Текст книги "Остров острых ощущений"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Мария Жукова-Гладкова
Остров острых ощущений

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями – случайно.

Пролог

XVII век

– Убили! Убили мальчонку! Не уберегла! – истошно кричала старая нянька.

Женщина рухнула на колени перед распростертым телом отрока, потом упала ему на грудь и безутешно зарыдала. Ее насилу оттащили. Прибежали члены семьи и многочисленная челядь. Ведь мальчонка-то был как-никак непростой – наследник хозяина дома.

Старая нянька подняла глаза и успела заметить торжество, мелькнувшее на лице у той, что считалась матерью погибшего отрока, но на самом деле была мачехой. Конечно, теперь ее собственный сын станет главным наследником всех богатств. Тот, кто считался отцом мальчика, а на самом деле был дядей и хозяином дома, о чем-то напряженно думал. Ни слезинки не упало из глаз «родителей». А слуги плакали. Они любили мальчонку, как в свое время его отца, одиннадцать лет назад отправившегося в монастырь.

Старая нянька вырастила и нынешнего хозяина дома, и брата его, и мальчонку, убитого из-за чего-то взбрыкнувшей лошадью.

Вероятно, судьба такая… А ведь судьба давала знаки…

Много знаков было, только все старались не обращать на них внимания.

Глава 1

Пятница. Вечер. Я смываю грим. Наконец-то. Наконец-то закончилась рабочая неделя, и я в последний раз за эти пять дней провела «Криминальную хронику».

Я работаю в большом холдинге, включающем телеканал и множество печатных изданий различной направленности. Вначале были только печатные издания, и я начинала в «Невских новостях», еженедельнике «для чтения всей семьей». Потом наш медиамагнат местного значения прикупил телеканал и предложил мне и там вести «Криминальную хронику». И вот теперь каждый день мы с оператором Пашкой мотаемся по городу и его окрестностям, снимаем сюжеты, а потом я еще и выдаю в эфире комментарии к ним. Самые интересные происшествия подробно описываю в «Невских новостях», как, впрочем, и не попавшие на экран. Выдать все в эфир невозможно из-за нехватки эфирного времени, в еженедельнике же у меня целая страница.

Но в субботу и воскресенье мы, к счастью, отдыхаем – если только в городе не появится какой-то интересный труп. Боже, как я выразилась-то! «Интересный труп»! На трупы смотреть неинтересно, в особенности когда видишь их почти каждый день… Чаще всего это мерзко. Но вот подоплека их появления бывает весьма любопытной.

Так что, если труп появится, нам с Пашкой не видать выходных. Нас вызовут. У нас много друзей в Управлении и по другую сторону закона. У Пашки собутыльники есть везде, почему-то больше всего – среди сотрудников морга, а патологоанатом Василий – вообще лучший друг. Да и граждане могут просто позвонить в наш холдинг, а не в «ноль-два». Такое уже неоднократно случалось. О трупах и происшествиях сообщали лично мне, а не милиции. У нас имеются круглосуточные дежурные, номера телефонов публикуются во всех наших изданиях и даются в бегущей строке во время передач.

И вот в эту пятницу, почему-то чувствуя себя особенно усталой, я подхватила Пашку, уже успевшего принять на грудь, вывела из здания холдинга и увидела Василия, с которым, как оказалось, оператор еще с утра договаривался провести совместно вечер пятницы. Это означало, что они совместно проведут все выходные, поскольку каждый из них проживает в холостяцкой квартире в гордом одиночестве. Конечно, если не считать тараканов, муравьев и каких-то мошек, которых я видела только в этих двух квартирах. Если эти места проживания можно назвать «квартирами». Я помогла усесться в свою машину обоим друзьям, которые, конечно, знают, что мужчина должен придержать женщине дверцу, но мы столько лет знакомы, столько пережили вместе, что про такие мелочи никто из нас не вспоминает. Главное – я знаю, что всегда могу положиться на своих друзей, и, когда на самом деле нужно, они будут трезвы, как стеклышко.

– К кому? – обернулась я через плечо на заднее сиденье.

– Ко мне, – прохрипел Пашка. – Только в магазин надо заехать.

– У меня с собой, – подал голос Василий, у которого в черной спортивной сумке, с которой он обычно ходит, позвякивало.

Пашка сказал, что у него нет даже пельменей. Не так давно любимый оператор выдал мне ценное наблюдение – если он что-то варит, то всегда получаются пельмени, а если жарит, то яичница. Сейчас в одной руке друг держал драгоценную телекамеру, в другой банку пива. За годы знакомства у меня сложилось впечатление, что пиво само находит Пашку. Сейчас, правда, банка появилась из сумки Василия Петровича. Ну или это я так решила. Но Василий тоже пил пиво из такой же банки. До супермаркета мы не доехали. Заметив группу частых собутыльников на «пьяном» углу недалеко от родного дома, Пашка попросил высадить их с Василием там. Оказалось – ребята с «пьяного» угла давно хотели задать несколько вопросов Василию Петровичу, связанных с его профессиональной деятельностью. И почему наших граждан так интересуют трупы?!

– Камеру только не потеряй, – устало сказала я Пашке.

– Юль, ты чего? – удивленно посмотрел на меня оператор. – Ты же знаешь, что я скорее голову потеряю.

Он был прав. Камеру он не терял никогда.

– Юленька, заезжай на неделе к нам, – пригласил на прощание Василий. – Ты же знаешь, как мы все в морге всегда рады тебя видеть.

Пока мы прощались, мужики с «пьяного» угла оценивающе осматривали мою новую машину. В моем родном дворе знакомые алкаши (мои консультанты по ряду вопросов) как-то объяснили, что означает этот оценивающий мужской взгляд, слегка затуманенный алкоголем, – удобно ли выпивать на капоте. Мужчина с таким взглядом прикидывает, не упадет ли ценная бутылка и не скатится ли закуска.

В этом плане моя машина оценивалась на пять баллов. Проверили, когда обмывали.

* * *

Я очень надеялась, что теперь спокойно смогу поехать домой и пообщаться с Татьяной. Это моя соседка, с которой мы живем на одной лестничной площадке. Она же моя лучшая подруга и самый близкий мне человек. Я живу одна, а Татьяна – с помощницей, подругой моей умершей тетки, от которой мне досталась квартира. Они вместе разводят змей. Это основной бизнес Татьяны, которым она начинала заниматься вместе с братом, но брат покинул этот мир (причиной чему послужил цирроз печени), а Татьяна дело продолжила. У нее в квартире проживает примерно шестьсот тварей. Одни дают яд, другие – кожу, некоторые особо ценные экспонаты разводятся для зоопарков и просто любителей или желающих выпендриться граждан.

Я знала, что Татьяна приготовила что-то вкусное. Она же в курсе, что мне готовить и некогда, и лень. У меня, как и у Пашки, обычно хранится запас пельменей, правда, к ним еще прилагается более внушительный запас замороженных овощей. Но Татьяну беспокоит состояние моего желудка и вообще ей не все равно! Как здорово, когда рядом с тобой есть люди, которые о тебе на самом деле беспокоятся… Которые тебя любят такой, какая ты есть… Правда, мы с Татьяной никогда не делили ни мужиков, ни карьеру, а именно это, по-моему, требуется женщинам для дружбы.

Но доехать до дома я не успела. Зазвонил мобильный. Я бросила взгляд на экран – опер Андрюша из Управления. Нажимая на зеленую кнопочку, я издала стон.

– Юлька, с тобой все в порядке? – послышался обеспокоенный голос еще одного старого приятеля.

– Да, просто я домой еду, – прохрипела я.

– Думаю, что ты с удовольствием развернешься, – интригующим тоном сказал Андрюша.

«Ты тоже считаешь, что лицезрение трупов доставляет мне удовольствие?» – хотелось спросить мне.

– Ну, не томи, – вместо этого сказала я вслух. – Кого прибили-то и куда ехать?

– Вот это другой разговор, – радостно отозвался Андрюша и пояснил: – В баню ехать. Приглашаю тебя на свидание. Хотя вообще-то на свидание приглашают в сауну… В баню на Руси посылают… Но эта элитная, вроде тут на все вкусы кабинеты есть… Я пока еще внутри не был. Из наших никто не был. В общем, мы тут посовещались и решили, что войти сможешь только ты.

Я ничего не поняла – кроме того, что органы, как и обычно, хотят свалить часть своей работы на меня. Но я эту работу всегда на себя взваливаю – потому что потом получаю фактуру для статей и репортажей. Кто бы меня в противном случае пускал на места совершения преступлений? Кто бы мне обеспечивал эксклюзив, а соответственно рейтинги и популярность?

– Так кого прихлопнули-то? – спросила я.

– Пока никого, – хохотнул знакомый опер. – Поэтому и приглашаю. Нужна твоя помощь. А в награду – сюжет. Снимай все, что душеньке угодно. Это от органов. А уж что от мафии будет – сама договоришься. То есть, конечно, мафии у нас теперь нет, все перешли в легальный бизнес. Даже налоги платят.

– Не поняла.

– Что налоги платят? – Андрюше было весело. – Кстати, ты знаешь, к какой бане надо ехать? – И Андрюша назвал любимую баню Ивана Захаровича Сухорукова, мужчины очень серьезного и достойного и любящего меня, как дочь.

Иван Захарович человек в городе известный, в основном своими инициативами – то элитный следственный изолятор хочет построить, то мост к «Крестам» (а то органам, у которых вечно не хватает бензина, спецавтозак в обход приходится гонять), то тоннель (там же) и сфинкса на тумбе поставить со своей башкой (в смысле сделанной по образу и подобию). Все эти инициативы освещаю я. Народу они страшно нравятся, рейтинги передач об Иване Захаровиче и его инициативах зашкаливают, тираж «Невских новостей» растет, вот только чиновники не понимают широты русской души Ивана Захаровича, который хочет память о себе на века оставить.

Правда, как я понимаю, главная причина в том, что ему скучно. Денег заработал на много поколений вперед (хотя, несмотря на солидный возраст, никогда не был женат, и детей у него нет), все в жизни перепробовал, включая не одну пятилетку в строгой изоляции, добился всего, чего хотел и о чем в молодые годы даже помыслить не мог. У него несколько официальных предприятий, а сам представляется банкиром. Банк на самом деле есть. Я в нем даже деньги храню, потому что Ивану Захаровичу доверяю больше, чем государству. Не так давно выяснила, что нас таких много. По крайней мере гораздо больше, чем доверяющих государству. Может, потому, что Иван Захарович, несмотря на весь официальный бизнес, до сих пор живет по понятиям (то есть по справедливости), а не по законам (то есть какой-то странной выборочности)?

– Иван Захарович в бане? – уточнила я у Андрюши.

Андрюша подтвердил, что не только он, но и его верные оруженосцы, а также какие-то депутаты с бизнесменами и известный певец Артур Небосклонов на пару с известным балеруном.

– Иван Захарович не мог пойти в баню с Небосклоновым! – закричала я, зная про голубизну сладкоголосой супермегазвезды, которая пользуется бешеной популярностью у юных девушек и зрелых дам.

Андрюша пояснил, что в элитной бане несколько отделений, и посетители друг с другом никак не пересекаются (за этим строго следит персонал). Если, конечно, не возникнет чрезвычайных обстоятельств.

– И что за обстоятельства? – спросила я.

– Их всех взяли в заложники, – пояснил друг.

– Ивана Захаровича взяли в заложники? – не поверила я своим ушам. – Вместе с Артуром Небосклоновым?

– Ага, – подтвердил Андрюша.

– А кто был нужен? Иван Захарович или Небосклонов?

«Неужели съехавшие от любви поклонницы решились?» – пронеслась мысль.

– Оба. И не только они. Все, кто в бане. Я же тебе уже сказал, что там много народу.

– И ты хочешь, чтобы я их спасала? А вы что же? А спецназ? МЧС?

– Я думаю, что у тебя в данном случае получится лучше, – отвалил комплимент приятель. – И это не только мое мнение. Я тебе уже говорил. Твоя кандидатура почему-то пришла на ум всем. Газ пускать нельзя. Во-первых, его нет, а пока привезут, медведь в лесу умрет. Ну, ты сама знаешь, как у нас все делается и сколько согласований нужно получить. Во-вторых, опять же опасно для здоровья, а там люди известные, их беречь нужно для общества. Ты же знаешь поклонниц Артура Небосклонова. Они же Управление по камушку разнесут, а также прокуратуру, горсуд и все районные отделения милиция в придачу. Про депутатов вообще молчу. Сразу все наше руковод-ство в отставку отправят. А руководство в отставку не хочет, и я не хочу. Про Ивана Захаровича тебе объяснять не надо. Такой достойный человек и так любим народом, в частности благодаря тебе. А он немолод, и здоровье в острогах подорвано.

– А штурм?

– Ни в коем случае! Кому-то что-то сломают, или на ценную ногу наступят, или синяк поставят – потом утонем в дерьме. Нужно просто поговорить. Воздействовать, так сказать, силой слова и убеждения, а кто это сделает лучше тебя? Мы все знаем, как ты умеешь работать со словом.

Я поинтересовалась, кто захватил честную компанию. Оказалось – неизвестная женщина средних лет, русская, у которой муж ушел к другой бабе.

– Юль, поговори с ней, а? – умоляюще произнес Андрюша. – Некому у нас. На частных переговорщиков – ну тех, которые богатых дур и дураков от суицида спасают, – государственные деньги никто тратить не будет. И нет у нас таких денег, как у папочек, мамочек и мужей этих потенциальных самоубийц. А начальство сказало, что с террористами вначале положено разговаривать – чтобы избежать ненужных жертв. Знаешь, наверное, что всегда переговоры ведутся…

– Так ведь вроде для этого существуют специально обученные психологи! Я даже читала где-то, что в Москве их специально готовят и они теперь включены у вас в штат…

– Юля, я тебя умоляю!

– И что требует баба?

– А ты догадайся с трех раз, – предложил Андрюша.

Я подумала и ответила:

– Мужика вернуть? Он случайно не из олигархов?

– Нет, прапорщик в отставке, сейчас в каком-то магазине охранником работает. Ушел к бухгалтерше из этого магазина. Но она требует не вернуть…

Требования у тетки оказались простыми и понятными: ему – отрезать, ей – зашить. Обоих негодяев следовало привезти в баню, процедуру провести у нее на глазах, тогда она всех отпустит. А если в самое ближайшее время не привезут, она мужикам-кобелям начнет отстреливать причинные места.

– У нее и оружие есть?

– Прапорщик еще и охотник. Баба прихватила зарегистрированный ствол, который муж по дурости оставил у жены, уходя к любовнице. Ты скажи как-нибудь народу по ящику, чтобы больше никто так не делал. Да ведь и у вас в «Невских новостях» есть рубрика советов от органов, или как она у вас там называется? Вот туда, пожалуйста, дай – и крупным жирным шрифтом! Оружие брать с собой от жены к любовнице! Рекомендация МВД.

Я уточнила, правильно ли поняла Андрюшу. Он хочет, чтобы я собственноручно отрезала и зашила, поскольку никто из мужиков не решается, или мне поручают только одно дело из двух? Потому что у мужиков на такое дело просто рука не поднимется?

– Нет, мы хотим, чтобы ты с ней поговорила. Может, у тебя получится. Она выпустила из бани сотрудниц-женщин со списком заложников и требованиями. И адреса дала – места работы и нынешнего проживания мужа с бухгалтершей. Кстати, все бабы ей сочувствуют.

– Ты считаешь, что я не стану?

– Юль, ну ты же профессионал! Твое сочувствие ведь обычно не имеет никакого отношения к делу.

Я думала, что имеет, но тем не менее Андрюша был прав. Работа, то есть карьера, для меня крайне важна.

– Сейчас Пашку заберу и приеду, – сказала я Андрюше и отключилась.

XVII век

У старого боярина было два сына, старший, на которого возлагались все надежды, поддержка и опора отца, и младший – не от мира сего. Некоторые называли его блаженным. Старший с детства интересовался делами отца, всячески старался ему помогать, приумножать богатство семьи, зная, что в будущем все это перейдет ему. На младшего никто не возлагал никаких надежд. Что возьмешь с блаженного? Он рано начал рисовать, а потом стал писать иконы. Он никогда не учился мастерству специально, но лики из-под его руки выходили будто сами по себе, получались удивительно выразительными. Иконы вскоре стали заказывать из богатых домов и из храмов, и священники освящали их и благословляли юношу на благое дело. Потом стали приходить сведения о чудотворности написанных Алексием икон.

Конечно, отец хотел бы, чтобы младший сын помогал старшему в мирских делах, все-таки – родная кровь. На кого ж еще положиться в этом мире, как не на родню? Но раз уж так получилось – значит, получилось. На все воля Божья. В те времена в богатых домах было принято привечать блаженных и юродивых. А тут свой блаженный, рожденный теми же родителями, что и старший, толковый сынок. Пусть пишет иконы. Может, таким образом Господь всю их семью благословляет?

У старой няньки Алексий был любимчиком. Она часто сидела и смотрела, как он работает. Сердце ее радовалось и пело от того, что она воспитала и взрастила этот талант.

Старая нянька была горбуньей. Много лет назад боярин взял ее в дом. Девка она была красивая лицом, но кому ж нужна горбатая? В жены горбатую не возьмут. Если бы, конечно, приданое богатое было… А не было никакого. Значит, только в услужение идти. А детей она любила и понимала, что своих не будет.

И всю любовь горбунья вложила в хозяйских сыновей, в особенности в младшенького, блаженного.

Глава 2

Мобильного у Пашки нет. Потеряв третью трубку, оператор заявил, что больше сотовые телефоны заводить не будет – их ждет та же участь. А я всегда знаю, где его найти. Таких мест немного, причем чаще всего собутыльники собираются дома у Пашки, потому что, как я уже говорила, он живет один, и никто не станет лезть с наставлениями и советами.

Если только они с Василием Петровичем по закону подлости не отправились к кому-то из тех мужиков, которых встретили на «пьяном» углу…

Но номер Василия забит у меня в записную книжку.

– Что, труп? – радостно воскликнул уже «хорошенький» Василий Петрович, как только понял, что это я.

Я объяснила, что пока нет, только заложники.

– Чеченцы?! – еще более радостно завизжал Василий, потом задумался и сказал: – Так вроде Кадыров порядок навел. Или он у себя навел, а их к нам понесло? А чего захватили-то? Мюзик-холл? Мариинский театр?

Я пояснила, спросила, где они находятся с Пашкой, и велела никуда с «пьяного» угла не уходить, потому что я подъезжаю. Потом я позвонила в холдинг и попросила курьера к бане – чтобы передать первую запись для срочного включения в программу новостей. Как раз новость для вечера пятницы. Людям будет что обсудить на выходных. Потом подумала и сказала, что надо бы еще одного оператора для съемки происходящего перед баней. Мы-то с Пашкой пойдем внутрь.

Собутыльники Пашки и Василия Петровича хотели ехать с нами – для моральной поддержки. Я не поняла кого, но сказала, чтобы добирались своим ходом.

У здания элитной бани собралось уже довольно много народу, включая специально подготовленных ребят в масках. Командир отряда спецназа, с которым мы не были знакомы лично, выступал категорически против моего захода внутрь. Андрюша и еще несколько знакомых из Управления стояли как раз за мою кандидатуру, потому что я с бабой быстрее договорюсь. Андрюшино начальство, которое троекратно меня поцеловало (и мне тут же захотелось закусить), сказало два слова:

– Юленька, просим!

– Вы с ума сошли! – рявкнул командир спецназа.

– Я Юлю знаю не первый год. Она поговорит с бабой – и не будет никаких трупов. А вы полезете – так куча народа погибнет. Уже не один раз случалось. А отписываться мне.

«И до пенсии осталось совсем чуть-чуть дослужить», – добавила я про себя. Но я на самом деле не хотела лишних трупов. А если спецназ исходит из того, что заложники уже мертвы, как сказал мне в частной беседе один знакомый… Хотелось бы верить, что не всегда, и этот знакомый ошибся. Но ведь сколько человек не проснулось после применения газа в «Норд-Осте»…

– Мы пойдем с оператором, – твердо сказала я командиру спецназа.

– Может, еще сразу патологоанатома для себя вызовите? – ехидно спросил мужчина.

– Я уже здесь, – подал голос Василий Петрович. – Юля меня по пути прихватила.

Командир спецназа временно закрыл рот, потом обратил взор на покачивающегося Пашку с телекамерой в одной руке и пивом в другой.

– Ваш оператор пьян! – заорал он.

– Он всегда пьян, – сообщило милицейское начальство, которое явно было оторвано от празднования вечера пятницы из-за какой-то сумасшедшей бабы, от которой ушел муж. – Вы «Криминальную хронику» смотрите?

– Ну, смотрю, – вынужденно признался командир спецназа.

– Все сюжеты Паша снимал пьяным. Да на Руси все гении всегда пили. У нас никто никогда трезвым не творил.

Командир спецназа не нашелся, что сказать. Пашка записал высказывание милицейского начальства про свою гениальность. Я лично эту запись подсуну владельцу нашего холдинга. Ему будет полезно увидеть, как нас с Пашкой ценят в органах.

– Кстати, а мужа-то с бухгалтершей привезли? – уточнила я.

– Кастрировать? – захохотал Андрюша, потом стал серьезным. – Нет пока. Но ребята поехали за мужиком. Хотя бы для того, чтобы…

– Андрей! – растягивая гласные, оборвало приятеля милицейское начальство. Я видела, что его уже здорово развезло. – Не надо при такой милой девушке, как Юля, говорить такие вещи!

– Я имел в виду: объяснить, как нужно цивилизованно уходить от жены, – тут же нашелся Андрюша, от которого жена в свое время уехала на «Мерседесе». Вместо того чтобы бить морду владельцу «Мерседеса», Андрюша тихо ушел в запой. Выводили всем миром. Друзья из разных служб и инстанций предлагали применить поучительные санкции к владельцу «Мерседеса». Андрюша гордо отказался.

– Когда привезут, я сам объясню, – заявил милицейский начальник.

«Хорошо бы, чтобы только к моему выходу из бани, – подумала я. – Чтобы послушать и записать». Одна моя коллега в холдинге дает советы дамам по поводу того, как удержать мужа в семье и как увести чужого. Вероятно, нужно запустить программу на телеканале и колонку в «Невских новостях» и для мужей. Начнем, пожалуй, с советов милицейского начальства. Я подам идею владельцу холдинга и нашему главному редактору.

Тут подъехали санитары – милиция успела вызвать психиатрическую «Скорую». Но у той в пятницу вечером явно много работы, поэтому санитары припозднились.

Из машины вылез огромный дядька с широкой улыбкой на круглом, как блин, лице. За ним следовал второй, такой же по размерам, но молчаливый и неулыбчивый. Похоже, второму страшно хотелось выпить.

– Ну и где наши психи? – радостно спросил весельчак, потом его взор остановился на мне. – Юлия Смирнова, если не ошибаюсь? Давно мечтаю с вами познакомиться. Автограф дадите? У меня, правда, с собой только бланки справок.

– Нет уж, на справке я подписываться не буду. Ни на какой, – заявила я. – А вот визитку с телефонами нашего холдинга обязательно дам. Знаете ли, надоело все трупы снимать, хочется и каких-нибудь забавных психов. Надо посмотреть, как народ на психов отреагирует. Правда, наша главная считает, что труп оживляет кадр…

– Юленька, да вы явно телевизор не смотрите, хотя на телевидении работаете! – закричал зычным голосом дядька из психиатрической «Скорой». – Да половина рож в телевизоре – наши клиенты!

– Вы тут долго цирк устраивать будете? – рявкнул командир спецназа и сжал кулаки.

– Вот – наш клиент, – спокойным тоном заявил весельчак. Его коллега кивнул с самым серьезным видом. Василий Петрович прищурился и стал внимательно оглядывать командира спецназа.

Весельчак-психиатр тем временем очень доходчиво объяснил, что у мужика налицо признаки невроза, – и все их перечислил. Командир спецназа (единственный из спецназа без черной шапочки) багровел на глазах. Сотрудники Управления, где работает Андрюша, прокуратуры и еще какие-то неизвестные мне представители органов стали тихо похихикивать. Я поняла, что спецназ, считающий себя элитой, недолюбливают.

– Вот дают таким оружие, а потом они мирных граждан в супермаркетах расстреливают, – громко сказал кто-то из граждан, которых набралась уже целая толпа.

– И никакой экспертизы на вменяемость не проводится, – вставил Василий.

– Мы проходим ежегодную диспансеризацию и, между прочим, психолога! – рявкнул командир спецназа.

– Да это только формальная проверка, – заметил Василий Петрович.

– А вы врач?

– Я же, кажется, представлялся, – обиженно сказал Василий.

– Между прочим, патологоанатом должен быть очень разносторонним специалистом. Там такой багаж знаний нужен – терапевту и не снилось. И, конечно, опыт, – родило милицейское начальство, которое прекрасно знало, как важны результаты работы Петровича и его коллег. Ведь часто только они определяют истинную причину смерти.

Все ребята из Управления горой встали за Василия. Пашка все снимал.

– Все правильно, – вставил весельчак, прибывший с психиатрической «Скорой». – Я насчет проверок. Нет сейчас никакой должной экспертизы – и поступающих на работу, и действующих сотрудников. Одна формальность, да и не только в органах. У меня свояк – летчик, из Москвы в загранку летает. Так там вообще все только бабки решают. Хочешь в загранку летать – плати бабки, и при любом состоянии здоровья тебе сделают диспансеризацию. А будь у тебя идеальное здоровье, а бабок не заплатил – тебя отстранят от полетов. А потом удивляемся, почему самолеты падают. Кстати, тут-то что за психованная баба? Я так понял, что баба.

Мужчине объяснили.

– И туда собирается идти одна Смирнова! – рявкнул командир спецназа. – Хоть вы ей скажите, что это опасно.

– Если туда вы полезете, то точно будут жертвы, а если Юля, то, возможно, все тихо-мирно закончится, – заметил хмурый дядька из психиатрической «Скорой». – Это как раз правильное решение. Если взглянуть на Юлю, то кажется, что она не представляет угрозы.

Опер Андрюша дико заржал, за ним последовали сотрудники Управления, с которыми мы давно знакомы лично. Я стояла с невинным видом. Пашка все снимал.

– Ну, я имел в виду, что она маленькая и худенькая, и от нее не ждешь пакости, – сказал мужчина.

– Если баба с ружьем не смотрела ни одну «Криминальную хронику», – сказало милицейское начальство, извлекло из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку, хлебнуло, взглянуло на меня и заявило: – За ваше здоровье, Юленька. Это я комплимент сказал, – добавило начальство на тот случай, если я не поняла.

Я поблагодарила милицейское начальство и повернулась к представителям психиатрической «Скорой».

– Что бы вы мне посоветовали?

Оба тут же стали серьезными и сказали очень толковые вещи. Я попросила у мужчин телефоны, не исключая, что мне в дальнейшем потребуются их консультации.

– Будем народу психов показывать с комментариями? – заржал весельчак, хлопая себя по бокам. – Юля, я обязательно позвоню, когда нам какой-нибудь классный экземпляр попадется!

– А вы уверены, что имеете право это делать? – ехидно спросил командир спецназа.

– Я проконсультируюсь с нашими юристами, – сказала я представителям психиатрической «Скорой». – У нас юристы собаку съели на исках к холдингу, в основном, правда, от звезд эстрады и политиков, которых засняли не там и не в том виде – по мнению этих господ. Наши юристы точно что-нибудь придумают. Вообще-то мне на самом деле пора туда, – я кивнула на дверь бани.

– Юль, на тебя бы микрофон какой-то повесить, чтобы мы тут все слышали… – молвил Андрюша.

Такой техники у нас с собой не было, ехать за ней было некогда, поэтому милицейское начальство набрало номер моего мобильного, который я опустила в карман после соединения. Таким образом, начальство, а возможно и кто-то еще, сможет слышать, что я буду говорить. В крайнем случае оперативно отреагируют.

Также я положила в карман включенный диктофон, на шею повесила второй мобильный – у меня теперь их два в связи с производственной необходимостью. По второму буду звонить с передачей требований дамы с ружьем. И мне на него смогут звонить наши – если что. Хотя «если что», по-моему, было внутри здания… Сумку я оставила в машине.

Милицейское начальство перекрестило нас с Пашкой, чуть не упало, потеряв равновесие, но было поддержано патологоанатомом Василием, к которому как раз подъехали собутыльники с «пьяного» угла.

– Это все наши, – сказал Василий командиру спецназа, который хотел попросить пьяную компанию удалиться. Не знаю, что имел в виду Петрович, потому что никто из этих мужиков в морге не работает, и не знаю, что подумал командир спецназа.

– Мы привезли пиво, – сообщили прибывшие. – Много пива.

Сообщение явно заинтересовало собравшихся.

– За моей машиной смотрите! – сказала я. – Я на ней только второй месяц езжу!

– Юля, кто будет воровать твою машину? – удивленно посмотрело на меня милицейское начальство. – У угонщиков же есть своя база данных, и в нее включены автомобили, которые воровать нельзя. Ты свою можешь спокойно оставлять где хочешь. Конечно, если только какие-то отморозки…

– В любом случае вашу машину, Юленька, быстро найдут, – вставил весельчак. – И искать будут и органы, и не органы. Я правильно понимаю? – И мужик мне весело подмигнул. – Пивком меня кто-нибудь угостит?

– Послушайте… – опять открыл рот нервный командир спецназа.

Но мне было уже не до него и не до пререканий. Хотя я радовалась, что все мои знакомые ребята из органов понимают юмор. Правда, он у них весьма специфический. Но ведь с их собачьей работой без юмора никак. Или может возникнуть желание идти всех убивать.

Я понимала, что на самом деле рискую. Брошенная женщина – это граната с выдернутой чекой, это разъяренная тигрица, извергающаяся из вулкана лава. А может быть, и хладнокровно просчитывающая каждый шаг мстительница, у которой вдруг начинает невероятно изощренно работать мозг. К тому же я знала, что психи очень изобретательны. Конечно, не те, которые уже пускают слюни, не «овощи», а те, у кого частично съехала «крыша»… И я вообще не представляла, с кем меня ждет встреча – с сумасшедшей или трезвомыслящей особой, точно знающей, чего она хочет.

Я не знала, выйду ли я из этой бани, а если выйду, то в каком состоянии. Я понимала, что идти туда опасно. Я точно знала, что неизвестная женщина в бане очень опасна. Опаснее чеченских террористов, потому что ее действия совершенно непредсказуемы. Но хотелось сделать классный сюжет. Это часть моей работы, более того, для моей работы нужно поддерживать хорошие отношения с сотрудниками органов. Подобный заход в баню мне зачтется. И ведь ребята вызвали меня на эксклюзив!

XVII век

Старая нянька первой увидела, что лик Богородицы получается похожим на девку Парашу, прислуживавшую на женской половине.

– Алексий, что ж ты делаешь-то?! – шепнула ему старая нянька. – Я заметила, так и другие увидят!

– Люблю я ее, старая, – признался молодой человек. – И не могу с собой ничего поделать. И писать могу только ее. Так выходит. Так рука сама идет. Буду батюшке в ноги падать…