Текст книги "Город холодных руин"

Автор книги: Марк Чаран Ньютон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава двадцать вторая

Рандур со стуком опустил кружку на стол возле кушетки. Мунио проснулся и тут же уставился в огонь, гудевший в чисто выметенном камине; запасные дрова аккуратной стопкой лежали сбоку, даже каминная полка была тщательно выскоблена. Стараниями Рандура часть заброшенного особняка стала вполне пригодной для обитания.

– Ага, – съязвил он, – вижу, наш спящий красавец просыпается?

– Какой сейчас, к дьяволу, час?

– Хорошо за полдень, самое время обедать.

Мунио оттолкнулся от сиденья, осторожно встал, точно испытывая ноги на прочность, и стоял, покачиваясь и свыкаясь с необходимостью прожить еще один день.

– Это что, хлебом, что ли, пахнет?

– Ага.

Мунио вряд ли помнил, когда он в последний раз обонял столь божественный аромат. Рандур, честно говоря, тоже.

Мунио протянул руку к столу, на котором стояла его кружка с чаем.

– Так не пойдет. День надо начинать с чего-нибудь покрепче.

– Ты настоящий засранец, вот почему твоя жизнь превратилась в полный бардак.

Рандур прошлепал в кухню, где застал Эйр, которая увлеченно повторяла движения витасси, орудуя черпаком вместо меча. Подыгрывая ей, он схватил второй черпак, и они с лязгом заскакали с ними по кухне.

– Нет, нет, – окликнул ее от дверей Мунио. – Эйр, подбери левую ногу.

Шепнув что-то Рандуру, девушка сделала вид, будто хочет выйти из кухни.

– Не надо уходить из-за меня! – крикнул ей вслед Мунио.

– Я просто хотела прогуляться с сестрой, Рикой. Вам двоим о многом надо поговорить.

– А она здесь – Рика? – Мунио с трудом сдерживал нетерпение.

– Позже, – сказал Рандур, кивнул Эйр, и она вышла.

Какое-то время оба молчали, а Мунио ходил по кухне с таким видом, точно что-то потерял.

– Выпивки ты больше не найдешь, – предупредил Рандур.

Мунио вытаращился на него:

– Что это еще за юный выскочка, который явился из прошлого и вот так вот ворвался в мой дом? – И плюхнулся на табурет у стола.

Рандур, не обращая внимания на эту вспышку гнева, отрезал несколько ломтей теплого хлеба, намазал их маслом и пододвинул тарелку к старику.

– Почему вы вообще здесь? – спросил Мунио.

– Потому что ты сам нас пригласил, жалкий пьяница, – ответил Рандур. Взял кружку с чем-то горячим и поставил ее перед хозяином.

– Ты все правильно сделал, паренек.

– Это что, комплимент?

Мунио фыркнул от смеха:

– Под этим глянцем прежний капризный малыш. Так как тебе удалось убраться с этого сраного острова и втереться в компанию к двум знатным девушкам?

– Я исхитрился украсть имя у мертвеца, который должен был стать учителем танцев и фехтования у леди Эйр. Вообще-то, я отправился туда для того, чтобы найти культиста, который сумел бы помочь моей бедной матери, но скоро обнаружил, что они помогают только себе. Тогда в моем мире произошли резкие и внезапные перемены, которые повлекли за собой переоценку ценностей. Сестра Эйр должна была стать императрицей. Но один тип, который сейчас, наверное, сам император, подставил их и обвинил в предательстве, а я помог обеим сбежать. Теперь мы направляемся в Виллирен. У Рики есть план, чего нельзя сказать ни о ком из нас.

– Бора ради, парень. Почему ты не рассказал мне все с самого начала?

Рандур пожал плечами.

– Нам-то, в нашей глуши, нет дела до того, кто бежит от империи, а кто нет. А как насчет груза ответственности – разъедает душу или нет?

– Люди могут меняться, – заметил Рандур. – И я уже не тот, кем был раньше. Я сам решаю, кем мне быть, когда захочу.

– Люди никогда не меняются по-настоящему, – провозгласил Мунио, имея, вероятно, в виду свой алкоголизм.

– Слушай, за наши головы наверняка назначена большая награда, а такой уровень щедрости способен сбить с толку кого угодно.

– Большая награда, за ваши головы? Неужто Совету больше не о чем беспокоиться, кроме как о трех беглых ребятишках?

– Для этого типа, Уртики, деньги не проблема, он легко может отправить на наши поиски полк-другой солдат. Не забудь, мы же беглецы. Мне то и дело приходится оглядываться через плечо, но я стараюсь, чтобы девушки не заметили этого, предпочитаю нести этот груз один. Так что сейчас мы держим путь на север, в Виллирен, где надеемся застать командующего, и покинем твой дом, как только отдохнем.

– А зачем? – спросил Мунио.

– Рика хочет очистить свое имя. Это странно, но она и впрямь хочет служить своему народу, помогать людям. И считает, что командующий армией – ну, альбинос, слышал? – может ей в этом помочь. Кажется, он и доставил ее в Виллджамур, когда все началось. Вот такова сейчас наша цель, к ней мы идем.

– Долгий у вас впереди путь.

– Думаю, тебе следует пойти с нами. Точнее, я этого хочу. – Внезапное заявление и очень резкое.

Мунио посмотрел на него, не веря своим ушам:

– В моем-то возрасте?

– Дополнительная защита нам не помешает. К тому же я только наполовину помню, как добраться отсюда до северной части острова, так что твоя помощь окажется как нельзя кстати. Как думаешь, сможешь?

– Пф, я уже старик. И потом, говорю тебе, люди вроде меня не меняются.

Но Рандур не верил. Мунио годами оттачивал мастерство владения мечом, наверное, так же он не единожды переживал всевозможные невзгоды, а потому научился безошибочно избегать реальностей жизни.

Рандур продолжал давить на него, нанося один чувствительный удар за другим.

– Я помню, ты говорил что-то о деньгах, вернее, об их отсутствии, но, если пойдешь с нами, тебе больше незачем будет думать о них. А мы с тобой наговоримся всласть за все прошедшие годы. Ведь я так уважал тебя раньше, дружище. У меня не было отца, и… – Рандур умолк, словно ожидая, что Мунио закончит его слова.

И тот не подвел:

– Ну а у меня никогда не было сына. – После этого старику оставалось лишь сдаться на милость победителя, так как крыть все равно больше было нечем.

– По крайней мере, – заговорил Рандур после небольшой паузы, – если он существует, то ты с ним незнаком, вонючая старая мошонка. Так ты идешь с нами, нет?

– Я подумаю.

Тут оба рассмеялись, и Мунио даже похорошел.

– Кто знает, возможно, дорога и сделает из меня снова человека. В конце концов, как я жил здесь – слонялся пьяный по пустому дому с утра до вечера, поднимая пыль!

Тут в комнату снова вошла Эйр и сказала:

– Она сейчас занята – медитирует.

Мунио не сдержался:

– Малышка Эйр! А он мне все про вас рассказал!

– В каком смысле – все? – Она с подозрением уставилась на Рандура, и молодой человек скользнул поближе к ней.

– В самом хорошем.

Старик вынул меч, девушка резко обернулась.

– Паренек говорит, что ты с удовольствием изучаешь приемы витасси, – сказал Мунио. – Что ж, может, посмотрим, какой из него учитель – такой же ленивый, как когда-то ученик, или нет.

– Ранд, принеси-ка мне меч, – с прохладцей откликнулась Эйр.

– Что я тебе, слуга? – Ворча, он удалился, но почти тут же вернулся, неся тот самый тонкий клинок, которым она проложила себе дорогу из Виллджамура.

Схватив его, Эйр повернулась к Мунио, а тот сказал:

– Ну что ж, поглядим.

Его клинок тут же рванулся к ее торсу, и пару минут спустя ее меч уже лежал в дальнем углу кухни, куда его отправил мастерский удар короля техники витасси. Каждый раз, когда она делала выпад, он словно предугадывал ее намерения. Сначала он выкрикивал отрывистые команды, исправляя ее движения, а потом запел, и она, совершенно потеряв самообладание, споткнулась, и ее меч с грохотом отлетел к ногам Рандура. Ухмыляясь, он поднял его и подал ей, не говоря ни слова, зная, что в противном случае заработает злобный взгляд, на которые Эйр была большая мастерица.

– И это, – заявил Мунио, – еще одно доказательство того, что нельзя обращать внимание на слова нападающего, что бы он ни говорил. Слушай только ритм своих ударов. Меня будешь слушать потом, когда закончим.

– Ну, соперник-то вряд ли будет давать мне советы в бою, так? – выдохнула замученная Эйр.

– Зависит от того, кто он, этот враг, – ответил Мунио. – Что ж, вам троим явно нужна моя помощь, да и я от одной мысли о предстоящем путешествии уже чувствую себя лучше. Так что я согласен сопровождать вас. К тому же без помощи здешнего старожила вроде меня вы ни хрена не проберетесь через здешние леса.

Рандур одним прыжком оказался рядом со стариком и похлопал его по спине:

– Знал, что ты не сможешь устоять перед моим предложением.

– Угадал, – чопорно отвечал Мунио. – Только сегодня днем у меня есть в городе одно дело, так что отправимся завтра утром.

Глава двадцать третья

Один тип из «Крови»; сказал, что их вожак. Насчет вступления в ополчение. И еще что-то насчет ваших предпочтений в плане мужчин. Наверное, имел в виду подбор кадров. Подробности дислокации на бумаге.

Бринд получил сообщение еще раньше днем, в нем главарь банды, Малум, вызывал его на закате к трактиру «Дыра победителя». Он долго сидел тогда с листком бумаги в руках, глядя вдаль.

В указанное время он уже ждал на набережной, где стоял пронзительный холод. Улицы еще поливали соленым раствором, чтобы смыть с них последние следы льда, а в небе над городом снова собирались тяжелые снеговые тучи. Огоньки баров складывались в одну большую подкову вдоль кромки моря, но дальше к северу, откуда должно было начаться вторжение, не было ничего, кроме темноты. В «Дыре победителя» нарастал шум, торговцы и рыбаки прибывали и, подпирая стойку, громко болтали о делах. Люди в большинстве своем проходили мимо, волоча ноги и зябко кутаясь от холода, никто не хотел смотреть солдату в глаза, точно он был дурным предзнаменованием. Бринда это устраивало.

Вскоре к Бринду подошел высокий тип в капюшоне, с заросшим щетиной лицом. Дорогая одежда, теплый верхний плащ из серой шерсти, причудливо скроенные сапоги с кричащей отделкой, красная маска. По всему видно, что это Малум.

– Я получил твое сообщение, – сказал Бринд.

– Вижу, у тебя мания комментировать очевидное, альбинос.

– Ты принял решение об участии своих людей в обороне города во время войны? – спросил Бринд.

– Да. Ни «Кровь», ни «Крик» в вашем фарсе не участвуют.

Ах ты, эгоистичная сволочь.

– Ты понимаешь, что твое решение может привести к гибели города? Твоя трусость может к ней привести?

– И ты еще будешь говорить мне о трусости?

– Падение Виллирена станет началом целой цепи страшных событий по всему архипелагу. Один остров мы уже потеряли, за ним падут и остальные. И чем больше людей будут стоять в стороне и наблюдать, как это происходит, тем быстрее это случится.

– Беда в том, – заявил Малум, – что никто из нас не хочет воевать бок о бок с тобой.

– С солдатом империи?

– Нет, с извращенцем. Перевертышем.

– Боюсь, я не понимаю вас, сэр.

И тогда Малум рассказал командующему о соглядатае, который ходил за ним по пятам, о том, как он проследил его до самого борделя, где Бринд искал компании мужчин, о мужчине-проститутке, которого нашли, и тот сознался во всем при свидетелях, после чего был казнен выстрелом из арбалета в голову.

Все это показалось Бринду настолько нереальным, что скорость его пульса участилась втрое в считаные секунды. Слово за словом падало в тишине, и командующий все сильнее уходил в себя, ужасаясь тому, что его секрет раскрыт, и кем – этим бандитом! Даже если у него нет иных доказательств, подписанного признания того человека хватит, чтобы разрушить его карьеру.

Рука Бринда скользнула к рукояти меча, но Малум, заметив его движение, оскалился:

– Какого хрена ты делаешь?! Решил, что можешь убить меня прямо здесь, так подумай еще раз. Пятьдесят моих людей следят сейчас за каждым твоим жестом, и если ты хотя бы двинешься с места, они набросятся на тебя и прикончат, каким бы непобедимым воином ты себя ни считал. Да и вообще, стоит нам сделать так, чтобы о признании того мудака узнали люди, и не только твоей карьере – всей твоей армии конец.

Возможно, это был блеф от первого слова до последнего, но, повинуясь многолетней армейской привычке, Бринд тут же перевел полученную информацию в цифры и понял, что шансы не в его пользу.

– Чего ты хочешь?! – зарычал он.

– А, вот ты теперь как заговорил, – сказал Малум немного спокойнее, чем прежде. – Ты должен мне несколько тысяч ямунов. Столько, сколько понадобится на покупку города, слышишь? Нового города, разумеется, ведь от этого через неделю-другую может не остаться камня на камне.

– Так зачем же ты угрожаешь тому, кто еще может спасти это место? Я могу избавить тысячи людей от неминуемой смерти.

Маска мешала рассмотреть выражение лица бандита, но, похоже, тот ненадолго задумался, прежде чем дать ответ.

Бринд слушал, как лодки на ветру сталкиваются бортами друг с другом, создавая бесконечный прерывистый ритм, сводящий человека с ума.

– Я-то настоящий мужик, – заключил наконец Малум, – так что такому, как ты, меня не понять. – И он снабдил его короткими инструкциями о том, где оставить деньги, и пригрозил, что если он придет не один, то… Нагло ухмыльнувшись, главарь банды скрылся в тумане.

Бринд чувствовал, как его обступает тишина. Миру, в котором он жил до сих пор, только что пришел конец.

Бринд заглянул в офицерскую комнату, где его люди отдыхали, сидя в креслах под большой картой города, кто за чтением, а кто за игрой в карты.

– На одно слово, лейтенант, пожалуйста.

– Разумеется, командир. – Нелум положил книгу на стол и бросил взгляд на остальных, которые ухмылялись так, словно хотели сказать, что он попался. Кто-то пошутил:

– Лейтенант идет сортиры чистить, – и все загоготали.

Вскочив на ноги, Нелум последовал за Бриндом.

Каждый их шаг громко отдавался под сводами коридора, каменные стены усиливали каждый их вздох, пока они шли из здания цитадели наружу, туда, где вдоль зубчатых крепостных стен были проложены дорожки для наблюдения.

Вечер был поздний, обе луны скрылись за облаками. На стенах не было никого, кроме редко расставленных часовых из драгунского полка – стрелков, вооруженных тяжелыми дальнобойными луками и превосходным зрением; их коричневая с зеленым форма почти сливалась с темнотой. Один за другим они коротко и почтительно салютовали двум проходившим мимо гвардейцам и продолжали наблюдать за северным горизонтом.

Наконец Бринд и Нелум вышли на площадку башни в восточной оконечности цитадели и уставились в темную даль. Внизу покидал трактиры народ, пьяные песни затихали вдали, изредка раздавались женские крики.

– То, что я расскажу вам сейчас, лейтенант, вы вольны интерпретировать как хотите, – начал Бринд.

– Продолжайте. – Нелум сказал это искренне, но Бринд все равно держал паузу, сколько мог.

– Что-то случилось, командир?

Бринд как можно короче рассказал ему обо всем случившемся, опустив многие детали, но упомянув о том, что все, ради чего они трудятся в настоящий момент, может рухнуть в самое ближайшее время из-за угрозы шантажа, нависшей над ним.

– Понимаю, – проговорил Нелум. – Могу ли я поинтересоваться причиной шантажа?

Вопрос повис в воздухе.

Наконец Бринд сказал:

– Это обвинения личного характера.

– А именно?

– Меня обвиняют в связях – сущая чепуха, конечно, – с другими мужчинами. Лично я думаю, что это лишь предлог, выдуманный бандитами, чтобы не участвовать в обороне. – Тут он вполне уверенно рассмеялся. – Однако проблема в том, как не позволить этой лжи разрушить все то, к чему мы сейчас стремимся. У этого парня повсюду связи, под его началом состоит много людей.

Всякое выражение исчезло с лица Нелума, и Бринд больше не мог на него смотреть. Потирая руки, чтобы согреться, он отошел на несколько шагов.

Наконец его лейтенант неуверенно заговорил:

– Такие вещи… ну, они ведь случаются в армии, правда? То есть я слышал, что мужчины ложатся с мужчинами, когда армия в длительном походе… Но уже на следующий день об этом забывают.

– Я это знаю, ты это знаешь, любой солдат, кто прослужил хотя бы год, это знает, – буркнул Бринд, глядя на Нелума.

Молчание Нелума угнетало.

– К этим слухам нельзя относиться легкомысленно, они бросают тень на доброе имя Ночной Гвардии, а это может привести к срыву всех наших оборонных планов.

Лицо лейтенанта оставалось по-прежнему неподвижным, пар от дыхания клубился перед ним.

– Но ведь этого еще не случилось, правда? Может быть, его убрать, пока не поздно?

– Он сказал мне, что есть и другие, кто знает, – возразил Бринд, – и если он исчезнет, кто-то другой распространит этот слух.

– Наверняка это блеф.

– Но что ты сам об этом думаешь? – Бринд снова повернулся к подчиненному в надежде уловить какую-нибудь реакцию. Неважно какую. – Я знаю, что ты предан учению Джорсалира, а оно не одобряет подобных дел. Но мне нужно быть уверенным, что ложь не пойдет дальше.

– Чем занимаются солдаты в свободное от службы время, меня не касается. – Отрывистые фразы, горький тон – все свидетельствовало о том, что он знает: Бринд лжет. – Вы слывете одним из самых способных воинов и командиров в армии, и нам всем надлежит трудиться и не терять надежды, какой бы поклеп на нас ни возводили.

Терпение Бринда лопнуло, и он, схватив лейтенанта за плечи, с размаху прижал его к стене, блестя глазами. Нелум и бровью не повел. Солдаты смотрели друг на друга, ожидая, кто не выдержит первым.

– Это все сплетни, ясно? И я рассказал о них тебе только потому, что ценю твой совет.

Плеск волн в стену гавани под ними, казалось, привел Бринда в чувство. Ослабив хватку, он пробормотал извинения и, опершись о парапет, уставился на берег.

– Понятно. Следовательно, нам пора готовиться к изменению сценария, – продолжал Нелум как ни в чем не бывало. – Однако думаю, что неплохо было бы нам пустить свой слух, в противовес этому: пусть болтают, что зреет заговор с целью очернения старших офицеров имперской армии. Можно даже намекнуть, что его авторы – агенты врага, работающие под прикрытием у нас в тылу и шпионящие за нашей подготовкой к обороне.

– Отличная мысль. Мне совсем не нужно, чтобы это дело погубило все мои планы. Черт, мне надо еще город спасти.

– Вам надо спасти город?

Важнее слов были паузы.

– Нам, – быстро поправился Бринд. – Ты считаешь, что я должен выступить против Малума. Значит, если со мной что-нибудь случится, ты остаешься вместо меня. Следующим главнокомандующим имперской армией будешь ты. Я подготовлю все необходимые для этого документы, но что ты сам думаешь о такой перемене роли?

Вот дерьмо! Зачем он все это говорит сейчас – чтобы снова завоевать доверие лейтенанта? Мозг Бринда буквально закипал от паранойи.

– Сэр… Разумеется, сэр, – выдохнул Нелум. Некоторое время он, который никогда не лез за словом в карман, не знал, что сказать. – Я так польщен, это такая честь… Но вы ведь здесь, с нами, и вы по-прежнему старший офицер за пределами Виллджамура.

Вот и не забывай об этом.

– Спасибо за ваше время, лейтенант.

– Да конечно, на хрен все это. Мы просто возьмем у него деньги, а его самого прирежем, и дело с концом. – Малум усмехнулся. – Простые планы всегда самые эффективные.

Первым заржал Джей-Си, за ним остальные бандиты, числом десять. Звякнули кружки, и разговор стал тише, точно проникнувшись духом ночи.

Развалившись на стуле в углу трактира, Малум точил свой нож о промасленный оселок, пока остальные обменивались шутками при тусклом свете свечей. Их было десять, и все десять пойдут с ним и убьют командующего, если он не принесет денег. И если принесет – тоже.

Глава двадцать четвертая

Мариса наносила кулаками удар за ударом, то качнувшись назад, то подавшись вперед, чтобы избежать широкого замаха его руки, изгибая спину и взмахивая ногами, и все это не нарушая правильности поз. Затем она отошла, и следующий ученик приблизился к учителю – лысому и мускулистому человеку с выражением ледяного спокойствия на лице.

В большом, освещенном факелами и почти пустом зале с сосновыми полами и двумя печами десять учеников в малиновом облачении отрабатывали технику нападения, характерную для берджа, таинственного боевого искусства, основанного на борьбе аборигенов. Рекламные листовки обещали улучшение общей физической формы, а также уверенную самооборону и не обманули: того и другого хватало с избытком. Первые два уровня она прошла за двадцать дней, еще десять были впереди.

Среди учеников присутствовало всего двое румелей, включая ее. Остальные были людьми разного возраста. Всех их привело сюда желание научиться самообороне, продиктованное страхом перед надвигающейся войной. Или перед уличными бандами. В общем, она даже не знала наверняка, какие у них были причины здесь учиться, ведь во время занятий не разговаривал никто, кроме учителя. Да и его комментарии всегда отличались немногословием.

На третьем уровне ей предстояло начать упражнения с ножом.

Учитель достал короткий нож и вручил ей как лучшей ученице. Мариса была в восторге от такого признания и получила дополнительную награду в виде небольшой передышки, пока учитель повторял с двумя самыми слабыми учениками простейшие приемы.

Она сидела на полу, скрестив ноги, и вполглаза наблюдала за происходящим.

Что ж, хоть какая-то перемена в жизни. До сих пор все ее отличия были связаны исключительно с научной работой. Дома, в Виллджамуре, она специализировалась в антикварных артефактах и древней архитектуре, в последнее время занялась консервацией старинных зданий. В Виллирене она не могла найти применение своим знаниям и навыкам, так как этот город, к огромному ее разочарованию, давно избавился от старинной архитектуры, заменив ее бездушными, наспех слепленными уродами. Только Старый квартал да отчасти порт Ностальжи сохранили еще какое-то очарование.

Кроме того, она не смогла найти здесь работу – даже удивительно и совсем неожиданно для города, столь бесстыдно демонстрирующего свое богатство. Такого количества нищих, как здесь, она не видела никогда в жизни, а в каких ужасных условиях они жили! К счастью, она успела захватить из дому кое-какие сбережения, большую часть которых вложила в эти уроки. И кажется, не ошиблась. Ее тело стало удивительно гибким, как никогда раньше, чего совершенно нельзя было сказать о Джериде, который продолжал отращивать брюшко. А еще она почувствовала себя… сексуально привлекательной, впервые за долгие годы, и хотя наставлять своему мужу рога она, конечно же, не собиралась, все же это имело значение. Хотя бы потому, что она нравилась самой себе.

Учитель жестом подозвал ее, а когда она подошла, напал на нее с ножом. Сначала Мариса не знала, как себя вести, опасаясь настоящего оружия, которое было у нее в руках, но он выкрикивал ей команды, управляя ее движениями, говоря, когда вытянуть руку, когда, наоборот, прижать ее к себе, когда сделать шаг вперед, а когда назад.

– Не так! – то и дело слышала она.

Минут через десять ее ладонь привыкла к ощущению лежащей в ней рукоятки, вес ножа и то, какое сопротивление воздуха он вызывал при движении, тоже стали знакомыми. Учитель между атаками на нее становился с ней рядом и поправлял ей стойку. Их клинки сталкивались все более эффективно. Его непрерывные наставления улучшали ее технику, и, посмотрев еще, как он работает с другими, а затем снова заняв место перед ним, Мариса дала ему достойный отпор.

После занятия он улыбнулся ей. Раньше он никогда не улыбался.

– Мариса, – шепнул он, а потом размеренным и четким голосом продолжил: – Пусть этот клинок останется у тебя.

– Правда? – только и смогла выговорить она, запыхавшись после жесткой тренировки.

Он поклонился и протянул ей нож во второй раз:

– Ты его заслужила. Жаль только, что ты не пришла ко мне много лет назад, в молодости. Теперь бы ты сама уже стала мастером.

– Спасибо, учитель. – Мариса поклонилась ему и приняла нож.

Затем наставник тихо скрылся в своей комнате, за перегородкой из деревянных планок, где горели бумажные фонарики.

Мариса внимательно осмотрела нож, отметив про себя его прекрасную лаконичность, не имевшую отношения ни к одной известной ей эре. Простая сталь, лакированная деревянная рукоятка.

Впервые в жизни у Марисы появилось собственное оружие.

В тот вечер Джериду захотелось съесть бифштекс, и к черту диету. В конце концов, он в такой дали от дома, занимается расследованием преступлений, не имеющих, по-видимому, разгадки, сколько над ними ни бейся, так неужели он не имеет права провести спокойный вечерок с женой, по которой он к тому же начал в последнее время сильно скучать. За месяцы, прошедшие с тех пор, как он рисковал своей жизнью в Виллджамуре, его склонность к философствованию усилилась. Интересно, о чем он будет больше сожалеть на смертном одре – о времени, которое мог бы посвятить работе, или о днях, не проведенных рядом с Марисой? Хотя какая разница, если жалеть все равно придется…

Вот именно. Так что сегодня он приготовит бифштекс и, может быть, даже запьет его бутылочкой выдержанного вина местного разлива, и все это за разговором с женщиной, которую он любит, а уж потом, когда его личные аппетиты будут удовлетворены, глядишь, и работа на благо города пойдет на лад. Составив про себя такой план, Джерид вышел на улицу и устремился на поиски мяса и вина.

Одним своим присутствием военные угнетали дух Виллирена, это было видно. Те самые люди, которые несколько недель назад беспечно улыбались перед лицом надвигающейся войны, нынче, то и дело встречаясь с солдатами на улицах и в переулках, стали ощущать себя жителями осажденного города. Нет, местные не проявляли по отношению к солдатам никакой враждебности, просто самый вид оружия, носимого открыто, без стеснения, внушал им беспокойство.

Солдаты не закупали провизию на рынках, пользуясь своими каналами снабжения, так что, к счастью, цены почти не росли.

Жизнь на иренах шла своим чередом. Некоторые торговцы уже начинали сворачивать полосатые куски ткани, отмечавшие зоны, типы товаров, индивидуальные вкусы. Биолюмы, колыхавшиеся в соляном растворе, который наполнял металлические подносы, стоявшие рядами на прилавках, страшно интриговали Джерида – в Виллджамуре-то ничего подобного никогда не было. На одном прилавке продавали маски разных форм, цветов и материалов, и на миг ему даже захотелось купить одну, чтобы посмотреть, что такого привлекательного находят в них люди.

Наконец он добрался до торговца мясом – человека крупного телосложения, говорившего на экзотическом диалекте: смеси тинеаг’лского и й’иренского, наложенной на джамурскую грамматику.

– Я ищу мясо, – объявил ему Джерид, склонившись над прилавком, где, кроме рыбы и моллюсков, ничего уже не было, да и тех осталось чуть-чуть. Над головами покупателя и продавца свисали с деревянной рамы, покачиваясь на ветру, два гигантских трилобита: длина каждого была не меньше двух человеческих рук.

– Стейк. У нас быть стейк. Какой зверь вы хотеть?

Джерид пожал плечами:

– Не знаю. Говяжий бифштекс у вас найдется? Или свиные отбивные?

Торговец на миг задержал взгляд на Джериде, потом кивнул и шмыгнул куда-то в боковую часть своего ларька, где стал что-то искать. Когда он вернулся, на его ладони лежали два сочных жирненьких стейка.

– То, что надо, – подтвердил Джерид, шаря в кармане в поисках лордила. – Сдачи не надо.

Торговец, попробовав монету на зуб, удовлетворенно хмыкнул, завернул мясо в бумагу и передал его Джериду, а тот, сунув сверток под мышку, продолжил путь в поисках подходящего вина.

Позже, вернувшись домой, он зажег в их жалком временном пристанище свечи, отчего оно приобрело некоторое ностальгическое сходство с их старым домом, и подумал, что ему удастся соорудить вполне приличный ужин. Конечно, жилье у них тут не идеальное, но при удачном освещении и подходящих благовониях романтическую атмосферу создать можно.

«Выход можно найти из любой ситуации, – думал Джерид, – если знаешь, как добавить в атмосферу немного любви. Для хорошего следователя нет невыполнимых задач…» Он даже купил биолюм – праздновать так праздновать, – и теперь склизкое создание плавало в большом стеклянном сосуде, словно странная живая лампа.

Он вдруг понял, что начинает потихоньку привязываться к этому месту. Еще немного, и они с Марисой смогут заниматься здесь любовью, как в старые добрые времена. Конечно, их отношения были уже не столь совершенны, как лет сто пятьдесят тому назад, но за последние пару месяцев, с тех пор как супруги помирились, они стали куда ближе друг к другу. Они снова начали понимать жесты друг друга, подолгу смотреть друг другу в глаза. Снова вернулись нежные касания ладонью щеки или поглаживания шеи. Их отношения выстраивались заново деталь за деталью, отчего вечера вроде сегодняшнего были особенно важны.

Закатав рукава рубашки и вытянув подальше хвост, чтобы не забрызгать его горячим жиром, следователь Румекс Джерид приступил к приготовлению ужина для двоих. В соседней комнате Мариса, мурлыча себе под нос песенку, которую он не узнавал, разводила в камине огонь, и ему на миг показалось, будто вернулись старые добрые времена, когда они только начали встречаться. Занятия боевыми искусствами, которыми жена увлекалась теперь, сделали ее тело более гибким и сильным, прибавили ей уверенности, так что она, по ее словам, могла справиться с любым физическим противостоянием – заявление, вызывавшее его ехидные намеки. Хотя оно же напоминало ему о том, как сильно выросло его собственное брюшко.

Кто бы мог подумать, что старый мерин вроде меня может так влюбиться, прямо как в молодости…

Развернув стейки, он положил их на раскаленную сковородку, где они тотчас зашкворчали. Он повернулся и протянул руку к пучку сушеного розмарина, висевшего поблизости, который, кстати, мог бы стоить и подешевле.

Чертовы торговцы, обдирают, как хотят.

И тут что-то противно завоняло.

Он поднял сковороду с плиты и опытным глазом следователя стал изучать мясо.

Мариса просунула голову в дверь.

– Как, уже готово? Ты же их только что положил!

Джерид горько хмыкнул:

– С ними что-то не так.

Жена подошла к нему и положила ему на плечо руку, аромат ее духов приятно контрастировал с вонью, доносившейся со сковородки.

– Что, мясо протухло? – спросила Мариса.

– Да нет, я ведь купил их совсем недавно, и они показались мне вполне свежими. Не лежалыми, не подвяленными. – И тут вонь вдруг показалась ему смутно знакомой, причем знакомство это было неприятное.

– Не может быть…

– Что? – забеспокоилась Мариса.

– Нет, это просто невозможно.

– Что? – повторила она с раздражением. – Что это, по-твоему, такое, Румекс?

Джерид очень осторожно поставил сковородку на стол и начал изучать ее содержимое.

– Помнится, от погребальных костров идет похожий запах… а значит, это мясо либо человека, либо румеля. Хотя я не совсем уверен, быть может, это просто неизвестная мне порода скота.

Мариса взвизгнула от ужаса:

– Гадость какая, это не может быть мясо гоминида.

– Ну, не знаю. – Джерид отодвинул сковородку. – Но утром я прежде всего пойду на тот рынок и узнаю у торговца, где он взял это мясо. Как я всегда говорю, хорошего следователя ведет нос.