Текст книги "Бывший. Добьюсь тебя снова (СИ)"

Автор книги: Марта Макова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8 Белка

Не знаю, что задумал Арс, но я второй ошибки допустить не могла. Я годами собирала осколки разбитого им сердца. Склеивала, залечивала, оплакивала. Свою любовь, нерожденного ребёнка, которого я хотела больше чем жить.

"Избавься от проблемы". Он назвал нашего малыша проблемой. Приказал избавиться. Как проклял. Наш сынок так и не родился.

В январский день двенадцать лет назад я потеряла всё. И всех. Любимых родителей, своего ребёнка, возможность в будущем стать матерью, голос и мечты о сцене.

Усталый водитель большегруза уснул за рулём и выехал на встречную полосу. Смял нашу машину в лепёшку. У, сидевших впереди, отца и мамы не было ни малейшего шанса выжить и только я, лежащая на заднем сиденье и корчившаяся в преждевременных схватках, осталась жива. До сих пор не понимаю зачем? Для чего? Я ведь даже родить не смогу. Пустая, одинокая, недоженщина. Калека.

Спасли меня тогда дядька с Маней. Забрали из больницы, привезли сюда и терпеливо выхаживали. Окружили любовью и заботой. Каждый по-своему. Маня вкусной едой, лаской и объятиями. Дядька таскал меня с собой в тайгу, учил выживать в лесу, показывал невероятную красоту дикой природы и знакомил со зверьём, с их повадками и жизнью.

После трагедии я долго училась жить. Просто дышать, двигаться, видеть мир вокруг себя, доверять людям. Даже говорить.

В той аварии Арс, конечно, не виноват, но простить его слова и предложение убить нашего ребёнка я так и не смогла.

Поэтому, когда Арс, под грозный рык Пети, отступил, я закрыла перед ним дверь. Не хочу возвращаться в прошлое. И так окунулась в него сегодня с головой.

Поцелуй Арса сорвал сургучную печать с сосуда, в котором хранились моя боль и воспоминания. Выпустил их на волю, как злого джинна из лампы. И все мои попытки и усилия запихнуть их обратно оказались по детски беспомощными. Память услужливо подбрасывала картинки одну за другой, и каждая следующая была болезненнее, страшнее предыдущей.

Раньше я часто размышляла, о том, что было бы, если бы Арс не бросил меня тогда? Как сложилась бы моя жизнь? Мне не пришлось бы возвращаться в родной город к родителям, и они, в конце концов, не погибли бы, везя меня ранним январским утром в роддом. Наш с Арсом малыш родился и сейчас уже был бы совсем большим, непослушным подростком.

Мечтала. Но сейчас уже перестала. Бессмысленное занятие, тревожащее душу и не дающее затянутся ранам. Сейчас я уже обросла крепкой бронёй. Я так думала до этой неожиданной встречи. Слишком быстро моя броня начала давать трещины, едва не раскололась от одного только поцелуя этого самца.

Тяжело вздохнув, завернулась в спальник и выключила фонарь. Петя, недовольно фырча и вздыхая, устроился рядом. Запустила пальцы в густую собачью шерсть, потрепала пса по спине.

– Спасибо, Петруччо. Как бы я без тебя?

Тоска и чувство тотального одиночества тяжёлой глыбой давили на грудь. Не отпускало с момента встречи с Арсом на перекатах, с его поцелуя. Я уже давно не чувствовала себя так паршиво и одиноко.

Будь я сейчас в городе – позвонила бы одному из двоих своих постоянных любовников. Скорее всего, Сашке. Он молодой, с сильным, смелым телом, за одну ночь выбил бы из меня всю дурь и тоску. Заставил бы снова почувствовать себя живой. И он никогда не заводил со мной разговоров о совместном проживании или будущем. И его, и меня вполне устраивали наши отношения. Встретились, задорно и от души потрахались и разошлись до следующего раза. А он может случиться и на следующий день и через неделю, и даже через месяц, если я или Сашка куда-то уезжали.

– Пойдём завтра вместе ловушку снимать, Петруччо. Не хочу одна.

Петя согласно стукнул хвостом по дощатому полу, подняв в воздух лёгкие сухие травинки.

Нужно возвращаться домой, а то я и правда скоро совсем одичаю здесь со своим зверьём. Сегодня даже на Арса готова была кинуться от тоски. Вот потешила бы его самцовость.

Глава 9 Арс

Лежал в темноте на жесткой кровати, пялился в тёмный потолок и слушал, как за окном шуршит дождь. В доме было тепло, сухо и тихо, вполне себе комфортно, но не спалось.

Мысленно прокручивал в голове сегодняшний день. Это был новый опыт для меня. Странный, непривычный, будоражащий. Встретить в лесу мощную и совершенно дикую медведицу такое себе удовольствие. Она была огромная. Не могу сказать, что не испугался. Самому себе не соврёшь. Мне было страшно. Даже не представляю, чтобы я делал, если бы зверюга кинулась на меня. Выстрелил бы, и не факт, что попал бы. Или смог убежать. Спасибо Белке.

Вот она-то, кажется, совсем не испугалась, в отличие от меня. Всё же удивительная дева. То ли смелая, то ли безумная. И красивая. Жаль, что эта красота в лесу пропадает.

Природу я тоже люблю, но не настолько, чтобы редкие отпуска проводить в лесу, жить в палатке, умываться ледяной водой, от которой ломит зубы, отгонять комаров и мошек от жопы, когда тебе приспичило в туалет. И обрабатывать себя с ног до головы вонючими репеллентами от клещей, жрать из металлических мисок, вылавливая из кружки с чаем, попавшую туда мошкару.

Всё-таки предпочитаю отдыхать в комфортных условиях. Чувствовать кожей лёгкий, ласковый морской бриз, подставлять лицо тёплым лучам солнца. Наслаждаться сонным и ленивым ритмом жизни южных городов, а не от медведей по лесу бегать. И не ждать, что сверху, с дерева на тебя бросится какая-нибудь дикая, лесная кошка. Адреналина мне в работе хватает, и уж если вырвался на несколько дней отдохнуть, то предпочитаю выспаться и побыть в тишине. В идеале в одиночестве. Это ещё один повод для вечных обид и претензий ко мне со стороны Алёны.

Не выдержал. Вышел на крыльцо. Вдохнул полной грудью сырой, холодный воздух. Резко пахло хвоей, рекой, дымком, давно потухшего костра. Оглядел спящий двор. В лунном свете всё вокруг, от травы до крыши конюшни блестело от капель дождя.

Свежо! Невольно передёрнул плечами от сырой прохлады. Мёрзнет же в конюшне. Вот упрямая! Хотя, может быть, привыкла к таким условиям. Чёрт их знает, местных. В кайф им, наверное.

Ещё раз огляделся. Темнота вокруг, тишина, полная жизни. Покачивающиеся от ветра макушки сосен на фоне тёмного неба. Дико, первозданно, сурово. Днём всё выглядело более приветливо, а сейчас казалось, что сотни пар глаз дикого таёжного зверья наблюдают за мной из темноты. Я для них такая же экзотика и еда, как и они для меня. Кто кого сожрёт ещё тот вопрос. Выживет сильнейший. Впрочем, как и у людей, в цивилизованном мире. Расслабишься, повернёшься спиной и не заметишь, как сожрут.

Вернулся под надёжную защиту бревенчатых стен дома и улёгся на жёсткую деревянную кровать. Не Хилтон, но жить можно. Всё лучше, чем в конюшне. Хотя...там мягкое сено и Белка. Теплая и вкусно пахнущая. Острая и резкая, не похожая ни на одну знакомую мне женщину. Ведьма лесная.

Повернулся набок и закрыл глаза. Спать. Завтра ещё день перетерпеть в этой глуши и домой. К привычной жизни, к делам. Пока я здесь прохлаждаюсь, уже накопились вопросы, решение которых требует моего личного присутствия. Замы у меня надёжные и толковые, но я привык всё контролировать сам. Вернусь в Москву, включусь в работу, в привычный режим, и всё встанет на свои места.

И Белку из головы выкину. Блажь это. На кой чёрт мне эта язвительная амазонка? Ну и не мальчик я, чтобы не справиться с диким желанием подмять под себя это звонкое тело. Окунутся в зелёные глаза, которые затягивают как болотная трясина.

Остаток ночи снились эти самые глаза. Я путался во сне. Звал их обладательницу то Мирой, то Белкой, пытался всмотреться в лицо, понять кто это. Но образ исчезал, всё время ускользал от меня. Оставался только смех. Низкий, грудной, с лёгкой хрипотцой. И я снова не понимал, чей он. Метался в поисках ответа.

Утром выполз на крыльцо помятый, злой и голодный. И как зомби побрёл на запах свежесваренного кофе.

Ну кто бы сомневался! Бодрая, свежая и готовая к очередному конному переходу Белка, сидела на пне и, играя со своим псом, пила ароматный напиток из большой глиняной кружки. И такой от неё шёл запах! Я невольно проглотил слюну. Ко-о-фе!

Поймала мой жадный и дикий взгляд на её кружку и понимающе ухмыльнулась.

– Угощайтесь, Арсений Романович. Там ещё есть. – кивнула на небольшой котелок, стоящий на походном примусе.

– Откуда кофе? – прикрыл от удовольствия глаза. Прекрасный кофе. Не ожидал.

– Из Бразилии. Привезла из последней поездки.

Вообще то, я интересовался откуда оно здесь, в лесной глуши. Не ожидал, что Белка с собой в поход носит ещё и молотые зёрна, чтобы порадовать себя отличным кофе с утра. Гурманка.

– А в Бразилию по туристической путёвке ездила?

– Ага. – Белка вдруг поскучнела, потеряла всякий интерес к разговору. – По профсоюзной.

– А что за профсоюз?

– Любителей дикой природы. – вскочила со своего пня и, подхватив опустевший котелок, пошла к ручью. – Будите Олега Ефремовича. Нужно выдвигаться. Снова дождь собирается, развезёт дорогу.

Да что опять не так? Только что улыбалась, приветливая была и снова словно захлопнулась. Я просто пытался поддержать разговор, как нормальный цивилизованный человек.

И что за херня, почему я постоянно чувствую вину перед ней?

Одним глотком допил кофе и поднялся. Устал ломать голову, чем я ей не угодил. Чем плох. На хрена мне её загадка? Завтра улечу домой и забуду и Белку, и медведей и этот утренний кофе, поначалу показавшийся мне самым вкусным из всего, что пил раньше.

Как же я ошибался! И сегодня, и когда на следующее утро смотрел в окно, на то, как Белка выезжает со двора на чёрном мощном Крузаке, и мысленно попрощался с ней навсегда. Очень ошибался!

Потому что следующая наша встреча была буквально на следующий день. И Белка не изменила себе, в очередной раз удивила меня.

Глава 10 Белка

– Я соскучился. – мужчина аккуратно потянул язычок молнии на спинке платья, и шелковая ткань легко скользнула вниз. По рукам, по бёдрам, приятно и возбуждающе щекоча кожу. Пальцем подцепил тонкую бретельку кружевного бюстгальтера, спустил её с плеча и тут же коснулся кожи на этом месте горячими твёрдыми губами.

– Мира, девочка моя.

– Белка. – поправила скорее машинально.

По коже уже ползли приятные мурашки предвкушения. Грудь под жёсткими мужскими ладонями потяжелела, налилась желанием.

– Для сопляка своего будешь Белкой, а для меня ты Мира. – Герман чуть сильнее чем следовало, сжал пальцами, ставшим очень чувствительным, сосок. Прикусил шею, и тут же лизнул место укуса. – Мира.

Ничья я. Сама по себе. Бродяга и вечная странница. Но спорить сейчас с любовником совсем не хотелось. Мне необходимо было другое. Унять тянущие низ живота тяжесть и напряжение.

– Сучка. Как я только это терплю! – толкнул в спину, и я распласталась на широкой гостиничной кровати. Потянулась кошкой и резко перевернулась на спину. Оперевшись на локти, смотрела, как Герман не спеша расстёгивает мелкие пуговички своей рубашки.

Красивый мужик. Взрослый, самодостаточный. Несмотря на возраст спортивный и подтянутый. Сильный. И счастливо женатый уже лет двадцать.

Вот такая я сука. Имею двух любовников, один из которых ко всему несвободен. Так что претензии от него я не принимаю. Да, он знает про Сашку. Вычислила служба безопасности его фирмы. Он злится, ревнует иногда, но условий не ставит, значит, всё устраивает.

Герман поставил одно колено на матрас, потянул меня за лодыжку на себя.

– Иди сюда. Весь вечер на тебя стоит. Что же ты со мной творишь, неприрученная моя.

– Хочу тебя. – приподнялась и шепнула прямо в твёрдые тонкие губы, нажала пальчиком на ямочку на колючем подбородке, вынуждая приоткрыть рот и пропустить мой язык внутрь. Хватит разговоров, отложим на потом.

Германа сорвало. Впился поцелуем в губы, перехватывая у меня инициативу. Прижал к себе плотно, расплющивая мою грудь по своей, запустил пятерню в гриву волос. Застонал от удовольствия. Меня всегда заводило его откровенное желание моего тела, его жажда, страсть с которой он каждый раз брал меня. Иногда грубо, не жалеючи, иногда нежно, бережно, словно любил до безумия.

С ним всегда было горячо, сладко и ... надёжно. Герман прекрасно знал моё тело, все самые чувствительные точки. Опытный, терпеливый и безопасный… идеальный любовник.

Вот и сейчас ему понадобилось всего несколько минут, чтобы подвести меня к желанной вершине и взорваться на сотню вспыхнувших и медленно угасающих галактик. И только потом отпустил себя и позволяя себе трахать меня, как ему в этот момент заходило. Резко, зло, скрутив руки и вцепившись пятернёй в волосы. Зверюга!

Скальпу было немного некомфортно, но без особой жести. Я знала, что Герман меня сейчас ревновал. Нет, не к Сашке. Кажется, он его вообще всерьёз не воспринимал, считал моей очередной блажью и игрушкой. Герман ревновал меня к Арсу, с которым мы сегодня столкнулись в ресторане. Совершенно неожиданно для нас обоих.

Ещё вчера утром, уезжая из дядькиного дома, я была уверена, что наши с Арсом пути-дороги больше никогда не пересекутся. Стоя у машины и глядя на мужской силуэт в окне второго этажа, мысленно попрощалась навсегда, в полной уверенности, что больше не встретимся. И вот поди же. В огромном городе, столице края, столкнулись уже на следующий день. И это с учётом немаленького количества ресторанов в нём.

Арс, наверное, как и Герман выбирал по принципу – самый лучший и дорогой. Только Герман для меня, а Арс для себя любимого.

– Ммм... – глухо промычал мне в грудь Герман, осыпал её множеством быстрых благодарных поцелуев. Перекатился на спину, утягивая меня за собой. – Давай колись, Мира, что это за мужик был? Вы знакомы?

Прижалась к вздымающейся от учащённого дыхания, мужской груди, положила на неё руку и упёрлась подбородком. Встретилась с тяжёлым, потемневшим взглядом. Ревнует. Это немного льстило, но и напрягало.

– Резцов Арсений Романович. Московский бизнесмен бла бла бла... дальше не знаю, не выясняла, потому что неинтересно. Встретились у дядьки в охотничьем доме. Его губернатор наш привозил. Можешь Олега Ефремовича расспросить, вы же общаетесь вроде.

– Спрошу. – кивнул Герман. – Ты спала с ним?

– У-у-у, Гер. Ты за кого меня принимаешь? – сморщила недовольно нос.

– За молодую, красивую бабу, на которую этот москвич пялился весь вечер, пускал слюни и не скрывал своего интереса, а главное, ревности.

– Да мало ли кто на меня пялится. – потянулась сладко и томно, потираясь всей собой об поджарое мужское тело, пытаясь скрыть за беззаботностью боль.

– Манкая ты, Белка. Понимаю этого москвича. У них в столице таких нет. В его кругу общения девки все на одно лицо. Инстаграмное. Как под копирку слепленные. А ты живая. – тяжёлой рукой прижал меня покрепче, словно боясь, что прямо сейчас, как есть, голая и разгорячённая, выскочу из номера и побегу искать красавца-москвича.

– Да не сплю я ни с кем, кроме тебя, Гер. – подтянулась повыше и лизнула мужской сосок. Осторожно прикусила и покатала затвердевшую горошину зубками.

– Угу. – выдохнул мой любовник, напрягся, задерживая срывающееся дыхание. – Кроме меня и этого белобрысого сопляка. Повыдёргиваю я ему ноги, дождёшься.

– Не трогай Сашку. Он не в курсе.

– Нравится он тебе?

– Он забавный. С ним весело бывает. И потом, с ним можно в кино или театр сходить. По городу погулять, в конце концов. – быстро осадила собственнический инстинкт женатого любовника.

– Заморочишь парню голову и бросишь.

– Брошу. – согласилась, не задумываясь. Всех бросала. Только с Германом задержалась. Он был женат и с этой стороны мне ничего не угрожало. – Ты самый лучший, Гер.

– Замуж тебе надо, Мира. Мужа хорошего, чтобы вся дурь из твоей головы выветрилась.

– Туда не хочу. – уткнулась носом в твёрдую грудь, пряча тоскливый взгляд. – Пробовала уже.

Герман был из того небольшого количества людей, с кем я честно и открыто могла поговорить обо всём и о своей жизни в том числе. Если Сашка был у меня для только тела, то Герман ещё и для души. Умный, зрелый, снисходительный к вывертам моего характера и нрава. Готовый помочь советом и делом, поддержать и подсказать.

Но и он не знал о моей проблеме. О том, почему я предпочитаю жить так, как живу. Почему одна.

Однажды я пыталась снова поверить в любовь. Даже выйти замуж. И опять ошиблась. В тот момент во мне окончательно умерла Мира. И родилась Белка.

Целый год он отогревал моё раненое сердце своей любовью. Данир. Белозубый великан с пудовыми кулачищами и заразительным раскатистым смехом. Он зарождался где-то в глубине его огромной, широкой груди, клубился в ней, нарастал как цунами и, наконец, прорывался, накрывая всех вокруг своей сносящей волной, и заставляя улыбаться в ответ.

В его раскосых глазах, доставшихся ему вместе с четвертинкой крови от деда-бурята, всегда искрились смешинки. И он никогда не унывал. Даже если что-то пошло не так.

Добрый, весёлый и удивительно нежный, несмотря на свой богатырский рост и комплекцию. Рядом с Даниром я чувствовала себя совсем малышкой.

Мы познакомились в автомастерской, куда я пригнала свой старенький внедорожник на техобслуживание. Данир работал там автомехаником. Встретились и больше не расставались.

Данир постоянно носил меня на руках, ему это было в кайф. Подхватить и нести на четвёртый этаж, или от машины до подъезда, через лужи и грязь, через снежные сугробы.

Я думала, что он меня любит. Ровно до того момента, когда Данир заговорил о свадьбе, и я призналась, что зачать ребёнка естественным путём шанс у меня очень маленький.

Данир пропал на три дня. На телефонные звонки не отвечал. Его мать отказалась со мной говорить – просто бросила трубку. Я всё поняла, но ещё надеялась, что если любит – вернётся. Ведь моя проблема решаема.

Он пришёл на четвёртый день. Мрачный, потухший и решительный. Единственный сын, единственный внук от которого ждут продолжения рода. Он не может рисковать, ему нужна племенная кобылка.

Подтаявшая было мерзлота под моей кожей, снова расползлась, сковывая мышцы, разгоняя вместе с кровью по телу кристаллики льда .

Потом был ещё Аркадий. Мы познакомились на фотовыставке. Наша краевая газета объявила конкурс на лучшую фотографию местной флоры и фауны, и я отправила на него несколько своих работ.

К тому времени я уже сменила дядькин старенький плёночный ФЭТ на неплохую зеркалку, ещё не профессиональную, но и не цифровую мыльницу.

Фотографирование в то время стало для меня настоящим спасением. Я снова училась видеть прекрасное. В капельках росы на изумрудной траве, в опадающих осенних листьях, в рыжем котище, сидевшем на окне, в зеркальном отражении неба в лужах после майской грозы.

Подрабатывала съёмками юбилеев, детских праздников, семейных фотосессий. Но больше всего меня манила тайга. Суровая и прекрасная в своей дикости. С красивейшими пейзажами и непуганым зверьём.

Однажды я натолкнулась на молодого барсука. Любознательного и бесстрашного. Он совал свой любопытный нос прямо мне в камеру. Получились шикарные кадры. Вот этот дотошный и пытливый зверёк и стал победителем конкурса и главной звездой фотовыставки, проходящей в нашем краеведческом музее.

Аркадий привёл туда своих студентов-первокурсников.

Он мне понравился. Спокойный, образованный, чем-то похожий на моего отца. Не внешне, скорее характером, манерой держаться, беседовать. Как выяснилось, он тоже преподавал, как и мой отец. Только папа высшую математику в Политехе, а Аркадий биологию в педагогическом.

Он ко всему подходил очень серьёзно. К работе, к отношениям, даже к бытовым мелочам. Красиво ухаживал, дарил цветы, водил в театр и ресторан. Через три месяца сделал предложение. Ему я тоже рассказала о своей проблеме. В отличие от Данира Аркадий молчал не три дня, а всего три минуты. Несмотря на то, что я ему подходила, была из профессорской семьи и с хорошим приданым, но... жена-калека ему не нужна.

Я всё поняла о себе. Я понимала его. Я приняла это. Я пережила. Я окончательно убила в себе нежную и мечтательную девочку Миру. Она всё равно не смогла бы выжить. С того момента я стала Белкой. Девушкой, которая ни с кем долго не встречается, не строит отношений и молчит о своём диагнозе. Холод под моей кожей смёрзся в один монолитный ком вечной полярной мерзлоты.

– Глупая. – Герман расслабленно провёл ладонью по моей макушке, шее, спине и остановился на пояснице, пальцем обвёл ямочку Венеры. – Все бабы хотят замуж. Просто ты ещё не созрела.

– Или перезрела. – я подняла лицо и, глядя на любовника, состроила недовольную и капризную мину. – Ну к чему эти разговоры, Гер? С чего вдруг? И за кого мне замуж?

– За меня пойдёшь?