Текст книги "Шипы Черного Ириса (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Я снова ощутила волну раздражения. Вот зачем им мое имя?

– Аврора, – я постаралась улыбнуться приветливо.

– Доброй ночи! – неожиданно подал голос Амадей и тоже улыбнулся.

Ни у одного из них не было клыков.

– И вам, – я улыбнулась еще шире, потому что отчетливо ощутила, как напрягся Стас. По подростковой фигуре это было заметнее. А если он напрягся – значит, меня могут съесть в любой момент. Амадей сказал, что голоден, а, судя по его виду, очень голоден, здесь, наверное, так пахнет моей кровью, что у него кишки крутит.

На мгновение мне показалось, что глаза старого вампира сверкнули ярче. Но я не была уверена.

– Ты не возражаешь, если я присяду? – обратился зеленоглазый к Стасу.

– Разумеется! – рассмеялся мальчишка таким заливистым смехом, что я заслушалась.

Он подошел к столику, забрал пакет с первой донорской дозой, потом обошел меня. Взял бокал с минибара и налил моей крови в него. Потом вернулся к своему другу. Зеленоглазый вампир тем временем уже расположился в самом темном углу. Присел в кресло около двери и положил ногу на ногу. Стас подал ему бокал. Потом вернулся и вылил остатки порции из пакета в небольшой прозрачный графин. Сам графин водрузил на ведерко со льдом, словно бутылку шампанского, и уже его отнес на маленький круглый столик около того кресла, в котором расположился старый вампир. В его движениях не было суетливости, не было поспешности или подобострастия, как у нижестоящих к вышестоящим. Но что-то – не знаю что именно – говорило, что Стас спешит, нервничает или даже боится. Но чего может бояться вампир в другом вампире, который к тому же является другом?

Амадей принял полный бокал, но пить не стал. Не поблагодарил. Он продолжал смотреть на меня. В этом взгляде не было угрозы или желания что-то выведать, не было насмешки. Вообще ничего не было. Он просто смотрел на меня. А мне было как-то все равно. Пусть смотрит, если ему интересно. Хотя, скорее всего, дело не в интересе, а просто в голоде. Может быть, у мужчины легкое помутнение рассудка или еще что-то... Честно говоря, что происходит с вампиром от голода, кроме того, что они слетают со всем тормозов, никто не знал. Может, их тоже мутит или мучает изжога? Почему-то мне стало жаль зеленоглазого.

Я поставила себя на его место. Долгий полет на самолете, куча дел, встреча с другом и вместо отдыха меня тащат в какой-то притон, чтобы я полюбовался на самоубийцу. Радости мало. Я отвела взгляд от Амадея, чтобы не смущать его, да и себя тоже. Стас тем временем расположился на ближайшем диване. В руках у него была моя папка. Похоже, Николь передала.

– И что же мы имеем, мадемуазель Аврора? – протянул он.

Я пожала плечами.

– Нет, не поймите меня превратно, дорогая. Меня не волнуют причины вашего решения. Просто мне искренне интересно, почему вы выбрали меня?

Я возмущенно уставилась на него.

– Выбрала?

– Вы же выбирали по каталогу, да?

Я почувствовала, как, несмотря на потерю крови и подступающую слабость, наливаюсь краской здоровой ярости. Бешенство подкралось резко, и я просто не смогла себя сдержать:

– И вы...?! Да как вы...?! Я никогда...!!! – я просто задохнулась от негодования.

Светлые брови моего носителя приподнялись. Я вздохнула, беря под контроль эмоции.

– Я не выбирала вас.

– Стас, – тут же представился он.

А я опять поморщилась. Ну, вот скажите мне, зачем эти реверансы?

– Я никого и никогда не стала бы выбирать по этой мерзости!!! – выдохнула я, хотя, похоже, почти кричала.

– Тогда почему? – растерянно спросил парень, но спохватился и принялся листать мой договор. – Понятненько, вам нужна ментальная иллюзия... Это по моей части, тогда ясно, почему вас направили именно ко мне.

Последняя фраза прозвучала так, словно он страховой агент или юрист. Он выжидательно уставился на меня.

– Я не хочу чувствовать боль, – шепотом призналась я.

– Это можно! – с искренней улыбкой ответил мальчишка. Встряхнул кистями рук, как пианист перед выступлением. – И чего желает моя юная нимфа?

Вопрос прозвучал с юмором, но я поняла, что нужно ответить. И только тут я поняла, что ничего не хочу. Точнее не знаю, чего должен хотеть человек в свои последние минуты. Сидеть на берегу моря и смотреть на закат? Нет, не хочу. Я судорожно перебирала варианты и отчетливо понимала, что единственное чего хочу – это не хочу ничего. От осознания этого простого факта подступили слезы. Мое прошлое уничтожало во мне все желания.

Я оторвала пристальный взгляд от подголовника кресла и посмотрела на носителя.

– Просто сделайте так, чтобы мне не было больно, пожалуйста! – уже, когда произнесла фразу, сообразила, как жалко и умоляюще прозвучал мой голос.

Я надеялась, что на этом все и закончится, но Стас продолжал смотреть на меня.

– А я могу узнать о причинах вашего решения заключить договор? – спросил Амадей.

От его голоса мы оба вздрогнули. Только я от удивления, потому что уже успела о нем забыть. А вот мой носитель от явного страха, потому что чуть вжал голову в плечи, всего на секунду, но я заметила.

Я посмотрела на него. Зеленые глаза пристально изучали мое лицо. Я подумала и решила:

– Нет!

– Уверены?

Мне показалось, что воздух в комнате вздрогнул, завибрировал на мгновение.

– Абсолютно! – спокойно ответила я. Потом решила сыграть дуру: – Не все ли равно, какие мотивы у котлеты?

– И все же, – его голос не изменился ни на йоту, но мне опять показалось, что он зол.

– Могут быть у девушки свои маленькие тайны? – решила пококетничать я, хотя, учитывая мое состояние и откровенную близость слез, ничего не получилось.

– Аврора, мне было бы крайне любопытно... – снова начал было зеленоглазый, но я его перебила.

– А может, вы сами придумаете себе подходящую версию?! – взорвалась я.

В комнате стало очень тихо. Только после того, как повысила голос, поняла, что этого делать не стоило. Вампиры и правда больше всего похожи на диких хищников. С ними нельзя забывать о правилах техники безопасности. Там, где с человеком дело ограничится бранью, с вампиром завершится смертью. Я заметила, как на лице моего носителя отразился настоящий ужас. Он окаменел, зрачки расширились, а над верхней губой выступил пот. Эта картина напугала и меня. Я медленно перевела взгляд на Амадея. Увидела горящие яростью глаза и вместо того, чтобы испугаться, ощутила чувство глубокого удовлетворения. Какая мне в сущности разница, как меня убьют? Будут вампиры соблюдать условия договора, и действительно ли носитель подвергнет меня гипнозу, или же просто разорвут?

Я продолжала смотреть на вампира, буквально плавая в его гневе, и мне было все равно. Любая боль, которую способен мне причинить этот вампир, пройдет. Да, вполне возможно я буду захлебываться криками, но все равно и это пройдет, а затем... Затем я стану свободна. У меня не было желания показывать гордость или еще что-то этому вампиру. К нему я испытывала чувство близкое к благодарности. Он смотрел, и я смотрела. Мир перестал существовать. Были только эти его глаза, которые пожирали гневом, по коже проходились волны то тепла, то холода, как дуновение ветра, только ветра в комнате не было и быть не могло. Казалось, что воздух превратился в патоку и заполнял вязкостью легкие. А я все еще смотрела и ждала, с надеждой и затаенным любопытством. Похоже, даже такие сломанные пустышки как я все равно испытают любопытство.

– Стас, – мягко и глухо прошелестело в комнате. Голос Амадея стал похож на шуршание степной травы.

Мой носитель вскочил и внезапно поклонился. Согнулся в глубоком поклоне, как в старые, совсем старые времена.

– Мой... – начал было он, но зеленоглазый остановил его простым взглядом.

– Не будешь ли ты так любезен, и не подаришь ли старику свой аперитив?

Я с трудом подавила смешок, потому что поняла, что зеленоглазый просто ввернул всю их беседу в одно предложение, так сказать процитировал. Это выглядело как весьма тонкая издевка, впрочем, беззлобная.

Оба на мой смех в кулак отреагировали. Зеленоглазый заломил бровь. В его глазах больше не было ярости, был интерес. А Стас смотрел на меня, как на говорящую собаку. С удивлением, восторгом и недоумением, будто не мог поверить.

Но через мгновение его лицо изменилось, и на меня он посмотрел с откровенной жалостью. Это меня заинтересовало. Что такого может сделать зеленоглазый, если даже носитель, который собирался меня убить, смотрит, не скрывая сочувствия.

Стас поклонился старому вампиру, и, не говоря больше ни слова, быстро вышел. Амадей медленно поднялся, как только за вампиром закрылась дверь. Элегантно и плавно. Он двигался, как двигаются танцоры во время своих номеров на сцене. Пластично, красиво, завораживающе. Я невольно залюбовалась. Скорее всего, у этого вампира было много веков на то, чтобы выработать такую грацию, но все равно смотрелось очень эффектно. Он закрыл дверь и направился ко мне. Удивительно, но я его совсем не боялась. Понимала, что стоило бы, но не боялась.

Он аккуратно извлек иглу из моей вены. Отключил аппарат. Потом посмотрел на тонкую струйку крови у меня на руке. Я тоже на нее посмотрела. Вампир просто провел по ней большим пальцем, стирая кровь. И от ранки осталось лишь небольшое покраснение. Я слышала про то, что некоторые вампиры обладают даром исцеления, кроме собственной регенерации. Но никогда раньше не видела, как это происходит, даже на видео, поэтому невольно охнула. Я стала свидетелем чуда. Самого настоящего!

Амадей улыбнулся уголками губ. Потом взял очередной бокал, размером чуть больше первого и перелил кровь из несобранного полностью стерильного пакета. Просто выдавил, как сок. Пристально следя за мной, моим лицом, он пристроился на мое кресло, только в ногах, достаточно далеко от лица. Я автоматически подобрала к себе колени, чтобы освободить ему место. Он снова положил ногу на ногу и с едва заметной улыбкой отпил из бокала.

В лице этого существа не было ничего человеческого. Я смотрела на него и видела, что в нем от человека ничего не осталось. Может, когда-то он им и был, но сейчас это только камуфляж, причем не очень умелый. Он блаженно прикрыл глаза, и, казалось, погрузился в ощущения, смакуя мою кровь. Я смотрела на это с откровенным скепсисом. Нет, все было очень убедительно, где-то даже романтично, но... не для меня.

Он открыл глаза, и теперь в них появился не просто сверкание, а какой-то приглушенный блеск, как у довольного кота.

– Только не говорите сейчас, что такой крови, как у меня, вы никогда не пробовали, – я снова ухмыльнулась, вспомнив парочку фильмов, где любовь вампира к милой школьнице как раз и начиналась с первой дозы.

– Почему же, – улыбнулся он, теперь уже шире, – пробовал. И не раз, и не десять. А ты бы мне не поверила, если бы я сказал, что твой вкус уникален?

Я хмыкнула.

– Часто смотрите романтические мелодрамы?

Он рассмеялся. Но его лицо все равно оставалось неживым, застывшим.

– Мне нужны ответы, моя милая жертва. И я их получу.

Что может возмутить в подобном высказывании? Меня возмутило слово 'милая'! Никогда нельзя говорить женщине – любого возраста, – что она милая!

– Почему вам так интересно задавать мне вопросы?

– Когда проживешь столько, сколько я, волей неволей научишься придумывать свои собственные развлечения.

Я смотрела в эти зеленые глаза, на это идеальное лицо окоченевшего трупа и... недоумевала.

– А просто выпить меня нельзя?

– Почему ты так желаешь умереть, причем от руки вампира?

– От клыков, – машинально поправила я.

– Совершенно не факт, – пожали плечами в ответ.

– И то верно, – согласилась я.

– Так почему?

– Потому что у меня с головой не все в порядке, – предложила я вариант.

– Это, разумеется, но почему у тебя 'не все в порядке'? – его голос снова стал походить на шуршание высокой травы. Стал шепотом, хотя громкость он явно не уменьшал. По телу снова прошлась волна теплого ветра. Наверное, это реакция тела на выкачку крови.

Я пожала плечами и снова предположила:

– Детство трудное? Несчастная любовь? Трудности с работой или учебой? Многолетнее сидение на таблетках от депрессии?

– Ты предлагаешь мне выбрать? – уточнил вампир.

– Я выдвигаю гипотезы.

Он рассмеялся.

– Со мной уже давно никто так не разговаривал! Уже ведь почти забыл, что это такое!

– Нагло и с плохо прикрытым хамством? – спросила я.

– Без страха, с уверенностью, что я не причиню вреда. Но вместе с тем с пониманием, что я крайне опасен.

– Вы причините мне вред, – не согласилась я.

– Для тебя это благо! – парировал Амадей, и блеск в его глазах стал ярче.

Я промолчала. А что на это можно сказать?

Он сделал еще глоток из бокала, уже не прикрывая глаз, а следя за мной. Я, честно говоря, захотела пить.

И спокойно вынырнув из сетей этих зеленых омутов, отвернулась и потянулась к бутылке с минералкой. Только при резком повороте головы поняла, что столько потерянной крови – это плохо. Голова закружилась, в глазах слегка потемнело, и я почувствовала, что просто бухаюсь носом в сторону столика. Разбить нос не дал вампир – легко удержал, развернул и вернул в исходное положение. Пихнул мне в руки свой бокал с моей кровью, открыл минералку. Достал из кармана брюк носовой платок, смочил его водой и стал протирать мне лицо и шею. Стало намного легче.

– Сколько ты не ела? – неожиданно спросил он.

– А вы? – автоматом спросила я.

Он удивленно на меня посмотрел, потом укоризненно вздохнул.

– У тебя началась аритмия. Крови ты и правда отдала много, но не настолько. Значит, у тебя истощенный организм, для которого пятьсот миллилитров крови – повод остановить сердце.

– Я плохо питалась в последнее время, – призналась я.

– Ты не ответила на мой вопрос, – констатировал Амадей.

– На какой? – вяло спросила, прикрывая глаза.

Слабость накатывала волнами. Вампир снова рассмеялся.

– А ты забавная, – заметил он.

– Ага, прямо обезьянка-камикадзе, – слова давались с некоторым усилием. Нет, до потери сознания было еще очень далеко, но небольшой дискомфорт присутствовал.

– Много знала вампиров? – спросил мой собеседник.

– Только одну.

– И столько храбрости...

– Это не храбрость, – запротестовала я, чувствуя, что разговор уходит куда-то не туда. – Мне просто нечего терять.

– Ошибаешься, – притянули в ответ. – А что будет, если я скажу, что никто из вампиров этого анклава не станет тебя убивать?

Вот тут я распахнула глаза. Правда, в них все несколько расплывалось, но страх придавал сил. Я бы не хотела придумывать еще что-то... Не хотела, потому что могу струсить в последний момент. А жить после того, что случилось, значит медленно сойти с ума. Сколько я протяну со своими постоянными кошмарами и рвотой? Полгода? Год?

– Вот, – отозвался вампир, мягко забирая у меня свой бокал. Его пальцы оказались очень холодными. – Я нашел твое слабое место. Ты боишься жить!

– Как и все самоубийцы, – согласилась я.

– И ты не станешь говорить, что просто не можешь жить? – на его лице появилась маска некоторого недоумения. Я опять ему не поверила. Плохой из него актер.

– Надо? Скажу! – с готовностью отозвалась я.

Амадей хмыкнул, сделал маленький глоток крови и выдал:

– Ты провоцируешь меня?

– Да, – честно призналась я и покосилась на бутылку с водой, которая стояла на столике.

Амадей удивленно вскинул брови. Правда я не поняла почему. И протянул мне бутылку, любезно ее открыв. Я не стала благодарить и поспешно выпила несколько глотков.

– Еще? – спросил вампир, когда я отлипла от горлышка.

Я трудом мотнула головой.

– И ты думаешь, что если меня доведешь, то я тебя убью быстро?

Согласно прикрыла глаза. Он только рассмеялся.

– И кто тут еще смотрит слишком много кино?

– Что, плохо выходит? – спросила я.

– Выходит отлично, ты раздражаешь! Но вместе с тем и радуешь, несказанно радуешь, милая кроха...

Я снова прикрыла веки, отрезая себя от блеска его глаз. Нет, мужик красивый, но голова кружится. И я даже прощу ему, что опять назвал 'милой'.

– Я просто подумала, что такому старому вампиру не понравится, если ему будет хамить еда.

– Старому? Хамить? Еда? Так, давай по пунктам – почему ты решила, что я старый?

Я, все еще не открывая глаз, поморщилась, потому что устала от вопросов.

– Не знаю, просто по вам же видно, что вы очень-очень старый вам...носитель, – язык определенно мой враг. Только когда сказала, поняла, что для существа, которое прожило несколько веков, мои слова могут быть обидными. Помню, что на лекциях упоминалось, что у вампиров свое отношение к возрасту.

Виновато посмотрела на вампира.

– Простите, я не это имела в виду. В смысле, вы, конечно молодо выглядите, но... – вот что несу?

Мои попытки извиниться прервал его заливистый смех. Игристый, настоящий, почти живой.

– Обворожительно! Тебе стыдно, действительно стыдно. Поверить не могу! Хорошо, я понял, что ты имела в виду. Давай дальше, а в чем, по-твоему, хамство?

– Я грубо с вами разговаривала, даже ваш друг испугался, – и снова виновато на него покосилась.

На лице Амадея застыло удивление. Если бы я не изучала вопрос вампиров, то поверила бы. Но я знала, что вампиры прекрасные актеры, поэтому не поверила его удивлению. Хотя выглядело мило. Он, правда, старался убедить меня в том, что мои слова его удивляют. А с вампирами – это почти что признак уважения.

За время паузы его удивление стало еще больше. Тонкие брови почти достали до линии волос.

Я улыбнулась:

– А вы милый!

Я ожидала чего угодно в ответ на мой комплимент. Флирта, его смеха, может, даже секса. Или внезапного укуса в вену. Но не этого...

Амадей резко вскочил на ноги и отпрянул от меня на пару шагов. Выражение его лица стало странным, растерянным, не верящим.

– Что, тоже неприятно, когда называют 'милым'? – с усмешкой поддела я.

Руки вампира безвольно опустились, бокал упал на ковер. Плечи поникли, лицо стало расслабляться, теряя всякое выражение. Только глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Мне вспомнилось, как Антон рассказывал про фокусы, которые творят со Светой другие вампиры. Как ей бывало больно от непонятного воздействия некоторых носителей, как ее корежило на полу в приступах.

Я внимательно посмотрела на зеленоглазого и подумала, что на него, может быть, сейчас тоже так воздействуют, просто многовековая практика научила его контролировать внешние проявления боли. Или сейчас с ним проделывают какой-то другой фокус. И... я испугалась. Голодный вампир никогда не откажется от свежей крови. А если этот старый, голодный вампир выронил бокал – случилось что-то действительно страшное. У вампиров свои законы, свои правила, которые далеко не все известны в мире людей. Но это правило я знала. Читала про то, как некоторые вампиры от голода пьют кровь у трупов, хотя такая кровь для них, как морская вода для нас. От голода носитель может пойти на все что угодно, а если у этого разжались пальцы...

Повинуясь внутреннему порыву, вскочила с кресла и попыталась подойти. Резкие движения отозвались очередным головокружением, ноги дрожали. Амадей снова отшатнулся от меня, ударился о стену и сполз по ней на пол. Я медленно добрела до него и неуклюже плюхнулась на колени. Он неотрывно следил за мной, не моргал, не дышал.

– Эй, – тихо позвала я, пытаясь улыбнуться.

Он не ответил, только в глазах появились синие капилляры. Обычно у вампира, как и у человека, в белках находятся красные сосуды, и проявляются они в момент стресса. А у этого все то же самое, только капилляры темно-синие. Значит, сердце тоже перестало биться, или чего похуже. Я не разбиралась в анатомии носителей. Нам давали только базовую программу.

Я протянула к нему руку. Он дернулся и с силой врезался затылком о стену, оставив на ней мелкую сетку трещинок. Может, у него галлюцинации, и сейчас он видит не меня, а свой кошмар? Интересно, а чего боятся сами кошмары? Ведь наверняка его счет жертв идет на тысячи жизней, за столько-то веков. Отлично Аврора, продолжай жалеть одного из самых опасных монстров мира!

Я убрала руку, которую протянула, чтобы взять вампира за предплечье, но остановилась. Кисти рук Амадея стали фиолетово-синими, прямо как вторая стадия гематомы. Меня били по лицу не раз, так что я хорошо знала этот цвет кожи. Смотрелось жутко, очень жутко. Я не знала, что означает изменение цвета кожи у вампиров, но было и так понятно, что это не нормально. Посмотрела в глаза Амадею и вздрогнула: еще секунду назад взгляд был хоть и удивленным, но внимательным, а сейчас глаза остекленели, расфокусировались, как у трупа. Он смотрел словно сквозь меня.

Он не видел меня.

Он не двигался.

Он не дышал.

Если бы я не знала, как умирают вампиры, я бы решила, что он умер. Самый настоящий труп. С трудом заставила себя подняться и дойти до столика у двери. Там все еще стояли ведерко со льдом, моей кровью и бокал. Схватила графин похолодевшими пальцами, перелила в него порцию из бокала и вернулась к вампиру. Удивительная вещь – психика. Вот минуту назад меня шатало. А сейчас ясность сознания полная. Адреналин. Все десять дней я удивлялась самой себе, что не испытываю страха. А сейчас испугалась за вампира, за своего убийцу. По-настоящему испугалась, как за близкого человека, так, словно он для меня что-то значил... Не стоит тешить себя надеждами – я полностью сошла с ума.

Я попыталась уложить его из сидячего положения. Вышло с трудом. Вся его кожа была ледяная, словно он уже был в холодильнике. Этот маленький факт только усилил мой страх. Его лицо было расслабленным. Растерянно-удивленным. В глазах пропал блеск окончательно. Рот вампир открыл легко, стоило чуть нажать на подбородок. Если кровь не поможет, брошусь на поиски Стаса или Николь. Да хоть кого-нибудь, нельзя же вот так бросить его!

Амадей сделал первый глоток практический сразу. Потом еще и еще один. Затем был глубокий и медленный вдох носом, не отрываясь от трапезы, и только потом его глаза приобрели уже знакомый блеск. Внутренний свет в зеленых омутах зажигался медленно, неохотно. Я это видела, ничего не понимала, но видела ясно.

– Амадей, ну что же ты... – ласково начала я и положила руку ему на грудную клетку. Тяжелые редкие удары сердца несказанно обрадовали. Они были такими медленными, что от них, казалось, вздрагивали все ребра вампира. – Не знаю, что с тобой случилось, но если это от нервов или голода, то нельзя себя так доводить. Свои же прибьют из милосердия.

Он выпил все, что было в графине, но от этого не сильно полегчало. Руки у него все еще были пугающими, взгляд несознательным, и он не делал даже попытки пошевелиться. Вампир выразительно сглотнул.

– Мало, да? – догадалась я и принялась шарить по сторонам глазами в поисках того, чем можно нанести себе достаточно глубокую рану.

Пришлось разбить оброненный вампиром бокал. Зажать в руке самый крупный осколок и приготовиться. Я не люблю боль, я боюсь боли, я ненавижу боль. И сейчас собиралась сделать себе больно. Впервые в жизни собиралась сама нанести себе рану, по собственной воле. Дура!

Я уже почти решилась, когда мою ладонь перехватили сизые пальцы вампира. От неожиданности я вскрикнула и выронила осколок. Он так быстро схватил меня, что я ничего понять не успела. Нет, я знала, что у вампиров поразительная скорость движений, но все равно не ожидала.

Его глаза смотрели внимательно, хоть и немного болезненно.

– Вы как? – решилась я на вопрос, не делая даже попытки высвободить пальцы. Если он захочет, то превратит мои кости в труху.

– Ты испытываешь страх, почему? – едва слышно спросил он. И вдруг его зрачки расширились. Он резко сел. – Ты не испугалась меня... тогда остается только... ты испугалась ЗА меня?

Я почувствовала, как краснею. Точно дура, причем полная! Как можно бояться за жизнь того, кто уже давно мертв; за того, кто прожил столько, что ты и вообразить не можешь? Естественно, ему ничего не грозило. А он еще ближайший век будет рассказывать эту историю как хохму своим друзьям. Донор сам испугался за своего носителя, за убийцу. Действительно смешно.

– Простите, – промямлила я.

– Почему тебе стыдно? – снова спросил он. И с его голосом точно было что-то не так. Ему еще плохо. Точно плохо. Не знаю как, но я чувствовала, что ему сейчас больно.

Я опустила глаза. Он тоже и увидел, что держит меня за руку.

– Ты думаешь, что я могу сейчас возжелать тебя? – предположил он.

– У меня не настолько больная голова! – брякнула я.

– Почему? Ты думаешь, что я настолько благороден? – его серые губы растянулись в злой усмешке.

Это смотрелось бы страшно, если бы я не знала, что он сейчас испытывает.

Я не сдержала смех. Смешки вышли нервными, слегка истеричными.

– Нет, вы, конечно, милый, но благородства от вампира я не жду.

Его глаза снова сверкнули.

– Значит, я как монстр могу воспользоваться тобой?

Недоуменно на него посмотрела.

– Я, вообще-то, имела в виду, что ни от кого не жду благородства. Но да, вы, конечно, можете.

Он склонил голову набок.

– Значит, ты хочешь, чтобы я любил тебя этой ночью? – а его голос по-прежнему казался мне неправильным, нездоровым.

– Я не сказала, что хочу секса! – возразила я. – Я сказала, что вы можете себе это позволить. Это разные вещи.

Я очень старалась не дать внутреннему страху развиться в панику. Если Амадей решит меня поиметь, сделаю все, чтобы он убил меня раньше.

– Ты боишься секса со мной? – его голос снова стал вкрадчивым.

– Да, – признала я, глядя ему прямо в сверкающие глаза.

– Но, – он задумался и посмотрел в сторону, – этот страх странный. Не могу понять, чего именно ты боишься. Не уверен, что это связанно со мной.

– А как вы себя чувствуете? – решила я перевести тему. – Может, стоит кого-то позвать?

Его пальцы моментально разжались. Он встал и помог встать мне. Вернул меня в кресло и сам пристроился на подставке для ног. На его лице опять застыло удивление.

– Почему ты считаешь, что со мной что-то не так?

– Вам было плохо, – начала я. – Вы, кажется, сознание потеряли. И сейчас вам тоже плохо.

Он снова отпрянул, как от удара и едва не свалился с кресла. Казалось, что ему было больно от моих слов, и он стремился оказаться от меня как можно дальше. Я стала подозревать, что у этого вампира точно помутнение рассудка от голода. Слишком странно он себя ведет.

– Это, – он выразительно сглотнул, – состояние не от голода. Просто ты особенная.

Я видела, как под кожей шеи напряглись мышцы, словно ему стало трудно дышать. Вот на этом мои нервы сдали позиции и отказались участвовать дальше. Я уронила голову на поджатые колени и засмеялась. Громко, со всхлипами и стонами.

– Амадей, вы просто...! Нет, вы...! – я с трудом боролась с приступами истерического гогота. – Скажите, вы всегда так девушек обольщаете?

– Как? – не понял он.

– Как в дешевом кино для девочек пятнадцати лет? Сейчас вы мне расскажите, что не можете меня съесть, потому что во мне есть что-то такое... обольстительное, чарующее, а через два часа фильма предложите мне провести с вами вечность?!

Вампир мягко взял меня за плечи, заставил положить голову на спинку и протянул мне бутылку апельсинового сока. Я отказываться не стала. Он дождался, когда я немного успокоюсь, и покровительственно мне улыбнулся.

– Для начала, моя бесценная Рокто, хочу заметить, что в тебе слишком много цинизма. Он портит всю романтику нашей короткой беседы. Не к лицу женщине так себя вести. Прими совет на будущее: женщина не может играть, как мужчина. Она умнее и действует тоньше, ласковее и убивает незаметно, – его улыбка стала чуть шире, но клыков я так и не увидела. – Второе: убить тебя я просто обязан, ибо ты совершила роковую ошибку. Я мог бы отпустить. Хотел внушить тебе что-то хорошее и отпустить. Мне захотелось, чтобы ты уехала из этого города, из страны. Чтобы согревала мою постель пару-тройку лет. А потом я бы без сомнений и сожалений отпустил бы тебя с деньгами или без них, но с жизнью. Однако, теперь, моя бесценная, я просто не смогу так благородно поступить.

– Почему? – невольно спросила я. Не то чтобы я поверила его слова или хотела поверить, просто антураж требовал, чтобы я спросила. Он ждал этого от меня. Я смотрела в зеленые, такие яркие глаза и знала, что лжет, а еще знала, что мне все равно, и потому спросила.

– Ты видела слишком много, а я, как ты любезно заметила, слишком стар, чтобы позволить кому-то узнать о моей недавней слабости, – его лицо стало почти виноватым. – В нашем мире непозволительная роскошь иметь хоть одну такую слабость, подобную той, что ты наблюдала, моя бесценная.

– Ничего не поняла, – призналась я. – Я же не знаю, что с вами такого страшного случилось.

– Ты не знаешь, но вот почти любой из живущих в ночи узнает, стоит только описать тебе увиденное. Я слишком люблю свою жизнь, чтобы рисковать ею так просто. Будешь умолять?

Я улыбнулась.

– Я уже давно умерла, Амадей. Это правда, как бы патетично и пафосно это ни звучало, но меня уже нет. Вы мне только поможете. За что я вам благодарна.

– Вижу, – прошептал он, пристально разглядывая меня.

Теперь он смотрел не только в глаза. Его взгляд блуждал по лицу, шее, груди, телу. Его, кажется, даже мои кроссовки заинтересовали.

– Тебе понравится, моя бесценная Рокто!

Я не увидела клыков. Не испытала боли. Даже не почувствовала, как теряю сознание. Меня просто накрыла тьма. Она поглотила, как проглатывает сон без сновидений.

Глава 4

Глава 4

Я сидела на берегу какой-то реки, на зеленой траве. Был яркий летний день. Трава вокруг почти изумрудная. Вдалеке виднелись пологие холмы, поросшие старыми дубами. Чистая горная речушка журчала и спешила куда-то за соседний склон. Воздух здесь был совершенно чистый и свежий. У меня почему-то оказались длинные распущенные волосы. Я сидела и смотрела, как бежит вода, как она журчит меж камней. На мне было синее платье в пол из тонкой шерсти, оно приятно грело кожу. Несмотря на лето, здесь все же ощущалась прохлада – в горах никогда не бывает жарко. Ветер сделает любую жару почти зябкой. Мне было хорошо и спокойно. Я была по-настоящему счастлива, хоть и не помнила, как добралась до этого места.

Я подставила лицо солнечным лучам. На него иногда попадали капельки от реки, и это было прекрасно! Погладила мягкую молодую траву у себя под руками.

Его шаги я услышала задолго до того, как он подошел. Высокий, очень высокий, статный; длинные волосы до бедер, прямые и гладкие, блестящие в лучах солнца, такого насыщенного вороного оттенка, что невозможно не обратить на них внимание. Он шел ко мне. Его пронзительные зеленые глаза смотрели на меня со всей страстью. Он любил меня. Я знала это. Именно его я здесь ждала. Он подошел ко мне и присел рядом на траву. Обнял за плечи сильными руками. Я прижалась к нему, ища защиты. С ним рядом спокойно. От его рубахи без ворота пахло костром, от кожи исходил странный аромат утреннего тумана, аромат грозы. Он смотрел мне прямо в глаза. Я хотела что-то сказать, но он не дал. Нежно поцеловал. Такие мягкие губы, такой сладкий привкус на его языке. Такое наслаждение. Это было упоительно. Его поцелуи лишали воли, заставляли забыть про всякий стыд.