Текст книги "Лишенное формы"

Автор книги: Марк дель Франко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Бриаллен подняла стакан к свету, и рубиновая жидкость вспыхнула крошечными искорками. Потом она поставила стакан на столик возле кресла, поднялась, отошла к окну и посмотрела в ночь.

– Нет.

Меня окатила холодная волна разочарования и изумления. Столь прямого ответа я не ожидал.

Бриаллен повернулась и посмотрела на меня с холодным спокойствием.

– Буду откровенна, Коннор, ты не достоин этого знания. Ты давно сошел с пути друида ради удовлетворения личных нужд.

Я почувствовал, как снова вспыхнули щеки.

– Хочешь сказать, что ты мне не доверяешь?

Она покачала головой.

– Дело не в моих личных чувствах. Речь идет о неизмеримо большем, чем личные отношения. Об опасных вещах и знании, которое должно умереть сразу же после того, как о нем помыслили.

–  Ска, —усмехнулся я.

Бриаллен кивнула.

– По сути, да. Если смогу, я скажу тебе то, что нужно знать, чтобы остановить этого маньяка. Если не смогу, я постараюсь сама остановить его. В любом случае я не открою тебе запретное знание. По крайней мере не сейчас, пока ты в таком состоянии.

Я закрыл глаза и попытался вздохнуть, преодолеть гнет легшего на грудь груза.

– Из всех наших вечеров этот, похоже, самый тяжелый.

– Мне не легче. Но большие проблемы никогда легко не решаются.

– Мне пора.

Бриаллен отвернулась от окна и вышла из комнаты. Я последовал за ней. Она уже стояла у открытой двери.

– Ты попробуешь что-нибудь узнать?

– Да. Думаю, в этом что-то есть. – Бриаллен положила руки мне на плечи и поцеловала в лоб. – Мы справимся, Коннор. Вместе.

Я обнял ее.

– На тебя трудно злиться.

– Может быть, ты просто плохо стараешься. – Бриаллен встрепенулась. – О, подожди, у меня есть для тебя кое-что. Она торопливо вышла в кухню и почти сразу вернулась с пластмассовым пузырьком. – Держи, это тебе от солнечных ожогов. Не жалей.

Я поднес пузырек к свету – сквозь матовый пластик была видна только какая-то гелеобразная субстанция.

– Ты сделала мазь от солнечных ожогов? – Невероятно! Тратить время на такие пустяки!

Бриаллен рассмеялась.

– Нет, милый. Это алоэ вера. Есть вещи, которые прекрасно работают такими, какими их создала природа.

Глава 6

Я проснулся внезапно в хмурых предрассветных сумерках. Бешено стучал пульс. Лоб покрылся испариной. Беспокойные сны терзали меня всю ночь. Я убегал от невидимого ужаса. Падал с крыши. Выплывал, задыхаясь, из глубины. Снова и снова поднимал я руки, дабы отвратить зло, и возвышал голос, чтобы сломать заклятие, но голос срывался, воздух оставлял легкие, и я просыпался под стук собственного сердца.

Я перекатился к окну, сбросил пропитавшиеся потом и сбившиеся к ногам простыни. Далеко за краем бухты одинокий парус плыл сквозь мутно-розовую хмарь горизонта. Лодка шла медленно, лениво, безуспешно стараясь поймать ветер единственным парусом. Пересекшая пространство воды тускло мерцающая полоска указывала путь поднимающегося солнца. Вспухали и опадали волны. Я люблю воду, но не люблю лодки, хотя и научился ходить под парусом на реке Чарльз. Наверное, все дело в том, что слишком многое в этом деле зависит от внешних факторов и от случая. Вот и сейчас ветер спал, и парус обмяк. Какой-то бедолага обрек себя на долгое ожидание.

Край солнца прорезал горизонт. И словно по мановению волшебной палочки, проснувшийся бриз шевельнул обмякшее полотнище. Я даже различил крохотную суетящуюся фигурку. Парус ожил, развернулся, вспыхнул белым пламенем под яркими лучами, и лодка уверенно двинулась дальше, разрезая золотящуюся ткань залива.

Я поднялся, отодвинул в сторону матрац и встал, обнаженный, раскинув руки, перед открытым окном, встречая поднимающееся солнце приветственным заклинанием. Утренний свет омыл меня, отвечая на призыв приливом энергии. Простое упражнение принесло свежесть обновления. Я почувствовал себя намного лучше, словно принял солнечный душ, омывший мою сущность живительными лучами. Бриаллен была права. Если возвращение утраченного нужно начинать с нуля, я должен это сделать. Альтернатива – остаться лодкой, ожидающей ветра.

Приняв душ, я позвонил в госпиталь и оставил сообщение для моего целителя, Гиллена Йора, но не успел положить трубку, как телефон уже зазвонил. Это был Гиллен.

Я посмотрел на часы.

– Ты сегодня рано. Я хотел договориться насчет приема.

– Что-то случилось?

– Ничего. Просто подумал, что было бы неплохо пройти еще одно обследование.

– А я уж решил, что что-то случилось. В полдень тебя устроит?

– Если только ты не пропустишь из-за меня ланч.

– Я – целитель, Коннор, а ты появляешься, когда вздумается. – Из трубки донеслись гудки. Упрекать Гиллена за резкость я не мог – несколько наших встреч сорвалось не по его вине.

Утро прошло в составлении плана действий. Гордость не позволяла обратиться за помощью к специалисту; к тому же на первой стадии я вполне мог обойтись и собственными силами. Начать с базовых, простейших уроков, заложить основу, а уже потом двигаться дальше: изучать заклинания, тренировать память и осваивать простейшие ритуалы – укреплять сущность.

Истинный друид никогда не сойдет с пути исканий ради нового знания. Истинный друид может идти дальше, только передавая приобретенные знания. Я достиг ступени учителя, но сошел с пути, прельстившись теми возможностями, что предлагал мир Гильдии. Конечно, можно не сходить с тропы исканий и состоять в Гильдии, но перспективы финансового преуспевания оказались слишком соблазнительными.

Способности даются нам с рождения, но их подлинный потенциал раскрывается только через усердные занятия. Для этого требуется терпение и выдержка. Большинству недостает стойкости и силы воли, чтобы следовать путем истины до конца. Они отказываются от своих умений или уходят из мира вечного ученичества ради более осязаемых благ, довольствуясь званием прорицателя в какой-нибудь деревушке, где предсказывают погоду и изрекают неясные предупреждения о грядущих бедах. Их уже не считают частью круга, истинными друидами Пути. Чтобы узнать правду о себе, я должен вернуться на Тропу.

Без пяти двенадцать я как примерный пациент уже сидел в приемной Гиллена Йора. В качестве главного целителя мемориального госпиталя Авалон Гиллен занимал большой кабинет на верхнем этаже десятиэтажного здания с видом на реку Чарльз и Кембридж. Кроме меня, вызова ожидали еще несколько человек, пребывавших на разных уровнях беспокойства: от легкого волнения до очевидной тревоги. Все пришли без сопровождающих, за исключением женщины с ребенком, изо лба которого торчал пока еще небольшой загнутый рог. Похоже, кое-кто добрался до снадобий в родительском шкафчике. На столе отсутствующей дежурной сестры неумолчно звенел телефон, а над пустым креслом кружился целый рой светляков.

Ровно в полдень Гиллен Йор вошел в приемную из внутреннего коридора. Это был маленький, сухощавый мужчина с сияющей лысиной на затылке и длинной белой бородой. Под невероятно длинными бровями скрывались проницательные темно-карие глаза. Под форменным белым халатом Йор носил синие брюки и высокие, до колен, замшевые сапоги.

– Грей, – рявкнул он, не удостоив взглядом никого из притихших пациентов, и исчез за дверью.

Я поднялся и проследовал за ним. Гиллен уже сидел за столом, и когда я опустился на стул, он махнул рукой в сторону двери, и она закрылась. Целитель положил руки на стол и подался вперед.

– В чем дело?

Я постарался расслабиться.

– Обедал вчера вечером с Бриаллен, и она убедила меня провериться еще раз.

Он прищурился.

– Бриаллен тебя лечила.

– Нет! Просто каждый раз, когда я у нее бываю, она осматривает меня, но не лечит.

– Хорошо. Ты и так не следуешь моим инструкциям, а уж если кто-то посторонний начнет вмешиваться и копаться у тебя в голове, будет совсем плохо.

Чем мне нравится Гиллен Йор, так это тем, что с ним никогда не знаешь, злиться на него или смеяться. Из всех моих знакомых он едва ли не самый сварливый и к тому же лучший целитель на северо-востоке, если не во всех Штатах. Говорят, что когда он несколько десятилетий назад решил податься в Америку, Благой двор потребовал от него остаться в Ирландии или хотя бы на острове Мэн. Гиллен вежливо напомнил королеве, что не имеет чести быть ее подданным, и уехал, послав ей визитную карточку с припиской, в которой говорилось, что прием ведется только по предварительной записи.

Положив ладонь на мой лоб, Гиллен пробормотал что-то себе под нос. В голове у меня запульсировало тепло. Секундой позже он отнял руку, откинулся в кресле и, продолжая приговаривать, повернулся к компьютеру. С того места, где я сидел, был виден только краешек монитора, но я понял, что на экране мой файл. Зазвонил телефон. Гиллен не обратил на него никакого внимания. Прокрутив файл полностью, он снова повернулся ко мне.

– Судя по моим записям, изменений нет. – Снова зазвонил телефон. Он бросил на него сердитый взгляд, но трубку не снял.

– Бриаллен считает, что мне следует пройти курс переобучения и посмотреть, восстановятся способности или нет.

И опять телефон. Гиллен схватил трубку.

– У меня ланч! – Он швырнул трубку на рычаг и уставился на меня. – Неплохая мысль. Мы так и не провели полное исследование на предмет определения степени блокирования и… – Его прервал телефон. Гиллен схватил его и шагнул к двери, открыв ее заранее тычком пальца. У порога его встретил рой светляков, и он попытался отогнать их, как надоедливых мух. На мгновение Гиллен скрылся из виду, и до меня донесся его сердитый рык. Потом в проеме появилась голова. – Сейчас вернусь. Кое-кого надо взгреть. Не уходи.

Я перегнулся через стол, чтобы заглянуть в свой файл. Короткие стандартные записи свидетельствовали об отсутствии изменений. Я огляделся. Обернулся. Посмотрел на дверь. Поднялся и, обойдя стол, подошел к компьютеру.

Щелчок – и на мониторе появилось главное меню. Я перешел к каталогу, набрал в строке поиска слово «ска» и тут же получил определение, немногим отличающееся от того, что дала Бриаллен. В ссылках замелькали указания на инцест, мертворождение и межвидовое потомство. Первая ссылка всего лишь вернула меня к двум другим. Я щелкнул по «межвидовому потомству» и сразу же наткнулся на рекомендацию для целителя при проведении дифференциальной диагностики у пациента с врожденными проявлениями, которые нельзя объяснить физическими причинами, приглашать флита. Судя по всему, флиты обладали уникальной чувствительностью к такого рода особям и могли установить факт нарушения сущности у пациента.

Я торопливо оглянулся на дверь, щелкнул мышкой, убрал собственный файл, снова перескочил на главную страницу и набрал «межвидовое потомство». Четырнадцать совпадений. Я пробежал глазами малопонятные тексты, закачал в себя информацию, вывел на монитор собственный файл и хлопнулся на стул в тот самый момент, когда в кабинет вернулся хозяин.

– Вот что, Коннор, давай установим дату, когда ты придешь для детального обследования, – раздраженно сказал он, усаживаясь за стол. – Я думал, что смогу сделать это сегодня, но не получается. А пока составь план переподготовки и вышли мне электронной почтой. О результатах будешь сообщать регулярно.

– Отлично. Сегодня я на большее и не надеялся. – Я поднялся и направился к двери. За столом в приемной все еще никого не было. – На днях позвоню.

Гиллен недоверчиво посмотрел на меня, потом скосил глаз на компьютер.

– В чем тебе определенно следует потренироваться, так это не оставлять после себя следы. Твоя чертова сущность повсюду. Для твоей работы большой минус.

Я кивнул и отвернулся, чтобы не выдать себя виноватым выражением.

– Ладно, постараюсь.

Гиллен остановил меня уже у двери.

– Кстати, хочу предупредить. Если твой след на моей стороне стола не есть результат твоего состояния, то я сделаю так, что нынешние твои проблемы покажутся мелочью. Понятно?

Притворяться я уже не мог и только отвел глаза.

– Да, Гиллен. До скорого. Пока.

Покинув госпиталь через запасной выход, я огляделся, надеясь обнаружить машину Мердока, с которым созвонился раньше. Детектив, разумеется, опаздывал. Бостон сравнительно небольшой город, и здесь можно легко обойтись без машины, что многие и делают. Но от госпиталя до моего дома добрых полчаса ходьбы, и если есть возможность подъехать, то почему бы ею не воспользоваться. Я уже собирался повернуть к метро, когда Мердок подкатил к тротуару. Прежде чем сесть, пришлось убрать с сиденья коробку из-под пиццы.

– Что-то не так? – поинтересовался Мердок, выезжая на Сторроу-драйв.

– Ничего. Обычная проверка. Помолчи, не отвлекай. Я пытаюсь кое-что запомнить. – Приятно, что кто-то беспокоится о твоем здоровье, но мне нужно было сохранить то, что осталось в голове. В детстве, когда мои способности едва обнаружились, я прошел стандартный курс обучения. В соответствии с традицией, обучение велось устно, и в результате у меня развились прекрасные навыки запоминания. Кому-то они даже показались бы необыкновенными, но для друида хорошая зрительная память – обычное дело. Так или иначе сейчас они пришлись как нельзя кстати. Мы выехали на эстакаду, потом съехали на Саммер-стрит и через несколько минут остановились у моего дома. Открывая дверь, я заметил сделанную огамическими буквами надпись у замка – кто-то нацарапал свои инициалы и год. Какой славный ребенок. Мог бы просто взломать замок. Или вышибить окно. Скорее всего след оставил студент – они постоянно теряют ключи и ищут простое решение.

Мердок поднялся вместе со мной. Закрыв дверь, я молча указал на холодильник, прошел в кабинет и, включив компьютер, записал все, что видел в файлах у Гиллена. Мердок остановился у меня за спиной со стаканом воды. Закончив, я откинулся на спинку и посмотрел на экран. Если рассказать ему все, отругает, но информацией все равно воспользуется. Я ограничился тем, что поведал о визите к Бриаллен и упомянул о новых данных из источника в госпитале.

– Что раскопал?

Я указал на экран.

– Скрещивание. Два случая гнома с человеком, пять – человека с фейри, два – человека с эльфом и пять – фейри с эльфом.

– Похоже, те, что с гномами, можно вычеркнуть, – заметил он, наклоняясь к монитору. Я кивнул. Дети, родившиеся в результате кросса гнома и человека, сохраняли признаки и черты первого. К тому же следов сущности гнома на месте преступлений я не обнаружил, так что имеющемуся профилю убийцы они не соответствовали.

– Большинство детей не пережили пубертатный период. – Я пробежал глазами по строчкам. – Остается шесть случаев: два – человека и фейри, один – человека и эльфа и три – эльфа и фейри.

– А почему здесь только имена матерей? Отцов разве не записывали?

Я покачал головой.

– Иные редко соблюдают формальности; разве что когда дело касается очень высоких особ или затрагивает вопросы собственности. Девочек женщины обычно воспитывают сами, а мальчиков отдают на усыновление.

Все потомство, как следовало из документов, отличалось отграниченными умственными способностями, да еще и страдало от физических дефектов. Ничего необычного, подумал я, для того, кто потрошит свои жертвы. Каких-либо указаний на склонность к насилию я в материалах не нашел, но это вовсе не означало ее отсутствия. Прочая информация оказалась в лучшем случае схематичной; подробности развития каждого ребенка содержались в архиве, изучить которые не хватило времени.

– О’кей, давай проверим всех, – предложил Мердок, считывая имена с экрана. – Я возьму Деалле Сидхе и Тери Эспозито – они оба местные. И могу позвонить в Нью-Йорк насчет Энн Коуди.

Я распечатал для него список.

– У меня есть связи в Англии, так что отследить Черил Этуорт труда не составит. А вот Германия может занять побольше времени – Герда и Бритт Эльфхайм звучат довольно заурядно. Ты нашел кого-нибудь для приманки?

Мердок нахмурился и пожал плечами.

– Это же Бостон, Коннор, а не Скандинавия. Большинство парней в полиции ирландцы, итальянцы и латиносы.

– И что, нельзя найти тощего блондинистого копа? У нас двадцать четыре часа. Или у тебя есть запасной вариант?

– Знаю, тебе не нравится, когда я это спрашиваю, но, может быть, ты что-то придумаешь?

Я побарабанил пальцами по краю стола, сдерживая раздражение. Мердок имел полное право задавать такой вопрос, а злился я не потому, что он ждал от меня легких ответов, а потому, что не мог дать их ему.

– Я стараюсь.

– Ты звонил в Гильдию насчет пропавших камней?

– Черт, из головы вылетело. – Я схватил телефон, набрал основной номер и попросил Мирил Диан, старую знакомую, работавшую в архиве Гильдии. Мне, разумеется, предложили подождать. Минуты ожидания скрашивал жалобный плач флейты.

– Грей! Давненько о тебе не слышала, – прозвучал наконец голос Мирил. – Чем занимался?

– Был в отпуске.

– Хмм. А я слышала, что тебя выгнали. – Ошарашенный, я не нашелся, что сказать. – Наверно, хочешь попросить об одолжении. Что на этот раз? Представить к утру полную историю ритуального использования поганок? Нет, подожди, это ты уже спрашивал. Если потерял – с тобой такое случается, – у меня сохранилась копия. Или, может быть, хочешь, чтобы я немного задержалась и нашла для тебя имя последней жрицы Ольстера и ее домашних любимцев? Я, конечно, постараюсь.

Кровь бросилась в лицо. Мердок посмотрел на меня с удивлением, и я понял, что мое состояние для него уже не тайна.

– Мирил, я, кажется, не вовремя и…

– А здесь вовремя и не бывает, Грей. Всегда одно и то же – срочно, без объяснений и никакой благодарности. Что тебе надо?

– Нет, правда, Мирил, если ты предпочитаешь…

– Перестань, Коннор, – перебила она. – Хватит с меня реверсивной психологии. Все это я уже слышала сотни раз. Больше не пройдет. Если я не захочу что-то сделать, то никакая лесть не заставить меня передумать. А теперь выкладывай.

– Я ищу селенитовые камни, которые вам прислали из департамента полиции Бостона. Они исчезли. Камни связаны с убийствами фейри в Вейрде.

– Когда они поступили? – Я открыл файл и назвал даты. На другом конце зашуршала бумага. Потом послышался вздох. – Компьютер вышел из строя, так что заглянуть в журнал я сейчас не могу. Позвони через пару дней.

– Хочу предупредить, что пресса о камнях ничего не знает.

– Как вовремя! А я уже собиралась выступить с заявлением по местному радио.

Я принужденно усмехнулся.

– Ты лучшая, Мирил.

– Знаю, – сказала она и дала отбой.

Я медленно вернул телефон на место и посмотрел на Мердока.

– Я и впрямь был таким хреном, когда служил в Гильдии?

– Не знаю, знаком не был. – Я нахмурился. – В утешение скажу, что ты и сейчас изрядный хрен. – Мердок усмехнулся в ответ на мой недовольный взгляд. – Ну ладно, не изрядный.

Я махнул рукой и рассмеялся.

– Пусть так. Что было, то было. Хорошего мнения о себе не оставил. Но я исправляюсь.

– Мне пора. – Я проводил его до двери. Мердок никогда не прощается. В самом начале знакомства его манера уходить не прощаясь сильно меня коробила, но со временем я привык. Такая уж у него привычка. Мне же больше по душе завершенность во всем.

Вернувшись в кабинет, я постарался вспомнить, когда и чем обидел Мирил Диан. В Гильдии наши пути пересекались нечасто. Мой офис находился на десятом этаже, она же работала в архиве, что помещается в полуподвале. Общались мы чаще всего по телефону, когда я обращался к ней за информацией, связанной с тем или иным расследованием. Умна, хотя иногда немного мрачновата и замкнута, но дело свое знала отлично. Могла без запинки прочитать лекцию о политической ситуации в Британии в десятом веке и тут же дать подробную консультацию по вопросу разложения тел на поле битвы. Откуда ей было знать, например, какие части тела предпочитают вороны?

Реплика насчет жрицы-друидессы напомнила мне об одном из давних дел, касавшихся серийного убийцы. Маньяк жил на Кейп-Коде и своих жертв, прежде чем разделать их в ванне, держал на положении домашних животных. История же о поганках совершенно выпала из памяти. Чем больше я думал обо всем этом, тем больше убеждался, что отнюдь не всегда был внимателен и учтив по отношению к Мирил. В горячке расследования я обращался со всеми как с подчиненными и, очевидно, не раз и не два обошелся с ней излишне грубовато. Именно по этой причине я и отказался от предложения Кивы. Другое дело поработать с Мирил. Наверно мне это даже понравилось бы. Чего я точно не хотел, так это иметь дело с придурками вроде себя.

Итак, в течение нескольких дней мне несколько раз напомнили о былом самомнении, резкости, бесчувственности и самодовольстве. Но после выхода из госпиталя я уже не был таким, каким был раньше, когда служил в Гильдии. Глядя на прошлое со стороны, видишь жизнь по-другому. Да и себя тоже. Нет, чуда не произошло, и я не стал вдруг образцом благодетели и человеколюбия. Я слишком хорошо знал изнанку жизни и не мог притворяться, что в мире нет темной стороны. Но я уже не чувствовал за собой права распоряжаться другими по своему усмотрению. И понять это, открыть глаза мне помогла Бриаллен.

Я вернулся к компьютеру и снова развернул файлы. Легче всего жалеть себя, но меня всегда беспокоило, что будут думать обо мне потом. В моем распоряжении оставалось меньше суток, чтобы исправить ошибку природы и остановить сеющего смерть урода.