Текст книги "Трудно быть богатой"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Нет, Толик.

Я решила оставить свекра отсыпаться у охранников, но он в этот момент проснулся, обвел нас ошалевшим взглядом и изъявил желание продолжить путешествие со мной. Разумеется, парни были рады от него избавиться. В комнате от алкогольных паров, исходивших от Петровича, уже топор можно было вешать. Узнав, куда едем, старик только хмыкнул.

– Встреча с покойником поутру – к счастью, – напомнил он мне народную примету, правда, в ней не про морг говорится, но свекор считал, что его бывшей женушке, как и обычно, что-нибудь привалит.

Вскоре мы с ним оказались у здания больницы, где быстро отыскали и отдельно стоящий домик, и припаркованную недалеко «вольво». Надежда Георгиевна уже ждала нас в машине. Сначала она потребовала еще раз повторить рассказ о случившемся в исполнении бывшего мужа и не поскупилась на звонкую пощечину, которую Петрович принял, как должное (в старые добрые времена она его и тапком по лицу лупила), затем велела нам следовать за ней.

– В милицию мы будем заявлять или нет?! – заорала я.

Ментов Надежда Георгиевна, насколько мне было известно, любила чуть больше, чем москвичей – в списке ее личных предпочтений они занимали предпоследнее место, – и старалась не иметь с ними никаких дел. Но спросить в данном случае все равно стоило. Дело-то нешуточное.

– Оля, да у тебя истерика, – довольно спокойно заметила свекровь.

– А вы что думали у меня будет?! Может, мне в пляс пуститься?! На радостях? Где мои дети?! Ведь их же явно из-за ваших делишек прихватили! Кто их забрал?!

– Не вопи. Ни криком, ни слезами делу не поможешь, – госпожа Багирова была само спокойствие. – Сейчас будем решать вопрос. Не забывай: это и мои внуки, и мне они дороги не меньше, чем тебе. Садись в машину и поезжай за мной.

Я хотела опять заорать, но свекор взял меня за руку.

– Пошли, Оля. Она в самом деле лучше знает.

Мы заехали по нескольким адресам (вернее, заезжала Надежда, мы в машинах ждали ее возвращения), после чего отправились к ней домой, где нас со свекром даже накормили обедом. Я наконец могла задать свои вопросы.

Про детей пока ничего выяснить не удалось. Несмотря на то, что меня просто трясло, пришлось выслушать историю убийства Толика, хотя, признаться, она меня мало волновала. В особенности в свете исчезновения Витьки с Катькой.

Толика убили вчера в выставочном комплексе. Зарезали ножом почему-то в женском туалете и оставили сидеть в кабинке. Его сегодня утром обнаружила уборщица.

– Одним ударом в сердце? – спросила я.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась свекровь.

Я ушла от ответа и не стала ей говорить, что видела вчера Виталия Суворова, как раз специализирующегося по таким ударам. Она вообще должна благодарить Бога и всех святых за то, что ее сын остался жив. Или, может, у Лешки сердце выше или ниже обычного расположено? Непохоже, чтобы спец типа Суворова ошибался. Скорее Леха – дефектный.

– А почему омоновцы вчера не обнаружили труп?

– Они и не искали, – отрезала Надежда. – В мужской туалет заглядывали, вытягивали оттуда мужиков, а девчонки их не интересовали.

Свекровь сообщила также, что всех, задержанных вчера в выставочном комплексе, уже отпустили. Просто они провели ночь в не очень комфортных условиях, к которым были непривычны. В отличие от многих современных бизнесменов эти не имели за плечами никакой отсидки. По словам Надежды Георгиевны, ни она сама, ни Мурат Хабибуллин не придерживаются распространенного в последние годы мнения, что отсидка – очередной плюс в резюме, а рекомендации бывших сокамерников – самые веские. Тем не менее, признала она, годы, проведенные за решеткой (пусть за мошенничество или за убийство), для многих стали отличной стартовой площадкой для продвижения вперед на ниве бизнеса или в подъеме на политический Олимп. Тем, кого на зоне «опетушили», удавалось устраиваться в шоу-бизнесе, где голубым открыты все пути. В общем, людям Мурата Хабибуллина пришлось сегодня ночью несладко.

– А не ты их туда засадила? – поднял несколько осоловевшие глаза на бывшую жену Петрович. Он уже успел потребить пол-литра водки.

– Не лезь туда, куда тебя не просят! – рявкнула бывшая жена. – Делать мне больше нечего! В ментовку звонить!

– Но ведь кто-то же позвонил, – заметила я.

Надежда вздохнула и поведала мне дополнительные сведения – к тем, что я вчера услышала от журналистов.

Вчера в ментовку звонили дважды – и дежурному по городу, и Сергею Сергеевичу, участвующему в расследовании нескольких связанных друг с другом дел. Моему знакомому майору четко сказали, что такие-то и такие-то, находящиеся в данный момент в выставочном комплексе, располагают сведениями об убийстве депутатов и покушении на Алексея Багирова. Онер связался с начальством, а оно уже готовилось посылать в выставочный комплекс ОМОН. Операция началась.

Допрос задержанных ничего не дал. Двое оказались высокопоставленными сотрудниками «Татанефти», один – директором нефтебазы в окрестностях Питера, двое – банкирами.

– В общем, так, – подвела итог нашей встречи владелица «Алойла», – отправляйтесь-ка сейчас домой к Ольге и ждите звонков. А я тут буду. Детей взяли не просто так. Как только позвонят – немедленно связывайтесь со мной. А там уже решать будем. Кстати, Оля, тебе нужен сотовый.

Надежда Георгиевна крикнула охранника и велела выдать мне трубку, а также пояснить, как ею пользоваться. С пьяным свекром и сотовым телефоном я отбыла в направлении родной квартиры.

Глава 20

Свекра я тут же уложила вздремнуть, а сама погрузилась в размышления. Сейчас меня беспокоило одно: как вернуть детей? Они мне дороже всего на свете. Так хотелось верить, что с ними не случилось ничего плохого.

А потом возникла еще одна мысль: а не съездить ли мне самой к Мурату Хабибуллину? Судя по тому, что я успела про него узнать, он – мужик деловой. Если взял детей, сразу скажет, что ему нужно. Хотя… По крайней мере, я должна ему сказать, что не играю в «Алойле» никакой роли, а Катька и Витька прежде всего – мои дети, а не Лешкины, и не Надеждины внуки. Мурат заставил сходить с ума меня, а не других. Надежда-то, кстати, восприняла происходящее довольно спокойно. По-моему, из-за Толика она даже больше переживала, чем по поводу родных внуков, старая партийная сука.

У Мурата, насколько я помнила, работает в охране один из моих бывших учеников, одноклассник Кости Зайцева. Я вытащила из шкафа школьные альбомы и нашла там снимок их класса. Неужели этот вихрастый долговязый парнишка – Костя? А вот и Гриша, с которым мне еще предстояло встретиться… Он-то сейчас как выглядит? Узнаю ли его? А он вспомнит тот забавный случай, когда отпросился у меня навестить больную бабушку. На следующий день пришел в школу весь в засосах. «Странные у вас с бабушкой отношения», – заметила я тогда под хохот всего класса.

А не пригласить ли мне с собой Костю – в качестве охраны, сопровождающего и провожающего. Ведь мне все равно придется ему звонить, чтобы узнать адрес Мурата Хабибуллина. Да и посоветоваться с ним не мешает. Он про взятие и освобождение заложников, наверное, знает больше меня. А если попросить Костю прощупать почву? Выяснить, где находятся мои дети. Вдруг Гриша это знает и прямо скажет? И не поможет ли он мне их освободить? Хотя… Как я могу расплатиться с ребятами? Ну, это вопрос решаемый, деньги даст свекровь.

Я достала свой новый телефон и набрала номер Костиного сотового. К счастью, у парня был выходной и он в эти минуты возлежал на пляже в компании друзей и юных леди, как я поняла по доносившимся звукам. Он сразу же проникся моими проблемами, правда, заметил, что к Мурату следует наведаться поближе к вечеру – если мы все-таки поедем к нему домой. Несмотря на субботний день, он, скорее всего, работает, а расслабляться у себя в особняке будет в вечернее время.

Не знаю, правду ли говорил Костя или ему не хотелось срываться с места и бросать компанию друзей (и, главное, подруг), но мне пришлось подчиниться. Более того, Костя обещал связаться с Гришей и попытаться выяснить обстановку. Гриша должен сказать правду о моих детях: ко мне он хорошо относился, только вчера бывшие одноклассники меня вспомнили добрым словом, и Гриша говорил, что очень хочет меня увидеть и получить автограф. Даже книжку специально купил. Увы, скоро все знакомые узнают мое второе «я».

Я вежливо поблагодарила Костю, сказала, что буду ждать его звонка, и оставила ему номер своего сотового – на тот случай, если придется куда-то срываться.

Едва я успела закончить разговор с Костей, как заверещал мой домашний телефон. С замиранием сердца я сняла трубку. Неужели похитители? Но это оказался Саша-Матвей, позвонивший просто так. Я тут же выдала про исчезновение детей. Мой приятель присвистнул, а потом безапелляционно заявил, что едет ко мне.

Минут через сорок он в самом деле появился, внимательно осмотрел квартиру, в которой проживает автор бестселлеров, поругал издателей, и я с ним полностью согласилась. Конечно, если вбухивать деньги в евроремонты, арендуя площади в центре города, на гонорары авторам точно хватит.

После издательств мы перешли к делу, из-за которого, собственно, и встретились. Саша-Матвей выслушал меня внимательно, задавал вопросы по делу и искренне, по-моему, обеспокоился пропажей детей гораздо больше, чем их родная бабушка.

– Я бы на вашем месте обратился прямо к Мурату, – повторяя мои собственные мысли, сказал журналист после недолгих раздумий. – Но не брал бы с собой никаких охранников, встретится еще один ваш бывший ученик – хорошо, не встретится – ладно. Лучше поехать одной. Мурат Хабибуллин очень любит женщин. Это, пожалуй, его единственная слабость. Не знаю, сколько там у него сейчас подруг, но уверен: женщине он не причинит зла. Тем более, такой красивой, как вы, Оля.

Если учесть, что я сегодня еще не удосужилась накраситься, а только быстро утром провела расческой по волосам, срываясь из дома по зову дедушек, то после доведения себя до пика формы… Вслух я спросила, женат ли Мурат.

– Охмурить его решили?

– Да я его ни разу в жизни не видела!

– Для многих женщин достаточно знать, что мужчина – нефтяной король.

– Вы слишком плохо обо мне думаете.

– Неудачная шутка, – извинился Саша-Матвей и серьезным тоном сообщил, что единственная официальная жена Мурата Хабибуллина и мать его четверых законных детей умерла лет десять назад от рака. Мурат больше не женился, но всегда держал нескольких любовниц одновременно. Со всеми был щедр. Когда расставался, дарил дорогие подарки. Все женщины вспоминают его добрым словом. Более того, Мурат имеет своих людей во всевозможных инстанциях. Все знают про его щедрость и умение держать слово. И его намеки воспринимают серьезно. Однажды еженедельник Саши-Матвея собрался опубликовать фотографии, на которых был запечатлен Хабибуллин-страший с юной дивой, годящейся ему в дочери. В «Городских скандалах и сплетнях» тогда готовилась специальная подборка по известным в городе «папикам». Откуда-то Мурату стало известно, что его лик вскоре должен появиться на страницах самой известной в городе «желтой» газетки. Ни Саша-Матвей, ни кто-либо другой в редакции так и не знают, откуда просочилась информация. Кадры они подбирали тщательно, все знают друг друга много лет и в других случаях никакая информация никуда не уходила. А тут хозяин «Татанефти» лично позвонил главному редактору и произнес пару фраз. В результате, главный вылетел из своего кабинета, как ошпаренный, и безапелляционно приказал: фотографию Мурата из номера снять. Секретарша потом отпаивала шефа корвалолом. Ребята хотели знать, чем ему пригрозили, но шеф так никому ничего и не сказал. Надо сказать, что на все другие угрозы (а их за время существования «Скандалов» было немало) он никогда не обращал внимания.

– Мурат – человек серьезный и человек дела. И вообще, признаться… Ольга, я не думаю, что это он взял ваших детей. Он не стал бы… действовать таким образом. – Саша-Матвей посмотрел мне прямо в глаза. – Но съездить к нему стоит. Говорю сразу: я вам это предлагаю из своих корыстных соображений.

– Хотите, чтобы я вам там что-то сняла? Или записала на пленку? – я улыбнулась.

– Я сам это сделаю.

– Вы хотите, чтобы я вас взяла с собой?! Но в каком качестве?

– Да, хочу. Но меня там никто не увидит.

Я удивленно посмотрела на своего приятеля. Он пояснил, что имеет в виду. Вчера его коллега Сергей рассказал мне о покупке машины на крупный выигрыш в казино. В ближайшее время мне предстояло увидеть, как он ее переделал.

– Меня там никто не найдет. Это невозможно, если не знаешь, что есть тайник и как он открывается. А я оттуда и снимки сделаю, и запись. Вы только постарайтесь вести разговоры, не отходя от машины. Это – моя единственная просьба. Хотя Мурат может вас и в дом пригласить. – Саша-Матвей многозначительно оглядел мою фигуру.

В этот момент на кухне нарисовался проспавшийся свекор и спросил, кивая на журналиста, что это за чучело, добавив, что его было бы неплохо поставить у нас на огороде ворон пугать. Я заметила, что на наш участок они и так не залетают, так как на соседнем постоянно болтается бывшая коллега Надежды Георгиевны, отправленная из партии на пенсию. У той тетки в новые времена ничего не получилось (возможно потому, что в те дни, когда моя свекровь закладывала фундамент будущей нефтяной империи, эта ходила с красным флагом и хлопала ушами), поэтому она громогласно и непрестанно ругает существующий строй, губернатора, демократические перемены и бизнесменов, заявляя, что в добрые советские времена слова, обозначавшие милые ее сердцу места, даже начинались с сочетания букв «рай» (райком и другие), не говоря уже о том, что он существовал на земле для освобожденных партработников. В результате, наслушавшись ораторшу, все птицы облетают стороной не только ее участок, но и все соседние, включая наш, так как речи произносятся ею постоянно.

Саша-Матвей нисколько не обиделся (видимо, чучелом и пугалом его называли не впервые) и представился. Свекор рот раскрыл, потом закрыл, бросился в комнату, где только что спал, и вернулся с несколькими номерами «Городских скандалов и сплетен», ткнул пальцем в опус Матвея Голопопова, посвященный каким-то переговорам на высшем уровне, проводившимся в бане (сопровождаемый соответствующими снимками), и спросил:

– Ты писал?

– Я, – подтвердил мой знакомый.

Дедушка Вова тут же ударился в воспоминания о своих хождениях в баню – они ведь в нашей стране практиковались и в советские времена. Журналист заинтересовался, и я быстро поняла, что стала на кухне лишней, поэтому удалилась в комнату наводить красоту, оставив мужчин вдвоем.

Вернувшись через некоторое время, мне пришлось констатировать, что на мой новый облик двое мужчин даже не обратили внимания. Саша-Матвей только успевал менять кассеты в диктофоне, а свекор заливался соловьем, теперь вспоминая какой-то комсомольский слет и чем там занимались комсомольцы.

С большой неохотой журналисту пришлось прервать такую увлекательную беседу, но он клятвенно обещал навестить свекра на даче с ящиком пива и послушать его воспоминания о бурной молодости. Представляю, как он это все подаст в «Скандалах». Лично я бы открыла рубрику «Воспоминания о боевом прошлом» – впрочем, ее название может быть более хлестким. Петрович тратил бы гонорары на материальную поддержку завода «Балтика».

Свекор сказал, что сегодня, наверное, заночует у меня в квартире и приглашал друга Сашу заезжать, если Оленька не возражает.

– Приезжайте, – кивнула я. – Раскладушка есть. И детские кровати свободны.

При упоминании детей у меня на глаза навернулись слезы, мужчины дружно кинулись меня утешать, уверяя, что вопрос в ближайшее время должен как-то разрешиться. Со свекром рассталась до вечера, Саша-Матвей уже сегодня обещал привезти ящик пива («если Оленька не против»).

На улице журналист кивнул на темно-синий «сааб» и открыл передо мной переднюю дверцу пассажира.

– Пересаживаться будем за городом, – сказал он. – Не хочется тут тайник показывать честному народу.

Под последним выражением он имел в виду полную скамейку бабок, сидящих у нашего подъезда и с большим интересом наблюдавших за мной и Сашей-Матвеем. Представляю, как мне в последнее время помыли косточки. Вначале бывший на «шестисотом» «мерсе», потом Камиль на навороченном джипе, журналист Сережа на «шестерке» (хотя его могли и не видеть: все-таки ночью меня привозил), Костя, теперь новый поклонник… А был еще и опер Андрей Геннадьевич… Да, бабкам есть о чем поговорить.

По пути нам пришлось заскочить к Саше-Матвею домой: у него осталось слишком мало кассет, так как часть была им израсходована на запись воспоминаний свекра. Жил Голопопов вдвоем с мамой – сухонькой женщиной неопределенного возраста. Квартира была бедно обставлена, мама тоже вид имела неважный. На меня посмотрела удивленно, но ничего не сказала.

Что касается комнаты моего приятеля, то там, признаться, не знала, куда поставить ногу, и поняла значение выражения насчет черта и его конечностей. Здесь следовало проявлять большую осторожность, чтобы не повредить свои. Центральное место на большом письменном столе занимал компьютер со всеми возможными наворотами. В другом углу стоял телевизор с видеомагнитофоном и парочка обычных кассетников. На потолке висели колонки. По полу во все стороны тянулись какие-то провода, я так и не поняла, что с чем соединяется. Стены были увешаны многочисленными полками, забитыми книгами, журналами, газетами, аудио– и видеокассетами, компакт-дисками, дискетами, тетрадями, календарями и ежедневниками. На всех стульях лежали горы макулатуры, – то есть, я назвала бы это макулатурой, – но для обладателя забавного псевдонима все это явно имело определенную ценность.

Узкая кровать, небрежно застеленная пледом, тоже служила чем-то вроде полки. Как сказал хозяин, ночью он все перекладывает на пол, а утром водружает обратно. Под кроватью в чемоданах хранились фотографии, которые мне обещали как-нибудь дать посмотреть.

Казалось, что в этом бардаке невозможно что-то найти, но Саша-Матвей в своем бедламе ориентировался великолепно и дал мне совершенно четкие указания, где взять чистые кассеты, пока сам просматривал еще какие-то штуковины непонятного мне предназначения. Наконец все было собрано в спортивную сумку средних размеров, и мы вышли в коридор. Там нас тихо ждала мама.

– Я забыла тебе сказать сразу, – обратилась она к сыну. – Сергей звонил. Вчера убили кого-то в выставочном комплексе, где он был.

Саша-Матвей тут же посмотрел на меня.

– Толика, референта Надежды Георгиевны. Я не знаю его фамилии. Свекровь сегодня утром ездила на опознание. Извините, забыла вам сказать.

– Интересно… – задумчиво протянул журналист. – Сама от любовника избавилась или конкуренты постарались?

– Что? – произнесла я полушепотом.

– А вы не знали? У меня и фотографии имеются.

Саша-Матвей снова исчез в своей комнате. Я стояла, держась рукой за стенку.

– Вам плохо? – тихим голосом спросила мама журналиста. – Может, воды?

Я молча кивнула и пошла вслед за женщиной на кухню, там опустилась на табуретку. Она налила мне воды из кувшина, а потом спросила:

– А вы теперь работаете с Сашей?

Я удивленно посмотрела на нее.

В это мгновение появился сам журналист и сообщил, что мама имела честь лично познакомиться с Эросмани, модной ныне писательницей.

– Правда? – еще больше удивилась мама. – А я представляла вас… – Она замолчала, внимательно меня разглядывая, потом добавила: – Нет, такой и представляла.

Я покраснела, не зная, смеяться мне или плакать.

– Бывшая Олина свекровь – это нефтяная королева, мадам Багирова, заправляющая «Алойлом». А Олин бывший муж – Алексей Багиров, на которого за последнюю неделю было совершено два покушения. Сейчас я только что записывал Олиного свекра, вот все кассеты занял. Представляешь, мамуль, какая семья интересная? Да о них роман писать можно. А вот и снимки, которые я искал.

На фотографиях в самом деле были изображены Надежда и покойный Толик в компрометирующей обстановке. Неужели свекровь настолько неосторожна?

Саша-Матвей между тем продолжал:

– Мама – мой первый читатель, она все мои статьи редактирует, чтобы было не очень резко, а то я могу увлечься и такого понаписать… Мамуль, к завтрашнему вечеру сделаешь?

– Сделаю, – кивнула она. – А ты когда будешь-то? Вы куда вообще собрались?

– Олиных детей украли.

– Господи! – женщина схватилась за сердце.

– Вот попробуем что-нибудь выяснить. А вечером я к Олиному свекру собираюсь. Так что не волнуйся, если не приду.

– Ты хоть позвони, – сказала мама, когда журналист чмокал ее в морщинистую щеку. Потом посмотрела на меня и добавила: – Будьте осторожны. И, пожалуйста, присмотрите за Сашей. А то он может слишком увлечься.

– Все будет окейно, мамуль! – Саша-Матвей подхватил меня под локоть и потащил из квартиры. – Волнуется, – сказал он, садясь в машину.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что его мама всю жизнь проработала корректором в Лениздате, и, выйдя на пенсию, продолжает брать работу домой, ну, и ему с текстами помогает. Он признался, что его порой заносит, и тогда мама едва ли не переписывает его статьи, ну, и запятые – самые нелюбимые знаки препинания! – расставляет. Вот только все никак не может освоить компьютер.

– Неудивительно, – заметила я. – Мои отец со свекром до сих пор его боятся, как гремучей змеи, и близко не подходят. Детей же, наоборот, отгонять приходится.

Мы болтали о тернистом Сашином журналистском пути, пока не выехали из города. Там он свернул на первую проселочную дорогу, вышел из машины, предложил покинуть ее мне и открыл багажник.

Затем начали происходить странные вещи.

Саша-Матвей нажал на какой-то потайной рычажок и отодвинул заднюю створку багажника (или как она там называется – в смысле ту, что ближе к салону). В результате открылась довольно вместительная полость.

– Вот взгляните, – предложил он. – Если бы рядом стояли два одинаковых «сааба», вы бы поняли, что у моего багажник гораздо меньше, и места между задними и передними сиденьями меньше, да и вообще заднее сиденье у меня короче. Вон там, – Саша кивнул на полость, – я спокойно помещаюсь.

– А вы не задохнетесь?

Оказалось, что нанятые журналистом мастера проделали отверстия и для дыхания, и для установки снимающей аппаратуры.

Видеокамеры, кстати, уже были на месте. Как сказал мой приятель, он их оттуда даже не вынимает, только меняет кассеты.

– Так что прошу учитывать местоположение камер. Снимать могу с двух сторон, но в определенном ракурсе.

Я задумчиво кивнула, но на языке у меня вертелся еще один вопрос.

– А почему вы купили «сааб»? По-моему, для таких целей больше подошел бы джип.

– Как вы быстро соображаете, Оленька! – воскликнул журналист. – Но джип дороже. И привлекает гораздо больше внимания. Джип – не журналистская машина, а бандитская. Джипы милиция чаще тормозит. И, кстати, потайных мест там меньше.

Я удивленно посмотрела на журналиста, а он пояснил, что склонился к «саабу» в частности после разговора с одним контрабандистом, регулярно пересекающим границу с Финляндией. Тот ездит только на «саабах», придя к выводу, что там легче всего оборудовать тайники, причем в таких местах, в которых ни одному таможеннику не приходит в голову искать.

– Чтобы найти все, что тут спрятано, Оленька, машину нужно разобрать до последней детальки, – Саша-Матвей подмигнул мне и стал забираться в полость. Мотом ударил себя по лбу и извлек из сумки, которую уже поставил внутрь, доверенность на «сааб», оформленную на мое имя. Когда успел-то?

– Это на всякий случай. Чтобы не было неприятностей. Садитесь за руль. Я буду указывать вам дорогу.

Я закрыла багажник, села на водительское место и, прекрасно слыша своего проводника, выехала назад на шоссе.

Все время думала о том, почему у Камиля в четверг в машине не оказалось лимонада. Не сидел ли кто-нибудь в том месте, где обычно стоит бар? С деньгами Хабибуллина ему вполне могли собрать машину по спецзаказу и оборудовать любое количество тайников. А Саша-Матвей когда на меня доверенность заготовил? И зачем?! Он планировал меня как-то использовать?