Текст книги "Трудно быть богатой"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Лешка больше не может иметь детей, – заявила Надежда, глядя мне прямо в глаза. – У него был сифилис, гонорея – дважды, трихомонады находили не помню сколько раз, и еще куча всякой дряни. Естественно, все это и сказалось.

Затем она поведала мне, что лично ее смутило слишком большое количество дамочек, объявлявших Лешке о своих намерениях сделать его отцом. Я заметила, что это не должно казаться странным: почему бы не родить от нефтяного короля, тем более холостого. Ведь о существовании меня и детей мало кто знал.

– Ну, в общем, да, конечно… Но, Ольга, понимаешь, когда каждая девка говорит, что беременна… Две родили и требовали денег. Именно тогда Лешка и обратился впервые в то самое медицинское учреждение, где мы побывали сегодня. Теперь его там знает чуть ли не каждая собака. Анализы показали, что это не его дети. Тогда он каждой следующей пассии, как только она заявляла, что от него беременна, стал предлагать родить, заявляя: если это его ребенок, он на ней женится и будет осыпать всеми благами (хотя на самом деле не собирался), а если нет – свободна. Во всех случаях (а родилось семь детей) анализы подтверждали, что Алексей не мог быть отцом младенцев. Часть дамочек после подобного ультиматума отправлялись на аборт. А кто-то вообще симулировал симптомы беременности. Тогда Лешка сам решил провериться. И узнал, что теперь бесплоден.

– Поэтому он и Катьку сегодня потащил проверять?

– Конечно, – кивнула Надежда Георгиевна. – Без моего согласия. Если бы я знала… Оля, у меня нет сомнения, что это – мои внуки.

– И на том спасибо.

Она махнула рукой, сказав мне еще пару комплиментов, потом перечислила свои черты, которые видит во внуках – и со вздохом заметила, что тем не менее понимает «мальчика». Конечно, ему хотелось убедиться… Далее бывшая свекровь сообщила, что когда сегодня ей позволили пять минут пообщаться с сыном, она твердо заявила ему, что он может во мне не сомневаться и что она берет меня в «Алойл». Лешка с мнением матери согласился. Как обычно.

– Мы можем тебе доверять, Оля. Ты – член нашей семьи. А это в наше время главное. Образование, специальность – тьфу. Надо, чтобы человек был свой. А как дела вести – научишься. Так что давай, отвози Катеньку на дачу, отдохни эти выходные и с понедельника приступай. Адрес фирмы знаешь? Нашего головного офиса? Его часто по телевизору показывают. Ох, во сколько мне эта реклама обходится! – женщина закатила глаза.

После чего Надежда извлекла из сумочки две тысячи долларов, при виде которых у меня округлились глаза, и положила на стол. Она велела мне купить себе парочку хороших деловых костюмов, пока только летних, дала адрес бутика, где ее знают, написала на бумажке, кого там спросить. Меня оденут по высшему классу – в смысле помогут подобрать нужные вещи. Затем мне было велено сходить в парикмахерскую, сделать стрижку, покрасить волосы. Макияж меня научили делать в косметических салонах, которые я в свое время активно посещала – опять же, с ее легкой руки.

– И почему ты каждый день не красишься? – она удивленно смотрела на меня, словно видела в первый раз. – Выглядишь, как больная белая мышь. Сразу видно, что у тебя мужика нет.

Даже при беглом взгляде на лицо этой женщины становилось ясно, что мужика у нее тоже нет, ведь покупных молоденьких мальчиков таковыми считать нельзя…

– Итак, чтобы в десять утра в понедельник была на рабочем месте. Внизу представишься охране, тебя тут же проведут ко мне.

– Нет, – твердо сказала я.

Надежда явно не ожидала, что я не соглашусь. Она привыкла, что ей все беспрекословно подчиняются. Не родился тот человек, который бы осмелился ей перечить. Но мой отказ она восприняла по-своему.

– Прости, Оля, – сказала она помягче, – я не сказала одну важную вещь. Для меня-то она само собой разумеющаяся, а ты, наверное, подумала… Конечно, ты будешь работать не бесплатно и не за будущее наследство детей. Пять тысяч долларов. В месяц. Это на первое время. Потом будет больше.

Я не верила своим ушам, ожидая какого-то подвоха. Чтобы Надежда Георгиевна, да еще на пару с Лешкой стали отстегивать кому-то по пять тысяч долларов в месяц? Тем более мне, которую никогда не воспринимали всерьез. Пусть Надежда мне доверяет, но она не считает, что я стою таких денег. Да и я сама не считаю… Она явно что-то задумала. Но вот что?

– Все равно нет, – твердо сказала я вслух.

– Олечка, детка, хочешь я тебе за первый месяц вперед заплачу? Да, я догадываюсь, что тебе трудно мне поверить. Но мне рядом нужен человек, который не воткнет мне в спину нож.

Свекровь замолчала на мгновение, поняв, что ассоциация получилась слишком актуальной, хотя Лешке нож воткнули в грудь.

– Оля, другого такого предложения ты никогда в жизни не получишь. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Все равно нет. Вы сами только что говорили, что нефтяной бизнес смертельно опасен. А мне еще пожить хочется. И не оставлять детей сиротами.

– За детей не беспокойся, – отрезала Надежда Георгиевна.

Внезапно в голове словно щелкнуло. А не запланировала ли эта старая партийная пройдоха каким-то образом меня подставить вместо себя и Лешки? Внуками она, конечно, жертвовать не намерена, тем более если Лешка больше не может иметь детей, да и она стать матерью уже не способна, несмотря на передовые достижения американской медицины, благодаря которым даже восьмидесятичетырехлетние старухи рожают. А подставить меня, если вообще кого-то надо подставлять… Эта хитрожопая интриганка вполне могла придумать нечто запутанное, в чем сам черт не разберет. А в результате она и Лешка выйдут сухими из воды. От меня же можно спокойно избавиться. Я – не член семьи и не кровная родственница. Я просто мать Надеждиных внуков.

– Ты что, так и думаешь до конца жизни кропать свои книжонки? Кстати, одного моего слова будет достаточно, чтобы ты осталась без этой работы.

Подобного я стерпеть не могла и обозвала тетку старой сукой, готовой манипулировать чужими жизнями ради своих корыстных интересов. Она восприняла мой выпад в порядке вещей, сгребла баксы с кухонного стола, сказала, что разрешает мне подумать до конца лета, встала, крикнула Николая, ласково поцеловала Катьку в щеку и удалилась.

– Мама, чего она от нас хотела? – примчалась на кухню дочь после того, как закрыла за бабушкой дверь.

Я не знала, что ответить.

– Мама! – она дернула меня за рукав халата.

Я пожала плечами. Дочь подумала немного и вдруг заявила, что бабушка стала какая-то ненастоящая, а раньше была другая. Я только молча смотрела на Катьку, раскрыв рот.

Глава 5

На следующий день мы встали поздно, лениво позавтракали, сходили в магазин, чтобы на даче были необходимые продукты (конечно, и в поселке все можно купить, но там дороже), забрали кое-что из вкусностей, оставленных позавчера Лешкой, и отбыли в направлении дачи.

Поскольку мы ехали не утром и не вечером, весь народ, собирающийся за город, или уже загорал на заливе, или еще работал, так что на шоссе было относительно пустынно. Стояла жара, и мы с Катькой мечтали поскорее оказаться на пляже. Я решила, что мы даже искупаемся по пути. Дочь заметила, что мы же знаем место, где обычно проводит время наша семья, значит, можем к ним присоединиться: они наверняка еще не ушли с пляжа. Я согласилась. Но нашим планам было не суждено сбыться: спустило колесо. Пришлось притормозить у обочины и вылезти из машины. Пока я осматривала причиненный моей развалюхе ущерб, Катька отбежала назад и вскоре вернулась с парой больших гвоздей, продемонстрировав их мне.

– Их там кто-то рассыпал, – Катька кивнула назад. – Рассыпали и не убрали. Нехорошо. – Она здорово копировала интонации моего отца.

Запаска у меня имелась, только я не очень представляла, как буду менять колесо без чьей-либо помощи. И как назло – ни одной машины. Да и рассчитывать на помощь женщине с ребенком особо не приходилось, тем более от владельцев роскошных иномарок, гоняющих на диких скоростях по этому шоссе.

При помощи Катьки я, утирая пот со лба, начала незнакомую мне процедуру: заменять колеса мне никогда не доводилось, да и, признаться, они у меня еще никогда не спускали. Под машиной отец и свекор лежали на пару, так что «запорыш» бегал уже много лет, причем довольно исправно. Все мои предыдущие поломки случались в городе, и мне удавалось позвонить и вызвать одного из дедушек. Сейчас же на пустынном шоссе, где с двух сторон лес, звонить было неоткуда. Сотовым телефоном я пока не обзавелась – зачем? Я же в основном провожу свое время дома – работаю на издателей и семью. Кому мне звонить по сотовому? А мне все звонят на домашний. Да и куда сейчас звонить – на пляж? На даче, кстати, телефон тоже отсутствовал, и при необходимости мои домочадцы звонят мне из автомата, установленного в поселке.

Минуты через три моих мучений (за это время мимо пронеслось пять машин, даже не сбавивших скорость) вдали, на пригорке, с той стороны, откуда приехали мы, появился огромный черный джип. Мне даже в голову не пришло, что его владелец обратит внимание на «запорожец». Однако джип остановился, и из него выскочили двое мужчин лет тридцати восточной наружности – загорелые, мускулистые. «Красивые парни», – отметила я про себя.

– Помочь? – улыбнулся один.

– Если можно, – пролепетала я и вспомнила, что сегодня поленилась навести должный марафет, только глаза подвела.

Парни были в летних брюках и футболках. Я – в простом платье, которое сшила сама по выкройке из «Бурды». Я знала, что оно мне идет – как и вообще голубой цвет. Да и с фигурой у меня полный порядок: не смотря на двух детей мне удалось сохранить стройность. Конечно, не помешала бы пластическая операция груди, но… И с лицом, конечно, надо что-то сделать, Надежда Георгиевна права, а я с утра поленилась. И вообще ленюсь.

Ветерок трепал подол платья, открывая мои стройные длинные ноги. Пожалуй, из-за фигуры не стоит беспокоиться, думала я, глядя, как парни ловко управляются с колесом, а в парикмахерскую давно пора сходить. И на этих выходных нужно хорошо позагорать. Загорелая блондинка – это здорово. И обязательно всегда выходить из дома накрашенной. А мальчики-то хороши… В особенности один… Дура! – одернула я себя. – Прекрати витать в облаках! Тебе сколько лет?! И зачем ты им сдалась?.. Скажи спасибо, что колесо поменяют.

Катька скакала вокруг мужчин, они с ней шутили, потом дочь изъявила желание поучаствовать в процессе замены колеса, и ей даже дали подержаться за гаечный ключ или как там он называется, затем она попросила разрешения посидеть в джипе. Выскочив оттуда Катька потребовала воды, и старший из мужчин сказал, что у них в баре есть холодненькое. Один наш спаситель остался докручивать болты, второй на пару с Катькой опять пошел к машине, они позвали меня, и я увидела, что в джипе сзади в самом деле имеется мини-бар, где представлены не только прохладительные напитки.

– Катя, только очень холодное нельзя! – напомнила я. – А то горло заболит, и будешь в жару с температурой валяться.

Незнакомец и тут нашелся, открыв две бутылки Катькиной любимой «Фанты» – ледяную и теплую, стоявшую просто так (и подобный запас имелся), потом, смешивая теплую и холодную жидкости, наполнил пластиковые стаканчики и предложил тост:

– За знакомство! С дочкой мы уже познакомились, а как зовут маму?

– Ольга Викторовна, – встряла Катька, не дав мне молвить ни слова.

– Просто Ольга, – почему-то покраснела я.

Одного из спасителей звали Камилем. Второй продолжал проводить какие-то манипуляции с моим «запорожцем» и к нам не присоединялся. Камиль налил нам еще «Фанты», потом у него в баре (то есть морозилке) нашлось мороженое, которое мы все дружно съели (каждый по сахарной трубочке, которые так любит Катька). После этого угощения дочь, можно сказать, влюбилась в Камиля.

Я понимала, что у этих молодых людей есть и более важные дела, чем замена колеса «Запорожца», принадлежавшего женщине за тридцать с десятилетней дочерью. Хотя мы с ними, наверное, почти ровесники, вдруг подумала я, но я уже не чувствую себя молодой. Да и была ли у меня молодость? Вдруг стало очень грустно. Вот этот Камиль сейчас уедет, и я его больше никогда не увижу. Да и зачем я ему? У него, наверное, женщин…

Может, в самом деле принять предложение Надежды Георгиевны? Ведь если я стану одним из руководителей нефтяной компании «Алойл», и все в городе будут знать, что именно мои дети являются ее наследниками… Тогда внимание мужчин мне обеспечено. С какими целями – другой вопрос. Но, по крайней мере, жалость я не буду вызывать ни у кого. И иномарку хохляцкого производства поменяю на другую, достойную такой женщины, как я.

Другое дело – входить в руководство нефтяной компании опасно для жизни. И я понятия не имею о Надеждиных истинных намерениях.

И все-таки в начале недели я обязательно приведу себя в… презентабельный для любого мужского общества вид.

Наконец колесо было заменено (хотя процедура, по-моему, отняла гораздо больше времени, чем на нее должно уходить), приятель Камиля подошел к нам, но не представился, я искрение поблагодарила мужчин, мы расселись по нашим машинам, и джип унесся вперед. Но его номер я запомнила.

Глава 6

Все выходные я усиленно загорала, заявляя дедушкам и детям, что в последнее время страшно устала и перенервничала. Дедушки дружно кивали головами, соглашаясь, что мне нужно отдохнуть и я слишком много работаю, вечером наливали мне стакан, утверждая, что это лучшее средство для снятия стресса.

Услышав про Надеждино предложение, оба заявили, что я правильно сделала, отказавшись. Свекор хорошо прошелся по бывшей женушке, наверное, в эти минуты Надежде Георгиевне здорово икалось. Более того, оба деда обещали поговорить со «старой партийной сукой» – они всегда именовали так свою ровесницу, хотя сейчас она выглядела лет на двадцать моложе обоих стариков.

Вечером в воскресенье я поехала назад в город, в понедельник утром первым делом отправилась в парикмахерскую, где мне сделали стильную стрижку и перекрасили грязно-белые волосы в цвет спелой пшеницы, который на мне смотрелся естественно и прекрасно сочетался с полученным в выходные дни загаром. Остатки гонорара за «Розовые страсти», на которые планировала купить себе новые зимние сапоги (о, эта постоянная тоска постсоветских женщин о «новых зимних сапогах»!), я потратила на лучшую французскую косметику. Ладно, на сапоги еще заработаю. Я как раз писала в эти дни продолжение, и материала было в достатке. Перед тем, как взяться за первый роман на лесбийскую тему, я поместила в Интернете объявление: «Девушка ищет опытную наставницу». Мне пришло более пятидесяти откликов! Откровенно признаться, не ожидала. Я стала переписываться с двумя дамами, так как они писали без орфографических и грамматических ошибок, представившись им молоденькой девушкой, которая почувствовала в себе определенные наклонности и хотела бы побольше узнать, как и что происходит. Я в самом деле о многом даже не догадывалась… Что с меня взять? Родилась в те годы, когда у нас в стране секса еще не было, а уж истинного значения голубого и розового цветов точно никто не знал.

После выхода романа я получила несколько десятков писем от лесбиянок (они приходили на адрес издательства), авторы которых утверждали, что Эросмани (мой творческий псевдоним) очень хорошо понимает суть вопроса и интересовались моей истинной ориентацией. Если прочитать все написанные мною книги, то этот вопрос должен возникнуть у любого читателя: по заказу издательства в чем я только ни изощрялась… Но лесбийский роман получил наибольшее количество откликов и продавался самым большим тиражом (возможно, и мужчины захотели узнать побольше), поэтому мне заказали продолжение. Для образа главной героини я позаимствовала кое-какие черты у Надежды Георгиевны, а также у директрисы школы, где работала после окончания университета, не позабыв и преподавательницу истории КПСС, мучившую нас полтора года, заставляя зубрить решения съездов ныне почившей партии.

Вечером я не удержалась и решила опробовать на себе новую косметику, чтобы посмотреть, какой эффект может получиться. Вообще-то на следующий день я планировала наведаться к Лешке в больницу, неплохо будет его удивить – может, быстрее пойдет на поправку. Если, конечно, не заработает себе сердечный приступ при виде нового имиджа бывшей жены.

В общем, конфетка, а не женщина. И почему я не выглядела так в пятницу? На глаза, изучавшие отражение в зеркале, невольно навернулись слезы. Но я быстро заставила себя успокоиться (еще не хватало красных глаз!) и подумала: а не отправиться ли мне подышать свежим воздухом? Просто так. Чтобы посмотреть на производимый эффект.

Интересно, а куда я могу пойти? И куда я могу пойти одна? В кафе? Но денег осталось только на еду и на бензин. Просто пройтись по улице? Но в тридцать три и для матери двоих детей это более, чем странно. Позвонить кому-то из подружек? Но они при виде меня, наверное, испытают не самые лучшие чувства, что будет неприятно и мне, и им самим.

Я опять с грустью посмотрела на свое отражение в зеркале. Вот теперь я себе нравилась. Еще бы заменить этот легкий летний халатик на что-нибудь шелковое, приятно ласкающее тело… Нижнее белье надо купить какое-нибудь сексуальное – я недавно в одном магазине такое видела!.. На самом деле я ведь в последнее время по салонам дамского белья ходила лишь с одной целью – сбора материала для своих опусов. Однажды даже в секс-шоп отправилась в сопровождении свекра (одна не решилась) – с той же целью. Свекор тогда очень сокрушался, что ничего подобного в годы его молодости не продавалось и даже не изготовлялось народными умельцами. Советскому человеку, строителю коммунизма, такие «игрушки» не требовались. Вдоволь налюбовавшись, свекор подал мне несколько забавных идей для следующего шедевра. Самой мне они, признаться, в голову бы не пришли.

В секс-шопе мы со свекром с большим интересом узнали, что в России фаллоимитаторы производят только в нашем родном Санкт-Петербурге и Казани (в смысле официально, с сертификатом и по лицензии), восемьдесят же процентов подобных изделий, продающихся в России, – импортного производства. Разница в цене значительная, тем более что импортные сделаны гораздо качественнее и из современных материалов, наши же шлепают искусственные члены из медицинской резины и геля. Из чего делаются подпольные, знают только одни производители.

– Гордись, – сказал свекор сидя вечером на кухне и запивая неизгладимое впечатление от секс-шопа, – живешь в одном из двух российских городов, производящих фаллоимитаторы. Обязательно отметь это в следующем романе.

Я тут же стала прикидывать, как моя героиня из патриотических соображений будет использовать только отечественные искусственные фаллосы, причем произведенные в родном городе. А не срубить ли мне денежку с производителей за рекламу их продукции?

– Как сказала бы наша партийная сука, – невозмутимо продолжал дедушка Вова, – и здесь мы Москву переплюнули.

Свекровь столицу ненавидит с советских времен (как ленинградскому партработнику, ей пришлось натерпеться от столичных начальников и проверяющих), свекор в Москву не любил ездить даже пить водку за казенный счет в годы своей работы на государство. А я разделила чувства родственников после того, как довелось столкнуться с московскими издателями. Так что наша семья в своем скверном отношении к столице едина.

Итак, надо пойти в магазин, чтобы купить белье. Хотя я, признаться, предпочитаю его полное отсутствие. Но мужчины любят что-то снимать с женского тела. Не хватит денег, так хотя бы сведений соберу – ведь магазины регулярно закупают новые модели. Надо же знать, что предпочтут мои героини в следующих романах.

Посмотрев на свое отражение в зеркале, я опять разревелась. В это мгновение раздался звонок в дверь.

Я застыла на месте. Потом взглянула на часы – восемь вечера. Кого могло принести? Опять Надежда Георгиевна? Не удосужилась даже по телефону предупредить. Но, с другой стороны, сейчас мой внешний вид гарантирует ей сердечный приступ. Но крайней мере, утрем ее партийный нос – то есть нефтяной. «Черная королева», тоже мне (ее так в одной газете обозвали, и ей очень понравилось). Я быстро поправила волосы, слезы высохли сами, тушь даже не размазалась (значит, в самом деле хорошая, не зря деньги отдала), улыбнулась своему отражению и двинулась к входной двери, в которую уже позвонили во второй раз. Я даже не стала смотреть в глазок.

Поэтому…

На пороге стоял Камиль, с которым мы познакомились на шоссе в пятницу. При виде меня у него на лице тоже изобразилось удивление, но он быстро взял себя в руки, широко улыбнулся и сказал, что я великолепно выгляжу.

– Спасибо, – мяукнула я и пригласила его пройти, думая о том, что квартиру-то я как раз и не успела убрать. Да и халатик надо было все-таки сменить, и белье надеть… Нет, то, что у меня имеется, лучше не надевать вообще!

Но Камилю было плевать на квартиру и халатик, он проследовал в комнату, где у меня живут дети с дедушкой, и расположился на дедушкином диване. Сама я занимаю маленькую комнату, где умещаются тахта, книжный шкаф, комод и письменный стол с компьютером и принтером. К себе я никого из родственников не поселяю еще из тех соображений, что работаю ночью, когда они все спят.

Но в комнате у нас отсутствует стол, а когда мы там едим перед телевизором, то расставляем тарелки и чашки на табуретках из кухни. А как же Камиль? Объяснить ему, что у меня даже нет складного столика и я всех подруг развлекаю на кухне?

Однако он быстро понял мое состояние и сумел сделать так, что я довольно быстро перестала испытывать смущение за свой непрезентабельный и более чем суровый быт. Он привез бутылку французского вина, печенье и конфеты. В результате мы устроились на дедушкином диване с двумя табуретками перед ним.

Прежде всего, меня, конечно, интересовало, откуда Камиль узнал мой адрес.

– А номер машины? – улыбнулся он.

– Вообще-то я езжу по доверенности: машина принадлежит свекру, который прописан совсем в другом месте. Хотя у нас одинаковые фамилии…

Камиль опять мгновенно прочувствовал ситуацию и с загадочным видом пояснил, что при желании и возможностях можно узнать все, что требуется, а у него было и то, и другое.

Однако мою душу продолжал грызть червь сомнения. Этот роскошный мужик видел меня всего один раз на шоссе, тогда я выглядела не так, как сейчас. А у этого Камиля явно есть деньги, плюс к ним внешность, подвешенный язык, молодость… С таким набором он не должен страдать от недостатка женского внимания. Зачем ему женщина с ребенком? Вернее с двумя детьми, что он тоже вполне мог выяснить. Да еще и русская женщина, он же – восточный мужчина… Причем красивый восточный мужчина… Я внутренне вздохнула.

С другой стороны, ведь не жениться же он на мне собрался? – одернула я себя. И почему я опять страдаю от комплекса неполноценности? Почему я не могла понравиться мужчине? Но только не этому мужчине, – говорил мне внутренний голос, который я не желала слушать. Правда, мне не удалось пообщаться с внутренним голосом, так как Камиль обнял меня и накрыл мои губы своими. Целуется он классно, Лешке вполне может дать фору, почему-то подумала я и тут же себя одернула: нашла время вспоминать бывшего! Но стоило Камилю начать расстегивать пуговицы на моем халатике, по ходу дела отмечая, что он обожает женщин, которые не носят нижнее белье (в отличие от Лешки, которому наоборот нравилось все снимать… Да что это я все время его вспоминаю?!), как в дверь опять позвонили. Я дернулась так, словно на меня вылили ушат холодной воды.

– Ждешь кого-то? – резко спросил Камиль. – Почему ты меня об этом не предупредила?

Я покачала головой.

Он же теперь совсем другими глазами рассматривал мой новый облик. А я проклинала того, кого принесло сегодня вечером без приглашения.

– Я ни с кем не договаривалась, – твердо сказала я, не желая, чтобы этот роскошный мужчина ушел. – Может, соседке что-нибудь понадобилось. Погоди, я сейчас.

Направляясь к входной двери, я успела бросить взгляд в зеркало, висевшее в коридорчике. Мое лицо раскраснелось и не только от вина, но взгляд изменился. Я больше не смотрела на мир, как больная лошадь или загнанная в угол мышь. Я была готова дать отпор любому незваному гостю.

И опять – неожиданный визитер – опер, допрашивавший меня после покушения на Лешку.

Увидев меня, он открыл рот, но, как и Камиль, быстро взял себя в руки и сказал, что я очень хорошо выгляжу.

– Спасибо, – буркнула я, размышляя, как бы побыстрее от него отделаться.

– Разрешите войти?

– А нельзя ли перенести нашу встречу на другой день? – исключительно вежливо поинтересовалась я и добавила: – У меня гости.

– Я звонил вам сегодня с самого утра, Ольга Викторовна, но вы не подходили к телефону. А у нас набралось немало вопросов.

Я не знала, что делать. Когда соседка со второго этажа ночью пыталась вызвать милицию, потому что пьяный муж грозился убить их с сыном и они сидели, запершись в одной из комнат – к счастью, той, где стоял телефон, ей ответили, что нет ни одной свободной машины и блюстители порядка приехать не могут. Или еще случай: бабка с пятого этажа, которой не спалось, услышала у себя за стенкой, как снявший квартиру парень насилует девчонку (что потом и подтвердилось), но ей тоже сказали, что в ближайшее время никто подъехать не может, так как все сотрудники разъехались по вызовам. И еще добавили, что все, кому не лень, почему-то ночью звонят в милицию. Нет чтобы спокойно спать и не тревожить других людей.

А когда не надо – доблестные органы тут как тут. Сами к тебе на порог заявляются.

– Я ненадолго, – изобразил улыбку удава опер. – Ваш мужчина выкурит две сигареты – и я уйду.

– Я не курю, – раздался у меня за спиной голос Камиля.

Опер вытянул шею, чтобы заглянуть через мое плечо.

– Кто это? – спросил Камиль.

– Из органов, – ответила я.

– Пусть проходит.

Я отступила в сторону, пропуская опера, а когда перевела взгляд на Камиля, с трудом сдержала возглас удивления. Он был обнажен до пояса, оставшись в одних брюках. На груди и на боку у него имелись два шрама – по этим местам кто-то прошелся ножичком. Но тело… Я с трудом смогла взять себя в руки и вернуться на грешную землю.

Удивление при виде Камиля, отобразившееся на лице опера, было, пожалуй, несравнимо с удивлением, которое он испытал при виде моего нового имиджа.

Между тем мой первый гость изображал собой радушие и проявлял восточное гостеприимство. Он сам проводил второго на кухню, принес табуретки из комнаты, поставил одну мне, уселся на другую.

– Вы не возражаете, если я поприсутствую при вашей беседе? – Камиль был само дружелюбие. – Кстати, нельзя ли взглянуть на ваше удостоверение?

Опер протянул его Камилю, и тот сверил фотографию с оригиналом Сидорова Андрея Геннадьевича. Потом вернул удостоверение хозяину и поинтересовался, в чем, собственно говоря, дело и чем объясняется такой поздний визит в квартиру его женщины.

Я потеряла дар речи.

Андрей Геннадьевич откашлялся.

– В прошлый четверг было совершено покушение на мужа Ольги Викторовны, – начал он сухим официальным тоном.

– У тебя есть муж?! – повернулся ко мне Камиль.

– Бывшего мужа. Бывшего, – тут же поправился опер, хотя, как мне показалось, он оговорился преднамеренно.

– Дальше, – приказал Камиль.

Я обратила внимание на то, что мой восточный гость говорит, в основном, приказным тоном и властно. У русских же все-таки имеется, пусть даже подсознательный, страх перед органами. Вот, например, мне нечего бояться этого Андрея Геннадьевича, я ни в чем не виновата, и знаю, что ему это известно, но тем не менее… Я не посмела бы с ним разговаривать так, как Камиль.

А товарища (господина?) Сидорова присутствие моего первого гостя явно смущало. Или беспокоило? Может, даже страшило? Поэтому он не задал тех вопросов, ради которых пришел ко мне домой – по крайней мере, так мне показалось. Он переливал из пустого в порожнее то, о чем мы уже говорили и в медицинском учреждении, и у него в кабинете. Я подыгрывала, не желая настраивать милицию против себя. И Андрей Геннадьевич явно это понял. На самом деле к моему подсознательному страху добавилась еще и жалость. Забитый совковый мужик, с самой заурядной внешностью, уже лысеющий, возможно, подкаблучник, с небольшой зарплатой и без каких-либо перспектив. Ведь я сама отношусь к той же части нашего общества, так сильно расслоившегося в последние годы… Как ему, наверное, сейчас неуютно: ведь напротив него сидит молодой красивый самец, у которого есть все…

– Ольга Викторовна, мне хотелось бы завтра пригласить вас к нам, – заявил Андрей Геннадьевич, закрывая папочку. – Будьте добры, подойдите, пожалуйста, часика в два.

– А разве вы сегодня не задали все вопросы? – удивленно посмотрел на опера Камиль. – По-моему, Ольга Викторовна вам все рассказала.

– Нужно будет сделать фоторобот. В квартире Ольги Викторовны это невозможно, как вы сами понимаете.

– Да, конечно, я приду, – пискнула я.

– Спасибо, – Сидоров поднялся из-за стола. – Значит, жду вас завтра в два.

Когда я закрывала за онером дверь, он обернулся, посмотрел мне прямо в глаза и покачал головой, но сказать ничего не решился: хотя Камиль и остался на кухне, он бы все услышал.

Я вернулась на кухню. Мой первый гость сидел, глядя в окно, погрузившись в глубокие размышления.

– Менты всегда весь кайф сломают, – наконец произнес он и повернулся ко мне. – Я сегодня не останусь у тебя.

Он сходил в комнату, оделся, целомудренно поцеловал меня в щечку и ушел.

Я не знала, радоваться мне или плакать, и не понимала, что чувствую – или не хотела понимать. Я один раз уже обожглась… И сколько мне было лет тогда? И сколько сейчас?! Я – взрослая женщина, мать двоих детей, но… Я стала вспоминать, как себя вела сегодня вечером. Что говорила, что позволила Камилю… В общем, занималась дурью, как какая-нибудь школьница. Боже, как я хочу ему отдаться…