Текст книги "Печать зверя (СИ)"

Автор книги: Маркус Кас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Над головой летали диковинные птицы, под ногами ползали гигантские жуки и сновали шустрые ящерицы, в кустах кто-то клокотал, шипел и мяукал. Везде стояли поилки и кормушки.

Был тут и музей и даже питомник, в котором можно было взять себе питомца вроде кошки или собаки. Бесплатно, но со строжайшей проверкой на условия содержания и способности прокормить животное.

Намереваясь сразу же отправится к предмету моего интереса, то есть волкам, я всё же остановился возле белого медведя. Тот бросал потрепанный мяч прямо в барьер и внимательно наблюдал за реакцией зрителей. Дети радостно верещали и мяч снова отправлялся в полет.

– Ей нравится, – раздался рядом со мной голос. – Любит внимание публики.

Я повернулся и увидел низенького пожилого мужчину в форме парка. В больших очках с толстой оправой, он всё равно подслеповато щурился, глядя на медведицу.

– А может она проверяет преграду на прочность? – улыбнулся я.

– Что вы, – засмеялся старичок. – Снежинка с рождения тут, к людям привычна, а на воле она уже просто не выживет. Когда парк закрыт, с ней свободно гуляют. Она очень любопытная и дружелюбная.

Я невольно разулыбался ещё шире и живо представил, как ночами она бредет по этой дорожке рядом с этим служителем. Который раза в три поменьше этой «Снежинки».

– Арбузы дюже любит, – продолжал рассказывать про свою явную любимицу он. – Можете себе представить?

Сразу же захотелось сочного арбуза, охлажденного и очищенного от семечек. Так что представить, как огромная белая медведица уплетает это лакомство, я вполне мог.

– А вы что же, из этих чтоль? – неожиданно нахмурился дедок, глядя на меня с осуждением.

Указывал он при этом на мой карман, из которого торчала та самая листовка. Я уже и позабыл про неё, пока прогуливался по чудесному парку.

– Ах, это. Перед входом вручили, я и не понял, о чем речь.

– Выбросьте дрянь эту, мой вам сердечный совет. Глупость же! Сами видите, животные тут себя прекрасно чувствуют! К тому же почти все они были спасены, либо родились тут. Их нельзя «освобождать», – служитель поморщился, – как эти тут пишут. Погибнут же. Ну чисто дети неразумные, вот что с ними делать… И ведь ни в какую не хотят слушать. Мы уж их звали и взглянуть и изучить всё тут. Наотрез отказываются, говорят мороки наводим.

Я сочувственно ему покивал. Действительно, возле каждого вольера была табличка, где находилось подробное описание как именно животное попало в зоопарк. Некоторые истории за душу брали.

– Что же я заладил-то жаловаться. Уж простите меня, господин, – вновь улыбнулся старичок. – Может вам помочь чем иль подсказать?

Присмотревшись к нему внимательнее, я понял что передо мной как раз анималист. Причем приличного ранга, пусть и не высшего. Источник дара испускал силу, свойственную людям с огромным опытом.

– Возможно, вы и правда сможете, – задумался я. – Меня интересуют волки.

Глава 5

– Канис лупус! – торжественно объявил служитель парка.

– Что? – не сразу понял я.

Мысли были заняты новой задачей и я не сообразил, что это латынь. Впрочем, в своё время я от неё активно отлынивал. Как и молодой граф. В этом мы с ним удивительно сходились во мнениях. Зря, безусловно, но в каких-то случаях себе не прикажешь.

– Волк обыкновенный, – перевел старичок и задорно улыбнулся. – Ну или серый, прямо как в сказках.

Ну да, только у меня, похоже волк как раз необыкновенный. К тому же не серый. Но я не стал торопиться с вопросами, а для начала запоздало вспомнил манеры:

– Прошу простить, я не представился. Александр Лукич, граф Вознесенский.

– Рад знакомству, ваше сиятельство, – поклонился служитель и ответил: – Святослав Андреевич Авдеев, к вашим услугам. – Так вас, значит волки интересуют?

– Именно так.

– Позвольте, провожу вас, – он указал в сторону вольеров с хищниками. – Заодно немного расскажу об этих удивительных животных. А вы знаете, что у нас братья обитают? Молодые ещё совсем, но уже весьма крупные. Растут они стремительно, надо сказать…

Мы двинулись по дорожке вглубь парка и Святослав Андреевич с видимым удовольствием делился знаниями. И они у него были очень обширными.

Пока мы дошли, мне перечислили все разновидности, их историю, особенности анатомии и прочие подробности, в которых я слегка потерялся. Но старался всё внимательно слушать и запоминать. Если мне придется столкнуться со зверями в лесу Зотова, кто знает, что именно пригодится.

Сначала я решил, что мне попался знаток по волкам, но по ходу выяснилось, что служитель одинаково обожал всех обитателей зоопарка и не только.

Авдеев постоянно отвлекался на прочих, попутно рассказывая и о них. Подобрал с земли какую-то ящерку, усадил себе на руку и поведал её историю. При этом не забыл пояснить, что лишь анималистам позволено прикосаться к местной фауне. И только тем, у кого есть разрешение.

Пресмыкающаяся при этом ничуть не возражала, даже задремала на плече у старика, а тот вскоре забыл про неё и переключится на бабочек.

Вольер волков был большим и похожим на пролесок. Тут росли ели, был вырыт большой овраг, на дне которого виднелась вода. А на другой стороне темнел лаз логова, прикрытый поваленными стволами и заросший кустарником.

– Видимо спят, – Святослав Андреевич вытянул шею, силясь разглядеть зверей. – Вообще волки ночные животные, но сейчас к тому же жарковато. Территория не охлаждается сверх меры, чтобы не сильно приучать их к дневному образу жизни.

– Их планируют выпустить на волю?

– Что вы, нет конечно же, – покачал головой служитель. – Как я уже говорил, наши питомцы не способны там выжить. Пусть инстинкты их сильны, но шансов в дикой природе у них почти нет. Но мы всё же стараемся создавать условия, предельно близкие к естественным.

Я тоже попытался отыскать хищников, но тщетно.

И тут ощутил, как источник Авдеева словно загорается. От него потекла мягкая сила, распространяясь вниз по оврагу, к убежищу. Из норы высунулся нос, а за ним и серая морда. Волк взглянул на нас, наполовину выбрался и улегся, вытянув лапы.

– Вы его позвали? – не удержался я от вопроса.

– Не совсем, – дедок приветственно кивнул волку и повернулся ко мне: – Я, выражаясь простыми словами, продемонстрировал желание повидаться. Как видите, ответил лишь один. Это, кстати, Сумрак. Его брат, Мрак, не захотел появляться.

– И вы чувствуете его? – меня начало распирать от вопросов и я ринулся их задавать.

– Безусловно, – с гордостью сказал Святослав Андреевич. – Как и каждый служитель этого места. Со всеми обитателями у нас налажена связь, иначе и быть не может.

А вот это для меня было самым интересным.

– И сложно наладить эту связь?

– Для кого как, – пожал он плечами. – Молодым сложнее, они нетерпеливые и в голове много лишнего. Тут же время требуется, да полная сосредоточенность. Не только от человека, но и от животины тоже. Можно провозиться и несколько недель.

Пусть у меня терпения было много, да и усидчивости тоже, но несколько недель казались слишком долгим сроком.

– Мне-то и пары дней хватает, – хитро улыбнулся старик. – Секрет один знаю.

– Поделитесь? – ответил такой же улыбкой я.

– А вы, ваше сиятельство, неужто анималист? – удивился служитель.

– Артефактор, – коротко ответил я.

– Ох, ну надо же, – внезапно обрадовался он. – Уважаемая профессия. Подождите… Так вы же Вознесенский, точно! Лука Иванович Вознесенский в своё время много хороших артефактов нам изготовил.

Я, к сожалению, об этом не знал. Точнее это молодой граф мало интересовался достижениями патриарха, больше пытался превзойти, чем научиться на чужом опыте. Но мне было приятно, что тут знают нашу фамилию и помнят заслуги деда.

– Лука Иванович искусный мастер, – с уважением произнес я.

– Вы уж простите, что не признал. Меня светские дела вовсе не увлекают.

– Что вы, не стоит извинений. Признаюсь, меня тоже, – заговорщически улыбнулся я. – Так поделитесь секретом?

– Ах да, точно, – старик звонко хлопнул себя по лбу. – Артефакторам, известно, нужно обо всем знать. Так что поделюсь, чего же нет. Вы только не серчайте, ваше сиятельство, но всё правда просто. Любить зверей надобно, тогда и связь появится. Каждую тварь, хоть большую, хоть малую. Приятную иль неприятную. Всё в этом мире не просто так существует. Вот когда эту истину постичь сумеет анималист, тогда и получаться всё легко будет.

Ну с этим у меня точно проблем не было. Мало того, его представление я полностью разделял. Ну, может не настолько миролюбиво и любвеобильно, но тем не менее. Всеобщая любовь штука прекрасная, когда умеешь за себя постоять. И к опасностям разумно относишься.

Но общий принцип мне был ясен.

– С чистыми помыслами приходить нужно, – продолжал Адвеев, став серьезным. – Без злобы или страха. Тогда и зверь откликнется. Всем добра и ласки надобно.

– И со всеми работает? – недоверчиво уточнил я.

Вызывала сомнения идея ласково заговорить со стадом кабанов, несущимся на тебя в лесу. Может, к добру они и относились хорошо, но сначала затопчут, а уж потом пожалеют.

– А вот для этого повадки и нужно знать. Ну и уметь бегать быстро, – расхохотался Святослав Андреевич.

Волк тем временем негромко гавкнул и ушел обратно в логово. Пробовать налаживать с ним связь я не стал, не время. Прежде чем браться за развитие этого аспекта, нужно всё обдумать. Да и закончить с предыдущими, то есть завершить работу над кораблем, а то потом будет сложнее.

– Признаюсь, тут-то нам проще, – вздохнул служитель. – Зверь пусть и разный, но мало кто из них к нам с воли пришел. Поэтому людей не так боятся, оттого и связь легче дается. Уж не знаю, встреть я дикого волка, смог бы управиться.

Ну хотя бы честно сказал и подтвердил мои мысли. Этот анималист оказался гораздо умнее того, что погиб в охотничьих угодьях графа.

– Вы если желаете про вольных зверей узнать, лучше в академию идите. Там учат с такими обращаться, – подал он мне идею.

Навестить ректора я как раз и собирался, пусть по другой причине. Но совет был отличный. Юных анималистов натаскивали не только в стойлах и на пастбищах, но и в условно дикой природе. Конечно же, пусть под строгим контролем и защитой, но давали «понюхать пороха».

– Благодарю вас, вы мне очень помогли, Святослав Андреевич, – поклонился я ему.

– Да будет вам, – засмущался Авдеев. – Поболтать я всегда рад. Вы заходите и меня зовите, ежели что понадобится. И деду вашему низкий поклон передавайте.

– Обязательно, – пообещал я.

Распрощавшись с этим чудесным человеком, я отправил сообщение Ряпушкину в академию и ещё немного прогулялся по парку. Уж больно хорошо тут было.

Ректор ответил быстро и согласился на встречу незамедлительно. Я лишь усмехнулся его трудолюбию. Вряд ли нашлась бы минута, когда его невозможно было застать на месте.

Но время шло к закату, так что я позвал Драговита Ижеславовича отужинать. Благо там рядом было прекрасное местечко, которое мне показал Казаринов. Тихое, спокойное и при этом с недурственной кухней.

Ректор моему приглашению явно обрадовался. Прибыл даже раньше меня, выбрал уединенный столик во дворе и уже заказал напитки со сладостями. Смена обстановки его взбодрила, хотя на лице были заметны следы усталости, но глаза горели.

– Александр Лукич! – вскочил он, когда я зашел, и оживленно потряс мою руку. – Рад встрече! Вы как нельзя кстати.

Что было так кстати я узнал не сразу, разговор мы отложили на потом. Сначала обстоятельно потрапезничали, попробовав предложенные сезонные блюда. Неспешно выпили кофе и только после этого ректор с ликованием произнес:

– Я так рад, что вы согласились! Вы не представляете, какая гора с плеч свалилась. Я только навел порядок в делах и разобрался с составом комиссии, как тут это… Ох, Александр Лукич, вы меня снова спасаете!

– Кхм, – кашлянул я. – Что, это?

– Ну как же, – было рассмеялся он, но резко осекся. – Как, он вам что, не сказал?

Ощущая, что меня ждет не самый лучший сюрприз, я медленно помотал головой.

– Кто он? И что он мне должен был сказать?

Впрочем, я уже догадывался, о ком речь.

– Князь Левандовский, – нахмурился Ряпушкин и улыбка совсем пропала с его лица. – Его светлость срочно отбывает по семейным делам на восток. Что-то у них там случилось, что требует его присутствия.

– И? – напрягся я.

– И оставляет кафедру… На вас, получается, – едва слышно закончил ректор.

– Замечательно! – наигранно весело воскликнул я.

– Правда? – ректор совершенно не оценил мою чувство юмора.

– Нет, – помрачнел я.

– Простите, Александр Лукич, я же был уверен, что князь с вами договорился! – Драговит от расстройства махнул чашкой и пролил кофе.

Тут же подбежал официант и быстро поменял скатерть, принимая от меня заказ на ещё один кофейник.

– Но что же делать? – в прострации спросил Ряпушкин, даже не заметив уборки и новой чашки. – Александр Лукич, спасайте, молю вас.

Что я знал об управлении учебной кафедрой главного магического имперского заведения? Ничего. Смотрел я на ректора соответствующе, то есть в крайней степени недоумения.

– Иначе кафедру придется закрыть… – пробормотал он, немного сжавшись под моим взглядом.

– Отчего же?

– Таковы правила, ваше сиятельство. Кафедру направления может возглавить только обладатель аспекта. И лишь из утвержденного состава преподавателей.

– Ну так найдите другого артефактора. И утвердите его по быстрому тоже, – поморщился я.

От удивления моя речь стала совсем простой. Разве что ругательства кабацкие сдерживал. Чёрт бы побрал этого Левандовского! Вроде нормальным же начал становиться, и вот тебе фортель.

– Если бы это было возможно… Поверьте, Александр Лукич, на место преподавателя артефакторики давно искали подходящего человека. Но увы, никто его светлость не устраивал. До вас. А без согласия заведующего кафедрой принимать на эту должность я не могу.

Я шумно выдохнул, представляя каким именно способом получу согласие князя принять каждого артефактора в столице и за её пределами.

– Князь уже отбыл, – прочитал мои мысли ректор.

– Кто бы сомневался…

Мне пришлось вспомнить дыхательные упражнения и плотно ими заняться, чтобы унять гнев. Ряпушкин сидел молча, справедливо опасаясь моей реакции. Но его вины тут не было, и, как бы я не злился, уж на нём точно не стал срываться.

А вот Левандовского по возвращению ждет если не дуэль, хотя хотелось, то очень серьезный разговор с крупной компенсацией морального ущерба.

– Какие у нас ещё варианты? – окончательно придя в себя, спросил я.

– Либо закрыть кафедру до следующего учебного года, либо поставить вас в её главе, – виновато посмотрел на меня он. – Я могу вам выделить помощника, который…

– Благодарю, но вот этого лучше не стоит делать.

Предыдущий назначенный им помощник пытался меня убить. Ректор и сам это вспомнил, и залился краской. Несмотря на подпорченное новостью настроение, такой эффект вызвал у меня улыбку. Ну и где тот хладнокровный непроницаемый человек, с которым я когда-то познакомился?

Вспомнив, как он чеканил слова и вечно держался так, словно палку проглотил, я совершенно оттаял.

Ладно, что я, с десятком студентов не справлюсь? Или сколько их там?

– Так. Времени у нас ещё полно. У князя же есть секретарь? – обнадеживающе сказал я.

– Аркадий Власович не очень доверяет людям… – ректор запнулся, раскашлялся и взял стакан с водой.

Ясно, с теми подозрениями, что его хотят подсидеть, он попусту всех разогнал. Для меня это означало, что всё совсем худо. Я мог пойти на многие подвиги, кроме одного. Бюрократические игрища. Уж лучше нашествие теневых монстров…

– Вы можете этим не заниматься! – вернув себе голос, быстро заверил меня Ряпушкин. – Вообще никакой документации не вести. Главное подпись на учебном плане поставьте.

В этот момент я понял, в какой степени отчаяния находится Драговит Ижеславович. Бумаги и имперские заведения это две части одного целого. Всё должно быть учтено, записано и заверено.

Ректор был готов пойти на страшное преступление.

Да и не мог я подписать что-то, не глядя. Наверняка же князь ещё и в плане глупостей понаписал. Нужно проверить. Да и секретарь найдется. Позаимствую у другой кафедры. Всё можно решить, было бы желание.

Не хотел я, чтобы в этом году не было артефакторики.

Вот только тянуть и управление, и преподавание в полном объеме, я не собирался. Не настолько радел за образование, чтобы как ректор сидеть сутками в академии.

Я так широко улыбнулся, что Ряпушкин испугался.

Но мысль моя была отнюдь не кровожадной. Князь, безусловно, за свою беспардонность ответит. Однако я, будучи заведующим кафедрой, как раз таки смогу принимать кого угодно. Лука Иванович вернется отлично отдохнувшим и полным сил. Полагаю, патриарх не откажет мне в просьбе спасти юные умы и научить их настоящему мастерству.

– Вот что, Драговит Ижеславович. Я согласен, но с одним условием. Точнее, с несколькими… – задумался я.

Насчет бумаг мне всё таки идея понравилась.

– Да что угодно! – тут же поклялся он. – Александр Лукич, я вам выдам любые полномочия, разрешения и средства.

– Не горячитесь, – остановил его я, хотя было приятно. – Обещаю, что требовать невозможного не стану. Пока же пришлите мне все бумаги. И один вопрос есть. На кафедре истории хороший заведующий?

– И… Истории? – то ли от счастья, то ли от неожиданного поворота, начал заикаться он.

– Истории. Самой обыкновенной истории, – подтвердил я.

– Ну вообще, – отчего-то вновь смутился ректор. – Наш заведующий кафедры истории лучший в своём деле. Лучшая, то есть… Людмила Владиславовна знает историю, как никто другой во всем мире, смею вас заверить.

Выражение его глаз было ни с чем не спутать. Сердце ректора тоже не было ледяным, как и прежнее напускное безучастие. Да он влюблен! И так, что краснеет, как мальчишка.

Мне даже неловко немного стало, будто сцену неприличную подсмотрел.

Ректор же не обратил внимания и доверительно сообщил:

– Только она дама весьма экстравагантная, должен предупредить. К её манере общения нужно привыкнуть… – он встрепенулся и спросил с подозрением: – А зачем она вам?

– Исключительно для консультации, – не сдержал я улыбки от его внезапной вспышки ревности. – Мне нужно воссоздать несколько исторических сражений.

– Тогда вам точно к Миле, то есть к Людмиле Владиславовне! – тут же позабыл про сердечную угрозу ректор. – Её особая страсть – это битвы. Знаете, какие она устраивает реконструкции? Студенты просто обожают её практические занятия. Несмотря на травмы, – чуть помрачнел он, вспомнив о своей должности и ответственности.

Какая интересная личность, эта Людмила Владиславовна. После такого мне непременно захотелось с ней познакомиться. Кажется, я нашел ту, кто с радостью поможет мне сделать лучшие батальные иллюзии. А уж я, в свою очередь, предоставлю корабль для ещё более увлекательных практических занятий.

– И где я её могу найти? – довольно улыбнулся я.

Мысль о том, что теперь на меня взвалили целую кафедру, беззаботно испарилась.

Глава 6

Выяснять местонахождение заведующей кафедрой истории ректор взялся сразу же. Отправил сообщение и нетерпеливо уставился в телефон. Он завибрировал и началась активная переписка.

Ряпушкин, кажется вообще позабыл что я нахожусь рядом и с головой ушел в общение, то улыбаясь, то хмурясь. А в один момент даже сильно покраснел.

Я дал ему вволю насладиться перепиской, уж больно счастлив был Драговит Ижеславович. Гораздо приятнее его было видеть таким, чем обеспокоенным судьбами юных одаренных до изнеможения.

В итоге он расхохотался, что-то пробормотал и наконец поднял голову, взглянув на меня с некоторым удивлением. Точно, позабыл.

– Прощу прощения, Александр Лукич, – смутился он. – Необходимо было выяснить некоторые… рабочие вопросы. Перед началом учебного года их накопилось много.

Я сделал вид, что поверил и покивал с понимающим видом. Ректор, окрыленный как моим согласием, так и явно удачной перепиской, тепло улыбнулся:

– Людмила Владиславовна сейчас, можно сказать, в поле.

– На раскопках? – предположил я, учитывая её профессию.

– Этой женщине такие занятия слишком скучны, – со смесью возмущения и восхищения ответил он. – Готовит к началу обучения масштабную реконструкцию. Какая-то эпическая битва, запамятовал, признаюсь, кто и с кем сражался. И за что вообще. Большая часть бюджета кафедры на реквизит и декорации ушла, вот это я точно знаю.

– Так она не в городе?

– Неподалеку. Светлейший князь Горчаков предоставил свою загородную резиденцию для проведения там сего мероприятия, – слегка раздраженно пояснил ректор.

Судя по тому, что титула я так и не услышал, дама сердца Ряпушкина была не из дворянской семьи. Мне стало любопытно, его светлость просто так уважал образование или загадочная Людмила имеет немалый вес в высшем свете.

К счастью, и этот приступ ревности у Драговита быстро прошел. Он вновь улыбнулся и сообщил мне:

– Людмила Владиславовна готова с вами встретится хоть сейчас. Она в имении его светлости будет несколько дней.

– Прекрасно, благодарю вас.

Немного подумав, я всё же решил все свои вопросы задать сразу же. Раз уж такой случай подвернулся и ректор в хорошем настроении и в некотором роде чувствует себя обязанным.

– А что у нас, – я даже паузу короткую сделал, неожиданно сам для себя сказав «у нас». – С кафедрой анималистики?

– Уж не на моё ли место вы метите, ваше сиятельство? – рассмеялся ректор. – Дела всех кафедр изучаете?

– Вам точно не о чем беспокоиться, что касается меня, – усмехнулся я в поддержку его шутке.

Только мне такой чести и радости не хватало. Не моё это, совершенно точно. Зато Ряпушкин однозначно был на своём месте и, если бы речь зашла об его уходе, я бы первый приложил все силы, чтобы оставить его управлять академией.

– Ах да, новый заказ, вероятно, – догадался мужчина. – Что же, тут я вас порадовать не смогу. Дела кафедры не очень, честно говоря. С тех пор, как в прошлом году граф Жирновский покинул нас, толкового анималиста найти не получилось. Они вообще людей не жалуют, как и природники, поэтому заманить хорошего специалиста не удается.

– И что же, кафедра не работает?

– Работает… – со вздохом протянул ректор. – Кое-как. Нынешний руководитель кафедры, барон Бронницкий, имеет свой подход к обучению. Скажем так, не очень эффективный и весьма рискованный при этом. Да и характер у него… – он передернул плечами. – Не располагающий к себе.

Чуть оставив манеры, ректор не очень лестно отозвался о бароне и поведал несколько фактов в подтверждение тому. Я лишь подивился, каким образом этот человек до сих пор держался на месте.

Бронницкий был из тех людей, кто предпочитал практические испытания теоретической подготовке. Как и мой учитель, но в отличие от того, толку было немного. Студенты боялись анималиста и успеваемость постепенно падала.

К тому же на занятиях нередки были увечья и прочий ущерб.

Вообще от ущерба в магической академии никто не был застрахован. При поступлении вся ответственность ложилась на одаренного. В пределах разумного, конечно же. Например, обучающийся мог отказаться от задания, которое посчитает опасным. Если преподаватель не будет согласен с этим мнением, то созывается комиссия, которая и решает, кто же прав.

На практике студенты редко пользовались такой возможностью, так как это влекло репутационные проблемы. Ну а учителя, в свою очередь, старались не подвергать юных магов риску.

В общем, барон Бронницкий оказался из тех, кто нарушал эти негласные правила. Да так ловко, что даже оспорить не удавалось. Пару громких заседаний анималист выиграл и после этого долго насмехался над «трусливыми» подопечными. Те предпочли вообще не связываться с ним. Начались прогулы, откровенное нежелание развиваться.

С кафедры шел отток в губернские заведения, где программа была приятнее.

Так что у ректора была ещё одна головная боль – найти замену барону и умудриться его сместить без скандалов и препирательств.

Меня эта новость не расстроила, в конце концов талантливого природника найти гораздо легче, чем некроманта. А ведь с этим аспектом тоже предстояло поработать.

Я лишь спросил, есть ли на примете у Ряпушкина кто-то из успешных учеников или, возможно, аспирантов. Но и тут он не смог помочь, выделять кого-то тоже входило в обязанности заведующего кафедрой. Барон же уверял, что вокруг сплошь бездари и малодушные.

– Может у вас среди знакомых есть хороший анималист? – с надеждой спросил ректор, когда закончил жаловаться на Бронницкого.

Я помотал головой. Возможно, стоило предложить подобное служителю зоопарка, но мне показалось, что старичок абсолютно там счастлив и брать на себя лишнюю нагрузку не пожелает. Впрочем, я взял себе на заметку всё же спросить того при случае. Кто знает, вдруг ему будет интересно.

Мы ещё выпили кофе и волне бодрости от этого божественного напитка, я решил не откладывать визит к Людмиле Владиславовне.

Если она откажет, то тогда утром займусь поисками нового историка. Загляну в академию наук, ну или поищу талант в личных делах кафедры.

Мы расстались с Ряпушкиным, я сел за руль и помчался к южным границам столицы.

* * *

Загородная резиденция светлейшего князя располагалась на берегу залива и соседствовала с императорской. Правитель бывал там нечасто, предпочитая Зимний дворец или Михайловский замок. Видимо поэтому и было разрешено устроить тут… это.

Меня впустил весьма усталый на вид вратарь, которого хватило лишь на полагающийся поклон и взмах руки в нужную сторону.

Княжеский дворец, как и прочие в этом районе, впечатлял размерами и роскошными фасадами. Вдоль подъездной дороги стояли ряды идеально подстриженных деревьев и кустов, а трава выглядела выровненной вручную маникюрными ножницами.

Зато за зданием творилось нечто несусветное.

Просторный луг, спускающийся к воде, был перепахан и изрыт оврагами. Тут и там виднелись военные сооружения – башни, катапульты и палаточные лагери. Разрушения соответствовали размаху устроенных игр.

И на лугу развернулось активное действие. Громко протрубил горн, бахнули пушки и мушкеты, над территорией тут же повис густой дым.

Через него видны были всадники и пехоты. С двух сторон люди с криками ринулись друг на друга.

На фоне солнца, садящегося в море, смотрелось это всё очень красочно.

Я заметил мага, стоящего у ограды широкой наблюдательной площадки возле дворца. Воздушник старательно ставил заслоны и гасил шум. Судя по его лицу и источнику дара, мужчина был довольно измотан.

Я подошел и поинтересовался, где мне найти нужную даму.

– Да там она, в самой гуще! – с досадой ответил одаренный. – Пока всех не доведет до изнеможения, не успокоится ведь.

Взглянув на поле боя, я так и не смог разглядеть среди участников хоть кого-то, отдаленно напоминающего женщину. Впрочем, рассмотреть что-то там вообще было сложно.

С дальней стороны раздался залп и возникла какая-то заминка. Все кинулись туда, а воздушник немного расслабился, ослабив защитное поле.

– Ну слава богу, – пробормотал он. – Опять напортачили. Перерыв.

Он подошел к столику, стоящему неподалеку, взял бутылку воды и стал пить прямо из горла, проигнорирован посуду. Напоследок обильно полил голову и встряхнул ею.

Я отметил, что на его лацкане такой же преподавательский значок, какой прислали и мне.

– Угощайтесь, – предложил маг, указывая на стол.

– Благодарю, – я тоже ограничился водой, но налил её в стакан. – Граф Александр Лукич Вознесенский, к вашим услугам.

– Граф Вознесенский? – неожиданно удивился мужчина. – Тот самый? Новая звезда нашей академии?

– Я бы не стал выражаться столь помпезно, – вежливо ответил я, но нахмурился.

– Простите, ваше сиятельство, не сочтите за грубость, – воздушник учтиво поклонился. – День выдался длинным и тяжелым, не сдержался, виноват. Брянцев, Еремей Геннадьевич. Мне выпала прискорбная участь управлять кафедрой воздушной стихии нашей славной академии.

Я улыбнулся, в его самоиронии не было ни капли злости. Брянцев… Знакомая фамилия. Уж не родственник ли одного из тех лихих гвардейцев, знаменитых своими кутежами?

Видимо на моем лице что-то такое промелькнуло и Еремей усмехнулся:

– Да-да, ваше сиятельство, один из этих оболтусов мой сын. Полагаю вы знакомы.

– Виделись несколько раз, – подтвердил я.

– И выжили, поздравляю, – снова пошутил он. – Что же, вот и она…

Брянцев кивнул на поле и я повернулся. И чуть стакан из рук не выронил.

К нам несся галопом огромный конь. Совершенно невероятное животное – вороной от гривы до копыт. Мощные мускулы создания были словно выточены из черного алмаза и сияли в последних лучах солнца. Всадник, умело держащий в стременах, казался крошечным.

Будто специально подбирала момент, чтобы так эффектно явиться.

Дама остановила коня буквально за пару метров от ограды и ловко спрыгнула, потрепав того по холке. Сняла с головы какой-то старинный убор вроде гусарского кивера, и решительным шагом направилась к нам.

Ряпушкина, да и светлейшего князя можно было понять. Дама была великолепна. Красота понятие относительное, но вот внутренний огонь и некоторая гордость вещи вполне осязаемые и исчисляемые.

Людмила Владиславовна была немолода, ох как немолода, но прекрасна. Изнутри женщины исходила такая уверенность, что могла горы свернуть.

И её никак не портил ни шрам на щеке, ни военная мужская одежда. Волнистые волосы, цветом под стать коню, рассыпались по плечам и придали недостающей женственности.

И она безусловно знала, какое впечатление производит и без скромности им пользовалась. Даже шла пусть и быстро, но не настолько, чтобы я не успел толком её разглядеть.

Воздушник подобрался и выпрямился, а я низко поклонился.

– Вы, верно, граф Вознесенский? – спросила она с легкой улыбкой.

Голос был чуть хриплый и при этом мелодичный. Я кивнул:

– Александр Лукич. Очарован, – искренне признался я.

И был вознагражден смехом, достаточно сдержанным, но при этом откровенным. Она не флиртовала со мной, это просто было в её сути. Редкий тип женщин, покоряющий практически все сердца. И ни одним им не покоренные.

– Ах, как же жаль, что вы столь молоды, – вздохнула она. – А я уже не столь юна, чтобы проверить степень вашего очарования.

От такой прямой речи я растерялся на миг и напрочь позабыл о манерах. Как и уверять её, что она по-прежнему молода и прочее. Хотя, по правде говоря, вполне годилась в бабушки молодому графу. Дама рассмеялась ещё заливистее. Так вот о какой экстравагантности предупреждал ректор.

– Извините мне мою бесцеремонность, – без капли сожаления игриво сказала она. – На поле боя охватывает такой азарт, что забываешь обо всем.

– Людмила Владиславовна…

– Прошу, – подняла она руку, поморщившись. – Мила. При своих, – быстрый взгляд в сторону Брянцева и такая же мимолетная очаровательная улыбка для него, – зовите меня только так. Так о чем вы хотели побеседовать, милейший Александр. Вы же не возражаете, если я буду так к вам обращаться?