355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Жукова-Гладкова » Остров острых ощущений » Текст книги (страница 2)
Остров острых ощущений
  • Текст добавлен: 15 сентября 2016, 03:07

Текст книги "Остров острых ощущений"


Автор книги: Мария Жукова-Гладкова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Не согласится он! Не ровня она тебе! Ты помнишь, чей ты сын? И девку погубишь. Отец же хочет породниться с кем-то из соседей. Уже вроде присмотрел тебе суженую из богатой семьи, с хорошим приданым. А Парашка – сирота, как я была. Уж я-то знаю, что это такое…

Но Алексий твердо стоял на своем – или уйдет в монастырь.

– Не ровня она тебе! – орал отец, как и предполагала старая нянька. – Вот, посмотри на брата! Не пошел против воли отца. Жену взял, какую я ему выбрал! И сколько приданого она в наш дом принесла! Ты посмотри на блюда эти, на кубки! Ты посмотри, как мы комнаты наши ими украсили!

– Ты наследников хочешь, батюшка? – тихим голосом спросил Алексий. – Кому дом и все богатство достанется после тебя и брата моего старшего? Кому перейдут все эти блюда, чарки и кубки? Наследником станет мой сын. Мой и Парашин.

– Ты…

– Я знаю, – сказал Алексий так, что отец замолчал и внимательно посмотрел на него.

«Неужели в самом деле видит будущее? – задумался боярин. – А ведь старшая невестка в самом деле третий год понести не может…»

И отец дал благословение. Пусть блаженный женится на той, которую выбрал.

Глава 3

Я вошла в здание бани и проследовала к двери в холл, где, как мне сказали, держат заложников. Дверь оказалась заперта изнутри. Я постучала. Пашка стоял за моей спиной с приготовленной к работе камерой.

– Кто? – спросил суровый женский голос.

Послышались какие-то нечеткие мужские, но женский тут же рявкнул:

– Молчать, а то стрелять буду!

Мужские стихли.

– Так кто? – спросили опять из-за двери.

– Юлия Смирнова. «Криминальная хроника», – ответила я.

– Ты одна? – спросила женщина.

– С камерой, к которой прилагается оператор, потому что камера сама по себе работать не может.

Щелкнул замок, дверь раскрылась, и моему взору предстали голые мужчины у дальней стены. Стояли они спиной к входу, руки держали на стене, выше головы, на ширине плеч. Ноги тоже были расставлены на ширине плеч.

– Заходишь с поднятыми руками, – послышался голос слева – тетка прикрывалась дверью.

Я зашла.

– Чуть вперед. Теперь оператор.

Пашка зашел, правда, только одну руку держал поднятой, за нами захлопнулась дверь, щелкнул замок.

– Добрый вечер! – сказала я, обводя взглядом голые мужские задницы. – Юлия Смирнова. «Криминальная хроника».

Тетка у меня за спиной уже начала что-то говорить, но не успела закончить даже первое слово. Один из стоявших у стены развернулся, бухнулся на колени и простер ко мне руки.

– Юлия Владиславовна, я знал, что вы опять спасете меня для народа!

Конечно, это была супермегазвезда Артур Небосклонов, которого мы с Пашкой и Татьяной на самом деле несколько раз спасали. После знакомства у нас бывали трения, Артур пытался меня подставлять, но потом понял, что в трудной ситуации лучше иметь нашу компанию поблизости. Он даже писал в честь меня песни и исполнял серенаду перед зданием нашего холдинга. С ужасом вспоминаю, как я это выдержала. Но начальство велело терпеть, потому что рейтинг нашего холдинга очень сильно повысился после мероприятий с Небосклоновым, и теперь все его новые клипы (супермегахиты) вначале демонстрируются на нашем канале. У Артура на самом деле миллионы поклонниц. Правда, они не знакомы с супермегазвездой лично.

– Встать! Лицом к стене! – рявкнула тетка командирским голосом у меня за спиной.

– Юлия Владиславовна, спасите! – Артур ударился лбом об пол, потом еще раз. Вероятно, он когда-то видел, как люди молятся, потому что шоу «Артур в церкви» еще не было, а сам он ходит только туда, куда его ведет продюсер. Правда, продюсер – человек восточный. Может, Артур примет ислам и сделает обрезание? Публично? Думаю, что он сделает все, что угодно, для повышения собственного рейтинга.

Кстати, насчет обрезания.

– Вашего мужа скоро привезут, – сказала я тетке, спокойно поворачиваясь к ней. – Вы сами будете его кастрировать?

Наконец я оказалась лицом к лицу с террористской, захватившей девятерых мужчин, которые стояли у стеночки (включая Артура на коленях). Я дала бы ей лет сорок шесть, может, сорок восемь. Пятидесяти еще точно нет. Светло-русая, в волосах седина. Давно их красить пора. Волосы в целом были неухоженные, сильно сеченые и просто стянутые в хвост. Глаза серые, нос прямой, лицо худое и вытянутое, без какой-либо косметики. Сама женщина была сухощавой, ростом где-то метр семьдесят, одета в старые джинсы, какую-то непонятную вытянутую кофту домашней вязки, в вырезе которой проглядывала клетчатая мужская рубашка, и стоптанные туфли. Ни серег, ни колец, даже обручального. В руке держала ружье. Или винтовку. Точно я сказать не могла – не специалист по этим делам.

Ей бы в дорогой косметический салон сходить да одежду приличную купить… Где же она взяла-то это старье?

– О чем думаете, Юлия Смирнова? – спросила тетка.

Я честно сказала. Тетка хмыкнула.

– Правильно, следила бы за собой, так мужик бы к бухгалтерше не сбежал, – заметил у стены один из мужчин, которого я не знала. Он стоял с противоположного от Артура края.

– Молчать! – рявкнула тетка и выстрелила.

Звук в замкнутом пространстве оказался оглушительным. Все одновременно заорали. Кто-то присел, кто-то закрыл голову руками, хотя как закроешься-то, да еще при стрельбе с такого расстояния? Тетка опять приказала всем молчать, встать, как стояли, и, надо отдать ей должное, быстро навела порядок. Только мужик, по которому выстрелили, держался за ухо, между пальцев у него сочилась кровь. Мужик тихо поскуливал.

– Не веди себя как баба, – сказала тетка. – Подумаешь: мочку уха ему отстрелила. Тебе серьгу не носить, как красавчику.

И она посмотрела на Артура, застывшего на коленях и ладонях, которыми он упирался в пол. Небосклонов смотрел на нас с теткой, открыв рот. Вид имел полного дебила.

Также у стены стояли хорошо знакомый мне Иван Захарович Сухоруков, ныне – банкир и меценат, его верные помощники (они же – телохранители) Виталя и Дима, с которыми меня также сталкивала жизнь, а с Виталей мы успели еще и пожить вместе полгода, потом разбежались. Виталя с Димой получили хорошую боевую подготовку в армии, затем на самых лучших курсах телохранителей, а потом имели долгую и успешную практику. К тому же эти двое молодых мужиков могли похвастать не только боевыми навыками, но и головами на плечах. Тому, что находилось между лопоухими ушами Витали и под черепом, напоминающим облезлый кактусу Димы, можно было позавидовать. В общем, и тело, и мозг не подкачали. Подкачали рожи. Но в человеке не может быть все прекрасно (хотя один классик говорил, что должно), да и вообще считается, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Виталя с Димой и были. Чуть-чуть.

Рядом с Артуром Небосклоновым лицом к стене стоял худой, жилистый молодой человек, вероятно, балерун, о наличии которого меня предупредили. С другой стороны от Ивана Захаровича с оруженосцами разместились два депутата, фамилию одного я не помнила, но рожу неоднократно видела, так как он обожает красоваться перед телекамерами. Второго я знала прекрасно. Это был коммунист и известный борец с коррупцией Ковальчук, с дочерью которого мы с Татьяной дружим. Ковальчук партбилет не жег, вместе с колонной разворота на сто восемьдесят градусов не делал, чтобы оказаться с триколором. Но на плаву оставался при всех режимах. Я подозреваю, что часть золота партии осела где-то у него в личных закромах, да и старые связи – это старые связи. С Ковальчуком у меня в прошлом были трения, потом мы вроде бы обо всем договорились. Во многом помогла его дочь, которой помогли мы с Татьяной.

Последние двое были бизнесменами (судя по полученным данным). Их я раньше никогда не видела.

Я также отметила, что над головами Витали и депутата Ковальчука в деревянной обшивке стен имеются отметины, которые могли оставить только пули.

– Где вы научились так хорошо стрелять? – спросила я у тетки.

– На Севере, – сказала она.

– Иван Захарович долго жил на Севере, – заметила я разговорным тоном, кивая на Сухорукова. – Вы не делились впечатлениями?

– Судя по татуировкам, он там на зоне чалился, – спокойно заметила тетка. – А я с мужем в воинской части молодость губила. Добровольно! А теперь после года на гражданке он к бухгалтерше свалил. Я там сидела без работы, в леса мясо стрелять сама ходила, потому что продукты на вертолете раз в неделю доставляли, мошкара меня жрала, ребенка потеряла, потому что пьяный фельдшер должную помощь медицинскую оказать не мог. И еще заразу мне занес, такое воспаление было, что чуть не сдохла, и родить больше не смогла. И после всего этого Генка к бухгалтерше ушел! Которая тут в городе жила, горя не знала. Мясо в магазине покупала, капканов не ставила, из травы суп не варила! Неужели вы думали, что я это просто так оставлю?

– Нет, такое, конечно, спускать нельзя, – сказала я серьезно. – А почему вы до сих пор сами не кастрировали мужа? И не разобрались с бухгалтершей? Например, по месту их нынешнего проживания? Я вижу, что вы – женщина решительная, стреляете метко. При чем здесь эти мужчины? Не они же вас бросали.

– Так мужиков у нас в стране никто уму-разуму не учит, – ответила тетка. – А нужно. Чтобы все они поняли, как к женщине относиться. Нет у них чувства долга перед законной женой. Знаете, почему я решила заложников в этой бане брать? Потому что элитная баня. Сюда только богатые мужики ходят, которые женщинам жизнь портят. Жена дома заперта, сами с любовницами, потом всех бросают и на еще более молоденьких перекидываются. Нужно привлечь внимание к проблеме брошенных женщин. Я возложила эту миссию на себя. Вот возьмите, к примеру, этого певца. Сколько он девок попортил?

– Нисколько, – сказала я. – Его мужчины интересуют.

– То есть как? – ошарашенно спросила меня тетка. – Я же во всех газетах…

– Мало ли что в газетах пишут, – сказала я. – Это имидж. У Артура Небосклонова имидж супержеребца, потому что его песни ориентированы на женскую аудиторию. Его типаж нравится многим женщинам. С ним работают высокооплачиваемые имиджмейкеры, и, надо отдать им должное, работают хорошо.

– Но он же то с одной моделью, то с другой…

– Многие известные люди сейчас с моделями появляются. Кто-то голубизну отмывает, кто-то – потому что принято или престижно. Модели так деньги зарабатывают, причем гораздо большие, чем на подиуме. А любит Артур мужчин. Но вынужден это скрывать. Надеюсь, вы тоже не станете раскрывать его тайну, как и остальные собравшиеся? Поэтому я думаю, что Артура с любовником можно сразу же отпустить. Он для ваших целей не подходит. Он женщин не бросал и не собирается. Все его «романы» были по взаимной договоренности с заключением официальных контрактов.

Небосклонов тут же закивал, все так же стоя на четвереньках. Глазами хлопал, рот не закрывал. Тетка с ружьем задумалась.

– Я – национальное достояние, – завел с пола любимую песню Небосклонов. Пашка снимал. – Если со мной что-нибудь случится, вы станете причиной гибели множества девушек и женщин по всей стране. Они уйдут вслед за мной! Они нанесут себе те же увечья, которые будут на моем драгоценном теле. Вспомните новейшую историю! Сколько поклонников шагнуло в бездну вслед за своими кумирами!

Где же он натренировался так говорить? Неужели продюсер готовит какую-то новую акцию? Последним вроде бы было желание Артура пойти в политику, куда он так и не отправился, хотя думаю, что в какую-нибудь группу политиков вписался бы просто идеально.

– Я уже замерз! – взвизгнул Артур. – Мой голос – национальное достояние. Если я простужусь…

– Артур, твое тело застраховано? – перебила я супермегазвезду, потому что не могла предсказать реакцию тетки, которая в эти минуты о чем-то напряженно думала.

– Нет, только голос.

– Есть еще голубые? – спросила тетка, вроде бы не слышавшая Небосклонова.

– Вот эти трое точно нет, – показала я на Ивана Захаровича и верных оруженосцев. – Депутат Ковальчук имеет весьма специфические пристрастия, но не к мужчинам…

– Вы бы помолчали, Юлия Владиславовна! – рявкнул старый коммунист.

– Я на работе. А моя работа – это говорить перед телекамерой, что я и делаю. Простите, как вас зовут? – спросила я у тетки.

– Алевтина Ильинична.

– Так вот, Алевтина Ильинична, взгляните, пожалуйста, на следы плетки на теле депутата…

– Это его избиратели высекли за обман надежд? – уточнила тетка.

– Нет, это как раз его пристрастия.

Бизнесмены хмыкнули. Мои давние знакомые молчали, так как про депутатские пристрастия знали – я сама в свое время их засняла по заданию Ивана Захаровича Сухорукова. Небосклонов развернулся на четвереньках и изучал спину и бока Ковальчука, покрытые шрамами, некоторые из которых были относительно свежими.

– А я все думаю, кто его так отходил… – задумчиво произнесла Алевтина Ильинична.

– Так что его тоже можно выпустить. Он свое наказание регулярно получает. Кстати, женат он на одной женщине, уходить от нее не собирается, у них уже внук, а дочка у него – очень милая девушка.

После этой моей фразы Иван Захарович, Виталя и Дима одновременно издали тихий стон. С милой девушкой им всем доводилось встречаться. Светку Ковальчук с ее энергией можно впереди поезда вместо паровоза пускать.[1]1
  О Светке Ковальчук рассказывается в романах «Принц с опасной родословной» и «Джентльмены неудачи». – Здесь и далее прим. автора.


[Закрыть]

– А женщинам он платит, – невозмутимо продолжала я. – Думаете, его кто-то стал бы бесплатно плетьми стегать?

– Депутата-то? – воскликнула Алевтина Ильинична. – Конечно! Я вам могу кучу народа собрать, чтобы депутатов – всех уровней – плетьми постегать. И я сама могу. Бесплатно. За их службу народу.

– Так тогда чего ж вы тут в заложниках других людей держите? Взяли бы только депутатов. Вон Законодательное собрание недалеко. Да вам бы куча народа помогать прибежала. И не выпускали бы их, пока нормальные законы не примут. Давайте, может, вы депутатов оставите, а остальных по домам? А депутаты тут пусть посидят или постоят, пока их коллеги не поработают, как должны работать.

– Вы мне зубы на заговаривайте! – рявкнула на меня тетка. – Я никого выпускать не собираюсь.

– Но я так поняла…

– Пока я не привлеку внимания к проблеме брошенных женщин, вы все останетесь здесь! – И тетка топнула ногой.

«Сумасшедшая или нет?» – прикидывала я. То мне казалось, что она вполне вменяемая, то, что ку-ку. Хотя, конечно, ку-ку. Разве нормальная женщина могла устроить что-то подобное? Или это ее в большом городе заклинило после уединенной жизни на Севере, где за мясом ходили с ружьем?

– Так, давайте все-таки определимся, – заговорила я спокойно и серьезно. – Вначале вы требовали вашему мужу отрезать, а бухгалтерше зашить…

– Это само собой. Это не обсуждается.

– Но вообще ваша главная цель – привлечь внимание к проблеме брошенных женщин и заставить мужчин хорошо подумать перед тем, как бросать старых жен. Так?

– Вы все правильно поняли. И я очень рада, что мне попались депутаты. Эй, вы двое, давайте начинайте закон обдумывать. Вас выпущу только после принятия закона.

– Но мы вдвоем не можем принять закон, – спокойно заметил коллега Ковальчука.

– Вы передадите… Нет, Юля передаст мое требование немедленно созвать Законодательное собрание. Как только они примут…

– Это Государственную Думу надо созывать, – заметил Ковальчук и попытался объяснить, что такой закон может быть только общероссийским.

– Значит, соберется Госдума, – безапелляционно заявила тетка. – Юля, у вас на шее висит мобильный телефон. Звоните в Госдуму. Пусть немедленно собираются и думают, как защитить брошенных женщин. Потом мы им пришлем моего мужа с бухгалтершей – как пример санкций.

Прилагая большие усилия, чтобы сохранять спокойствие, я объяснила, что телефона Госдумы у меня нет. Тем более Алевтина Ильнична выбрала для захвата заложников не самое удачное время – вечер пятницы. Я сказала, что могу позвонить в Управление (имела в виду Андрюшу), в холдинг (имела в виду Викторию Семеновну, нашего главного редактора, которая уже была в курсе моего местонахождения), а также по любому номеру, который назовет Алевтина Ильинична.

– В холдинг, – сказала террористка. – Пусть немедленно прерывают вещание и требуют чрезвычайного созыва Госдумы.

Я позвонила Виктории Семеновне и все передала.

– Про захват заложников мы уже передали в новостях, – спокойно сказала главная. – Юлька, ты там поосторожнее. Все-таки сумасшедшая…

Алевтине Ильиничне я сказала, что сейчас готовится экстренный выпуск новостей, где все будет изложено подробно.

– Так, а оператор почему еще не разделся? – вдруг закричала террористка.

– Зачем ему раздеваться? – невозмутимо спросила я. – И вообще, почему вы всех мужчин держите голыми?

– Я люблю смотреть на голых мужчин, – объявила тетка. – Когда у нас на острове молодые солдатики в бане мылись, я всегда в окно подглядывала.

«Точно ненормальная», – подумала я.

– Но тогда почему сзади? – не отставала я, помня, что мне нужно тетку «заговорить», чтобы отвлечь ее внимание. Правда, я пока находилась далековато от ружья…

– А так их легче в повиновении держать. У них же на затылках глаз нет. Они не знают, что я собираюсь делать. Но ведь и сзади приятно посмотреть на мужские тела. Конечно, не на все. Мне вот этот больше всех нравится.

И она ружьем показала на Виталю.

– О, у нас с вами совпадают вкусы. Я с ним полгода жила.

– Правда? И он вас бросил? Ну, тогда я ему сейчас отстрелю…

– Не надо! Я сама его выгнала. Может, вы его возьмете вместо мужа? Рекомендую. Виталя, повернись, пожалуйста. Я помню, как ты говорил, что после меня сможешь жить с кем угодно.

Виталя повернулся с ничего не выражающим лицом. В этот момент у меня зазвонил мобильный. Все дернулись. Тетка перевела ружье на меня.

– Это, вероятно, сообщают, что вашего мужа привезли, – сказала я спокойно, нажала на прием – и оказалась права. – Куда его? – посмотрела я на Алевтину Ильиничну.

– А бухгалтершу привезли?

Я задала вопрос в трубку.

– Ее пока не нашли, – сообщила я, хотя знала, что ребята из Управления и не собирались привозить женщину. Решили ограничиться мужем, испортившим всем вечер пятницы. Вероятно, с ним уже поговорили по душам, хотя и кратко. – Так что с вашим мужем делать? Он ждет перед баней.

– Сюда его, голого.

Вскоре появился невысокий плотный дядька с лишним жирком на боках. Внешне он напоминал мадьяра. Больше всего привлекали внимание длинные пшеничные усы. Одежду он кучей держал в руках, ботинки не снимал. Дверь отпирала и запирала я.

– Здравствуйте, – сказал дядька, быстро обводя взглядом всех. – Куда мне, Аленька?

– Вон с того краю встань, – Алевтина Ильинична показала ружьем на бизнесмена с отстреленной мочкой уха. – А пожалуй, не с краю… Третьим встань. Третьим.

– А почему вы выбрали для него такое место? – встряла я.

– Мне кажется, так будет лучше смотреться в кадре, – заявила Алевтина Ильинична. – Нечего моему мужу с краю стоять! А так он все время будет в кадр попадать.

– И так все попадают, – заметил Пашка и попытался что-то объяснить, но тетка на него рявкнула, и Пашка предпочел не высовываться с пояснениями.

Мужчина тем временем бросил одежду на одну из скамей, стоявших в холле, безропотно проследовал в указанном направлении и встал в ту же позу, что и остальные. Правда, остальные были босиком. Я успела подмигнуть Витале.

– Мужчина, можно спросить, почему вы так безропотно выполнили приказы? – обратилась я к спине мужа Алевтины Ильиничны.

– Выдрессирован за двадцать два года совместной жизни.

– А почему к бухгалтерше ушли?

– Потому что дурак, – сказал дядька спокойным тоном.

– Мне пива надо, – подал голос Пашка.

– Молодой человек… – открыла рот террористка.

– Ему работать надо, а без пива он не может, – встряла я. – Где тут пиво?

– Вот там за стойкой холодильник, – сказал Виталя и кивнул в нужном направлении.

– Я могу взять пиво для оператора? – обратилась я к тетке. – Или вы дадите? Или ему самому сходить? Вы же хотите привлечь внимание к проблеме брошенных женщин? А он ведет съемку, которая пойдет в эфир.

Тетка задумалась на мгновение, потом велела идти мне.

Проходя мимо нее, я схватила ружье за ствол, резко дернула на себя и заорала: «Виталя!» Тетка потеряла равновесие, бывший возлюбленный отреагировал мгновенно, как и второй телохранитель Ивана Захаровича. Я только успела отпрыгнуть в сторону.

Потом началась какая-то дикая свистопляска. Кругом мелькали голые мужские тела, потом кто-то отпер дверь, в зал ворвались одетые мужчины, начался еще больший бардак. Потребовалось довольно много времени, чтобы все успокоились, голые оделись и разбились на группы.

Пашка, побывавший со мной во всяких переделках, в самом начале быстро отпрыгнул к стене и все заснял.

XVII век

Свадьба младшего боярского сына Алексия с девкой Парашей была скромной, молодые поселились во флигеле, где Алексий продолжил писать иконы. Богородица на написанных молодым человеком иконах так и получалась похожей на Парашу. Молодые старались поменьше попадаться на глаза другим членам боярской семьи. Большую часть дня они проводили в своем флигеле. Старая нянька поселилась с ними и полюбила Парашу, как дочь. Молодая женщина отвечала ей тем же.

– Помогу вам ваших деток на ноги поставить, а потом и умирать можно будет спокойно, – говаривала старая нянька.

– Ты нас всех переживешь, старая, – как-то сказал Алексий очень серьезно.

У старой няньки все похолодело внутри от этих слов, по горбатой спине тоже пробежал холодок, сердце на мгновение остановилось. Она замерла на месте и неотрывно смотрела на Алексия.

А он как ни в чем не бывало склонился над доской, на которой чудесным образом появлялся очередной лик.

«А ведь его рукой сам Господь ведет!» – подумала старая нянька.

Но, значит, и Господь вкладывает слова в его уста?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю