Текст книги "Кровь тайны"

Автор книги: Марк Энтони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

С каждой секундой крен становился все очевиднее. Магард выругался.

– Похоже, ему все-таки удалось нас задеть. У нас пробоина.

– Капитан! – послышался крик с мачты. – Впереди мель!

Магард вновь выругался. Фолкен схватил его за руку.

– Кажется, вы говорили, что «Посланец судьбы» может плавать и в мелкой воде.

– Да, – не стал спорить капитан, – когда у него нормальная осадка, но сейчас у нас в трюме вода…

Магард не закончил фразу и принялся отдавать приказы матросам. Грейс потеряла его из виду.

– Что будем делать? – спросила она.

Однако в голову ничего толкового не приходило.

Фолкен бросил мрачный взгляд на Бельтана.

– Присматривай за ней, Бельтан. Что бы ни случилось, ты должен ее спасти.

– Клянусь жизнью, – сказал светловолосый рыцарь.

Нет, безумие какое-то. Им необходим план действий, а не разговоры о гибели. Грейс собралась что-то сказать, но раздался оглушительный треск, и палуба у нее под ногами резко накренилась. Она упала на колени.

– Приготовьтесь! – закричала Вани.

Треск прекратился, но палуба продолжала крениться на левый борт. Грейс заскользила к поручням и вдруг почувствовала, что сильная рука ухватила ее за плечо.

– Нужно плыть, миледи, – прорычал Бельтан ей в ухо. – Каким бы сильным ни оказалось течение, нужно плыть изо всех сил.

В одно мгновение небо и море поменялись местами, все это сопровождалось треском рвущихся веревок и скрежетом лопающихся досок обшивки. С оглушительным предсмертным стоном корабль развалился на части.

Грейс оказалась в холодной воде, и невидимые руки потащили ее вниз.

Часть II
ВОРОН ВОЗРОЖДЕННЫЙ

ГЛАВА 15

Удивительно, как быстро проходит время, когда пытаешься выжить.

Тревис прекрасно понимал, что в Касл-Сити они находятся только для того, чтобы дождаться Джека Грейстоуна, который может помочь им вернуться на Зею, поскольку Грейс и остальные, скорее всего, считают, что они погибли, когда обрушился Этерион. Тревис не хотел, чтобы они так думали, пока остается хоть какая-то надежда. Иногда он спрашивал себя: продолжают ли его искать Бельтан и Вани? От этих мыслей у Тревиса болела душа, но кто был тому причиной – светловолосый рыцарь или золотоглазая убийца, – он не знал.

Возможно, Тревис, будет лучше, если ты не вернешься. Ведь если верить дракону и колдуньям, ты уничтожишь Зею – таково пророчество.

Но если бабушка Вани не ошибалась и он а'нарай – человек, лишенный судьбы, – как он может вообще что-нибудь свершить, не говоря уже о том, чтобы уничтожить целый мир?

Не имеет значения. В настоящий момент ни Бельтан, ни Вани еще не родились. Кроме того, Тревису представлялось весьма маловероятным, что он с друзьями сумеет вернуться на Зею, тем более в свое время. Кроме того, обязанности бармена, которые ему приходилось исполнять, чтобы платить за пансион, часто заставляли его забыть о Зее – шел 1883 год, и Тревис работал в салуне Касл-Сити.

– Расскажи, как приготовить «Бархат», мистер Уайлдер, – принялся выпытывать у него Мэнипенни в первый же вечер в «Шахтном стволе», когда он явился на работу в новой белой рубашке и черных брюках.

Тревис потер недавно выбритую макушку. Он всегда гордился тем, что знает рецепты чуть ли не всех коктейлей в мире, даже самых старых или не слишком вразумительных. Однако кое-что он успел подзабыть. Прошел год с тех пор, как Тревис покинул «Шахтный ствол» – во всяком случае, в своем времени. Тем не менее он умудрился вспомнить.

– Нужно смешать шампанское и портер в равных частях. Мэнипенни удовлетворенно кивнул.

– А теперь флип[6]6
  Флип – горячий напиток из подслащенного пива со спиртом, яйцом и специями.


[Закрыть]?

Эта информация оказалась похоронена в самых дальних уголках его сознания, но, в конце концов, Тревис вспомнил канун дня всех святых[7]7
  Канун дня всех святых – вечер 31 октября, когда дети одеваются в костюмы и ходят по домам соседей, предлагая их угостить – в противном случае они могут учинить какое-нибудь озорство.


[Закрыть], когда устроил в своем салуне вечеринку в стиле слипи-холлоу[8]8
  Слипи-холлоу – кресло-качалка с высокой спинкой, вид мебели, популярный в США в середине XIX века.


[Закрыть]. Тогда же он научился смешивать коктейли, популярные в колониальные времена.

– Ром, пиво и сахар, – ответил Тревис, порывшись в памяти. – Все смешать в кружке, после чего опустить в нее кончик раскаленной кочерги и дождаться появления пены.

Мэнипенни погладил изящные усики, и его маленькие глазки заблестели.

– Я вижу, тебя нелегко смутить. А ну-ка, расскажи, какие ингредиенты входят в «Синюю спиртовку»?

Тревис напряг память, но на ум ничего не приходило. Что ж, похоже, он лишится работы, но ему ничего не оставалось, как признать поражение. Придется искать работу на рудниках, что бы там не говорила Моди.

– Боюсь, что я не знаю, – ответил Тревис, приготовившись к выражению неудовольствия со стороны Мэнипенни.

Однако владелец салуна расхохотался.

– Ну, похоже, Сфинкс выиграл состязание из трех загадок.

Тревис разинул рот. Оказалось, что Мэнипенни просто играл с ним и желал одержать победу.

Мэнипенни похлопал его по спине.

– Не следует пугаться, если не знаешь рецепта какой-нибудь выпивки, мистер Уайлдер. Шахтер с рудника, который потребует у тебя модный коктейль, едва ли знает его ингредиенты. Скорее всего он слышал, как его заказывал какой-нибудь богатый джентльмен, и решил попробовать сам. Тем не менее такой клиент не отличит амонтильядо[9]9
  Амонтильядо – выдержанный сухой херес.


[Закрыть] от лошадиной мочи. Так что смешай ему первое, что придет в голову, и он с радостью все выпьет.

Тревис слабо улыбнулся. Он начинал понимать, что работа на Мэнипенни будет не совсем обычной.

Довольно быстро выяснилось, что посетители салуна редко заказывают коктейли. Многие требовали пиво, но большинство поклонялось одному Богу – виски. Обычно речь шла о «Таоской молнии», или «Старом Таосе»[10]10
  Таос – городок в центральной части штата Нью-Мексико.


[Закрыть], как его называли самые крутые. Это был крепкий напиток, который производили в Нью-Мексико, свое название он получил в честь города.

С самого начала Тревиса поразило, какими похожими на обитателей Зеи оказались посетители салуна. Достаточно заменить миткалевые рубашки и джинсы на туники и штаны в обтяжку, и любой из них вполне сойдет за кейлаванского крестьянина. Большинство было низкорослыми, с морщинистыми лицами, желтыми или вовсе гниющими зубами и навсегда почерневшими от непосильной работы руками.

У многих мужчин глаза были жесткими, пустыми, словно кто-то вытянул из них все жизненные силы, как серебро из карбоната свинца. Они пили у стойки бара, разом опрокидывая стопку виски, и отходили в сторону, освобождая место для следующего клиента.

Впрочем, среди посетителей попадались и достаточно общительные. Как и в те времена, когда Тревис был (или станет?) владельцем салуна, многие заходили сюда каждый день, и он с ними подружился. Как правило, это были горожане, владевшие каким-нибудь бизнесом на Лосиной улице.

В отличие от шахтеров, они щеголяли в костюмах, из жилетных карманов свисали серебряные цепочки часов. Эти люди много и охотно говорили, смеялись, курили сигары, пили бурбон и шампанское, а также виски и пиво. Богачи, к которым удача повернулась лицом, – банкиры, лавочники, врачи и адвокаты. Тревис не находил в себе мужества рассказать им, что через пару лет рынок серебра рухнет, рудники закроются, и почти все они разорятся.

Всякий раз, когда Мэнипенни своим грохочущим голосом представлял нового бармена постоянным клиентам, Тревису покупали выпивку. У него даже сложилось впечатление, что напоить бармена здесь одно из самых распространенных развлечений.

Когда в салуне появлялся свежий человек с Востока, полный надежд на быстрое обогащение – а в его карманах еще водились деньги, – он всегда настаивал на том, что должен угостить бармена. У Тревиса это вызывало отвращение: он знал, что через несколько недель, когда выяснится, что его заявка ничего не стоит, тот же человек придет снова – только теперь в рваной и грязной одежде, с пустыми карманами. Теперь придет черед Тревиса угощать его стаканчиком виски, а неудачнику ничего не останется, как искать способ – раздобыть денег на обратный билет.

Иногда появлялся старатель, которому удавалось найти небольшой участок с высоким содержанием серебра. Тогда – посетив пробирную лабораторию – он вваливался в салун и угощал виски всех посетителей. Естественно, после нескольких дней веселья и азартных игр легко доставшиеся деньги кончались, и старателю приходилось вновь приниматься за работу.

Даже кое-кто из шахтеров, получавших три доллара в день, покупал Тревису стаканчик виски. Он смотрел в их усталые и одинокие лица и не мог отказаться. И хотя на улицах города было полно народу, у Тревиса возникало ощущение, что бармен, имени которого они даже не знают, для них единственный близкий человек. Иногда Тревис спрашивал имя шахтера, но никогда не интересовался фамилией.

– Никогда ни о чем не спрашивай клиентов, разве только имя, – наставлял его Мэнипенни. – Всякий посетитель моего салуна оставляет прошлое за порогом.

Тревис сжал правую руку в кулак. Жаль, что это не так. И хотя он не мог забыть свое прошлое, Тревис понимал, что оно осталось у него за спиной – словно тень, следующая в кильватере большого корабля, ничего больше. Этому он научился в Этерионе, когда столкнулся с демоном; и то же самое ему поведал призрак Элис, его младшей сестры. Он поднимал свой стаканчик, и они молча выпивали виски.

Конечно, если бы Тревис действительно пил всё виски, которым его угощали, то к закату солнца он валялся бы под стойкой. На самом деле, плеснув посетителю настоящего виски, себе он наливал из другой бутылки, где было больше воды, чем виски, – трюк, известный любому бармену во все времена.

Как только солнце скрывалось за горами, настроение в салуне менялось. Мрачные посетители, которые приходили сюда днем, куда-то исчезали, салун заполняла шумная веселая толпа. В воздухе витал смех и сигарный дым, тапер наигрывал на разбитом пианино «Мою дорогую Клементину» или «Милую Бетси из Пайка».

Вскоре после наступления темноты за столиками с зеленым сукном появлялись игроки. Игру вел крупье, отдававший Мэнипенни часть своей прибыли. Способов расстаться с деньгами множество – покер, монте на три карты, но самой популярной игрой был фараон.

Тревису казалось, что фараон совсем неинтересная игра. Тринадцать карт – от туза до короля – нарисованы на поверхности стола. Игроки делают ставки на одну из них, причем можно ставить на проигрыш или выигрыш. Затем крупье открывает две карты. Первая проигрывает, вторая выигрывает. Таким образом, если игрок поставил на семерку как на проигрывающую карту, и крупье открыл ее первой, ставка выиграла. Или, если он поставил на то, что валет выиграет, а первая карта оказалась валетом, деньги получает крупье.

Тревис довольно быстро сообразил, что вероятность выигрыша в фараон равняется почти пятидесяти процентам. Вот почему игра пользовалась такой популярностью. Крупье получал лишь небольшое преимущество – отбрасывались первая и последняя карты колоды. Таким образом, к концу партии у крупье всегда кое-что оставалось. Впрочем, учитывая, какие суммы кочевали из рук в руки в течение вечера за одним столом, даже несколько процентов оказывались вполне приличным кушем, что вполне объясняло наличие шелкового жилета и бриллиантовых запонок у крупье.

И хотя обстановка в «Шахтном стволе» по вечерам временами достигала точки кипения, в целом люди вели себя доброжелательно. Мужчины пили, смеялись, играли, пытались завести разговоры с редкими женщинами, заходившими в салун, леди занимали не слишком высокое место на социальной лестнице Касл-Сити. В салуне можно было встретить почти всех известных мужчин города, но их жены сюда никогда не заходили.

Большинство мужчин умели пить, а проигрыши за карточным столом воспринимали со смущенной улыбкой. Но были и исключения. Мэнипенни в самом начале показал Тревису ружье, висевшее на двух крючках под стойкой. Почти каждую ночь владельцу салуна приходилось снимать ружье и направлять его дуло на перебравшего виски скандалиста или на неудачника, проигравшегося в покер, а порой на брошенного девушкой влюбленного – всем им ужасно хотелось с кем-нибудь подраться, все равно с кем.

Обычно, если дебошир не успевал допиться до полного бесчувствия, дуло ружья оказывало отрезвляющее действие, после чего буян отправлялся домой спать. Но однажды молодой человек в грязной одежде обвинил Мэнипенни в том, что он разбавляет виски водой, – обвинение едва ли подтверждалось состоянием молодого человека. Казалось, он не заметил направленного на него дула ружья, и продолжал дико размахивать руками, направляясь к Мэнипенни, который стиснул зубы и начал медленно давить на курок. Друзья обозленного пьяницы быстро схватили приятеля и вытащили его на улицу.

Вновь заиграла музыка, зазвучал смех. Тревису показалось, что никто, кроме него, не заметил, как Мэнипенни застыл за стойкой бара, продолжая сжимать в руках ружье. Его лицо раскраснелось, а на светлой рубашке темными пятнами проступил пот.

– Вы ведь не спустили бы курок, мистер Мэнипенни? – спросил Тревис. – Что бы он ни сделал, вы бы не стали его убивать?

Владелец салуна тяжело вздохнул.

– Убери от меня эту штуку, мистер Уайлдер. – Он протянул Тревису ружье. – Ради Бога, убери ее подальше.

Тревис взял ружье и спрятал на обычном месте под стойкой. Если это самое приличное заведение во всем городе, как сказала Моди, тогда что же делается в остальных салунах Касл-Сити?

К счастью, подобные эпизоды случались в «Шахтном стволе» не так уж часто. Более того, несмотря на выпивку, азартные игры и громогласность, в посетителях чувствовалась какая-то странная подавленность. Тревис даже не мог сформулировать, в чем она заключалась. Иногда он видел, как мужчина вдруг переставал смеяться и оглядывался через плечо или предлагал замолчать своему соседу, который что-то громко вещал пьяным голосом.

У них тяжелая жизнь, Тревис. Наверное, они слишком устают, вот и все.

Однако такое объяснение казалось ему не слишком правдоподобным.

Впрочем, работа в салуне не оставляла времени на размышления, и Тревис легко отмахивался от разных там странностей. С такой же легкостью он мог забыть и о Джеке Грейстоуне, а также о том, как найти обратный путь в свое время и на Зею. Он вообще мог бы забыть обо всем, кроме ежедневной работы в «Шахтном стволе».

Вот только однажды, выкатывая новый бочонок с виски, он смел опилки с пола, а потом поднял взгляд и увидел желтый плакат на стене, с которого на него смотрел человек в очках в проволочной оправе.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ

ТАЙЛЕР КЕЙН, УБИЙЦА.

И Тревис понял, что никогда не забудет о том, кем был.

ГЛАВА 16

Тревис проработал в салуне около недели, когда, подняв голову, увидел своих друзей, которые вошли через вращающиеся двери и направились прямо к стойке.

– Лирит, Дарж, – удивленно проговорил он и отложил в сторону колоду карт, с которой возился, чтобы скоротать свободное время – Что вы здесь делаете? Случилось что-нибудь?

– Нет, Тревис, с Саретом и Моди все в порядке, – ответила Лирит и улыбнулась. – Если ты об этом.

Так и было, и колдунья прекрасно все понимала.

– Не думаю, что мы ведем себя разумно, миледи, – пророкотал низкий голос Даржа.

Рыцарь огляделся по сторонам, и Тревис понял, что его тревожит. До наступления вечера оставалось еще много времени, и в салуне почти не было посетителей. Однако негромкий гул разговоров стих, как только рыцарь и колдунья переступили порог, и хотя вскоре шум возобновился, с вновь прибывших не спускали глаз.

– Полагаю, Дарж прав, – негромко проговорил Тревис, вытирая тряпкой стойку бара. Он еще не забыл, что произошло, когда они впервые появились в городе, – их обвинили в воровстве и в том, что они едва не сожгли город. – Если ничего срочного не случилось, почему вы не подождали моего возвращения?

Лирит вздохнула.

– Леди Моди очень мила, Тревис. Но я начинаю задыхаться в «Голубом колокольчике». Дарж тоже, хотя он не признается.

Тревис посмотрел на стойкого рыцаря. Дарж уставился в пол, но спорить с колдуньей не стал.

– Мы не можем бесконечно прятаться, – продолжала Лирит. – Впрочем, я пришла сюда по другой причине. Хорошо, что ты зарабатываешь деньги, но нам их хватает только на то, чтобы расплатиться с леди Моди. Если придется прожить тут несколько недель, потребуются еще деньги. Нам всем необходима смена одежды и новые туфли. Нужно купить лекарства для Сарета. – Лирит положила руки на стойку бара и серьезно посмотрела Тревису в глаза. – Мы с Даржем решили, что нам следует найти…

– Такие, как она, здесь никому не нужны, – раздался чей-то хриплый голос.

Они увидела, что к стойке ленивой походкой направился мужчина. Его лицо было таким же мятым и грязным, как одежда, а глаза опасно сузились. Тревис его помнил; он с приятелем пришли утром, купили бутылку виски и все время просидели за угловым столиком. Тревис бросил взгляд в угол. Дружок грубияна стоял возле стола, на котором красовалась пустая бутылка.

Мужчина остановился в нескольких футах от Лирит и Даржа и, упершись руками в бока, сплюнул на пол, темная струйка табачного сока вытекла на подбородок.

– Вы меня не слышали? Я же сказал, что таких, как ты, здесь не любят.

– Напротив, – раздался громкий низкий голос, – в салуне «Шахтный ствол» рады любым посетителям.

Мэнипенни вышел из кладовой и встал рядом с Тревисом, на его красном лице появилась любезная улыбка. Однако Тревис заметил, какими жесткими стали его глаза.

Грубиян вновь сплюнул на пол.

– Я не знал, что сюда пускают черных. Еще немного, и нам придется сидеть рядом с китайцами. Ей нечего здесь делать. Женщины ничего не понимают в выпивке и картах.

– В самом деле? – осведомилась Лирит.

Прежде чем хоть кто-нибудь успел отреагировать, Лирит взяла лежавшую на стойке колоду, быстро перетасовала карты в воздухе, развернула их веером, сложила вместе, затем одной рукой ловко разделила колоду на четыре равные части, так что каждая оказалась зажатой между двумя смуглыми пальцами. Затем, вновь действуя только правой рукой, собрала колоду и я во второй раз развернула ее веером. И протянула карты грубияну.

– Выбери одну, – предложила она. – Ставлю золотую монету на то, что я, не глядя, смогу ее угадать.

Это вызвало громкий смех у Мэнипенни. Однако Тревис знал, что Лирит допустила ошибку. За долгие годы работы в «Шахтном стволе» он знал, что существуют разные типы пьяниц. Некоторые смеются без остановки, другие становятся слезливыми, третьи засыпают. Но есть люди, на которых алкоголь – как снадобье доктора Джекила – действует наподобие ключа, открывающего дверь в самые темные и опасные закоулки их души.

– Ты не знаешь своего места, мисс, – прорычал мужчина сквозь коричневые от табака зубы. – Этот салун не для тебя. Иди, пляши с разными партнерами за десять центов. А за два доллара будешь делать все, что мужчина пожелает.

Только последние слова произвели на Лирит впечатление.

Ее лицо мгновенно посерело, и карты выпали из руки на пол.

Ухмыляясь, мужчина потянулся, чтобы коснуться ее черных локонов.

Послышался громкий хлопок, и рука отлетела в сторону. Тревис едва успел заметить движение Даржа.

Мужчина потряс руку, и улыбка исчезла с его лица.

– Зря ты так, мистер.

– Тебе бы следовало научиться обращению с благородными леди, – сказал Дарж, и от его карих глаз повеяло холодом.

К тому моменту, когда Тревис понял, что сейчас произойдет, ему оставалось только наблюдать за происходящим. Мужчина вытащил из-под куртки блестящий шестизарядный револьвер. И направил его в грудь Даржа.

Прежде чем он успел спустить курок, Дарж сделал быстрый шаг вперед, зацепил противника ногой за колено и схватил за запястье руку, в которой грубиян держал револьвер. В следующее мгновение у него подломились ноги, Дарж резко развернул его, и правая рука буяна ударилась о стойку бара. Раздался громкий треск – сломалась какая-то кость. Револьвер улетел за стойку, прямо в руки Мэнипенни. Парень упал на колени, прижал сломанную руку к груди и тихонько заскулил. Дарж развернулся.

Раздалось щелканье взводимого курка.

Собутыльник раненного грубияна стоял на расстоянии вытянутой руки от Даржа, прижимая к его лбу дуло своего револьвера.

– Ты только что совершил большую ошибку, мистер, – сказал собутыльник грубияна, оскалив черные пеньки зубов.

– Возможно, вторая ошибка исправит первую, – ответил Дарж.

Рыцарь не улыбался, но в его карих глазах зажегся свет нетерпения. Резким движением правой руки он отбросил дуло револьвера в сторону, а левой нанес удар. Голову его противника отбросило назад, глаза закатились, и он беззвучно упал на пол, продолжая сжимать револьвер в вялой руке.

С интересом наблюдавшие за стычкой зрители вернулись к своей выпивке. Однако по кивку Мэнипенни один из посетителей выскользнул за дверь.

– С вами все в порядке, миледи? – спросил Дарж у Лирит.

Она улыбнулась и положила руку на плечо рыцаря.

– Абсолютно, милорд. Благодарю вас. Не так часто ради того, чтобы защитить честь леди, разбиваются головы. Я восхищена.

Мэнипенни вышел из-за стойки и вытащил револьвер из руки второй жертвы Даржа.

– Это было великолепно, сэр, – широко улыбаясь, сказал он Даржу. – Несравненная демонстрация мастерства и отваги. В свое время мне довелось побеждать во многих борцовских поединках, но даже в период расцвета я не сумел бы нейтрализовать сразу двоих с такой поистине геркулесовой легкостью. Вы наносили свои удары так же ловко, как прелестная леди обращалась с картами.

Мэнипенни навел конфискованный револьвер на поверженных Даржем врагов, но никто из них не собирался никуда уходить, хотя второй успел прийти в себя. Несколько минут спустя через вращающиеся двери в салун вошел шериф Тэннер.

– Приветствую вас, Бартоломью, – сказал Мэнипенни, когда Тэннер подошел к стойке.

– Привет, Артур, – ответил Тэннер, приподнимая шляпу. – И здравствуйте еще раз, мисс Лили, мистер Дирк и мистер Уайлдер. Должен сказать, что там, где появляетесь вы, случаются интересные вещи.

Наверное, он успел поговорить с Моди. Другого способа узнать их имена у него не было.

Тревис сделал попытку усмехнуться.

– Наверное, нам просто везет.

– С таким везением я вам не советую играть в покер, мистер Уайлдер. – Шериф перевел взгляд на Мэнипенни. – А теперь, Артур, расскажи, что здесь произошло.

Пятнадцать минут спустя помощник шерифа – круглолицый молодой человек по имени Вилсон – вывел нарушителей спокойствия через дверь салуна. Оба выглядели совсем не такими наглыми, какими были до того, как с ними поработал Дарж.

– Каждому из них придется обратиться к лекарю, – заметила Лирит.

Тэннер кивнул.

– Вы хорошая женщина, мисс Лили, если проявляете доброту к людям, которые вели себя недостойно по отношению к вам. Не беспокойтесь – у меня есть врач, который осмотрит их в тюрьме.

Шериф еще раз приподнял шляпу и направился к двери. Однако через секунду остановился посреди салуна и повернулся к ним.

– Мистер Дирк, – сказал он, – если вы зайдете в мой офис, я буду вам весьма признателен.

Тревис и Лирит бросили на Даржа встревоженные взгляды. Дарж коротко кивнул.

– Не сомневаюсь, что я нарушил закон своими действиями. Если вы посчитаете нужным, я готов немедленно передать себя в руки правосудия, сэр Тэннер.

Тэннер ухмыльнулся.

– Я не собираюсь вас арестовывать, мистер Дирк. Мистер Вилсон хороший парень, но мне не помешал бы такой человек, как вы. Работа тяжелая, да и платят за нее не слишком много, но если вы согласитесь, я готов предложить вам бляху помощника шерифа вместе с револьвером и тремя с половиной долларами в день.

Вспыхнуло солнце, и Тэннер ушел.

Тревису ничего не оставалось, как с удивлением посмотреть на Даржа. Тэннер хочет сделать его своим помощником? Однако скоро выяснилось, что не только рыцарь получил в этот день работу.

– Мне нужен новый крупье для игры в фараон, – сказал Мэнипенни Лирит, когда они с Даржем направились к двери. – Предыдущий исчез без предупреждения. Полагаю, его нашли кредиторы. Вы знаете эту игру?

Лирит вопросительно посмотрела на Тревиса, и он постарался незаметно кивнуть. Он довольно быстро понял правила игры, и не сомневался, что Лирит моментально в них разберется.

– Да, – ответила Лирит.

– Отлично, – заявил Мэнипенни. – Как удачно, что вы решили навестить мистера Уайлдера именно сегодня. Можете взять в аренду угловой столик. Салун получает половину прибыли. Если хотите получить эту работу, приходите сюда после заката. И, мисс Лили, постарайтесь найти платье, которое лучше соответствовало бы вашей красоте.

Не слишком ли рискует Мэнипенни, решивший нанять Лирит в качестве крупье? В конце концов, кроме тех двух мерзавцев, с которыми разделался Дарж, среди жителей Касл-Сити наверняка найдется достаточно таких, кто не слишком жалует людей с темным цветом кожи. Шел 1883 год, Гражданская война закончилась около двадцати лет назад. И женщины имели значительно меньше прав, чем мужчины.

Однако Мэнипенни любил привлекать к себе внимание, и Тревису казалось, что хозяин салуна не прочь шокировать своих посетителей. Наверняка столь необычный крупье привлечет больше клиентов, чем оттолкнет.

Мэнипенни вернулся к своим делам, а Тревис проводил Лирит и Даржа до дверей.

– Что такое помощник? – спросил Дарж.

Тревис попытался придумать понятное объяснение.

– Как называется рыцарь, который служит другому рыцарю.

– Вассал. – Дарж пригладил усы. – Если ты служишь доброму и благородному человеку, это хорошо.

Тревис уже понял, как рассуждает Дарж. Может быть, ему следует уговорить рыцаря не принимать предложение Тэннера. Им совсем ни к чему привлекать к себе внимание. Однако решение они могут принять позднее.

– Лирит, – сказал Тревис, – вы так и не успели рассказать мне, почему вы решили навестить меня именно сегодня.

Колдунья улыбнулась.

– Я собиралась сказать тебе, что мы с Даржем решили поискать работу.