Текст книги "Меч и роза"

Автор книги: Марша Кэнхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 8

Дейрдре О'Ши ни за что не призналась бы, что она верит в предзнаменования, приметы и предчувствия, однако она украдкой крестилась и плевала через плечо, если дорогу ей переходила черная кошка, и быстро шептала древнее кельтское заклинание, когда в завывании ветра ей чудились слова. Как всякая ирландка, она была опаслива по натуре. Вот почему, подойдя к камину, она застыла, в ужасе уставившись на зловещую фигуру из обугленного дерева и пепла.

Подобие мужского и женского тел, сплетенных в предсмертном объятии, исчезло в мгновение ока, задолго до того, как Кэтрин вышла из гардеробной, неся ворох роскошного блестящего атласа.

– О, мистрис, я... я не могу...

– Вздор! Ты будешь его носить. Это платье шили к свадьбе, мне будет приятно видеть тебя в нем.

Этим утром тревожная тишина, которая висела над Роузвуд-Холлом два дня, улетучилась: на рассвете по аллее проскакал отряд вооруженных горцев. Алекс уже поджидал их. Накануне, отправившись вместе с Кэтрин за жеребцом, он узнал, что авангард армии принца находится менее чем в пяти милях от Дерби. Алекс проводил Кэтрин обратно в поместье Эшбруков, а сам направился навстречу мятежникам, чтобы предложить клану Камеронов расположиться в поместье. Многие соседние поместья уже посетили эмиссары принца, предполагая расквартировать там армию. Кэтрин решила, что никто не упрекнет хозяев Роузвуд-Холла, самой обширной усадьбы в округе, за то, что они приютили мятежников.

Сам принц поселился в Дерби, в доме лорда Эксетера. Почти все горожане выполнили распоряжение влиятельного лорда Кавендиша и покинули дома, поэтому мало кто из них стал свидетелем триумфального появления Чарльза Стюарта в городе четвертого декабря.

Чтобы Алекс мог гордиться ею, Кэтрин выбрала одно из своих самых нарядных платьев и подала лучшие отцовские вина горцам, расположившимся в большой гостиной. Она искренне обрадовалась, увидев родных Алекса. Дональда Камерона, главу клана Камеронов, она поначалу поприветствовала сдержанно и чинно, но он так радостно заулыбался при виде ее, что вскоре Кэтрин махнула рукой на формальности и бросилась к Дональду на шею с таким энтузиазмом, какой только позволял проявить туго зашнурованный корсет. Доктор Арчибальд Камерон, который выглядел как-то странно без жены, стиснул Кэтрин в объятиях так, что она чуть не задохнулась. За его спиной уже ждали своей очереди Алуин Маккейл и Струан Максорли.

Алуин едва дождался, когда Лохиэл стряхнет с одежды дорожную пыль.

– Ты просишь разрешения на брак? – осведомился Лохиэл, светло-голубые глаза которого весело поблескивали. Алуин и Дейрдре чинно стояли перед ним. – Да, Маккейл, вижу, тебе не терпится. А вам, детка? Может, вы поспешили с выбором?

Дейрдре переглянулась с Алуином и снова устремила взгляд на величественного горца в шотландке.

– Нет, милорд. Я могу быть счастлива только с Алуином.

Дональд Камерон из Лохиэла шагнул к влюбленным и взял их за руки.

– В таком случае примите мое благословение. Кстати, – продолжал он, лукаво подмигнув, – я убежден, что ирландская и шотландская кровь прекрасно сочетаются. У такой пары, как вы, должны быть самые крепкие и здоровые ребятишки на свете.

Дейрдре густо покраснела, а Лохиэл обратился к Александеру и Арчибальду, приказывая сегодня же разыскать священника. Кэтрин закивала и при всеобщем одобрении увела Дейрдре к себе в спальню.

Дейрдре стояла посреди комнаты, с беспокойством глядя, как ее хозяйка приносит из гардеробной шелковые чулки, нижние кофточки, сборчатые юбки – одежду, к которой Дейрдре прежде только прикасалась, но никогда не надевала. Груда белья росла на постели. Повинуясь строгому приказу Кэтрин, Дейрдре сняла черное габардиновое платье и улеглась в ванну с горячей водой.

Пока Дейрдре сушила волосы у камина, Кэтрин нагрела щипцы для завивки, а потом принялась завивать каштановые волосы и укладывать на голове Дейрдре густые локоны, обрамляя ими лицо в форме сердечка. Поражаясь собственному таланту, Кэтрин украсила прическу крошечными шелковыми цветочками, безжалостно срезанными с оборок одного из ее платьев. И без того огромные и выразительные глаза Дейрдре она подвела сурьмой, не забыв подкрасить и ресницы.

Позволив Дейрдре полюбоваться своим отражением, Кэтрин продолжила играть роль горничной, помогая Дейрдре надеть прозрачные белые чулки, шелковую нижнюю кофточку и поясок с подвязками. Жесткий корсет на китовом усе перетянул тонкую талию Дейрдре, так что ее фигура стала напоминать песочные часы, и сходство с ними только усилили проволочные кринолины, похожие на перевернутые корзины. Поверх них были расправлены три тонких льняных нижних юбки, из которых верхняя была расшита мелким речным жемчугом – она должна была виднеться в разрезе верхней юбки. Лиф оказался впору Дейрдре, он облегал ее тело как вторая кожа; верхняя юбка из серебристого атласа опустилась до полу с легким шуршанием, напоминающим вздох.

Встав перед большим зеркалом, Дейрдре ахнула и уставилась на собственное отражение.

– О таком я даже не мечтала!

– День свадьбы должен запомниться на всю жизнь, – наставительно произнесла Кэтрин, горько сожалея о том, что ей пришлось ограничиться спешной церемонией. Именно поэтому она так старалась, наряжая Дейрдре. Сегодня она отважилась на то, о чем прежде не могла и подумать: одела камеристку в шелк и атлас, перевернула дом вверх дном, приняла в нем мятежников-шотландцев, заботилась обо всех гостях, забыв о себе...

Стук прервал размышления Кэтрин как раз в тот момент, когда Дейрдре предложила зашнуровать на ней корсет. – Можно? – послышался из-за двери голос Александера, и Кэтрин с досадой вздохнула.

– Да, но если ты пришел жаловаться или просить завязать тебе галстук, я... – Она осеклась при виде внушительной фигуры, застывшей в дверях.

Однажды, когда она впервые увидела Александера Камерона в костюме горца, она утратила дар речи, затрепетала, с трудом удерживаясь на ногах. Та же слабость охватила ее и на этот раз, пока она смотрела на мужа, держась за столбик кровати.

Его черные непокорные волосы были перевязаны узкой бархатной лентой, белое кружево у ворота подчеркивало смуглоту скульптурного лица и могло бы пристыдить любого бледного, напудренного щеголя, какой когда-либо появлялся в Роузвуд-Холле. Жилет из лилового атласа облегал массивный торс, поверх него был надет зеленый бархатный сюртук с манжетами и лацканами, расшитыми золотом. Отрез малиново-черной шотландки с заглаженными складками превратился в короткий килт. Второй клетчатый отрез был переброшен через плечо и заколот огромной брошью, усыпанной топазами. На поясе висел споран – меховая сумка, на широком кожаном ремне с золотыми и серебряными украшениями – рапира, острие которой находилось на расстоянии дюйма от пола. Икры Алекса обтягивали темно-красные чулки, на кожаных башмаках сверкали стальные пряжки, а на обычно хмуром лице играла дерзкая усмешка.

– Превосходный туалет, – заметил он, сверкнув белоснежными зубами и прищурившись. Его полураздетая жена смутилась. – Но слишком уж откровенный, вы не находите?

– Негодяй, – пробормотала Кэтрин, окидывая взглядом свою тонкую кофточку, незашнурованный корсет и чулки. – Между прочим, смотреть надо было не на меня.

– С каких это пор?

Кэтрин слегка подтолкнула вперед Дейрдре, испуганно прятавшуюся за пологом кровати.

– Как видите, мистрис О'Ши уже закончила одеваться. Дейрдре застыла, заливаясь румянцем и потупившись.

Только увидев перед собой носки башмаков Александера и почувствовав прикосновение его ладони, она осмелилась поднять голову.

– Неудивительно, что теперь у Алуина то и дело рождаются стихи, – негромко произнес он. – Вы прекрасны, Дейрдре. Алуину повезло.

– Спасибо, милорд, – прошептала девушка. – Это все мистрис Кэтрин...

Алекс перевел взгляд на жену, Кэтрин замерла.

– Ступайте к нему, Дейрдре, – посоветовал Алекс. – Он мечется из угла в угол, как тигр в клетке.

– Ни в коем случае! – вмешалась Кэтрин. – До церемонии она побудет в зимней гостиной. Я не позволю жениху испортить дело моих рук. Дейрдре, иди в гостиную. Я скоро приду.

– Да, миледи. – Дейрдре вежливо присела и скрылась за дверью.

– На вашем месте я не давал бы таких обещаний, – усмехнулся Алекс, принимаясь затягивать корсет жены. – Мадам, вам известно, как опасно испытывать терпение мужчин, которые несколько недель не видели ничего, кроме овсяных лепешек и пересоленной овсянки? Арчибальд уже попытался совершить набег на кухню, но был вынужден ретироваться. Он вернулся с подкреплением, снова потерпел фиаско, и, боюсь, самое большее через час он окончательно рассвирепеет. С другой стороны, – он провел ладонью по гладкому белому плечу жены, наклонился и поцеловал его, – урок терпения всем нам пойдет на пользу.

Кэтрин уже поняла, что в присутствии мужа ей не удастся затаить дыхание и выпрямиться, как полагается при затягивании корсета. А теперь ее отвлекало и прикосновение губ к затылку.

– Алекс... мне надо одеться.

– Ты нравишься мне в любом наряде, – отозвался он, дразня кончиком языка тонкую розовую раковину ее ушка.

– Алекс, перестань! – простонала она. – Твой брат...

– Мой брат все понимает.

Кэтрин оттолкнула его, когда он принялся вынимать шпильки и гребни из прически, но, он не унимался и в конце концов заключил ее в объятия и зажал рот бесконечным поцелуем. Когда же поцелуй наконец прервался, Кэтрин ошеломленно уставилась на мужа, прислушиваясь к неистовому стуку сердца.

– Вот так, – заявил он, бросая на пол последние шпильки и расплетая волосы жены. – Так гораздо лучше. Ты наконец-то стала похожа на неукротимую обольстительницу, с которой я провел последние несколько дней. И потом, я не допущу, чтобы сегодня все мужчины в доме завидовали только Алуину.

– Ты неисправим, – рассмеялась Кэтрин.

– Ну, если ты в этом уверена... – Он спустил с плеч бретельки ее кофточки и наклонился, но Кэтрин вырвалась из его объятий и отступила на безопасное расстояние.

– Ты хочешь опоздать на свадьбу лучшего друга? Похоже, Алекс был не прочь опоздать.

– Мне следовало бы выяснить, сколько гостей пригласил Дональд. Надеюсь, еды хватит на всех.

– Судя по тому, что я увидел, заглянув в кухню через плечо Арчибальда... – он сделал паузу и усмехнулся, – еды хватит на месяц целой армии.

– Я велела кухарке постараться.

– И правильно сделала.

Он не сводил глаз с ее лица, и Кэтрин застенчиво покраснела. После двух дней и ночей любви они наконец сумели взять себя в руки, да и устали, но не насытились. Одного прикосновения или улыбки хватало, чтобы воспламенить их, а при мысли о предстоящих неделях, а может, и месяцах разлуки возбуждение становилось невыносимым.

Все это Алекс прочел в ее прелестных фиалковых глазах. Он знал, что воспоминание о них унесет с собой в могилу. Эти глаза, губы, руки... Надо сейчас же подумать о чем-нибудь другом, иначе они никогда не выйдут отсюда.

– Дональд не сразу вспомнил, что для всех посторонних моя жена осталась дома, в Ахнакарри. Кстати, он пригласил всех офицеров, а сам расположился в библиотеке твоего отца. Не забыть бы оставить сэру Альфреду записку и похвалить его прекрасный бренди. А на принца произвел впечатление...

– На принца? Принца Чарльза? Он здесь?

– Само собой. Было бы верхом неприличия не пригласить его.

– Моя прическа! Платье! О Господи!

Алекс усмехнулся:

– Ты так разволновалась из-за принца, которого увидишь в первый и, может быть, в последний раз в жизни?

Пропустив мимо ушей эту шпильку, Кэтрин бросилась к зеркалу.

– Боже мой, на кого я похожа!

– Если хочешь, я помогу тебе раздеться, – предложил Алекс с широкой усмешкой.

Махнув рукой, она умчалась в гардеробную, отбросив голубое шелковое платье, которое прежде хотела надеть – этот наряд был слишком скромным для встречи с особой королевской крови. Красная парча выглядела чересчур ярко, муслин – слишком чопорно. Розовое атласное платье смотрелось неплохо, но длинный шлейф придавал Кэтрин вид важной матроны. Наконец она отложила темно-синее бархатное платье и настоящий шедевр портновского искусства, исполненный из золотистой парчи.

– Бархат или парча? – задумалась она вслух.

– Бархат, – заявил Александер, прикуривая сигару.

Кэтрин сняла с вешалки тяжелый парчовый наряд и бросила его на спинку стула. Снова скрывшись в гардеробной, она вернулась с грудой нижних юбок, с которыми справилась без посторонней помощи, несмотря на великодушные предложения Алекса. Но зашнуровать на спине парчовый лиф самостоятельно она не смогла. Расправив пышную юбку-колокол, она со стоном застыла перед зеркалом, оплакивая погубленную Алексом прическу. Распущенные волосы совершенно не сочетались с элегантным туалетом.

– Я же предлагал бархат, – напомнил Алекс.

Кэтрин круто обернулась. Она знала, что на новую прическу уйдет еще час. Судя по усмешке, об этом догадывался и Алекс.

Путаясь в шнурках и тесемках, она стащила парчовое платье и принесла синее бархатное. Алексу хватило ума спрятать улыбку, помогая ей, но в его глазах светилось одобрение и обещание – особенно при виде глубокой затененной ложбинки в низком вырезе лифа. К тому времени Кэтрин немного успокоилась. Отступив к туалетному столику, она принялась расчесывать волосы.

С помощью двух серебряных гребней, отделанных жемчугом, ей удалось укротить золотистый водопад, заколов боковые пряди. Убедившись в своей привлекательности, она надела на палец кольцо с аметистом и взяла веер.

– Итак, сэр, я готова, – объявила она.

– Почти, – согласился он, бросая сигару в камин. Он сунул руку в карман и достал сверток, обернутый красным шелком и перевязанный тонкой ленточкой. Охваченная любопытством, Кэтрин взвесила подарок на ладони, подумала и развернула обертку.

В коробочке оказалась овальная брошь с узорчатым серебряным бордюром, окружавшим аметист величиной с яйцо чайки, того же оттенка, как и аметист в ее кольце. Блеск камня подчеркивало кольцо бриллиантов величиной не менее карата каждый, не уступающих королевским.

– Алекс, какая прелесть! – воскликнула она.

– Я надеялся, что он заменит несколько писем, которые я забыл прислать. – Он приколол брошь к лифу бархатного платья. Тепло его пальцев, прилив любви и гордости заставили Кэтрин приподняться на цыпочки и прильнуть к губам мужа.

– Я ни за что не расстанусь с ним, – прошептала она, – и с вами, милорд... как только кончится эта проклятая война.

– Надеюсь, вы сдержите обещание, – пробормотал он, отвечая на поцелуй. – А теперь нам пора... пока я не передумал.

Гордо прошествовав бок о бок с мужем по коридору, Кэтрин остановилась на верхней площадке лестницы, глядя в просторный холл. До нее донеслись бессвязные звуки волынок – кто-то из музыкантов готовился к выступлению, – гулкие мужские голоса, гэльский акцент, особенно странно звучащий в комнатах, где еще недавно собирались сливки английской аристократии.

С благодарностью принимая легкое пожатие руки, Кэтрин повела Александера вниз, шурша юбками. У подножия лестницы она глубоко вздохнула, крепко вцепилась в руку мужа и шагнула в огромный зал, навстречу притихшим горцам. Среди них было пятеро вождей кланов, которых Кэтрин помнила еще по Ахнакарри – два Макдональда, Кеппох и Гленко, Клуни из Макферсона и сутулый Стюарт из Ардшиэла. Шотландцы привставали на цыпочки и вытягивали шеи, не сводя глаз с Кэтрин, которая вместе с мужем направилась к еще одной группе мужчин.

Кэтрин широко и искренне улыбнулась, увидев среди них Дональда Камерона, но чуть не растерялась, когда Алекс чинно представил ее Чарльзу Эдварду Стюарту, регенту Шотландии, Англии, Ирландии и Уэльса.

Мгновенно вспомнив, как гости ее отца называли принца уродливым сластолюбцем, она удивленно посмотрела на стоящего перед ней мужчину с большими печальными карими глазами, который держался просто и открыто, без тени надменности и претенциозности. Он выглядел гораздо моложе своих двадцати четырех лет и вовсе не казался опытным военным. Более того, он был рослым и стройным, со светлой кожей и белокурыми волосами и мог бы считаться почти красавцем.

Кэтрин поспешно опустилась в реверансе, принц покраснел и неловко улыбнулся.

– Очень рад познакомиться с вами, леди Кэтрин. Ваш муж незаменим на поле боя. Теперь я понимаю, почему он так упорно вел армию на юг.

Доктор Арчибальд Камерон, в парике и костюме, бесцеремонно бросился к Кэтрин, подхватил ее на руки и закружил.

– Вот настоящая отрада для глаз воина! – восклицал он, усмехаясь и многозначительно посматривая на тонкую талию Кэтрин. – Но боюсь, скоро эти роскошные наряды станут тебе тесноваты.

Спасая засмущавшуюся Кэтрин, Лохиэл выступил вперед и поцеловал ее в щеку.

– Я рад видеть тебя, Кэтрин. Не обращай внимания на Арчи: мы не подпускали его к бочкам с тех пор, как вышли изЭдинбурга, а сегодня он наверстал упущенное.

– Они не верят, что я умею зашивать раны даже во хмелю, – пожаловался Арчибальд.

– Зашивать раны – может быть, – отозвался Лохиэл. – Но после Престона ты чуть не пришил Энгусу Макра ухо к макушке, когда должен был осмотреть рану на ноге!

– А вот и жених! Принесите новую бочку!

Алуин нерешительно приблизился к собравшимся и виновато кивнул Кэтрин. Тем временем Арчибальд приказывал всем наполнить бокалы.

– Пью за тебя, Джон Ячменное Зерно! – весело выкрикнул он, поднимая бокал. – Даруй долголетие и счастье нашему брату Алуину. И помоги ему выпить весь бокал одним глотком, чтобы в последний раз ощутить вкус свободы! Что-что, а нрав ирландцев мне известен!

– А мне он по душе, – заметил Алуин, поднося бокал к губам и залпом выпивая полпинты чистого ячменного виски.

Под одобрительный гул в зале появился священник и попросил привести новобрачных. Извинившись, Кэтрин направилась в зимнюю гостиную, где изнывала от нетерпения невеста, теребя оборки платья. Несколько минут Кэтрин поправляла ее волосы и наряд, затем с ободряющим поцелуем повела ее в зал.

Церемония была проведена на английском и гэльском языках, и все вокруг видели, каким счастьем сияют глаза невесты, как гордо улыбается жених, надевая ей на палец тонкое золотое кольцо. Толпа притихла, изредка слышались только шорох шотландки да лязг стали. Но когда клятвы были произнесены и священник объявил Алуина и Дейрдре мужем и женой, никто из зрителей не проронил ни слова.

Улыбающиеся новобрачные отступили в сторону, а священник вопросительно посмотрел на Александера:

– А вторая пара готова?

Кэтрин оторопела, все взгляды обратились на нее. Алекс поднес к губам ее руку.

– Я решил, что в прошлый раз мы слишком поспешили, к тому же нам недоставало воодушевления. Надеюсь, ты не против?

– Против? – шепотом переспросила она. – Алекс, я не знаю, что сказать...

– Тем лучше, – отозвался он. – Просто скажи «да».

Глава 9

– Ты куда? – сонно спросила Кэтрин, зевая и прикрывая рот ладонью:

– Съезжу с Дональдом в Дерби, – объяснил Алекс, отводя с ее виска пушистый локон. Он поцеловал жену в лоб и улыбнулся. – А ты поспи еще.

– Который теперь час?

– Шестой.

– О Господи... – застонала она и зарылась поглубже в подушки. – Кажется, я всю ночь не сомкнула глаз!

– Так оно и было, моя ненасытная плутовка. К тому же вечером Арчибальд то и дело наполнял твой бокал.

Кэтрин укоризненно уставилась на мужа.

– А потом ты принес бренди, – напомнила она. Заправляя подол рубашки в бриджи, Алекс многозначительно усмехнулся:

– В следующий раз попробуем пить его из бокалов.

– Развратник и сластолюбец, – мрачно заявила Кэтрин, – вот кто ты такой. Откуда ты знаешь все то, о чем порядочные люди даже не догадываются?

– Это упрек? – уточнил Алекс, склоняясь над постелью.

– Да. – Она открыла глаза и обняла его за шею. – Но ты можешь вернуться в постель и попробовать переубедить меня.

Он ответил нежным и продолжительным поцелуем, а потом наклонился и слизнул последние следы бренди с ее груди. К тому времени как он поднял голову, соски Кэтрин затвердели от возбуждения.

– Как не стыдно! – укоризненно покачал он головой. – Ты ведь второй раз замужем!

Кэтрин улыбнулась и снова привлекла его к себе:

– Спасибо. А еще спасибо за то, что мы наконец-то поженились как полагается – для меня это очень важно.

– Как видите, мадам, я тоже кое-что смыслю.

– Смотря в чем, – отозвалась она и соблазнительно потянулась, откинув одеяло.

Алекс тихо чертыхнулся и запечатлел влажный поцелуй в неглубокой впадинке ее пупка.

– Постарайся дождаться меня. Я не задержусь.

– Я приготовлю бренди, – пообещала она и сонно перекатилась на бок. – И может быть, горячую ванну?

Заканчивая одеваться, Александер то и дело поглядывал на жену, но из-под стеганого одеяла больше не донеслось ни звука. Алекс вздохнул, жалея о необходимости покинуть теплую постель.

Хмурясь, он вышел во двор, где уже ждал Лохиэл. Жеребца успели оседлать, он нетерпеливо приплясывал рядом с десятком конных воинов, охраняющих Дональда.

– Не могу поверить, что твой жеребец подпустил к себе конюха, – заметил Лохиэл, наблюдая, как Алекс ласково погладил шею коня и скормил ему яблоко, прихваченное из вазы с фруктами.

– К себе Тень подпустит кого угодно. Но сесть в седло не позволит никому.

Обменявшись приветствиями со Струаном Максорли и Арчибальдом, глаза которого сильно покраснели от вчерашних возлияний, Алекс вскочил в седло, ощутив прилив сил. Взбудораженный предстоящей поездкой, жеребец фыркнул, с негодованием напоминая хозяину, что тот слишком долго не удосуживался навестить его.

Даже не подозревая, что он считается собственностью всадника, великолепный вороной жеребец встал на дыбы и заплясал по булыжникам двора. На дороге Алекс дал ему волю и помчался галопом, опережая отряд. Максорли бросился за ним в погоню, но его коренастый жеребец не мог соперничать с Тенью. Впрочем, скачка взбодрила обоих мужчин.

– Ей-богу, второго такого коня не найти в целом свете, – добродушно ворчал Струан, поглядывая на Тень. Жеребец дышал ровно, голову держал высоко, словно насмехаясь над взмыленным, измученным конем Максорли.

– Хорошо, что мы наконец-то одни. – Алекс огляделся. – Мне показалось, в мое отсутствие в лагере что-то произошло. Вчера ночью лорд Джордж с принцем не обменялись и десятком слов, а напряжение можно было резать ножом.

Струан почесал в затылке, приподняв растрепанную гриву, и выругался, заметив, что ветер сорвал с его головы синюю шерстяную шляпу.

– Да, они опять в ссоре, и все по вине двух подхалимов, которые то и дело нашептывают что-то на ухо принцу.

Алекс сразу понял, что речь идет о советниках Чарльза – О'Салливане и Меррее из Броутона: с самого начала они протестовали против назначения лорда Джорджа, сомневались в его опыте и высмеивали блестящие планы. Даже Струан, который был равнодушен к политике, не раз предлагал вздернуть обоих на ближайшем дереве.

– Все началось сразу после того, как мы перешли границу, – объяснил рослый горец. – Эта парочка посоветовала принцу двинуться к Лондону, а лорд Джордж считал, что следовало бы укрепиться в Эдинбурге и радоваться, что мы завоевали всю Шотландию. Но принц не желал даже слушать его. – Струан презрительно фыркнул. – И вот теперь, на полпути к Лондону, мы лишились чуть ли не половины армии. А те двое все твердят, что лорд Джордж – тайный шпион англичан, что он задумал передать принца прямо в руки королю и получить награду. Лорду Джорджу это осточертело, в Карлайле он подал в отставку.

– Что?!

– Мало того – принц согласился! Но через пару дней принц вдруг понял, насколько его сторонники доверяли генералу, уважали его, верили ему – наша армия держалась только благодаря ему. Словом, принцу не осталось ничего другого, кроме как просить лорда Джорджа вновь взять на себя командование армией. Но за эти три дня мы потеряли почти триста человек.

Алекс яростно выругался. Он понимал, что недопустимо терять не только три сотни, но и три десятка воинов, тем более по вине самого принца.

– Ты был на том совете, когда мы приняли решение отступать?

Алекс глубоко вздохнул:

– И я думал, мы уже отступаем. По-моему, давно пора.

– Так думаешь не только ты.

– Так какого же дьявола мы делаем в Дерби? Неужели принц по-прежнему надеется на поддержку всей Англии?

Струан неловко пожал плечами, сразу позабыв про привычный сарказм.

– Увы, да. А лорд Джордж уговорил лэрдов дать англичанам последний шанс сдержать обещания. Но он поклялся: если в Дерби к нам на помощь не придет английская армия, мы вернемся обратно в Шотландию – не важно, согласится принц или нет.

Алекс стиснул зубы. Должно быть, поэтому их и собрали на совет в такую рань. Но на все его расспросы Струан только пожимал плечами.

– Ручаться я бы не стал. В Манчестере к нам присоединились еще двести человек, а в Дерби – почти столько же.

Слишком мало, с горечью понял Алекс, чуть больше тех трех сотен, которые ушли, когда лорд Джордж подал в отставку. Эти люди давно поняли, как глупо было вторгаться в Англию с крохотной горсткой солдат. Многие горцы просто махнули рукой и вернулись на родину, охранять ее границы и, если понадобится, сражаться за недавно обретенную свободу.

«Как я должен поступить? Дезертировать?» – спрашивал Алекс у Кэтрин. Она не нашлась с ответом.

Алекс тоже не знал, как быть. Он дал себе клятву сражаться до конца, но внезапно обнаружил, что у него гораздо больше причин защищать новое начало.

– Джентльмены, вы шутите? – с неподдельным изумлением воскликнул принц Чарльз, выслушав предложение отступать. – Как вам такое пришло в голову – после всего, что нам удалось?

Лорд Джордж Меррей стоял напротив принца, у другого конца длинного стола. Вожди кланов прятали глаза: они были ошеломлены, обнаружив, что принц до сих пор твердо верит в победу.

– Ваше высочество, – начал генерал, – нам стало известно, что герцог Камберлендский...

– Да, да, знаю. Мой достойный и воинственный кузен вернулся в Англию и принял командование армией Лигонье. Ну и что? Его солдаты обессилены, а им еще предстоит преодолеть маршем огромное расстояние! К тому времени мы уже захватим Лондон!

– Нам известно также, что полевой маршал Уэйд вышел из Ньюкасла-на-Тайне, намереваясь перехватить нас у Лестера. – Лорд Джордж многозначительно помолчал. – В этом случае между нами и Лондоном окажутся две огромные армии, а третья будет уже на подходе. С другой стороны, нашу армию не назовешь даже крупной, и подкрепления нам ждать неоткуда.

Джеймс Драммонд, герцог Пертский, поспешил вмешаться:

– Но мы также получили подтверждение, что мой дядя, лорд Джон Драммонд, прибыл в Шотландию со своим полком и отрядом французских добровольцев. В настоящее время в Перте формируется вторая армия горцев...

– Следовательно, – подхватил лорд Джордж, заметив, как угрожающе покраснел принц, – если мы вернемся в Шотландию немедленно, нам удастся продемонстрировать свою силу, не раскрывая все карты сразу. Мы могли бы перезимовать в Эдинбурге, как планировали поначалу, и собрать армию, чтобы начать второе вторжение весной. На этот раз нам будет известно, что предстоит предпринять. Мы не станем питать иллюзий относительно сил, которые выставят... или не выставят против нас англичане.

– Вы считаете, что нашим горцам не под силу победить армию Камберленда или Уэйда? – возмутился Чарльз Стюарт. – Вы такого низкого мнения о своих соотечественниках?

– Напротив, настолько высокого, что я согласился зайти так далеко на вражескую территорию, – спокойно возразил лорд Джордж. – Я верю в смелость и воинскую доблесть шотландцев, ничуть не сомневаюсь, что в столкновении с одной из английских армий мы победим – но какой ценой? Потери будут ужасающими, а заменить погибших мы не сумеем. Что же мы будем делать, когда подоспеют вторая и третья армии?

Негромкий хор голосов свидетельствовал о том, что вожди полностью согласны с лордом Джорджем. Они не сомневались в победе над одним Камберлендом, но только чудо помогло бы горстке горцев одержать победу над многократно превосходящими силами англичан.

Принц обвел взглядом лица всех сидящих за столом, побелев как мел, если не считать двух ярких пятен на щеках. В его голосе зазвенела горечь:

– Неужели никто из вас не поддержит своего принца в трудную минуту? Неужели никто не верит, что наше дело правое и мы должны победить?

В комнате молча сидели люди, которые прошагали сотни миль, расставшись с близкими и домом, рискуя всем и ни на что не надеясь. Здесь были Макдональды из Кеппоха, Лохгарри и Гленко, Лохиэл и его Камероны, Ардшиэл и Стюарты, Маклахланы, Макферсоны, Маклины, Макларены и Робертсоны, Гранты из Гленмористона, родственники лорда Джорджа Меррея – клан Атоллов, соратники герцога Пертского, лорд Огилви, Гленбакет, полковник Джон Рой Стюарт, Элхо, Бальмерино, Питслиго, Килмарнок, Маккинноны, Макгрегоры, Кланраналды...

– Джентльмены! – Чарльз Стюарт медленно поднялся, его губы побелели и вытянулись в тонкую линию. – До Лондона менее ста пятидесяти миль. Принюхайтесь – и вы различите вонь Темзы. Прислушайтесь – и вы услышите, как Георг Ганноверский потешается над нашей трусостью: еще бы, ведь мы повернули обратно, когда оставалось только постучаться к нему в дверь! Неужели вы не слышите шума триумфального прибытия лорда Джона Драммонда из Франции? Не понимаете, что договор, подписанный в Фонтенбло, обеспечивает нам военную поддержку со стороны короля Франции?

– Все это мы уже слышали, – без обиняков заявил лорд Джордж, – несколько месяцев назад. Но где же подмога? Где пушки, которые так усердно обещает нам Людовик?

– Мне доподлинно известно, что в Кале тридцать тысяч солдат ждут сигнала, чтобы переправиться в Англию!

– Момент, когда следовало подать этот сигнал, давно прошел, ваше высочество. Даже десятка судов и нескольких тысяч человек экипажа было бы достаточно, чтобы помешать Камберленду и его армии переправиться через Ла-Манш. Они надолго застряли бы во Фландрии. Нет, сэр, больше мы не можем рассчитывать на пустые обещания французов. Они оказались миражом – как и тысячи преданных якобитов, которые, как мы надеялись, присоединятся к нам, едва мы перейдем границу.

– Они еще появятся! Они придут! – Раскрасневшись от гнева, принц ударил кулаком по столу. – Неверие – вот что нас губит! Нам недостает только желания поверить в себя и в то, что мы способны добиться всего, что пожелаем! Господи, мы просто не можем пойти на попятный! Лондон и английский престол станут нашими, надо лишь протянуть руку! А если мы повернем обратно, значит, мы сражались зря.

– Нет, не зря, сэр, – спокойно возразил Лохиэл. – Мы отвоевали Шотландию. Отвоевали право привезти на родину нашего короля Якова, вашего отца.

– Ради чего? Чтобы он увидел позорное отступление своей армии? Узнал, как англичане обливают нас презрением, видя, как мы струсили, когда победа была уже близка?