Текст книги "Летопись нашего двора"

Автор книги: Марта Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 18. Шпионы

Трава была высокая и такая густая, что ноги в ней путались. Но мы всё-таки облазили сад до последнего закоулка. Мы продирались сквозь заросли малины, заглядывали под кусты. Дошли до того, что поворошили палками в какой-то норе, хотя Петька смог бы пролезть в неё, только уменьшившись раз в сто. Всё было напрасно!

– А здорово они рассчитали! – прищурив глаза, сам с собой рассуждал Димка. – Дождём начисто смыло следы. Но мы ещё посмотрим…

– Мы ещё посмотрим! – как эхо, откликнулся Михей.

Поиски продолжались.

Казалось, из каждой дырки в заборе за нами следят глаза врагов.

– Будьте внимательней! – поучал нас Димка. – Не обронили ли шпионы какой-нибудь предмет – часто преступники это делают от страха.

Мы тщательно обыскали всё кругом, но ничего не обнаружили.

– Ага! Вот! – ткнул Димка пальцем в примятую траву, от которой к дому хозяина тянулась мокрая полоса. – Они там! – И Димка, как ищейка, устремился вперёд.

След привёл нас к маленькому бревенчатому срубу колодца. Я заглянул в него. На дне зеркальцем поблёскивал кусочек неба. Потом его заслонили головы – казалось, снизу за нами следят чьи-то глаза.

Вдруг зеркальце замутилось, по нему в разные стороны побежали трещины и круги. Что-то тёмное всплеснуло и тут же скрылось. Сомнений быть не могло: на дне колодца шевелилось что-то живое.

– Кто там? – крикнул Василёк и кинул в колодец камешек.

– Ты что делаешь? – набросился на него Димка. – Там, наверно, Джек, а ты в него камнем.

Василёк присмирел, виновато заморгал и шёпотом спросил:

– Его туда шпионы бросили, да? Чтоб он за ними не гнался?

– Да замолчи ты! – сердито бросил Димка. – Бедный пёс, может быть, последние минуты доживает…

– Так ему и надо, – сказал Михей. – Из-за этого пса Петька и пропал.

– Нечего валить с больной головы на здоровую! – вступилась Дуся за Джека. – Собаку так обучили – чужих в дом не пускать. А потом, в беде человеку надо помогать, а не языком болтать.

– Это же не человек, а собака!

– А собака первый друг человека, – значит, почти что человек…

Разгорелся спор. А так как громко говорить было нельзя, то мы шипели друг на друга, словно гуси. Все девочки стали на сторону Дуси, я и Димка– тоже. Лишь Михей не хотел спасать Джека.

– Хватит! – цыкнул на него Санька. – Не шуми! Надо пошарить по дну, может, ещё спасём собаку! У кого есть верёвка?

Верёвки ни у кого не нашлось. Надо было что-то срочно придумать. И тут мне в голову пришла гениальная мысль.

– Ребята! – прошептал я. – Быстро снимайте ремни! Девчонки, расплетайте косы!

Моя команда ошеломила всех, даже Иза перестала ломать пальцы.

– Ну, быстрее, быстрее же!

Я первым отстегнул свой ремень и связал его с ремешком Василька. Тут и остальные поняли, в чём дело. Через мгновение все лихорадочно работали. Пошли в ход даже лямки от штанов Василька.

Вскоре у нас была хорошая верёвка метра в четыре длиной. К счастью, рядом валялось ржавое ведро. Мы привязали его к самодельному «канату» и стали осторожно спускать в колодец.

– Джекушка! Миленький! – шептали Иза и Василёк. – Ну продержись ещё секундочку! Сейчас мы тебя спасём!

Но со дна колодца не раздавалось ни единого всплеска, зеркальце оставалось невозмутимым, в нём отражались лишь наши головы и ведро.

– Наверно, захлебнулся! – жалобно прошептал Василёк.

Колодец был неглубоким, ведро вскоре коснулось воды.

– Опускай ведро глубже! – шептал мне в ухо Димка. – Джек уже на дне.

Я в ужасе посмотрел на «канат» – остался крохотный кончик – алая Дусина лента! Вдруг я почувствовал лёгкость в руках – ведро, погрузившись наполовину, остановилось.

– Ура, дно! – закричал Димка. – Алик, пошевели ведром посильнее, чтобы Джек мог за него уцепиться.

Я стал шарить ведром по дну колодца, взбаламутил всю воду, как вдруг что-то зелёное выбралось из тины и плюхнулось в ведро.

– Эх вы, исследователи! Лягушку за Джека приняли! – съехидничал Михей – он явно мстил нам за то, что недавно проиграл спор.

– Тише ты! – одёрнул его Санька. – Не слышишь, что ли?

Мы опять притихли. Откуда-то раздался приглушённый лай и тут же затих.

– Ребята, мы пошли по ложному следу! Но теперь ясно: они взяли собаку с собой и заткнули ей пасть. Слышите, как она тявкает? Не тявкает, а мычит!

Мне показалось, что Джек лает, как полагается лаять всякой нормальной собаке, но Димка говорил очень уверенно, и я промолчал.

– Вперёд! – громко скомандовал Михей.

– У меня косы распустились! – захныкала Иза. – Давайте сначала развяжем канат.

– А у меня штаны сваливаются, – пожаловался Василёк.

– Ничего, – сказал Димка. – Соберитесь с силами. Ещё немного, и мы поймаем шпионов!

Димка вслед за Михеем рванулся вперёд, одной рукой придерживая штаны, а другую вытянув вперёд– точь-в-точь как Суворов на картине «Переход Суворова через Альпы», которая висит у него дома.

Мы бросились за ним.

Глава 19. Я чуть-чуть не прославился!

Димка обогнул дом – ив тот же момент раздался душераздирающий вопль. Потом всё смолкло. Нас будто подстегнули. Пулей пронеслись мы по песчаной дорожке, завернули за угол и вдруг остановились как вкопанные. Димки нигде не было! Прямо у моих ног чернела яма. Мы заглянули в неё: по ступенькам лесенки карабкался Димка! На лбу у него вздувалась огромная шишка.

– Ни звука! – проговорил Димка. – Шпионы там, в глубине погреба.

Только теперь мы сообразили, что это был погреб.

Мы молча схватили Димку за руки и общими усилиями выволокли на поверхность. Димка не говоря ни слова, захлопнул крышку и выпрямился во весь рост.

Вид у него был довольно плачевный: кроме шишки на лбу, он приобрёл ещё кровоподтёк на коленке и широкую ссадину на груди. Но он на это не обращал внимания и терпеливо сносил страдания.

– Всё! Теперь они от нас не уйдут! – хриплым от волнения голосом сказал Димка и стал обеими ногами на крышку.

В тот же момент крышка ходуном заходила под его ногами.

– Кто там хулиганит? – раздался глухой голос.

– Ребята, на помощь! – завопил Димка.

Мы бросились к нему и сгрудились на крышке погреба. Казалось, кто-то колотил нас по пяткам – это шпионы ломились на свободу.

– Девчонки, быстро тащите поленья! – скомандовал Димка.

Иза сломя голову бросилась к поленнице. Только Дуся осталась на месте.

– Слушай, Димка, – сказала она, – а вдруг там кто-то другой сидит, а вовсе не шпион? Давай спросим его сначала.

Димка от возмущения только руками развёл:

– Вот глупая! Какой шпион сам признается, что он шпион? И вообще, кто здесь командует: ты или я? Не согласна, отправляйся домой, а не мешайся под ногами. Ты сейчас играешь на руку врагу.

Дуся вздохнула, пожала плечами и тоже стала таскать дрова. Она ловко обхватила целое бревно и поволокла его к погребу, а Иза понесла полено в руках и, конечно, ухитрилась уронить его на собственные ноги.

– Вот недотёпа! – выругался Димка и скомандовал: – Изка, иди сюда, замени Алика.

Нашёл кого просить!

– Я боюсь, – запищала музыкантша, – вдруг меня за ногу схватят!

Что с такими разговаривать?

В это время Дуся подтащила тяжёлое бревно к погребу, и мы уложили его поперёк крышки. Дело пошло на лад; на помощь Дусе подоспели я и Михей. Мы быстро натаскали поленьев – скоро над погребом вздымалась целая гора.

– Алик и Михей! Бегите в милицию! – распорядился Димка. – У меня раны, я вышел из строя! Вы сообщите, а мы постережём.

Мы с Михеем растерянно переглянулись.

– Время не ждёт! – поторопил нас Димка.

И мы пулей вылетели через ворота на улицу. Вслед неслись приглушённые ругательства шпиона.

«Время не ждёт! Время не ждёт!» – повторяли про себя, а ветер уже свистел в моих ушах. Позади мне в затылок натруженно дышал Михей – он был толстый, но от меня не отставал.

Милиция от нас недалеко, но, чтобы добраться до неё, надо дважды завернуть за угол и перейти улицу. И, конечно, как это всегда бывает, когда очень торопишься, мы подбегали к переходу как раз в тот момент, когда мимо одна за другой шли машины.

– Алик, давай быстро прошмыгнём! – крикнул Михей.

Я кивнул головой в знак согласия. Говорить я не мог – экономил дыхание.

Мы уже благополучно проскочили под фарами двух машин, как вдруг почти над самым ухом раздался оглушительный свист. В тот же момент мне показалось, будто я оторвался от земли. Я взглянул вверх и увидел молодое краснощёкое лицо, нос пуговкой и голубые глаза. Если бы не красные погоны, я бы и не догадался, что это милиционер.

– Это что за хулиганство? – пробасил милиционер и вдруг петушиным голосом взвизгнул: – Из какой вы, понимаешь, школы?

Милиционеры всегда бывают сердитые, важные, с усами или с синими от бритья щеками, а у этого на лице ничего не росло – и как только его приняли в милицию?

– Дяденька! – сказал Михей, заикаясь от быстрого бега. – Мы к вам! Дело в том, что мы поймали шпионов!

Михей говорил торжественным голосом, но милиционер даже ухом не повёл.

– Вот отрезало бы тебе ноги, шалопай, – на разные голоса кричал он, – поиграл бы тогда в своих шпионов!

– Товарищ милиционер, да мы ведь не понарошку, мы и вправду поймали шпионов. Самых настоящих! Они нашего Ёжика похитили! – заискивающим тоном объяснял Михей.

– Я вот тебе покажу сейчас ежика! В милиции тебе быстро втолкуют, как из-за ёжика правила уличного движения нарушать! Небось, когда родителей заставят уплатить штраф, позабудете про всякие игры! Вот как отец снимет ремень да как задаст трёпку…

Милиционер изо всех сил старался казаться страшным, но у него это плохо получалось. Особенно его подводил голос: в самый неподходящий момент он вдруг становился визгливым. От этого милиционер очень смущался и слушал не столько нас, сколько свой голос.

Милиционер шагал аршинными шагами, мы едва поспевали за ним. У дверей милиции нам попался ещё один милиционер, пожилой, но весёлый.

– Что, Валерик, беспризорников ведёшь? – подмигнул он молодому.

– Прошу без фамильярностей, товарищ Гудков, я при исполнении служебных обязанностей! – пробасил Валерик и так пихнул нас в дверь, что мы в проходе стукнулись лбами. – Вот, Санжеев, принимай! – доложил Валерик дежурному, который сидел за высоким барьером.

Нам была видна лишь его белая с красным околышем фуражка.

– Марья Игнатьевна! – крикнул дежурный. – Зайдите сюда, есть пациенты!

Заскрипела невидимая дверь, и к нам через барьер перегнулась молодая женщина в цветастом платье. Выражение лица у неё было строгое, но глаза и губы такие добрые, что у нас сразу стало веселее на душе. Марья Игнатьевна провела нас через длинные коридоры в просторную, светлую комнату– не то детский сад, не то магазин игрушек. В ней стояла качалка с гусиными головами на спинках. На такой качалке можно качаться сразу двоим. Рядом стоял конь на колёсах. На полу валялась одноногая кукла.

Марья Игнатьевна посадила нас на скамейку, сама опустилась на стул возле письменного стола и, взяв авторучку, со вздохом сказала:

– Ну, рассказывайте, что там натворили?

– Мы выследили шпионов, а милиционер не разобрался и схватил нас самих… – пробурчал Михей. – Думаете, если мы школьники, так не можем поймать шпионов?

– Ну, ну, выкладывайте, – недоверчиво сказала Марья Игнатьевна. – Только уговор: не завираться!

И мы стали рассказывать всё по порядку. Под конец Михей всё-таки заврался – сказал, что мы уже видели шпионов и что в погребе их засело человек пять. Мы ещё не успели досказать до конца, как Марья Игнатьевна поднялась и вышла из комнаты. Минут через пять она вернулась с милиционером Валериком. Вид у него был виноватый и смущённый.

– Вы бы так и сказали, пацаны. Я же не знал, что Ёжик – ваш приятель. Думал – лесной житель. Ну, пойдёмте, разберёмся, что у вас там случилось.

И мы втроём отправились в обратный путь. Всю дорогу милиционер Валерик разговаривал с Михеем, но я их плохо слушал. Я представлял себе, как завтра по всему городу разнесётся слух: Алик Корнилов и его товарищи поймали шпионов, которые хотели взять в плен сына крупного советского инженера Ежова. Да что там слух! Завтра выйдут газеты. И на первой странице крупными буквами напечатают про мой подвиг. Что-то будет?!

Сотрудники на заводе принесут матери газету прямо на медпункт и скажут: «Глафира Мироновна! Какой-то ваш однофамилец поймал шпионов!» Мама посмотрит на портрет и упадёт в обморок. Но это будет приятный обморок. А отец узнает по радио, потому что на Крайний Север газеты приходят с опозданием. Отец обрадуется и подумает: «И как я мог не взять его в экспедицию!»

Потом я представил себе, какой гвалт поднимется в школе… Но тут мы подошли к знакомой калитке.

На дворе всё было по-прежнему, только гора дров над погребом стала ещё выше. Вокруг на карауле стояли ребята. Димка сидел под кустом.

– Ну, кого вы поймали? Показывайте, – сказал милиционер Валерик и зашагал было к дому.

Но Димка остановил его:

– Они здесь, товарищ милиционер.

– Разобрать завал! – скомандовал Валерик.

Ребята принялись за дело. Вскоре показалась дверца погреба с массивным железным кольцом.

Валерик потянул кольцо к себе и откинул крышку. Момент был захватывающий! Поимка шпионов! И где? В глубоком тылу!

Глава 20. «Бармалеи»

Из погреба донеслась усталая ругань. Потом показалось блюдо. Огромное блюдо, до краёв наполненное ломтями сотового мёда. На одном из них жужжала прилипшая пчела. Она беспомощно перебирала лапками, вертела головкой, но не могла освободиться. Блюдо, будто живое, само собой поползло вверх. Потом появилась седая голова с длинными усами и бородой, похожей на веер. Голова грозно пыхтела, усы от этого так и ходили ходуном. Да ведь это тот самый старик, которому я отдавил на тротуаре ногу!

– «Бармалей»! – со страхом прошептал Василёк и на всякий случай спрятался за мою спину.

– Дядя Терентий! – ахнул милиционер Валерик. – Как вы тут оказались?

– Странный вопрос! А почему бы мне не оказаться в собственном погребе? – напустился на него «Бармалей». – Лучше объясни, как ты сюда попал! Для чего запер меня, #тзаекидал поленницу? И это мой лучший ученик! Ничего себе, воспитал на свою голову!

Валерик переминался с ноги на ногу.

– Да это не я, это пацаны, – оправдывался он. – Давайте я помогу вам, ещё уроните блюдо.

– Сам донесу, – пробурчал «Бармалей». – А я-то тебя в пример другим ставил.

«Бармалей» щурился, его глаза ещё не привыкли после тёмного погреба к солнечному свету.

– Хулиганы! – завопил вдруг Валерик. – Да как вы посмели шутки шутить с таким человеком?

Валерик схватил нас за воротники, словно котят. Девчонки испугались и захныкали.

– Ладно, пусти их, Валерик, – смягчился «Бармалей», – а то они последнего ума лишатся. А сам иди. Служба есть служба. Я уж сам тут во всём разберусь.

Валерик отпустил наши воротники, отдал «Бармалею» честь и, ещё раз извинившись, ушёл, а Димка одёрнул рубаху, перевёл дух и проворчал:

– А чего тут разбираться? Бывает, что и настоящие пограничники идут по ложному следу! Чем зазря время терять, лучше поискать шпионов, а то они совсем скроются!

– Каких шпионов? – Мохнатые брови «Бармалея» поползли вверх.

– «Каких, каких»! – проворчал Димка. – Которые нашего Петю-Ёжика и вашего Джека выкрали из сада. Ещё во время грозы!

Глаза «Бармалея» вдруг заискрились и совсем потонули в морщинках. Он махнул рукой – дескать, следуйте за мной – и повёл нас в дом. На пороге он крикнул: «Лежать, Джек!» – и пропустил нас в комнату. На тахте, укутанный верблюжьим одеялом, лежал Петька и пил чай с пряниками!

– Петя, ты жив? – разочарованно спросила Иза.

Петька только головой мотнул – так набил рот, что не мог говорить.

Первой фыркнула Дуся, за ней и остальные не выдержали, залились смехом. Решив, что мы над ним смеёмся, Петька обиженно заморгал и, проглотив наконец кусок, спросил:

– Чего вы? Если бы не дядя Терентий, я бы там закоченел под дождём. Хороши товарищи, бросили в беде! Надейся на вас!

– Ну и история – обхохочешься! – покрутила головой Дуся. – Алик, ты обязательно опиши её в летописи.

– Не понимаю, чего тут смешного? – возмутился Димка. – На месте дяди Терентия вполне мог оказаться шпион!

– Правильно, – поддержал дядя Терентий и рассказал несколько таких случаев, когда его сын, пограничник, находил вражеского лазутчика по самым незначительным приметам.

Я хотел спросить дядю Терентия, на какой границе служит его сын, но Санька больно ущипнул меня за локоть и мотнул головой в сторону. Я сразу умолк. На стене, в чёрной траурной рамке, висел портрет молодого пограничника, очень похожего на дядю Терентия, только без бороды и без усов. Значит, он погиб на границе или, может быть, в Великую Отечественную войну, а Джек – это его учёная собака.

Мы деликатно помолчали.

– Дядя Терентий, – сказал Санька и свысока поглядел на нас, – скоро меня призовут в армию, и я обязательно попрошусь в пограничные войска.

У него был такой вид, будто его призовут не сегодня-завтра.

– И я тоже пойду на границу, – сказал Димка.

Дуся тоже заикнулась было о том, что и она не прочь поехать на границу, но Санька поднял её на смех. Он говорил, что девчонок на поле боя не пускают. Тут дядя Терентий напомнил ему о Зое Космодемьянской, и Санька прикусил язык.

Но, когда Изка Тобольская собралась на границу, я не выдержал.

– Куда тебе! Там, на границе, такие морозы! Как тяпнут тебя по твоим музыкальным пальчикам!

Так я и знал, что Петька за неё, вступится.

– Во-первых, только на северных границах бывают страшные морозы, а во-вторых, для этого есть тёплые рукавицы.

– А в-третьих, – добавила Иза, – я поеду с концертной бригадой, буду играть пограничникам то, что им нравится, а когда начнётся бой, буду перевязывать раны.

В общем, получилось, что все мы поедем на границу.

– Мы им покажем, где раки зимуют! – воскликнул Санька, потрясая кулаком.

– Кому покажем? – с интересом спросил Василёк.

– Врагам, конечно!

– Не надо! – попросил Василёк. – Не надо им показывать! Лучше мне покажите. Мы с папой в прошлом году много-много их наловили.

– А ну-ка, ребятки, к столу! – пригласил дядя Терентий. – Мёд свой, со всего сада его пчёлы собирали. Вот и яблоки рвали, поди, торопились, не успели попробовать.

Василёк не стал ждать нового приглашения. Он сел поближе к блюду с сотами и начал уплетать мёд за обе щеки. От удовольствия он даже зажмурился, словно котёнок.

Честное слово, было бы куда легче, если бы «Бармалей» нас изругал! Тогда проси прощения, да и делу конец. Так я всегда делал, когда мать за что-нибудь меня распекала.

– Простите нас, дядя Терентий, – пробормотал Димка, – мы вам все яблоки вернём, даже ещё больше.

– Да мне что. На то они и яблоки, чтобы их рвать. Конечно, зелёные, какой в них вкус. Только живот заболит.

Дядя Терентий будто жалел нас, и поэтому все мы чувствовали себя не в своей тарелке. Когда он вышел из комнаты, мы потихоньку сговорились много мёду не есть – только попробовать чуть-чуть для приличия. Но, когда уселись за стол, как то само собой началось что-то вроде соревнования. Опомнились мы лишь тогда, когда мёд исчез. Конечно, все мы, кроме Василька, почувствовали себя виноватыми и укоризненно переглядывались.

Правда, потом мы убрали поленницу, подмели двор, и, когда Василёк попросил было ещё мёду, все возмущённо зашикали на него.

– Как тебе не стыдно! – сказал Санька. – Ел, ел и опять…

На прощание Димка сказал дяде Терентию:

– Так вы не сомневайтесь, яблоки за нами.

– Я и не сомневаюсь, – успокоил его дядя Терентий, провожая нас до калитки, – не такие вы ребята, чтоб обманывать. Только где вы их возьмёте?

– Купим! – воскликнул Санька. – На базаре сейчас южные фрукты продаются – во какие! Красные, пузатые!

– А деньги, значит, возьмёте у родителей?

Кажется, вопрос самый обыкновенный, но мы даже покраснели: так насмешливо смотрел на нас «Бармалей». Наверно, он в это время думал: «И рвёте вы чужое, и расплачиваетесь за чужой счёт».

Меня это задело за живое, и я возразил:

– Зачем у родителей? Заработаем!

– Ну что ж, смотрите сами. Только я бы на вашем месте возвращал не купленным, а своим добром.

– У нас своего добра нету, – пожаловался Василёк, – у нас в саду только картошка, а другие фрукты не растут и даже мёду нету.

– Непорядок! – вздохнул дядя Терентий и поглядел на Василька. – Куда это годится, чтобы от сада одно название осталось? Думаю, что надо вам, ребята, обратиться за помощью к ДОСО – это совсем рядом, на соседней, Лесной улице.

Всю дорогу домой мы ломали голову над двумя вопросами: что за человек хозяин сада, дядя Терентий, и почему его во всём слушается даже милиционер?

– Дядя Терентий старый, поэтому его милиционер и уважает, – предположил Санька.

– Нет! – горячо возразил Василёк. – Милиционеры уважают дядю «Бармалея» потому, что он, наверное, каждый день им мёду даёт. Я бы тоже его во всём слушался, если бы он каждый день мне мёду давал!