Текст книги "Верю тебе"

Автор книги: Марта Шилдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Хорошо. Я зайду туда завтра после работы и начну уборку…

– Не надо. Я же сказал, что найму профессиональную фирму. Завтра же. Возможно, договорюсь с кем-то на пятницу.

Эмма пожала плечами.

– Как хочешь.

– Теперь насчет компьютерной техники… Я не знаю, что нужно. Ты не могла бы разузнать и заказать то, что тебе необходимо? Глаза у нее загорелись.

– На какую сумму?

– Десяти тысяч долларов хватит?

– Десяти тысяч? Да я смогу уложиться в половину этого.

Раф покачал головой.

– Нет. Насколько я слышал, лучше приобретать новейшее оборудование. Так что покупай все, что нужно.

Глаза у нее сияли.

– Это будет интересно.

Эмма подъехала к дому и свернула на дорожку к сараю. Гаражная дверь была по обыкновению открыта, какое-то движение во дворе заставило ее нажать на тормоз.

Раф и Габи играли в бейсбол. На обоих были джинсы, рубашки и бейсболки.

Они были очень похожи.

Эмма закрыла глаза – на губах еще горел его поцелуй, ладони чувствовали его тепло…

Легкий стук в окно вывел ее из задумчивости. Она открыла глаза и увидела Рафа, склонившегося к автомобилю.

– Все в порядке? – спросил он. Она опустила окно.

– Что ты здесь делаешь?

Раф удивленно поднял темные брови в ответ на ее раздраженный тон.

– Я нашел бригаду уборщиков. Они все закончили полчаса назад. Эмма вздохнула.

– Подозреваю, что мама пригласила тебя остаться на ужин.

– Мое питание является частью договора, если помнишь.

– После твоего переезда.

Он полез в карман и вытащил ключ.

– Я официально ваш жилец. Она стиснула руками руль.

– Ты уже переехал?

– Не совсем. Завтра мне должны привезти новую мебель – приличную кровать и письменный стол. Я останусь в гостинице до субботы. Габи попросил меня взять его и Рэнди поплавать там в бассейне в субботу, если ты не…

– Нет, – поспешно сказала Эмма.

Раф сначала даже обрадовался: выставлять напоказ такое тело – сомнительное удовольствие. Но в следующую секунду он понял, что задумала Эмма. Она хочет оградить от него его сына. Значит, он точно возьмет Габи в бассейн.

– Ребята очень обрадовались. Габи сказал, что плохо плавает, так что я…

– Ты не должен был обещать ему это. – Эмма вздернула подбородок. – Он никуда не поедет.

– Почему? – резко спросил Раф. – Боишься, что я позволю собственному сыну утонуть?

– Нет, я…

Она как раз боялась обратного – что Раф будет баловать Габи и что Габи это понравится. И понравится Раф.

Ее сыну не хватало мужского внимания. Поэтому она и записала его на бейсбол: общение с товарищами по команде, с тренером. Раф мог дать ее сыну то, в чем тот так отчаянно нуждался. Но как долго это будет продолжаться?

Что за человек вторгся в их жизнь и что будет, если память к нему вернется? Ему, похоже, нужен сын, но его не было рядом, когда Габи рос. А если Габи заболеет или станет капризничать? Или начнет плохо себя вести, отстаивая, что естественно для ребенка, свою независимость?

За того Рафа, которого она знала, Эмма могла бы поручиться. Но не за этого. Пока.

Нет, лучше всего, если отец с сыном будут проводить время вместе как можно реже. И чтобы она была рядом. Тогда невинное, доверчивое сердце Габи будет в безопасности. Как и ее сердце.

Раф наклонился ближе. Лицо у него было жестким.

– Эмма, если ты не будешь давать мне приближаться к сыну, я буду вынужден…

– Раф! – позвал Габи. – Ты идешь?

Раф выпрямился и, полуобернувшись, ответил:

– Иду.

На Эмму вдруг навалилась нечеловеческая усталость.

Раф снял бейсболку и открыл дверь. Обернувшись, он увидел, что Габи нехотя бредет к дому, подбрасывая на ходу мяч.

– Поторопись, Габи. Бабушка звала нас еще пять минут назад.

– Иду, – проворчал мальчик. Он стащил с руки бейсбольную перчатку, поднялся по лестнице и бросил мяч и перчатку на ближайший стул.

– Это так ты хранишь свое спортивное снаряжение? – спросил Раф.

– Угу.

Бросив на Рафа взгляд, в котором читалось: «И ты туда же», Габи схватил свои вещи и кинул их в старый плетеный комод, где хранились его игрушки.

– Если ты не будешь беречь свои бейсбольные принадлежности, они долго не протянут. – Раф снял с сына бейсболку. – Иди умойся.

– Ладно.

С таким видом, будто его вели на казнь, Габи направился через прихожую в ванную.

Раф с улыбкой проводил сына взглядом – типичный мальчишка: мог до изнеможения гоняться за мячом и быстро сникал, когда надо было что-то убрать или, не дай Бог, помыть руки.

Качая головой, Раф пошел на запах кукурузного хлеба, доносящийся из кухни.

– Пахнет замечательно, – сказал он Сильвии.

Она улыбнулась ему.

– Спасибо, что присмотрел за Габи. Мне трудно следить за ним во время готовки. Этот мальчишка – истинное наказание!

Раф положил бейсболки и облокотился на стол.

– Интересно, неужели я был таким же в его возрасте?

– Наверное.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил он.

Сильвия только отмахнулась.

– Я сама разберусь. Раф уже понял, что Сильвия четко разделяла работу на «мужскую» и «женскую». Но он должен был предложить. Его мать требовала от сыновей, чтобы те мыли посуду наравне с дочерью, а от дочери – чтобы она помогала братьям косить лужайку. Так ему рассказывали.

Раф хотел бы воспитывать своего сына так же, но, если бы он попытался пустить в ход свой родительский авторитет, Эмма обвинила бы его во вмешательстве в ее жизнь.

– Вы всегда сами готовили? – спросил он. – Мне казалось, что люди, живущие в таком доме, должны иметь слуг.

– Господи, конечно. У меня был повар вплоть до того дня, когда умер Сесил. И горничные тоже. Хотя они были приходящими. – Сильвия вздохнула. – Пришлось всех отпустить, когда выяснилось, что у нас нет денег.

– А что произошло? Ведь ваш муж, кажется, был президентом сберегательного банка Мемфиса?

Она кивнула.

– Думаю, он потратил все наши деньги на поддержание нашей репутации в обществе. Общественная жизнь была очень важна для Сесила. Важнее, чем благополучие семьи, я полагаю. – Сильвия пожала плечами. – Мы справились. К тому же я всегда любила готовить и копаться в земле. Когда я была маленькой девочкой, мне всегда больше нравилось перебирать горошек на кухне или сажать в саду ноготки.

– Значит, это ваша заслуга, что двор такой красивый.

– Я бы и огород тут развела, если бы в этом дворе был хоть один солнечный уголок.

– Вы, конечно, отличный садовник, но лично я предпочитаю вашу стряпню. Раф ловко подхватил кусочек кукурузного хлеба.

Его мать тут же отругала бы его. Сильвия просияла.

– Спасибо, сынок. Вот, попробуй-ка это с медом.

Нет, в старых южных традициях есть безусловные плюсы, подумал Раф, поливая медом горячий кукурузный хлеб.

– Я видела, ты разговаривал с Эммой, – как бы невзначай проговорила Сильвия.

Он почувствовал замешательство. Обсуждать с матерью Эммы их разговор было, конечно, определенным предательством, но ему нужен был союзник.

– Она не разрешает мне взять Габи и Рэнди поплавать в субботу.

Сильвия покачала головой.

– Что за девчонка!

– В чем дело, Сильвия? Почему она так не доверяет мне?

Поджав губы, та взглянула на него. Эмма говорила, что Сильвия на его стороне. Вот сейчас он это и выяснит.

Наконец Сильвия решительно кивнула. Она подошла к двери, бросила взгляд в прихожую и повернулась к Рафу.

– Эмма не разрешила бы самому Билли Грэхему[2]2
  Билли Грэхем – известный американский проповедник-евангелист.


[Закрыть] пойти с Габи в воскресную школу. Она больше не доверяет никому, особенно мужчинам.

– Почему? Потому что я оставил ее? Но я не был виноват.

Сильвия, пожав плечами, вернулась к плите.

– Отчасти и ты виноват, но, конечно, только отчасти. Она хлебнула горя за эти шесть с половиной лет, особенно с Джерри и Сесилом. Нам всем было нелегко, но она больше всех настрадалась.

– А что случилось с… Джерри, кажется?.. Зачем же она вышла за него?

Сильвия сняла крышку с кастрюли и помешала мясо.

– Сесил заставил. Он не мог перенести, что все узнают, что его внук… от тебя. Эмма держалась до тех пор, пока официально не были прекращены твои поиски. Потом она сдалась. Думаю, ей просто надоело воевать с отцом.

– А как долго она была замужем? – Раф уже не мог остановиться, он хотел знать как можно больше.

– Около двух лет. Габи было полтора годика, когда она ушла от Джерри.

– Разве она не любила его?

– Нет. Они были знакомы с детства, но никогда не любили друг друга.

Раф глубоко вздохнул. Он и не подозревал, как важно ему было знать это.

– Почему же она ушла от него? Сильвия положила ложку на блюдце.

– Она никогда не говорила об этом, но все время твердит, что мужчины очень любят командовать женщинами.

Раф задумался.

В прихожей хлопнула дверь, послышались шаги: кто-то бежал и кто-то шел.

Первым в кухню ворвался Габи.

– Ужин готов?

– Почти, – ответила бабушка. Мальчик погладил себя по животу.

– Обожаю тушеное мясо. А ты, Раф?

Раф подхватил сына и подбросил его в воздух.

– Конечно, а как же!

Габи взвизгнул от восторга.

Вошла Эмма. Их взгляды встретились. Как бы ему хотелось проникнуть в душу этой женщины, быть рядом с ней, освободить ее от тяжелой ноши, которую она взвалила на свои хрупкие плечи.

Ему надо научить ее снова доверять. И первое, что для этого следует сделать, – это переубедить ее насчет предстоящих выходных. Он, пожалуй, наденет футболку, чтобы «защититься от солнца», и войдет в бассейн до их прихода, чтобы скрыть ноги.

Раф раздумывал, как начать разговор, и тут на помощь ему пришел Габи. Он взглянул на Эмму, глаза у него сияли.

– Мам, Раф хочет взять нас с Рэнди в свой бассейн в субботу.

Эмма бросила на Рафа угрожающий взгляд.

– Правда?

– Да. Он сказал, что там есть водяная горка и всякие другие штуки! Рэнди спросил сегодня разрешение у своей мамы, и она сказала, что можно, если вы согласны.

– Ладно, пусть плохой буду я, – пробормотала Эмма.

– Что происходит? – спросила Сильвия, входя с тарелкой кукурузного хлеба.

– Ничего. – Эмма поставила тарелку на стол. – Сожалею, Габи, но вы не сможете пойти.

– Ну, мама! – закричал Габи. – Почему?

– Но, дорогая, – вмешалась Сильвия, – мальчики только об этом и говорили весь день.

– Не сомневаюсь. – Эмма повернула тарелку рисунком к себе. – У меня много дел. Я нашла компьютерную систему сегодня днем и хотела, чтобы Раф забрал ее завтра. Тогда я смогу в субботу начать работать. Раф покачал головой.

– Завтра не получится. Утром у меня встреча с владельцем типографии, а днем мне привезут мебель.

У Эммы было такое расстроенное лицо, что Рафу стало жалко ее. Победа досталась ему слишком легко, а он не хотел такой победы. Он хотел, чтобы Эмма ему доверяла. Может, она ему поверит, если увидит, что он верит ей?

Раф открыл бумажник и достал кредитную карточку.

– Вот, можешь поехать и все забрать. Она посмотрела на карточку так, словно видела впервые в жизни.

– Я не могу пользоваться твоей карточкой.

– Можешь. – Губы у него дрогнули. – Если подпишешься как миссис Джонсон.

Глаза у нее стали круглыми, и она бросила настороженный взгляд на сына, который с любопытством смотрел на них.

Габи не отреагировал, и она вздернула подбородок.

– Это не моя фамилия.

– Нет? – Раф продолжал держать карточку. Эмма хмуро взглянула на него.

– Компьютерные коробки – немыслимых размеров. Они не влезут в мою машину.

– Если ты все оплатишь и коробки будут готовы, я заскочу и заберу их.

– Тогда почему бы тебе самому и не заплатить?..

– Я же сказал: у меня не будет времени.

Она наконец взяла карточку.

– Как это ты так просто передаешь мне ее? Она ведь без ограничения, насколько я понимаю? Я же могу купить все, что мне вздумается.

– Я тебе верю, – просто ответил Раф. Она внимательно посмотрела на него: уж не с луны ли он свалился?

Раф откашлялся.

– Теперь вернемся к нашему разговору…

Она закатила глаза.

– Я уже сказала, что у меня нет времени на плавание. Чтобы установить такую систему, потребуется почти весь день. Если я не сделаю этого в выходные, мне придется ждать целую неделю. Значит, я не смогу начать работу над журналом.

– Но тебе совсем не обязательно идти в бассейн, – заметил Раф.

– Обязательно.

– Почему?

– В бассейнах гостиниц редко бывают спасатели. Вдруг что-нибудь случится?

– Я буду там.

– Но ты… – она сжала губы, но все-таки сказала, – не в лучшей физической форме.

Раф прищурился. Будь он проклят, если позволит ей спекулировать его болезнью и не давать общаться с сыном.

– Я прекрасно плаваю. Собственно, это и помогает мне поддерживать форму: плавание и поднятие тяжестей.

– Но…

– Раф умеет плавать. Он умеет делать все, – закричал Габи.

Эмма, нахмурившись, посмотрела на сына.

– Раф – не супермен, Габи. Я только…

– Да даже президент Рузвельт, у которого был полиомиелит, мог плавать, прервал ее сын.

– Боже мой, Эмма. – Сильвия скрестила руки на груди. – Ты вполне можешь выкроить пару часов в субботу и пойти поплавать с мальчиками. Раф не такой уж эксплуататор.

– Спасибо, Сильвия. – Раф улыбнулся своему союзнику и повернулся к Эмме. Я и не рассчитывал, что система будет отлажена раньше, чем через неделю. У нас достаточно времени.

– Но чем скорее мы начнем, тем скорее тебе будет что предъявить потенциальным рекламодателям, – В мой график вполне укладываются несколько часов бассейна в субботу. А ты, что не сделаешь в субботу, доделаешь в воскресенье.

Раф увидел свирепый взгляд, устремленный на него. Похоже, она готова разбить надежды сына, лишь бы не уступить ему.

– Ну, пожалуйста! – заплакал Габи. – Я сегодня лягу спать вовремя.

Эмма закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Хорошо, – выдавила она наконец. Раф был доволен – это была настоящая победа. Может, все не так безнадежно, как ему казалось?

– Ты тоже пойдешь с нами?

– Готовь плавки. Он улыбнулся.

– А ты – бикини.

Габи захихикал. Эмма прищурилась.

– У меня закрытый черный купальник, длинный, до колен.

Раф прищелкнул языком.

– То, что надо.

Глава 6

Раф откинулся на спинку рабочего кресла на колесиках и любовался упоительной картиной. Эмма стояла к нему спиной и, наклонившись, подсоединяла сканер. Ее обтянутые джинсами бедра находились на уровне его глаз, всего на расстоянии вытянутой руки. Он едва удерживался, чтобы не погладить их, а потом посадить ее на колени, стащить с нее футболку и…

– Ну, и как тебе?

– Действительно интересно, – пробормотал он. Эмма выпрямилась и обернулась.

– Что?

Раф вздрогнул и заморгал.

– Ты о чем?

Она нахмурилась.

– Я о кресле. Как тебе в нем?

– О! – Он опустил взгляд на синие подлокотники. – Замечательно. Хочешь попробовать? Эмма покачала головой.

– Я еще насижусь в нем, когда загружу программу.

– Я могу тебе помочь?

Эмма с сомнением посмотрела на него.

– Ты сможешь залезть под стол и подсоединить стабилизатор?

Раф криво усмехнулся.

– Попробую.

– Прости. Я ведь не знаю, что ты можешь, а что нет.

Его улыбка пропала. Она действительно считала его инвалидом. Именно этого он и боялся. Он не интересовал ее как мужчина, она думала только о его травмах.

– Я могу делать почти все то же, что и ты. Возможно, не так хорошо или быстро. Но я справляюсь со всем. Кроме бега. Я не могу бегать.

– Раньше ты бегал каждый день для поддержания формы.

– Да? – Раф пожал плечами. – А теперь плаваю и поднимаю тяжести.

Эмма кивнула.

Он опустился на колени и влез под компьютерный стол, чтобы подсоединить провода.

– Тут полно проводов.

– Я знаю, – сказала она за его спиной.

Он воткнул все вилки, которые смог найти.

– Их пять, правильно?

– Что? – рассеянно пробормотала Эмма. Раф попятился, повернул голову и взглянул на нее через плечо.

Она пристально смотрела на него. Значит, он все-таки интересует ее?..

– Ты либо поддай ногой, либо ущипни меня. Неопределенность меня убивает.

Она тревожно вскинула на него глаза.

– Что?

– Ты так разглядываешь мой зад, словно прицениваешься к нему. Может, попробуешь товар на ощупь?

Краска залила ей шею и щеки. Она схватила кусок пенопласта от упаковки и с размаху стукнула Рафа. Пенопласт разлетелся на куски.

– Вот как я попробую.

– Еще.

– Хватит с тебя. – Эмма бросила в него обломок пенопласта и поднялась. От его улыбки ей хотелось упасть на колени.

– Пять вилок, правильно? – снова спросил он. Ей пришлось посчитать.

– Пять. Правильно.

– Тогда все.

Она включила систему и с улыбкой повернулась к Рафу.

– Работает.

Он поднялся на колени, уставившись на компьютер как на существо из другой галактики.

– Это означает, что он хороший? Эмма хмыкнула.

– Это означает, что мы все сделали правильно.

Пока.

– Ты хочешь сказать, это ты сделала все правильно. Я только смотрел. Похоже, ты разбираешься.

– Разбираюсь, – уверенно сказала она.

– Хорошо, что хоть кто-то разбирается. Он медленно поднялся с колен, прислушиваясь.

– Кто это?

Эмма услышала отдаленный звук. Кто-то поднимался по лестнице в квартиру Рафа.

– Шаги тяжелые. Ты ждешь еще какую-нибудь доставку?

– Сегодня нет. Интересно. – Раф вышел в маленькую прихожую и открыл дверь. – Джей Пэттен! Как, черт возьми, ты нашел меня так быстро? Я только сегодня въехал сюда.

Эмма удивленно заморгала. Это кто еще? Она думала, что Раф никого не помнил в Мемфисе. Послышалось тяжелое дыхание, но она никого не видела.

– Я сохранил некоторые способности к расследованиям с репортерских времен, – произнес глубокий голос с сильным южным акцентом.

– Входи. – Раф ввел мужчину в комнату. – Эмма, это Джей Пэттен. Мы работали вместе когда-то в «Коммерческом вестнике». Джей, это Эмма мой художник. Эмма – лучший оформитель в Мемфисе. К тому же она знает, как наладить компьютерную систему.

У Джея было круглое красное лицо, круглое туловище и круглые темные глаза.

Эмма покачала головой: после таких похвал оставалось только надеяться, что она оправдает его ожидания.

– Как можно жить в наш век, не умея подключить компьютер? Вы что, не пользуетесь компьютером в газете?

– Конечно, пользуемся, – отозвался Джей. – Но у нас целый отдел занимается техническим обслуживанием. Для меня компьютер – это просто удобная пишущая машинка.

– Давай присядем. – Раф сдвинул в сторону бумаги, которыми Эмма завалила старый диван, когда рылась в коробках от приборов.

Она кинулась спасать инструкции.

– Я могу прийти позже, если вам…

– Ты нам не помешаешь, – сказал Раф. – К тому же тебе надо закончить все до четырех, чтобы мы успели забрать Габи. Джей сел на край дивана.

– А кто это Габи?

Раф бросил на Эмму взгляд, в котором читалось: «Я бы, конечно, хотел ему сказать», и ответил:

– Это сын Эммы. Мы хотим взять его поплавать в бассейне гостиницы. Я еще не выписался оттуда.

Эмма сосредоточилась на компьютере. Раф всегда был честным и всегда вызывал у нее этим восхищение.

Эмма механически щелкала клавишей и ждала, пока компьютер сделает свою работу. Она невольно отвлеклась и прислушалась к разговору мужчин. Говорил в основном Раф. Она узнала множество невероятных подробностей: о деревне, в которой он оказался, о многочисленных операциях, которые ему пришлось перенести, о годах мучительного восстановления. Раф говорил обо всем так буднично, словно это случилось с кем-то другим.

Эмма подумала о тяготах своих последних лет.

Они не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить Рафу.

Понятно, почему он так изменился: человек не может остаться прежним после таких испытаний. Она опять прислушалась. Разговор, слава Богу, переключился на единственную ежедневную газету Мемфиса.

Джей несколько минут перечислял людей, которые трудились в «Коммерческом вестнике» еще со времен Рафа.

Вдруг Раф остановил его беспомощным жестом:

– Я никого не помню.

– Вспомнишь, когда увидишь. – Джей откашлялся. – А вот Хэм Гудвин прекрасно помнит тебя.

– Ты говорил, он редактор международных новостей?

Джей кивнул.

– Мы говорили с ним о тебе вчера. Ему позарез нужен хороший репортер, умеющий проводить расследования и владеющий несколькими языками. Он хочет, чтобы ты зашел к нему поговорить. Что ты на это скажешь? Раф покачал головой.

– Я не могу.

– Ты не потерял способности писать, – заметил Джей. – Я читал несколько твоих статей в исторических журналах.

– Проводить расследования сложнее, чем писать, – спокойно ответил Раф. Кроме того, я не могу бросить «Прошлые времена Юга», не успев даже запустить его.

Эмма перевела дух – она помнила все поездки Рафа, и прежде всего ту, из которой он не вернулся.

– Что ж, мы так легко не сдадимся, – сказал Джей. – Ты, конечно, не помнишь Хэма, но это такой упрямый сук… – он не договорил, бросив извиняющийся взгляд на Эмму. Раф снова покачал головой.

– Очень сожалею, но сейчас я хочу вплотную заняться журналом.

– Подумай. – Джей поднялся. – А мне, пожалуй, пора. Рад был пообщаться с тобой снова.

Приятно было познакомиться, мэм.

– Спасибо, Джей. Взаимно.

Раф проводил его до двери.

Когда он вернулся, Эмма не удержалась от вопроса:

– Ты всегда любил журналистские расследования. Почему бы тебе не заняться этим снова?

Раф внимательно взглянул на нее.

– Во-первых, я занимался этим, потому что мне нравилось иметь дело с людьми. Сейчас… – Он дернул плечом. – Чтобы проводить расследования, требуется отличная память – и кратковременная, и долговременная. Это то, чего у меня нет.

Компьютер загудел, и Эмма взглянула на монитор.

Раф начинал что-то вспоминать, когда прикасался к ней. А что будет, если память вернется к нему? Он снова станет репортером? От одной этой мысли Эмма похолодела. Что могло удержать его? «Прошлые времена Юга». И Габи. И она. Нет, она – вряд ли. Его журнал и его сын могли сохранить ему жизнь. А если память вернется к нему не полностью? Ведь он вспоминал, только когда прикасался к ней. Значит, существовал отличный шанс, что он никогда не вспомнит всего.

И она этого шанса не упустит.

Эмма с облегчением потянулась к мыши, но рука повисла в воздухе. Сделать Рафа счастливым. Удержать его здесь.

Когда это произошло? Когда ей вдруг стало важно, чтобы Раф оставался в ее жизни?

– Давай, Рэнди. Знаешь, как это здорово! Не бойся! Эмма поправила сползающие на нос темные очки и бросила взгляд поверх книги. Раф и Габи стояли в мелководной части бассейна, уговаривая трусоватого Рэнди съехать вниз с горки.

Рэнди ничего не отвечал и только пристально смотрел вниз с восьмифутовой высоты извилистой пластиковой голубой дорожки.

– Я и тебя поймаю, как Габи, – присоединился к сыну Раф.

Рэнди не двигался.

– Может, хочешь сойти? – спросил Раф.

Мальчик помотал головой.

– Давай, Габи съедет вместе с тобой.

– Да! – закричал Габи. – Вот будет здорово! Рэнди поморгал и поспешно кивнул.

– Хорошо! – Габи торопливо зашлепал вверх, подтягивая сползавшие с его худенького тела трусики.

– Поехали! – закричал Габи и оттолкнулся. Через две секунды Раф поймал одного левой, другого правой рукой. Рэнди засмеялся.

– Можно еще разочек? Самому?

– Сколько угодно, – отозвался Раф. Эмма взглянула на часы – он уговаривал его почти двадцать минут. Откуда столько терпения? Тот Раф, которого она знала, и пяти минут бы не выдержал.

Тут Раф повернулся, и ее взгляд упал на рваный шрам поперек его левой щеки. Вот где он научился терпеть – на больничной койке. Шесть операций за шесть лет. В его сломанных руках и ногах такое количество металлических штырей, что в аэропорту каждый раз начинали звенеть металлоискатели.

– Мам! Посмотри на меня!

Эмма с улыбкой подняла глаза. Ее сын в сотый раз скатился с горки и плюхнулся в воду.

– Попробуй, мам! Знаешь, как здорово!

– Это горка для детей, малыш.

– Ну, мам! Я же говорил тебе, я не малыш.

– Ты – мой малыш.

Габи высунулся из воды.

– Мам!

– Прости. Я все время забываю, что ты у меня почти мужчина.

– Ты можешь называть малышом меня.

Эмма вскинула глаза и увидела Рафа. Он стоял у бортика бассейна, положив подбородок на скрещенные руки. Таких шрамов Эмма еще не видела. От кисти левой руки до локтя тянулся след от ожога.

Эмма вздрогнула.

Улыбка Рафа погасла. Он опустил руки в воду.

Эмма почувствовала, что причинила ему боль.

Торопясь загладить неловкость, она удивленно подняла брови.

– А мне казалось, что я называла тебя «босс».

Он клюнул на эту наживку, хотя улыбка его была скорее печальной, чем веселой.

– Так вот, твой босс считает, что тебе надо поплавать.

Неожиданно рядом с ним возник Рэнди.

– Да, миссис Локвуд, пойдемте, это так здорово! Ей давно хотелось в воду. Пот стекал у нее по спине и собирался в ложбинке на груди.

– Да, мам, – подхватил Габи, вынырнув после очередного спуска.

– Да, миссис Локвуд, – Раф подчеркнуто произнес ее фамилию. – Мы хотим полюбоваться вашим купальным костюмом, который доходит вам до колен.

Эмма чуть было не показала ему язык: не дождется, не будет она раздеваться у него на глазах. У нее была уже не та фигура, что шесть лет назад. Она родила, грудь пополнела, бедра раздались.

Вот поэтому и надо было раздеться. Пусть все увидит. Может, тогда он перестанет наконец заигрывать с ней.

– Уже иду.

– Давай, мам!

Она встала и стащила футболку через голову. Три пары глаз уставились на нее. Эмма уперла руки в бока.

– А ну-ка, хватит смотреть на меня! Идите плавать!

– Пошли, мальчики, – позвал Раф. – Поплыли наперегонки на другую сторону.

Эмма быстро сбросила шорты, собираясь нырнуть, пока они не вернулись.

Она шагнула в воду и споткнулась, потому что в середине бассейна стоял Раф и смотрел на нее, как будто видел впервые в жизни. Его темные глаза горели, как угли, а взгляд медленно скользил по ее телу. Ей показалось, что она чувствует прикосновения его рук. Как загипнотизированная, Эмма не могла шевельнуться.

По волосам у Рафа стекала вода, капельки блестели в щетине на подбородке. Ей мучительно захотелось дотронуться до этого квадратного подбородка, почувствовать тепло кожи…

– Я выиграл! – хором закричали мальчишки.

– Я был первым! – кричал Рэнди.

– Нет, я! – возражал Габи. – Раф, ведь я был первым, правда?

Раф подплыл к другой стороне.

– Простите, ребятки. Я не видел, кто выиграл. Может быть, попробуете снова?

Эмма не слышала, что они ответили: она нырнула в бассейн. Холодная вода обожгла разгоряченное тело.

Потом они все вчетвером играли в «Марко Поло», и когда Эмма в следующий раз взглянула на часы, то ахнула.

– Боже мой, уже почти семь. Нам давно пора домой.

– У-у-у, – недовольно хором протянули мальчики.

– Еще пять минуток, – попросил Габи.

– Э, нет. Вы обещали выходить сразу, как я скажу, помните?

После очередного «у-у-у» дети нехотя поплыли к ступенькам в дальнем конце бассейна.

Эмма повернула туда, где оставила вещи, и вдруг заметила, что Раф не спешит к ним присоединяться.

– А ты что, остаешься?

– Хочу сделать еще пару кругов. – Он перевернулся на спину и лениво взмахнул рукой. Глаза у нее сузились.

– Собираешься наблюдать за мной? Он криво усмехнулся.

– Ты обольщаешься.

– Если ты думаешь…

– Я появлюсь через часок и принесу пиццу.

– Пиццу?

– Я попросил твою маму не готовить сегодня. Куплю пиццу, устроим что-то вроде новоселья.

Он еще раз перевернулся и поплыл от нее ровным кролем.

Вытираясь и одеваясь, Эмма смотрела, как он плывет. Движения были четкими и сильными, но что-то в них ее смущало.

Она вдруг поняла: Раф был в футболке и футболка мешала ему.

Он и при температуре за тридцать ходил в рубашке с длинными рукавами и брюках.

Раф прятал свои шрамы!

От нее. Он не доверял ей.

Эмма насухо вытерла мальчишек. У выхода она оглянулась: Раф разрезал воду медленными сильными движениями.

Эмма вдруг вспомнила, какую пиццу он любит. Она подошла к краю бассейна, присела на корточки и, когда Раф коснулся бортика, похлопала его по плечу.

Он удивленно поднял голову, широко открыв глаза, потом улыбнулся.

– Я помню. Тебе без анчоусов.

– Мам! Мама! Ты где? – На лестнице послышался отчаянный топот маленьких ног.

Раф ушел на ужин к будущему издателю, и Эмма сидела в его квартире за компьютером одна. Она встала, чтобы открыть сыну дверь.

– Господи, что это?

Габи в грязной спортивной форме смотрел на нее полными слез глазами.

– Наш тренер уходит, мам. Что мы будем делать?

Эмма ввела его в офис.

– Тренер уходит? Когда?

– Через две недели. – Губы у него дрожали. – Его перебо… перего…

– Переводят?

– Да. В Даллас. – Габи вытер нос рукавом. – Остается еще пять недель до конца сезона, мам! Ну что нам делать?

– Я уверена, вам найдут другого тренера, чтобы…

– Нет! Он сегодня сказал на тренировке, что не может никого найти. Он обзвонил всех пап и даже мам. Все очень заняты.

Эмма прижала сына к себе. Преждевременное окончание бейсбольного сезона было для Габи трагедией.

Он отстранился и с надеждой взглянул на нее.

– Как ты думаешь, Раф может быть нашим тренером?

Нет! Еще не хватает, чтобы Раф стал для Габи неким бейсбольным идолом.

Надо было что-то отвечать.

– Не думаю, что Раф сможет выдержать такую нагрузку.

– Но…

– Я видела ваши тренировки. Тренер бегал между игроками, показывая, как играть.

– Но…

– Раф не может бегать, Габи. Он говорил мне. Его темные глаза снова наполнились слезами.

– Ну как же быть, мама? Мы даже еще не выиграли ни одной игры.

Эмма сняла с головы сына бейсболку и провела рукой по влажным густым волосам.

– Вот что. Я сейчас выключу компьютер и, пока ты будешь мыться в ванне, постараюсь всех обзвонить и все выяснить, хорошо?

– Хорошо, – повторил он без особой надежды. К тому времени, как Габи был готов идти спать, у Эммы были две новости: плохая и хорошая. Плохая состояла в том, что никто не хотел тренировать «тигров». А хорошей новостью – во всяком случае, для Габи – было то, что она сама решила стать их тренером.

– Мам! – Габи уставился на нее. – Но ты же ничего не понимаешь в бейсболе.

– Да, я знаю мало. Но вы уже сами многое умеете. Я немного подучусь. Эмма поправила на нем пижаму. – Ну, как тебе это? Если я не возьмусь, вам придется закончить ее сезон.

Габи обвил ручонками шею.

– Спасибо, мамочка.

Эмма обняла его. У нее не было времени, но она скорее откажет себе в нескольких часах сна, чем огорчит сынишку.

Теперь нужно было как можно дольше скрывать эту новость от Рафа. Он не только будет сильно смеяться, но и поймет, что она хочет изолировать его от Габи.

Меньше всего ей сейчас было нужно, чтобы Раф еще больше вырос в глазах ее сына. Габи и так считал его суперменом. Выше этого был только отец.