Текст книги "Мой Куратор (СИ)"

Автор книги: Маша Драч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

Мы зашли в крошечную прихожую. На вешалке весело лишь одно пальтишко темно-зеленого цвета, а из обуви я обнаружила только простые женские сапоги на плоской подошве. Под моими ногами красовался маленький, явно много раз уже постиранный коврик с едва различимой надписью «Добро пожаловать».

Пока Макс разувался, я продолжала изучать обстановку, ощущая в душе какое-то тоскливо-щемящее чувство. Сразу видно, что хозяйка опрятная женщина, всё чисто, вымыто, но почему-то стало как-то не по себе. Вроде бы и уют есть и какой-то сладкой выпечкой пахнет, а всё равно мороз пробирает. Я никак не могла понять, с чем это связано. Меня начали раздирать противоречивые ощущения, и я неожиданно почувствовала в приятном аромате свежеиспеченных булочек едва уловимый запах лекарств. Так всегда пахнет в аптеках или больницах. Я еще раз осмотрела прихожую и случайно увидела несколько тонких волосинок паутины, мерно колыхающихся под плафоном. До них не достать рукой, тут нужна табуретка. И почему я обратила внимание на эту паутину? Да потому что, ее в принципе не может быть там, где царит порядок, а значит, человек физически не смог всё убрать. Выводы напрашивались сами собой.

Макс помог мне снять куртку, я разулась, он взял меня за руку и повел в комнату, что оказалась кухней. Я увидела женщину, невысокую, одетую в просторный синий халат с поясом. На голове красивым узлом был повязан платок, украшенный цветами, кажется, это маки. Худые руки с тонкими, нездорово тонкими пальцами мастерски быстро-быстро смазывали булочки яичным желтком. Профиль хозяйки этой квартиры был остро очерчен, неестественно бледная, словно припорошенная мелом кожа уже говорила о том, что этот человек явно чем-то болен.

Заметив нас, женщина обернулась и улыбнулась обескровленными губами. Худое немного вытянутое лицо хранило в себе отпечаток какой-то тяжелой болезни. Большие карие глаза, казались уж совсем большим и на контрасте с бледной кожей выглядели черными. Надо было отвести взгляд в сторону, но я не смогла этого сделать сразу, пытаясь понять, что в облике этой женщины не так и потом я поняла, в чем дело. Отсутствие ресниц и бровей лишали возможности определить, сколько хозяйке лет, но вряд ли она старше Макса. Но помимо этой находки было кое-что еще, что я поняла, когда глянула на Максима. Он и эта женщина были похожи друг на друга. Их схожесть заметна не с первого взгляда, но если присмотреться, то отчётливо видишь, что у них двоих большие выразительные глаза и красивые высокие скулы.

– Соня, знакомься, это моя младшая сестра – Лиза, – тихо проговорил Макс, больно сжимая мои пальцы.

– Очень приятно, – стараясь как можно спокойней, произнесла я, чуть улыбнувшись.

– А ты, значит, у нас Соня? – Лиза вытерла руки кухонным полотенцем и протянула мне свою худую узкую ладонь.

– Да, – я осторожно пожала ей руку, ощущая пальцами каждый сустав.

– Максимка, и сколько бы еще ты от меня прятал такое сокровище? – Лиза перевела взгляд на Макса.

– Я не прятал ее, просто не было подходящего случая.

– Всё с тобой ясно, – женщина снова посмотрела на меня, ее взгляд был нежным, но заметно уставшим. – А я тут вот пирожки с вишневым вареньем решила сделать. Сонь, ты любишь такое?

Если честно, то я не была прям фанатом выпечки. Это у меня еще тянулось с детства, когда я занималась танцами и всегда должна была находиться в хорошей физической форме. Иногда, конечно, себе позволяла послабления, но в целом держалась. Ответить правдиво я не могла, не хватило духу.

– Да, конечно.

– Лиза, зачем ты этим занимаешься? – сердито спросил Макс. – Тебе нельзя переутомляться.

– Сегодня я себя прекрасно чувствую. Хотела тебя и Соню побаловать чем-нибудь вкусненьким.

– Нечего нас баловать, – его ответ показался мне грубым и резким. – Лучше присядь, я сам всё сделаю, – Максим отпустил меня, вымыл руки и загрузил противень с пирожками в духовку.

– Он иногда бывает несносным мальчишкой, – призналась мне Лиза и осторожно, с некоторым трудом села на стул. – Присаживайся, – она любезно указала мне на еще один свободный стул, я села.

– Как спала сегодня?

– Хорошо, только как-то тревожно стало, вот я тебе и позвонила. Сегодня с доктором созванивалась, он дает отличные прогнозы, да и по себе чувствую, не так уставать стала.

– После операции уж точно всё наладится, – Макс продолжал говорить сердито, и мне дико захотелось дать ему подзатыльника за такое поведение.

– Ладно, хватит уже об этом, – Лиза расправила складки на своем халате. – Пока я дома и не хочу опять думать о больнице. Соня, солнышко, Макс мне рассказывал, что вы в университете познакомились.

– Да, это так, – похоже, он решил опустить момент, связанный с клубом.

– Знаешь, ты не переживай насчет того, что ты – студентка, он – преподаватель. Вы уже взрослые люди, а все эти ярлыки ни к чему.

– Да, я тоже так думаю. Вначале, конечно, переживала, а теперь уже нет.

– Понимаю-понимаю, – она по-доброму улыбнулась. – Максимка только с виду на строгого мужчину похож, а в душе всё еще ребенок.

– Ладно тебе, не ребенок я. Давай я лучше тебе помогу переместиться в спальню. Отдохни немного, а то, наверное, с утра на ногах, неугомонная женщина.

– Сонечка, была рада познакомиться, но мне, правда, нужно прилечь.

– Кончено-конечно, отдыхайте.

Макс провел сестру, оставив меня на несколько минут одну. Мне вдруг захотелось расплакаться, но я сдержалась. Такая хрупкая, почти прозрачная, но при этом живая внутри, несмотря на болезнь, что явно была раком. Это жуткое зрелище в том плане, когда ты понимаешь, что человек в прямом смысле ведет борьбу со смертью.

Вернулся Максим. Я нервно, потирая руки, смотрела на него, пока он возился с грязной посудой и пирожкам.

– Почему ты так жесток с ней? – тихо спросил я.

– Я не жесток, – еще тише ответил он. – Просто пытаюсь справиться с собственным страхом.

– Почему ты раньше мне об этом не рассказал?

– Не мог, это очень трудно, не хотел тебя впутывать во всё это, – Макс упер руки в бортики раковины и не спешил поворачиваться ко мне.

Я встала и, подойдя к нему, крепко обняла его, прижимаясь щекой к широкой твердой спине. Внезапно, тело Максима задрожало, и я с ужасом поняла, что он плачет.

На долю секунды я растерялась, совсем не ожидая, что стану свидетельницей слез близкого человека. В груди невыносимо защемило и я прижалась к Максу еще плотней, будто стремясь стать с ним единым целым, чтобы разделить его боль, принять ее и помочь пережить. Я могла только представлять, что сейчас творилось у Максима на душе, и невозможность по-настоящему проникнуться его тревогой заставляла меня чувствовать себя ничтожно-бесполезной.

Мне было больно оттого, что я ничем, совсем ничем не могла помочь. В горле образовался удушливый комок слез. Нормально вдохнуть воздух не получалось и я, будто рыба, выброшенная на сушу, лишь открывала и закрывала рот. Мои пальцы так яростно впились в грудь Макса, словно пытаясь разодрать ее и вытащить из самых глубин души ту проклятую, резко возненавиденную мною чужую-родную боль.

– Любимый, – сдавленным полу стоном, полушёпотом прошептала я, призывая Максима повернуться ко мне. Он этого не делает, стыдится показать свои слезы.

Я же не видела в проявлении своих чувств ничего такого, чего стоило бы стыдиться. Все мы люди, у всех есть слабости, у каждого из нас порой опускаются руки. Непростительно, когда в самый трудный момент люди, которые окружают нас, утверждают, что наши друзья, просто испаряются. И непростительно в первую очередь перед самим собой, что вообще допустил в свою жизнь таких вот «людей».

– Прошу тебя, – я толком не понимала, о чем именно прошу, да я даже не сразу поняла, что и сама расплакалась. – Максим, любимый, родной, – я принялась лихорадочно целовать его спину, скрытую под плотной тканью свитера. – Посмотри на меня, пожалуйста.

Макс не сразу, но всё же повернулся лицом, и мне показалось, что в тот момент я задохнулась, рассыпалась на миллионы осколочков, пропустила через себя, через каждую клетку своего тела ту боль, что плескалась в любимых темных глазах.

Это было слишком трудно, видеть слезы. Казалось бы, что это всего лишь влага, обычный природный процесс, реакция на внешний раздражитель. Но взгляд… Бесконечно уставший, потухший, увядший.

Я встала на цыпочки, чтобы иметь возможность дотянуться губами к родному, любимому, дорогому лицу. Обхватив его обеими руками, я поцеловала одну щеку, слизывая, впитывая, забирая горько-соленую влагу, затем так же сделала и со второй. Это было больше, чем просто поцелуй, это нечто сакральное, интимное, непредназначенное для посторонних глаз.

Любые слова сейчас не то, что казались лишними и неуместными, они просто бесполезны, лишенные той магии, которая хранилась в прикосновениях и поцелуях. Я хотела, чтобы Максим не слышал, а ощущал мою поддержку. Сейчас он выглядел как никогда уязвимым, будто раненный лев или волк, из последних сил защищающий свою стаю, закрывая ее собой.

Когда-то мама мне говорила, не знаю, каким образом у нас возникла такая тема, но она утверждала, что слезы мужчины видишь редко, но когда видишь их, остаться равнодушной невозможно, особенно, если мужчина любим. И теперь я, кажется, понимаю всю глубину сказанных мамой слов.

Макс опустил голову мне на плечо. Я нежно поглаживала его спину, целовала в шею и щеку, колющую меня своей бородой. Медленно Максим начал успокаиваться, но его уязвимая сущность, скрытая за броней из бесчисленных масок всё еще оставалась на поверхности. Впервые я увидела в Максе, в моем Максе, моем кураторе, нежном любовнике и сильном мужчине, обычного одинокого мальчика. В памяти всплыл момент, когда он мне рассказывал про свою семью. Его родители погибли, когда он был еще ребенком и эта недополученная родительская любовь сейчас так остро, так ярко ощущалась. Макс нуждался в ней, нуждался в поддержке. Мне даже показалось, что сейчас наш возраст неожиданно сровнялся.

– Всё хорошо, – прошептала я ему на ухо, когда слезы перестали сотрясать его могучее тело.

– Ты даже не представляешь, насколько тяжело улыбаться, когда хочется волком выть, – хриплым голосом признался Максим, до приятной боли сжимая меня в своих объятиях.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда пространство кухни окончательно погрузилось в тишину, за окном уже появились сумерки.

– Садись, – я придвинула Максу табуретку и усадила его. – Может, тебе чай заварить? – я засуетилась, это было из-за нервов.

– Нет, не надо, – он нежно взял меня за руку и усадил к себе на колени. – Просто побудь рядом, – Макс по привычке заправил прядь моих волос за ухо.

– Всё наладится, – прошептала я, целуя его в лоб.

– Доктор тоже так говорит, но я всё еще боюсь, что ей станет хуже. Не могу не думать об этом, пытаюсь себя переубедить, но не получается.

– Что у нее? – тихо спросила я, до боли прикусив губу.

– Лейкоз, – опустив взгляд в пол, ответил Максим. – Уже больше полгода боремся с этим.

– А что врачи говорят, кроме того, что прогнозы оптимистичны?

– Операция нужна, пересадка косного мозга, еще одна химиотерапия предстоит, таблетки необходимы.

– Может, я могу чем-то помочь? Ты только скажи, я всё сделаю.

– Мне достаточно того, что ты рядом, – Макс уткнулся носом мне в плечо. – Мы с Лизой всегда были близки. Хотя она и младшая, но у нее как-то больше выдержки, силы духа. После гибели родителей, она меня поддерживала. Но ведь это моя обязанность как старшего брата.

– Ты ее поддержка сейчас, так что даже не смей думать, что ты плохой старший брат, – строго заявила я.

– Но ведь я ее не уберег.

– К сожалению, от возникновения такой болезни трудно уберечь.

– Знаю, но чувствую себя всё равно виноватым.

– Ты весь дрожишь, – я обеспокоенно посмотрела на Макса, его трясло так, будто он стоял на сильном морозе.

– Нормально, не обращай внимания, пройдет. Есть еще кое-что, в чем я должен тебе признаться.

Я уже боялась любых откровений со стороны Макса. Мне было даже страшно представить, что еще творилось с ним, и какую еще боль покрасневшие от слез, но бесконечно любимые глаза хранили в себе.

– И в чем же? – как можно спокойней спросила я.

– Помнишь, я тебе рассказывал, что в свое время занимался боями без правил?

– Да.

– Я решил на время вернуться к этому занятию, пока не скоплю достаточно денег, чтобы оплатить операцию и дальнейшую реабилитацию для Лизы.

Я смутно понимала, что такое эти бои без правил. Однозначно, это жестокий вид спорта, я бы сказала варварский, но на деле я не знала истинных масштабов этого самого варварства.

– Может, и мне устроиться куда-нибудь? Лишние деньги не помешают.

– Нет, – твердо ответил Макс. – Я в состоянии содержать нас и Лизу. Просто я хотел, чтобы теперь между нами не было секретов.

– Я это очень ценю.

– Соня, у тебя есть возможность сейчас просто встать и уйти, если ты не готова к тому, что ждет нас впереди. Я пойму тебя, правда. Не каждый хочет для себя такой вот участи. Мы можем оставить наши отношения, не испачкав воспоминания о них тяжелой правдой жизни. Это будет трудно и больно для меня, но я приму твой выбор.

– Не смей больше никогда в жизни предоставлять мне такой страшный выбор, – задыхаясь от злых и горьких слез, прошипела я. – Ты выбрал меня, помнишь? А раз так, то я выбираю тебя со всеми твоими проблемами и всей твоей болью. Моя любовь – не игрушка. Может, я себя и вела как-то неправильно поначалу, но сейчас я абсолютно уверена, что не хочу тебя терять.

Макс был сражен моими словами. Он удивленно и благодарно смотрел на меня, словно бы я сейчас сделала на его глазах нечто невероятное, магическое.

– Соня, – выдохнул Максим и крепко меня обнял, я обняла его в ответ.

В небольшой кухоньке обычного пятиэтажного дома в обычном спальном районе, мы оба еще не знали, что этот момент откровенности станет точкой невозврата в наших жизнях, наших судьбах.

Глава 14

Всё шло своим чередом. Я переехала жить к Максу. Со Светкой помириться так и не удалось, да и я оставила эти попытки, прекрасно понимая, что наша дружба не станет прежней, а лицемерить совсем не хотелось. Наверное, Максим оказался прав – мне с ней дальше просто не по пути. Конечно, я некоторое время сильно переживала из-за этого. Я очень быстро привязываюсь к людям, искренне доверяюсь им, а потом, когда случается разрыв, страдаю.

Учеба в университете протекала спокойно и стандартно загружено. Временами, возвращаясь, домой, я так сильно уставала, что тут же падала спать, а потом вечером и до поздней ночи занималась уроками. Иногда Макс мне помогал, когда я физически не могла всё успеть. Мне нравилось то, как теперь была устроена моя жизнь. Теперь я чувствовала себя по-настоящему взрослой и любимой женщиной.

Мы с Максом всё делали вместе: поездка за продуктами, уборка, стирка, глажка и еще миллион бытовых проблем. По средам мы возили Лизу в больницу, а по выходным приезжали к ней домой, чтобы помочь и просто проведать.

Несмотря на то, что Макс изъявил желание вернуться к боям, долгое время эта тема не поднималась. Я не хотела обременять его ненужными вопросами, приняв позицию, что если он захочет об этом поговорить снова, то непременно так и поступит.

Уже к окончанию первого полугодия весь наш поток знал, что у меня отношения с куратором. Первое время трудно было с этим справиться, многие девочки смотрели на меня с неприкрытой завистью, ведь многие мечтали заполучить Макса. Но я быстро свыклась с этим. Больше всего меня беспокоило то, что слухи могут добраться и до деканата и тогда уж точно возникнет скандал. Но ничего такого не произошло. Возможно, это связано с тем, что я уже давно не первокурсница? Да и к тому же в стенах университета мы с Максом старались не переходить черту преподаватель/студентка, чтобы никого лишний раз не провоцировать.

В общем, после сильного эмоционального потрясения в нашей жизни настал период тишины и уюта. Но с приходом первого снега Максим как-то утром, когда мы пили чай, огорошил своим заявлением:

– Сегодня вечером у меня состоится бой, – он сказал это так непринужденно и легко, что мне даже стало не по себе.

– Как сегодня? – я поставила кружку и удивленно посмотрела на Макса.

– Вот так, – с легкой улыбкой ответил он. – Намечается хороший заработок, да и соперник там такой, что быстро в нокаут его отправлю.

– Это… Это, – я не знала, что сказать. В голове тут же появились не самые радужные картинки, где Макс дерется в схватке с соперником. Мне стало не по себе. – Ужасно, – всё же закончила я.

– Не драматизируй, солнце, – он ласково мне улыбнулся и, поцеловав в макушку, принялся споласкивать свою кружку.

– А как мне к этому относиться?

– Как к обычной работе.

– Но на обычной работе тебе не стремятся «разукрасить» лицо.

– Это уж точно, – Максим засмеялся.

– А можно мне с тобой?

– Уверена, что ты хочешь это видеть?

– Не знаю, но сидеть и переживать здесь, зная, что ты там подвергаешь себя опасности – уж точно не собираюсь.

– Ух ты, какая у меня, – Макс выключил кран и обнял меня за плечи. – И в огонь и в воду?

– Только так и не иначе.

– Это похвально и смело с твоей стороны, но бои без правил – зрелище, явно не для таких нежных созданий, как ты, – Максим целует меня, долго, ласково и чувственно.

– Подожди, – прерывисто произношу я, пытаясь начать заново учиться дышать. Рядом с ним у меня всегда так, нежность Макса постоянно стирает любые границы и навыки, наполняя меня кристально-чистой энергией.

– Что-то не так? – он обеспокоенно смотрит на меня.

– Нет, всё хорошо, но я хочу пойти с тобой.

– Сонечка, – он берет мое лицо в свои большие горячие ладони.

– Пожалуйста. Я буду за тебя больше переживать, не зная, что с тобой там происходит, понимаешь?

– Ладно, – я видела, что ему этот ответ дался нелегко, мучительно. – Мы поедем вместе.

С наступлением первых сумерек мы отправились в северную часть города, где насколько я знаю, расположены не самые благоприятные районы. Я старалась не нервничать, ведь сама же вызвалась поехать с Максом. Мне хотелось в его глазах выглядеть взрослой женщиной, но всякий раз, когда он смотрел на меня, я всё равно ощущала себя бестолковым ребенком.

Машина остановилась у двухэтажного кирпичного здания, что с виду казалось заброшенным. Окна заклеены бумагой, а из освещения горели лишь уличные фонарные столбы. Мне стало не по себе, и я поёжилась.

– Всё еще хочешь этого? – спросил Макс, явно заметив мое замешательство.

– Да, – твердо ответила я, а внутри уже дрожал необъяснимый страх.

– Идем, – Максим забрал из салона спортивную сумку и крепко взяв меня за руку, повел к зданию.

Железная дверь противно заскрежетала, неприятно играя на и без того натянутых нервах. Внутри играла музыка, и клубился сигаретный дым. Освещения здесь было гораздо больше чем снаружи. Нас встретил огромный мужчина с лысой головой, на которой красовалась татуировка скорпиона. В руках охранник держал резиновую дубинку.

– Привет, – дружески поздоровался Макс, улыбаясь.

– Давно не виделись, Багир, – охранник тоже улыбнулся, и я заметила, что у него не все зубы на месте.

– Это уж точно.

– Твоя конфетка? – мужчина зыркнул на меня.

– Моя-моя, надеюсь, проследишь, чтобы к ней никто левый не приближался?

– Обижаешь, брат. Всё сделаем как надо.

Мне не очень-то хотелось, чтобы кто-то посторонний присматривал за мной, но я понимала, что так будет лучше.

Мы прошли узкий длинный коридор, мимо нас носились молодые, даже моложе меня девочки с подносами и в мини-юбках.

– Кто это? – шепотом спросила я у Максима.

– Официантки.

– Они слишком откровенно одеты для официанток.

– Это так, чтобы поднять боевой дух.

Выйдя из коридора, мы оказались в большой комнате с высоким потолком. В центре был распложён ринг, обтянутый сеткой, а вокруг него стояли столики для посетителей. Людей наблюдалось немного, похоже, все только собирались. Мне это место начинало нравиться всё меньше и меньше.

– А вот и наш боец! – к нам подошел высокий худой мужчина лет сорока, одетый в серый строгий костюм.

С появлением этого человека, Макс неожиданно напрягся и сжал мою ладонь сильней.

– Здравствуй, – сдержанно произнес он.

– Здравствуй-здравствуй, Багир, – мужчина посмотрел на меня и что-то в блеске его мутно-серых глаз мне до ломоты в костях не понравилось.

Я прижалась всем телом к Максу, интуитивно ища в нем защиту.

– Щербицкий Аркадий Петрович, – представился мужчина и протянул мне свою руку.

– Соня, – тихо ответила я, и быстро пожав предложенную руку, вцепилась в плечо Максима мертвой хваткой.

– Какая пугливая, – Щербицкий улыбнулся, но колючий взгляд мутно-серых глаза остался серьезным. – Ну, что? Готов сегодня поработать?

– Готов, – ответил Максим.

– Эх, парень! Я знал, что ты всё обдумаешь и вернешься. Деньжата назревают просто баснословные. А ты как никто другой, умеешь мне их приносить, – мужчина в предвкушении потер свои ладони. – Ладно, хватит нам тут разглагольствовать. Лучше иди, и разомнись, а я пока, что могу составить компанию твоей девушке.

– Нет уж, ей достаточно будет только моей компании, – Макс не говорил, а почти что рычал. Такой мужественный и брутальный. К своему стыду я словила себя на мысли, что он сейчас дико меня возбуждает.

– Ну как знаешь, – опять эта фальшивая добродушная улыбка на губах Щербицкого. Он мне почему-то напомнил старого змея.

– Идем, – Максим провел меня через всю обширную комнату к двери, за которой скрывался небольшой спортзал.

– А кто этот Аркадий Петрович? – спросила я, когда мы остались наедине.

– Да так, старый знакомый. Курирует моими боями, – Макс поставил спортивную сумку на пол. – Можешь присесть, – он притянул мне старый табурет, а сам принялся переодеваться.

Я села, расстегнула куртку и осмотрелась по сторонам. Обычный спортзал с такой же обычной атрибутикой.

Максим надел свободные тренировочные штаны и черную майку с огромными вырезами по бокам. Его восхитительные сильные руки, украшенные татуировками, выглядели невероятно соблазнительно. Вообще мне до какой-то маниакальной одержимости нравились руки Максима, нет, он весь мне нравился, но руки по-особенному. Смотря на них, на сплетение вздутых вен и твердые как сталь мышцы, хотелось только одного, чтобы эти же самые руки пригвоздили меня к стене и ласкали до бесконечности, долго и мучительно-сладко.

Мне стало стыдно от таких откровенных фантазий, ведь сейчас они были как минимум неуместными. Макс готовится к тому, чтобы сойтись в схватке с противником и это не шуточное занятие. А я сижу и думаю о сексе. Но как о нем не думать, когда твой мужчина так сексапильно подтягивается вот уже раз двадцатый, а ты видишь его перекатывающееся мышцы на широкой спине и не можешь избавиться от желания поцеловать их.

После небольшой разминки, Макс надел какие-то странные перчатки, они и не боксерские и не просто обыкновенные перчатки. Пальцы открыты, а там где суставы на кулаках видна какая-то защитная полоска. Я хотела поинтересоваться у него, что это за перчатки такие, но не решилась. Не хотела прерывать этот поистине завораживающий ритуал, который демонстрировал настоящую мужскую силу, грубую, лишенную романтического флёра.

Максим бил по груше нещадно, с дикой страстью. Каждый удар его кулаков и ног заставлял меня вздрагивать и трепетать от чувства гордости и удовольствия. Со мной Макс всегда был нежным и обходительным, поэтому видеть его сейчас таким… опасным – завораживающее зрелище. Бисеринки пота на его теле выглядели красиво и даже несколько магически. На каждый удар он делал выдох, больше похожий на рык дикого зверя, отчего я возбуждалась лишь сильней.

Если бы в спортзал не вошел крупный молодой человек, усеянный татуировками по всему телу, то я наверняка не смогла вот так просто наблюдать за своим мужчиной и непременно сделала что-то пошлое и невообразимое.

Макс закончил тренировку и, подойдя ко мне, глянул на вошедшего.

– Кто он? – как можно тише спросила я.

– Мой соперник, – ответил Максим.

Я еще раз глянула на незнакомца. Он явно был младше, да и намного крепче. Настоящий киборг не иначе. И этого соперника Макс считает легкой добычей, которого запросто отправит в нокаут? Или я сомневалась в силах своего мужчины, либо он переоценивал себя.

– Не переживай, – Максим слишком хорошо меня чувствовала, чтобы не заметить мое напряжение и тревогу. – И не таких побеждал, – он поцеловал меня в щеку. – Давай я тебя лучше провожу в зал, ладно?

– Хорошо.

Макс усадил меня за свободный столик, рассчитанный на двух человек. Вид на ринг с этой точки залы открывался отличный, правда, в голове никак не укладывалась мысль, что через какие-то ничтожные минуты я буду воочию наблюдать за боем Максима.

Он ушел, оставив меня одну, но под присмотром охранника. Я нервничала, и это чувство лишь усиливалось, когда зал начал наполняться гостями. В основном, здесь были мужчины, но иногда встречались и женщины. Шум и гам нарастал, мелькали официантки с большими кружками пива и тарелками с закусками. Все оживленно обсуждали грядущий бой и делали свои ставки. Как мне удалось понять, многие отдавали свое предпочтение Максу.

– Он зверь, – заявлял какой-то плотный мужчина, разговаривая со своим усатым другом. – Багир вроде как ушел, но я охренел, когда прознал про его возвращение.

– Сам был в ахуе. Сегодня намечается кровь и хорошие бабки, – мужчины чокнулись своими бокалами, и отпили из них пиво.

– Скучаем? – ко мне неожиданно подсел Щербицкий.

Я вытянулась, будто струна и впилась пальцами в свои коленки. Лучше уж слушать разговор тех двух друзей, которые не скупились на нецензурные словечки, чем находиться в компании Щербицкого. Он мне не нравился. Можно с ходу определить, какие эмоции у тебя вызывает человек и в моем случае, ничего, кроме опасения и не приязни я к Аркадию не испытывала.

– Нет, ни капли, – вежливо отвечаю я.

– Понимаю. В первый раз на таком мероприятие, всё ново, интересно.

– Да, это уж точно.

– Могу смело убедить тебя в том, что таким, каким ты сегодня увидишь Багира, ты его еще не знала.

Неприятно было это осознавать, но Щербицкий оказался прав. Когда Макс появился на ринге вместе со своим соперником по кличке Шайба, я уже не узнавала своего мужчину. Он был серьезен как никогда и даже возбужден, постоянно прыгая на одном месте, будто собираясь с силами. Всегда такой нежный и любящий взгляд, сейчас был ожесточен и свиреп. Максим был ниже Шайбы на пол головы и мышцы так сильно не бугрились под кожей. Я боялась, боялась, что этот бугай с одного удара пригвоздит Максима к полу. Сумасшедшие удары собственного сердца я ощущала уже где-то в горле.

Толпа ревела и требовала зрелищ. Ждать этих самых зрелищ долго не пришлось. После того, как соперники были представлены, начался бой. В тот момент мне казалось, что я умру от разрыва сердца, настолько сильно был повышен градус моих переживаний.

Я наблюдала исключительно за Максом, абстрагировавшись от всех внешних звуков. Всё происходило как в замедленной съемке, я видела, как он наносил удары руками и ногами, как отклонялся в стороны, зажимал противника в углу, блокировал нападение. Это зверский способ заработка.

– Не трясись, – насмешливо произнес Щербицкий у самого моего уха, обдавая горячим дыханием, пропитанным сигаретным запахом. – Шайба уже давно всех нервирует и сегодня это его последний выход на ринг. Багир просто играется с ним, радует публику, позже он сделает свое дело.

Всё это звучало ужасно и мерзко. Несколько раз Шайба сильно ударил Макса ногой в бок, меня дернуло так, будто я получила этот удар. Максим зашатался, но не упал. Бой продолжился. Вскоре меня опять чуть инфаркт не схватил, когда противник ударил Макса в нос, и тот, пошатнувшись уже значительно сильней, перешел в активное наступление. Максим не оставил Шайбе ни единого шанса на победу, нанося удар за ударом, несмотря на то, что кровь из носа залила ему лицо и грудь. Всё случилось быстро и вот Шайба уже валяется на полу и не подает признаков жизни. Ведущий или судья, или кто он здесь вообще такой, подошел к поверженному противнику, нащупал пульс, кивнул кому-то и похлопал Шайбу по лицу, тот постепенно пришел в себя.

Толпа свистела и кричала, радуясь победе и вероятно тем деньгам, которые они заработали, а мне вот вообще не до радости было, вдруг захотелось плакать.

– Я же говорил, – ухмыляясь, произнес Щербицкий. – Багир – зверь и знает свое дело.