Текст книги "Верю тебе"

Автор книги: Марта Шилдз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Раф онемел. Габи – его сын?

– Этого не может быть, – сказал он звенящим шепотом.

Глаза у Эммы сузились.

– Стоит лишь разок взглянуть на него, чтобы понять это. Даже отец ничего не мог сделать, когда попытался выдать Габи за сына Джерри. У Джерри волосы ненамного темнее моих. Никого не удалось провести.

Раф сделал осторожную попытку вздохнуть. Начав копаться в собственном прошлом, он рассчитывал навести порядок в своей жизни. Вместо этого жизнь снова выбила его из колеи.

И вдруг он почувствовал радость, которой никогда не испытывал. У него были жена и сын – семья, – чего он никак не ожидал. Габи, Габриель. Она назвала его в честь другого ангела. Теперь он ясно видел сходство. Габи выглядел точно как на той детской фотографии, которую показывала ему мать, где он был снят в возрасте Габи. Черные волосы. Черные глаза.

Как он сразу не понял? Он же провел сегодня с Габи несколько часов, и все это время он разговаривал с собственным сыном. Его плоть и кровь!

– Не могу поверить…

– И не надо! Мы обходились без тебя почти шесть лет и дальше обойдемся.

Она была уже у двери, когда Раф понял, что она уходит.

– Подождите!

Эмма замерла, держась за ручку двери, но не обернулась.

– Что?

– Из-за этого мы поженились? – запнувшись, спросил он.

Она повернулась не сразу.

– Из-за этого мы поженились так поспешно. Мы хотели подождать, пока ты переедешь в Денвер и подыщешь для нас жилье. Но когда ты узнал, что я беременна, ты отказался ждать.

Мысли вихрем проносились у него в голове, но он не мог ухватиться ни за одну из них.

– Не могу поверить…

Раф одним прыжком преодолел расстояние между ними и схватил Эмму за руку.

– Дело не в том, что я не верю, что он мой сын. Вы правы: он слишком похож на меня, чтобы не верить. Я просто… – Он взъерошил волосы. – Я чувствую себя так, словно на меня обрушился дом.

– Я почувствовала то же самое, когда увидела тебя в тот день в конференц-зале… – Эмма опустила взгляд на свою руку. – Ты прикоснулся ко мне.

Неудовольствие было не в ее тоне, а в ее словах. Он немедленно отпустил ее руку.

– Прошу прощения, я не хотел…

– Мне просто интересно, не вспомнил ли ты что-нибудь еще.

Раф покачал головой.

– Это случается не каждый раз. По-моему, мои мозги и так скоро лопнут от всего этого. Сначала жена, потом сын…

Эмма кивнула, и они оба замолчали. Раф всматривался в красивое лицо. Эта женщина родила ему сына, а он и не знал. Не знал…

– Значит, у моих родителей почти шесть лет есть внук, о котором они даже не знают? Почему, черт возьми, вы ничего не сказали им? – Он прищурился.

– Я же сказала тебе, что не знала, как это сделать. Мне было только девятнадцать. Я в жизни не видела твоих родителей, понятия не имела, как они отреагируют…

Раф знал, что такого объяснения его родители не примут, но ведь у Эммы был еще отец. И мать…

– Сильвия не такая, как ваш отец. Почему она не помогла вам?

– Мама – человек старых устоев. Она никогда не ставила под сомнение право отца распоряжаться в доме. Я пыталась внушить ей некоторые идеи о женской независимости, но… – Эмма беспомощно развела руками.

Раф долго смотрел на нее, пытаясь прийти в себя, чувствуя смущение, радость и злость. Наконец он спросил:

– Что мы будем делать?

– Делать? – нерешительно спросила она. – В отношении чего?

– В отношении… всего, о чем вы мне сказали.

– Мы ничего не будем делать. Я сказала тебе.

Мы в тебе не нуждаемся. – Она отступила на шаг. – Тебе лучше уйти. Я извинюсь за тебя.

Она исчезла за дверью.

Раф не заметил этого.

Мы в тебе не нуждаемся.

Он не был нужен ей. Он никому не был нужен.

Ему стало страшно.

Как он не понимал этого раньше?

Он принимал любовь своих близких, их помощь, стремление поддержать его в новой для него жизни. И дело даже не в том, что он ничего не давал им взамен. Он отвечал им любовью и сделал бы для них все, что в его силах. Но то, что он мог им дать, никому из них не было нужно. Родители и так были дружны, а у братьев и сестер были свои семьи.

Эмма сказала, что он ей не нужен, но он точно знал, что она нужна ему. Впервые с того момента, как он очнулся в той деревне, Раф почувствовал связь со своим прошлым.

Он подошел к окну. Опершись руками на подоконник, он невидящими глазами посмотрел на солнце, освещавшее верхушки деревьев. Какой-то шум заставил его опустить взгляд. Внизу Габи играл с бейсбольным мячом, подбрасывая его и ловя перчаткой.

Эмма сумела прекрасно воспитать Габи. Без него.

Мальчик уронил мяч. Надо научить его раскрывать шире перчатку, чтобы…

Раф отошел от окна. Имеет ли он право?..

Черта с два! Он – отец Габи. И нравилось ей это или нет, он – ее муж. И, значит, имеет все права.

К тому же он был способен дать гораздо больше, чем какую-то несчастную работу. Черт возьми, да он многому мог научить своего сына! Например, играть в бейсбол. Или подстроить ловушку, или избежать драки, а также закончить ее быстро, если избежать не удастся.

Габи был нужен отец. Габи нуждался в нем.

И почему-то ему казалось, что Эмме он тоже нужен. Может, ему удастся стереть с ее лица эту печать одиночества, которую он уже успел заметить.

Любовь?

Ну, может, не любовь… Он был уже не тем человеком, которого она когда-то любила, и не мог рассчитывать, что полюбит вновь. Но он мог помочь ей. Материально хотя бы. И может быть, им удастся стать друзьями.

Последняя мысль его позабавила. Какая дружба, если все, чего ему хотелось, – это стиснуть ее в объятиях.

– Я смотрю, ты отправила Габи на улицу поиграть, – сказала Эмма, входя на кухню. Сильвия обернулась.

– А где Раф?

– Он уже уходит.

– Не слышала, чтобы хлопнула парадная дверь, резко отозвалась Сильвия. Эмма пожала плечами. – Что ты ему сказала?

Эмма сделала глубокий вдох.

– Я сказала ему, что Габи – его сын. Сильвия кивнула.

– Тогда я думаю, что он сейчас спустится к нам.

– Нет, не спустится. Я велела ему уходить.

– И ты считаешь, что он сразу послушается? – Сильвия прищелкнула языком. Ты слишком долго общалась с пятилетним ребенком.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что раз он не ушел сразу, значит, готов взять на себя ответственность. Нам пора иметь мужчину в доме. Я…

– Взять на себя ответственность? – Эмма воздела руки к небу. – Это как раз то, чего я не хочу.

– Послушай, дорогая. Я знаю, ты считаешь, что никакого мужчины тебе не нужно. Но это пустой разговор. Каждой женщине нужен мужчина. Это совершенно естественно.

Эмма закатила глаза. Ее мать принадлежала поколению, которое верило, что мужчина и женщина даны друг другу на всю жизнь. Слишком часто эта сказка рушилась на глазах у Эммы, чтобы поверить в нее.

– Насколько мне известно, мы живем в двадцатом веке. Женщины проделали большой путь за последние пятьдесят лет. Мы теперь работаем и можем обеспечивать себя сами. Зачем нам мужчины?

Сильвия подняла брови.

– Разве Габи появился путем непорочного зачатия?

– Ну, хорошо, пусть, для одной конкретной цели они нужны. Я, например, хотела бы еще детей, но мне не на что их содержать, и поэтому у меня этой цели нет. Мы будем есть? Я умираю с голоду.

– Как только спустится Раф…

Эмма стиснула зубы, чтобы не закричать. Этого только не хватало. Они так прекрасно ладили с матерью после смерти отца, вместе воспитывали Габи, поддерживали дом. И вдруг Сильвия решила, что без мужчины им не обойтись.

– Я сказала тебе, что он уходит. Он не будет есть с нами.

– Ну, если ты уверена…

– Уверена.

– Тогда ставь тарелки.

Несколько минут прошло в молчании. Наконец Сильвия спросила:

– А что насчет работы? Раф говорил мне, что собирается предложить тебе что-то.

Эмма помолчала, укладывая картофель с морковью вокруг тушеного мяса.

– Он предложил.

Мать повернулась к ней.

– Ну и?..

– И ничего. – Эмма полюбовалась проделанной работой. – Ты положила слишком много картошки.

– Я думала, у нас будет гость. Мужчины едят много картошки. Он предложил мало денег?

– С окладом все в порядке. Какие еще будут вопросы?

– Часы работы неудачные? Эмма со стуком опустила ложку и посмотрела на мать.

– Часы работы удачные. Прекрасные, по сути дела. И денег предлагает в полтора раза больше. И еще крышу предложил починить.

– Тогда в чем проблема?

– Проблема?.. – Раздражение прошло так же быстро, как и появилось. Проблема во мне. Раф хочет снять пару комнат наверху, чтобы жить и работать здесь, а я не думаю, что смогу вынести, если он так много времени будет находиться рядом.

– Но это же было бы идеально! – воскликнула Сильвия. – Ты бы работала прямо здесь, дома. Ты же сама боялась, что дополнительная работа будет отрывать тебя от Габи.

– Я знаю, но…

– Но что? Где ты найдешь лучше?

– Нигде. Это идеально. Большие деньги, удобный график и возможность заниматься любимым делом в своем же собственном доме. – Эмма упрямо покачала головой. – Но он будет жить здесь, мама! Все время!

– Он и должен жить здесь, дорогая. Он – твой муж и отец Габи.

– Глупости! – Эмма махнула рукой. – Он был моим мужем лишь четырнадцать часов перед тем, как уехал, и не появлялся целых шесть с половиной лет.

– Не по своей вине.

– Да, но… – Эмма закрыла глаза. Она была в смятении. – Как я могу пустить его снова в свою жизнь?

Сильвия пожала плечами.

– Ну и что? Ты хочешь сказать, что тебе не понравится, если тебе немного помогут? Ты посмотри на себя: ты как выжатый лимон.

– Помощь – это одно, а подстраиваться к его жизни – совсем другое. Это то, чего они все хотят. Я была вынуждена оставить учебу и переехать в Денвер с Рафом ради его карьеры. Я переехала в Нашвилл, чтобы Джерри мог получить свой диплом юриста. – Эмма беспомощно подняла руку. Мне уже пора хоть немного подумать о себе и Габи.

Сильвия грустно покачала головой.

– Ты любила Рафа почти семь лет. Повесила его кольцо себе на грудь и носила его все это время. Неужели любовь исчезла только потому, что он появился у тебя на пороге?

Эмма отвела взгляд.

– Этот Раф совершенно не похож на того, которого я любила. Я не узнаю его.

– Так постарайся узнать. Одно я могу сказать тебе. Он не из тех, кто легко сдается. Посмотри, как упорно он пытается восстановить память. Не рассчитывай, что он легко оставит тебя в покое. Особенно зная, что Габи – его сын. Так или иначе, тебе придется иметь с ним дело.

– Да знаю, знаю. Это я просто… – Эмма вздохнула.

– Ты могла бы к тому же получить деньги за… – Сильвия замолчала, услышав неровные шаги на лестнице.

Обе замерли, прислушиваясь. Шаги двинулись не к входной двери, а раздались в прихожей, Эмма затаила дыхание, а Сильвия торжествующе посмотрела на нее: «Я же говорила тебе».

Через секунду Раф появился в дверях. Его глаза немедленно отыскали Эмму, и она увидела в них неуверенность, надежду и. решительность. Пожалуй, ее женское тщеславие было отчасти удовлетворено этой его решимостью занять определенное место в ее жизни.

Эмма немедленно подавила это чувство.

– Мы можем поговорить?

От его резкого голоса по телу побежали мурашки.

– Раф, я…

– Подождите немного, – бодро прервала ее Сильвия. – Сначала поужинаем.

– Мама, мы не можем…

–..позволить этому сочному тушеному мясу засохнуть. Кроме того, – Сильвия многозначительно взглянула на дочь, – тебе надо кое о чем подумать. О преимуществах некоторых ситуаций. Ты не забыла? Вот будешь есть мясо и думать.

Эмма во все глаза смотрела на мать, не зная, что ответить.

Раф откашлялся.

– Сильвия, Эмма и я…

–..могли бы на воздухе попить кофе с десертом после ужина. – Сильвия махнула рукой в сторону двери, ведущей во двор. – Позовите, пожалуйста, Габи! И проверьте, чтобы он вымыл руки.

Раф снова перевел взгляд на Эмму и пожал плечами: мол, что он может сделать?

Это прорвало оборону – Эмма прыснула.

Лицо у Рафа сразу посветлело, глаза вспыхнули.

– Значит, поговорим после ужина? Эмма кивнула и поспешно взяла блюдо с мясом.

Ужин прошел легко, вопреки ее ожиданиям. Раф был, как и прежде, обаятелен и общителен. Он расспрашивал Габи о бейсболе, Сильвию – об антиквариате, которым были уставлены полки в каждой комнате дома.

Эмма говорила немного. Она просто смотрела на Рафа, все еще не в силах привыкнуть к чуду. Раф жив, и он здесь.

Обе они, и она и мама, были правы: Эмма любила Рафа столько лет, что было невозможно в одночасье зачеркнуть это чувство. Конечно, он во многом изменился за прошедшие годы, но в какие-то моменты она забывала об этом. От его голоса у нее до сих пор по телу бежали мурашки, от взгляда перехватывало дыхание.

Ничего хорошего в этом не было.

Однако чем больше она думала над его предложением, тем яснее становилось, что не принять его было бы безумием.

Ей надо только правильно выстроить оборону. Например, настоять, чтобы их отношения были чисто деловыми. Работала же она целыми днями в обществе мужчин в «Типографии Гаррисона»!

Но… с теми мужчинами в типографии ее не связывало общее прошлое. У них не было общего ребенка. Сейчас все будет несколько сложнее, но она сможет. Надо только постоянно помнить о том, как мужчины любят подчинять себе жизнь женщин.

– Мам!

Громкий шепот Габи заставил ее вздрогнуть.

– Что?

– Чего ты так смотришь на мистера Джонсона? Кровь прилила к щекам Эммы. Похоже, все окажется гораздо труднее, чем она предполагала.

Раф достал ключи от машины.

– Куда поедем?

– К «Максу»!

Не успело название маленького кафе рядом с Овертон-сквер сорваться у нее с губ, как она пожалела об этом. Она много лет не бывала у «Макса». Шесть с половиной, если говорить точно. Они с Рафом частенько заглядывали туда. В основном потому, что там не бывали знакомые ее родителей.

Эмма даже испугалась: как близко оказалось прошлое. Она едва заметила прикосновение руки Рафа к спине и услышала его сдавленный шепот:

– Мы бывали там раньше, да?

Его отсутствующий взгляд сказал ей, что он вспомнил что-то еще. Впервые это происходило у нее на глазах. Ну да, ведь он коснулся ее спины… Эмма почувствовала легкую нервную дрожь.

– Да.

– Несколько раз…

– Это было наше любимое место встречи, кивнула она. Там было тихо, кормили вкусно и недорого, и там нас никто не знал.

Она отвела взгляд: еще решит, что она неспроста выбрала это кафе.

Его рука все еще лежала у нее на спине, как передающая антенна, прикрепленная к источнику информации. От этого прикосновения Эмме вдруг стало жарко. Она отстранилась и начала спускаться по ступенькам.

– Может, нам лучше погулять?

– Я бы хотел побывать в том кафе, если вы не возражаете.

Она возражала, но не собиралась объяснять, почему.

– Ты помнишь туда дорогу?

– Нет.

Эмма рассказывала ему кратчайший путь, пока Раф отпирал дверцу своего грузовика. Потом он подождал, пока она уселась, и снова закрыл дверцу. Такое проявление учтивости вызвало в ней собственные воспоминания. Раф всегда открывал перед ней двери и выдвигал для нее стулья. Это помогало ей чувствовать себя женщиной, ощущать заботу о себе.

Как и сейчас. Проклятие, вечно эта женская независимость исчезает в самый нужный момент!

Эмма пристегнула ремень, а Раф сел за руль и включил двигатель.

Ощущение себя в замкнутом пространстве рядом с ним вдруг оказалось до боли знакомым и непереносимо волнующим. Хотя Эмма смотрела не на него, а сквозь ветровое стекло, она остро чувствовала каждое его движение, его дыхание.

– Мемфис сильно изменился с тех пор? – спросил Раф.

Разговор ни о чем. Как можно говорить о всяких пустяках, когда ей хотелось лишь одного сказать то, что она задумала, и сразу исчезнуть, пока она не наделала каких-нибудь глупостей, например не бросилась к нему в объятия.

– Растет не по дням, а по часам, но в основном в восточной части, там, где ты остановился. Центр мало меняется.

– Я ведь жил в деловой части, кажется на Мад-Айленде.

– Да. Из твоей квартиры открывался чудесный вид на реку.

Ей нравилась его квартира. Нравилось готовить ему ужин, когда удавалось придумать отговорку и не ужинать дома. Нравилось, стоя в его объятиях, смотреть, как течет Миссисипи. Нравилось заниматься любовью при свете огней моста Теннесси – Арканзас, льющемся в его окно.

Эмма уже собралась посоветовать ему снять квартиру в том же комплексе, но потом вспомнила о своем решении.

Не дав себе возможности передумать, она выпалила:

– Если твое предложение еще в силе, я бы, пожалуй, согласилась работать на «Прошлые времена Юга».

Раф бросил острый взгляд в ее сторону и ничего не ответил, Эмма вздрогнула.

– Ты передумал?

– Нет, – поспешно отозвался он, – я, разумеется, не передумал. Напротив, весь последний час я думал, как мне уговорить вас принять мое предложение. Что заставило вас изменить решение? Мой искрометный разговор за ужином?

– Нет, мне… нам нужна новая крыша.

– Понятно. – Его голос звучал почти разочарованно. – Что ж, в любом случае я рад. Спасибо.

– Пожалуйста.

Когда машина свернула на улицу Купер, Эмма перевела дыхание: по крайней мере, с одной проблемой было покончено.

– Вы не думали больше о том, чтобы сдать мне пару комнат?

А вот и другая. Если он будет жить у них в доме, это…

– Подожди минутку, – вдруг проговорила она. Раф снял ногу с педали.

– Что такое?

– Извини, я подумала вслух. Послушай, а что бы ты сказал насчет сарая? У нас над гаражом есть две большие комнаты и ванная. Там жили слуги, когда они у нас были. Я поднималась туда с месяц назад, проверяла, не течет ли. Те комнаты в гораздо лучшем состоянии, чем в главном доме. Там даже есть мебель. Надо будет только тщательно убраться, но я могу сделать это до того, как ты…

– Я вызову профессиональную бригаду, – твердо сказал Раф.

– Значит, сарай тебя устроит? Он будет жить здесь, но не в главном доме. Это, пожалуй, выход.

– Вполне.

– А за крышу ты тогда заплатишь? Раф улыбнулся.

– Я все равно заплачу за крышу. Но у меня есть еще одна просьба.

Эмма хмуро посмотрела на него.

– Какая?

– Не сможет ли твоя мама готовить для меня? Ничего особенного. Обычная семейная еда. Я буду, разумеется, платить за продукты. – Он грустно поднял брови. – Повар из меня никудышный.

– Да, я помню, – пробормотала Эмма.

– Что?

– Ничего. – Она вздохнула. – Я уверена, ты уговоришь маму. Она на твоей стороне, сам знаешь.

Он широко улыбнулся.

– Правда?

– На твоем месте я бы не слишком обольщалась. У мамы свои представления. Для нее мужчина настоящий, если у него хорошие зубы и приличные манеры.

– Тогда я буду постоянно помнить о том, что надо чистить зубы и говорить: «Да, мэм».

Эмма наблюдала, как Раф пытается втиснуть свой грузовик на маленькую стоянку возле кафе.

– Раф…

– Да?

– Я хочу, чтобы ты понял, что наше соглашение строго деловое. Мне нужна работа, а тебе нужен художник.

Он взглянул на нее.

– Мне нужно помещение, а ты будешь его сдавать.

Эмма довольно кивнула.

– Деловое соглашение. Не более того. Раф задумчиво нахмурил брови, выключил двигатель и отстегнул ремень.

– А как насчет моей памяти? Помочь ее восстановить не входит в это соглашение? Она помолчала, отстегивая свой ремень.

– Что я должна для этого делать?

– Позволять мне прикасаться, – спокойно сказал он. – Похоже, это возвращает мне прошлое.

Эмма проглотила подступивший ком и попыталась справиться с сердцебиением.

– Что ты имеешь в виду под словом «прикасаться»?

– Ну, что-то вроде… – он потянулся к ней и переплел свои пальцы с ее, вроде этого.

Эмма вздрогнула от давно забытого ощущения. Жар охватил ее. Захотелось притянуть Рафа к себе, почувствовать его тепло не только на руке.

Она с усилием отогнала эти мысли.

– Тебе вспоминается что-нибудь?

– Мы часто держались за руки, да? Я помню, как это было: мы входили ко мне в квартиру, сидели в каком-то офисе, ехали в моей машине. Эмма прерывисто вздохнула.

– По-моему, это не слишком удачная идея.

– Почему? – тихо спросил Раф. – Потому что тебе это так же приятно, как мне? Именно.

– Раф, нам не стоит…

– Да черт побери! – Он рывком посадил ее к себе на колени. – Мне хотелось прикоснуться к тебе с того самого момента, как ты вошла в тот конференц-зал.

– Ноя…

– Ш-ш… – Он медленно провел пальцем ей по щеке. У него на лице было написано удивление. – Как я мог забыть тебя? Как я мог забыть это?..

Эмма зачарованно смотрела на приближающиеся губы.

Глава 5

Едва их губы встретились, ослепительная вспышка озарила его мозг. Это был заключительный фейерверк Четвертого июля.[1]1
  Четвертое июля – День независимости США.


[Закрыть] Он тогда столько раз поцеловал Эмму за несколько минут фейерверка, что у него закружилась голова.

Внезапно видение начало тускнеть, уходить так же быстро, как возникло, и все вдруг потеряло значение, кроме женщины, которую он держал сейчас в своих объятиях.

Тепло ее тела было реальным, и это было куда драгоценнее любых воспоминаний. Кровь закипела у него в жилах, кислород обжег легкие.

Неловким движением Эмма схватила его за рубашку, словно пытаясь притянуть к себе.

Он помог ей, крепко обняв, и снова накрыл ей рот губами.

Едва оторвавшись от него, чтобы перевести дух, Эмма попыталась вырваться, и Раф досадливо опустил руки.

Она тут же обвила ему шею руками.

– Черт тебя возьми!

Сердце у него вновь бешено заколотилось.

– Что?

– Ты все такой же, – хрипло прошептала она, и они снова впились друг в друга.

Желание сжигало Рафа.

Он так давно – целую вечность! – не обнимал женщину.

Смутно, где-то в подсознании, возникло чувство опасности, страх потерять голову. Прошло еще некоторое время, и он наконец осознал, что делает и где находится.

Тяжело дыша, Раф погрузил лицо в шелк ее волос и попытался взять себя в руки. Ее горячее дыхание обжигало ему шею.

Постепенно сознание у него прояснилось, и он почувствовал, как Эмма напряглась.

– Прости, – выдохнул он. – Я не хотел, чтобы это зашло так…

– Будь ты проклят!

Она начала вырываться, и он отпустил ее. Она тут же начала дергать дверцу грузовика. Он схватил ее за руку.

– Куда ты?

– Оставь меня.

– Что случилось?

– Что случилось? – Эмма изумленно посмотрела на него. – Ты поцеловал меня.

– А ты поцеловала меня.

Эмма не выдержала его горящего взгляда. Она бросилась ему на шею так, будто ей все еще было девятнадцать.

Нет, ее тянуло к Рафу сильнее, чем прежде.

Эмма распахнула дверцу грузовика и кинулась в кафе. Она услышала за спиной стук дверцы, испанское ругательство, потом все звуки пропали: она вошла в кафе и остановилась, глубоко дыша и пытаясь обрести самообладание.

– Эмма? Эмма Грэй, неужели это ты? Еще один голос из прошлого. Хозяин кафе, обойдя прилавок, пошел ей навстречу, Он по-прежнему был похож на хиппи, только виски еще больше поседели да прибавилось несколько лишних фунтов.

– Привет, Макс!

Приветливая улыбка застыла у нее на лице, когда она услышала, как открылась дверь у нее за спиной.

– Да, ну конечно, это ты. Не видел тебя целую вечность. А вот и… Черт возьми, Раф. Ты выглядишь так, словно тебя пропустили через кофемолку. Что случилось?

Раф вырос у нее за спиной. Положив одну руку ей на плечо, он протянул другую Максу.

– Неудачная командировка. Приятно снова увидеть тебя.

Эмма не поняла, узнал он Макса или сделал вид, что узнал.

Следующие его слова все прояснили:

– Ты по-прежнему делаешь лучшие в Соединенных Штатах гамбургеры?

Она вдруг поняла, зачем он положил руку ей на плечо – чтобы вспомнить кафе и его хозяина.

Он ее использует! Она в раздражении стряхнула его руку.

Макс усмехнулся и опустил седеющий подбородок в складки шеи.

– Конечно, вам как обычно?

– Вообще-то мы только что поели, – ответил ему Раф. – Так что с удовольствием, но в следующий раз. Как насчет пары кусочков пирога и кофе?

– Сейчас будут.

– Мне только кофе, – сказала Эмма. – Без кофеина.

Макс кивнул.

– Будет сделано. Ваша кабинка ждет вас. Сейчас все принесу.

Эмма выжидающе взглянула на Рафа – пусть ведет ее в «их» кабинку.

Он сделал это безошибочно. Подождал, пока она сядет, и занял место напротив.

– Значит, вспомнил, – проговорила она. Он кивнул и осмотрелся.

– Ничего не изменилось, правда? Эта скамейка все такая же жесткая.

Его удивление было таким искренним, что Эмме стало стыдно: чего она так разозлилась, когда он положил руку ей на плечо? Поберегла бы свою злость для более серьезных разговоров, которые им еще предстоят.

Появился Макс.

– Где вы оба пропадали? – Он поставил на столик кофе и блюдо с пирогом. Я не видел вас… лет шесть или семь.

– Мы уезжали из города, – ответил ему Раф.

– Не могли зайти, чтобы попрощаться со стариком Максом?

Раф пожал плечами.

– Так вышло. Я получил работу в «Денвер пост» и должен был сразу уехать в командировку. Макс кивнул.

– Вы поженились? Что-то не вижу обручальных колец!

Раф бросил через стол взгляд на Эмму.

– Это долгая история. Мы расскажем ее в другой раз, хорошо?

– Конечно. Приятно снова увидеть вас. Макс отошел к другим клиентам. Раф остановил взгляд на Эмме.

– Может, объяснишь, почему ты рванула из машины, как спринтер со старта?

– Сам знаешь, почему. Только мы договорились, что наши отношения будут чисто деловыми, как ты взял и…

Краска залила ей шею.

– Даже вслух произнести боишься. Я поцеловал тебя.

– Вот именно.

Раф еле сдерживал злость: она его жена, черт возьми, и сама получила от этого поцелуя не меньше удовольствия, чем он.

Он опустил взгляд. Надо сдерживаться. Он должен стать ей другом, а не любовником. Отношения, которые он собирался установить с ней, были гораздо важнее сиюминутного физического удовольствия.

К тому же он не мог позволить себе зайти далеко. Если бы она заглянула ему под рубашку, то, возможно, выскочила бы из грузовика еще быстрее.

– Мне кажется, идея нашей совместной работы не самая удачная, проговорила наконец она. Раф поднял голову.

– О, нет, пожалуйста. Ты согласилась и не можешь отказаться от своего обещания.

– Почему я должна сдерживать свое обещание, если ты не сдерживаешь своего?

– Какого?

– Относительно деловых отношений между нами.

– Ну, в конце концов, я не давал согласия на это, если ты помнишь. Глаза у нее сузились.

– Если ты полагаешь, что какой-то листочек бумаги со штампом дает тебе зеленый свет в мою спальню, то должна тебя жестоко разочаровать. Я не имею возможности пока нанять адвоката, но как только смогу, я…

– Считай, что тема закрыта. Только не развод. – Ему невыносимо было даже думать, что он может потерять свою феноменальную связь с ней, со своей вновь обретенной семьей. – Я сожалею. Меня занесло. Я не собирался целовать тебя и тем более не предполагал, что все зайдет так далеко. Такое больше не повторится. Клянусь.

Она неуверенно посмотрела на него.

– Что-то не верится после… случившегося.

– А себе ты веришь? – резко спросил он. – Ты была отнюдь не безучастна… Эмма отвела взгляд.

– Я знаю. Я…

Раф потянулся через стол, чтобы взять ее за руку – Что плохого в легком поцелуе? Она отдернула руку.

– Это не был легкий поцелуй. Будь мы в более подходящем месте, неизвестно, чем бы все кончилось.

– Ничем. – Если бы она увидела его покрытое шрамами, искалеченное тело… От этой мысли что-то застыло у него в груди. – В настоящий момент постель меня не занимает, поверь.

– Не знаю. Судя по тому, как ты поцеловал меня…

Он пожал плечами.

– Я сказал, меня занесло. Прости.

Видимо, его извинения в конце концов сделали свое дело, потому что Эмма успокоилась. Она огляделась вокруг, старательно избегая его взгляда.

– Я не собиралась обижать тебя. Просто мне сейчас не до мужчин. Я сама едва держусь на плаву. Плюс ответственность за маму, Габи. Да еще эта денежная яма под названием «дом». У меня нет ни времени, ни сил еще на что-то или на кого-то.

– Я мог бы помочь с…

– Нет! – Это прозвучало резко, и Эмма смягчила тон:

– Я сама позабочусь о себе и своей семье. Я буду помогать тебе с твоим журналом, а возможно, иногда и с памятью. Но только если я сама буду прикасаться к тебе. Я не хочу повторения того, что произошло в грузовике.

Рафу показалось, что ему дали пощечину. Я… О себе… О своей семье. Для него там места не было. Он сидел расстроенный и злой.

– Семья, о которой ты так заботишься, и моя тоже.

Эмма посмотрела на пирог, к которому он так и не притронулся.

– Лишь формально. Как только смогу, я найму адвоката и…

– Формально, черт возьми! Габи – мой сын. У меня есть обязанности и право заботиться о нем. Он – часть моей жизни.

– Я знала, что ты это скажешь. – Не сдержавшись, Эмма стукнула кулаком по столу. – Знала, что снова попытаешься влезть в мою жизнь, чтобы командовать ею.

– А чего ты ждала, черт возьми? Чтобы я ушел? Чтобы сделал вид, что у меня нет ни жены, ни сына? Неужели так бы поступил мужчина, которого ты полюбила?

Она сникла, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух.

– Того мужчины больше нет. Как и той девушки. Ты ее даже не помнишь.

Она была права. Он был другим. Он даже не помнил, каким был когда-то. Но ведь и она наверняка изменилась… И все равно ему хотелось протянуть руку через стол, дотронуться до нее, обнять ее, успокоить поцелуями… Но он не имел права. Он был ее мужем… и не имел на нее никаких прав. Вероятно, никогда и не будет иметь.

– Пожалуйста, Раф…

Он отогнал тягостные мысли. Нет, ей не удастся его разжалобить. Эти слезы, заблестевшие в зеленых глазах, не заставят его отступить от намеченной цели.

– Мне все равно, что ты скажешь, Эмма. Как отец Габи, я имею определенные права. Она испуганно замерла.

– Ты ведь не будешь пытаться отнять его у меня?

– Нет, конечно! – Он взъерошил волосы. – Но я хочу узнать своего сына и хочу, чтобы он узнал меня. Неужели, по-твоему, я не имею такого права?

– Ты и так будешь жить в нашем доме. Чего же ты еще хочешь?

– Я хочу услышать, как он называет меня отцом, – тихо сказал Раф.

– Он… он думает, что Джерри – его отец. Лицо у Рафа стало напряженным.

– Но это не так.

– Я знаю, но… Пожалуйста, дай мне время… Раф заколебался.

– Сколько?

– Не знаю. Пока мы не решим, что делать дальше.

– В смысле?

– Ну… в смысле беды, в которую мы попали.

– Беда? – Раф прищурился. – Это я, что ли? Она вздернула подбородок.

– Ты воскрес из мертвых три дня назад. Я шесть с половиной лет считала себя твоей вдовой, теперь мне нужно время, чтобы понять, что мне делать.

Раф откинулся назад и внимательно посмотрел ей в лицо. Он не хотел больше ждать ни минуты, но, если сейчас проявить настойчивость, она, конечно, заартачится. Пожалуй, дать ей немного времени – не такая уж плохая идея. Они будут работать рядом, узнают друг друга получше. Она поймет, что ей нечего опасаться. Заодно он поближе познакомится с Габи. Посмотрит на своего сына, так сказать, со стороны…

– Хорошо, – проговорил он наконец. Эмма вздохнула с явным облегчением.

– Спасибо.

Раф кивнул и глотнул кофе. Кофе был холодным.

– Итак…

– Итак?.. – повторила Эмма, осторожно заглядывая ему в лицо.

– У тебя есть кто-то, кто сможет починить крышу, или мне нужно самому этим заняться?

Разговор на личные темы, слава Богу, закончился. Пока.

– Мы составляли смету три месяца назад. Я знаю, куда позвонить.

– Отлично. Я бы хотел, если можно, перебраться в ваш сарай в выходные. Тогда не придется платить в гостинице за лишнюю неделю. Не пять звезд, конечно, но все равно дорого.