Текст книги "Шипы Черного Ириса (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Замри! – крикнул один.

Не прошло и трех секунд, как нас окружили человек пятнадцать, наставив на нас те же пятнадцать дул автоматов. По носу ударил коктейль из ароматов пота, человеческой крови внутри теплых тел, оружейной смазки, металла и... серебра.

У меня с огромного перепуга сердце ухнуло в пятки, а эти самые пятки приросли к полу. А самое мерзкое, что страх был не за себя, а за Создателя. Что со мной будет, если хоть один из этих мелких, вонючих людишек нажмет на курок? В один невероятно долгий миг ужаса за жизнь этого подлого и мерзкого вампира я поняла, что если эти люди причинят вред ему – я сама их убью. Причем, убивать буду медленно, чтобы каждый, успел понять, из-за какой глупости оборвалась его коротенькая и чахлая жизнь! Однако, от ужаса за Создателя это не спасало и не успокаивало совершенно.

Глава 15

Глава 15

Когда-то давно, еще на первом курсе университета я читала, что команда «замри!» была придумана только для носителей и употреблялась именно, как открытое предупреждение всем вампирам. Любая другая, схожая по смыслу, уже не подходила. Вампиров люди убивали мгновенно. Не было никаких предупреждающих выстрелов. Вампиров не брали под стражу мирно, так что и команда «на пол, руки за голову» тоже не подходила. Большинство Карно двигается слишком быстро, чтобы давать им хотя бы малейший шанс.

«Замри!», от наполнявших холл людей означала, что если кто-то из нас пошевелится, сменит позу без команды или разрешения – они откроют огонь. Я это знала, знала и то, что уже многие вампиры за последние пять лет умерли только потому, что не знали этой команды и при виде наступающих с оружием людей скалились, выпускали клыки и отступали на шаг назад, второго им уже не давали.

Будучи человеком, я не могла судить за это военных, а точнее специальные подразделения военных. Они не были карателями, которых специально готовили убивать вампиров. Это были просто бывшие полицейские и офицеры регулярных войск, которым предложили идти в отряды защиты от массового нападения вампиров. Так было, я понимала всю серьезность положения человека, который во всем уступает вампиру, только оружие и его скорострельность могли спасти жизнь человеку, если носитель решит напасть.

Но, сейчас у меня набатом в ушах стучал пульс молодого парня, не старше меня самой. Он стоял сзади и чуть справа от меня. Я кожей чувствовала, как дуло его винтовки или автомата – я не сильна в оружии – подрагивает, как его ладони похолодели, как под шлемом вспотел затылок. Я слышала, как крутит его желудок в подступающем приступе тошноты. Он один из всех боялся настолько, что ему не нужно было мое движение, чтобы выстрелить.

Время замерло. Я слышала, как дрогнул палец, расслышала, и как чуть скрипнули суставы фаланг пальца. Намного громче прозвучал щелчок спускового крючка. Он был похож на звук ломающийся шоколадки, если подержать ее в холодильнике, а только потом разломить.

Я могла бы уклониться. Лишь чуть сместить голову в сторону и пуля внушительного калибра пройдет мимо меня. Рэсэ подсказала, что после резко к полу и дальше в сторону, назад за их спины. Прикрыться ими, как щитом от тех, кто стоят напротив. Секунда – и я буду на улице, а потом мои преимущества будут только расти. Они не смогут меня поймать.

Все просто, правда? Все так просто, что аж смешно. Только вот стоит мне отклониться, как пуля пойдет в спину Амадея, ведь он впереди меня и слева. Не надо быть гением геометрии, чтобы понять – только я, точнее моя грудная клетка, стоит между зеленоглазым и этой пулей с серебром. Не думаю, что пуля не в сердце убьет Амадея. Как раз наоборот – уверена, что не убьет, только вот что сделают все остальные напарники этого трусливого придурка?

Они начнут пальбу, а раненый вампир от новых выстрелов, к тому же чуть ли не в упор и уже точно в грудь не уклонится. Возможно, мой чертов Создатель успеет даже кого-то убить, пока я буду пробираться к выходу. Это отвлечет их, но сам Амадей почти со стопроцентной вероятностью останется здесь навсегда.

И я осталась стоять на месте. Не знаю, что послужило тому причиной. Точнее знаю, но еще не могу понять, как это называется. Какая-то сила внутри меня просто не позволила поставить его. Он мразь, тварь и скотина. Наверно, даже большая, чем все мрази и скоты, которые встречались мне до этого момента, но все же какая-то сила внутри меня не могла допустить его смерти.

Это не было самопожертвованием, в моем понимании. Я не считала его лучше и достойнее жизни, чем я. Его право на жизнь уже исчерпало все сроки годности. Но, я осталась стоять и ждала, когда сотые доли секунды, отведенные мне на действия, истекут – и я умру. Я не баллистик и не опытный стрелок, но куда именно попадет эта пуля, я понимала достаточно хорошо, как и то, что в этих здоровенных моделях, неизвестного мне, огнестрела не наперстки. Я могла представить, что сделает этот калибр, хотя и не знала его точно, с моей грудной клеткой.

Хотелось даже помолиться о том, чтобы пуля не прошла на вылет и не положила нас с Амадеем на пару. Хотелось, но я остановила себя, просто потому что по уверениям всех религиозных конфессий, носители – это зло и противоестественность, как скотоложство или отцеубийство. А вот, во что или в того веруют сами вампиры я узнать, так и не удосужилась.

Все мы сильны задним умом!

Вдруг, Амадей ухватил меня за руку и чуть оттолкнул в вправо, не разжимая захвата. Сама же я почувствовала, как искажается собственное лицо в гримасе ужаса. Ну, как я не подумала, что он тоже вампир? И тоже слышал, как у парня за спиной сдали нервы? Вот ведь, зараза, хочет, чтобы я на его смерть смотрела, ублюдок героический! Воображение тут же нарисовало, как пуля, начиненная серебром, и бог знает, чем еще, проходит дальше и разносит спину вампира.

Но, вместо сцены убийства я увидела, как Амадей, не разворачиваясь ко мне лицом, просто отклонил корпус влево. Это немного напоминало танцевальный трюк Майкла Джексона, который он использовал почти во всех своих клипах. Когда ноги прямые, но корпус двигается во все стороны, чаще вперед. Сейчас Амадей проделал то же самое, только корпус в бок, хотя ноги остались на месте.

Пуля с серебряным напылением прошла где-то рядом с его локтем, потом небольшой участочек открытого пространства. Мимо шлема одного из напарников стрелявшего и плавно, я бы даже сказала, нежно вошла в стену, срезав пару листьев драцены из ближайшего вазона. Звук при этом был такой тихий, что стук сердца казался звоном колокольчика, в сравнении с ним.

Обрезанные пара листьев еще только падали, как Амадей вернулся в то же положение. Вернул и меня.

Вязкость восприятия времени куда-то пропала.

Один из стоящих перед нами людей вскинул руку в черной перчатке и глухо заорал из-под шлема:

– Не стрелять!

Стоим, пялимся друг на друга. Постепенно пульс у солдат выровнялся. Секунд через пятнадцать тишины и изображения немых статуй тот, что кричал сделал шаг вперед и опустил оружие. Тяжелый ствол повис на ремнях. Другие восприняли это как сигнал и тоже чуть сместили прицел, некоторые даже убрали пальцы со спусковых крючков.

– Я капитал Серов, командир ночного отряда, – глухо представились из-под шлема.

Амадей не шелохнулся. Я тоже. Как-то сразу вспомнилось, что обещал мне Создатель, если я сделаю хоть вздох без его разрешения.

К Серову протиснулся тот самый парень с папкой Амадея в руках.

– Капитан, вы не понимаете! Он привел сюда птенца, которому и месяца еще нет!

Мужчина к нему не повернулся, а продолжал смотреть на Амадея, затем медленно кивнул.

– Вы можете говорить. – разрешили Амадею.

Он взял папку и быстро пробежал глазами ее небольшое содержимое.

– Значит, Амадей Киртон, – задумчиво протянул капитан.

– И что же вы делаете у нас, мистер Киртон?

– Прибыл по приглашению главы вашего анклава носителей, капитан, – склонил голову Амадей.

– Вы раньше создавали птенцов на территории нашего государства?

– Никогда, – покачал головой Амадей.

– И вы хотите сказать, что не знакомы с правилами регистрации обращенных? Всем, даже детям известно, что до года носителям запрещено покидать анклавы!

– Да, мне этот закон известен, капитан, но я вынужден был так поступить, потому что дела требуют моего отъезда в течении этого первого года. Мой птенец должен быть со мной, и я намерен ее увести, поэтому мы здесь.

– Она не может получить право регистрации раньше срока.

– В законе имеется поправка, что могут быть исключения, капитан. Обращенный может получить регистрацию и все прочие документы, если будет доказано его полное и безоговорочное подчинение, создавшему носителю.

Тут капитал Серов соизволил повернуть свой матовый шлем ко мне. Из-под тонированного щитка на меня смотрели цепкие, но еще достаточно молодые карие глаза.

– Вы ее контролируете?

– Автора, повернись кругом, – велел Амадей, – только медленно, чтобы капитан не подумал про нас ничего плохого.

Я медленно повернулась вокруг оси.

– А теперь, на колени и руки за голову, – так же спокойно скомандовал Амадей.

Я опустилась на колени и заложила руки за голову, напоминая сама себе заложницу из американских боевиков.

Пауза длилась секунды три.

– Мне приказать ей раздеться, чтобы вы поняли насколько она покладистый носитель? – так же ровно, без тени эмоций спросил Амадей.

Дуло автомата моментально уперлось в грудь вампира. Я слышала, как стукнулась о металл пластмассовая пуговица на его рубашке.

– Вы хоть понимаете, что я могу легко вас сейчас прикончить? – ядовито поинтересовался капитан Серов.

Похоже, Амадей и правда, задел офицера своим намеком на злоупотребление властью. И как вампир столько веков прожил, с таким-то характером?

– Можете попытаться, – с легкой улыбкой джентльмена, сказал Амадей. – Мне просто не совсем ясен ваш мотив, капитан. Всем, даже детям известно, какие бывают носители, если не контролируют себя или не слушаются создавшего. Мы приехали к вам, вошли и исполняли ваши приказы. Если бы моя подопечная была той, за которую вы ее приняли, она уже пыталась бы вас разорвать и была бы убита, но она стояла и смотрела на шестнадцать человек, без попыток напасть. Я невольно делаю вывод, что вы еще не встречали обращенных в их первых год.

Капитан выдохнул через нос и отвел ствол в сторону. Посмотрел на меня, даже, как мне почудилось, чуть виновато.

– Можете подняться, – попросил он.

Я осталась на месте.

Капитан недоуменно уставился на меня, потом на Амадея. Тот с покровительственным видом повернулся ко мне.

– Ни один птенец не станет слушать просьб или приказов людей, даже людей в форме, капитан Серов. – объяснил он и уже мне бросил: – Поднимайся.

И столько презрения было в этом коротком слове, что меня как из проруби окатило. Едва удержалась, чтобы не вытянуться в струнку и не прищелкнуть каблуками.

– Этого достаточно, чтобы мы прошли регистрацию? – просил Амадей.

Капитан задумался и кивнул, отдавая папку в руки вампира.

– Думаю, да.

Побледневший администратор тоскливо смотрел, как кольцо окруживших нас размыкается, открывая путь к двум коридорам и тумбе.

– Прошу за мной, – пискнул перепуганный парень и повел нас в противоположенный коридор тому, по которому шла я в кабинет бывшего охотника.

Глава 16

Глава 16

Мы прошли за тумбу. Честно говоря, эти несколько секунд дались мне с трудом. Я была уверена, что бойцы просто пристрелят в спину. Ноги налились свинцом, а колени сгибались со скрипом, словно на шарнирах. Амадей же вел себя так, будто ничего не случилось, а он просто вышел на прогулку. Мозгом я понимала, что носители не люди, а люди – не носители, их война, отрытая или теневая, будет длиться еще очень долго. Я не могла винить людей, не могла злиться и на вампиров. Но, глубоко в душе, мне было страшно и противно.

Почему, если я человек, то должна ненавидеть вампиров? И почему, если я стала вампиром, то должна мириться с таким? Я ни на кого не нападала, даже крови человеческой, еще не пробовала, но отношение ко мне такое, будто я уже убила сотни и тысячи. Мерзко. Мерзкий мир, и из него не уйти!

За тумбой была встроенная панель того же цвета. Мужчина, который чуть не поседел при нашем появлении, с вымученной улыбкой нажал на клавишу компа – и панель отъехала в сторону. За ней оказался маленький лифт, в котором и одному было бы тесновато. Амадей прошел в него, я за ним.

Ехали недолго. Как только отрылись двери, моему взору предстала ироничная картина. Мир вампиров. Если офис компании, где я подписывала договор, был в «розовых тонах», то офис под землей для вампиров был в готических. Темно-коричневые стены, отделанные мрамором или чем-то под него. Тусклый золотистый свет ламп предавал широкому коридору вид удручающий, если не сказать, мрачный. Несколько черных дверей. Никаких картин или украшений на стенах. Амадей вышел из лифта. Я дождалась, когда он отойдет на два шага и тоже вышла.

Одна из дверей приоткрылась и навстречу нам вышла женщина. Пышная дама, размера, эдак, пятидесятого в деловом костюме. Черные короткие волосы, прямой нос, красивые карие глаза. На вскидку, я бы дала ей лет тридцать.

– Прекрасная ночь! – поприветствовала она.

Я отокрыла рот от удивления. Она была носителем. От нее исходит тот же запах, что и от меня сейчас. Точнее это был не совсем запах, а скорее ощущение, признание. Я признала в ней свою, а она во мне. Карно. Именно это излучение, запах и вкус я скопировала у тех зверей в каземате Стаса. Но, кто, а главное, зачем станет обращать такую женщину?

По негласным правилам самих носителей – они подбирают молодых и здоровых людей для обращения. Среди вампиров вы не встретите стариков или пенсионерок. Как правило, это молодые парни и девушки, с хорошей фигурой и здоровьем. Только в фильмах больной и еле шевелящийся человек, после укуса вампира становится здоров и прекрасен! В мире носителей так не бывает. Это правило я усвоила еще в школе.

Когда ВАВ приняли и узаконили, в большинстве весомых стран мира нашлись несколько старых вампиров, которые продавали обращение. Богатеньким и сильным мира сего захотелось вечной жизни и вечной молодости. То, что из этого вышло, отбило охоту у людей искать лучшей жизни в новом расе. Старики, в лучшем случаи, умирали во время обряда обращения или превращались в слюнявых идиотов, которые умирали от необратимой мутации клеток. Тогда было отрыто много новых болезней, которые порождают вампиры. Через несколько лет один из представителей ВАВ сделал заявление, а точнее опубликовал труд на тему: «Вариации мышления носителя» там-то и объяснялось, что если носитель не желает обращения, а делает это по принуждению или по иным причинам, то обращение превратит будущего птенца в урода.

Опыты вели еще много лет, наверное, они идут и сейчас – слишком ж сладкая конфетка предлагается, но истерия сошла на нет. Из пятиста разных привилегированных личностей расы людей, полноценными Карно стали лишь трое, но и они не прожили больше десяти лет. В том же труде утверждалось, что сама раса вампиров, так как не способна к размножению, заинтересована в молодых своих представителях, так как прожить сто лет возрасте, скажем, шестидесяти, не согласиться никто. Иное мышление, состояние тела и еще куча факторов. В связи с этим, в голове волей-неволей загорался вопрос: кто же сотворил вампира из такой пышки? Я каждой клеткой своего естества ощущала, что она молода. Ей не больше пяти лет. Как я это определила? Если Рэсэ Стаса я практически не чувствовала, точнее она была для моего зверя лишь ребенком, то огонек этой девушки не чувствовался вовсе. Все равно, что смотреть на древесные угли. Ты знаешь, что за этим черным слоем еще что-то тлеет, но глазу это уже не заметно.

Наверное, удивление стало слишком заметным, потому что девушка обратилась ко мне:

– Я понимаю ваше удивление. В нашем мире столько говорят о внешности и возрасте, еще люди масла в огонь подливают, – она широко улыбнулась, – если будет желание и ваш Создатель разрешит – я расскажу свою историю, думаю вам, как новенькой, это будет любопытно.

– Не будет, – спокойно ответил за меня Амадей.

Улыбка девушки чуть дрогнула, но не пропала.

– Поймите меня правильно, миз, вас обратил вампир, который работает на правительство. Могу и ошибаться с предположением, но скорее всего один из обращенный по договору между ВАВ и военным структурами. Вы и подобные вам – лишь попытка создать инструмент управления, стихийного бедствия, ширма, призванная сказать обывателям, что власти все контролируют. Я и мой птенец не нуждаемся в пропаганде или вербовке. У меня уже не один век нет гражданства ни в одной стране и я не считаю себя частью чей-то культуры, а потому, как Создатель планирую то же самое привить и моей подопечной. Вопросы?

Нет, и как он все еще жив? Да за одну такую тираду, даже у меня возникло жгучее желание его прибить!

– Меня зовут Юлия, прошу за мной.

Девушка проводила нас в кабинет. Должна признать, что у носителей денег было куда больше, чем у людей на подобные организационные места. Подземный кабинет отличался простором и дорогой офисной мебелью. Девушка расположилась за компьютером. Для начала она отцифровала все распечатки в папке, и уже с монитора принялась читать. Меня она весьма настойчиво усадила в кресло напротив себя. А вот Амадей расположился у противоположенной от входа стены. Просто прислонился к ней спиной так, что я не могла его видеть.

– Носителем этой девушки предполагался Станислав Георгиевич Виринов. – заговорила она через несколько минут нашего ожидания.

– Именно, – отозвался Амадей.

– Тогда, на каком основании Создателем стали вы, а не Станислав Георгиевич?

– Мне ее подарили. Она оказалась так хороша в постели, что я не смог просто выпить ее. Как видите моя квота на птенцов еще позволяет мне обращать людей. Я решил обзавестись миловидной любовницей. Насколько знаю, это не запрещено ни в одной и стран мирного договора.

Юлия кривилась, как от лимона, весь ответ Амадея. Меня тоже пару раз передернуло.

– Вы давали разрешение на заражение? – обратилась она ко мне с таким видом, с каким девственница может обратиться к жрице любви.

Я молчу, ибо команды говорить не было.

– Не давала, – ответил за меня Амадей. – Она заключила договор на полное единовременное донорство, а в этом случаи ее согласие не требуется.

Очередной полный брезгливости взгляд от девушки в мою сторону.

– Я должна проверить степень ее адекватности. Прикажите ей отвечать на мои вопросы.

– Не вижу в этом смысла.

– Я вынуждена настаивать...

– Какие вы, русские, все-таки снобы... – тихо, как бы самому себе бросил Амадей, потом уже мне: – Отвечай на вопросы.

От его тона я едва не отдала честь и не пристукнула пятками на своем месте, но спину вытянула по струнке так, что позвоночник внутри задрожал.

– Имя?

– Ильина Аврора Евгеньевна.

– Возраст?

– Двадцать три года.

– Образование?

– Центральный Университет, факультет: межвидовых и социальных коммуникаций, специальность: контактер.

Моя профессия молодая, появилась года через три после основания ВАВ и окончания последней тотальной войны на уничтожение вампиров. Казалось бы, в обществе, где пытаются ужиться два вида, такая профессия нужна, как воздух, но популярной она так и не стала.

Как бы не старались СМИ и политики, а людей, которые добровольно соглашались работать с вампирами именно, как их представители, помощники и вообще связующее звено между носителями и человечеством, было мало всегда. Конкурс на специальность, когда я поступала, был даже меньше, чем в педагогический или какой-нибудь факультет альтернативного дизайна.

Дело в том, что контактер собрал в себя многое из различных специальностей, тут и навыки психотерапевта, и обычного психолога, и знание юриспруденции, и социологии и еще куча знаний, которые должны быть вбиты в голову студента. К тому же, для получения данной специальности нужно быть устойчивой к стрессам.

Как не смешно, но при поступлении я прошла все тесты и получила разрешение. Тогда мне казалось, что это мой единственный шанс начать жить. Ведь контактеров защищает государство. Я не учла того, что из моей ловушки нет выхода. Наивность возраста и вера в правосудие сыграли свою злую шутку.

Девушка покивала, а как услышала про образование, которое, кстати, считается едва ли не таким же бесполезным, как архивед или санитар в больнице. Ну, не хотят люди налаживать контакты с вампирами, точнее они уверены, что для этого не нужно учиться.

– Соблазнили носителя на заражения из-за образования? – следующий вопрос.

– Нет.

– А какова причина?

– Вожжа под хвост попала! – отгрызнулась я. – Не вижу смысла в ответе на неэтичный вопрос, заданный, к тому же, максимально некорректно. Во всем цивилизованном мире, уже как тридцать лет не употребляют понятие «заражение» к носителям, а вы совершили грубую дипломатическую ошибку, уже дважды. Мистер Керлин имеет полное право по пункту четырнадцатому, подпункт три Мирного Договора подать на вас в суд ВАВ и получить моральную компенсацию, а вас могут лишить права контактировать с носителями в любых органах власти нашего государства.

Глаза девушки сощурились, а с лица слетели остатки мнимой вежливости.

– Какие умные трупные подстилки пошли...

Я положила когти на подлокотники своего кресла и перебила ее:

– Какие интересные замечания от носительницы... Подобные шаблонные речи можно ожидать от человека, но от вампира... Вам должно быть известно, что обращение можно купить, можно подарить, можно стать жертвой нападения, можно заслужить. Все зависит исключительно от решения конкретного Создателя. В этой связи я не понимаю, к чему все эти нелепые вопросы. Разве для получения карты носителя требуется мотивация выбора?

Юлия скрипнула клыками, но смолчала.

– Место последней работы?

– Туристический Агент по временному говору найма в фирме «Белые Облака».

Юлия покликала по клавишам, просмотривая сразу несколько файлов. Насколько я знала последние поправки к законам, сейчас она, скорее всего, просматривала все файлы как-то связанные со мной. От детской медкарты до характеристики универа. Уже лет пятнадцать в нашей стране действовала отрытая единая база данных и любой представитель власти несколькими кликами мыши может узнать все, что душе угодно. Пару минут мы в тишине ждали, когда Юлия решит продолжить беседу, начитавшись моей биографии.

– У вас не выявлено каких-либо существенных патологий в психике, так почему же вы приняли такое решение, как ПЕД?

– На этот вопрос я отвечать не буду. – спокойно ответила я.

– Ваша семья в курсе вашего решения?

Вот тут меня, как из проруби окатило. Все тело, вплоть до спинного мозга замерзло в секунду. Паника стала затапливать и без того напряженный разум. Горло скрутило спазмом, а легкие, уже знакомо, стало медленно сдавливать в подступающем приступе. Ладони и лоб покрылись холодной испариной.

– У меня нет семьи, – с неимоверным трудом выдавила из себя я.

Со спины раздался издевательский смешок Амадея.

– А вам, Юлия, разве неизвестно, что у птенца есть только одна семья – его Создатель?

– Она не ваш птенец, а гражданин! – уверенно заявила представительница закона.

– Интересная точка зрения, особенно для одной из нас, – с непередаваемой иронией в голосе, ответил Амадей.

– Я не могу выдать ей паспорт-карту без договоренности с ее семьей, – без эмоциональным, казенным голосом резюмировала девушка.

В этот момент я поняла все.

Ему уже сообщили...

Он знает... Мне не выбраться...

Господи Боже...!

Впервые я почувствовала, как клыки выступают не из-за жажды крови, не из-за злости или ярости, а из-за полного всепоглощающего, всесжирающего страха.

Я вцепилась в подлокотники кресла, скрюченными пальцами. Горло сжал, подбирающийся приступ удушья. Легкие медленно сворачивались в трубочку, а желудок сжался до размеров наперстка.

Я знала, что если ничего не сделать – то приступ продлиться не один час. Меньше всего на свете мне хотелось бы упасть на колени в приступе перед Амадеем. За то короткое время, что проходила вампиром, я как-то совершенно незаметно успела позабыть: кто я и что, от прошлого смена расы не освобождает. Я Аврора – и это не звучит гордо. Я жалкая, а если про меня уже знают, то жалкая на все сто процентов.

– Ваша семья... – не глядя на меня, а продолжая что-то набирать на компьютере, начала говорить Юлия, совершенно забыв про Амадея.

Теперь, за долю секунды все последние события предстали передо мной совершенно в ином свете. Если он уже знает про меня, и знает, что я должна была прийти сюда, тогда все, что было в фае – просто цирк, спектакль, предназначенный лишь, для того, чтобы напомнить мне – надежды нет.

Она сгорела вместе с Антом и Светой. А за одно и хорошо напугать моего Создателя, чтобы не качал права. Я уже много раз наблюдала одну и ту же картину: как самые разные люди, при встрече с этим человеком, которого я не рискнула бы назвать по имени даже в мыслях, поджимали хвосты и моментально превращались из страшных хищников в присмиревших и облезлых псов, готовых за доброе слово или кость облизать ему туфли.

Надежда – самая глупая и болезненная в мире вещь!

– У меня нет семьи! – взорвалась я.

Сама не заметила, как вскочила на ноги. Стул с грохотом отлетел, кувыркать по полу, будто мячик. Я ударила ладонями в стол – тот скрипнул и покрылся сеткой мелких трещинок, будто не лакированное дерево, а стекло.

– Шевельнешься еще на миллиметр – и я испорчу тебе грудь! – почти ласково, с удовольствием проговорили от двери.

Я скосила глаза, послушно застыв статуей в чуть наклоненной позе. В дверном проеме стоял Капитан Серов. В руках он держал странного вида пистолет, с необычно широким дулом и светящимся огоньком индикатора на рукояти. Такой же только не зеленый, а красный огонек светился, недвусмысленно указывая лазерным указателем мне на центр грудной клетки. С такого расстояния промахнется только имбецил или главный герой не слишком продуманного боевика.

Благодаря этой красной точке я, наконец, сообразила, что применила силу в госучреждении! Оскалилась на представителя власти! Это было бы страшно, и я, наверное, испугалась бы в иных обстоятельствах. А сейчас я всерьез размышляла: если брошусь на капитала – это будет считаться суицидом, запретом, на который меня наградил Создатель.

Стоим, смотрим друг на друга. Секунда, другая... Уверена, что капитан гадал: сможет ли пристрелить нас обоих, а потом обставить это перед ВАВ, как самооборону.

Я ощущала сексуальное возбуждение Юлии. Девушка при виде капитала завилась, как подросток при виде популярного поп-кумира. Она не шевелилась, не изменилась в лице, а я чувствовала, как чуть подрагивают ее мышцы на внутренней стороне бедер. Она едва сдерживалась, чтобы не начать ерзать в своем кресле. Дыхание и сердцебиение, как и выражение лица, эта вамп контролировала прекрасно, а вот некие, менее заметные поползновения своего тела она упустила.

Ей стоило бы взять пару уроков у Амадея. Ведь он контролирует свое тело просто великолепно. Я никогда не определяла его эмоции вот так, просто, по телу. В его случаи это были совсем иные ощущения, будто вырванные из глубины его подсознания.

Стоило вспомнить про Амадея, как он подал голос:

– Юноша, я не советовал бы вам, наводить прицел на моего птенца, – в этой фразе не было угрозы. Она прозвучала более чем шутливо и даже дружески.

Я мысленно возрадовалась. Зеленоглазый снова решил надо мной поиздеваться. Это нужно использовать!

– А я советовал бы тебе заткнуться, упырь!

Я не могла видеть из своего положения Амадея, но я видела его, чувствовала. Не знаю, как описать. Это было что-то среднее между зрением и ощущением, Все равно что чувствовать на себе чужой взгляд, и при этом точно знать, что делает наблюдающий, где он и что испытывает.

Амадей мягко отстранился от стены и медленно выпрямился, опустил руки вдоль корпуса. Вальяжно, словно большой кот. Ровный, безмятежный пульс, будто отсчитывал убегающие мгновения. Секунда расслабленности – и все тело вампира налилось силой. Отголоски этого насыщения передались и мне, они прошлись волнами холода по ногам, затем тепла по спине. Неведомая энергия, как вода под действием поверхностного натяжения, замерла под кожей Амадея. Еще секунда – и сила буквально, выплеснулась из его тела, как из переполненного бокала. Она за один удар сердца наполнила всю комнату.

– Занятные вы, люди, существа... – все с тем же дружеским юмором в тембре, заговорил вампир.

Юлия вскочила со своего места. Для меня – она просто смазалась в пространстве. Для человека – она, наверное, и вовсе в воздухе растворилась.

Девушка обогнула стол и рухнула перед Амадеем на колени. Не просто опустилась на одно колено или упала на четвереньки. Она сжалась в клубок, спрятав руки и уткнувшись в пол носом. Теперь от ее возбуждения не осталось и следа. Теперь, от нее исходил такой страх, что даже мне стало ее, почти жаль. Почти...

– Господин, прошу вас... умоляю...! – взмолилась она, срываясь на плач.

Ее «господин» прозвучало не как уважительная форма обращения, а как титул. Причем не просто Господин – с большой буквы, а «ГОСПОДИН» – с таким фанатичным благоговением и трепетом с каким религиозные фанатики языческих культов возносили молитвы своим богам, лет шестисот.

– Юля! – искренне возмутился Серов.

Он так опешил от ее поступка, что даже оружие опустил. Вот этим и отличаются простые отряды от карателей. Ни один каратель никогда не потеряет бдительность, если рядом вампиры.

– Помолчи, дружок, – попросил Амадей и повернул голову к девушке на полу: – О чем ты просишь?

– Не убивайте его, Господин! – уже рыдая, взмолилась вампирша.

– Разве я могу, – развел руками вампир. – Здесь столько страшных и опасных штук, столько крутых солдат. Меня точно расстреляют, если я хотя бы попробую убить капитана...

– Умоляю...! – девушку забила крупная дрожь.

– Почему? – на сей раз из голоса Амадея исчез весь смех и ирония. Вопрос прозвучал жестко.

Девушка подняла голову. Я слышала, как шуршит ее блузка и брюки на коленях.

– Я люблю его, господин! Люблю с тех пор, как еще была человеком...

– А он? – все так же серьезно задал следующий вопрос мой Создатель.

Юлия не ответила.

– Понятно, – проговорил вампир через пару секунд.

– Не важно, как он относится ко мне! – убежденно всхлипнула девушка. – Важно, что я люблю его!

Амадей расплылся в улыбке. Его удовлетворение прошлось по мне мягкой прохладой. Все равно, что после душного помещения шагнуть в прохладу летней ночи. До жути приятно! «До жути», потому что, елки-моталки, ну какого... он на меня так действует?!

– А это – правильный ответ, девочка! – благодушно заметил вампир.