Текст книги "Корабль чокнутых трупов (СИ)"

Автор книги: Марк Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 17
Кок Юрского Периода.
Часть первая

Играй, как можешь сыграй

Закрой глаза и вернись.

Не пропади, но растай,

Да колее поклонись.

ДДТ – Метель

– Кстати, старпом… – Капитан судорожно пытался подобрать нужные слова, – Кто мне напомнит, куда и в когда у нас следующий рейс? Мне тут вдруг вспомнилось… племянница троюродной сестры… кажется… попросила привезти яйцо бронтозавра…

– Кэп, мы уже разгоняемся для набора гиперскорости, скоро будем на месте прыжка, – прошептала Уискер, – Боцман уже загрузил карты, все в корабельной памяти. Посмотри, пожалуйста. И, кстати, в базах данных нет сведений о твоих родственниках. Может быть, это ты про наш новый контракт говоришь?

– Тысяча чертей в корму бортовому попугаю, и в рот мне хвост, почему мне никто не сказал, что уже стартовали?! – Капитан, раздувая ноздри, медленно багровел. – Понаберут, понимаешь, по объявлениям… Что за груз-то?

Он, промахнувшись пару раз пальцами по сенсорам, с трудом уцепил голографическую иконку декларации, и вывел текст на экран консоли. Поэтический мат, в котором явственно угадывались хорей, ямб и даже белый стих, огласил рубку. Когда капитанский талант иссяк, он перевел свои излияния в человеческий эквивалент возмущения:

– Япона мама. Лично поставлю пудовую свечку… на голову тому, кто подписался на этот контракт, не спросив меня! Мы же оттуда порожняком пойдем, и хорошо, если живые…

Старпом старательно сделала вид, что не собирается смеяться:

– Кэп, ты сам подписал контракт! Прикажешь принести тебе свечку? Могу запросить Гая, у него как раз оставались ректальные, «со вкусом и запахом апельсина»…

Помолчав, Аннабель добавила:

– Накануне вы с боцманом проигрались, потом подрались, потом напились… снова… потом снова подрались, потом кто-то засадил нам в борт кислотную бомбу второго разряда, предназначенную для зачистки поверхностей планет. После чего все личное имущество команды, включая самогонный аппарат боцмана, было оставлено в залог до окончания этого рейса, а счета арестованы… – Посмотрев на стремительно меняющее цвет с багрового на салатно-зеленый лицо Рика, она решила немного успокоить капитана. – Мы летим все вместе. Не волнуйся, боцман с нами! Он все сделает, чтобы вернуть свой аппарат! Капитан, капитан! Все не так уж плохо, нам даже дали ионные ускорители и молекулярные деструкторы для самообороны. Капитан, да что с тобой, тебе нехорошо?

Капитан медленно достал из-под консоли миску, в которой лежал мелко порезанный салат, поставил ее перед собой и, страдальчески вздохнув, произнес:

– Со мной … все… хорошо… – и рухнул в салат лицом.

Когда он был на Суздале, тамошние гостеприимные пилоты говорили, что погружение лица в салат способствует нормализации давления. Правда, не уточняли, какого именно, в какой части тела, да и не в самом ли салате, давление на который лицевой частью любого из капитанов Суздаля явно увеличивалось после каждой десятой рюмки местного самогона.

– Кэп, зачем ты так нервничаешь? – спросила Аннабель, осторожно вынимая капитана из салата, и вызывая по внутренней связи медробота. – У тебя же сердце слабое, его тебе уже трижды пересаживали.

Салат, издававший странный запах, и, кажется, даже звуки, старший помощник сочла за лучшее отправить в утилизатор, но Ричард молча отказался расставаться с прошлогодней закуской.

– Не беспокойся, кэп, долетим, как говорит наш боцман, цитирую: «в лучшем виде и одним куском». Интересно, какой именно кусок он имеет в виду?

Капитан продолжил попытки релаксировать в остатках салата. Те, в свою очередь, продолжили попытки проникнуть в нос и рот капитана.

– Резюмируя, могу отметить, что нам осталось только добыть немного ртути в поясе астероидов, – вещала Уискер, отряхивая капитана. – Ульрих обещал наладить трансмутацию, но сейчас для ускорителей нужна активная масса, а золота в пределах досягаемости не обнаружено.

– Стоп!.. Кхе… – очнулся Ричард, мысленно положив болт, почему-то имевший форму «Астарты», на релаксацию и попискивавшие куски салата. – У нас в двадцатом трюмном отсеке, возле переборки, триста ящиков с ректальными слоновьими термометрами стоят… Там массы на три полета. Если, конечно, Кацман их не продал в Лунном Амстердаме местным гомозиготным аналоманьякам как вибраторы с гиростабилизацией…

– Капитан, сэр! – Аннабель снова вызвала на лицо улыбку. – Меня, как твоего старпома, всегда восхищала твоя способность узнавать о событиях на борту непосредственно после их происшествия. Продал, так точно, и именно как вибраторы. Насчет гиростабилизации в договоре не сказано. Если тебя утешит, боцман не хотел этого делать, но нужно было оплатить восстановление сожженного тобой с пульта оружейного поста номер три здания космического туалета.

– Ну, блин, погуляли, так погуляли… – хрюкнул, краснея от стыда, Рик. Ему было стыдно не за сортир, а за то, что всплыло в памяти…

– Нам нужен кок, капитан!

Аннабель бесстрастно смотрела Рику прямо в глаза. Сзади столпились остальные члены команды, являя на своих лицах целую гамму эмоций. Гай был безмятежно спокоен. «Наверное, опять снимал пробу с гидропонной марсианской резун-травы» – подумал капитан. Кацман был до синевы пьян, и чуточку выбрит, излучая нездоровый энтузиазм с силой древнего ядерного реактора, у которого пробило все рубашки охлаждения, и быстрые нейтроны сыпятся, как блохи с тонущей собаки…

«Эх. Боцман, боцман… И зачем ты-то на это подписался, а?»

Рик перевел глаза на Ульриха. Тот, почуяв взгляд, содрогнулся, но гримаску вежливого интереса с лица не стер. Только облизнулся.

Ричард, потянувшись, поднялся с кресла и подошел к обзорному экрану. Капитану было немного неловко, но как объяснить команде, что такое долг чести? Нет, они, конечно, поймут, и даже оценят… потом, когда поглумятся вдосталь. Ему вспомнились плакаты с изображением игриво изогнувшегося льва, нарисованного афедроном к зрителю, и бесстыдно выставившему напоказ свое, хм, подхвостье. Эти бумажки преследовали его везде целый стандартный месяц! Пока не случился разговор по душам со старпомом, и взаимное отшибание рогов – с боцманом. Плакаты вешать перестали. Затаились… Только искин иногда выбрасывал перед вечерним просмотром нежно любимой капитаном «Санта-Барбары» на экран изображение бородатого дядьки в рыцарских доспехах, с мечом и щитом… на котором изображался афедрональный лев.

– Ну и когда вы в последний раз питались на нашем камбузе? – спросил капитан, разглядывая свое отражение в экране, и косясь на лица команды «Астарты».

– Дык, это, кэп… – Просипел Кацман, покачнувшись, – в смысле, недавно, а что?

– Автоповар же работает? Продукты мы закупаем регулярно, и синтезаторы тоже в полном порядке… – капитан вспомнил последнюю смету на питание экипажа, и поморщился. Куропатки в кисло-сладком соусе, и вытяжка из живого сельдерея… А цены!

– Пища, приготовленная без участия человека, вряд ли может насытить духовно… – Мелодично произнес доктор Травкин, возводя очи к потолку. – Да и телесно тоже. Капитан, мне скоромно есть то, что готовится бездушным автоматом из того, что синтезируется… как бы это сказать, чтобы все поняли… из наших отходов и реакторной массы.

Капитан резко обернулся, и спросил:

– Старпом, и вам тоже скоромно? Или невкусно?

– Капитан, вы же знаете, что я могу питаться чем угодно, и вкусовых пристрастий не имею вследствие своей природы. – Уискер, вспомнив о необходимости в человеческом обществе использовать мимику, попробовала изобразить милую улыбку. Получилось что-то вроде ухмылки саблезубого кота над беззащитной поперечнополосатой зеброй. Ричарда проняло. Все-таки, было что-то в андроиде, что настораживало – то ли подчеркнутая нечеловечность, то ли стремление изучить человеческую природу…

«Может, это у меня от ее нового облика такое? – подумал Рик, поглядывая на старпома. – С серебристыми волосами было как-то не так».

Он подумал, что как-то не так ему уже давно, но с чем это связано, так и не понял. Хотя волосы Аннабель уже давно были черными, прическа – аккуратной, а поведение подчеркнуто неконфликтным, это никак не успокаивало интуицию Ричарда. Скорее уж, наоборот.

– Аннабель, вам персональное задание, – внутренне содрогнувшись, официальным тоном произнес капитан. – Двести часов отработки мимических выражений перед зеркалом, комплекс А-200, разделы с первого по пятый. В свободное от несения службы время, разумеется. Вашей улыбкой только пиратов пугать…

Он помолчал, переводя взгляд с Кацмана на Гая, и обратно.

– Так, всем остальным, кроме доктора – приступить к приему на борт груза. Я нашел нам фрахт.

Доктор, приготовьте, на всякий случай, медотсек…

– Куда летим, кэп? – жадно блеснул глазами боцман.

– На исследовательскую базу в юрском периоде Земли. Продавать пуховики из Поднебесной тамошним ученым. В обмен на яйца динозавров… – Капитан сделал паузу, – Прыжок на двести миллионов лет, так что запасаемся подгузниками.

Когда видеоряд воспоминаний, прокрутившись в ускоренном режиме, оставил воспаленный мозг капитана, он понял, что, кажется, чувствует себя почти нормально. Не соврали суздальцы, салат действительно помог, хоть и пал смертью храбрых в битве со старпомом, когда Уискер все же аккуратно спустила его в утилизатор.

– Сейчас мы этот астероид, как впопугай – альфа-кошку, наизнанку и с песнями!.. – Леденея от охватившего его энтузиазма, провозгласил Ричард. – Кстати, а где птичка? Где мой любимый Борман? Уж его-то вы еще не продали?

Впопугая действительно было не слышно уже давно, хотя обычно его резкие, похожие на звук строительного резака, вопли разносились по кораблю по всем помещениям.

– У Бормана случился приступ похмелья, наступивший в результате употребления сивухи. – Уискер воспроизвела в сознании запись тех часов, моргнула и продолжила, подключившись к камерам наблюдения отсека для радиоактивных материалов. – Когда вы оба с боцманом на спор поили его самогоном, нельзя было предсказать, что птица будет летать только противоторпедным зигзагом и материться по-немецки. К сожалению, Борман угодил в реактор, и мы его потеряли навсегда.

Капитан попытался вспомнить, на что он спорил с хитрым Кацманом, не смог, и сплюнул.

– Если не поднимем силовой щит, капитан, у нас возникнут трудности. Возможно, даже сложности, – произнесла старпом, вглядываясь в информацию на экране. – А потом нас просто размажет… – тихо добавила она.

– Поднять щиты, приготовить бур к работе, руду принимать по левому борту! – Среагировал капитан. – Принять на грудь согласно боевому расписанию… Тьфу, дьявол, места занять. А, к чертям, нас тут всего полтора человека. Аннабель, ты знаешь, что делать?

– Так точно.

– Так делай!

Операция по потрошению астероида прошла без осложнений. Капитан поглядывал в базы данных и на список активных геологоразведочных маяков, но, похоже, каменюка была ничейной. Когда содержание активной массы дошло до нужного уровня, «Астарта», шумно вздохнув двигателями, отвалила в сторону, словно обожравшийся стервятник от трупа зебры…

– Все в порядке, капитан, – произнесла Аннабель, проверяя данные, – Мы можем идти дальше по маршруту, за твоими яйцами…

– Не за моими, а за бронтозавровыми, Анна, – Рик хохотнул. – Я пока свои яйца продавать не намерен…

– Капитан, сэр. Сообщаю, что груз пуховиков с электроподогревом из Поднебесной Империи в порядке, потерь нет. И мне, как твоему помощнику, хотелось бы уточнить, что мы будем делать с этой одеждой в количестве трехсот тонн?

– Поменяем пуховики на яйца, всего-то… – Капитан прикидывал, как лучше всего упаковать яйца, чтобы те не разбились. Получалось, что идеальным вариантом было перевозить самих бронтозавров, их фиксировать намного проще.

– Экипаж рад сообщить, что наш капитан сможет выполнить контракт, – прислушавшись к коммуникатору, издававшему непередаваемые хрипы, сказала Аннабель, сухо кивнув, – и поднимает вопрос о внеочередной выплате премии.

– Без такого замечательного экипажа я вряд ли справился бы… – Капитан стоически улыбнулся, – Но премию я могу выдать только золотом из неприкосновенного запаса. Счета арестованы, но, если Кацмана устроят испанские дублоны семнадцатого века…

На экране появилась врезка из моторного отсека. Сквозь помехи с трудом различались черты боцмана. Он что-то произнес, сопроводив слова неприличным жестом, но помехи превратили фразу в стрекот и шелест.

– Кацман говорит, что безумно рад, и ему будет что, э, пропивать в свободное время, – перевела Уискер. – Вместе с тобой, кэп.

– Ну, нет, я в б-ближайшие лет так тысячу не пью, – капитан побледнел. – После попойки с Кацманом не только печень под замену просится, но и вообще все тело.

– Кэп, две недели назад ты уже это говорил. Кстати, а у боцмана есть видео обо всем, что вы с ним натворили. В галатьюбе уже полтора миллиона просмотров!

– Дьявол Бездны… То есть, замечательно! – поправил свою оговорку Ричард. – Популярность – это хорошо, можно ждать новых контрактов…

– Танцы в салате и командный забег по горящей браге вряд ли принесут какие-нибудь стоящие хроноконтракты… Если не считать, конечно, работы на местный дурдом на третьей Орбитальной станции, – авторитетно заявила Уискер.

– Вот ты можешь мне не верить, mon ami, но именно такие штуки, выложенные в галатьюб, и способствуют получению контрактов… – Капитан снова улыбнулся, вспомнив юность. – Например, на межвременные перевозки беременных альтаирских крокодилов для их нереста на территории вероятного противника!

– Если бы мы тебе не верили, ты бы не был у нас капитаном, – Аннабель вызвала из своего каталога мимических форм нечто, похожее на смущение. Примерно так уж напоминает ежа. – Смею напомнить, что мы все-таки почти пираты. Только не надо в ближайшее время опять беременных крокодилов. Я еще после той партии от родов не приду в норму. И надо же было доку накормить нерестящуюся самку крокодила сгущенкой!

– Думаю, наши любезные заказчики крокодилов в ближайшее время не повезут… – Прищурился в экраны капитан. – А вот тушканчиков с Проксимы-2 – возможно. Придется нам попрыгать…

– На время рейса с тушканами я беру отпуск для технического обслуживания, кэп, – Уискер вздрогнула. – Лучше уж говорящие кабачки перевозить, чем этих озабоченных монстров.

– А мне они нравятся… – Ричард, не скрывая иронии, улыбался. – Такие милые зверьки….

Тушканчики вообще пользовались популярностью в этой части Галактики, и имели ужасающее разнообразие внешнего вида, размеров и способов питания. Автотрофные фотосинтезирующие тушканы с Веги-4 казались капитану венцом эволюции, и даже тот факт, что для своего роста они предпочитали селиться в разлагающихся останках, только добавлял им уважения Ричарда. А очень неплохой и трудновоспроизводимый нервно-паралитический яд, который не распознавался стандартными меднаборами, приятно дополнял чашу весов симпатии капитана Моргана.

– Вот ты их лично и повезешь, кэп, – нарушил идиллию воспоминаний голос старшего помощника, – в прошлый раз они сожрали все провода, до которых смогли допрыгать, две железные миски и сто десять отборных дойных птиц.

– Да? А я и не заметил… Может, это были неправильные дойные птицы? Или тушканов недоперекормили…

– Искина нашего мы недоперекормили. Электронным аналогом маковой соломки с трифенилметановым соусом. Но я в следующий раз пометку сделаю, чтобы и птиц подоили, и тушканов доперекормили.

Искин, с удовольствием вслушивавшийся в диалог, обнаружил, что корабль достиг расчетной точки двойного прыжка – в гипер, и сквозь время – и отдал команду исполнительным модулям.

– Мать твою кристаллическую, искин! – дружно, хором сказали Аннабель и Ричард

– Так же и обгадиться можно, – добавил капитан, – ты хоть бы лампочку зажег перед прыжком…

На главном экране соткалась надпись, выполненная почему-то неоготическим шрифтом:

«Я зажег. Носовую сигнальную. Просто ты не видел».

– Вот же зараза, – констатировал Рик.

Глава 18
Анна. Отключение ХаСОМ

Много дивного на свете

Стоит дверь лишь распахнуть;

Подойдите ближе, дети:

Я вам что-то расскажу…

Пикник «Много дивного на свете»

Она видела только картинку. Всего лишь изображение без звука, щедро сдобренное красками и оттенками. Бесконечные коридоры, двери, повороты, ярусы и лестницы. Анна шла по ним, поднималась по ступеням, ехала в лифте, спускаясь на самые нижние уровни здания. Какого здания? Информация отсутствовала. Она знала, куда должна попасть, знала, как туда добраться и знала, что все двери окажутся для нее открытыми, но в голове полностью отсутствовала любая информация для уточнения местоположения или идентификации окружающих людей.

Впрочем, люди ее как будто и не замечали. Они шли мимо, сторонясь Аннабель, сталкивались друг с другом, о чем-то переговаривались и продолжали идти прочь. На лицах встречных людей отпечатались сосредоточенность, угрюмость и каменное спокойствие. Их глаза походили на искусственные вставки, которые делают безнадежно слепым людям в медицинских центрах.

Глазное яблоко формируют из выращенной в инкубаторах ткани, собирают под контролем высокоточной аппаратуры необходимые составляющие, проводят кровеносные сосуды, обеспечивающие питание, и помещают в глазницу, сращивая ткани пациента и «кукольного глазка».

Такие глаза видно сразу. Они смотрят, обеспечивают носителю всю гамму цвета и восприятия, ничем не отличаются от самых обыкновенных, данных при рождении, глаз, но чего-то в них все-таки не хватает.

Если глаза действительно зеркала души, то в данном случае они превращаются в пыльные зеркала с кривым изображением внутреннего мира.

Такие глаза были у каждого встречного, пока Анна шла по коридорам неизвестного здания в неизвестном месте.

Минус семнадцатый ярус, последний коридор, скромная дверь из непробиваемых и несгораемых пластин кералита, выкрашенных в серый цвет. Стены, пол и потолок радовали такой же незамысловатой окраской. Анна подошла к двери как раз в тот момент, когда она распахнулась, и ей навстречу вышли два человека. Затянутые в силовую броню, огромные и неповоротливые, они тяжело шагали прочь, словно и не заметив вжавшуюся в стену Аннабель. Шлемы с затемненными щитками мешали рассмотреть лица, но Анна поняла, что это были мужчины. Она попыталась просканировать людей, но неожиданно осознала, что ни один из режимов не работает.

Инфракрасный, биологический, ультразвуковой и молекулярный сканер умерли, оставив андроида с чувством слепоглухонемого человека в темном и незнакомом помещении.

«Блокировка сигналов не может приводить к отключению внутренних сканеров, – подумала она, – меня перепрограммировали? Мне ввели блокираторы? Отключили контуры внутреннего управления?»

В голове Аннабель крутились десятки мыслей, возможных вариантов и причин. Ни одна так и не помогла понять, что происходит. Единственное, что показалось Уискер смутно знакомым, так это знак, вытесненный на нагрудной пластине каждого из прошедших только что мимо – две переплетающиеся друг с другом змеи, хвосты которых срастались, образуя единое тело.

«ХаСОМ, всплыло в голове Анны неизвестное слово. – Что это такое, откуда я это знаю?»

Она развернулась и почти бегом бросилась вслед удаляющимся мужчинам в броне.

Станционный зал допросов был похож на огромный аквариум. Толстое прозрачное стекло, которое можно было разнести только из крупнокалиберного орудия, выпукло поблескивало от света внутри комнаты, искажая черты находящихся там людей. Дверь с идентификационным замком, ориентированным только на заложенные в базу допуска генетические данные, оставалась закрытой до тех пор, пока один из людей не подошел к ней.

Мужчина отключил защиту, поднял стекло шлема и, с трудом согнувшись в броне, приложился лбом к датчикам идентификации. Послышалось тихое жужжание. Едва заметная игла кольнула подошедшего в губу, сканер определил генетический статус и код допуска, просвеченная сетчатка глаза оказалась внесенной в базу допуска и дверь послушно распахнулась, бесшумно отворившись наружу.

Анну до сих пор упорно игнорировали все, кто был рядом.

«Капитан говорил, что такая реакция бывает у людей на привидения, – подумала Уискер, – но я андроид, я не могу являться призраком кого-либо. Хотя, учитывая невозможность пользоваться ни одной из встроенных функций, мне следует допустить такой вариант».

Мужчина опустил стекло, включил режим защиты на броне и прошел внутрь. Его спутник остался снаружи. Анна скользнула вслед за первым мужчиной.

В огромной комнате было ужасно шумно. Звуки не долетали до Анны, пока двери оставались закрытыми, но сейчас, оказавшись внутри, она в полной мере осознала громкость и какофонию звукового сопровождения пыток.

Да, перед ней разворачивались именно пытки.

В дальнем углу помещения уже лежали обезображенные трупы тех, кто занимал место до сидящих сейчас на медицинском кресле людей. Изуродованные, с торчащими наружу костями и обрывками плоти, они лежали, грубо сваленные в одну кучу, из-под которой растекалась огромная лужа алой крови. Комната была просто перенасыщена сладковатым запахом железа и свежего мяса.

Анну немного замутило.

Она попыталась отключить обонятельные рецепторы, но у нее этого не вышло. Покачнувшись, не в силах отвести взгляд от сваленных мертвецов, Уискер сильно зажмурилась, поддаваясь инстинктам. Открыв глаза, она поняла, что ничего омерзительного в комнате нет. Исчезли мертвые тела, алая лужа и запахи. Перед ней, повернувшись спиной, стоял невысокий человек с черными волосами, стриженными короткой щеточкой. Тонкая шея и покатые плечи наводили на мысль, что это была женщина. Она спокойно стояла в двух шагах от Уискер, сложив руки на груди, и смотрела на кого-то, сидящего перед ней. Незнакомка была облачена в свободные черные штаны, заправленные в высокие ботинки на толстой подошве и рубашку с длинным рукавом. Иссиня-черная одежда свободно сидела на фигуре. Единственным предметом гардероба, резко выбивавшимся из общей картины, был широкий медицинский пояс на талии, с множеством удобных кармашков, из которых торчали рукояти каких-то приборов.

– Вы должны понимать, – произнесла женщина, не обращая внимания на вошедших людей, обращаясь к сидящему перед ней человеку, – что упрямство и упорство здесь никак не помогут.

Голос показался Анне знакомым. Довольно низкий, с легкой хрипотцой… Но отсутствие какой-либо интонации, будто незнакомка говорила через переводчика или фильтры на маске, мешали точно определить степень схожести с имеющимися данными в голове Анны. Андроид снова, по привычке, попыталась провести сравнительный анализ голосов, и снова поняла, что полагаться придется на обыкновенную память. А вот память решила ей сегодня отказать, будто обиделась на то, что ею давно не пользовались по назначению.

– Мой ответ вы уже слышали, господин следователь, – отозвался сидящий на стуле перед женщиной в черном. – Я отказываюсь работать на ХаСОМ.

Анна очень аккуратно переместилась чуть в сторону, чтобы рассмотреть лица людей. В этот же момент женщина в черном сменила позу, и Анне пришлось довольствоваться только лицом человека на стуле. Лицо показалось смутно знакомым. Наголо бритая голова, ссадины и кровоподтеки на скулах, разбитые в кашу губы, которые искривлялись в страшной улыбке, высокий лоб, черты лица самые обыкновенные, почти заурядные. Нос разбит, из него сочится сукровица. Глаза заплыли до тонких щелочек. Побои существенно затрудняли узнаваемость, и Анна даже сощурилась от напряжения, стараясь понять, на кого же похож этот человек.

«Капитан? – пронеслась в ее голове шальная мысль. – Ричард? Нет, кэп гораздо старше, у него есть волосы, да и что бы ему тут делать?»

Как ни странно, последняя мысль и успокоила сознание Уискер.

Мужчина, прикованный к железному стулу на подставке, без интереса смотрел в стену, игнорируя и следователя, и Анну, и вошедшего конвоира в силовой броне. Одежды на пленнике не было, что делало его каким-то беззащитным и уязвимым, но выражение лица напрочь отбивало охоту жалеть пленника или помогать ему. Казалось, что это не он привязан к стулу в комнате для допросов, а следователь ХаСОМ, пытающаяся добиться от него согласия.

– Я понимаю, – продолжила женщина, – мои коллеги немного нагрубили вам и вашим друзьям, – она покрутила в руках тонкое лезвие, вытащив его за рукоять из кармашка на поясе, – но мы не станем приносить вам извинений. Вы перевозили запрещенный груз, были арестованы на месте и отказались добровольно покинуть корабль. Разве вы не знаете, что перевозка таких грузов из прошлого запрещена? Нарушение шестой степени карается смертью на месте, а все имущество переходит в собственность Протектората.

– Вот только не надо мне тут про Протекторат, – поморщился голый мужчина. – Я уже вырос из того возраста, когда верят в сказки. Или, думаете, кто-то еще верит, что за сотню астроединиц от Земли Протекторат знает реальную обстановку? Что он действительно представляет, как идут дела на отдаленных планетах и колониях? Не смешите меня, следователь, – он покачал головой, криво улыбаясь кровавыми губами, на которых уже начала засыхать корочка бурого цвета. – Реально всеми делами управляют только Кардиналы и Торговая Лига пиратов. Последних вы бы перебили, да найти никак не можете, а на Кардиналов у вас просто нет управы. Хотя вам, как представителю такого отдела, как Следственный Комитет, стоило бы подумать, как вы станете справляться с делами дальше Марса или Венеры, если уберете вторую и третью силы.

– Мы об этом думали, – спокойно отозвалась женщина все тем же бесцветным тоном. – Именно поэтому мы и не перебили тех и других. А вовсе не потому, что, как вы выразились, кого-то не можем найти, или не имеем доказательств. Подумайте, мы нашли вас. А доказательства… – она задумчиво покрутила в тонких пальцах легкий изогнутый нож, – вы уверены, что они нам так уж и нужны?

Человек на стуле тихо засмеялся, тут же закашлявшись. На подбородке появилась тонкая ниточка смешанной с кровью слюны.

– Госпожа следователь, я уже дал вам свой ответ, что еще вы от меня хотите? – устало произнес он. – Вы можете хоть вечность пытать меня, отрезая по кусочку. Рано или поздно, но я все-таки умру. И поверьте, мне моя жизнь не так дорога, как возможность лично отказать ХаСОМ.

Женщина в черной форме брезгливо переступила через пятна крови на полу, подходя вплотную к мужчине на стуле. Она плавно нагнулась к самому его лицу, заводя левую руку за спину, чтобы достать из отделения на поясе очередное лезвие. Анна увидела ту же эмблему, что и на броне охраны, нашивкой блеснувшую на манжете следователя.

В тот же момент по стеклам комнаты прошла сеть мелких трещин, и снаружи донесся слабый звук сирен. Анна понимала, что за дверями этой стеклянной комнаты вовсю орет система охраны, свет в коридорах мигает красноватыми отблесками, а по зданию бегут десятки закованных в тяжелую броню людей.

– База атакована, – произнесла следователь, проводя острым лезвием по щеке мужчины. – За вами пришли?

Голый человек на стуле безразлично пожал плечами, по его щеке потекла тонкая струйка свежей крови. Следователь почти коснулась губами лица пленного и, высунув розовый язык, медленно слизнула кровь с его щеки.

– До встречи, – произнесла она, когда одна из стен аквариума с неимоверным грохотом осыпалась на пол. Аннабель вздрогнула и закрыла уши руками от невыносимого звона, треска и гула охранной системы.

– Внимание! – надрывалась система. – База атакована, база атакована! Личному составу собраться у эвакуационных шлюпок. Повторяю…

Аннабель увидела, как женщина в черной форме метнулась в сторону, сопровождаемая тяжелым взглядом прикованного к стулу мужчины. Когда следователь прошла мимо Уискер, та в ужасе отшатнулась, поскользнувшись на осколках стены.

Мимо Аннабель прошла женщина с ее лицом.

– Анна! – внезапно закричал мужчина на стуле. – Анна! Что ты с ней сделал? Анна!!

Уискер закрыла глаза. В голове наливалось тяжестью нечто огромное и неповоротливое, давящее на все микросхемы, контуры, цепи нервных импульсов, ломающее стройные мыслительные конструкции.

– Аннабель!!

Крик перерос в яростный звон. Что-то мягко ударило Анну в грудь и она, не устояв на ногах, стала падать на пол.

Она падала целую вечность, все еще пытаясь осознать происходящее. Мысли крутились по кругу, как задача для корабельного искина, которую невозможно было выполнить, ибо глубина прыжка превышала время существования планеты в пространстве.

Анна все падала и падала, звуки стихали, краски становились размытыми, ощущения перестали распознаваться в голове, как тактильные.

Аннабель открыла глаза. Она лежала на кушетке в медицинском отделении. Перед ней разворачивалась странная картинка: капитан зачем-то яростно тряс доктора Травкина, то и дело хрипя и рыча на него.

– Ты что с ней сделал, клизматичный?! Ты мне андроида сломал? Ты что ей дал?

Травкин пытался ответить, но судя по вялым попыткам отмахиваться от Ричарда, он и сам был в некоторой степени замешательства.

– Ничего, кэп, клянусь мамой, ничего я ей не давал! – пытался возражать он, болтаясь в руках капитана, как резиновая кукла для утех. – Она пришла, сказала, что хочет со мной потренироваться выражать эмоции, мол, вы ей сами приказали. А когда мы начали пробовать, Анна просто отключилась. Как корабельный искин, когда он перезагружается. Вырубилась, упала и просто лежала. Она даже не двигалась. Кэп, честное слово!

– Моя система функционирует нормально, – подала голос Анна, поднимаясь на ноги. – Наблюдается отсутствие данных за последние несколько десятков минут, они не подлежат восстановлению, но я помню, как направлялась к Гаю за некоторой помощью. К сожалению, моя система не сохранила никакой информации о том, что здесь происходило. Вырубились датчики внешнего контроля, система пошла на перезагрузку. Капитан, что происходит? Зачем вы трясете доктора Травкина?

Оба мужчины резко перестали орать, и замерли на месте, будто играли в старую игрушку «море волнуется раз».

– Буду вам крайне признателен, кэп, если вы отпустите мое горло, – просипел Гай. Рик молча разжал пальцы. Доктор отошел подальше, растирая ссадины на шее.

Капитан пристально, и с нехорошим прищуром, смотрел на Анну.

– Ты точно ничего не помнишь, Анна? – спросил он, внимательно вглядываясь в лицо андроида.

– Совершенно, – она тряхнула волосами. Жест получился очень человеческим. Что не укрылось от внимания капитана.

«Что тут было? – подумал он, опасливо поглядывая на Анну. – Полчаса назад она улыбалась, как саблезубая кошка, а тут такие плавные движения».