Текст книги "Лишенное формы"

Автор книги: Марк дель Франко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Проснувшись, я остался лежать в жидком, серовато-белесом свете, глядя в потолок, ощущая едва пробуждающееся и пока еще неясное томление, схожее с тем, что бывает после отказа от наркотиков. За те несколько дней, на протяжении которых я выполнял утренний ритуал, организм успел синхронизироваться с рассветом, привыкнуть к тому приятному ощущению, что дает прикосновение к обнаженному телу солнечных лучей, пробуждающих его и заряжающих бодрящей новой энергией. В детстве, когда я только учился этому ритуалу, прошло несколько недель, прежде чем телесная сущность настроилась на суточный ритм солнца. Теперь же все происходило быстрее, как простая переустановка будильника.

Я поднялся к постели и встал перед окном, опустив голову и сложив руки на груди. Диск солнца прорезал горизонт, и его теплый свет коснулся моего лба. Я глубоко вдохнул и поднял руки. Я не помнил, какое удивительное ощущение легкости приносит этот обряд, пока не начал повторять слова древнего гэльского пеана, сопровождая их простыми, но эффективными упражнениями, пробуждая уснувшие мышцы. Когда и почему я перестал это делать? Как могло случиться, что выполнение столь элементарной, но действенной процедуры сделалось для меня чем-то неважным и излишним? К тому моменту, когда солнце на мгновение замерло, словно сделав передышку, на краешке горизонта, я завершил песнопение заключительной позой – голова откинута назад, руки опущены и повернуты ладонями вовне, лучи светила сосредоточены на груди, центре моей сущности.

И все же стоя под душем, я не мог не ощущать на плечах тяжести того бремени, что принес с собой наступивший день. Вторник. Слово это снова и снова возникало в мозгу. Вполне обычное и нейтральное для большинства людей, в моем сознании оно отзывалось тревожным эхом притаившейся где-то близко опасности. Прошла неделя с того дня, как я стоял в темном переулке, склонившись над телом с вырванным сердцем. Сегодня кровавый цикл мог повториться. Я вытерся насухо полотенцем, взял чашку с кофе и перешел в кабинет.

Первым делом нужно позвонить Мердоку, узнать, как обстоят дела с кандидатом на роль приманки. В офисе его еще не было – слишком рано. Я не стал звонить ни домой, ни на бипер, а оставил сообщение. Хорошо бы найти Танси и предложить ей, если пожелает, понаблюдать за нашей операцией. Я достал из холодильника светляка, сжал в ладони и тут же почувствовал, как оживает – на удивление быстро! – крошечный замерзший комочек. Его я отправил к Джо с поручением найти Танси и ждать меня в условленном месте.

Следующий пункт – позвонить в Европу, пока еще не поздно. Заграница это почти всегда восток, а значит, на связь нужно выходить до полудня – иначе все просто разойдутся по домам. Плохие парни – народ несознательный и подстраиваться под мой график не станут.

В базе данных Авалона значилась Черил Этуорт, женщина, родившая мальчика по имени Уильям и проживавшая, согласно последним имеющимся данным, в Англии. Отцом был фейри. В Штаты она приезжала в 1960-е, следовательно теперь ей должно быть около шестидесяти пяти. Отделение Гильдии в Лондоне никогда не отличалось большим порядком в том, что касалось бумажной работы, но поскольку иные на Британских островах пользуются в некотором смысле привилегированным положением, скрывать свою связь с бывшим любовником Этуорт вроде бы ни к чему. Исходя из этого предположения, я позвонил Рори Дину, старому приятелю по далеким и смутно запомнившимся пьяным вакханалиям начала девяностых. Должков за ним накопилось немало, и тянули они отнюдь не на кружку пива. После нескольких попыток и долгих блужданий по системе голосовой почты я услышал наконец бодрый баритон Рори, извещавшего, что он ушел на ланч. Я оставил сообщение с изложением просьбы, призывом поторопиться и обещанием нанести визит.

Ситуация с Германией таких перспектив не сулила. Те, кого я там знал, относились к американцам с некоторым презрением, то есть немногим лучше, чем к обитателям Британских островов. В начале века гномы и эльфы образовали так называемый Тевтонский консорциум, ввергший мир в состояние хаоса. В конце Второй мировой войны они заключили сделку с Россией, пообещавшей не чинить препятствий их наступлению на Берлин в обмен на северо-восточную часть Германии. После падения Берлинской стены у границ захваченной консорциумом территории возникла демилитаризованная зона иных. Прошли десятилетия, но и сейчас на саммите в Таре пытаются решить вопрос о положении в прилегающих к границе районах, где продолжаются стычки между силами Тевтонского консорциума и солдатами Мэб. Эльфы постоянно угрожают отодвинуть рубежи поближе к Франции. И если люди после крушения Советов хоть как-то урегулировали разногласия, то иные смотрят друг на друга как на врагов и, держа копья наперевес, всегда готовы возобновить полномасштабные военные действия.

Каких-либо контактов в Германии у меня не было, но я рассчитывал, что Гильдия все же найдет тех, кто мне нужен. Берлин ведет за иными неусыпное наблюдение, а те, что служат в Гильдии, находятся под бдительным правительственным контролем. До последней войны иные вели себя довольно вольно, не обращая внимания на указы и распоряжения, но после приручения атомной энергии игра вышла на новый уровень, так что им пришлось подчиниться более строгим правилам.

Вся моя информация исчерпывалась именами и датами. Герда после войны находилась в Штатах, где в 1948-м родила сына по имени Гетин. Бритт побывала в Америке в 1972-м и произвела на свет дочь, которую нарекла Уилфри. Фамилия обоих, Эльфхайм, указывала на принадлежность к клану эльфов. Связавшись с информационным центром берлинской Гильдии, я, как и следовало ожидать, услышал привычные жалобы на скудость исходной информации, но, набравшись терпения, постарался в меру вежливо изложить суть просьбы, дипломатично намекнув на срочность и назвав номера двух контактных телефонов, своего сотового и служебного Мердока, дабы подчеркнуть официальный характер запроса.

Оставалось только ждать. Я прогулялся по авеню, рассеянно разглядывая магазины и пабы. Все вроде бы знакомое, но, если присмотреться, можно заметить происходящие чуть ли не ежедневно перемены. Там – новая вывеска, здесь – свежая краска. Одни бывают здесь часто, другие от случая к случаю, третьи приходят впервые и уходят навсегда. Для меня же картина остается неизменной, особенно по утрам, когда улица еще не проснулась и кажется сценой, пустой и только ожидающей вечернего спектакля. Увидев меня, сидящая на тротуаре старуха в рваном свитере, со свисающими из-под черной вязаной шапочки седыми волосами потрясла картонной чашкой. Что-то забренчало.

– Мелочь за истину! Мелочь за истину! – пробубнила она, наблюдая за мной равнодушными глазами.

Порывшись в кармане, я извлек несколько монет. Истина меня не интересовала – просто захотелось дать ей денег. Обычно я не откликаюсь на призывы уличных побирушек. В Вейрде их слишком много, и стоит только начать, хоть раз бросить дайм, как тебя запомнят, и проходу уже не дадут. Но было еще рано, и я, остро переживая свое бессилие в других вопросах, опустил в чашку пару четвертаков. Она посмотрела на меня уже внимательнее и вдруг расщепила в ухмылке беззубый рот.

– Перемена.

– Что?

Старуха сменила позу, прислонившись к ящику из-под газет.

– Тебя ждут перемены, и они уже начались. – Она еще раз усмехнулась и закрыла глаза, сделав вид, что уснула.

Я невольно улыбнулся и побрел дальше. Может быть, старуха и впрямь наделена даром, позволяющим ей время от времени изрекать истину, а может, она всего лишь заурядная попрошайка с парой отработанных фокусов. В любом случае опыт подсказывает, что перемены не всегда к лучшему. Куда важнее знать, как ими правильно распорядиться.

Центральная часть авеню уже принарядилась к праздничному шествию. Старые фонари украсили блестящие целлофановые солнца, соединенные между собой веселенькими зелеными баннерами, призванными символизировать то ли лето, то ли свежую траву. Стены зданий оклеены афишами, рекламами и объявлениями, извещающими о распродажах, концертах и прочих увеселительных мероприятиях с участием местных музыкальных знаменитостей.

В кармане завибрировал сотовый – почти как оживающий в руке светляк. Звонил Мердок.

– Ты кого-нибудь нашел? – спросил я.

– Пока нет. У тебя есть на примете знакомые фейри, с которыми можно было бы договориться?

Что тут ответишь? Дружба слишком часто основывается на деньгах и влиянии, но понимаешь это обычно лишь тогда, когда лишаешься и того, и другого.

– Есть одна идея. Можем встретиться на углу Питсбург-стрит и авеню?

– Через пятнадцать минут, – сказал он и повесил трубку.

Я был почти на месте, так что четверть часа показалась вечностью. Мердок по крайней мере не опоздал.

– Что подсказывает чутье? – спросил я, влезая в машину. – Кого-нибудь найдешь?

Он нахмурился.

– Нет.

– Как насчет Робина?

Мердок покачал головой.

– Нет. Он – гражданский.

– Но подходит идеально.

– Робин – подозреваемый, – заупрямился Мердок.

– Только формально. Это мелочь.

– Сколько раз тебе говорить, что из мелочей вырастают крупные неприятности.

Следующая минута прошла в молчании. Друг на друга мы не смотрели.

– Он подходит идеально, – повторил я.

Мердок повернулся вполоборота.

– А если он убийца? Если мы рискуем погубить все расследование?

– Ничего мы не погубим. И наш случай не первый – подозреваемые часто соглашаются помочь полиции. И вообще, я не верю, что он как-то причастен к этим убийствам. Не забывай, что показания Шая подтвердила Танси.

– …которая сама общалась с жертвой, о чем знали и Робин, и Шай.

– Ну, это уж слишком. Подумай сам. Послушай, у нас ничего больше нет. Мы в тупике. И если убийца Робин, то не лучше ли задействовать его и держать под наблюдением? Может быть, он даже решит, что мы уже ни в чем его не подозреваем. А если он не убийца, то у нас появляется шанс взять преступника.

– Руис будет против.

– Ему знать необязательно. Оборудование у тебя есть. Если ничего не случится, даже отчет писать не придется. Если же получится, ты – герой.

– Черт, – пробормотал Мердок и, стиснув зубы, несколько раз покачал головой, словно споря с самим собой. Потом вздохнул и повернул ключ. Я облегченно выдохнул. Через пару минут мы свернули на улицу, где жили Робин и Шай, и остановились перед заколоченной дверью.

Как и в прошлый раз, нас встретил полутемный коридор.

– Свет не включать! – крикнул Мердок, переступая порог. У последней двери нас поджидал Робин. Вид у него был сердитый.

В комнате царил беспорядок: повсюду разбросана одежда, одна кровать отодвинута от стены, тумбочка перевернута. Возле кровати, перед кучкой тряпок стоял на коленях Шай в голубом банном халате. Длинные растрепанные волосы почти полностью закрывали лицо со следами макияжа. Увидев нас, он кое-как сгреб одежду и выпрямился, прижимая ее к груди. Робин, в пузырящихся джинсах и бледно-зеленой футболке, прислонился к стене, сложив руки на груди.

Мердок огляделся, неторопливо прошелся по комнате, поправил сбившуюся картину.

– Помешали?

Шай взглянул на нас и тут же опустил голову.

– Весенняя уборка, – буркнул он. Волны злости исходили от него, как тепло от обогревателя. Обнаружить его в комнате не составляло труда даже с закрытыми глазами.

Мердок поднял перевернутый стул и, прислонившись к спинке, посмотрел на Робина.

– Есть предложение.

Робин пожал плечами.

– Предложений у меня хватает.

– Как насчет того, чтобы помочь схватить парня, который убил Гамелина?

Шай, стоявший к нам спиной, замер, но не повернулся.

– В чем мой интерес? – спросил Робин.

– А не хочешь сначала узнать, что нужно сделать? – поинтересовался я.

Его губы растянулись в ухмылке.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть у всех.

– В твоем мире, может быть, Коннор Грей, но здесь жизнь немного другая.

– Я тоже здесь живу.

Он медленно, вразвалку подошел ко мне. Краем глаза я заметил, как Мердок переменил позу, приготовившись к нежелательному развитию ситуацию. Я не шевельнулся. Робин остановился в нескольких дюймах от меня. Несколько секунд он смотрел мне в глаза, потом поднял руку, вытянул палец и погладил воздух над моей щекой.

– Живешь – да, но коснулся ли он тебя хоть раз?

Я не отвел взгляда – уж очень не хотелось, чтобы мальчишка вообразил, что способен кого-то напугать. Наконец он ухмыльнулся и вернулся на прежнее место, к стене.

– Я думал, его интересуют только фейри.

– Так оно и есть. Поэтому ты воспользуешься гламуром.

– Ну а мне что с того? – повторил Робин.

Шай бросил вдруг ком одежды и повернулся к приятелю.

– Нет! Это опасно! Не соглашайся!

– Помолчи! – Робин не отводил глаз от полицейского.

– Мы все время будем рядом. Если что случится, вмешаемся, – сказал Мердок.

Шай обжег его полным ненависти взглядом.

– И что? Этот маньяк будет ждать, пока вы подоспеете?

– Я сказал, помолчи, – бросил Робин, отходя подальше.

Шай отвернулся и снова принялся собирать одежду.

– Нет, я не стану молчать. Я больше так не могу. Эти драки. Риск. Страх. Я приехал сюда, потому что всего этого хватало там. – Он сел на кровать перед разворошенным шкафом, спиной к нам.

– Так в чем все-таки моя выгода? – негромко произнес Робин.

– Решим, когда попадешься в следующий раз.

Он поджал губы.

– А если откажусь?

Мердок пожал плечами.

– То же самое.

Робин улыбнулся мне.

– Ты был прав, Коннор, выбор есть. Шиш здесь и шиш там. И никаких гарантий. – Он вскинул бровь, но я не клюнул. Парень был слишком умен, чтобы верить пустым обещаниям, и слишком глуп, чтобы понять – в этот угол он загнал себя сам.

– Когда?

– Сегодня вечером, – ответил Мердок.

– Ладно.

Шай издал странный звук – то ли всхлипнул от отчаяния, то ли зарычал от злости, – вскочил и скрылся за занавеской.

Мы вышли на улицу и сели в машину.

– Я отправил сообщение Джо. Может быть, удастся подключить Танси.

Мердок кивнул.

– Как будем ее охранять?

– Она же флит – выпутается из любой неприятности, – заверил я.

– Смотри, Коннор.

Я промолчал. Сомнений хватало, но делиться ими с Мердоком я не собирался – он все еще мог дать задний ход.

– Сможешь присмотреть за Шаем?

– Конечно, мне же больше заняться нечем, – съехидничал он.

– Мне не до шуток. Что-то здесь не так. От него исходят какие-то странные флюиды. Я ощущаю их уже во второй раз. Он определенно человек. С очень сильной сущностью. Я даже вижу его ауру.

– Что за флюиды?

– Трудно объяснить. Когда мы разговаривали с ними впервые, Шай определенно хотел помочь. Сегодня же я почувствовал, что он не желает принимать в этом никакого участия.

Мердок вздохнул.

– Коннор, ты постоянно забываешь, что мы имеем дело с людьми, стоящими по ту сторону закона. Вот и мечутся туда-сюда.

– Может, ты и прав. Шай под наблюдением?

Мердок остановился перед моим домом.

– С того самого дня, как мы здесь побывали. Странное дело, для человека его рода деятельности он ведет довольно-таки уединенный образ жизни. Всего две подозрительные встречи, обе в отеле. В остальное время уходил домой еще до закрытия баров.

Я вышел из машины.

– Спасибо, что подвез.

– Заеду ближе к вечеру, – сказал он и укатил.

Поднявшись к себе, я приготовил еще одну чашку кофе и, обведя свежим взглядом комнату – после похожего на свинарник салона машины Мердока она выглядела не так уж плохо, – решил, что следующим этапом в программе самосовершенствования будет уборка. По крайней мере в гостиной – кабинет потребовал бы слишком больших усилий. Что мне сейчас требуется, это полная самодисциплина. Я расстелил постель, подобрал с пола журналы, отправил в моечную машину четыре чашки из-под кофе и прошелся по комнате с мусорной корзиной, подбирая обертки и почтовый мусор. К тому времени, когда дело дошло до запылившихся горизонтальных поверхностей, я уже проникся законной гордостью.

Я упал в кресло, положил ноги на подоконник и взял чашку с остывшим кофе. Меня беспокоил Шай, но что именно? Определенно не его гермафродитизм. Как раз это даже забавляло. Глядя на Шая, я ловил себя на том, что пытаюсь определить гендерную категорию парня, но его лицо и тело не поддаются классификации. Человека не столь способного контролировать эмоции это, возможно, даже рассердило бы, особенно если бы сомнение вызывала его собственная сексуальность. Шай был по-женски красив и одновременно по-мужски привлекателен.

Его кажущаяся образованность ничего не значила. Симпатичных пареньков из среднего класса на улице хватает – не он первый. Может быть, Мердок прав, и жизнь в пригороде, на зеленой лужайке за белым палисадником вовсе не кажется радужной тем, кто не соответствует общепринятой модели Дика и Джейн. Вейрд притягивает многих, особенно подростков, и здесь с ними случается всякое. Большинство просто пропадают. Шай удержался и в конце концов прибился к Робину. Никакой тайны здесь нет. С другом всегда легче, особенно с таким, который больше и сильнее.

Беспокоило меня то, что Шай умолчал о своем разговоре с убийцей. Бармен в «Флиттербаге» упомянул об этом сам, за язык его никто не тянул, так что информацию можно было считать надежной. С другой стороны, паренек не отказался сотрудничать с полицией и помог составить портрет убийцы. Одно не состыковывалось с другим. Либо ты даешь все, либо не даешь ничего. Так или иначе, поведение Шая указывало на то, что он чего-то недоговаривает. Что именно, это я собирался выяснить, независимо от того, настроен парень на откровенность или нет.

Наступили сумерки, и желтоватый, болезненный свет города отразился от подбрюшья нависших над ним облаков. В аэропорту за бухтой зажглись красноватые огни авиамаяков; взлетающие самолеты растворялись в темноте, как металлические насекомые.

Очнувшись от раздумий, я засунул в микроволновку замороженный тако и едва успел налить в стакан воды, как голос за спиной произнес:

– Наливай два.

Едва не выронив стакан, я обернулся и обнаружил в гостиной гостей, Джо и Танси.

– Ты бы все-таки предупреждал как-то.

Танси пролетела мимо меня к микроволновке и с детским интересом прильнула к окошечку, наблюдая за вращением пирожка.

– Зачем? Вторгаться в твою интимную жизнь я не собираюсь, – сказал Джо.

– Кто бы говорил. – Я отпил воды. Микроволновка звякнула, и Танси с испуганным писком отпрянула от нее.

Я достал тако и неловко – он оказался слишком горячим – перебросил на тарелку.

– Сегодня вечером мы собираемся устроить убийце ловушку. Надеюсь, Танси не откажется помочь.

Услышав свое имя, Танси подлетела к столу и зависла над пирожком, с удивлением его рассматривая. Я предложил ей кусочек мяса на кончике пальца. Она взяла его, обнюхала и, скривив личико, отлетела на пару шагов. Пока я ел, Джо перевел ей суть моей просьбы.

Танси не обрадовалась – это я понял сразу – и даже, если такое вообще возможно, побледнела. После оживленного обмена репликами, смысла которых я не уловил, Джо повернулся ко мне и сообщил:

– Она согласна, но только если с ней буду я.

– На тебя мы тоже рассчитывали.

– Отлично. Ты так стараешься нас свести, что к концу фильма мы окажемся в постели. – Он задумчиво посмотрел на свою спутницу. – А почему бы и нет? Может, я и покружу малышку на карусели.

– Ты такой грубый.

Джо сердито посмотрел на меня.

– Можно подумать, ты святой. Не забывай, я вхожу без стука.

– Вообще-то ты мне свиданий испортил больше, чем я тебе.

– Не скажу, что мне пришлось так уж стараться.

В дверь постучали.

– Это Мердок, – сказал я.

За то время, что мы не виделись, настроение у него нисколько не улучшилось. Я бы даже сказал, что он выглядел более растрепанным, чем обычно, что в данном случае выражалось в появлении на рубашке нескольких морщинок и ослаблении узла галстука. По дороге все молчали. Стинкворт и Танси, ощущая исходящие от полицейского волны напряжения, беспокойно прыгали на заднем сидении. Я, зная по опыту, что в таком состоянии Мердока лучше не трогать, вопросов не задавал. Мы остановились в переулке, и Танси тут же разразилась пространным монологом, из которого я понял только то, что ей нужно сосредоточиться и попытаться идентифицировать все, что она видит: машины, людей и деревья.

Мы снова вошли в полутемный коридор за заколоченной дверью. В комнату нас впустил Шай, одетый в красную тунику с множеством бусинок и с собранными пучком волосами, что делало его похожим на взбалмошную гейшу.

– Опаздываете, – подал голос Робин. На нем была уже знакомая мне бледно-зеленая футболка и такие же шорты.

– Давай посадим «жучка», – сказал Мердок. Робин молча задрал футболку, и детектив ловко прилепил ему на грудь крошечное подслушивающее устройство. Робин опустил футболку. Мердок кивнул мне, и я достал деревянную коробочку с гламуром.

Ощущение было такое, словно ореховая шкатулочка вибрирует в руке. Я знал, что дело в данном случае не в камне, а в защитном поле самой коробочки, назначение которой хранить и маскировать содержимое. Я сдвинул крышку и извлек гламур. Это был маленький, примерно в одну восьмую дюйма диаметром, прозрачный кристалл, заключенный в простенькую золотую подвеску на коричневом кожаном шнурке. Передавая камень Робину, я ощущал исходящую от него сущность фейри.

Робин с сомнением взглянул на меня, но промолчал и послушно повесил гламур на шею. Шай тихонько охнул. Перемена и впрямь впечатляла – Робин как будто стал выше, члены его сделались гибкими, недовольно поджатые губы растянулись в дерзкой ухмылке, в глазах появился стальной блеск, а струящиеся по плечам волосы обрели роскошный шелковистый глянец. Но самый сильный эффект производило едва заметное мерцание серебряных крылышек за спиной.

– Чудесно, чудесно, – восторженно воскликнула, подлетая ближе, Танси.

Шай протянул руку и осторожно провел ладонью по волосам.

– Ты прекрасен, – шепнул он.

– А я ничего не чувствую, – пожал плечами Робин.

– Ты и не должен, – сказал я.

Мердок вопросительно посмотрел на меня.

– Думаешь, сработает?

Я кивнул.

– Человеческая сущность присутствует, но обнаружить ее нелегко, а в прочих отношениях он воспринимается как фейри. В таком месте, как бар, должно сработать.

– Что мне делать, когда выйду из бара? – спросил Робин.

Мердок покачал головой.

– Не выйдешь. Тебе нужно привлечь его внимание, дать нам его описание и уйти в сторону. Все остальное мы сделаем сами.

– А потом? Что, если он последует за Робином? – встревожился Шай.

– Не думаю, что он за ним последует. Без гламурного камня Робин будет интересовать его не больше, чем мы с Мердоком, – ответил я. Шай недоверчиво покачал головой, но сомнения оставил при себе.

Мы вышли на улицу. Шай и Робин после долгих препирательств устроились на заднем сидении. Мы медленно объехали вокруг квартала и свернули на авеню. Машин было мало, и Мердок без проблем нашел удобное место для стоянки неподалеку от «Флиттербага».

– А теперь слушай меня, парень, – сказал он, поворачиваясь к Робину. – Я хочу слышать тебя. Не молчи, понятно? Если рядом никого нет, рассказывай, кого видишь, но не привлекай к себе внимания. Если кто-то подойдет, постарайся дать нам его описание. Если оно не соответствует описанию Шая, попытайся отделаться от него побыстрее.

– А что делать мне? – спросил Шай.

– Ничего. Останешься здесь. Будешь слушать голоса. Ты же сказал, что запомнил его голос.

На лице Шая отразился такой ужас, что мне пришлось отвернуться, пряча улыбку.

– Нет! Невозможно! Я же ваш главный свидетель!

– Если ты можешь его опознать, то и он может опознать тебя, и если увидит тебя раньше, то сразу же уйдет. Все, хватит.

Шай сложил руки на груди и с обиженным видом забился в угол.

Робин выбрался из салона и направился к бару в сопровождении Стинкворта и Танси. У входа он замедлил шаг, как будто заколебался – похоже, парень был не настолько самоуверен, как хотел казаться.

– Слышите меня? – Голос звучал немного приглушенно, но вполне разборчиво. Мердок подал короткий сигнал гудком, и Робин кивнул и вошел в бар. Тишина сменилась вдруг громкой музыкой. Только бы не остановился где-нибудь возле динамиков, подумал я. Словно в ответ на мое пожелание, музыка отступила на задний фон.

– Привет, что тут у вас?

– Я тебя знаю? – спросил кто-то, вероятно, бармен.

– Это Бем, тот еще придурок, – прокомментировал с заднего сидения Шай.

– Что будешь? Покрепче?

– Нет, налей мне родниковой воды.

– На родниковой воде не заработаешь, – резонно заметил Бем.

– Так плесни в нее водки.

– Эй, мне на выпивку фондов не выделяли, – пробормотал Мердок.

– Решим эту проблему позже, ладно? – проворчал я. Мердок иногда отвлекается по пустякам.

Некоторое время мы сидели молча, вслушиваясь в тревожную тишину, прерываемую время от времени доносящимся из бара глуховатым шумом. Каждый раз, когда Шай на заднем сидении совершал малейшее движение, бусинки у него на тунике начинали позвякивать. Машины устало кружили по авеню, словно придавленные вечерней духотой. Ночной люд, похоже, осознал наконец, что где-то рядом может орудовать маньяк, и что сегодня его день.

– Эй, красавчик, в тебе сколько? Шесть и два? Или три? – спросил вдруг Робин.

– Сколько? – прозвучал грубый голос.

– Я же сказал, шесть и два или…

– Я не то имел в виду.

– Знаю. Вы, тролли, такие нетерпеливые. Откуда у тебя этот шрам? Врезался головой в мост?

Мердок усмехнулся.

– Чертовы фейри. Слишком много о себе воображаете, – проворчал тролль и рассмеялся. – Но ты-то свое получишь, а?

Затянувшееся молчание прерывали только статические разряды.

– Узнаешь голос? – спросил я.

Сзади звякнули бусинки.

– Нет, это не он. Тот точно не был троллем.

Тролль выругался.

– Черт, от него воняло, как от куска рокфора, – прошептал Робин.

– Наверно, руки давно не мыл, – заметил я, зная, что Робин меня не слышит.

Время тянулось медленно, час за часом. Робин имел успех, а вот потенциальные клиенты оригинальностью подхода не отличались. Я уже забыл, каким томительным может быть ожидание. Единственным положительным моментом были язвительные комментарии Робина, умело отделывавшегося от нежелательных типов и успевавшего давать нам их краткие, но выразительные описания. Чаще всего к нему обращались люди, а из прочих был лишь один эльф, движимый желанием положить конец межплеменной вражде.

– Скучновато, – заметил Шай.

– Ты же вроде бы волновался по другому поводу.

– Я и сейчас волнуюсь. Просто не думал, что ожидание опасности может быть настолько утомительным.

– Я вот подумал… Может быть, ты потому так хорошо запомнил его голос, что он с тобой разговаривал.

– Нет, – ответил Шай после долгой паузы. – Я бы запомнил. Но он обращался только к Гамелину, а я просто оказался неподалеку.

Что-то в тоне его голоса заставило меня обернуться. Шай с тоской смотрел в окно.

– Я бы запомнил, – повторил он едва слышно.

– Эй, посмотри-ка сюда. – Мердок дернул меня за рукав.

По тротуару во всем блеске великолепия шествовала фейри с развернутыми за спиной наподобие серебристых вееров тонкими крыльями. Традиционное для низших классов зеленое платье совершенно не вязалось с той силой, который явно обладала эта женщина. Пряди роскошных медно-рыжих волос пританцовывали, как живые, а дополнял и усиливал иллюзию рой вьющихся над головой флитов. Всем известно, как обожают флиты блестящих, ярких и откровенно вульгарных фейри.

– И куда так вырядилась, – фыркнул на заднем сидении Шай.

Перед входом в «Флиттербаг» фейри остановилась, а когда повернулась, ее лицо оказалось в свете уличного фонаря. Я скрипнул зубами от злости и толкнул дверцу. Кива.

– Что, черт возьми, она здесь делает?

Не обращая внимания на пронзительный вой клаксонов и проклятия водителей, я перебежал через улицу. Появление Кивы уже возымело эффект. Если она кого и напоминала, то только агента Гильдии или по крайней мере кого-то, кто мог причинить серьезные неприятности. Завсегдатаи спешно покидали бар. Я пробился в дверь и едва не был сметен шквалом ревущей музыки и волной всевозможных сущностей, окрашенных сексом, злобой, отчаянием и удивлением. Еще несколько посетителей устремились к выходу. Оглядевшись, я увидел Киву у дальней стены и, подойдя, схватил ее за руку. Она повернулась, вырвала руку и полоснула меня обжигающим ненавистью взглядом. Мое защитное поле активировалось так быстро, что боль ударила в лоб тупой рукоятью ножа. В воздухе с треском рассыпались искры. Оказавшиеся рядом в страхе попятились.

– Прекрати, – предупредил я.

Она узнала меня, и свет в ее глазах померк, но огоньки злости еще горели.

– Не трогай меня.

В конце бара я заметил Робина в окружении сомнительных типов, явно встревоженных происходящим. За спиной у Кивы появился Стинкворт. Судя по положению руки у талии, он уже был готов пустить в ход кинжал, который носил иногда, прикрывая гламуром.

– Что ты здесь делаешь?

– Работаю. А тебе лучше убраться, пока все не испортил.

– Или что? Я сорвал тайную операцию? И это твое прикрытие? С таким же успехом могла бы заявиться с сиреной на голове.

– Если не уберешься, я подам официальный рапорт. Ты мешаешь мне исполнять служебные обязанности.

Я наклонился к ней, чтобы никто не слышал.

– Это ты мешаешь. Я здесь работаю.

Она выгнула бровь и бросила взгляд мне за плечо. Стинкворт ответил хмурой ухмылкой. Кива улыбнулась ему и снова посмотрела на меня.

– Поговорим. – Она направилась к двери.

Стинкворт подлетел поближе.

– Все в порядке?

– Да. Спасибо, что прикрыл тыл. – Я бросил взгляд в сторону бара – Робин сидел на стуле, подавшись к какому-то типу. – Что там?

– За него можешь не беспокоиться. Мелет как мельница. Последние минут десять измывается над каким-то придурком.

– Ладно. Побудь у двери, а я пока потолкую с Кивой.

Он пролетел за мой через танцпол и завис над выходом. Я переступил порог. Моя бывшая напарница стояла, подбоченясь, футах в десяти от двери.

– Хотела всех спугнуть? – спросил я, подходя ближе.

Она улыбнулась.

– Вообще-то да. Я же говорила, что ищу одного пропавшего.

– Ищешь? Странно это у тебя получается. У меня здесь засада, и ты все испортила.

– Что мне делать и как, это тебя не касается. И кстати, официальных уведомлений никто не подавал.

Возразить было нечем. Я знал, что если Кива подаст рапорт и сообщит о нашей операции, Мердок убьет меня голыми руками.

– Что и как я делаю, тебя тоже не касается, – повторил я, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

– Что ж, похоже, у нас обоих ничего не получилось, – сказал я.

Она ткнула мне кулаком в грудь. Сильно.

– Из-за тебя.

Я сделал глубокий вдох – нужно успокоиться.

– Дело не в том, чья тут вина.

– Ты сорвал операцию, проводимую Гильдией.

– А ты даже не удосужилась заглянуть в утренние полицейские сводки. Могла бы по крайней мере оглядеться, прежде чем входить, – увидела бы меня в машине. – Я блефовал – бостонское управление полиции отнюдь не всегда уведомляло коллег из других служб о проводимых операциях. Впрочем, Кива практически не работала с полицией, и я рассчитывал, что ей о такой практике неизвестно.