Текст книги "Корабль чокнутых трупов (СИ)"

Автор книги: Марк Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 12
«Астарта»
Кацман. Похмелье

Мама, я не могу больше пить

Мама, я не могу больше пить

Мама, позвони всем моим друзьям

Скажи – я не могу больше пить

Вот она – пропасть во ржи

Под босыми ногами ножи

Как достало жить не по лжи —

Я не могу больше пить

Аквариум – Мама, я не могу больше пить

Кацман открыл один глаз. Судя по его ощущениям, это был третий глаз, возникший прямо посреди лба и обозревающий обстановку с высоты тонких миров. Боцман вслепую потянулся за бутылкой местного самогона из еловых опилок и птичьего помета, нашел емкость и лихо опрокинул ее в рот.

Во рту не появилось ни капли живительной влаги. Так и не разлепив ни одного глаза, Джек потряс бутылку в рот, даже облизнул горлышко, но, убедившись в бесполезности своего занятия, разом открыл оба глаза.

Неяркий свет технического отсека показался боцману солнцем Магарры, вошедшем в зенит, и ослепляющим своими жестокими бело-голубыми лучами.

В голове тут же появилось тиканье часов, отмеряющих последние секунды жизни боцмана. Взгляд осоловевшего бедолаги уперся в кривую и помятую этикетку на бутылке, которую он все еще продолжал держать перед раскрытым ртом.

– «Jack Daniels», – хриплым шепотом произнес он, читая надпись, – тезка, значит. И чего ж ты такой жестокий, а?

Кацман страдальчески отшвырнул пустую тару в угол, где та звонко ударилась о своих стеклянных соседок.

«Надо прибраться перед стартом, пока мне Рик яйца не расколол», – подумал боцман. Голова тут же протестующе отозвалась треском и помехами, как испорченный тахионный маяк планеты.

– Блядь!

Кацман смачно плюнул себе под ноги тягучим сгустком желтоватой слюны, добавив еще пару крепких выражений, многоуровневости которых позавидовал бы и сам капитан.

– Какого хрена эта дура вытащила меня из-под грузового подъемника? – забормотал боцман, лихорадочно обшаривая свое временное пристанище в поисках заначки. – Все так хорошо шло, если бы не эта идиотка с ее программами защиты экипажа.

Исторически сложилось так, что Джек Дэниэлс Кацман не страдал тяжелыми запоями исключительно в рейсах. Рассудительности при этом боцману хватало на троих, профессиональные навыки его не страдали, а точность удара в челюсть, как и его сила, оставляли далеко позади всех конкурентов. Кацман бил редко, но только один раз и наверняка. Если он понимал, что не свалит противника, у него было два варианта: делать ноги, в чем изрядно помогало чутье крови евреев Восточной Европы, или брать в руки предмет потяжелее и повторять попытку.

Первое, однако, случалось чаще. Зато второе было фатально.

Кацман перерыл все укромные уголки, заглянул под лежанку, и, сев на пол, обхватил голову руками. Длинные спутанные волосы неопределенного цвета плавно закачались сосульками из стороны в сторону.

– Ебтыть меня в макушку, какого хера делать-то теперь? – страдальчески хрипел боцман, лишенный опохмелки на этот день. – Не к Уискер же идти за спиртом. У нее-то есть доступ в медотсек, но там же вечно курит этот глист в халате.

Врача боцман не любил только с похмелья. Впрочем, в этом состоянии он вообще никого не любил, а особенно, себя. Мутные глаза боцмана то и дело моргали, по белкам, приобретшим желтоватый оттенок, проходили ниточки красных лопнувших сосудов, а пальцы и сами руки судорожно тряслись до самых локтей, что никак не добавляло голове покоя.

– Убью, – зарычал он, ни к кому конкретному не обращаясь. – Всех убью, – решил он уточнить в пространство.

Джек поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел прочь в свою каюту, придерживая для верности падающие стены.

«Давно говорил капитану, что у нас все переборки сгнили, – думал он, – так тот пока сам не провалится, нихера не обратит внимания»

Обозревая окрестности красными бычьими глазами, оставляя позади себя слоистое амбрэ из перегара и немытого тела, боцман дошел до своей каюты, в которой бывал только в рейсах. На стоянках он перебирался в самые дальние уголки корабля, обосновывался там, вил себе гнездо, и высиживал яйца до самого отлета. Как Джек умудрялся трезветь ровнехонько к старту, не знал даже капитан. Впрочем, сам Джек этого тоже не знал.

По дороге боцман припомнил, что принудило его накануне уничтожить даже запас опохмелина, и картинка, всплывшая в его голове, заставила Джека скривиться еще больше, чем от звона в черепе.

Дело в том, что он вчера решил заседать на открытой палубе, совмещая приятное с полезным, распитие паленого самогона, гордо именуемого «виски», с мелким ремонтом текущих проблем. На «Астарте» всегда тянулся вялотекущий ремонт, замена деталей или простое превращение совсем негодного во что-то еще годное.

Как раз под конец первой бутыли боцман и приметил на экранах, где шла картинка с внешних датчиков корабля, двух девушек, следующих на приличном расстоянии от приближающейся к шлюзу Анны. Рядом с Анной тащился, путаясь в конечностях, какой-то серо-желтый дохляк, постукивающий зубами так, что, казалось, это было слышно даже из рубки управления.

Джек успел заметить только то, что у одной из девушек были длинные волосы, а у второй короткая стрижка, но вот поведение парочки мало напоминало ему крепкую лесбийскую любовь.

Военную выправку длинноволосой не скрыла даже темнота стояночной площадки, да и вторая девица двигалась на удивление плавно и профессионально, избегая прямого попадания под камеры или датчики «Астарты».

Паранойя боцмана, заставляющая его топиться в бутылках на стоянках, с потрохами сожрала его сознание. Заслышав, как в рубку кто-то идет, боцман лихо смотал удочки, даже не пожелав проверить, кто именно приближался.

Теперь же ему предстояло крепко подумать, докладывать ли об этом Ричарду или оставаться со своей манией преследования наедине. Джек решил, что подумает об этом после того, как голова перестанет дробиться на уравнения высшей навигационной математики.

Глава 13
«Астарта»
Джек и Гавриил

Я не хотел тянуть баржу

Поэтому я хожу-брожу

Если дойду до конца земли

Пойду бродить по морю

Если сломается аппарат

Стану пиратом и буду рад

Без колебаний пропью линкор

Но флот не опозорю

Аквариум – Стаканы

Джек остановился перед ярко раскрашенной дверью, за которой притаился медотсек. Прочная граница в святилище «Клизматика», как ласково именовал доктора Джек еще с детства, разноцветным пятном выделялась на фоне привычных и скучных перегородок и пластиковых панелей.

К современному изобразительному искусству приложил руку сам царь и бог врачебки, он же неизменный Гавриил Самуилович Травкин.

Джек взирал на аляповатый постмодернизм доктора, как на тест для психбольных. С этими самыми тестами у боцмана были связаны самые мерзкие воспоминания, а потому двери в больничку Кацман ненавидел еще больше, чем Травкина с похмелья. С силой засадив кулаком в пластик, Джек почувствовал расходящуюся волну ядерного взрыва в голове. Он стиснул зубы, но снова занес руку для удара. А что делать? Спасти его жизнь в данной ситуации мог только бывший полевой хирург.

– Открыто, брат мой, – раздался из-за двери спокойный, даже умиротворенный голос врача. – Входи и раздели со мной этот прекрасный день.

Джек подавил в себе желание – вот прямо здесь и сейчас – достать табельный плазмомет, и выплавить новое отверстие в голове Клизматика.

– Не стой на пороге, брат, я хочу видеть твои жизненные циклы ближе, – расплылся в умиленной улыбке Гавриил Травкин, когда на пороге показался яростно сопящий Джек.

– Ты обкурился, блядь? Не видишь, человек помирает. Заткнись и дай чего-нить похмелиться.

Врач, сидевший в позе лотоса прямо на полу медотсека, медленно встал, тщательно осмотрел гостя и, размеренно покачав головой, взял со стола хрустальную пирамидку, попытавшись приложить ее ко лбу Джека. Боцман зарычал, сжимая кулаки, а из его ноздрей явственно потянуло серой и дымом.

Доктора. Впрочем, это ничуть не смутило. Он обошел Кацмана по кругу семь раз, напевая странные мелодичные мантры, потом трижды хлопнул в ладоши, и по комнате разлился тихий звук сектантских песнопений под музыкальные перезвоны бубенцов и колокольчиков.

Джека замутило. Нервно дергая глазом и похихикивая, он двинулся на Гавриила, но тот, будто бы не замечая угрозы, спокойно подошел к одному из шкафчиков, отпер его картой допуска и достал оттуда хорошую бутылку настоящей русской водки. Судя по враз затуманившимся глазам Кацмана, еще дореволюционной, если обратиться к истории Земли XX века. Руки Джека мелко затряслись, голос стал скулящим, а на лице появились красные пятна, неудачно разбавлявшие серость и желтизну. Казалось, даже узор татуировок на теле Джека стал проступать сильнее…

– Дай, – только и смог высказаться он. – Дай!

Врач кивнул. Достал из того же шкафчика стакан, щедро плеснул в него водки и протянул Джеку, продолжая заинтересованно наблюдать за его изменениями. Боцман выхватил стакан, казалось, еще до того, как ему его вообще протянули. Если бы за этим экспериментом наблюдал хоть один ученый по темпоральной математике, он бы потом смог написать не одну диссертацию по теме: «Владение временем – курс за десять минут».

Ученого не было, а вот злобный монстр Кацман был. И монстр этот был весьма не в духе, впрочем, как и не в теле.

Джек по глотку, аккуратно и бережно вливал в себя целебный эликсир, стараясь не проливать ни капли. Гавриил Самуилович продолжал наблюдать все с той же безмятежной улыбкой.

Первый глоток вернул на лицо боцмана краску, вытеснившую серость, наполнив физиономию Джека благородным, хоть и немного желтоватым, загаром. Второй глоток преобразил мужчину в подобие человеческой особи, а не просто примата, обученного паре слов на орбитальной станции.

Третий же глоток, бывший и последним, как в сказке, завершил превращение. Лицо и тело боцмана будто бы засветились изнутри, в глазах появилось осмысленное выражение, а радужная оболочка сменила оттенок. Даже немытые волосы боцмана внезапно оказались русыми, а не цвета переваренной гайки из стационарного утилизатора.

Теперь на врача смотрел мужчина средних лет, с волевым лицом, на котором выделялись умные зеленые глаза, довольно длинный нос и высокий лоб мыслителя. Картину нехило портила недельная щетина на щеках, и множество рисунков на теле, но это уже мелочи.

– Прекрасно! – хлопнул в ладоши доктор. – Добро пожаловать к живым, брат!

Джек услышал, как рядом с ним полилась тихая музыка небесных сфер. Он мог бы поклясться, что слышит ангелов, или каких других представителей сил добра и благости, но клятвы Джек не давал, впрочем, как и не исполнял.

– Садись, садись и поведай мне, что довело тебя, животное, до жизни такой угрюмой? – все тем же ласковым тоном продолжал Гавриил, указывая на мягкое кресло в углу медицинской лаборатории. Да, теперь Джек понимал, где находится. Медотсек занимал на корабле достаточно места, ибо капитан справедливо считал, что у него не работа почтальоном, а вполне себе серьезная деятельность, на которой легко словить и гайку в лоб. Чтобы гайки изо лба доставались быстро, с комфортом и все сразу, а не по одной в год, он не пожалел денег на помещение для их выковыривания. Которое уже давно превратилось в вотчину Гавриила Самуиловича Травкина, уроженца Великого Суздаля, генетика по образованию, и наркомана с талантами в химии, биологии и ксенопсихологии по призванию души. Душа ни раз призывала Травкина и на должность священнослужителя…

Впрочем, Гавриил Самуилович, или просто Гай, успел поработать и полевым хирургом, и изобретателем полсотни новых синтетических наркотиков, и, как ни странно, автором противонаркотических средств, о чем все предпочитали забывать, разыскивая Гая по всем тяжким статьям межзвездного пространства.

Гаю было торжественно плевать и на то, кто его домогается, и на то, по какому поводу. Травкин редко выходил из состояния легкой релаксации, а потому воспринимал все проблемы с точки зрения радостного последователя культа «Вахахи», члены которого считали себя аватарами в компьютерной игре, неживыми картинками и чьими-то инструментами для игр высших существ, а потому вообще никак не реагировали на окружающий мир, полагаясь на волю игрока.

Травкин до маразма еще не дожил, но реакции на все вокруг давно утратил. Что совершенно не касалось его профессиональной деятельности. Впрочем, в отличии от того же Кацмана, Гавриил Самуилович мог себе позволить вообще не выходить из мира Нирваны. И похрену ему было на то, хлещет ли кровища на поле боя, рожают ли у него под боком одомашненные грибы-мутанты или у капитана полбашки отрезало лазерной фрезой.

Джек прошел, даже почти пролетел, в кресло и с удовольствием вытянул ноги, откинувшись на мягкую спинку, рассматривая новоприобретенным зрением веснушчатое лицо коротко стриженного блондина перед ним.

Гай поморщился.

– Ты мне всю мебель засрал, козлино небритое, – ласково обратился он к Джеку. Тот в ответ лишь осклабился.

– Иногда мне кажется, – задумчиво потирая гладко выбритую щеку, сказал врач, – что мы с тобой не братья по матери, а ангел и демон. Ты у нас мерзкий богохульник, алкоголик и мудак, а я, в свою очередь, милый и добрый спаситель твоей заблудшей в спирте души.

– Тогда уж, забродившей, – заржал Джек. – Дай сюда бутылку, до вылета еще далеко.

Гавриил послушно протянул брату емкость с остатками царской водки.

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит? – горестно вздохнул он, поглядывая на уничтожаемое мелкими глотками спиртное. – Да если я тебя на невольничьем рынке продам вместе с командой и Анной, столько не заработаю.

– Не продашь, – булькнул в бутылку Кацман, – ты у нас лицо одухотворенное, тебе религия запрещает грешить.

– Ну, допустим, не грешить, – тихо сказал врач, – да и искупления еще никто не отменял…

Боцман вяло махнул рукой. Его настроение стремительно ползло вверх, а потому он вообще никак не реагировал на братские подколки и нравоучения.

– Мой отец был досточтимым евреем, – сказал Джек, – от него я научился всему самому полезному. Если это и считается демонической составляющей, то в твоем Аду точно будет тесновато.

– А водку хлестать ты от кого научился? – невинно осведомился Гай, закуривая тонкую сигарету с наркотиком. По комнате поплыл сладковато-горький дым странного синего цвета. Джек сморщился. Он терпеть не мог даже самый обычный табак, не говоря уж о курении различной травы, мха или сушеной плесени. Разогнав синий дымок рукой, Кацман посмотрел на брата, как на недоразвитого идиота.

– Гавриил, ты не забыл, что наша мать – русская? И покажи мне хоть одного человека с одним таким геном, кто бы отказался выпить?

Врач горестно покачал головой.

– Я не пью, – сказал он.

– Да еще б ты пил! – громко засмеялся Джек. – Тогда бы тебя точно пустили на молекулы в попытках изучить, как твой организм еще не разложился на них сам. Ты же наркоман до мозга костей. А спирт с наркотиками может привести к взрыву. Забыл, как угрохал целый сарай на Великом Суздале?

Гай меланхолично кивнул. Его синие, как небо, глаза затуманились

– Я тут хотел тебе кое-что рассказать, – внезапно посерьезнел Джек, меняя неприятную для них обоих тему о том, почему на самом деле не пьет Гай. – Вчера Анна притащила на борт какого-то хреногрыза, ты его еще не видел?

Гай кивнул.

– Видел. Даже осматривал. Сразу скажу – жрать или гнать из него самогон не выйдет. Он из расы вампиров, причем, ты не поверишь, самых настоящих, но в данный момент жизни сидит на строгой диете и не употребляет кровь.

Джек удивленно приподнял брови.

– Водка с томатным соком, – ответил на его немой вопрос Гай. – И никаких звездей.

Кацман сначала пригорюнился. Обнаружение на борту прямого конкурента в алкогольной сфере его резко не устраивало. Но с другой стороны, теперь могла завестись и неплохая компания. Последняя мысль его немного порадовала – все-таки, случись такое, как сегодня утром, ему уже не придется тащиться к брату и ломать зрение при виде этой блядской абстракции на двери.

– Ты сочтешь меня параноиком, но тут еще вот что…

Гавриил Травкин торжественно не стал озвучивать, кем именно, как давно и по какой причине он мог бы счесть Кацмана, что и спасло ему приличное количество времени и сохранило целым нос, который и так страдал от ежедневного приема паров тлеющих дурманов.

Джек спокойно поведал брату о своих подозрениях, с которыми пока предпочел не ходить к капитану.

Глава 14
«Астарта»
Джек и Гавриил. Спарринг

We are the hammer of the gods, we are thunder, wind, and rain!

There you wait in fear with swords in feeble hands

Manowar «Warriors Of The World»

Борт рейдера «Астарта».

11:00 по корабельному времени,

где-то в гиперпространстве…

Кацман был почти счастлив, несмотря на то, что был трезв. Он находился очень далеко от любой обитаемой планеты, занимался любимым делом и уже несколько часов не видел Ульриха. Боцман наслаждался чтением старенькой, еще бумажной, книжки, в которой, судя по названию, не было ничего скабрезного. Сие могло бы удивить каждого, кто не знал боцмана чуть лучше простого собутыльника. И не смотря на то, что многие считали, будто достаточно познали душу повелителя спирта, действительность, как правило, немало удивляла их впоследствии. Джек лежал на узкой кровати в своей каюте, заложив одну руку за голову, и с увлечением постигал «Собрание сочинений Кафки: философия древности или выдумки историков». Черная футболка задралась на животе, что позволяло без помех иногда нервно почесываться, когда рассуждения на страницах старенькой книжицы делали особенно крутой поворот, не позволяя боцману сходу осознать всю глубину заложенных туда авторских мыслей.

Сам Кафка, впрочем, не имел к данному изданию никакого отношения, но некий исследователь мифологии прошлых веков взял да и поставил вопрос о существовании данного человека ребром. Мол, а был ли мальчик? И не был ли он девочкой?

Окончив полагающиеся по должности проверки, контроли и наблюдения, Джек вернулся к себе, с удовольствием отметив, что беднягу Ульриха до сих пор тошнит протухшим соком, и возвращаться в поле зрения Кацмана тот не собирается. Капитан, как и его старпом, были заняты повседневными делами, в том числе, проверкой груза, пропитых Кацманом деталей и подсчетом грядущих люлей в адрес боцмана, его брата, нового члена экипажа и самой космической пыли за бортом.

Пыль равнодушно взирала на несущийся в гиперканале кораблик с безразличием Будды, наблюдающим за копошением человечков на планете Земля. Ну, если допустить реальность Будды, конечно. Некоторые так вот до сих пор сомневаются, а некоторые уже и лайнер строят прогулочный, вроде как, к планете, где и обнаружили следы пропавшего в Нирване бога.

Впрочем, сам Будда при жизни себя считал обычным философом, да и найденные следы напоминали оставленные в спешке отпечатки удирающего босого человечка, изрядно припадающего на левую ногу. Но кого это волновало, в самом-то деле!

Подумав об этом связи с особо лихо закрученным предложением в книге, Джек сдвинул брови и почесал голый живот.

В этот момент дверь каюты распахнулась, и на пороге возник зеленоватый фон Цепеш. Он что-то пробулькал в адрес боцмана, заставив его издать ленивое:

– И чего?

– Ты читаешь на старонемецком? – членораздельно произнес вампир, даже немного отвлекшись от своих проблем. – Ты?!

– Ага, я умею читать – сюрпрайз, упыреныш! – едко отозвался боцман, поплевав на палец и переворачивая очередную страницу. На Ульриха он даже не взглянул.

– Но как ты-то можешь читать Кафку? На немецком!

Лицо вампира покрылось бледными пятнами, которые особенно выгодно смотрелись на фоне зеленоватой кожи.

– Да сам удивляюсь, – пробубнил боцман. – Слушай, хер клыкастый, – беззлобно и немного лениво продолжил он, глядя на стоящего в дверях Ульриха безразличным взглядом, – у меня детство было суровое. И тяжелое, – добавил он. – Когда пришло время идти в школу на моей планете, там были книги только на немецком. Читать я умею только на нем.

Боцман заложил закладку в книгу, потянулся и встал с кровати.

– Шутка, я вообще не умею читать. Это я картинки рассматривал.

Он похлопал вампира по плечу с дружеской улыбкой.

– Это… Там…. – начал заикаться Ульрих, показывая на выход. – Тебя там Док спрашивал.

– Зачем? – удивленно приподнял брови боцман. – У него опять завяли все образцы флоры и ему не на ком испытывать очередную дымящую бурду? О, – озарило его, – так ты от Травкина! А я-то думаю, чего такой зеленый.

Ульрих поджал губы, вздернув узкий, но гордый подбородок.

– Я у него лекарства просил от тошноты. Укачало меня.

– Да ладно? – притворно удивился Кацман, – а я и не заметил.

Издав какой-то шипящий звук, вампир собрался, было, дать достойный ответ невежде, осмелившемуся читать книги на его родном языке, но в этот момент к его горлу снова подкатил противный комок, и бедняга фон Цепеш опрометью бросился в санблок каюты боцмана, припечатав того к стене.

– Эх, молодежь, – потирая ушибленное плечо, произнес Джек, – говорил же я ему, нехер жрать всякое говно.

Сокрушенно покачивая головой, он направился к Травкину. Ульрих остался в пустой каюте, где не было ничего, кроме огромного собрания старых и никому неинтересных книг, примерно на пятнадцати языках, живых и мертвых.

«Пусть ребенок порадуется, – думал Джек, – когда заметит это месиво на моих полках. А вот толкаться надо его отучать, совсем совесть потерял, так и чего ценного может грохнуть, когда я это ценное под курткой потащу на борт».

Нарисовав в голове красочную перспективу лишения «ценного», Кацман внутренне содрогнулся, полностью уверившись в том, что срочно отучит молодежь от дурных привычек. Или удалит молодежи пару лишних зубов…

Джек нашел Гая в тренировочном зале за избиением очередного манекена муляжом древнего оружия под названием «катана». Джек всерьез сомневался в поражающих свойствах этой тонкой и хлипкой полоски пластика, впрочем, он вообще сомневался в любом оружии, имевшем толщину меньше его руки.

Манекен, бывший на самом деле качественной виртуальной симуляцией противника разного уровня и стиля боя, отчаянно пытался рубить в капусту Дока, который, в свою очередь, лихо отбивался от светящегося красным оружия голограммы сурового воина в тяжелой броне.

Голый по пояс Травкин, в одних тонких свободных штанах, проделывал виртуозные телодвижения посреди зала, уворачиваясь от выпадов и нанося ответные удары. Блоки и атаки сыпались с хорошей скоростью, оставляя следы на подсвеченном теле врага в виде кровоточащих порезов. Сам Травкин тоже не был цел, но его отметины вырисовывались на коже черными тонкими линиями, будто Гая долго и с усердием расчерчивали углем.

– Что ты как баба-то прыгаешь? – сложив руки на груди, выдал Джек после нескольких минут наблюдений. – Башку ему отрежь, или возьми чего потяжелее, да и шваркни ему промеж зенок.

Травкин отвлекся и пропустил удар прямо в сердце. По залу пронесся радостный клич победы. Воин из светящихся линий вежливо поклонился поверженному противнику и, победно вскинув над головой свой меч, исчез. Табло, висящее на стене напротив входа, высветило результат, количество подходов и нанесенные раны и травмы.

– Это смотря какие бабы, – авторитетно отозвался Травкин. – Бывают и такие, после которых находишь себя в борделе, и вовсе не в качестве клиента. И вообще, вот чего ты вечно лезешь? – тяжело дыша, прохрипел Гай. – Не мог подождать, пока я его прикончу?

– Не мог, тогда бы ты выиграл, – серьезно покачал головой Джек. – И, между прочим, это ты меня искал. Я тут встретил одного зеленого вампира, он передал твое желание моей персоны пред светлыми очами твоими, великий Гай Юлий.

– Идиот, – сокрушенно покачал головой Док. – Клинический и безнадежный.

Травкин прошел вглубь зала, взял со столика бутылку простой воды и жадно припал к ней губами. Короткие волосы доктора намокли от пота, лицо раскраснелось, а в глазах светился азарт.

– Ты меня звал диагнозы ставить, или по делу? – лениво прошелся по залу Джек, тыкая пальцами в снаряды. Кацман редко здесь бывал, но каждый раз его терзали мысли о том, что все это барахло, завезенное по спецзаказу капитана, можно было незаметно вынести прочь, обменяв на качественный виски или новые фильтры для собственного самогонного аппарата.

Но капитан следил за инвентарем четко, пристально и бдительно, что немало огорчало трепетную душу Кацмана.

– Хотел тебе спарринг предложить, – вытирая губы тыльной стороной ладони, ответил Травкин. – Ты как?

– Я этими веерами драться не буду, – он ткнул в катану, брошенную Гаем на пол. – Лучше уж сразу волосы друг другу вырывать будем и ногтями морды царапать.

– Да кто тебе даст в руки колюще-режущий предмет? – округлил глаза Гай. – Ты же себе, скорее, яйца откромсаешь, чем кого-то ранить сможешь.

– Значит…

Кацман хитро прищурился, поглядывая на брата.

– По-нашему, – кивнул тот, – врукопашную, как дома.

Джек расплылся в хищной улыбке.

– Переоденься только, а то я тебе твою заблеванную футболку порву, ты же меня потом, мил человек, с фекалиями проглотишь. Много водки, поди, сменял на такой раритет, – он кивнул на черную застиранную тряпку с кривыми размытыми лицами неизвестной группы.

– Не «сменял», а «сменил», – нравоучительно поведал Джек, стягивая футболку. – Три бутылки на столе сменил, пока у искина нужную картинку допытался. Ему даже пришлось подключаться к закрытому архиву музыкальных хранилищ, чтобы хоть что-то нормальное найти. Две минуты – и бывший свитер стал модной футболкой фаната стиля «хэви-метал».

– Так ты эту группу даже не слушал, что ли? – обалдел Травкин.

– А зачем? – удивился Джек, снимая джинсы и облачаясь в тренировочный комплект. – И так никто, кроме меня, не понимает, что это за рисунок, а уж про традицию так одеваться не сразу вспомнил и архив, когда в него искин запросы зашвыривал.

Кацман ловко собрал длинные волосы в тугой хвост на затылке.

– Святые небеса, – закатил глаза под лоб доктор, – ты сам-то хоть помнишь, что там было написано?

– Кажется, «Metallica», или какой-то «Demon Lord».

– Охренительно похожие слова, брат, – с чувством сказал Травкин, снимая пропотевшие штаны и меняя их на такой же комплект формы, что и у Джека. Возблагодарив капитана, искина и духов битвы за постоянно наличествующие в зале чистые формы, братья встали друг напротив друга.

В голове посиневшего от воображаемой качки Ульриха, отпрыгивая от стенок черепа, билась только одна мысль:

«Ебать-колотить!»

Это выражение, как понял вампир, было одним из самых любимых у Кацмана, к которому бортинженера временно прикрепили… Да так и забыли, похоже, открепить. Ульрих мучился тошнотой и рвотными позывами с самого момента старта, заблевав уже, вроде бы, все углы, отхожие места и собственные карманы. Несчастный депрессивный вампир очень четко и ясно понял: ему еще никогда не было так плохо, а если выживет, то и не будет.

Наивный, он-то считал, что у него в жизни проблемы! Ходил, пытался донести всю свою горечь до окружающих, часами рассказывал им в подробностях о потерях, об утерянной возможности снова летать, пить горячую сладкую кровь… ну, допустим, с полетами он преувеличил, но желание опять отведать ароматного эликсира это никак не отменяло.

Сколько времени он убил на то, чтобы хоть один человек, или андроид, на этом корабле действительно прочувствовал на себе всю тяжесть его жизни, бремя позора и груз вины, легший на плечи достаточно юного трехсотлетнего вампира, после того, как он добровольно предал свой клан и отказался от употребления крови разумных.

– Ебать-колотить, – выдохнул Ульрих, поднимая зеленое лицо от унитаза. – Это просто Scheisse, а не жизнь.

Он всерьез призадумался над тем, какие до этого дня у него были причины сетовать на свое существование.

– Нет уж, я до этого доктора на коленях поползу, пусть либо выдает мне нормальные лекарства, а не эти курительные смеси, либо сразу кладет в анабиоз до конца полета. Так же и правда сдохнуть можно, нафиг.

Гордый потомок уважаемого клана европейских вампиров с планеты Земля поднялся на ноги и, пошатываясь, поплелся искать Травкина, которого оставил в спортивном зале. Ульрих то и дело падал на стены, сползал по ним вниз и снова полз к заветной цели. Весь мир вокруг него слился в одну единственную точку, и точкой этой была огромная воображаемая таблетка, заполнившая все пространство перед глазами.

Фон Цепеш замер на пороге, не решаясь сделать ни шагу вперед. Перед ним открылась картина космоса, в реальность которой вампир не мог поверить, даже протерев несколько раз глаза. Он настолько впечатлился увиденным, что даже позабыл о тошноте и слабости. Привалившись к косяку у двери, вампир не заметил, как со спины к нему подошли капитан и андроид. Анна молчала, да и Рик старался дышать реже.

Темноту тренировочной площадки прорезывали узкие полоски света, мечущиеся в рандомном порядке. Спектр, частота и длительность лучей тоже была выбрана хаотично. Синие, зеленые, красные и желто-белые потоки высвечивали части танцующих тел мужчин.

Один наносил удар, второй его блокировал, тут же шел в атаку и снова ставил блок. Потом опять и опять, уворачиваясь с потрясающей грацией, не спеша, или наоборот ускоряясь и разом проделывая серию ударов в корпус противника.

Сюрреалистичность развернувшейся картины была потрясающа не только мелькающими светлыми пятнами рук или ног, но и тем, что у обоих мужчин были закрыты глаза.

Травкин плавно ушел от захвата Джека, сместился чуть в сторону, тут же присел, уходя от удара в голову, затем мягко перетек правее, оказавшись за спиной брата, но снова предпочел не брать его в захват.

Джек понял маневр, сменил траекторию, почти достал Травкина касанием пальцев, но вновь не смог его задеть.

– Что они делают? – очень тихо шепнула Анна капитану на ухо.

– Тренируются, – так же тихо отозвался капитан, – это стиль боя на Великом Суздале.

– А почему в такой обстановке?

– На Суздале почти нет горючих ресурсов, энергию не тратят на освещение, а любые бои запрещены под страхом казни. Реалии жизни определили возникновение стиля боя.

Анна замолчала, что-то обдумывая.

– Они же просто пытаются коснуться друг друга, – как завороженный, прошептал Ульрих. – Какой это бой?

Капитан хмыкнул, потерев щеку.

– Если Травкин или Джек так вот коснуться тебя, в твоем организме откажет очень важный орган. Или сразу два. Они метят в определенные точки, способные при достаточном воздействии разрушать деятельность внутренних органов.

Теперь замолчал вампир.

– Но для того, чтобы просто убить тычком пальца, – продолжил капитан, наблюдая за схваткой, – надо быть частью единого потока, чувствовать биополе противника, слышать его дыхание и мысли, а вот это учение тебе уже никто не преподаст, кроме выходца с их планеты.