Текст книги "Одиночество (СИ)"
Автор книги: Мартин Уиллоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Мужчина даже вообразил, что упущенный звонок исходил с далёкой планеты, где осталось такое же одинокое существо, как он.
– Тебе пора обратиться к психоаналитику, – прозвучал в голове знакомый голос.
– Замолчи, Джек! – медленно проговорил Вернон. – Где я теперь найду психоаналитика?
– А разве ты не знаешь, что я самый лучший психоаналитик в мире?
– Слишком смелое заявление.
– И слишком уместное, – если бы револьвер обладал даром речи, он сказал бы это именно так.
– Интересно, какой метод лечения ты можешь предложить? – спросил Вернон.
– Их существует целое множество. Для неразрешимых проблем – пуля в рот. Для тех, с которыми трудно смириться, – в висок. Проблемы, вызывающие стойкое неприятие жизни, лечатся пулей в сердце.
– Достаточно, доктор Джек! Спасибо за бесплатную консультацию.
– Чего ты ждёшь, Вернон? Надеешься, что люди вернутся?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина.
– А если даже и так, – усмехнулся револьвер по прозвищу Джек, – то хозяин этого дома, вернувшись, в первую очередь прострелит тебе голову за незаконное проникновение в частную собственность.
– Из тебя получается плохой психоаналитик.
– Зато я, в отличие от некоторых, трезво смотрю на вещи.
– Ты на кого сейчас намекаешь?
– Здесь присутствует единственный человек, о котором я могу говорить.
– Может быть, нам пора прогуляться к ближайшей канализационной решётке? А там я совершенно случайно уроню тебя вниз, и тебе придётся продолжить свою блистательную карьеру психоаналитика среди городского дерьма.
– Отличная перспектива! – обрадовался Джек в сознании Вернона. – Сменю одно дерьмо на другое.
– Значит, ты только что назвал меня дерьмом?
– Я только что в предельно научной терминологии определил твоё психологическое состояние.
– Что ещё раз доказывает твою профессиональную некомпетентность.
– А разве ты станешь возражать на мои суждения? Только посмотри на себя! Я ещё не встречал никого, кто выглядел бы более жалко, чем ты.
– Катись к чёрту!
– До встречи, Вернон. А с твоим нынешним состоянием ждать осталось недолго.
* * *
«Конечно же, я просто чокнулся, ведь это очевидно!» – мысль озарила мозг Вернона, подобно вспышке молнии на фоне пасмурного неба.
Все факты говорили в пользу того, что он свихнулся, и мужчина мог бы найти этому добрую тысячу подтверждений.
«Разве могут одновременно исчезнуть с лица земли все люди? – рассуждал Вернон Левитт. – Ответ очевидный: нет. Тогда как объяснить то, что я стал единственным обитателем города-призрака? Вероятно, моё тело в данный момент находится в какой-нибудь психиатрической клинике, где врачи прилагают все возможные усилия для того, чтобы вернуть этому телу разум, который застрял в выдуманной реальности. Мне кажется, что я пребываю в полном одиночестве, в то время как меня окружают люди, остающиеся за стеной, возведённой моим больным сознанием».
Подобные метафизические размышления подарили Вернону некоторую надежду на «спасение». Может быть, врачам всё-таки удастся достучаться до его повреждённого рассудка и вытащить его из мира придуманного в мир реальный. Перспектива очнуться сумасшедшим, привязанным к кровати, не слишком радовала мужчину, но, с другой стороны, он мог рассчитывать на то, что снова окажется среди людей. А там дело пойдёт на поправку.
«В последние два или три месяца Линда уговаривал меня меньше работать и взять отпуск, – вспомнил Вернон. – Потому что я был утомлён новым проектом. Практически истощён. И вот чрезмерная нагрузка дала о себе знать. Жаль, что мне не удалось зафиксировать тот момент, когда сознание соскользнуло в иную плоскость существования. Проще говоря, когда я слетел с катушек, свихнулся, тронулся умом».
Он вспомнил об афише с изображением Джулии и других танцовщиц. Вот и объяснение. Никакой афиши не существовало, а Джулия Керслэйк, соответственно, никогда не была стриптизёршей, выступающей в клубе «Домино». Вернон вытащил из кармана сложенный вчетверо лист типографской бумаги, на котором красовались красная надпись в жёлтой обводке. Фотография и текст оставались неизменными.
«Завидное для нездорового ума постоянство», – сделал вывод мужчина.
Ему захотелось убедиться в правоте своих размышлений, и он отправился на кухню, где на подвесном магните висели ножи различных размеров, от хлебных до разделочных. Вернон протянул руку и выбрал нож с самым острым на вид лезвием. Несколько мгновений он пребывал в замешательстве. Вид крови всегда вызывал у него неприятное чувство.
«Давай, Вернон, покажи, кто здесь мужчина!» – приказал он самому себе, после чего закрыл глаза, сделал глубокий вдох и сжал острую сталь в ладони. Тут же кожу пронзила сильная боль, и нож выпал из руки. Когда Вернон решился взглянуть на место пореза, он увидел длинную красную полосу, из которой сочилась кровь.
«Хорошо, что я не воспользовался для прочистки мозгов Джеком», – мрачно пошутил над собственной глупостью мужчина.
Теория о сумасшествии полностью отпадала, потому что испытанная им боль красноречиво говорила о том, что он находится здесь и сейчас, одинокий человек на одинокой Земле.
* * *
В доме, где поселился Вернон, не оказалось никаких антисептических средств, словно прежние хозяева никогда не нуждались в обеззараживании ран, поэтому ему пришлось отправиться в аптеку. Ближайшая находилась в полутора милях от его нынешней резиденции. Мужчина мог бы уложиться в пятнадцать минут, чтобы съездить туда и обратно, но он предпочёл пойти пешком. Зачем спешить назад, если надежда на появление людей, способных увидеть его многочисленные указатели в Таргет-Тауне, растаяла, как сгоревшая восковая свеча? А если и найдётся в этом мире хоть одна уцелевшая душа, добравшаяся до места обитания Вернона Левитта, то её обладатель обязательно дождётся его возвращения.
Прогулка по пустынному городу навеяла на мужчину тоску. Он с грустью рассматривал вывески некогда оживлённых магазинов и ресторанов, химчисток и журнальных киосков, частных фирм и государственных учреждений. Тишину нарушал лишь звук его неторопливых шагов.
После необдуманных действий с ножом рука Вернона болела, и ему требовалось продезинфицировать порез, чтобы не допустить заражения. В нынешних условиях любые осложнения, связанные со здоровьем, могли привести к катастрофическим последствиям. Не имея необходимых медицинских знаний, Вернон, в случае нагноения раны, рисковал столкнуться с настоящими проблемами.
«И зачем мне только понадобилось брать в руки этот чёртов нож!» – корил себя за глупость мужчина.
– Потому что кое-кто отказался от моих услуг! – тут же ответил ему голос Джека Револьверное Дуло.
– Опять ты? – с досадой задал вопрос вслух Вернон.
– Опять я! – весело ответил Джек в голове мужчины. – А ты ожидал услышать кого-то другого?
– Я предпочёл бы вообще тебя не слышать.
– Не беспокойся, я не стану тратить твоё драгоценное время. Всего лишь хочу напомнить о том, что доктор Джек всегда готов пригласить тебя на приём.
– Извини, но я не нуждаюсь в твоих услугах.
– Звучит как-то неубедительно. Как будто умирающий от голода человек из вежливости отказался присоединиться к званому ужину. Отличное сравнение, не так ли?
– А ты напоминаешь мне старого девственника, который боится умереть, так и не испытав близости с женщиной, – парировал Вернон Левитт. – Из тебя, наверное, даже ни разу не стреляли? Боишься упустить последний шанс, потому что всецело зависишь от меня?
– Ошибаешься, парень! Когда тебе опостылеет слоняться по городу в полном одиночестве, ты приползёшь ко мне на коленях и попросишь о маленькой услуге.
– Не будь таким самоуверенным говнюком.
– От самоуверенного говнюка слышу!
– Достаточно! Оставь меня в покое! – мужчина постарался избавиться от назойливого собеседника, против его воли поселившегося где-то в глубине раненого сознания.
– Что ж, если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать, – бросил под занавес последнюю реплику Джек, прежде чем перестал досаждать Вернону.
«И зачем я только его взял с собой?» – подумал одинокий пешеход, переходя улицу в неположенном месте.
* * *
После обработки раны перекисью водорода Вернон испытал некоторое облегчение. Но впредь ему требовалось быть куда осмотрительнее, потому что порез выглядел не самым наилучшим образом. Рука болела, а ночью неприятные ощущения усилились. Казалось, что ладонь пульсирует в такт ударам сердца, словно жалуясь на жестокость и несправедливость окружающего мира.
Мужчине пришлось воспользоваться предусмотрительно взятыми из аптеки таблетками обезболивающего. Они не могли заставить боль исчезнуть окончательно, зато, по крайней мере, Вернон Левитт получил возможность спокойно уснуть. А перед самым сном ему вспомнился давно забытый эпизод из детства, в котором он упал с велосипеда и поранил ногу. Тогда Вернону казалось, что вся Вселенная обернулась в пылающее зарево боли. Мальчик сбил колено в кровь. Он уселся на траву и заплакал.
– Эй, ты в порядке? – первым подбежал к Вернону Рейли.
– Разве ты не видишь, что у него с ногой? – нахмурился подоспевший к ним Кевин, оставив свой велосипед лежать на обочине гравийной дороги. – Дай-ка взглянуть!
– Что там у вас? – Орсон ехал впереди всех, поэтому прибыл к месту происшествия самым последним.
– Вернон разбил ногу, – ответил ему Рейли Мауф.
– Сильно болит? – поинтересовался Орсон Брумер, приблизившись к другу и изучая травму.
– А ты как думаешь? – съехидничал Кевин Уринсон.
Ребята помогли мальчику подняться на здоровую ногу, поддерживая его под руки.
– А где твой велосипед? – обратился к Вернону Рейли.
Вернон Левитт указал головой в сторону кустов, откуда выглядывало заднее колесо с выгнутым крылом.
– Вот это тебя угораздило, – присвистнул Орсон. Он вытащил пострадавший не меньше хозяина велосипед на дорогу и осмотрел повреждения, чтобы оценить ущерб, причинённый падением. – Спереди сломалась одна спица.
– Тебе ещё повезло, – попытался подбодрить поникшего духом друга Кевин. – По крайней мере, ты ничего себе не сломал.
– Откуда ты знаешь? – возразил Рейли. – Сначала необходимо сделать рентген.
Мальчик взялся за руль велосипеда и попробовал наступить на повреждённую ногу, но тут же понял, что напрасно это сделал, потому что едва отступившая волна боли нахлынула с новой силой. Хорошо ещё, что Джулия Керслэйк не видела, как он плачет.
Воспоминание плавно перетекло в сновидение.
Четверо мальчишек шли пешком по дороге. Рейли помогал идти Вернону, а Кевин и Орсон катили по два велосипеда. Сверху припекало по-летнему жаркое солнце, отчего вдалеке над дорогой появлялись искажения, вызванные горячим воздухом.
Изредка Вернон просил остановиться, чтобы дать немного передохнуть пострадавшей ноге. Из-за боли в колене он даже не сразу обратил внимание на сбитые локти. Впрочем, с ними ничего серьёзного не случилось, кроме нескольких царапин.
Через несколько минут пути Вернон Левитт заметил, что с Рейли Мауфом происходит что-то неладное. Спутник значительно побледнел, но не так, как бледнеют от страха или удушья. Бледность охватило его всего, словно он стал призраком. Вернону удалось рассмотреть сквозь Рейли размытые черты Кевина, идущего слева от них.
– Что-то не так? – повернулся к нему друг.
– Не знаю, – нерешительно произнёс Вернон. – Рейли, с тобой всё в порядке?
– Что ты имеешь в виду? – удивился помощник.
– Мне кажется, что ты становишься прозрачным.
– Прозрачным? – Рейли Мауф громко рассмеялся. – Как стекло?
– Как стекло, – задумчиво повторил мальчик.
Никто, кроме Вернона Левитта, не обращал внимания на необычные метаморфозы, происходящие с Рейли. Вернон постарался списать это на травму. Должно быть, у него начались галлюцинации, связанные с сильным падением. Между тем, Рейли продолжал «таять» буквально на глазах. Теперь через него можно было отчётливо рассмотреть берег реки.
– Мне снова нужно передохнуть, – попросил Вернон, и мальчишки остановились. Мальчик осторожно опустился на траву в тени дерева и ещё раз взглянул на Рейли. К тому времени друг уже превратился в едва различимое трепетание воздушных масс, в оптический обман, вызванный ловкой игрой света и тени.
– Он исчез! – испуганно воскликнул Вернон Левитт.
– Кто? – с недоумением переглянулись между собой Кевин и Орсон.
– Разве вы этого не видели? Рейли сделался прозрачным и исчез!
– По крайней мере, у него будет семья, – неожиданно сказал Кевин. – А вот у меня её никогда не будет.
Вернон ощутил, как к его сердцу подбирается чёрный страх.
– В один из затяжных периодов депрессии мне придётся взять верёвку и повеситься за домом, где меня найдут только через три дня из-за жуткого запаха, который почувствуют соседи, – продолжил говорить Кевин. – Извини, Вернон, что обманул тебя. На самом деле Джулия никогда не предлагала мне свою дружбу, но мне так хотелось хотя бы на мгновение представить, что это правда…
Кевин начал растворяться вслед за Рейли.
– Мне тоже пора, – вздохнул Орсон. – Мы были отличными друзьями, но подходит время, и всем нам приходится принимать правила игры.
– Какие правила? О чём ты говоришь? – испуганно спросил Вернон.
– Мне жаль… – тихо произнёс Орсон и исчез.
– Почему? – воскликнул мальчик. Он неловко поднялся с земли, опираясь рукой на дерево, и обнаружил, что у него в кармане что-то лежит. Вернон немедленно вытащил свёрнутый вчетверо лист бумаги и развернул его. Рекламная афиша с детской фотографией Джулии Керслэйк. В наряде из перьев она выглядела отвратительно. К тому же девочка подняла одну ногу настолько высоко, что Вернон с лёгкостью рассмотрел её трусики с розовым слонёнком.
Ниже значилась надпись, смысл которой заставил Вернона вздрогнуть.
ДОЧЬ БАНКИРА УХОДИТ ИЗ ДОМА ВМЕСТЕ С ПЛОХИМ ПАРНЕМ.
ПЛОХОЙ ПАРЕНЬ ЛОМАЕТ ЖИЗНЬ ДЖУЛИИ КЕРСЛЭЙК.
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ДЖУЛИИ ОБРЫВАЕТСЯ ИЗ-ЗА ПЕРЕДОЗИРОВКИ.
* * *
Мужчина вскочил с кровати и сделал несколько глубоких вдохов, словно вынырнул с большой глубины и остро нуждался в кислороде. Гнетущий сон заставил его проснуться и выйти из спальни.
К счастью, это был всего-навсего ночной кошмар. Но он показался Вернону необычайно реальным, и поэтому ещё более страшным.
Вернон открыл кран и ополоснул лицо холодной водой, чтобы смахнуть с себя остатки сна. В голове продолжали пульсировать слова с афиши: «Жизненный путь Джулии обрывается из-за передозировки». Неужели жизнь девочки-мечты действительно закончилась так печально?
– Неужели ты действительно думаешь, что это был сон? – примешался к мыслям Вернона новый голос. Но доносился он не извне, а по-прежнему из укромного уголка сознания, почему-то взбунтовавшегося против него.
– Джек, пожалуйста, не начинай! Мне и так плохо!
– Джек, пожалуйста, не начинай! – передразнил мужчину голос, принадлежавший Джеку Револьверное Дуло. – Возможно, дальше станет ещё хуже.
– Что тебе нужно?
– Постановка вопроса в корне неверная. Не что тебе нужно, а что ты можешь для меня сделать.
– По-моему, я понял, куда ты клонишь. Хочешь, чтобы я нажал на спусковой крючок и вышиб себе мозги, верно?
– Какая грязная формулировка, приятель! Не вышиб себе мозги, а избавился от лишних проблем.
– Как ни крути, а игра в слова не меняет общего смысла.
– Значит, тебе нравится влачить жалкое существование в полном одиночестве?
– Нет.
– Тогда прояви решимость и покончи с этим раз и навсегда!
– Не могу.
– Почему?
– Не знаю.
* * *
В супермаркете царила почти мистическая тишина, и звуки шагов походили на удары огромного барабана, хотя в обычных условиях их никто бы даже не услышал. Вернон неспешно передвигался между рядами прилавков, осматривая те продукты, срок хранения которых позволял употребить их без риска для здоровья. Полки со свежими овощами и фруктами утратили для него всякую привлекательность, потому что теперь они напоминали почерневшие навозные кучи. Зато недостатка в пиве мужчина не чувствовал и мог хоть каждый день уносить домой по целому ящику.
Проходя мимо рекламного щита жевательной резинки в виде улыбающегося мальчишки, надувающего огромный пузырь, мужчина остановился и испытал странное раздражение. Казалось, картонный мальчишка в широких джинсах и ярко-жёлтой футболке поддразнивает его.
– Чего уставился? – с вызовом произнёс Вернон.
Рекламный щит терпеливо продолжал улыбаться, демонстрируя неестественно огромные зубы.
– Я спрашиваю, чего ты вытаращил на меня глаза? – повторил вопрос мужчина.
– А тебе какое дело? – всем своим видом говорил мальчишка.
– Не советую отвечать мне таким тоном, – оскорбился Вернон Левитт, отодвигая тележку с продуктами в сторону и готовясь к серьёзному разговору.
– Если ты окончательно помешался от одиночества, то это ещё не повод срывать злобу на первом встречном, – рот картонного мальчишки оставался неподвижным, но он каким-то необъяснимым образом обращался к единственному посетителю.
– Не буду скрывать: ты меня раздражаешь. Но я не хочу применять к тебе силу, поэтому просто убери с лица эту идиотскую улыбку!
– А если не уберу?
– Тебе придётся обратиться к стоматологу, потому что сейчас ты останешься без зубов.
– И с каких пор наш Вернон стал поднимать руку на детей?
– Ты не ребёнок! – возразил мужчина. – Ты специально притворяешься, чтобы избежать неприятностей. Но меня тебе провести не удастся!
С такими словами Вернон Левитт изо всех сил ударил по рекламному щиту. Картон сломался, и голова с глупой улыбкой и пузырём из жевательной резинки упала на пол.
– И это всё, на что ты способен? – не унимался голос в голове Вернона.
– Нет, я лишь провёл небольшую разминку! – обезумевший от гнева мужчина схватил фрагмент уцелевшего рекламного щита и ударил им по полке со стеклянными бутылками. Фигура мальчишки сломалась ещё в двух местах, а бутылки со звоном полетели вниз.
Вернона охватил безудержный приступ гнева, и он принялся сбрасывать с полок уцелевшие продукты. Картонное лицо измазалось кетчупом и горчицей, но по-прежнему продолжало нагло улыбаться, выводя посетителя из себя.
– Можешь перевернуть вверх дном хоть весь магазин, но это не поможет тебе избавиться от одиночества, – назойливо повторял голос в голове мужчины.
– Заткнись! – воскликнул Вернон Левитт, поддавшись пламени ярости, всецело охватившему его разум.
– В детстве тебе нравилась жевательная резинка? А какому вкусу ты отдавал предпочтение, мятному или фруктовому?
– Я не хочу тебя слушать!
– А потом ты выплёвывал её, верно? Выплёвывал жвачку на землю, потому что она теряла свой вкус. Вот и тебя выплюнули, Вернон. Выплюнули, как использованную жвачку, утратившую всякий вкус.
Мужчина схватился за опустошённую полку, изо всех сил навалился и опрокинул её на картонного ублюдка, который никак не желал заткнуться.
– Ничего не выйдет, – усмехнулся из-под обломков улыбающийся бездельник. – С одиночеством невозможно бороться. Оно вокруг тебя, оно внутри тебя. Бесполезно пытаться скрыться, потому что одиночество способно проникнуть в любое убежище, каким бы крепким то не казалось.
– Оставь меня в покое! – мужчина закрыл уши ладонями и побежал прочь в надежде избавиться от преследующего его голоса.
– Беги, беги! – раздавалось ему вслед. – Только от себя убежать невозможно!
* * *
Понадобилось ещё два дня, чтобы окончательно успокоиться после происшествия в супермаркете. За это время Вернон опорожнил достаточно большое количество банок с пивом, закрепляя их продолжительным дневным сном. Теперь он лежал на диване, закинув ноги на подлокотник, и испытывал к себе необъяснимое отвращение.
«Я сошёл с ума! Окончательно свихнулся! – накладывал на себя вериги самобичевания мужчина. – Сначала в моей голове появился прохвост по имени Джек, вынуждающий меня покончить с жизнью, а потом ещё и этот мальчишка с картонной улыбкой…»
Горькие раздумья в одиночестве вызвали у Вернона новые приступы ипохондрии. Он боялся, что, выйдя на улицу, снова встретит глупого мальчишку. Возможно, что тот уже притаился около дома и ждёт, когда Вернон утратит бдительность и высунется, чтобы застать его врасплох.
– Ты там? – приблизившись к двери, выкрикнул мужчина.
Но картонный мальчишка с жевательной резинкой оказался не так прост и ничем не выдавал своего присутствия.
– Я знаю, что ты хочешь подкараулить меня, – снова заговорил Вернон Левитт. – Но тебе не удастся меня провести, слышишь?
Опять тишина.
– Предпочитаешь отмалчиваться? Отлично, я сделаю вид, что поверил, будто тебя там нет.
– Там действительно никого нет, – вмешался знакомый голос.
– Серьёзно? – на лице Вернона заиграла озорная улыбка. – Джек, кажется, ты играешь на стороне противника?
– Извини, приятель, но тебе явно нездоровится. Нас в этом городе всего двое, так что твои обвинения безосновательны, – возразил Джек Револьверное Дуло.
– Иногда нельзя доверять никому, кроме себя.
– А иногда нельзя доверять и себе, если голова окончательно съехала набекрень, – не без сарказма заметил Джек. – Диагноз печальный, но верный.
– Считаешь себя самым умным? Тогда, может быть, ты знаешь, куда все исчезли?
– Прежде чем задавать вопрос, убедись в правильности его постановки.
– Что ты пытаешься этим сказать?
– Попробуй всего лишь на мгновение представить, что люди никуда не исчезали.
– То есть как не исчезали? – насторожился Вернон. – Куда ты клонишь?
– Если ты не видишь предмет, то это ещё не значит, что он отсутствует, верно?
– Я тебя не понимаю.
– Предмет может оставаться на месте, а человек перестанет его видеть по целому ряду причин.
– Например?
– Например, он утратил способность видеть.
– Значит, ты считаешь, что я ослеп? – мужчина почувствовал себя обманутым. – Я смотрю вокруг, и это доказывает несостоятельность твоей безумной идеи.
– Смотреть и видеть – не одно и то же. Ты улавливаешь разницу?
– Тебе не к лицу маска философа. Хватит морочить мне голову, Джек! А если тебе известно то, чего не знаю я, так и скажи без лишних витиеватых намёков.
– Не могу, Вернон.
– Почему же?
– А разве ты забыл, что Джек существует исключительно в твоей голове? Поэтому тебе придётся поразмыслить над этим самостоятельно.
* * *
«Хватит валять дурака, Вернон! – приказал себе мужчина, ставший по вине своих страхов затворником в чужом доме. – Пора посмотреть правде в глаза: ты всего лишь сумасшедший, страдающий от одиночества и от вымышленной опасности, порождённой твоим же больным воображением! Оторви задницу с дивана и выйди на улицу!»
Главное, не поддаваться наваждению, если оно снова заставит Вернона с позором укрыться в четырёх стенах. Картонный мальчик с жевательной резинкой – это жалкая попытка мозга восполнить пустоту, образовавшуюся после исчезновения людей. Никакого картонного мальчика на самом деле не существует. По крайней мере, он точно не стоит под окном и не ждёт появления единственного человека в городе.
«Отлично, сейчас я открою дверь, и там никого не будет, – постарался внушить себе мужчина, прикоснувшись к ручке и приготовившись открыть замок. – Всё, что я увижу, – это пустая улица. Абсолютно пустая».
Раздался щелчок, и Вернон Левитт увидел сквозь узкий дверной зазор пустующий город. Солнце залило ярким светом крыши домов. Чудесная погода располагала к тому, чтобы покинуть дом и насладиться хорошей прогулкой. Мужчине удалось побороть внутренний страх и переступить порог.
«Ещё один шаг, парень! Ещё один шаг!» – одинокий обитатель с невероятным напряжением преодолел расстояние до забора, как будто за ним через оптический прицел следил снайпер, в любую минуту готовый нажать на спусковой крючок. В какой момент винтовка выстрелит пулей безумия? Этого Вернон не знал, поэтому, на всякий случай, не терял бдительности. Если перед ним сейчас неожиданно замаячит фигура картонного мальчишки с глупой улыбкой на лице, он немедленно вернётся в дом.
Но никто не появлялся. Город погрузился в глубокий сон.
«Всё в порядке, – успокаивал ускорившее ритм сердце мужчина. – Здесь никого нет».
Чтобы преодолеть страх, необходимо посмотреть ему в глаза, научиться контролировать его. С этой целью Вернон вновь направился к супермаркету. Он должен доказать собственному сознанию, что оно полностью во власти мужчины. Оно больше не сможет выкидывать с ним шутки, подобные той, которая в прошлый раз заставила Вернона Левитта с позором отступить.
Внешне он выглядел спокойным, но внутри был похож на содрогающиеся стены здания, угодившего в эпицентр десятибалльного землетрясения. Чем ближе к супермаркету Вернон подходил, тем сильнее стучала кровь у него в висках. Картонный мальчик там. Он ждёт его.
«Смелее, солдат!» – всплыла в памяти фраза из какого-то фильма, озвученная голосом бравого вояки.
«Будь решительнее, ковбой», – теперь голос принадлежал киноактрисе, только Вернон не мог вспомнить её лица.
«Не робей, приятель. Тебе придётся это сделать», – голоса начали сливаться в смешанный хор.
И снова мужчина оказался среди прилавков с товарами. Он помнил, где именно оставил лежать испорченный ударами рекламный щит. Пока что не происходило ничего из ряда вон выходящего, и Вернон Левитт приблизился к тому месту, где увидел погром, устроенный в приступе охватившего его гнева. Фрагмент картонного мальчишки, рекламирующего жевательную резинку, всё так же лежал на полу, испачканный кетчупом и горчицей.
– Привет! – бросил ему Вернон.
Цветная фигура не отозвалась.
«Вот видишь, ничего страшного», – вздохнул посетитель. А уже через мгновение его чуть не парализовало от ужаса.
– Привет, Вернон! – за упавшей полкой стоял рыжеволосый мужчина, и Вернон сразу же его узнал.
– Рейли? Это действительно ты?
Тот кивнул, подтверждая слова Вернона.
– Но ведь ты… – Вернон Левитт осёкся.
– Умер? – улыбнулся Рейли Мауф. – Ты это хотел сказать?
– Прости.
– Тебе не за что просить у меня прощения.
– Как ты сюда попал?
– Если вы читаете это, ищите меня в Таргет-Тауне, – процитировал повзрослевший друг детства. – Кажется, ты не пожалел краски, чтобы оставить это сообщение повсюду.
– Значит, ты прочитал моё послание! – обрадовался Вернон. – А я уже и не надеялся, что когда-нибудь встречу живую душу. Одиночество совершенно выбило меня из колеи.
– К сожалению, у меня мало времени.
– Мало времени? Чёрт возьми, куда можно спешить в этом опустевшем мире?
Рейли поднёс указательный палец к губам, давая понять Вернону, чтобы тот замолчал и выслушал его:
– Помнишь наше детство? Мы неплохо проводили время вчетвером – Кевин, Орсон, ты и я, не так ли?
– Ещё бы не помнить! Но почему…
Рейли снова показал знаком, что Вернон не должен его перебивать:
– Отличное было время. Время светлых надежд и нежной любви. Тебе, например, нравилась Джулия Керслэйк, да?
– Но она нравилась всем, – попробовал возразить Вернон.
– Из нас четверых тебе особенно, – Рейли Мауф сделал ударение на слове «тебе». – Ты, конечно, старался скрыть своё чувство, но мы-то всё видели.
– Ты хочешь сказать, что вы знали и молчали?
– Помнишь историю с мистером Хэллманом? Даже если бы я не рассказал о нём Кевину и Орсону и не попросил их помочь мне, они всё равно догадались бы, что у меня есть какие-то проблемы. Точно так же догадались и мы о твоём чувстве. Признаюсь, тебе удавалось хранить тайну, но когда Кевин сочинил небылицу о том, что Джулия предложила ему дружбу, ты выдал себя с потрохами.
– Я? – удивился Вернон Левитт.
– Ну, не я же. А потом было фото.
– Неужели вы узнали и об этом?
– У Мертона Роуклифа оказался слишком длинный язык. В обмен на фотографию Джулии он заполучил не только твой складной нож, но и твою тайну.
Вернону показалось, что он снова вернулся в детство, и теперь у него запылали щёки, как у десятилетнего мальчишки, уличённого в чём-то постыдном:
– Значит, узнала и Джулия?
– Возможно, – пожал плечами Рейли.
– Ты что-нибудь о ней знаешь? – не удержался от вопроса Вернон. – Прошло уже столько лет…
– Ты хочешь знать, она ли изображена на афише? – без обиняков произнёс рыжеволосый мужчина.
– Ты тоже видел?
– Афишу или само шоу?
– Что? Ты был там?
– Видел бы ты сейчас своё лицо! Что? Ты был там? – Рейли изобразил смущённого Вернона и рассмеялся. – Успокойся, я не ходил туда.
– А я и не волновался по этому поводу, – с некоторой обидой в голосе сказал Вернон.
– Но был бы не прочь поглазеть, верно?
– Не думай, что я не могу хорошенько врезать тебе, даже если ты остался единственным человеком, который способен составить мне компанию!
– Не кипятись, это всего лишь фирменная шутка Рейли Мауфа, – широко улыбнулся рыжеволосый мужчина.
– В следующий раз предупреждай, когда нужно смеяться.
– Договорились. А теперь нам пора перейти к серьёзному разговору.
– Пожалуй.
– Вернон, тебе необходимо вернуться.
– Вернуться? О чём ты говоришь? Куда вернуться, если весь мир превратился в пустую банку из-под консервов!
– Извини, приятель, мы слишком долго болтали, – друг детства растворился в воздухе точно так же, как и все те люди, которых Вернон Левитт видел на записях с камер видеонаблюдения.
– Подожди, Рейли! – Вернон бросился напролом через заваленную полку, но ему пришлось смириться с тем фактом, что он снова остался один. Совсем один.
* * *
Вечером мужчина заварил себе крепкий кофе, взял пачку сигарет и вышел на крыльцо. Он присел на верхнюю ступеньку и сделал первый глоток, сдобрив его глубокой затяжкой. Необычайная встреча с Рейли Мауфом встревожила его ещё сильнее, чем потасовка с картонным мальчишкой. С одной стороны, Вернон был уверен, что он увиделся с другом детства, но, с другой, такого просто не могло быть.
А что ему говорил Рейли? Что-то по поводу возвращения.
«Не остаётся никаких сомнений в том, что я спятил», – Вернон выпустил облако табачного дыма.
– Мистер, позвольте предложить вам комфортабельное путешествие, рассчитанное на одну персону, – напомнил о своём существовании Джек Револьверное Дуло. – Чтобы отправиться в путь, достаточно направить ствол на себя и спустить курок.
– Иди к чёрту! – выругался мужчина, отмахиваясь от назойливого голоса в голове.
– Как грубо.
– Я не хочу тебя слышать, и если ты не понимаешь этого, мне придётся прибегнуть к более радикальным мерам.
– Ого, мне уже не терпится узнать, что там у тебя на уме.
– С кем это ты разговариваешь? – Вернон поднял голову и увидел на газоне прямо перед собой неизвестного человека, одетого в широкую футболку с эмблемой школьной бейсбольной команды и зелёные шорты ниже колена. Впрочем, что-то в его лице показалось Вернону Левитту знакомым.
– Кто вы? – вздрогнул мужчина.
– Вернон, разве ты меня не узнаёшь?
– Извините, но пока не могу припомнить.
– Именем Священной Клятвы, – заговорил незнакомец, – мы обязуемся помогать и поддерживать друг друга во всём…
– Кевин? Это не может быть правдой! Кевин Уринсон?
– Он самый, – широко улыбнулся человек.
– Разве это возможно?
– Хватит засыпать меня глупыми вопросами.
