Текст книги "Ночь ошибок"
Автор книги: Марлен Сьюзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
– Мне нравится Эдвард, мистер Сент-Клер, – осторожно произнесла она.
– Не отрицайте, мое общество вы находите гораздо более интересным.
Он сказал истинную правду, но его надменная самоуверенность вывела Лили из себя.
– Не будьте так уверены! – воскликнула она.
Отвернувшись от своего спутника, Лили перевела взгляд на изящный трехарочный мост Палтни, переброшенный через реку. Солнечный свет веселыми зайчиками играл в витринах магазинов, стоящих вдоль берега, но, странное дело, день уже не казался Лили таким ясным и радостным, как в тот миг, когда она только увидела мистера Сент-Клера возле своего дома.
– У меня есть еще одно преимущество перед моим кузеном, – спокойно продолжал тот. – В отличие от Эдварда у меня нет беременной жены, которую приводила бы в отчаяние моя неверность.
Лили стремительно повернулась к своему собеседнику. Она была настолько поражена тем, что юноша оказался женат, что даже не пыталась скрыть своего смущения. Он еще такой юный, и он столько раз уверял ее, что еще не знал настоящей любви – Лили искренне считала, что она его первое увлечение.
– Вы меня разыгрываете? – наконец спросила она.
Деймон не отрывал от нее глаз, холодных и непроницаемых, словно черный гранит. Лили поежилась под его пристальным взглядом. Она не могла винить мистера Сент-Клера за его негодование, однако гнев его должен быть направлен не на нее, а на его кузена.
– Миссис Калхейн, вы огорчились, узнав, что у Эдварда есть жена?
Да, огорчилась. Лили захотелось надрать уши глупому мальчишке. Но вслух она произнесла:
– Я удивлена.
Хокхерст с недоумением смотрел на нее. Лили еще очень мягко выразилась, он был готов поклясться, что она просто потрясена. Но какое ей до этого дело? Алчные женщины не испытывают сострадания к супругам своих жертв.
Деймон мог найти только одно разумное объяснение тому обстоятельству, что Лили небезразлично, женат ли Эдвард. Интриганка-актриса сама надеялась окрутить беззащитного юношу и женить его на себе!
Но ведь Лили, как она утверждает, уже замужем. Отсюда следует, что Лили не сочеталась официальным браком с этим Калхейном. Она просто использует его имя, чтобы придать видимость порядочности внебрачной связи.
Проклятье, похоже, он недооценил коварную обольстительницу! Хокхерст затруднился бы ответить, на кого больше зол: на Лили или же на себя самого за то, что вчера вечером, доверчиво купившись на искренность и прямоту, поверил, что она не похожа на всех тех актрис, которых ему довелось знать. Неудивительно, что ей удалось окрутить Эдварда. Если Лили Калхейн смогла провести такого опытного мужчину, как он, лорд Хокхерст, у наивного юноши не было ни малейшего шанса устоять перед ней.
С трудом обуздав свой гнев, Деймон спросил вкрадчивым тоном:
– МиссисКалхейн, почему вас так опечалило то, что мой кузен женат, если вы сами тоже связаны брачными узами?
– Ваш кузен постоянно твердил мне, что я его первая и единственная любовь.
– Эдвард и сейчас поет такие песни? Что ж, когда я отговаривал его от женитьбы на Сесилии, он пылко заверял меня, что никогда не полюбит другую. – Он с издевкой взглянул на нее. – Боюсь, вечная любовь моего кузена – чувство весьма недолговечное.
– То же самое можно сказать про большинство мужчин! Почему вы возражали против брака Эдварда? Вы считали, они с невестой не подходят друг другу?
– Напротив, я считал, что они идеально подходили бы друг другу, если бы не были так молоды и неопытны. Оба еще не появлялись в лондонском свете, оба не имели возможности познакомиться с другими кандидатами. Сесилия, которой едва исполнилось семнадцать, оставалась изнеженным ребенком, не готовым к непростым супружеским обязанностям, Эдварду же следовало вовсю прожигать молодость и не спешить надевать на себя оковы. Если бы у него было больше опыта общения с женщинами, он вполне удовлетворился бы своей супругой.
Лили кивнула, утверждаясь в мысли, что мудрости мистеру Сент-Клеру не занимать.
Однако она не понимала, почему он разгневан на нее. Не может же он думать, что ей доставляет удовольствие ухаживание глупого неопытного юноши? Узнав, что у Эдварда есть беременная жена, Лили еще больше расстроилась.
– В чем причина его разлада с женой? – спросила она.
– В вас! – проворчал мистер Сент-Клер.
– Не верю! – вспыхнула Лили. – Молодые мужчины вроде Эдварда не приходят в гримерные, если только не ищут… развлечений с особами женского пола.
– И не продолжают приходить туда, если его не находят.
– От меня Эдвард ничего не дождался!
– Однако надежда его не покидает, не так ли?
Лили едва сдержала гнев, услышав это несправедливое обвинение. Неужели мистер Сент-Клер и впрямь полагает, что она потакала ухаживаниям его кузена?
– Вы очень умная женщина, миссис Калхейн. Вчера мне довелось видеть, как ловко вы обходитесь со своими незадачливыми поклонниками. Вы прекрасно ведете эту игру.
Лили вспыхнула, больно задетая прозвучавшим в его словах презрением.
– Мне не доставляет ни малейшего удовольствия вести эту игру!
Он насмешливо приподнял брови:
– Тогда почему же вы этим занимаетесь?
– Наверное, вы даже не догадываетесь, что материальное благополучие актрисы часто определяется не ее талантом, а умением подать себя.
– Да, особенно в спальне.
Лили ахнула:
– Я имела в виду вовсе не это! Судя по всему, вы разделяете общее предубеждение, что все актрисы озабочены только тем, как бы заполучить богатого любовника.
– Или богатого молодого мужа.
Лили пошатнулась, словно мистер Сент-Клер дал ей пощечину. Как он может считать ее бессердечной интриганкой, жаждущей заманить наивного, доверчивого юношу в ловушку неравного брака? Молодую женщину оскорбило и глубоко ранило то, что мистер Сент-Клер подозревает ее в такой низости.
В действительности Лили не собиралась выходить замуж и тем более становиться содержанкой. И в том и в другом случае ей придется полностью уступить кому-то другому право распоряжаться ее жизнью. Лили очень часто приходилось видеть, что происходит, когда женщина становится собственностью мужчины, обязанной выполнять все его прихоти, и у нее не было никакого желания попасть в столь плачевное положение. В настоящее время она распоряжалась своими деньгами по собственному усмотрению и хотела, чтобы так оставалось и впредь. Возможно, когда-нибудь она отдаст себя мужчине, которого полюбит, но его собственностью не станет никогда.
Но какое право имеет мистер Сент-Клер, провинциальный дворянин, судить ее? Несомненно, он испытывает ко всем актрисам глубочайшее презрение, хотя, вероятно, до сих пор ему не приходилось с ними встречаться.
– Вас заставляют так судить обо мне ваши глубочайшие познания закулисной жизни театра? – спросила Лили, не скрывая сарказма.
– Да, – просто ответил мистер Сент-Клер, словно не заметив ее тона.
Такой ответ возмутил ее еще больше:
– Что ж, вы глубоко заблуждаетесь! Знаете, мистер Сент-Клер, я удивлена, что вы снизошли до прогулки со мной. Только представьте себе, какой урон будет нанесен вашей репутации, если ваши друзья увидят вас со мной!
Однако, вместо того чтобы смутиться, на что рассчитывала Лили, мистер Сент-Клер улыбнулся, словно развеселившись какой-то одному ему понятной шутке.
– Моя репутация как-нибудь это выдержит, – небрежно бросил он, – возможно, это даже пойдет ей на пользу. Далее, как я вам уже говорил вчера, я очень серьезно отношусь к ответственности за своих родных. Я пойду на все, повторяю – на все, чтобы защитить Эдварда и его супругу от вреда, который может быть причинен их браку.
Внутренне Лили одобрила его обеспокоенность, но мысль, что ее считают способной расстроить чей-то брак, лишь подлила масла в огонь ее гнева.
– Вы предлагаете себя в качестве утешительного приза вместо своего кузена, мистер Сент-Клер? – язвительно осведомилась она.
– Почему бы и нет? – пожал он плечами. – Я более подходящий кандидат.
– Вы так считаете потому, что не существует миссис Сент-Клер?
В его глазах сверкнули те же искорки, что Лили видела вчера, когда Эдвард представлял ей своего кузена.
– Потому что я богаче своего кузена.
Лили вздрогнула, как от удара.
– Едва ли это можно считать значительным преимуществом в данном случае!
Мистер Сент-Клер печально улыбнулся.
– Большинство женщин с вами бы не согласились.
– Какой же вы циник!
– Да, – согласился он, – но, полагаю, не в большей степени, чем вы.
– Вы глубоко ошибаетесь! Я не продаюсь за деньги. И ни вам, ни какому-либо другому мужчине не удастся купить меня! – с возмущением воскликнула Лили.
Мистер Сент-Клер скептически поднял бровь, ничуть не тронутый ее вспышкой.
– В таком случае, может быть, за драгоценности?
От такой наглости она просто лишилась дара речи.
Мистер Сент-Клер улыбнулся ей коварной, хищной улыбкой.
– Скажите, миссис Калхейн, что вы от меня хотите?
– Хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
С этими словами Лили развернулась и стремительно пошла прочь.
Он даже не пытался ее остановить.
4
После разговора с мистером Сент-Клером Лили была настолько возбуждена, что прогулка в одиночестве никак не приносила ей успокоения. Решив прогнать из головы этого высокомерного заносчивого циника, она направилась на Милсон-стрит, главную торговую улицу Бата. Лили шла очень быстро, надеясь убить этим сразу двух зайцев: как можно скорее оказаться подальше от мистера Сент-Клера, а заодно дать выход душившей ее ярости.
Оказавшись на Милсон-стрит, молодая женщина первым делом зашла в галантерейную лавку, так как давно уже собиралась купить отрез шелка на летнее платье. Лили хотелось, чтобы ее портниха успела закончить работу до закрытия театрального сезона, до которого оставалось чуть больше двух недель. Однако она все еще была так зла на мистера Сент-Клера, что никак не могла сосредоточиться, и ей так и пришлось уйти из лавки без покупки.
Не успела она выйти на улицу, как к ней с приветственным восклицанием заспешил какой-то мужчина. Лили искренне улыбнулась, узнав лучшего друга своего брата, сэра Роджера Хилтона. Как только Лили удалось наскрести необходимую сумму, она купила брату офицерский патент, и тот оправился в армию герцога Веллингтона, где и познакомился с Роджером.
До того как три месяца назад тиф унес его отца и старшего брата, Роджер был просто майором Хилтоном. Неожиданно свалившийся на него титул заставил молодого баронета продать офицерский патент, оставить расквартированную во Франции армию и вернуться в Англию.
Женщины-прохожие с интересом поглядывали на сэра Роджера, учтиво раскланивающегося с Лили. Атлетического телосложения, с вьющимися светлыми волосами, голубоглазый, с обаятельной улыбкой, Роджер Хилтон был очень красив.
Настолько красив, что брат счел необходимым предостеречь Лили, как бы та не потеряла голову, поскольку она совершенно не во вкусе сэра Роджера. Этот чудак предпочитал утонченных, вечно плачущих либо падающих в обморок блондинок и чувствовал себя неуютно, когда рядом не было беспомощного создания женского пола, нуждающегося в его опоре и поддержке.
Однако в предупреждении брата не было необходимости. Лили очень любила сэра Роджера как друга, но в его присутствии ее сердце не пускалось вскачь, как это происходило каждый раз, когда она встречала мистера Сент-Клера.
– Как сегодня себя чувствует ваша матушка? – спросила Лили.
Мать Роджера только что перенесла тиф, который свел в могилу ее мужа и старшего сына. Она еще была очень слаба после болезни, и Роджер привез ее в Бат в надежде на целебные силы минеральных вод.
– Идет на поправку, кажется, с каждым днем у нее прибывает сил, – ответил он. – Надеюсь, через месяц мы сможем уехать из Бата. Вы позволите проводить вас?
Кивнув, Лили стала подниматься вверх по улице, и сэр Роджер последовал за ней.
– Я здесь почти никого не знаю, и после вашего отъезда мне будет невыносимо скучно, – пожаловался он. – Вы по-прежнему собираетесь сразу же после окончания сезона в Королевском театре ехать в Уэймут?
– Да, – ответила Лили.
Она хотела наградить себя двухнедельным отдыхом у моря, перед тем как выполнить обещание, с большой неохотой данное дяде Джозефу, и отправиться в двухмесячные гастроли по сельской местности с труппой странствующих актеров.
В этом году труппе дяди Джозефа приходилось очень несладко, и старик попросил Лили помочь. Несомненно, актриса, получившая восторженный прием на большой сцене в таком популярном курортном городке, как Бат, привлечет зрителей на спектакли бродячей труппы. Лили относилась к своим обязанностям в отношении родственников так же серьезно, как и мистер Сент-Клер, и не могла отказать дяде Джозефу, как бы ей того ни хотелось.
– Я с нетерпением жду, когда смогу отправиться в Уэймут, – сказала Лили, – но, должна признаться, у меня нет ни малейшего желания таскаться два месяца пешком по Дорсету и Девону, выступая во всех деревнях, изъявивших готовность принять нас.
Ей впервые придется вкусить все тяготы жизни странствующих актеров, стоящих на низшей ступени театральной иерархии Англии. Талант и немного везения помогли Лили избежать этой участи. Ее родителям довелось провести некоторое время в бродячей труппе, и они с отвращением рассказывали об этом детям.
Роджер сочувственно улыбнулся:
– Думайте лучше о том, что ожидает вас осенью – «Ковент-Гарден»!
– Надеюсь, что это когда-нибудь случится, но я отправлюсь в Лондон, только подписав контракт, пока же мне предлагают лишь пробное выступление.
Целью Лили, как и всех английских актеров, была игра в одном из двух великих лондонских театров – «Друри-Лейн» и «Ковент-Гарден». Но молодая женщина видела, какая судьба ждет тех, кто поспешно срывался в Лондон, соблазняясь предложением сыграть пробную роль, а потом, истерзанный критиками, оказывался вышвырнут на улицу без контракта. Таким неудачникам второй возможности выйти на лондонскую сцену больше не предоставлялось.
Лили была намерена ни в коем случае не допустить, чтобы такое произошло и с ней. Именно поэтому она отвергала все предложения исполнить пробную роль, настаивая на контракте. Нельзя допустить, чтобы годы напряженного труда, потраченные на то, чтобы отточить талант и довести до совершенства актерское мастерство, пошли прахом по прихоти какого-нибудь циничного борзописца, решившего за чужой счет поупражняться в злобном острословии.
– Уверен, вам обязательно предложат контракт, – сказал сэр Роджер. – Вчера вечером я видел вашу леди Макбет, вы были просто великолепны! Предсказываю вам триумфальный дебют на лондонской сцене. Возможно, к тому времени ваш брат вернется из Франции и разделит с вами этот успех.
Они задержались перед витриной букинистического магазина мистера Даффилда, помимо книг также торговавшего галантерейными товарами.
Из соседней кондитерской лавки вышла молодая женщина в бледно-лиловой накидке и шляпке с перьями. Лили узнала в ней вздорную склочницу, которую видела несколько раз у источника в обществе трех других молодых светских дам. Но сейчас молодую даму сопровождала одна лишь служанка.
Вдруг надменная ухмылка на лице незнакомки сменилась жеманной улыбкой. Женщина увидела приближающегося с противоположной стороны изысканно одетого господина лет тридцати пяти. Лили стала невольной свидетельницей их разговора.
– Лорд Уэймор, какая приятная неожиданность!
Внезапная теплота в обыкновенно ледяных глазах незнакомки выдала то, что она явно неравнодушна к этому джентльмену, и Лили с любопытством посмотрела на объект ее пылкого интереса.
Судя по всему, безукоризненно одетый мужчина не разделял чувств девушки, однако он вежливо поздоровался с ней и спросил:
– Леди Кассандра, можно ли верить слухам? Правда ли, что ваш брат приехал в Бат?
– Пожалуйста, лорд Уэймор, – желчно поправила его она, – не забывайте, лорд Хокхерст мне всего лишь сводный брат. Прошу вас, не делайте наше с ним родство ближе, чем оно есть на самом деле.
Лили мгновенно встрепенулась, услышав имя знаменитого повесы.
– Да, он приехал вчера вечером, хотя я ума не приложу, почему ему вздумалось утруждать себя путешествием, – продолжала леди Кассандра пронзительным недовольным голосом. – Он такой необязательный человек, к тому же известный скупердяй. Вы не поверите, какой Хокхерст жестокий и жадный по отношению ко мне и остальным членам нашей семьи!
Глаза лорда Уэймора холодно блеснули.
– Леди Кассандра, не могу слышать, как вы совершенно безосновательно обвиняете вашего брата, – с упреком произнес он. – Более преданного и надежного друга, чем Ястреб, нечего и желать.
Лили увидела, что леди Кассандра изо всех сил старается скрыть свое недовольство.
– Знаете, лорд Уэймор, я не понимаю, как вы можете его защищать!
– В этом нет ничего непонятного! Спросите любого человека из общества, и он вам скажет, что Ястреб – человек чести, чье слово надежнее банковского векселя.
Возможно, порядочность лорда Хокхерста и не ставится под сомнение, когда он имеет дело с мужчинами, да еще принадлежащими к его кругу, однако услышанных Лили рассказов о его похождениях хватало, чтобы усомниться, так ли достойно он себя ведет с женщинами.
Лорд Уэймор поспешно раскланялся с леди Кассандрой и быстро двинулся прочь, явно стремясь поскорее сбежать от нее. Девушка, обнаружив, что ее весьма бесцеремонно покинули, вспыхнула и торопливо зашла в букинистический магазин.
– В высшей степени неприятная особа, – заметил сэр Роджер, когда за ней закрылась дверь. – Судя по тому, что я слышал о лорде Хокхерсте, он не заслуживает подобных обвинений.
– Вы с ним знакомы? – спросила Лили.
– Нет, но его знал мой покойный брат, и он очень ценил дружбу с ним. Брат говорил, Хокхерст – самый верный и преданный друг и самый опасный враг. Никто не желает портить с ним отношения.
– На то есть веские причины, – произнесла Лили, размышляя вслух. – Общеизвестно его умение владеть и пистолетом, и шпагой.
Она сомневалась, что Роджер стал бы защищать человека, прозванного «королем гримерных», если бы узнал о нем столько, сколько известно ей. Сестра лорда Хокхерста обозвала своего брата скупердяем, и Лили была готова в это поверить. Говорят, он берет женщину себе в любовницы только в том случае, если она соглашается на знаменитый «ультиматум Хокхерста»: не предъявлять к оплате умопомрачительные счета от портных, не просить купить дорогие украшения и не донимать его упреками после того, как связь закончится.
Лили пришла к выводу, что Хокхерст, учитывая его тягу к актрисам, непременно появится сегодня вечером за кулисами Королевского театра. Лучше сразу же похоронить надежду на то, что этого не произойдет.
А ей в довершение к кузенам Сент-Клерам не хватает только этого знаменитого повесы в качестве поклонника.
Деймон снова и снова прокручивал в памяти прогулку с Лили. Негодование актрисы после его недвусмысленного предложения должно было бы радовать его, если бы только граф смог поверить в ее искренность. Увы, он был слишком хорошо знаком с театральным миром.
Интересно, разыграла ли эта необычная особа перед ним спектакль или же была искренна с ним? Деймон ловил себя на том, что Лили все больше и больше интригует его, ломая устоявшиеся представления о женщинах вообще и об актрисах в частности.
Надо было с самого начала сказать ей, что он – лорд Хокхерст. Деймон с презрением подумал, что это сразу же разрешило бы все вопросы.
Как это всегда бывало в подобных ситуациях.
Деймон решил навестить Эдварда и его жену, надеясь застать их дома и попытаться понять, что же не так с их браком.
Молодые супруги были в гостиной; Эдвард беспокойно листал свежую газету, только что доставленную из Лондона, Сесилия отрешенно смотрела на натянутую на пяльцы ткань. Напряженность между ними можно было буквально почувствовать на ощупь.
Встретив вошедшего кузена взглядом, не оставлявшим сомнений в том, что он отнюдь не рад его визиту, Эдвард неохотно отложил газету и встал.
– Что привело вас сюда, лорд Хокхерст? – натянуто спросил он.
– Значит, ты опять за свое? – язвительно заметил тот. – Я пришел засвидетельствовать свое почтение твоей супруге.
Сесилия неуклюже поднялась из-за рукоделия. С поникшими плечами, молодая женщина медленно двинулась навстречу Хокхерсту.
Деймону еще не приходилось видеть ее в таком плачевном состоянии. Прежде это было кипящее энергией веселое создание со сверкающими карими глазами, безукоризненно чистой кожей и милой улыбкой. Теперь же глаза Сесилии потухли, кожу портили отвратительные красные пятна, а рот угрюмо сжался, придавая ее лицу недовольное выражение.
Изменения, произошедшие с ней, иначе как потрясающими и назвать было нельзя.
– Сеси, что случилось? – искренне встревожился Деймон.
Ее губы задрожали.
– Ничего, – ответила она, отрешенным вздохом опровергая свои слова.
– Ты не больна? – настаивал Деймон.
– Нет, – еще один, долгий деланый вздох.
– Прошу тебя, хотя бы сядь.
Сесилия безропотно опустилась в кресло, словно не в силах была нести бремя своего тела – и самой жизни.
В желчном взоре Эдварда, следящего за своей женой, не было ни тени сострадания. Хокхерст не понимал, как этот щенок может оставаться таким жестокосердным, когда бедной девочке так плохо, но тут он сказал себе, что не ему приходилось последние несколько месяцев жить бок о бок с Сесилией, вспомнив недовольную жалобу кузена на то, что его жена стала совершенно другим человеком с тех пор, как находится в интересном положении.
Деймон присмотрелся к ней внимательнее. Прежде Сесилия бросала на Эдварда только нежные застенчивые взгляды, но сейчас ее глаза были наполнены болью. Быть может, до нее дошли слухи о том, что ее муж увлечен Лили Калхейн?
И все же Деймон не сомневался, что причины разлада супругов более глубокие. Лили права, утверждая, что она лишь их следствие, а не причина.
Некоторое время граф пытался развеселить невестку, рассказывая все свежие лондонские новости, но его усилия были тщетны. На лице молодой женщины застыло страдальческое выражение, точно она была полна решимости оставаться несчастной. Деймон понял, почему Эдвард предпочитает общество жизнерадостной Лили.
Черт побери, что же случилось с милой хохотушкой Сесилией?
– Я со дня на день жду приезда в Бат матери, – вдруг вмешался в разговор Эдвард. – Она хочет отпраздновать вместе со мной день рождения.
Эти слова напомнили Деймону, что его кузену осталось лишь несколько дней до совершеннолетия, после чего он вступит во владение наследством. Граф был рад тому, что с его плеч снимут заботы опекуна; он надеялся, что юноша не растратит состояние, пытаясь приобрести благосклонность Лили Калхейн или какой-нибудь другой женщины.
Деймон собрался уходить, и кузен пошел провожать его до дверей.
– Вот видишь, какой она стала! – с горечью произнес Эдвард, когда они вышли из гостиной. – В последнее время Сесилия постоянно такая, и она никак не признается мне, в чем дело!
– Спрашивай настойчивее, – посоветовал Деймон. Если бы Сесилия была его женой, он бы быстро получил от нее ответ. – Я просто поражен тем, как выглядит бедняжка. Судя по всему, ее беременность протекает очень тяжело, и ты должен многое ей прощать.
– Я уже сыт этим по горло! – капризно воскликнул Эдвард. – Мне это так действует на нервы, что я вечером не хочу возвращаться домой!
Его круглое юное лицо исказилось от отвращения, и Хокхерсту захотелось схватить избалованного мальчишку и его жену за шкирку и хорошенько встряхнуть обоих, чтобы они одумались. Ни Эдвард, ни Сесилия не были готовы к браку.
Деймон мысленно помянул нехорошим словом Маргарет Сент-Клер, чересчур заботливую мать Эдварда, за то, что та держала свое единственное чадо у себя под крылышком в деревенской глуши, подальше от особ женского пола, достигших брачного возраста, а затем быстро женила его на милой богатой наследнице, которую сама ему присмотрела.
– И еще, – говорил тем временем кузен, – я очень зол на тебя за то, что ты вчера вечером перебежал мне дорогу.
Деймон пожал плечами:
– Что я мог поделать, если миссис Калхейн нашла мое общество интересным.
– Даже если ты и завоюешь ее благосклонность, то только благодаря своему титулу, – пожаловался Эдвард. – В этом у тебя передо мной преимущество.
– Миссис Калхейн об этом и не подозревает. Я не собираюсь раскрывать ей свое имя и искренне надеюсь, что ни ты и никто другой не поспешит сообщить ей. Знаешь, я очень удивлен, что ты полюбил женщину, которая, как ты опасаешься, готова бросить тебя ради первого встречного обладателя высокого титула.
Эдвард не нашелся, что ответить, и Деймон продолжал:
– Возможно, поведение Сесилии объясняется тем, что до нее дошли слухи о твоем увлечении недостойной женщиной.
– Как ты можешь называть так Лили!
– Таковыми являются практически все актрисы; кому, как не мне, знать это, – печально заметил Хокхерст. – В том положении, в каком сейчас находится Сесилия, ей будет особенно горько узнать, что ее супруг ей изменяет с актрисой.
– Не знаю, что терзает меня сильнее – боль, которую я причиняю Сесилии, или невозможность сделать честное предложение Лили, – воскликнул Эдвард. – Это просто адские муки – любить женщину и знать, что она не может стать твоей женой!
– Ничего не могу сказать по этому поводу, так как у меня нет жены и я никогда не был влюблен. Я не верю в любовь. Возможно, если бы ты, вместо того чтобы проводить все вечера в театре, чуть больше внимания уделил Сесилии…
– Кто ты такой, что читаешь мне нотации по поводу супружеской верности, когда у самого было столько любовниц! – взорвался Эдвард.
– Но у меня нет беременной жены – вообще нет жены, которой я причинял бы этим боль. Жениться очень просто, трудно сделать так, чтобы брак оказался удачным.
Лили скрепя сердце направлялась в театральную гостиную. Мысль о том, что там, помимо кузенов Сент-Клеров, она еще может встретить лорда Хокхерста, была просто невыносима. Молодая женщина непроизвольно замедлила шаг. Какими словами встретит ее сейчас мистер Сент-Клер?
Желая внутренне приготовиться к нелегкому испытанию, Лили зашла за сцену, где было сложено оборудование и декорации. Молодая актриса была так поглощена своими мыслями, что не заметила прячущуюся за занавесом огромную массивную фигуру.
Едва Лили поравнялась с нишей, где притаился гигант, как тот, выскочив из укрытия, стальной хваткой стиснул ее руку.
– Ага, милашка, попалась!
Лили заглянула в пустые глаза, пылающие угрюмым воинственным огнем, и у нее оборвалось сердце. Актриса узнала Хьюго Брума, сына могущественного лорда Олена, обладающего телосложением бычка-переростка и таким же интеллектом.
Говорили, что отец молодого повесы, знающий о неуклюжих манерах своего единственного отпрыска, отправил Хьюго в Бат в надежде, что тот наберется на известном курорте внешнего лоска, после чего можно будет выпустить его в лондонский свет. Конечно, замысел лорда Олена был в высшей степени похвальным, однако ему не суждено было воплотиться в жизнь, так как юный шалопай был вверен престарелой немощной тетушке, не имеющей на него никакой управы. Она позволила Хьюго попасть под растлевающее влияние Ирвина Ярпола, еще одного состоятельного прожигателя жизни, который без труда крутил как хотел туповатым Брумом.
Лили испуганно огляделась, ища взглядом Ярпола, так как эта парочка была буквально неразлучна, но в данный момент, похоже, Хьюго был один.
Дыхание Брума, в котором чувствовался сильный запах алкоголя, и его запинающаяся речь не оставляли никаких сомнений, что молодой грубиян самым непристойным образом напился, а всем было известно, что Хьюго в таком состоянии становится совершенно невосприимчив к доводам и убеждениям.
Хотя молодая женщина была не из робкого десятка, при мысли о том, что она осталась один на один с возбужденным алкоголем верзилой, у нее по спине пробежала холодная дрожь.
Лили приложила все силы, чтобы не показать своего страха.
– Уберите руки, – с надменностью герцогини промолвила она.
Хьюго в ответ расхохотался, дыхнув в лицо винными парами, и еще крепче стиснул ее руку.
– О нет, настала пора моегобенефиса!
Лили попыталась вырваться, но силы были слишком неравны. Он так стиснул ей руку, что молодая женщина испугалась, что он сломает ей кость. Другая рука Брума с грубой бесцеремонностью легла ей на грудь.
Забыв о том, что собиралась не показывать страх, Лили уже открыла рот, чтобы закричать, как внезапно что-то обрушилось на Хьюго, и тот, завопив от боли, разжал руки.
Лили, не менее своего обидчика изумленная внезапно подоспевшим избавлением, увидела суровое лицо Деймона Сент-Клера. Его черные глаза горели смертельной яростью.
При виде мистера Сент-Клера Лили захлестнуло чувство благодарности, к которому примешивалось какое-то странное возбуждение. Она никак не ожидала, что после ссоры, происшедшей между ними сегодня утром, он придет к ней на помощь.
– Дама сказала: «Нет». – Деймон говорил тихо, но в его голосе чувствовалась убийственная сталь остро отточенного клинка.
Человек умный сразу бы насторожился, но Хьюго Брум особым умом не отличался.
– Никакая это не дама! – хрипло воскликнул он. – Это всего-навсего актриса, черт побери!
– Повторяю, дамасказала: «Нет».
Деймон поднял руку, и от сильнейшей пощечины голова Хьюго дернулась вбок, затем от второго удара мотнулась в другую сторону.
– Только посмей перечить мне, и я разобью чурбан, который ты называешь головой.
Лили была поражена, с каким рвением мистер Сент-Клер встал на ее защиту – ведь он о ней такого невысокого мнения.
Брум поначалу был так ошеломлен вмешательством Сент-Клера, что никак не отреагировал на оскорбление. Но постепенно смысл происходящего до него дошел, и его мясистое лицо налилось кровью, став свекольно-багровым.
– Проклятье! – воскликнул верзила. – Тебе придется заплатить за это своей жизнью!
Лили, забыв о том, что еще совсем недавно злилась на мистера Сент-Клера, по-настоящему испугалась за него. Несмотря на превосходство в росте дюйма на два, он был значительно старше и легче своего противника.
Огромный кулак Брума устремился Деймону в лицо, но тот, отразив удар, в свою очередь со всей силы ударил Хьюго в скулу. Хьюго едва устоял на ногах.
С трудом сохранив равновесие, Брум, взревев, словно разъяренный бык, бросился вперед, размахивая кулаками. Но мистер Сент-Клер с изяществом ястреба снова отразил выпады неуклюжего верзилы, а затем нанес ему страшный удар в живот, и тот, отлетев к стене, медленно сполз на пол.
Застыв в полусидячем положении, он с изумлением уставился на своего противника.
Лили была поражена не меньше его. Ни один удар Хьюго не достиг цели; мистер Сент-Клер расправился с ним в мгновение ока. Возможно, впредь надо будет при описании подвигов мистера Калхейна брать пример не с лорда Хокхерста, а с Деймона Сент-Клера.
