
В силу такого же заблуждения он много ложного написал о Литве и о Польше, а позднейшие историографы, ошибочно следуя его ошибкам, не постыдились письменно передавать, в качестве истины, нелепости самого Энея, говоря о нравах народов и о никогда не виданных местах, нечто совершенно иное, чем было и есть на самом деле. Опыт прошлого и настоящего обличает в невежестве и его и их всех, пишущих вопреки действительности.
Казимир, третий сын Владислава Ягелло, был преемником князя Сигизмунда Стародубского на великом княжестве Литовском и правил почти пятьдесят лет.
В самые последние годы его правления князь москов Иван (Iwan) отнял и присвоил себе княжество Новгородское, иначе называемое Нугардией или Новогардией.[261]261
Казимир Ягеллон король Польский и в. князь Литовский в 1445 – 1492 гг.
Окончательное подчинение Новгорода Иваном III относится к 1479 г. Ни формально, ни фактически Новгород в это время не принадлежал Литве, как думает Меховский (о совместном с Москвой владении некоторыми пограничными Новгородскими волостями см. Соловьев, о. с., I, стб. 1144; о литовских князьях в Новгороде – ibid., I, 924, 926, 927, 1039, 1356). Договор о покровительстве, заключенный Новгородом с Казимиром Литовским в 1470 г., не был реализован: когда в следующем 1471 г. Иван III пришел с войском к Новгороду, последний не получил от Казимира никакой помощи и после недолгой борьбы заключил новый договор, уже с Иваном III, где говорилось: «За короля и за в. князя литовского... не отдаться... князей... у в. князя литовского не просить и не принимать князей из Литвы в Великий Новгород». Борьба литовской и московской партий в Новгороде продолжалась и после того, когда положение московского правительства осложнилось угрозой соединенного нашествия татар и Литвы; начались даже вновь переговоры Новгорода с Казимиром, которые и вызвали поход Ивана III, но никаких актов, свидетельствующих о подчинении Новгорода Литве, совершено не было (Соловьев, о. с., I, стб. 1349—1378).
В суждении о зависимости Новгорода от Литвы Герберштейн ближе подходит к истине, чем Меховский. Он говорит: «От союза с подобными народами, содействием которых новгородцы пользовались для сохранения своей республики, выходило, что московиты хвастались, что они имеют там своих наместников, а литовцы в свою очередь утверждали, что новгородцы их данники» (о. с., стр. 118, перев. А. И. Малеина).
Во втором издании Хроники Меховского, в рассказе о занятии Иваном III Новгорода, имеется вставленная правительственной цензурой фраза, настолько соответствующая сказанному Герберштейном, что можно было бы думать о заимствовании ее последним из Хроники.
[Закрыть]
После Казимира в Литве правил четвертый сын его Александр, при котором вышесказанный Иван, князь москов, захватил княжество Можайское (Mozaisensem), имеющее в длину семьдесят миль и столько же в ширину а также сорок крепостей.[262]262
Александр Ягеллон (1460—1506), четвертый сын Казимира Ягеллона, в. кн. Литовский с 1492 г., а с 1501 вместе с тем и король Польский. Женат был на дочери Ивана III – Елене.
Можайск занят Василием Темным в 1454 г. Иван, князь Можайский (б. удельный), с семьей и своими бежал в Литву (Соловьев, о. с., I, стб. 1079—1080). К позднейшему времени относятся жалобы Казимира Литовского Ивану III на захват русскими людьми литовских областей, в том числе и некоторых можайских (Тешинова и др.), на что Иван III отвечал, что те волости издавна тянут к Москве (ibid., стб. 1446).
В ноябре 1492 г. посол Александра Литовского вновь повторяет в Москве те же жалобы, упоминая и можайские волости (ibid., стб. 1450). Новое литовское посольство 1494 г. при переговорах уступило можайские, боровские и медынские волости Москве (ibid., стб. 1455). Таким образом, если Меховский неправ в отношении Можайска, то ошибка его легко объяснима и невелика.
А. Кампензе, как всегда, рабски копирует Меховского и в известии о Можайске (о. с., стр. 22).
[Закрыть]
По смерти Александра, на княжество Литовское был избран нынешний Сигизмунд, а в его правление князь Московии Василий (Vasylo) завоевал и занял княжество Псков, называемое Плесковией, и Смоленское княжество.[263]263
Сигизмунд I, сын Казимира Ягеллона, король Польский и в. кн. Литовский в 1506—1548 гг.
Псков присоединен Василием III в 1510 г. (Соловьев, о. с., I, стб. 1598—1602). Пока Псков сохранял свою независимость, он самостоятельно сносился с Литвой, принимал к себе литовских князей и, по известию Новгородской летописи, на короткое время (при Александре тверском) даже подчинился Литве (Соловьев, о. с., I, 849, 926, 946). Казимир Ягеллон, без сомнения, рассчитывал на переход его к Литве (ibid., стб. 1448—1449); расчеты эти отнюдь не оправдались, но, по-видимому, послужили причиной ошибки Меховского, повторенной и Альбертом Кампензе (о. с., стр. 21).
Смоленск, с 1386 г. действительно подчинявшийся Литве, в 1395 г. окончательно был присоединен Витовтом, но в 1514 г. после троекратной осады взят Василием III (ibid., стб. 1000, 1001, 1031 и сл.).
А. Кампензе заимствует у Меховского и данные о Смоленске (о. с., стр. 21)
[Закрыть]
