Текст книги "Ночь ошибок"
Автор книги: Марлен Сьюзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Вы хотите сказать, сэр Роджер ей понравился?
– О, это мягко сказано, – заверила ее Эми. – Она от него без ума. Вот почему мы задержались в Бате гораздо дольше, чем намеревались. Если бы сэру Роджеру не пришлось вернуться домой, полагаю, мы бы до сих пор оставались там.
– Но чем же в таком случае расстроена Феба? Сэр Роджер не разделяет ее чувства?
Неужели Лили своими стараниями свести мачеху Деймона и Роджера сделала только хуже?
– Феба говорит, он хочет на ней жениться.
– Но она же ведет себя так, словно весь мир рухнул!
– Она убеждена, что Ястреб не позволит ей выйти замуж за сэра Роджера.
Лили изумленно раскрыла глаза.
– Ваш брат так ей об этом и сказал?
– Нет, Феба боится говорить ему о сэре Роджере, и она заставила меня поклясться, что я тоже ничего не скажу.
Какая глупость! Лили решила, что ей пора самой поговорить с Фебой.
Она застала ее в гостиной в дальнем крыле просторного особняка.
– Леди Хокхерст, – прямо начала Лили, – пожалуйста, скажите, какие чувства вы испытываете к тому джентльмену, с которым я познакомила вас в Бате – Роджеру Хилтону?
При упоминании этого имени Феба сразу же залилась слезами. Прошло несколько минут, прежде чем Лили удалось выведать у всхлипывающей молодой вдовы, что она действительно безумно влюблена в сэра Роджера, а он – в нее.
– Но ведь это замечательно! – воскликнула Лили. – Почему же вы так расстраиваетесь?
– Потому что… мы хотим пожениться… а это… а это совершенно… абсолютно… невозможно! – с трудом вымолвила Феба сквозь слезы. – Хокхерст не допустит такого неравного брака!
С этими словами она прижала к лицу белый кружевной платочек.
– Какое значение имеет в данном случае его слово? Вы совершеннолетняя. Более того, вы вот уже шесть лет как вдова и вольны сами решать свою судьбу.
– Увы, это не так! Я сама этого не до конца понимаю, но все это как-то связано с условиями брачного договора, заключенного с покойным графом. – Воспоминание о ее умершем муже вызвало новый поток слез, и потребовалось еще некоторое время, чтобы она смогла продолжить: – Для того чтобы повторно выйти замуж, мне требуется согласие его наследника. Так говорила моя мамочка.
– По-моему, такое просто невозможно с точки зрения закона, – с сомнением произнесла Лили. – Но даже если это так, не думаю, что лорд Хокхерст станет чинить вам препятствия, если вы действительно сами хотите этого брака.
Больше того, она была уверена, что Деймон, как только познакомится с Роджером, будет счастлив доверить свою мачеху молодому баронету.
Феба подняла заплаканное лицо и устремила на Лили скорбный взгляд.
– Если бы! Хокхерст очень разборчив в вопросе о моем новом замужестве. Несколько человек уже искали моей руки, но он отказал им, так как у них были недостаточно громкие титулы.
Лили нахмурилась. Это как-то не вязалось с тем, что говорил Деймон об отсутствии у Фебы поклонников.
– Вам понравился кто-то из них? И он не дал согласия на брак?
– Нет! – Феба безуспешно попыталась вытереть текущие по щекам слезы. – Они были один хуже другого, и я рада, что Хокхерст им отказал. Но он поступил бы так же и в том случае, если бы я согласилась выйти замуж за одного из них.
– Возможно, у лорда Хокхерста сложится другое мнение о сэре Роджере.
– Нет! Хокхерст говорил и мамочке, и Кассандре, что не позволит мне выйти замуж за человека без титула, и желательно, чтобы это был маркиз или граф. Он говорил, что не разрешит вдове графа Хокхерста унизить себя и память его отца неравным браком.
– Что за вздор! – воскликнула Лили. – По крайней мере спросите его насчет сэра Роджера. Возможно, ответ лорда Хокхерста вас удивит.
– Я боюсь, – простонала Феба. – Так по крайней мере у нас с Кассандрой остается надежда убедить его в следующем сезоне позволить нам уехать в Лондон, и я смогу там встречаться с Роджером.
Так, значит, вот в чем причина внезапного стремления отправиться в Лондон!
– Но если Хокхерст проведает про Роджера, он позаботится о том, чтобы я его больше никогда не увидела! – запричитала Феба. – Он очень жестокий человек.
У Лили возникли сильные подозрения, что Феба лишь бездумно повторяет слова Кассандры.
– Расскажите мне, в чем именно проявилась его жестокость по отношению к вам, – нетерпеливо оборвала она ее.
Феба несколько раз начинала было беззвучно открывать рот, но в конце концов так и не смогла привести ни одного примера.
Лили решила, что пора выложить глупышке нелицеприятную правду.
– Леди Хокхерст, вы…
– Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так! – впервые по-настоящему искренне воскликнула Феба. – Вы представить себе не можете, как мне было ненавистно быть леди Хокхерст. Меня выдали замуж за этого отвратительного старика! – Она содрогнулась от омерзения. – Я его ужасно боялась. Мамочка говорила, он оказал мне большую честь, взяв в жены, и я должна поэтому выполнять все его прихоти. Но как я ни старалась, у меня ничего не получалось… Всякий раз, когда он ко мне прикасался, я испытывала только отвращение. Тогда я начинала плакать, а он на меня очень-очень сердился. Лили легко могла в это поверить.
Феба снова поежилась:
– Знаете, как это ни страшно звучит, но я не оплакивала его смерть.
– Уверена, к Роджеру вы испытываете совершенно иные чувства.
– О да, я так его люблю! Но Хокхерст ни за что не позволит нам пожениться.
– Спросите у него! – начала терять терпение Лили.
– Не могу! Кассандра говорит, если он узнает про Роджера, то запрет меня в башне и не будет никого ко мне подпускать.
Лили изумленно уставилась на Фебу. Как она может верить в то, что говорит про своего брата злобная Кассандра?
Феба снова расплакалась.
Даже учитывая любовь Роджера к нежным плачущим созданиям, сомнительно, что он отдал свое сердце этой слезливой глупышке. Возможно, разумнее будет вначале убедиться, что его чувства к Фебе действительно такие, как она утверждает, и только затем говорить с Деймоном.
Расставшись с Фебой, Лили вернулась к Саре и, сев за письменный стол, тактично изложила на бумаге свою просьбу Роджеру сообщить свои истинные намерения в отношении Фебы.
Закончив письмо, Лили отправилась к Хокхерсту и спросила, не откажется ли он отправить ее письмо.
– Если бы я мог отказаться, то ни за что не стал бы предлагать, – улыбнулся тот.
Он взглянул на конверт, и его улыбка мгновенно погасла.
– Не тот ли это красавчик Роджер, с которым я видел тебя в Бате?
– Да, это он, – ответила Лили, удивленная тем, что Деймон запомнил столь незначительный эпизод.
– И о чем ты ему пишешь?
Лили не хотела что-либо объяснять до тех пор, пока не узнает об истинных чувствах Роджера к Фебе.
– Это друг семьи, которому будет интересно знать о состоянии здоровья Сары.
По крайней мере, это было правдой, но истинная причина письма заключалась в другом.
Хокхерст подозрительно прищурился.
– Судя по всему, очень близкий друг!
20
Дверь, соединяющая смежные спальни Лили и ее сестры, была открыта, и молодая женщина слышала доносившийся из комнаты Сары голос миссис Несмит, пожилой домоправительницы-шотландки, заправлявшей всем в Хокхилле.
– Леди Эми, вам не следует чрезмерно утомлять мисс Сару, – с материнской заботой говорила она.
Лили подошла к двери. Эми сидела у кровати Сары в кресле, в котором Лили провела столько тревожных часов. Две девушки-ровесницы уже стали закадычными подругами.
– Вы не знаете, где Ястреб? – спросила домоправительницу Эми.
Этот вопрос очень интересовал и саму Лили. Впервые с начала болезни Сары Деймон сегодня утром не зашел проведать ее.
– С одним из арендаторов произошел несчастный случай, – ответила миссис Несмит. – Я не знаю, когда он вернется.
Лили была расстроена его отсутствием. За двенадцать дней, проведенных в Хокхилле, она успела привыкнуть к его утренним посещениям, послеобеденным прогулкам, партиям в шахматы и разговорам после ужина.
Ее не могла не радовать его предупредительность. Еще никто и никогда не относился к ней с такой заботой. И в то же время Деймон не предпринимал никаких попыток воспользоваться своим положением.
Несмотря на его обещание не требовать платы ни в какой форме, Лили опасалась, что он будет домогаться ее, но его поведение с самого начала и по сегодняшний день оставалось безупречным. Он вел себя так, как, по ее понятиям, должен вести себя истинный джентльмен с благородной дамой, с которой его связывает платоническая дружба.
Ей бы радоваться учтивости Деймона, но, странное дело, она была обижена, что он не оказывает ей никаких знаков внимания, выходящих за рамки простой вежливости.
Войдя в спальню сестры, Лили тепло поздоровалась со всеми, кто там находился. Когда она только появилась в Хокхилле, домоправительница встретила ее с холодной сдержанностью, если не сказать с подозрительностью. Однако с тех пор Лили удалось растопить лед недоверия, и теперь миссис Несмит дружески улыбнулась ей.
– С этим арендатором случилось что-то серьезное? – спросила Лили.
– Не знаю.
Богатый землевладелец редко проявлял такое участие к своим крестьянам. Когда Лили высказала эту мысль вслух, домоправительница ответила:
– Наш молодой хозяин – очень хороший человек, весь в мать. – В ее голосе прозвучало уважение к первой супруге графа. – Она отлично воспитала его.
– А отец? – с любопытством спросила Лили.
Глаза миссис Несмит превратились в холодные щелки.
– Его отец не любил детей – ни своих, ни чужих.
Несомненно, отец Деймона в отличие от его матери не пользовался любовью старой домоправительницы.
В спальне Сары было душно, и Лили распахнула настежь дальнее от кровати окно. Миссис Несмит подошла к ней.
День выдался солнечный, легкий ветерок принес с собой ароматы цветущих растений, запах свежескошенной травы.
– Да, свежий воздух пойдет на пользу нашей девочке, – одобрительно заметила миссис Несмит. – Нам в Хокхилле очень повезло, что господином стал молодой хозяин. Он очень серьезно относится к своим обязанностям по отношению к семье и тем, кто от него зависит, хотя леди Кассандра вряд ли со мной согласится.
– Она очень несправедлива к своему брату.
Выражение широкого морщинистого лица миссис Несмит лучше всяких слов сообщило Лили, что, встав на защиту Хокхерста, она еще больше выросла в глазах старой домоправительницы.
– Увы, это так. Она обзывает его жестоким скрягой, но на самом деле это неправда.
Миссис Несмит взглянула на Сару и Эми. Девушки были полностью поглощены беседой, и все же домоправительница понизила голос до шепота:
– Меня очень огорчает, что леди Кассандра с такой ненавистью отзывается о молодом хозяине. Она пошла в свою мать, а от той мы видели одни только неприятности. Эта женщина была совсем не похожа на первую супругу покойного графа, любившую Хокхилл так, словно это было ее родовое поместье.
Лили обвела взглядом уходящие за горизонт зеленые холмы Хокхилла.
– Я ее прекрасно понимаю: такую красоту нельзя не любить.
– При ней имение процветало. Когда она умерла, мы все ее оплакивали – но еще больше оплакивали второй выбор старого графа. Не знаю, как он мог жениться на такой женщине – а на могиле его первой жены еще не успели завянуть венки. Когда старый граф связал себя узами брака с леди Оливией, нам всем пришлось туго, но хуже всех было молодому хозяину.
Миссис Несмит умолкла.
– Почему вы так говорите? – спросила Лили, не в силах сдержать любопытство.
– Тогда ему было еще лет пятнадцать-шестнадцать, а эта злая женщина делала все, чтобы настроить против него отца. И преуспела в этом. Ей даже удалось устроить так, чтобы бедного мальчика прогнали отсюда. Ему пришлось жить у своего деда по материнской линии. Ума не приложу, с помощью какой лжи она добилась этого.
Лили тоже не могла этого понять. За короткое время, проведенное в Хокхилле, она успела заметить, как любит Деймон свое родовое имение. Можно было представить, насколько болезненно воспринял юноша свое изгнание.
– Эта леди Оливия была таким хитрым и коварным созданием, – продолжала преданная домоправительница. – Многие годы она с помощью слез крутила старым графом как хотела, но в конце концов тот все-таки разглядел, что же она такое на самом деле.
– И что случилось?
– К тому времени, как она умерла, он ее уже на дух не переносил. Тогда он уже понял, чего ему стоила ее ложь.
Подойдя к спальне Сары, Хокхерст увидел, что дверь открыта. Он задержался на пороге, не замеченный находящимися в комнате. Первым делом, как всегда, его взор нашел Лили. Она стояла у окна, поглощенная разговором с его старой домоправительницей.
Деймон улыбнулся, вспомнив ледяное недовольство, которым встретила миссис Несмит появление в Хокхилле Лили и ее сестры. Домоправительница, нянчившая его в детстве, без колебаний выложила «молодому хозяину», как она его звала по привычке, все что думает по поводу нежданных гостей. Но Лили каким-то образом удалось растопить лед недоверия в сердце суровой миссис Несмит.
Больше того, все слуги теперь наперегонки спешили услужить Лили. Это напомнило Деймону, как ловко она справлялась со своими многочисленными поклонниками в Бате.
Молодая женщина даже сумела каким-то волшебным, не иначе, способом повлиять на его родственниц. Деймон был просто поражен переменой в их поведении. Теперь он с нетерпением ждал вечерней трапезы, зная, что она не будет омрачена ни слезами, ни упреками. И единственной причиной этого чуда было присутствие за столом Лили.
Яркий солнечный свет, струящийся в открытое окно, придавал пышным золотисто-каштановым волосам Лили ослепительное сияние заката. Величественная и гордая, она напоминала сейчас языческую богиню. Страсть обладать ею вспыхнула в Хокхерсте с новой силой.
Но ведь он дал Лили клятву в той маленькой убогой комнатенке с протекающей крышей. И он сдержит слово, даже если это будет стоить ему жизни. А такое вполне возможно! Если им суждено снова слиться в объятиях любви, первой должна сделать шаг Лили.
Но что с ним будет, если она не сделает этого шага?
Все тело Хокхерста горело от неутоленного желания. Он жадно пожирал глазами соблазнительные изгибы ее тела. Лили была одета в облегающее платье из светло-желтого муслина, которое, должно быть, находилось в ее сундуке, доставленном два дня назад из Бата.
Внезапный взрыв смеха, донесшийся от кровати, привлек внимание Деймона к Саре. Девушка, уютно расположившаяся среди подушек, все еще была бледна, но с каждым днем ей становилось лучше.
Эми смеялась вместе с ней. Глядя на свою сестру, Хокхерст подумал, что ему редко доводилось видеть ее такой счастливой, как в последнее время, с тех пор как Лили вместе с Сарой поселились в Хокхилле.
Обернувшись в сторону двери, Лили заметила Хокхерста, и ее лицо озарилось радостью, которую она даже и не пыталась скрыть.
– Милорд, заходите, прошу вас! – воскликнула она.
– Я пришел затем, чтобы похитить вас, – сказал Деймон. – День сегодня просто чудесный. Грешно сидеть в такой день в четырех стенах!
Поцеловав и обняв сестру, Лили спустилась вместе с ним.
– Как себя чувствует арендатор?
– У него сломана рука – только и всего. Ему очень повезло. Он сорвался с крыши, но, к счастью, падение смягчил куст боярышника.
Выйдя на улицу, Деймон сразу же повел Лили подальше от просторных лужаек и пышных клумб, окружающих особняк.
– Теперь, когда Сара идет на поправку, могу я похитить тебя на один день, чтобы прокатить в экипаже?
– Эми как-то обмолвилась, у тебя есть легкий экипаж для состязаний, – воодушевилась Лили. – Можно прокатиться в нем?
Хокхерста приятно удивила эта просьба; большинство женщин пришли бы в ужас от одной только мысли сесть в его легкий фаэтон.
Они подошли к заросшей лесом лощине, по которой лениво тек ручеек. На первый взгляд лощина казалась творением природы, но при внимательном рассмотрении оказывалось, что лавры, рододендроны, тис, медные буки и явор были рассажены в строгом порядке, и эта восхитительная картина, радующая глаз, не могла быть ничем иным, кроме как творением рук человеческих.
– Какое прекрасное место! – восторженно прошептала Лили. Деймон улыбнулся, радуясь, что ей так понравилось одно из его самых любимых мест в Хокхилле.
Берега ручейка были выложены большими плоскими камнями. Лили озадаченно посмотрела на них.
– Неужели течение настолько сильное, что принесло их сюда?
– Нет, все это – работа одного человека, одной женщины.
– Твоей матери? – догадалась Лили. Почему-то она очень ясно прдставила, с каким удовольствием сама делала бы что-нибудь подобное.
– Да, она умела создавать красоту, – тихо ответил Деймон.
Хокхилл процветал при ней и, хотя пришел в запустение после ее смерти, сейчас вновь возродился в руках ее сына. Если бы она увидела, до какого жуткого состояния дошло поместье к моменту смерти старого графа, у нее бы разорвалось сердце; однако Деймон надеялся, что сейчас мать порадовалась бы за него.
– Она играла с тобой здесь?
– Нет. Она никогда не тратила свое время на такие пустяки, – он не смог сдержать горечи. – Моя мать была слишком занята созданием богатого процветающего поместья, чтобы уделять время сыну.
Лили прикоснулась к его руке, в ее взгляде мелькнуло сострадание.
– В защиту своей матери скажу лишь то, что внешностью я пошел в отца, а она его ненавидела. Мать боялась, что я вырасту таким же слабым и безответственным, и всеми силами стремилась не допустить этого. Она не давала мне ни на миг забыть о том, что вместе с титулом я унаследую ответственность и обязанности.
– Сейчас она бы гордилась тобой.
– Возможно, – скептически заметил Хокхерст. – Хотя угодить ей было очень трудно. В детстве я старался изо всех сил, но, по-моему, у меня так ничего и не получилось. – Деймон указал на большой плоский валун, вокруг которого росли маргаритки. – Присядем?
Они устроились на камне, нагретом прямыми солнечными лучами.
– Насколько я поняла, твои родители не очень-то любили друг друга, – сказала Лили.
– Они были слишком разные. Отец был безвольным, а мать отличалась сильным, решительным характером.
Нагнувшись, он сорвал маргаритку.
– Подобно многим слабым мужчинам, отец хотел иметь рядом с собой женщину, которая даст ему возможность почувствовать себя сильным, которая будет всегда смотреть на него с восторгом и преклонением, словно он никогда не ошибается.
Деймон подумал про Оливию, мать Кассандры, вторую жену своего отца. Уж она-то отточила этот взгляд до совершенства, и старый граф в ней души не чаял. Оливия очень внимательно следила за тем, чтобы никогда не показывать ему свой ядовитый язык, добиваясь всего исключительно с помощью слез. Другой такой изворотливой и вероломной женщины Деймону не доводилось встречать.
– А твоя мать так на него не смотрела? – спросила Лили.
– Мать терпеть не могла слабых. Она без колебаний указывала отцу на все его ошибки. А мужчины, как ты сама понимаешь, этого очень не любят. С имением она управлялась гораздо лучше отца. Слуги обращались за советом не к нему, а к ней. И отец ее за это ненавидел.
– Почему же такие непохожие люди женились?
– Моя мать хотела стать графиней и хозяйкой Хокхилла, – вздохнув, сказал Деймон, рассеянно вертя цветок в руке. – А отцу были нужны ее деньги. Мой дед был баснословно богат, а мать, единственный ребенок, была единственной наследницей. Состояние Сент-Клеров было пущено по ветру, и отец смотрел на брак с ней как на средство наполнить свои пустые карманы.
– Итак, они поженились и прожили долгую несчастливую жизнь.
– Несчастливую, но не долгую. По иронии судьбы огромное состояние, ради которого и женился мой отец, ускользнуло от него. Мать умерла раньше своего отца, и тот завещал все мне.
– И это вызвало определенные трения между тобой и твоим отцом?
– В частности, и это, – ответил Деймон.
Разумеется, главным злом была Оливия. Едва выйдя замуж за старого графа, она принялась делать все мыслимое и немыслимое, чтобы расширить пропасть между отцом и сыном. Вскоре мальчика даже перестали пускать в Хокхилл. И Деймона не утешало то, что в конце концов мать Кассандры причинила его отцу больше страданий, чем ему самому.
– Одно время отец меня даже ненавидел, – тихо промолвил он.
– Но как же можно ненавидеть собственного сына? – воскликнула потрясенная Лили.
– Ему казалось, у него на то есть веские основания.
Даже спустя столько лет эти мучительные воспоминания разрывали ему сердце.
– Однако впоследствии выяснилось, что он заблуждался, – сказала Лили, и в ее устах это прозвучало не как вопрос, а как простая констатация факта.
Деймон был рад, что она догадалась о беспочвенности грязных обвинений, брошенных ему отцом.
– Да, но только долгие годы отец был уверен, что он прав. А как ты узнала, что он ошибался?
От улыбки Лили у него перехватило дыхание.
– Просто я тебя знаю. Так, значит, в конце концов твой отец узнал правду?
– Да, но к тому времени…
Деймон пожал плечами. Он изнывал от желания заключить Лили в объятия, но опасался нарушить обещание. Ему было невыносимо даже подумать о том, что в ее глазах, светящихся сейчас от восхищения, может появиться горькое разочарование.
– И что же такого ужасного мог подумать про тебя отец? – не удержалась от вопроса Лили.
Деймон не собирался рассказывать эту грязную историю. Во всяком случае, не теперь. Покачав головой, он легко поднялся на ноги.
– Я и так открыл тебе столько всего, о чем не рассказывал ни одной живой душе. И все же мне хотелось бы одну-две семейные тайны не вытаскивать из сундука.
Протянув руку, Деймон помог Лили встать с камня, и они продолжили прогулку по берегу ручья.
