Текст книги "Верю тебе"

Автор книги: Марта Шилдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Помнишь, что ты все время удивлялся тому, почему Джерри никогда тебя не навещает? Габи кивнул.

– Другие разведенные папы навещают своих детей.

Интересно, подумал Раф, скольких же разведенных пап видел Габи? Похоже, это уже скорее норма, чем исключение. Нет, у его сына такого не будет.

– Видишь ли, причина, по которой он никогда не приходит… – Эмма сделала глубокий вдох, – в том, что на самом деле он не твой отец.

Габи резко повернулся к ней.

– Нет?

– Нет. Понимаешь, много лет назад я…

– Раф – мой папа? – Габи обернулся к Рафу. – Раф, ты – мой папа?

Раф взглянул на Эмму и, увидев, что она кивнула, положил руку на худенькое плечо мальчика.

– Да, сын, я. Я всегда был твоим отцом. Лицо у Габи засияло, как рождественская елка.

– Я знал это! – Он тут же забрался Рафу на колени.

Раф почувствовал ком в горле и так сильно сжал тело сынишки, что тот ойкнул. Немного разжав руки, он увидел черные глаза, так похожие на его собственные.

– Я так рад, – простодушно сказал Габи.

– Я тоже, – сказал Раф. Эмма придвинулась поближе.

– Откуда ты знал? Мальчик пожал плечами.

– Да все говорят, что я очень на него похож. И потом, на той неделе, когда я устроил беспорядок, Буля сказала: «Вот подожди, придет папа».

Эмма закатила глаза.

– Вот и доверяй маме после этого.

– Жаль, что она не сделала этого раньше, – заметил Раф.

Эмма пропустила его слова мимо ушей. Она откинула прядь волос со лба Габи.

– Я жалею, что не сказала тебе раньше, Габи. Просто я…

Габи повернулся к Рафу.

– Значит, я могу называть тебя папой? Раф взъерошил волосы, которые только что пригладила Эмма.

– Запросто.

Габи наклонил голову набок.

– Мы что, разведенные?

Раф в смятении взглянул на Эмму, но она быстро нашлась:

– Мы с Рафом поженимся через несколько недель. Тогда твоя фамилия, как и моя, будет Джонсон, а не Локвуд.

– Мы никогда не разведемся, сын. Раф наклонился и в качестве подтверждения поцеловал жену.

Габи закрыл глаза руками.

– Фу, какие глупости!

Раф со смехом опрокинул сына на спину и пощекотал ему живот.

– Привыкай. Теперь таких глупостей будет много. – Он посадил Габи прямо и поцеловал его в щеку. – Я очень люблю твою маму и тебя тоже.

С блаженной улыбкой Габи закинул одну руку на шею отцу, а другой обнял за шею мать.

– Вот теперь мы – настоящая семья. Руки всех троих так переплелись, что Раф уже не смог бы сказать, где кто.

Он мечтал, чтобы так было вечно.

Глава 11

Когда они вышли из типографии, Эмма взяла Рафа под руку. Июльский воздух был жарким и влажным.

Раф с улыбкой взглянул на женщину и открыл пассажирскую дверцу.

– Садись. Надо заглянуть в «Коммерческий вестник».

Эмма застыла.

– В «Коммерческий вестник»? Зачем?

– Хочу дать объявление, что мне нужен коммерческий директор. Ты же ведь не…

– Не надо тратить денег больше, чем это необходимо. В конце концов, в типографии я через день. – Довольная тем, что он не собирался заходить к Джею Пэттену, Эмма забралась на сиденье грузовика и позволила Рафу закрыть дверь. Пока что я в состоянии справиться с нынешним объемом журнала. Когда объем увеличится, посмотрим, может, и наймем кого-нибудь.

– Договорились. – Раф завел двигатель и включил кондиционер на полную мощность. Потом притянул Эмму к себе.

– Что ты…

Он закрыл ей рот поцелуем.

Наконец он отстранился.

– Мы уже целых пять часов не занимались любовью.

Она с недоверчивой улыбкой покачала головой.

– Предлагаешь заняться этим здесь?

– Ты первая начала. – Раф прижал ее к себе. – Кроме того, здесь никого нет.

– Люди без конца входят и выходят. Что они подумают, если увидят трясущийся грузовик? Он слегка втянул губами кожу у нее на шее.

– Кого это касается?

Она откинула голову назад, но, когда его руки стали осторожно пробираться ей под блузку, отстранила его.

– Мне казалось, ты собирался заглянуть в «Коммерческий вестник».

Раф поднял голову, такой очаровательно взъерошенный, что она едва удержалась, чтобы не обнять его.

– Ты права. Действительно, о чем я думаю? Эмма пригладила ему волосы.

– Если вообще твои мозги еще способны о чем-то думать.

– Мои мозги любят тебя не меньше, чем… другая часть моего тела. – Он криво улыбнулся. – Которая проклинает их в данный момент.

– Давай-ка лучше поедем, пока твои мозги не проиграли в этом споре. – Она чмокнула его и попыталась отодвинуться на свое сиденье.

Сильная рука Рафа удержала ее.

– Ты куда?

– На свое место.

Он вытащил ремень безопасности.

– Твое место рядом со мной. Она позволила ему пристегнуть себя, прислонилась к нему и обняла рукой за плечи.

– Мы похожи на пару подростков.

– Кого это касается?

Он наклонился и поцеловал ее. Потом выпрямился и включил двигатель.

Через несколько минут они были уже у «Коммерческого вестника». У стойки, где принимали рекламные объявления, им пришлось встать в очередь. Они не простояли и пяти минут, как чей-то голос прогремел на весь вестибюль:

– Раф! Раф Джонсон, ты ли это?

– Хэм Гордон, – ответил Раф без запинки. – Какая приятная встреча!

Как это он так быстро вспомнил его? Эмма не сразу сообразила, что Раф держит ее за руку.

Лучше бы она осталась в грузовике.

Мистер Гордон энергично тряс Рафу руку.

– Давно бы пора тебе объявиться. Раф секунду пристально смотрел на него, потом заморгал.

– Прошу прощения, но я… – Он тряхнул головой. – Я пришел только для того, чтобы дать объявление.

Он ошеломленно взглянул на Эмму. Голос у него звучал как автомат.

– Эмма, это Хэм Гордон. Мы с ним работали вместе много лет назад. Сейчас он главный редактор международного отдела в этой газете. Хэм, это моя… невеста, Эмма Грэй.

Эмма вдруг поняла. Раф вспомнил те годы, когда он работал в газете. Словно гигантский кулак сжал ей сердце, не давая ему биться. Вырвав руку из руки Рафа, она отошла и подала руку мистеру Гордону.

– Очень приятно познакомиться.

– Мне тоже. Когда намечается торжество?

– Через две недели. – Она бросила тревожный взгляд на Рафа. Мистер Гордон тоже переключился на него.

– Так вот почему ты вернулся в Мемфис! А Джей знает? Он ничего не говорил мне.

– Он еще не знает, – вмешалась Эмма. – Мы собираемся устроить скромную церемонию, только в кругу семьи.

Мистер Гордон кивнул и жестом показал на стеклянную дверь.

– Хотите совершить экскурсию? Я уверен, Раф, тебе будет интересно посмотреть, что изменилось после твоего ухода.

– Нам надо… – Эмма замолчала: в глазах у Ра-4)а горело нетерпение.

– С удовольствием посмотрю, если у вас есть время, – проговорил он.

– Конечно, есть! – Редактор потер руки. – Давай твое объявление, я все сделаю. Оно у тебя написано?

Под испепеляющим взглядом Эммы Раф достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги.

Когда Гордон зашел за стойку, Эмма твердо произнесла:

– Нам надо домой.

– Зачем?

– Мама уйдет сегодня вечером в город с друзьями.

– Не раньше же, чем после ужина. – Он даже не пытался скрыть возбуждение и едва ли замечал, что Эмма стоит рядом. И что она расстроена. Так расстроена, что готова схватить его за руку и тащить отсюда как можно дальше.

– Вы готовы?

Раф кивнул, даже не взглянув на нее, взял ее за руку и пошел за Гордоном.

Гордон, безусловно, заслужил «отлично» за свою тактику. Он начал с отдела рекламы, потом повел их в наборный цех и типографию, а закончил в редакционном отделе, который был больше всего знаком Рафу.

Все это время Раф крепко держал Эмму за руку.

Она наблюдала за ним, пока они переходили с места на место. Она почти видела, как у него в мозгу, звено за звеном, образуется цепь, связывавшая его с прошлым. Раф помнил довольно многих. В основном секретарш и технических работников. Большинство репортеров, которых он знал, ушли в другие газеты, но еще оставалось несколько человек из тех, кто знал его.

Когда Гордон подвел Рафа к его столу, Эмма затаила дыхание. Она вспомнила его слова: «Расследования требуют отличной памяти. Того, чего у меня нет».

Она выдернула руку, но было поздно: он уже все вспомнил.

Раф провел рукой по краю стола.

– Тот, кто сейчас сидит здесь, куда аккуратнее, чем был я.

– Здесь сейчас никто не сидит, – отозвался редактор. – Я все ищу кого-нибудь на твое прежнее место. Тебя это не интересует?

На лице у Рафа отразилась такая нестерпимая тоска, что Эмма сжала губы, чтобы не расплакаться.

Наконец он покачал головой.

– Я издаю журнал.

Он не хотел рассказывать Гордону о потере памяти? Или его действительно интересовали только «Прошлые времена Юга»?

– Нам нужно домой. – Эмма надеялась, что голос у нее прозвучал достаточно ровно.

Неожиданно Раф кивнул. Гордон проводил их до выхода и пригласил Рафа заходить еще. Раф дал уклончивый ответ и подвел Эмму к грузовику.

Когда она села, он наклонился и поцеловал ее.

– Спасибо, что была со мной.

– Ты… – она откашлялась, – много вспомнил?

– Так много, что был просто ошеломлен. Теперь темным пятном оставалось только его детство. А через две недели его родственники приедут сюда на свадьбу. И что же ей делать? Надо во что бы то ни стало привязать его к себе: словами любви, жаркими поцелуями, сумасшедшим сексом – чем угодно, только чтобы ему не пришло в голову оставить ее.

Раф обернулся и с тоской посмотрел на здание газеты.

– Я был чертовски хорошим репортером и провел здесь много интересных дней.

Она обхватила его лицо ладонями и повернула к себе.

– Ты и редактор отличный. У нас тоже будет много интересных дней, когда мы начнем выпускать «Прошлые времена Юга».

Он улыбнулся и снова поцеловал ее.

– Да, конечно.

Но это было сказано совсем другим тоном.

Эмма надеялась, что двух недель ей хватит.

Когда на следующий вечер Эмма вернулась с работы, грузовика Рафа на обычном месте не было. Она вошла в дом и положила вещи на комод в прихожей. Сильвия в кухне взбивала крем. Эмма подошла и поцеловала ее в щеку.

– Привет, мамуль. А где наше мужское население?

Сильвия снисходительно улыбнулась дочери.

– Мальчики пошли к Рэнди, поиграть в компьютерные игры. Не знаю, куда пошел Раф, но он сказал, что к ужину вернется домой.

Домой. Как легко Сильвия произнесла это.

– Тебе помочь?

Мать покачала головой.

– Осталось только накрыть на стол. Эмма поняла намек и достала столовое серебро. Пять минут шестого на повороте показался грузовик Рафа. Эмма увидела, как он вышел и направился к дому.

– Папа! Подожди! – послышался крик из окна. Раф остановился и повернул к дому Дженкинсов. Эмма улыбнулась, увидев его широкую улыбку. Ему было приятно, что Габи назвал его отцом.

Габи забрался отцу на плечи. Эмма, улыбаясь, пошла открывать дверь.

– Привет, ребята!

– Привет, мам! Раф поцеловал ее.

– Те quiero. Она улыбнулась.

– Я тебя тоже люблю. Давайте умывайтесь, хорошо? Ужин сейчас будет готов.

Раф спустил Габи на пол, и мальчик поскакал в ванную.

Воспользовавшись моментом, Раф еще раз ее поцеловал.

– У меня для тебя сюрприз. – Он похлопал себя по карману рубашки. По-моему, я забыл их в грузовике.

– Что ты купил на этот раз?

– Я…

– Пап! Ты идешь?

Он опять поцеловал ее.

– Потом скажу.

Он, прихрамывая, прошел в ванную, а потом помог Сильвии принести ужин.

За ужином Габи подробно рассказывал, как они играли на компьютере в бейсбол, и Эмма совсем забыла о словах Рафа.

После ужина Раф и Габи вызвались убрать со стола и привести в порядок кухню. Когда они закончили, Габи отправился к Рэнди, и Эмма наконец вспомнила про обещание Рафа.

– Ну, так что же это за сюрприз? – спросила она.

Он обнял ее и поцеловал. Она усмехнулась.

– Такой ужасный, да?

– Не думай, я не пытаюсь задобрить тебя, – заявил он. – Мне просто захотелось тебя поцеловать.

– Ну, конечно. Само собой. Кто спорит? Раф улыбался так гордо, словно изобрел средство от простуды. Потом сказал:

– Завтра утром ты, Габи и я летим в Хьюстон. Сердце у Эммы неистово заколотилось, а потом замерло.

– Что?

– Совсем ненадолго. – Он, казалось, даже не обратил внимания на ее реакцию. – Вернемся обратно в воскресенье.

Мир рухнул. Эмма попятилась, обхватив себя руками.

– Зачем?

Вопрос был праздный. Только чтобы выиграть время. Потому что она знала ответ. Он хотел вернуть воспоминания. Все, до конца.

Этого нельзя было допустить. Она еще не претворила в жизнь весь свой план любовного обольщения. Ей нужно еще время.

Кажется, Раф наконец заметил ее реакцию. Он нахмурился и положил ладони ей на руки.

– Мои родители хотят увидеть тебя и Габи. Он легким усилием попытался развести ей руки.

– Через две недели они приедут сюда на свадьбу.

– Я знаю, но они…

– Ты хочешь поехать туда, чтобы вспомнить детство? – Она говорила как прокурор, но ничего не могла с собой поделать.

Он взглянул ей в лицо.

– Что случилось, querida!

– Я… Завтра пятница. Я работаю. Мне надо отработать еще неделю в типографии.

– Наверняка один день ничего…

– Нет, я не могу ехать. Раф убрал руки.

– Почему?

– Я уже сказала.

– Не отговаривайся работой. Если бы Габи заболел, ты бы осталась дома. Эмма вздернула подбородок.

– Но он не заболел.

Раф смотрел на нее так, словно видел впервые.

– Ты не хочешь ехать потому, что я надеюсь вспомнить детство?

У Эммы перехватило дыхание. По его словам все выходило так бессердечно, так безжалостно. Но ведь это было не так!

Он взъерошил себе волосы.

– Я не понимаю. Ты же помогала мне вернуть память. Тогда, в газете, ты…

– Зачем тебе это, Раф? – Эмма протянула к нему руки. – Неужели тебе недостаточно меня?

– С чего ты взяла? Конечно, достаточно. Я люблю тебя.

– Так ли? Может быть, ты любишь меня прежнюю?

Ах, вот оно что! Вот почему всю последнюю неделю она повторяла, как все у них замечательно сейчас. Вот почему всякий раз, как он заговаривал о прошлом, она переводила разговор на другую тему.

Эмма не унималась.

– Я люблю тебя таким, какой ты сейчас. Мне не нужен Раф из прошлой жизни. Я не хочу ничего вспоминать. Неужели ты не можешь сделать того же для меня?

– Легко говорить, что не хочешь вспоминать, когда при желании можешь вспомнить все, что захочешь.

За внешней мягкостью у него скрывался стальной характер.

– Ты же помнишь меня прежнюю.

– Но я не помню всего. Я не могу идти вперед, пока не вспомню все. Ты единственная, кто может мне помочь в этом. Поедем со мной.

Слезы показались у нее на глазах.

– Раф, пожалуйста… Он схватил ее за плечи.

– Я не понимаю, чего ты боишься, Эмма. Как я могу отделить вас друг от друга? Ты ведь тоже мое прошлое. Я любил тебя шесть с половиной лет назад такой, какой ты была тогда, и я люблю тебя сегодня такой, какая ты сейчас.

– Тогда не проси меня лететь в Хьюстон. Раф не верил своим ушам.

– Почему ты не хочешь, чтобы я вспомнил? Эмма поджала губы.

– Ты ведь все время мне помогала, – настаивал он.

– Не потому, что хотела.

Он вскинул голову, словно его ударили.

– А я думал, что ты меня любишь.

– Люблю.

– Нет, не любишь. Если бы любила, я был бы тебе нужен здоровым. Хотя бы потому, что я этого хочу.

У нее в голосе послышалось отчаяние.

– Почему тебе так важно прошлое? Что в нем? Его же нельзя изменить. Важно то, что есть, и то, что будет. У нас не было будущего, пока ты не вернулся назад, в Мемфис. Теперь оно у нас есть. Неужели ты готов им пожертвовать только ради того, чтобы вспомнить имя собачки, которая была у тебя, когда тебе было десять лет?

За ее словами скрывался страх.

– Ты боишься, что я не люблю тебя, что я собираюсь тебя бросить? Глаза у нее округлились.

– Если бы ты любил меня, тебе было бы достаточно меня такой, какая я есть. Сейчас.

Он, пожалуй, понял, что означает ее страх. Это было то, против чего он боролся с самого начала и что, как ему казалось, он преодолел.

– Ты по-прежнему не веришь мне.

– Я… Я люблю тебя, Раф.

– Что такое любовь без доверия? Ветер.

– Пожалуйста…

– Поедем со мной в Хьюстон. Она сжала губы и посмотрела ему прямо в лицо.

– Если я поеду, я потеряю тебя. Он прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что, если ты вспомнишь свое прошлое, ты вернешься к репортерской работе. Потом в один прекрасный день опять отправишься в какое-нибудь Никарагуа. И тогда…

Он воздел руки к небу.

– О, Господи! Я не собираюсь возвращаться к репортерской работе. Я много раз говорил тебе это. И Джею. И Хэму. Я не собираюсь бросать «Прошлые времена Юга» и не собираюсь бросать тебя.

Глаза у нее стали печальными.

– Я видела тебя в газете, Раф. Ты был счастлив. Ее слова ножом вонзались ему в сердце. Если она не доверяет ему сейчас, то, вероятно, не будет доверять никогда.

– Если ты не поедешь со мной в Хьюстон, тогда ты точно меня потеряешь. Она должна понять, как много это значит для их будущего счастья. Если она не поверит ему, у них вообще не будет никакого будущего, и тогда лучше положить конец всему прямо сейчас.

Глаза у Эммы были широко открыты.

– Что?!

– Да, я должен быть уверен, что ты готова полететь со мной на Луну в космическом корабле, который я построю собственными руками; что будешь всегда рядом со мной, что бы ни случилось. Даже если я захочу вернуться к репортерской работе, я должен знать, что ты будешь рядом.

Она смотрела в сторону.

Он сделал глубокий вдох.

– Давай полетим завтра вместе в Хьюстон, Эмма. Прошу тебя.

Мир вокруг разваливался на куски, в душе у Эммы было все мертво. Итак, она теряет его. Ей просто не хватило времени, чтобы заставить Рафа полюбить ее достаточно сильно.

Но если сейчас она не поедет, он, по крайней мере, останется живым и она будет знать, что живет с ним на одной планете.

– Останься, – с мольбой произнесла она в последний раз. – Твои родители будут здесь через две недели. Разве это не скоро?

Раф закрыл глаза, поморщившись от боли. Когда он их открыл, в их темной глубине не было даже самого тоненького лучика надежды.

– Я пришлю кого-нибудь за своими вещами. Он сошел с крыльца деревянной походкой.

– Раф, подожди! Куда ты?

– Домой, – ответил он, – в Хьюстон. Его слова глубоко ранили ее.

– Зачем? Ты же не сможешь ничего вспомнить без меня?

– Наверное, я все это придумал. Смог придумать одно, придумаю и другое. Он достал ключи из кармана. – Скажи Габи, что я позвоню ему завтра.

Глава 12

Часы на экране компьютера отсчитали следующую минуту. Это была девяносто седьмая минута с тех пор, как Эмма, как раненый зверь, уползла к себе в берлогу.

Она думала, что сможет с головой уйти в работу, но у нее ничего не получилось.

Раф ушел.

Она всхлипнула, ком в горле едва позволял дышать.

Нет! Если она даст волю отчаянию, она будет плакать дни, недели, всю жизнь. Надо спрятать его глубоко внутри. Это помогало ей выжить раньше. Это поможет и теперь. Со временем.

Ей надо было только…

– Мам! Пап! Вы наверху?

Эмма вздрогнула. Неужели Габи пришел послушать свою сказку на ночь? Уже?!

Она прижала руки к лицу. Хорошо, что она не плакала. Было бы трудно объяснить все сыну.

Габи распахнул дверь. Его взгляд упал на нее, потом скользнул по комнате.

– Привет, а где папа?

– Он… уехал.

– Куда?

– Он… В Хьюстон. Домой.

Нет! – вскричала ее душа. Его дом здесь.

– К бабушке и дедушке? Он обещал взять меня в следующий раз с собой. Ты знаешь, что у них прямо во дворе есть бассейн?

Эмма кивнула.

– А когда он вернется?

Луч надежды пронзил Эмму. Да, Раф вернется из-за Габи. Он ни за что не откажется от сына.

– Мам, ты что? – Габи неуверенно положил ей руку на колено. – Когда папа вернется?

В голове у нее проносились видения. Она подписывает документ о разводе… опять. Мучительные дни и ночи, когда Габи проводит положенное по закону время с отцом. И самое ужасное – Раф, пришедший, чтобы забрать Габи. Она разговаривает с ним и притворяется, что больше не любит его.

– Мам!

Она посмотрела на сына.

– Я не знаю, солнышко. Он сказал, что позвонит тебе завтра. Ты уже принял ванну? Габи помотал головой.

– Я хотел сначала попросить папу кое о чем.

– Тогда ты бы лучше пошел и искупался. Тебе скоро спать. – И добавила с надеждой:

– Хочешь, чтобы я тебе помогла?

Габи закатил глаза и повернулся к двери.

– Ты что, мам!

Она вздохнула и сказала вслед;

– Осторожнее спускайся по лестнице.

– Не бойся за меня!

Он с силой захлопнул дверь, но Эмма не заметила этого.

Не бойся за меня!

Слова Габи прозвучали словно эхо того, что говорил Раф. Она боялась, вот в чем дело. Нет, не Рафу она не доверяла, она не доверяла жизни. Собиралась держать Рафа под стеклянным колпаком. Волновалась, что он умрет где-нибудь в джунглях, а он просто мог погибнуть в обычной автомобильной катастрофе, по пути домой.

Она не может оберегать его двадцать четыре часа в сутки. Она может только заботиться о нем, помогать ему, любить и утешать, если он потерпит поражение на жизненном пути. И если бы она его любила, она должна была дать бы ему то, в чем он так нуждался.

Он бы дал ей все, что ей было нужно. Он верил в нее, надеялся, доверял ей. Он позволял ей быть самой собой, а она практически не оставила ему выбора.

Эгоистка. Эгоистка. Эгоистка!

Эмма придвинулась вместе с креслом ближе к столу и достала из ящика телефонный справочник. Какая авиакомпания делает больше всего рейсов в Хьюстон? У них наверняка есть сегодня еще один вечерний рейс.

По телефону ей ответили, что она только что пропустила последний. Видимо, тот, которым улетел Раф. Следующий рейс в Хьюстон был завтра, в девять утра.

Подпрыгнув в последний раз, самолет резко взмыл в небо над Мемфисом. Последние лучи заходящего солнца ударили Рафу в лицо.

Самолет накренился, и город пропал из виду.

Раф вдруг почувствовал нестерпимую тоску. Будто связь, которую он в конце концов нашел после стольких лет блуждания вслепую, вдруг оборвалась.

Это произошло два часа назад, когда Эмма отказалась вернуть ему его жизнь.

Раф подавил стон. Он продолжал любить ее. Даже зная, что она не доверяет ему, что думает только о себе.

Однако… как мог он осуждать ее за эгоизм? Ей не на кого было опереться в жизни. Она привыкла защищаться, заботиться о себе сама, потому что некому было позаботиться о ней.

Так что важнее, Эмма или его прошлое?

Что за вопрос? Эмма была важнее для него всего остального в мире, за исключением, может быть, Габи.

Что такое какие-то воспоминания в сравнении с ней? Они не могли согреть по ночам, поцеловать или обнять его. Они не могли его любить. Эмма была второй половинкой его души, которой ему недоставало больше шести лет.

Раф откинул голову на узкую спинку кресла, поморщившись от неожиданного прозрения.

Он сделал то, чего Эмма всегда боялась. «Либо все по-моему, либо до свидания» – вот мужская логика. Мужчины в ее жизни решали свои проблемы за ее счет, заставляя поступать так, как они считали нужным.

Что и он попытался сделать.

Черт, черт, черт!

Она имела полное право не доверять ему. И теперь он должен доказать, что будет рядом с ней до конца ее жизни, что бы ни случилось.

Раф приземлился в Хьюстоне в десять и сразу направился к билетной кассе. До половины седьмого утра на Мемфис не было ни одного рейса.

Он забронировал место и подавил желание позвонить Эмме. То, что он хотел сказать, надо было сказать лично.

Он купил какой-то детектив и сел в уголке, чтобы переждать ночь.

Раф едва сдерживал нетерпение, пока пассажиры стаскивали с полок багаж и медленно тянулись к входу в здание мемфисского аэропорта.

Ему не терпелось поскорее поехать домой, к Эмме. Всю ночь он думал, в чем Эмма могла его обвинять: в том, что он никогда не любил ее, что просто использовал, чтобы восстановить память.

Нет, надо прекратить терзать себя.

Наконец впереди забрезжил просвет. Раф обогнал несколько еле тащившихся пассажиров и вошел в здание аэропорта. Сделав три шага, он остановился, и человек, шедший за ним следом, налетел на него. Раф почти не заметил этого, он видел только Эмму, сидевшую на стуле во втором ряду.

Он тряхнул головой, чтобы отделаться от наваждения, но Эмма не исчезла. Она медленно встала.

– Раф!

Он видел, как ее губы произнесли его имя, но шум толпы и громкие объявления по радио заглушили ее голос.

Еще два шага – и он обхватил ее. Ее руки так крепко вцепились в него, что он подумал, что она никогда его не отпустит.

Слава Богу.

Прости. Прости. Прости…

Они повторяли это, как молитву, одновременно.

Раф убрал прядь волос у нее со щеки.

– Как ты узнала, что я прилетаю?

– Я не знала. – Она достала билет из сумочки. – Я собиралась вылететь сейчас в Хьюстон.

Раф бросил взгляд на билет, потом внимательно всмотрелся в ее красивое и такое родное лицо. Она собиралась в Хьюстон. Она верила ему. Она любила его.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Он улыбнулся.

– Я знаю.

– Что… – Эмма почувствовала толчок в спину, они стояли в самом центре забитого людьми прохода. Раф взял Эмму за руку и повел через зал к свободному месту. Они встали в уголке, и он обнял ее.

– Тут лучше. Теперь мы сможем поговорить.

– Что ты тут делаешь? – строго спросила она. – Ты же улетел в Хьюстон? Он кивнул.

– И первым самолетом вернулся обратно.

– Правда?

Ее лицо мгновенно озарилось любовью.

Он кивнул.

– Как только я поднялся в воздух, я понял, какую ужасную ошибку совершил. Ты права, querida. Прошлое не имеет значения. Важно то, что ты здесь, сейчас в моих объятиях.

– О, Раф. – Эмму вдруг ослепили слезы. – Твоя память…

– Плевать на мою память. – Он еще крепче обнял ее. – Это не она делает меня здоровым, а ты. Слезы потекли у нее по лицу.

– Это лучшее, что мне когда-либо говорили в жизни.

Он поцеловал ее в висок.

– Поедем домой, любимая. Он потянул ее за руку, но Эмма не сдвинулась с места.

– Нет.

Он остановился и удивленно посмотрел на нее.

– Мы полетим в Хьюстон, – твердо заявила она. – Следующим рейсом. Он грустно улыбнулся.

– Тебе не надо делать этого, querida. Я сказал тебе…

– Я помню, что ты сказал, но ты не прав. Прошлое имеет значение, во всяком случае, для тебя. Поэтому мы полетим в Хьюстон, чтобы к тебе полностью вернулась память.

– Но…

– Позволь мне сделать это для тебя. Пожалуйста. – Она ласково провела пальцем по шраму у него на лице. – Ты так много сделал для меня.

– Я думал, ты боялась, как бы я не вернулся к репортерской работе.

– И сейчас боюсь. Но если тебе это нужно… – Она криво улыбнулась. – Я буду беспокоиться, я заставлю тебя звонить каждый час, но…

Он притянул ее к себе.

– Я не вернусь к репортерской работе. Никогда. Поняла?

Она приложила ладонь к его губам.

– Тшш, мы не знаем, что принесет нам будущее. У нас есть только настоящее. Давай просто радоваться тому, что мы снова вместе.

– Но я действительно не собираюсь возвращаться к репортерской работе, настойчиво повторил он. – Мне нужно, чтобы ты поверила мне, Эмма.

Она вдруг поняла, что поверила.

– Знаешь, я верю тебе. Поразительно! Я не испытывала такого долгие годы. Я чувствую себя… такой легкой. Такой свободной. – Она обняла его за шею и поцеловала прямо в губы. – Спасибо, querido. Ты вернул мне способность верить.

– Значит, теперь ты такая, какой была, когда мы поженились, да? И я могу любить тебя такой, какой ты была, потому что ты такая же и сегодня?

Она улыбнулась.

– Люби меня как тебе угодно. Только люби. Он взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал.

– Я буду любить тебя вечно. Эмма едва могла говорить от переполнявших ее чувств.

– Знаешь, я, наверное, должна вести себя хорошо до конца своих дней, да? Чтобы соединиться на небесах со своим ангелом. Может быть, твои крылья исцелятся к тому времени?

Он покачал головой.

– Мои крылья уже исцелились. Твоя любовь и любовь Габи сделали меня здоровым. Моя семья – это все, что мне нужно. А теперь нам пора домой.

– А что делать с моим билетом в Хьюстон?

– Давай поменяем его на билет на Багамы. Или, если хочешь, отправимся в горы на наш медовый месяц?

Сплетя пальцы, они пошли по залу.

– Теперь, когда твои крылья в порядке, почему мы не летим?

– Пожалуй, ты права. – Он наклонился и поцеловал ее. – Мне кажется, я могу сейчас взлететь.