Текст книги "Летопись нашего двора"

Автор книги: Марта Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 21. Что такое ДОСО

Вот неудача!

Вернулся дядя Егор, хозяин зелёного домика. Оказывается, он уехал не насовсем, а только в отпуск.

Утром мы перелезли через забор на наш дворик и в распахнутой двери сразу увидели знакомое рыжее лицо.

– Так вот кто у меня хозяйничал! – страшным голосом закричал хозяин. – Я вам сейчас!

Пришлось уносить ноги.

Где теперь обосноваться? Настроение у нас испортилось. После чудесного сада дяди Терентия наш чёрный, без единой травинки двор казался особенно неуютным. Рядом, за забором, у дяди Терентия, шелестели листья, качались на ветках яблоки, а у нас на грядках тоже наливались «яблоки», только картофельные.

– А что, если и вправду сходить к этому До-со? – предложил Санька. – Ведь он где-то тут, на соседней улице…

– Улица длинная – поди-ка поищи, – возразил Димка; но, подумав немного, он, как бы между прочим, спросил: – А кем он работает, этот Досов?

– Надо говорить не «Досов», а «Досо», – поправила Иза. – Это вовсе не фамилия, а добровольное общество. Буква «о» – значит общество, а «д» – добровольное, как, например, ДОСААФ: «Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту».

Пожалуй, Иза была права, и мы стали гадать, что означает четвёртая буква. Третью мы сразу отгадали: буква «с» – содействие, как и в слове «ДОСААФ». Содействие-то содействие, но кому, чему?.. Мнения разделились. Петя заявил, что это «Добровольное общество содействия отдыхающим». Я сказал, что не отдыхающим, а открытиям. Дуся стояла за то, что ДОСО – это «Общество содействия огородникам или овощеводам», Санька – одарённым людям, а Василёк – окробатам: он думал, что слово «акробат» начинается с буквы «о». В общем, мы много всего навыдумывали, но так ничего и не выяснили.

– Чем гадать на кофейной гуще, – сказала Дуся, – лучше пойти и поискать это ДОСО.

Сказано – сделано. Не тратя времени на долгие разговоры, мы отправились в дорогу.

Было очень жарко: асфальт раскалился на солнце и стал мягким, как пластилин. На нём отпечатывались следы ботинок, сапог, ямки от высоких каблуков. У ворот лежали собаки с высунутыми от жары языками.

Василёк еле плёлся и всё время тащил Саньку домой. Он из нас всю душу вытянул, но и возвращаться домой один не желал.

– У-у, навязался на мою голову! – ворчал Санька.

Вот и перекрёсток. На угловом доме за поворотом– надпись: «Лесная улица».

На Лесную улицу мы заходим редко, она относится к другому району. Здесь и школа другая. Вдоль тротуара растут деревца со стволами, побелёнными известью. На некоторых всего несколько листочков, но есть и такие, под которыми уже можно спрятаться от солнца.

– Уф-ф! – перевёл дыхание Димка. – Давайте постоим тут немного в тени, а потом и дальше пойдём.

– Вот это улица так улица! – похвалила Дуся. – Не хуже, чем у нас на селе.

– Нашла с чем сравнивать! – пожала плечом Иза. – Да у вас в деревне ни асфальта, ни машин.

– Зато у нас воздух чистый, как вода родниковая! Сосновый бор рядом, он воздух и очищает.

– Ну и ну! – покрутил головой Санька. – У тебя, Дуська, просто мозги набекрень. Как это сосновый бор может очищать воздух?

– А вот и не набекрень! Наша учительница говорила, что кислород, которым люди дышат, выделяют деревья, а взамен берут из воздуха углекислый газ, который вместе с дымом и сажей выходит из труб домов и заводов.

Димка стал на сторону Саньки. Они оба в один голос твердили, что деревья не такие дураки, чтобы питаться отбросами, – недаром леса редко растут рядом с городом.

– Так они же не сами растут, их сажают, голова садовая! – втолковывала им Дуся.

Но они упёрлись на своём и слушать ничего не хотели. В самый разгар спора раздался пронзительный свист, и какой-то мальчишка с размаху шлёпнулся перед нами на колени.

Девчонки от неожиданности завизжали, а Михей сказал:

– Ты что, решил у нас прощения просить?

– А ты чего ногу подставил? – прогудел мальчишка и боднул Михея головой в живот.

– Ах, вот ты как? – взвыл Михей и закричал нам: – А ну, ребята, не выпускай его!

Мы обступили мальчишку со всех сторон. Он попытался прорваться, да не тут-то было!

– Пустите! – заныл мальчишка. – Чего я вам сделал?

Вдруг на плечо мальчишки легла чья-то большая загорелая рука. Я поднял глаза и увидел высокого парня.

– Спасибо, мальцы, за поимку преступника! – пробасил он, тяжело дыша. – Прошу быть свидетелями! Я зелёный патруль.

Мне ещё ни разу в жизни не приходилось ловить преступника, и я смотрел на него во все глаза. Неужели этот худенький мальчишка – преступник?

– Я просто один раз чиркнул ножиком! Подумаешь, раз в жизни!

– Вот-вот, увековечиться захотелось, – покачал головой парень.

Мальчишка моргал глазами и притворно хныкал, наверно, хотел разжалобить парня. Но тот не поддавался ни на какие мольбы и молча тащил мальчишку в какую-то дверь. Рядом с ней под стеклом на зелёном фоне поблёскивали чёткие белые буквы:

Так вот что такое ДОСО!

Глава 22. Как можно себя увековечить

Вслед за «преступником» и «зелёным патрулем» мы вошли в какую-то большую комнату. За окном шумела листва, такая густая, что солнце сквозь неё едва пробивалось. По стенам, как волны, гуляли тени, и солнечные зайчики плавали по потолку, словно золотые рыбки. От этого комната походила на аквариум. На подоконнике в горшках цвели розы. Наверно, поэтому здесь пахло, как у маминого туалетного столика. Но всего интереснее была огромная зелёная карта с лозунгом: «Долой белые пятна!» Такой карты я ещё никогда не видел. Если внимательно присмотреться, то станет ясно, почему она кажется зелёной – на ней нарисованы маленькие зелёные деревца, они то тянутся прямой линией, то собираются в круг, то выстраиваются рядами.

– Парк Дружбы, – шёпотом прочитал Петька. – Аллея Весельчаков… Сквер Малышей… Бульвар Юных пионеров.

Эти названия были написаны крупным шрифтом, а рядом, мелкими буквами, – названия улиц.

– Смотрите, ребята, вот и наша улица! – обрадовалась Иза. – Ишь какая заметная!

И вправду, наша улица казалась белой стрелой: ни один зелёный островок, ни одна цепочка деревьев не пересекала её.

Услышав наши голоса, из соседней комнаты вышла маленькая смуглая девушка:

– Ты кого привёл, Бобиков?

– Здравствуй, Ира. Я нарушителя поймал, – пробасил Бобиков. – А это свидетели, – кивнул он в нашу сторону.

Ира смерила нарушителя взглядом:

– От горшка два вершка, а туда же! Как тебя зовут-то, нарушитель?

– Алёшка…

– Эх, Алёшка, Алёшка, ума в тебе ни трошки! – весело срифмовала Ира и кивнула нам. – Ну, а вы что скажете, свидетели?

– Значит, дело было так! – вдохновенно начал Димка. – Идём мы по улице, вдруг – бац! В нас врезался этот преступник! Он толкается локтями и падает под ноги, чтобы свалить нас. Но мы даже не шелохнулись.

Алёшка старался всё ещё сохранять жалкий вид, но глаза у него были весёлые, и он нам подмигивал, чтобы мы его не выдавали. Мне этот Алёшка понравился, и я решил за него заступиться.

– Да ничего он не сделал плохого! Просто бежал, споткнулся и упал. Даже коленку себе разбил!

Алёшкин глаз замигал мне ещё чаще: мол, продолжай в том же духе.

– Ты чего моргаешь? – спросил Василёк. – Соринка в глаз попала? Пойдём к нашей бабушке Насте, она вытащит носовым платком…

– Ну, Алёша, хватит тянуть, – сказала Ира. – Виноват – и выкладывай начистоту, не будь трусом!

– Подумаешь, всего-то одно дерево хотел своим именем назвать!

– Да чего с ним разговаривать! – возмущённо пробубнил Бобиков. – Дать ему хорошенько, тогда пропадёт охота деревья портить.

– А ты чего разоряешься? Сам, что ли, их сажал? – огрызнулся Алёшка.

– И сажал! – подтвердил Бобиков. – Наш девятый «Б» высадил целую аллею у школы.

– Тебе хорошо говорить! – воскликнул Алёшка. – Возле моей школы уже есть сквер. Где же я буду сажать?

– Не обязательно около школы, можно и на улице. Где ты живёшь?

Алёшка подошёл к карте и ткнул пальцем в белую стрелу – нашу улицу.

– На самой неблагоустроенной? – удивилась Ира. – Чего же ты портишь деревья? Вот возьмись и озеленяй её, увековечивайся, сколько душа просит.

– Да я чего? Я с удовольствием! – хорохорился Алёшка. – Только ведь одному трудно!

– Конечно, один в поле не воин, – согласилась Ира. – Позови на помощь товарищей. Ты из какого дома?

– Из восемнадцатого.

– А мы из двадцать шестого! – не выдержал я.

– Вот и действуйте. С деревьями вы обращаться умеете?

– Чего там уметь! – сказал я. – Возле нашего дома знаете какой сад? И яблоки в нём есть, и смородина, и малина!

– Ну, если у вас такой сад, значит, учить вас нечему.

Между прочим, Ира мне очень понравилась: весёлая, деловая и чем-то на Дусю похожа, не то веснушками, не то характером. И мне очень захотелось как-то перед ней отличиться. Вот я и скажи ей про сад. Вроде соврал, а вроде и нет: ведь я не назвал его своим, а просто – «возле нашего дома». Но когда даже капельку соврёшь, то получается, что надо и дальше врать. И, чем дальше говоришь, тем больше врёшь. Вот и сейчас так получилось. Я уж и не рад был, что Ира мной заинтересовалась.

– Уже, наверно, урожай снимаете? – спрашивала она.

– Да, – неопределённо промямлил я, – уже первые яблоки сняли.

Тут Димка наступил мне на ногу. Я ойкнул, обернулся, чтобы дать ему сдачи, да так и замер: на пороге стоял дядя Терентий!

– Продолжай, не стесняйся, – подбодрила меня Ира. – Это Терентий Ефремович, учитель биологии, а теперь пенсионер и почётный председатель нашего общества «Зелёный патруль».

У меня язык будто распух, во рту пересохло, захотелось кашлять.

– Нет у нас никакого сада, – наконец выдавил я, – это не наш сад, а дяди Терентия, и яблоки мы не собирали, а…

– Ну и что же? – прервал меня дядя Терентий. – Стесняться тут нечего. Нет своего – так будет. Сад дело наживное. А помогать они мне помогали. Да ещё как! В «Зелёный патруль» их можно принять.

– Ну-у! – протянула Ира и развела руками: дескать, если уж сам дядя Терентий хвалит, то ей говорить нечего.

Глава 23. Что такое сильный человек

Ира дала нам толстый рулон плакатов, чтоб мы расклеили их на своём дворе и на улице. Теперь мы помощники ДОСО и должны не только сами сажать деревья, но и другим доказывать, какое это полезное дело. Ка прощание она по-взрослому пожала руку каждому из нас.

Я, между прочим, очень люблю пожимать руку. Рукопожатие у меня крепкое, особенно если я постараюсь. Девчонки после моего рукопожатия дуют на свои пальчики и визжат. А я делаю удивлённое лицо и говорю: «Извините, я старался как можно легче, уж и не знаю, как это получилось». Девчонки удивляются, охают, ахают и говорят: «Какой ты сильный!» или даже: «Какой вы сильный!»

В общем, начинают уважать. Силу всегда уважают.

На этот раз я решил показать свою силу Ире, и, когда дошла до меня очередь прощаться, я так стиснул ей руку, что у неё даже глаза потемнели. Но она не стала визжать и дуть на пальцы, только сказала:

– Ты что это, Алик?

Я сделал невинное лицо:

– Ах, простите, я старался как можно легче…

Но Ира не дала мне договорить.

– Запомни: физическая сила хороша там, где она приносит пользу. А вообще-то, главное в человеке – сила воли.

Мне стало не по себе. А тут ещё Василёк вмешался:

– Алик, ты почему стал такой красный, как свёкла?

Ребята вокруг зафыркали, а Дуся прибавила:

– Любишь ты, Алик, пыль людям в глаза пускать.

Один Алёша меня выручил. Он подмигнул мне и спросил Иру:

– А что такое сила воли?

– Ну как тебе сказать… Вот мне, например, никогда не давались задачки по химии, всегда что-нибудь напутаю. А я очень хочу поступить в сельскохозяйственный техникум, потому что природу люблю. В этом техникуме химия – главный предмет. Вот я и решила одолеть эти задачи. Приду домой после работы, поем и сажусь за стол. Другой раз в кино захочется или на каток, а я соберу свою волю в кулак и сажусь за учебник. Иначе не видать мне этого техникума, как своих ушей. Правда, не всегда мне это удаётся, но я стараюсь…

Ира увлеклась своим рассказом, а обо мне и забыла.

Алёшка опять подмигнул и прошептал:

– Видал? Клюнуло!

– Я тоже кое-что могу добавить, – сказал дядя Терентий. – Сильный человек всегда умеет побеждать свои дурные привычки. Например, привык он подмигивать. Нравится ему, что все над ним смеются, – значит, он в центре внимания. А потом привыкнет и начнёт мигать где надо и не надо, даже при серьёзном разговоре.

Дядя Терентий и не взглянул на Алёшку, но все сразу поняли, о ком речь.

– Вот тебе и «клюнуло»! – шепнул я Алёшке. – Сам ты наклюнулся, вот что!

Алёшка смутился и от волнения печально мигнул левым глазом. Мне было жалко его, но даже я не удержался от смеха. А он не знал, куда глаза девать. К счастью, дядя Терентий спешил и начал прощаться. Он тоже пожал нам руки, но я, наученный горьким опытом, не стал показывать ему свою силу. А Алёшка старался глядеть прямо и не мигать, хотя с непривычки лицо у него стало совсем деревянным, как у Буратино.

Глава 24. Воюют не только на воине

Мы решили выжить картошку из сада и засадить огород деревьями. Но сначала надо было добиться, чтобы все жильцы согласились на это и помогли нам. Мне поручили поговорить с моей матерью и тётей Полей, маминой сестрой, которая приехала к нам в гости. Когда я пришёл домой, они обе пили чай и разговаривали про болезни. Тётя Поля – хирург, а моя мать – заведующая заводской амбулаторией. Стоит им встретиться – и между ними начинается разговор, в котором обычные слова заменяются медицинскими. Не успел я войти, как тётя Поля меня спрашивает:

– Ну, Алик, что твой кариез?

Я только плечами пожал:

– Никакого кариеза у меня нет.

– Как, а твой зуб? Тебе уже наложили пломбу?

Тут только я понял, в чём дело: неделю назад у меня заболел зуб и мне его лечили в поликлинике.

По-моему, гораздо проще вместо слов «кариез» и «наложили пломбу» просто спросить: «Ты вылечил зуб?» Но я не стал спорить: бесполезное дело! Их не переубедишь. Начнут говорить непонятные слова, а настоящего разговора не получится. Надо было воспользоваться тем, что мама с тётей Полей отвлеклись от своих медицинских разговоров.

– Тётя Поля, – говорю я, – вы себя увековечили?

Брови тёти Поли взлетели на лоб.

– Не понимаю, Алик, что ты имеешь в виду?

– Ах, Полина! – вдруг воскликнула моя мать. – Неужели ты не догадываешься, что твоя последняя операция на сердце так прогремела по городу, что даже детям о ней стало известно!

– Ганя, ты преувеличиваешь! – прервала тётя Поля мою мать. – Я считаю, что здесь ты больше сделала, потому что, если бы ты своевременно не поставила диагноз, то Петров не вынес бы операции…

И опять посыпались медицинские слова.

Тут я не выдержал и говорю:

– Я не об этом, я о деревьях.

– О деревьях? – удивилась тётя Поля.

– Да, о деревьях. Ну, например, сажали вы что-нибудь?

Мать сказала, что в детстве сажала клубнику, а тётя Поля начала вспоминать, как она посадила где-то малину и как та вся посохла.

– А помнишь, Ганя, как мы с тобой ходили по ягоды?

– Да, золотое было время! – размечталась мать. – Помнишь, какой лес за нашей деревней был?

У меня терпение лопнуло:

– Да я же не о лесе, я о деревьях!

Тётя Поля только плечами пожала.

Вот и попробуй тут поговорить! Я махнул рукой и, расстроенный, побрёл во двор, чтобы посоветоваться с Димкой.

Димку я застал во дворе. Он склонился над каким-то древесным ростком и трагическим голосом говорил:

– За что вы погубили бедное растение?

– Да, за что? – эхом откликнулся стоявший рядом Санька.

– А ведь какое бы дерево выросло! – плаксивым голосом продолжал Димка. – И сколько бы на нём созрело яблок! Вам бы не пришлось, тётя Катя, ходить на рынок и тратить деньги – Василёк сам бы срывал их и ел, сколько душа пожелает.

Тётя Катя стояла у кухонного окна, и лицо у неё было очень сердитое. Я сразу понял, в чём дело. Она только что выкупала Василька и, как обычно, выплеснула воду за окно. Я посмотрел на «бедное растение». Быть может, это и была яблоня, но, сказать по правде, её глянцевитые и жёсткие листья напоминали берёзу. Раньше мы и не замечали этого побега, но теперь дело другое. Теперь мы не могли позволить, чтобы кто-то, пусть даже наши матери, губил зелёные насаждения!

– Да это же чистая вода! Чего вы напустились?

– Дело тут не в грязи! – убеждал Димка. – Грязь – это удобрение, а вот мыло – это яд.

Тётя Маша, которая, как всегда, вязала что-то на крылечке, вмешалась в разговор, но только подлила масла в огонь.

– Что за поколение нынче пошло! – всплеснула она руками. – Яйца курицу учат!

– Да вы что, озорники, ко мне привязались? – закричала тётя Катя. – А ну, Александр, ступай поверти мне мясорубку! Нечего по улице шататься!

Она захлопнула окно – так Димка и не успел с ней толком поговорить.

На следующий день мы отправились по квартирам.

Наученные горьким опытом, мы решили действовать прямо. Но нам явно не везло, чаще всего жильцы отвечали: «Я, в общем, не прочь. Как все, так и я».

Дело от этого не двигалось, и мы уходили ни с чем. Когда обход по квартирам кончился, мы пошли к дяде Льву за советом.

Управдом сначала усадил нас за стол, напоил чаем с бубликами и леденцами, а потом задал тот же вопрос:

– Ну, а как остальные?

Мы даже подскочили от изумления, а Петька вынул изо рта недоеденный кусок бублика и принципиально положил его на стол.

– Да вы что, ребята, подняли паруса? – удивился дядя Лев, заметив, что мы собираемся уходить.

– Ничего, – сказал Димка, глядя мимо управдома. – Уж если вы, заслуженный моряк, задаёте те же вопросы, что и остальные несознательные люди, то нам остаётся только ретироваться.

«Ретироваться» – это значит уйти. Это слово Димка узнал от своей матери, артистки. Так говорят про героев, когда их оскорбляют на сцене и они её покидают.

Мы уже почти совсем ретировались из комнаты в коридор, как вдруг дядя Лев окликнул нас странным голосом; нам показалось, что он задыхается. Оказывается, он задыхался от смеха – он даже на ногах не мог стоять и упал на тахту. Тогда мы опять отправились в коридор, но тут дядя Лев наконец сказал:

– Значит, все отвечали точно как я? Вот потеха! Так чего вы надулись? Ведь должен же я, домоуправ, узнать мнение своих жильцов? А ну, садитесь к столу. Быстро!

Мы заняли прежние места, но леденцов на всякий случай не трогали, хотя это было не так-то легко– сидеть рядом с леденцами и делать вид, что они тебе совершенно безразличны.

– Правильно вам все ответили! – весело сказал дядя Лев. – Потому что куда же годится такое важное дело в одиночку решать. Общественные дела и решаются сообща! Только тогда подует попутный ветер. Ясно?

Признаться, нам совсем не было ясно, но мы закивали и дружно взялись за леденцы, потому что, без сомнения, дядя Лев всё-таки был на нашей стороне.

– Сделаем так. – продолжал он. – Соберём жильцов и вместе всё обсудим. У каждого есть свои соображения: некоторые думают, что сажать деревья дело долгое, а огород каждый год приносит урожай. Таких надо переубедить! Другим кажется, что это пустая затея – таких надо воодушевить! Чтоб люди как маяк загорелись и чтобы, глядя на них, другие тоже загорались. Теперь-то ясно?

– Ясно! – наперебой закричали мы. – Так чего ждать? Завтра же и проведём такое собрание!

– Э, нет, – возразил дядя Лев. – Прежде чем отчалить, надо проверить, крепки ли снасти.

Мне очень нравится, когда наш управдом говорит на языке моряков. Морской язык мне куда больше по душе, чем язык врачей. Может быть, потому, что когда говорят на морском языке, то чувствуешь себя Робинзоном Крузо или, по крайней мере, сыном капитана Гранта.

– В общем, лучше не торопиться, – сказал наконец дядя Лев на простом человеческом языке. – Сажать деревья можно только весной и осенью. А до осени ещё целый месяц, и надо его хорошенько использовать. Мы организуем не просто собрание, а собрание с концертом. Программу приготовьте такую, чтоб дух захватило. Надо воевать за свою идею! Воюют не только на войне!

Глава 25. Есть ещё белые пятна!

5 августа

Дорогой папа!

Значит, ты открыл новое месторождение? Вот здорово! Жалко, что без меня. Ну ничего! Я здесь с ребятами тоже кое-что открыл.

Правда, мы не совсем открыли, а просто узнали, что на карте озеленения города наша улица и наш двор – это сплошное белое пятно. Я теперь просто в толк себе не возьму, как я мог жить столько времени посреди белого пятна и не замечать этого! На нашей улице много заводов, а они выдыхают столько дыма и вредных газов! Мы вдыхаем их и отравляем свои лёгкие. А ведь если бы на нашей улице росли деревья, они вместо нас вдыхали бы эти газы, а нам взамен давали бы кислород, потому что растения главным образом тем и отличаются от человека, что они берут из воздуха углекислый газ, а выделяют кислород.

Вы, наверно, тоже не сразу отыскали новое месторождение, а нашли и руками развели: как это, дескать, оно до сих пор лежало без толку! Дядя Лев говорит, что в жизни всегда так бывает: носит человека по волнам жизни и кажется ему, что настоящее дело где-то за тридевять земель в тридесятом царстве, а оно тут, совсем рядом, под боком, да и не одно, а несколько. И если их все попробовать собственными руками, то легко будет найти то настоящее и единственное дело, которым человек занимается всю жизнь и которое называется «профессия».

Дядя Лев сказал это не мне, а Димке. У того всегда семь пятниц на неделе: то он хочет стать химиком, то артистом, то лётчиком… А я человек постоянный: решил, что буду геологом, как ты, и баста1 Я не бросаю слов на ветер, ты за меня не беспокойся. Я за это лето многому научился: например, знаю, как паяют кастрюли. А осенью научусь сажать деревья. И ещё я пишу летопись нашего двора. Ребята требуют, чтобы я давал её всем читать, а я им говорю, что настоящей летописи у меня не получилось: слишком много я там о себе писал! Кто прочтёт, тот скажет, что я зазнавала и что вообще у меня слабая воля. Но ребята и слушать не хотят, требуют её, говорят: «Летопись – дело общественное, и ты не имеешь права превращать её в свою собственность, потому что она должна принадлежать истории». И вот я не знаю, как быть. Я бы и согласился, да боюсь, ребята будут смеяться. Особенно девчонки!

Как ты думаешь?

Значит, ты скоро приедешь? Хорошо, если бы подгадал к нашему концерту, который мы устраиваем для жильцов. Мы его готовим уже две недели. Сначала мы не знали, с чего начать. Ведь дядя Лев сказал: концерт должен быть исключительный, за идею воевать надо!

А потом Димка придумал такое, что у нас дух захватило! В общем, он предложил организовать «зелёный концерт», чтоб все поняли: деревья сажать необходимо.

В концерте принимают участие все ребята и даже коза Розка. Димка уверен, будто у неё есть музыкальные способности, потому что когда Иза Тобольская играет на пианино свои скучные упражнения, то Розка начинает блеять не своим голосом. По-моему, она блеет просто от тоски!

А мне поручили сочинить стихотворение для концерта, и я уже вот что придумал:

 
Мы не лежачие камни,
И мы не позволим, чтоб камни —
Одни только грязные камни! —
Лежали на нашем дворе…
 

Как ты думаешь, звучит? Дальше ещё не написал, что-то с рифмой не ладится. Димка говорит: «Главное – это настроение, поэты без настроения никогда не пишут», а настроение у меня есть.

Димка хочет ставить пьесу «Снегурочка» – это о дочери Деда Мороза, которая ушла к людям жить, а потом стала прыгать через костёр и растаяла. Пьеса так себе, но Димка на правах режиссёра добился, чтобы ставили именно эту пьесу. На сцене будет много зелени, так как действие происходит в основном в лесу. Главную роль Снегурочки почему-то дали Изе, хотя она чёрная, как галка. Я требовал, чтобы эту роль отдали Дусе: у неё волосы русые и лицо розовое – облупилось на солнце. Я уверен, что Снегурочка очень на неё похожа. Но Димка упёрся, и теперь Снегурочка будет чёрная…

В общем, приезжай, всё сам увидишь! Здорово, если бы ты приехал к концерту.

Твой сын Алик.

15 августа

Дорогой сын!

Я рад, что ты вместе со своими друзьями взялся за настоящее дело. Но хочу предупредить тебя, что белые пятна бывают не только на картах. Когда ты подрастёшь, то ты тоже будешь ликвидировать белые пятна в науке и технике, как это делают своими открытиями изобретатели, учёные и рабочие-новаторы. Но для этого надо учиться как следует. Если ты что-нибудь не усвоил – считай, что это так и останется белым пятном на всю жизнь.

Передай привет Льву Ивановичу. Я с ним согласен: чтобы выбрать профессию, надо сначала полюбить её оборотную сторону – повседневный терпеливый труд. Вот, например, геолог должен не только знать геологию, но и быть выносливым ходоком, землекопом, гидрологом, биологом, разведчиком, отлично знать географию и обладать массой других познаний. Да что говорить! Ты уже познакомился с паяльным делом и понимаешь, что оно требует от человека умения пользоваться напильником, наждачной бумагой, соляной кислотой, электричеством. Теперь можно сказать, что у тебя за плечами не только четыре класса школы, но и некоторый жизненный опыт.

Советую тебе вложить в летопись и наши письма: они многое ребятам скажут.

Поцелуй маму. Жму руку тебе и твоим друзьям. Скоро приеду.

Твой отец.