355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марта Крон » Наперекор (СИ) » Текст книги (страница 12)
Наперекор (СИ)
  • Текст добавлен: 31 декабря 2020, 08:30

Текст книги "Наперекор (СИ)"


Автор книги: Марта Крон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

МИЛА.

Уклоняюсь от поцелуя и во все глаза смотрю на оборзевшего начальника. Вот и случилось то, чего я так боялась. Хватило одного раза, чтобы мальчик наигрался своей новой игрушкой и лёгкой рукой выбросил её на улицу.

И винить в этом некого.

Знала, на что шла и с кем имею дело. Выбор сделала сама, и задавать вопросы сейчас смысла уже нет.

Единственное, что я могу себе позволить в этом положении – это повести себя достойно. Не опускаться до скандалов и выяснений отношений. Не давать Барсову шанс ещё больше потоптаться на моих чувствах.

Напридумывала себе… нежность, забота… да откуда этому взяться?

Мимолётное просветление после аварии, и милый Ян снова воздвигает вокруг себя стены изо льда.

Да, неприятно, больно и обидно, но жизнь на этом не заканчивается.

Хотела забыться и получить удовольствие.

Ну что ж.

Стоит сказать спасибо хотя бы за то, что получила желаемое в объятиях опытного мужчины, а не юнца с бурлящими гормонами.

Собираю крохи своего достоинства и безразличным голосом отвечаю:

– Я и сама хотела это сказать.

Мужчина каменеет, сужает глаза, считывая смысл происходящего в моём взгляде, и уже открывает рот, чтобы выдать очередной плевок мне в душу, но я тотчас же пресекаю эту возможность:

– У меня болит голова. До посёлка осталось немного. Чем раньше покинем это место, тем скорее вернёмся домой.

Окинув моё тело напряжённым взглядом, Ян перекатывается набок рядом со мной, находит свои трусы и, натянув их, бросает резкое:

– Ты права. Одевайся.

ЯН.

Она закрылась от меня. Замкнулась. Отводит взгляд, а если и смотрит, то волком. У неё есть тысячи причин на это, и меня не покидает чувство, что до неё дошло, кто виновен в аварии и во всём остальном.

Оргазм растормошил и вытащил на поверхность правду, которая на время шока была спрятана глубоко внутри.

Какие слова подобрать, чтобы сказать, как я жалею, что причинил ей боль…

Как обозначить свои намерения?

Поставить перед фактом, что от игры не осталось и следа, а наступила сокрушающая реальность, где я потерялся в Миле и иду вперёд только наугад?

Или дать возможность догадаться ей самой?

Как поступить?

Что бы я ни предпринял, она ускользает от меня.

Да, она отдалась. Потеряв контроль и бдительность, позволила к себе прикоснуться, но теперь разум догнал зов тела, и совершённые ошибки приобрели вселенский масштаб. Рассудок встал в оборону самого важного – её сердца.

Это видно по колючему взгляду, украдкой пронзающему моё лицо. По напряжённой руке, которую я не хочу отпускать. По молчанию, которым она оберегает свою точку зрения.

Твою мать!

Как же хочется выбить из неё всю эту дурь! Взять за шкирку и трясти, как нашкодившего котёнка.

Только мысль, что я уже и так вытряс из неё всю душу с помощью аварии и последующих событий, не даёт мне раскрыть рта и прикоснуться к ней более, чем сейчас.

Холодные маленькие пальчики в моей ладони – это всё, что мне разрешено получить на данный момент.

Горло сводит от недосказанности, и я просто повторяю один и тот же вопрос, чтобы хотя бы слышать её голос:

– Ты не устала?

– Нет.

И столько непреклонности в этом ответе, что мне остаётся лишь горько вздохнуть и продолжить вести Милу к посёлку.

Её состояние меня настораживает. Легче всего было бы спихнуть всё на пережитое, но нутром чувствую, что помимо внешних травм я оставил и душевные.

От досады, что я такой мудак, хочется что-то сломать или разбить.

Откуда мне знать, как правильно?

Я не разбираюсь в женщинах и во всех их чувствах, отношениях, ожиданиях…

Я не готов ставить штамп в паспорте, но и жить с ней порознь уже не смогу.

Всю дорогу проверяю, ловит ли сигнал телефон Милы, и каждый раз сдерживаюсь, чтобы не выбросить этот ненужный кусок железа.

Проходит ещё не менее часа, прежде чем я замечаю вдалеке поселение. Притягиваю к себе за руку нахохлившуюся Милу и на радостях целую в губы.

– Мы дошли!! – обхватываю ладонями нежные щёки и, не обращая внимания на опешивший вид девушки, лихорадочно покрываю её лицо мелкими поцелуями. – Вон посёлок!!

Вытаращив глаза, Вольская не сразу понимает причину моего резкого нападения, но, услышав о нашем скором спасении, прыгает на месте и начинает плакать.

Большим пальцем собираю каждую каплю, увлажняющую её кожу, и прижимаю Милу к груди, укрывая руками от всех трудностей, с которыми она до сих пор борется внутри себя.

– Идём скорее! – обхватываю тонкое запястье и веду за собой. – Тебя нужно врачу показать.

***

– Узи и томография внутренних повреждений не показали, – заходит в палату врач, пока медсестра, женщина средних лет, обрабатывает наши ссадины. – Пропишу курс антибиотиков, чтобы предотвратить инфекцию и снижение физических нагрузок.

– Вы уверены, что у неё с головой всё в порядке? – указываю на Милу, морщившуюся от боли в плече, на которое медсестра усердно накладывает повязку. – Она жаловалась на боль…

– Ну а вы что хотели? – кидает на меня поверх своих очков снисходительный взгляд. – Всё накладывает отпечаток – удар при аварии, слабость, голод, стресс… Кстати, Мила Андреевна, я вам ещё назначу успокоительное, – щёлкает ручкой и делает запись в своём блокноте. – Примите сразу же. Но оно вызывает сонливость… готовьтесь к тому, что вырубит.

– Спасибо, – слегка улыбается девушка. – У нас всё равно сейчас поезд, вот и высплюсь.

– Поезд ещё ладно, но никаких перелётов, – строго замечает врач, прищуривая на меня глаза.

Киваю ему в знак согласия и пожимаю в благодарность руку.

Присаживаюсь на кушетку рядом с Милой и беру её за руку. Девушка не противится, но и не поощряет этот жест. Рука продолжает вяло лежать у меня в ладони и на моё прикосновение никак не реагирует.

Всматриваюсь в её измученное лицо, обклеенное парочкой пластырей, и чувствую, как внутри всё теплеет от облегчения.

Спас. Преодолел. Дотянул.

Больничная одноразовая сорочка Милы в некоторых местах испачкана кровью. Особенно на ногах, которые прошли такой долгий путь полностью голыми и исцарапаны по самые трусы-шорты, которые были на девушке.

Как раз на это и обращает своё внимание медсестра, подготавливая новые повязки и какие-то мази.

– Вот вам список лекарств, – протягивает листок врач. – Не теряйте времени и, пока Мила Андреевна на процедуре, сбегайте на первый этаж в аптеку и купите всё необходимое.

– Ай! – вскрикивает Мила, когда ей начинают протирать ноги. – Надеюсь, что шрамы после этого не останутся…

– Ой, не о том думаешь, милая… – ласково откликается медсестра, смотря на наши сцепленные руки. – Молодые ещё… – эмоционально качает головой. – …главное, что ребёнка сможете родить… после такого-то ужаса.

Мила вздрагивает, а я с трудом проглатываю образовавшийся в горле ком.

– Мы не… – слышу тихий голос Вольской и резко вскакиваю на ноги, не желая это слышать.

– Я в аптеку, – бросаю через плечо, быстро шагая к выходу. – Скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, выхожу из палаты и сжимаю от злости ладони.

«Мы не...»

Чего «мы не»? Мы уже «ДА»! Сто раз «ДА», а у неё всё «не».

Жду, когда утихнет гнев, и достаю из кармана телефон Милы. Снова вызываю машину, чтобы добраться до гостиницы и бреду вниз по лестнице в аптеку.

Когда мы дошли до первого жилого дома, то сразу же рассказали хозяевам о произошедшем и попросили помощи. Семейная пара сразу же начала суетиться, чтобы по-быстрому организовать нашу поездку до больницы.

Перед отъездом я выяснил у жильцов всю нужную информацию, чтобы потом щедро отблагодарить. Вот вернёмся в город, и я сам лично перешлю на их счёт крупную сумму денег. Я никогда не забываю тех, кто протянул в трудные минуты руку помощи. Тем более, что им ещё трёх сыновей поднимать. Пацаны крутились около нас с Милой и искренне, как и их родители, хотели чем-нибудь помочь. Хорошая семья. Дружная. Обязательно наведу потом справки, как ещё можно будет им выразить свою признательность.

***

– Куда ты руки к чемодану тянешь, Мила? – грозно смотрю на девушку, которая намеревается поднять тяжесть. – Успокойся. Нам весь багаж донесут до купе нанятые мной люди.

– Хорошо, – спокойно соглашается девушка и подходит к вагону, где проверяет билеты проводница.

Проходим проверку и заходим в поезд. Смотрю на плавные движения Милы и понимаю, что уже начало действовать лекарство со снотворным эффектом. Она садится на свою койку и тут же зависает, смотря в одну точку.

Молча умиляюсь этой картине и осторожно спрашиваю:

– Тебя потом разбудить, чтобы ты поела?

– Нет… – тихо отвечает девушка, снимая с себя кофту.

Тяжело быть женщиной. Приходится заморачиваться, как ты выглядишь, и пытаться спрятать недостатки любыми способами. Например, солнечными очками на половину лица, чтобы скрыть пластыри, или одеждой с длинными рукавами, чтобы не пугать окружающих кровоподтёками. И плевать, что сорокоградусная жара, главное – оставаться всегда красивой.

– Отдыхай, – посылаю улыбку, но Мила тут же отворачивается, взбивая свою подушку.

– Что с машиной? Нам что-то грозит за неё? – уточняет она, укрывая ноги.

– Тебе не нужно думать об этом. Я со всем разберусь, – уверенно говорю я, вспоминая, что нужно перезвонить Гене и узнать, что там с прокатным центром.

– Мил? – шепчу хриплым голосом, когда её глаза уже начали закрываться.

– Ммм?

– То, что было в амбаре… это самое правильное, что я делал в жизни… – произношу на одном дыхании и замираю в ожидании ответа.

Который Вольская решила оставить при себе, потому что вместо слов я получаю едва слышное сопение.

Вот так всегда…

Только выжал из себя признание, а никто не оценит.

Невыносимая женщина.

Всё через задницу с ней. Каждое слово, каждый поступок выходит наоборот.

Мда, тяжело мне с ней придётся.

Встаю со своего места и наглым образом двигаю Милу к стене, чтобы улечься рядом.

Под действием успокоительного она как безвольная кукла. Как положишь, так и лежит. Исполняю желание воющего внутри меня зверя и прижимаю желанную женщину к себе. Зарываю пальцы в мягких волосах, утыкаюсь носом в шею и дышу так глубоко, как только могу.

Я зависим. Пленён. Очарован.

После этой ночи в амбаре ни одна женщина не сможет затмить Вольскую.

Без её запаха я просто подыхаю. Не чувствовать её кожу для меня настоящая пытка. Не видеть в её глазах себя означает не существовать вовсе.

Быть в ней это вообще пик моего полёта. Другого слова не подобрать. Никогда я ещё не чувствовал ничего подобного от близости с женщиной. Стоило услышать первый стон Милы, и я улетел. Вкусив однажды верх совершенства, возвращаться вниз на землю уже не хочется.

Кто бы мог подумать, что вершиной моего счастья будет Вольская…

Прикасаюсь к её губам своими и дышу вместе с ней. Просовываю руку под футболку и обвожу пальцами пупок. Мягкая. Тёплая.

Веду руку вверх и, немного приспустив чашечку лифчика, накрываю ладонью упругое полушарие.

Кааайф.

Обвожу языком её губы, щипаю за сосок и злорадно усмехаюсь:

– Не хочешь встречаться с боссом? Уволю и устрою уборщицей в соседнее кафе… может, так до тебя дойдёт, паршивка, что лучше быть у меня под боком…

Возвращаю одну ладонь на грудь, вторую располагаю на женской аппетитной заднице, которая как выздоровеет, получит ремня, и разрешаю себе немного времени отдохнуть, а то эта командировка знатно перевернула всю мою натуру и изменила восприятие жизни в целом.

Глава 27

МИЛА.

– Нет, Ян. Спасибо, но нянька мне не нужна, – оборачиваюсь на босса у входа в свою квартиру и отвечаю на предложение «остаться и убедиться, что всё хорошо» сухой отговоркой. – Я не одна. Со мной будут родители. Спасибо, что проводил, но на этом всё, – собираюсь эффектно захлопнуть дверь прямо перед лицом начальника, но и тут не везёт. Резкий взмах руки, и мужская ладонь с силой впечатывается в дверь, губя мой замысел ещё в самом начале.

– Уверена в этом? – его взгляд сквозит беспокойством.

– Да.

– Мил, не хочешь поговорить о случившемся? – спрашивает Ян, когда я демонстративно отлепляю его руку и делаю шаг домой.

Серьёзно?? Он решил всё обсудить в последний момент?

– Вот завтра в офисе и поговорим… – жёстким голосом даю понять, что с утра его будет ждать уже не та заторможенная напуганная Мила, какой я являюсь сейчас, а выспавшаяся, прозревшая и проанализировавшая своё состояние обиженная женщина, и закрываю дверь.

Да, как бы я ни хорохорилась перед Барсовым и ни мнила себя непроницаемой, его молчание после совместной ночи и фраза об увольнении задела… и сильно. Хоть я и прекрасно помню, что мужчину интересовало только моё тело, всё-таки какая-то сентиментальная частичка меня ждала и надеялась, что именно я стану той, кто сумеет вытащить льдинку из сердца Яна и научит его испытывать тёплые чувства.

Не получилось. Не то, что не добралась до закрытого сердца, даже просто внутрь него не смогла заглянуть.

Только проблеск интереса ко мне, как к человеку… короткий и ничего не значащий. Барсов же тоже человек, и ему свойственны перемены, тем более под грузом впечатлений от экстремальных ситуаций.

Мне это понятно. Поэтому завтра я по-тихому напишу заявление об увольнении и сделаю максимально безразличный взгляд, чтобы не дай Бог не показать Барсову ту боль, которая щемит в сердце от мысли, что я больше никогда его не увижу.

Да, мудак.

Да, невозможный хам и зазнавшийся мужлан.

Да, я вообще не должна тратить время и о нём думать…

Но думаю же… и как остановиться, не знаю.

И это уже начинает пугать.

Если не положить конец этому крепнущему с каждым днём безумию прямо сейчас, то потом, я уверена, оно сломает меня и разрушит всю жизнь.

– Мам? Пап? Я дома! – делаю весёлый голос и громко кричу, проходя внутрь и готовясь с выражением рассказывать душещипательную историю, что я упала с велосипеда и сначала тормозила ногами, а потом подключила и лицо.

Но на мои выкрики навстречу выбегает только Кирюша.

– Кисулечка мой хороший, ты по мне скучал? – от души тискаю своего мурлыкающего любимца и набираю номер мамы.

Падаю на кровать, подставляю нос под шершавый язык кота и выясняю, что родители у себя в ресторане пытаются ликвидировать запарку на кухне.

Ой, как хорошо всё складывается! Не нужно никому ничего объяснять и можно спокойно сделать перевязку плеча и ног.

Ложусь спать с твёрдым убеждением, что поступаю правильно, и чем скорее я сведу общение с Яном на нет, тем лучше для всех.

***

Вставать в ранищу для меня каждый раз крайне сложно. Сегодня был апогей сложности. Проснулась вся разбитая и вспотевшая. Голова, налитая свинцом, отказывалась соображать и координировать движения тела. Пришлось убить немало времени только на то, чтобы уговорить себя сделать шаг. Помню, как замазывала тональником все царапины на лице и откопала запасную оправу очков, чтобы избежать назойливых взглядов. Кое-как натянула на себя брючный костюм. Вместо завтрака сделала всего один глоток воды, потому что аппетита не наблюдалось, поцеловала свернувшийся на постели клубочек шерсти и… почему-то дальнейшие действия были как в тумане.

– Доброе утро, Мила Андреевна! – оглушает с порога в офис Эля. – С возвращением!

Вымученно улыбаюсь, чтобы скрыть кислую мину, которая прочно засела с самого моего пробуждения, и прошу вызвать ко мне главного редактора Стаса, чтобы перед окончательным оглашением о своём уходе удостовериться в продуктивности отдела.

Жалко расставаться.

Я была уверена, что обосновалась тут надолго, но кто ж знал, что всё так получится…

Ковыляю летящей во все стороны походкой до своего рабочего места и упираюсь ладонями в стол. Опускаю голову и делаю глубокий вдох.

Что-то жарко и голова кружится…

Недосып проклятый!

Всю дорогу в поезде проспала, и всё равно организму мало.

– Вам нехорошо, Мила Андреевна? Может, стакан воды? – где-то поблизости взволнованно спрашивает секретарь, но из-за внезапной заложенности в ушах я уже ни в чём не уверена.

Что за фигня такая?

Так, когда у меня там месячные должны прийти?

– Мила Андреевна?? – повторяет Эля, всматриваясь в моё лицо.

– Всё хорошо. Ничего не надо. Спасибо, – едва слышно шепчу от слабости. Ватными ногами обхожу стол и шмякаюсь прямо в кресло.

Ну, точно – «красная армия» виновата… Как раз на днях её нашествие должно произойти.

– Лучше расскажите, что у нас сегодня на повестке дня, – смотрю на помощницу снизу вверх, борясь с непонятно откуда взявшейся расплывчатостью в глазах, и лезу в сумочку за обезболивающим.

– Сейчас придёт Стас. У вас будет час на обсуждение рабочих моментов, так как генеральный созывает всех на совещание. Потом нужно будет просмотреть…

Ой, мамааа…

Как смотреть в глаза Марку Мироновичу? Что сказать в своё оправдание? Наверняка увольнение по «личным причинам» он сочтёт за легкомысленность, а не весомый аргумент бросить руководство отделом через месяц упорной работы.

Не могу же я сказать, что, кажется, втрескалась в вашего сволочного сына. Или могу?

– …и вот здесь подпись, – заканчивает свой монолог Эля, и я рассеянно смотрю на ручку, которую она мне протягивает.

Пробегаюсь по документу, киваю сама себе, что всё в порядке, и оставляю внизу бумаги незамысловатую закорючку.

– А вот и Стас! – восклицает девушка, когда раздаётся стук в дверь. – Уверены, что всё нормально? Может, чай или кофе? Могу завтрак заказать?

– Нет-нет, Эль, – благодарно сжимаю её пальцы, когда она забирает из моих ручку. – Мне ничего не поможет, – понижаю голос до шёпота. – Женские дни… сама понимаешь…

– Аааа, – понимающе тянет секретарша и, сочувственно взглянув на меня, в момент испаряется из кабинета, оставляя нас с вошедшим Стасом наедине.

Сказать, что я туго мыслю, ничего не сказать. Ни одного слова не могу уловить, что мне любезно вещает главный редактор, поэтому для приличия просто киваю головой. Потом разберусь.

– Отлично, Стас. Ты молодец, – хвалю трудолюбивого сотрудника и мысленно ставлю галочку о наличии временного главы издательского отдела, в то время как я уже буду как крыса покидать корабль. Правда, не тонущий… но всё равно.

– Совещание, – напоминает заглядывающая в кабинет голова Эли, и я начинаю потихонечку собираться.

Прохожу мимо зеркала и морщусь. Вся косметика поплыла, обнажая синяки и порезы, и выгляжу я, будто пробежала вокруг здания как минимум пятьдесят кругов.

Красная, мокрая, глаза блестят.

Держись, Вольская!

Главное – дотянуть до разговора с обоими Барсовыми и уже потом можешь спокойно умирать.

Вытираю с лица капли пота и потёкший тональник, беру дрожащими руками планшет и, держась за каждый угол, бреду в зал совещаний.

Когда дохожу до места назначения, слышу по голосам, что все уже в сборе. Всегда была пунктуальна, а тут дала сбой.

Как жарко-то…

Расстёгиваю жакет и верхнюю пуговицу блузки.

Мало чем помогает, но не обливаться же водой из бутылки, а раздеться не могу. Чувствую, как прилипает блузка к спине. Ещё не хватало щеголять перед людьми с пятнами пота на одежде.

Ну! Вперёд!

Дёргаю на себя ручку, открываю дверь и делаю шаг внутрь. Мгновенно встречаюсь с цепким взглядом Барсова-младшего и несколько раз моргаю, потому что мне кажется, что у него выросла вторая голова.

Ээээ…

– А вот и Милочка Андреевна! – доносится бодрый голос генерального, и я поворачиваю голову, чтобы улыбнуться приветствию, но вместо этого зачем-то смотрю на пол, где каким-то образом лежит мой айпад, который секунду назад был у меня в руках.

Хочу поднять, но тело не слушается.

Ай, ладно, хрен с ним… я профессионал, обойдусь и без всяких гаджетов, расскажу всё сама.

А почему все молчат?

Поднимаю голову и пытаюсь понять, почему все вдруг встали со своих мест и странно таращатся на меня.

Что-то дышать трудно…

Пойду-ка я сяду.

– Мила? – сквозь плотный шум в ушах различаю голос Яна. – Мила???

Почему он так нервничает?

Заторможенно хлопаю глазами. Удивительно, но с каждым морганием я вижу, что он ко мне приближается, а Ева за его спиной медленно открывает рот и поднимает ладонь, чтобы его прикрыть.

Прямо анимация какая-то...

Чего все так переполошились? Ну, уронила я планшет. Сейчас подниму…

Вытягиваю руку, наклоняюсь и вдруг понимаю, что пол как-то уж слишком близко к моему носу. На фоне возникают женские вскрики и громкий топот.

Отчего-то не получается сфокусировать взгляд, и появившееся перед глазами лицо Яна кажется прозрачным.

– Мила… – тревожный шёпот, и на мой лоб ложится холодная ладонь. – Смотри на меня… не отключайся…

Я и смотрю… не могу оторвать глаз…

– Красивый… – признаюсь вслух, но не уверена, что меня услышали. – Самый лучший… Единственный такой…

Где-то вдалеке различаю голос Марка Мироновича:

– Скорая? Да-да… девушка потеряла сознание… Адрес… Улица Авангардная… приезжайте скорее… ждём…

Хочу спросить, кто потерял сознание, но не могу сделать вдох, словно в горло залили кислоту… Горит.

Внезапно картинка перед глазами начала исчезать, и внешние звуки стали пропадать.

Последнее, что я уловила, прежде чем окунуться в темноту, это дрожащий голос Яна:

– Держись, маленькая…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю