Текст книги "Чемодан из крокодиловой кожи"

Автор книги: Марк Максим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Марк Максим
Чемодан из крокодиловой кожи

Выпуск первый
ТАЙНА ПРЯДИ ВОЛОС
ГЛАВА I
Странные подробности одного пожара

В два часа ночи в дежурной комнате одной из московских пожарных частей затрезвонил телефон. Подошедший дежурный услышал взволнованный голос, кричавший в трубку:

– Пожар в Сокольниках. Горит лаборатория химического завода… Немедле…

Голос оборвался, так, как будто у говорившего вырвали трубку…

Дежурный отошел от телефона, но в этот момент телефон затрезвонил опять…

Дежурный вновь снял трубку:

– Дежурный пожарного депо……

Другой голос сказал раздельно и твердо:

– Горит правление Хим-Треста на Мясницкой улице… Немедленно вышлите часть…

– Есть, – ответил дежурный, бросая трубку….

Через две минуты пожарные автомобили мчались в разные стороны: часть к Сокольникам, часть на Мясницкую к зданию Хим-Треста…

Приблизительно в то же самое время телефонистка центральной станции ответила на короткий звонок:

– Станция…

– Будьте добры сообщить мне: вы соединяли только что пожарную команду с кем-нибудь…

Телефонистка ответила любезно:

– Дважды. Телефон из Сокольников и телефон из Петровского парка.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Это было пять минут назад?..

– Да.

– Проклятие!

Телефонистка окаменела от изумления. Затем она ска-зала с негодованием:

– Как вы смеете ругаться по телефону?..

Голос, говоривший по телефону, невнятно пробурчал что-то, затем снова сказал:

– Проклятие! Вы уверены в том, что соединяли станцию и пожарное депо дважды?.

– Я не отвечаю нахалам…

– Мне не до деликатностей…

– Тогда подождите, пока вам будет до них…

Голос сказал хрипло:

– Умоляю вас… Вы соединяли дважды?..

Изумленная телефонистка сказала:

– Да! Если это так важно…

Голос простонал:

– Очень. Спасибо.

Отбой. Барышня разъединила и пожала плечами.

Этот короткий разговор происходил в начале третьего ночи.

В половине третьего ночи, через полчаса, брандмейстер части сделал краткий доклад по телефону в милицию:

– По прибытии к Сокольнической заставе пожарная часть нашла помещение лаборатории охваченным огнем. Несмотря на все усилия, проникнуть внутрь не удается. Несколько взрывов, последовавшие только что, разрушили входы. Выезжайте сюда. Два пожарных ранено. Внутри здания находился, по сообщению сторожа, инженер Брагин, работавший в своем кабинете. В кабинет пробраться нет возможности. Да. Что? Да.

Он положил трубку. Прибывший через двадцать минут начальник милиции увидел полуобгоревшие стены, которые еще лизали языки огня. Двое пожарных сделали попытку вновь проникнуть внутрь, но вынуждены были отступить полуобоженные.

Здание продолжало гореть. По временам слышались короткие взрывы.

– Баллоны взрываются, – сообщил сторож, человек лет сорока, с шрамом на лбу.

По составлении протокола и прочих формальностей, начальник милиции отбыл, успев сообщить брандмейстеру:

– Второй вызов пожарных на Мясницкую в правление Хим-Треста оказался пустой тревогой: Хим-Трест и не думал гореть.

Брандмейстер был усталым после бессонной ночи. Он проворчал:

– Шутники какие-нибудь..

К утру пожар был локализован. Здание обгорело снаружи совершенно, а внутри, вследствие огня, представляло собой груду обломков и тлеющих бревен…

Агенты милиции проникли внутрь, в место, бывшее еще накануне кабинетом инженера Брагина и, после долгих поисков, отрыли тело инженера, представляющее собой обгоревший обрубок, по которому даже нельзя было установить личности сгоревшего…

Прибывшая жена покойного установила его личность по кольцу на руке и упала в обморок. Врач скорой помощи привел ее в чувство, и она уехала домой, совершенно потрясенная ужасной смертью мужа.

– Всего месяц, как повенчались, – сообщил сторож, закуривая папиросу.

После тщательного осмотра здания, агентам милиции удалось установить, что пожар произошел вследствие замыкания электрических проводов. Находившиеся в лаборатории горючие вещества немедленно вспыхнули, несколько баллонов со взрывчатыми препаратами лопнули, и здание моментально оказалось охваченным огнем…

О пожаре лаборатории было сказано несколько слов в разных концах города.

– Вы уверены в том, что пожар произошел вследствие замыкания?…

Этот вопрос был задан в правлении треста агенту милиции.

– Да.

– Хорошо. Так и будет отмечено.

Второй разговор произошел несколько позже, в кабинете правления…

При этом разговоре присутствовало несколько инженеров, представитель военного ведомства и директор правления…

Директор сказал раздельно и четко:

– Вам известно, вероятно, товарищи, что инженеру Брагину были отпущены значительные средства на проведение крайне важных опытов… Изобретения Брагина были настолько важны, что…

– Мы знаем, – подтвердили инженеры.

– Эти опыты протекали в совершенной тайне. Брагин никому не доверял своих секретов до полного разрешения важной проблемы, над которой он работал…

– Он даже нас не пускал в лабораторию,– подтвердил один из инженеров.

Директор бросил папиросу в пепельницу:

– Опыты Брагина были настолько важны, что мы согласились на полное соблюдение тайны впредь до полного окончания его работы. Еще третьего дня Брагин был у меня и заявил, что его работы близятся к концу. Он заявил, что его изобретение произведет фурор во всем мире и даст в руки советской власти мощное средство для обороны, годное также и как могучий двигатель в промышленности… И все это погибло вследствие несчастной случайности, вследствие глупого случая… Это ужасно!…

Инженеры наклонили головы в знак согласия…

– Я надеюсь, товарищи, что появится новый изобретатель, подобный Брагину, который заменит нам сгоревшего Брагина, возместит эту тяжелую утрату… Похороны Брагина состоятся завтра… Все служащие Хим-Треста обязаны присутствовать на них. Вы свободны, товарищи…

Кабинет председателя правления опустел. Вошедший секретарь доложил:

– Вас хочет видеть один из наших служащих…

– Кто именно…

– Механик Беркут…

– Пусть войдет…

Беркут вошел неторопливой и спокойной походкой: это был человек выше среднего роста, мускулистый, с плотно сжатыми бритыми губами и холодными, проницательными, серыми глазами. На вид ему можно было дать лет тридцать. Но иногда казалось, что ему сорок…

Он пожал руку председателя правления, сел в кресло у стопа и сказал:

– Извиняюсь, что беспокою вас, товарищ… Мне нужно разрешение на осмотр тела инженера Брагина и помещения лаборатории… То есть, бывшего помещения лаборатории…

– Зачем? – коротко спросил председатель.

– Хочу сам расследовать причины пожара.

– Сгорело от соединения, – начал председатель…

Серые глаза Беркута прищурились:

– Знаю. Слышал. Мое расследование ничему не помешает. Просто осмотрю…

Председатель внимательно взглянул на холодное бритое лицо… Затем пожал плечами:

– Хорошо.

Беркут поднялся и поклонился. В эту минуту ему можно было дать сорок лет…

У самой двери он сказал:

– Лишнее говорить о моей просьбе кому бы то ни было…

Председатель правления поднял глаза:

– Нетвердый голос Беркута повторил:

– Лишнее…

Его глаза встретились с глазами директора. Директор наклонил голову и сказал вполголоса:

– Хорошо…

Дверь закрылась за Беркутом… Председатель правления закурил папиросу, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Черт возьми!.. Ну и глаза же у него… Как сталь!.. Как посмотрит, как будто стальными обручами сожмет…

Он задумался… Затем сказал самому себе:

– Сильный человек… А ведь ничем особенным не отличается. Обыкновенный механик, правда, с желанием работать и с большой инициативой. Пусть исследует, если хочет… Только Брагина…

В голосе председателя прозвучало неподдельное сожаление:

– …Только Брагина и его изобретения он не возвратит… Эх! Брагин!..

Председатель правления поднял голову и крикнул через приоткрытую дверь секретарю:

– Кто-нибудь еще есть на приеме?..

– Никого, – ответил секретарь, появляясь на пороге…

В этот момент снизу раздался крик. Секретарь выскочил и через минуту возвратился:

– Ничего особенного, – сказал он, – на сходившего с лестницы Беркута обвалился кусок штукатурки и кирпич. Но только слегка ушиб его…

Председатель сказал с раздражением:

– Я двадцать раз говорил, что лестницу надо отремонтировать… Сделать строжайший выговор завдомом. Завтра же приступить к ремонту…

Секретарь сказал:

– Слушаю…

– Я поеду на завод… В случае надобности позвоните туда…

– Слушаю…

Председатель вышел и секретарь остался один… Он подошел к телефону, позвонил и сказал:

– Станция?.. 2-45-6-6. Да.

– Позвонила.

– Спасибо. Кто у телефона? Ты, Комаров… Нет, ничего… На Беркута, у нас тут один такой механик есть, обвалилась штукатурка…

– Убила?

– Нет, только ушибла.

– Больше ничего?

– Нет.

– Хорошо.

Трубка легла на вилку… Секретарь вышел, насвистывая, из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь…

ГЛАВА II
Беркут удивляется

Андрей Иванович Беркут, служащий химического треста, 28 лет, среднего роста, блондин, гладко выбритый, с серыми холодными стальными глазами, служил в тресте два года. Он прибыл из-за границы, где служил в русских войсках, брошенных царским правительством на западный фронт. Андрей Беркут был отправлен туда не без ведома жандармского корпуса, по той простой причине, что был крайне подозрителен в политическом отношении. Этот крепкий, с острым и холодным взглядом человек, бывший рабочий одного из сормовских заводов, затем техник на заводе военно-промышленного комитета, внушал сугубое недоверие жандармскому корпусу. Именно поэтому он и был отправлен в войска, следовавшие на западный фронт.

При назначении военный следователь, ведший дело Беркута, сказал негромко, но достаточно внушительно:

– На западном баловаться не дадут. Живо выучат, тем более что…

Он затянулся папиросным дымом и с улыбкой довел до сведения слушавшего его полковника:

– Все равно не вернется: пушечное мясо, что и говорить!

Полковник кивнул головой: судьба Андрея Беркута была решена.

Три года, проведенные за границей, не прошли даром для Беркута. Несмотря на тяжелые условия, беспрерывное пребывание на передовых позициях, Беркут овладел в совершенстве английским и французским языками и, кроме того, вынес огромную жгучую ненависть ко всему, что видел на фронте. Он убедился в том, что такое оборотная сторона капиталистической культуры и, когда его умиравший от ран товарищ, французский солдат Пуаре, сказал, хрипя в агонии:

– Отомсти за нас тем…

Он не докончил, вытянулся и умер.

Беркут посмотрел на труп товарища и холодно и спокойно, но сказал с такой силой, что не понявший, в чем дело, капрал вздрогнул:

– Слово Беркута: ты и те другие, вы будете отомщены!…

Капрал понял: он кивнул головой и сказал одобрительно:

– Отомстим бошам, э, товарищ?..

Беркут окинул его тем же холодным, как ледяная вода, взглядом и ничего не ответил.

По окончании войны русские войска не распускались. Французское правительство не хотело расставаться с нужными ему для колоний рабами, одетыми в военную форму. Беркут бежал: зарево великой революции, охватившее небо бывшей российской империи, влекло его к себе. Он прибыл в Москву и, как знающий иностранные языки, занял место в Xим-Тресте в отделе торговых операций с Западом.

Краткая биография Беркута была бы не полна, если бы не прибавить, что этот холодный спокойный человек ни разу не опоздал на службу, ни разу не сказал лишнего слова во время служебных занятий. Его прозвали сослуживцы «машиной», но у этой машины было два серых холодных проницательных глаза, выражавших непреоборимую, не знающую преград волю.

Кусок штукатурки, упавший сверху, слегка задел Беркута. Кирпич пролетел мимо… Беркут холодно взглянул на лежавший кирпич и сказал сквозь зубы:

– На дюйм ближе, и я последовал бы за Брагиным….

Затем он спустился вниз, не удостоив даже взглядом

потолок, с которого кирпич сорвался,…

Беркут сел на первый вагон трамвая линии «А» и доехал до Сретенки… Здесь он слез для того, чтобы навестить одного человека, который ему был очень нужен…

В небольшой комнате, меблированной столом, шкафом, двумя стульями и умывальником, Беркут сел и, глядя прямо в глаза нужному человеку, сказал:

– Сколько времени я тебя знаю?

– Два года…

– Ладно.

Он замолчал… Владелец комнаты был молод, лет двадцати шести-семи, с аккуратным пробором черных волос, с быстрыми хитрыми глазами и мягкими вкрадчивыми движениями… Его звали Павлом Николаевичем Корневым, он был студентом-химиком, личным знакомым Брагина и Беркута…

Молчание было нарушено Беркутом:

– Ты когда в последний раз видел Брагина?..

Корнев разбирал на деревянном крашеном столе бумаги. Не поднимая головы, он ответил:

– На той неделе. На похоронах будешь?..

– Едем, – коротко ответил Беркут.

Голова Корнева поднялась. Он удивленно спросил:

– Куда?

– В Сокольники….

– Зачем?

– Скажу по дороге….

Когда через час Беркут и Корнев приехали к зданию бывшей лаборатории, их встретил сторож неприветливо:

– Ходят, все ходят, отбою нет… И чего шатаются?…

– А разве еще кто был? – быстро спросил Корнев…

Беркут тоже обернулся к сторожу:

– Кто еще осматривал?..

– Разные, – ответил неохотно сторож

– Кто именно?…

– Да вчерась один из угрозыска был… Позавчерась еще один был… А сегодня еще приперся один….

– Кто?..

– Шут его знает.. По-русски ни бе, ни ме… Плел что-то.. Я его и не понял…

Беркут спросил еще раз:

– Осматривал?

– Эге! Осмотрел, все вынюхал, на прощанье пять рублей дал. Ей-Богу…

– А какой он из себя?..

– Чернявый.. А с ним другой был, так тот рыжий, как петух…

– Ладно, – сказал Беркут. Корнев молчал…

Они стали осматривать развалины… После получаса тщательного осмотра Беркут кивнул самому себе головой и сказал:

– Теперь идем осматривать остатки Брагина….

Тело инженера лежало на стопе в просторной комнате. Беркут посвятил осмотру этого обугленного обрубка около часу…

Обернувшийся раз Корнев заметил, что Беркут что-то спрятал в карман…

– Что там такое?.. – спросил он отрывисто…

– Пустяки, – пробормотал Беркут, – бумажонку выронил и опять спрятал… Ладно, можно идти…

Они вышли и сели в трамвай… Корнев, глядя в окно, спросил небрежно:

– Какого черта тебе эта возня нужна с телом Брагина?..

Беркут посмотрел ему в глаза:

– Вкратце я тебе сказал… А подробно объясню потом… Поймешь…

Корневу было холодно, апрельский вечер был сыроват. Он вздрогнул, пожал плечами и сказал:

– Я слезу в центре. Хочу в кино пойти…

– Сходи, – ровным голосом сказал Беркут… Он сосредоточенно думал о чем-то другом…

Так же рассеяно он пожал руку Корневу, когда тог выходил из вагона…

На пороге Корнев обернулся и сказал:

– Завтра зайду к тебе…

Беркут кивнул головой и отвернулся к окну… Вагон тронулся, кондуктор подошел и спросил:

– Баш билет?..

ГЛАВА III
Подробности одного визита

Солянка, 5, третий этаж, квартира направо. Маленькая бронзовая дощечка:

– Инженер А И. Брагин.

Твердая сухая рука Беркута легла на кнопку звонка. За дверью легкие шаги, шаги женщины. Звучный низкий женский голос:

– Кто там?..

– По срочному делу…

– По какому?..

– Мне нужно видеть вдову инженера Брагина…

– А кто это?..

– Механик Беркут…

– Подождите минуту…

За дверью шепот. Затем снова шаги, дверь открылась, пропуская невысокого человека в пальто с поднятым воротником и в мягкой шляпе, плотно надвинутой на глаза. Обернувшись назад, человек сказал с явным иностранным акцентом:

– Я зайду завтра, мадам… Желаю здоровья…

– Где я голос этот слышал? – подумал Беркут, входя в небольшую полутемную переднюю…

Он подал руку, спросив:

– Анна Ивановна Брагина?..

Два карих глаза с беспокойным любопытством взглянули на него… Тот же звучный бархатистый голос ответил:

– Да. Пожалуйста, заходите…

Она пошла вперед, Беркут за ней, изучая легкую, плавную походку…

В очень хорошо обставленной комнате, со спущенными на окнах шторами, Анна Ивановна Брагина оказалась очень молодой, изящной женщиной, с золотистыми волосами, карими глазами и прекрасным цветом лица… Карие глаза смотрели несколько беспокойно… Темное, траурное платье оттеняло золото темно-каштановых волос…

– Именно такая, – подумал Беркут, изучив и взвесив в одно мгновенье женщину…

Она смотрела вопросительно, не предлагая садиться…

Беркут сказал просто, как говорят обыденные вещи относительно погоды:

– Пришел допросить вас…

Карие глаза расширились, рука, лежавшая на столе, вздрогнула:

– Как… допросить…

Беркут разрешил своим глазам улыбнуться:

– Не беспокойтесь, не официально… Добровольный следователь… Разрешите сесть?..

– Пожалуйста, – сказала она нехотя… В ее глазах все еще сквозило беспокойство…

Беркут сел, не сводя с нее взгляда…

После минуты молчания он сказал тем же обыденным тоном:

– Всего несколько вопросов…

Женщина рассмеялась негромким, явно деланным смехом:

– Вы мне раньше скажите, кто вы такой?.. С кем я имею дело?..

Беркут медленно сказал:

– Моя биография вряд ли… Впрочем: рабочий сталелитейного завода… Сидел в тюрьме за забастовку… Затем западный фронт… Затем революционная Россия… Служба в ХимТресте… Инженер Брагин, мой друг и великий изобретатель… Довольно?

На этот раз ее голос прозвучал сухо:

– Это ваша биография… А дело, которое?..

– Которое меня привело сюда? Вот: инженер Брагин, мой лучший друг, погиб неожиданно и странно… Интересуюсь подробностями…

Карие глаза опять взглянули беспокойно:

– Обратитесь к следователю. Я ничего не знаю. Следователь знает больше.

Беркут облокотился на ручку кресла и спросил:

– Курить разрешите?.. То, что знает следователь, меня не интересует… Меня интересуют другие детали…

– Спрашивайте, – сказала она с видом жертвы, откидываясь к стенке дивана…

Беркут помедлил… Затем, закурив папиросу, спросил в упор:

– Сколько времени вы замужем за инженером Брагиным?..

Вопрос попал в цель: вдова Брагина вздрогнула от неожиданности, но сейчас же овладела собой… Кружевной платок приблизился к глазам, слезинка скатилась вниз:

– Полгода..

Ее голос прервался…

В голосе Беркута не было ничего похожего на сочувствие, когда он спросил:

– Где вы познакомились с ним?..

Карие глаза снова выглянули из-под кружевного платочка:

– В Берлине… Он приезжал туда…

– По делам службы… знаю… Вы – немка?..

– Нет, русская…

– А каким образом вы попали в Берлин?..

– Но…

– Вы – эмигрантка?..

– Мой отец – эмигрант…

– Вот как… Он – генерал – ваш отец?..

Снова невольная дрожь, рука Анны Ивановны вздрогнула:

– Да, но я не жила вместе с отцом, мы – чужие друг другу…

– Так…

Минута молчания… Беркут опустил глаза вниз: его очень заинтересовал узор ковра… Затем снова неожиданный вопрос:

– Кто был этот человек, который вышел отсюда, когда я вошел?

На этот раз женщина рассердилась:

– Это вас не касается… Я вообще не знаю, по какому праву…

Карие глаза расширились, в них замерцали странные огоньки…

Беркут медленно встал, наклонился над ней… Затем ровным голосом, обыденными интонациями:

– Любовник?..

Вдова Брагина вскочила, задев при этом Беркута:

– Вон!.. Если выявились меня оскорблять… Я…

Она заплакала в кружевной платок, прислонившись к дивану.

– Не плачьте, – сказал снова Беркут. Ни брезгливости, ни сожаления не было в его спокойном голосе…

– Не плачьте, – повторил он, – это мешает допросу, мне некогда утешать вас…

– Вы еще осмеливаетесь…

Что-то мелькнуло в глазах Беркута, его голос стал жестче.

– Послушайте, перестаньте, наконец… У меня серьезное дело… Сядьте и отвечайте серьезно…

– Не хочу…

– Вы не ребенок…

– Все равно…

– Я – не ваш любовник, чтобы выносить ваши капризы…

Из-под платка раздался заглушенный смех:

– Тем приятнее…

Папироса сломалась в сжатых пальцах Беркута… Он наклонился вперед:

– Если вы сейчас же не бросите этих штук, я вынужден буду позвонить по телефону…

Из-под кружевного платка показалось розовое лицо:

– Куда?..

Он шепотом сказал короткое трехсложное слово..

Мгновение они смотрели в глаза друг другу… Затем, сев, она сказала спокойным тоном:

– Спрашивайте…

– Так лучше, – пробормотал Беркут… Он мельком отметал стоявший в глубине несгораемый шкаф, выдвинутый ящик письменного стола и лежавший на столе портфель…

Ровным и спокойным голосом он задал ей еще десять вопросов, каждый аккуратно отмечая в записной книжке… Затем так же спокойно приподнялся и сказал:

– Вы обязуетесь никуда не уезжать, не предупредив меня об этом. Мой телефон 56789– Если я узнаю, что вы уехали, вам же будет хуже…

Кружевной платок к концу разговора превратился в лохмотья… Его беспощадно теребили узкие пальцы с заостренными отлакированными ногтями… Анна Ивановна Брагина покорно сказала:

– Хорошо…

– Еще один последний вопрос: кто он, этот ваш любовник?..

– Этого я не скажу…

– Вы скажете…

– Нет…

– Вы скажете…

Рука Беркута сжала узкие розовые пальцы…

– Пустите, мне больно…

– Ну?..

Шепотом она сказала:

– Инженер Вельс, технический советник английской миссии.

– Благодарю вас, – сказал Беркут, выпуская руку.

Он поднялся и небрежно сказал:

– Я зайду к вам на днях…

Обернувшись на пороге, Беркут добавил:

– Если кто-нибудь узнает о нашем разговоре… Хотя бы этот ваш Вельс… Помните, я не шучу… А жить вам предстоит только один раз…

Она кивнула головой…

Спускаясь по лестнице, Беркут пробормотал:

– Я так и знал…

Больше он ничего не сказал… Его губы были плотно сжаты, когда он садился в вагон трамвая, глаза смотрели спокойно в лицо кондуктору, когда он ровным голосом сказал:

– Две станции…