Текст книги "Между меридианами или "Мы не братья! Мы - любовники..." (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Немного позже.

Нюша – Танцы на стеклах

POV Tom

– Готовьте реанимацию! – голос врача доносится до меня, словно из-под воды. – Тяжёлая травма головы, возможно, сломаны рёбра и руки. Быстрее!

Я бегу рядом с носилками, на которых лежит Билл. Он без сознания – кислородная маска закрывает лицо, которое испачкано в крови. Большой синяк расплывается в углу левого глаза, нос, возможно сломан. Мне почему-то кажется, что он уже мёртв, но решительный голос доктора успокаивает меня.

Мы добираемся до реанимации – стеклянные двери распахиваются, и меня задерживают за плечи. Мне остаётся только стоять и смотреть, как они увозят моего брата в неизвестное мне место. Я прекрасно знаю, что меня туда не пустят, ведь там операционная, но мысль, что Каулитц может умереть вдали от меня, просто сводит с ума.

Я дёргаю плечом, чтобы сбросить чью-то руку, но моя попытка ворваться за двери снова проваливается.

– Том, успокойся, – голос Джона раздражает. Хочется развернуться и врезать ему, но я этого не делаю.

Я прикрываю глаза и вздыхаю, пытаясь прогнать картинку того, как машина Билла буквально пролетела по улице, отскакивая от всех твёрдых поверхностей, словно мячик в детской игре для пинбола. Это было просто ужасно. Если Билл не выживет, я точно убью того ублюдка, который его попытался вывести из игры. Я найду его и задушу собственными руками. И плевать, что со мной будет.

Я протираю лицо руками и сажусь на стул для ожидания, краем глаза наблюдая за тем, как Джон присаживается рядом. Я почему-то именно сейчас чувствую к нему невероятное раздражение. Хотя, наверное, у меня сейчас ко всем так. Если меня кто-то потревожит, я сорвусь. Так что мне надо успокоиться. Но, чёрт возьми, как здесь успокоишься?! Он умирает! Умирает за этой грёбанной стенкой на железном столе под острым ледяным скальпелем хирурга. Не хочу даже думать о том, что будет, если Билл умрёт. Просто не хочу.

– Я позвонил Тиму и Катрин, – говорит Джон, и я с трудом сдерживаю агрессию. Видеть Веллера сейчас хочется меньше всего.

Что бы сказал Билл в этой ситуации на счёт моего состояния? Чёртов психолог. Агрессия, как вид защитной реакции от стресса? Наверное, так оно и есть.

– Ясно, – выдавливаю я, облокачиваясь головой о стену и прикрывая глаза.

Больше мы ни о чём не говорим, просто продолжая молча сидеть в пустом холодном коридоре больницы и ждать, когда к нам выйдет врач и скажет наш приговор. Приговор Билла. Время идёт, а я продолжаю сидеть на одном месте, практически не шевелясь и чувствуя невероятное напряжение внутри себя, словно каждый мускул моего тела сейчас активно пытается защитить меня.

Через какое-то время приходит Тим с Катрин, но я продолжаю не обращать на них внимания, выпадая из реальности. Всё, о чём я могу думать, – это мой брат. Мой чёртов адреналиновый маньяк.

Пустота охватывает меня, засасывая в какую-то темноту, и я даже уже не слышу, как Тим пытается успокоить всех. Как он садится рядом и кладёт голову мне на плечо, как пытается хоть как-то подбодрить нас.

Бесполезно. Бесполезно вообще пытаться, ведь нам ничего не остаётся, кроме как ждать.

Двери операционной открываются и мы все одновременно поворачиваем головы в сторону мужчины в белом халате, заляпанном в крови. Мне на мгновение становится страшно, но потом я вижу, что доктор улыбается, и камень у меня в груди падает, разбиваясь на сотни кусков.

– Ну, доктор, что с ним? – Катрин подскакивает на ноги и подлетает к нему.

Мужчина поднимает руку, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони, а потом говорит:

– Он жив. Операция прошла успешно. Пока состояние стабильно, вы можете не волноваться, – он прячет руки в карманах. – У него сотрясение, сломана правая рука и два ребра. Остальное будет ясно, когда он придёт в себя. Так что вы можете пойти домой и отдохнуть.

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Билл жив. И это самое главное. Надеюсь, что с ним всё будет в порядке.

Врач кивает нам и направляется вдоль по коридору, оставляя нас всех одних среди своих мыслей. Мы какое-то время молчим, думая каждый о своём, а потом Джон поднимается на ноги и прокашливается.

– Пошлите домой, – тихо говорит парень. – Здесь уже делать нечего, мы ничем помочь не сможем. Завтра соберёмся и навестим его. Я пойду, попрошу доктора, чтобы он мне позвонил, когда Билл очнётся.

Тим поднимается следом за ним и зачем-то отряхивается, словно сидел на земле, но я медлю, не зная, что мне делать. Я не хочу уходить. Такое чувство, что если я уйду, то что-нибудь обязательно случится.

– Я останусь, – говорю я, смотря на ребят.

Катрин вздыхает и поджимает губы.

– Том, езжай домой и отдохни, завтра мы все вместе навестим его. Что толку, если ты торчать здесь всю ночь будешь? – она немного улыбается, понимающе смотря на меня.

Я медлю, но потом сдаюсь.

– Ладно.

Я поднимаюсь на ноги, чувствуя невероятную усталость, и потираю шею. Да, надо отдохнуть, чтобы завтра приехать к брату с новыми силами, а то он подумает ещё, что я слишком бледный из-за него стал.

***

На следующий день мы собираемся в больнице ближе к вечеру, после чего направляемся в палату, где лежит Билл. Врач говорит, что с ним всё в порядке и что все показатели в норме. Это очень радует. Мы останавливаемся возле двери, после чего Тим первым открывает её и заходит внутрь. Я уже собираюсь пойти следом, но Джон задерживает меня за плечо.

– Надо поговорить, – его голос тихий, но решительный.

Я смотрю на спину Катрин, которая скрывается в палате, а потом вздыхаю и киваю.

– Говори.

Мы отходим немного в сторону, чтобы никто нас не слышал. Хочется скорее разобраться с этим, чтобы увидеть Билла. Это единственное, что мне сейчас нужно. Джон останавливается напротив меня и прячет руки в карманах. Его брови сдвинуты, а взгляд тяжёлый.

– Я знаю, что ты трахаешь Билла, – спокойно говорит Джон, и я замираю, удивлённо вскидывая брови.

Откуда он узнал, чёрт возьми? Я чувствую, как адреналин скользит по моей крови и сковывает меня. Я медленно прикрываю глаза, затем так же открываю их.

– Что? – я пытаюсь придать голосу уверенности. – Что за чушь.

– Не отнекивайся. Я знаю, что вы с ним уже давно тайно встречаетесь в его квартире. Это ведь началось после нового года, да? На вечеринке?

Я поджимаю губы и отвожу взгляд в сторону.

– Значит, да, – он довольно прищуривается. Значит, он просто предполагал. Смотрел на мою реакцию. Чёртов придурок!

– И что ты хочешь? – я смотрю на него, немного нахмурившись.

Джон не улыбается, но я вижу, что его глаза сияют решительностью и победой.

– Не бойся, я никому не расскажу. Даже Тиму. Я не настолько подлый, – он встаёт ко мне в пол оборота. – Но я тебе просто так не отдам Билла. Помни это.

Парень медленно направляется в сторону палаты, а я ещё какое-то время стою на месте и думаю о его словах. Естественно, Билл останется со мной, я просто уверен в этом! И я сделаю всё, чтобы не потерять его.

Я срываюсь с места и иду к двери, заходя в помещение. Тим сидит на стуле, Катрин стоит ярдом с кроватью, а Джон около Веллера. Я смотрю на Каулитца: он лежит в постели с загипсованной рукой и перебинтованной головой. Ссадины и синяки на лице почему-то злят меня ещё больше. Я точно найду того кретина, кто во всём виноват, и побью его.

– Привет, Билл, – я немного улыбаюсь, подходя к кровати и даже не смотря на Джона. Надо сделать вид, что не было никакого разговора.

Парень пристально наблюдает за мной, прожигая взглядом. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним и склоняю голову к плечу. Каулитц хмурится, потом морщится от боли и тихим хриплым голосом говорит:

– А вы двое кто? – Билл смотрит на меня, потом на Джона, и я понимаю по его взгляду, что парень не узнаёт нас.

Я в ужасе замираю. У него что, амнезия? Неужели он вообще ничего не помнит? Не помнит, что между нами было…

Я невольно переглядываюсь с Джоном, и на мгновение мне кажется, что парень улыбается. Кажется, это конец. Конец всему, что было между мной и Биллом. Конец и мне, и ему самому.

Это же время.

Birdy – Wings

POV Tom

– Эмм, Билл? – Катрин удивлённо вскидывает брови и склоняется ниже, чтобы оказаться ближе ко мне.

Я продолжаю непонимающе смотреть на брата – такое чувство, что все слова вытянули из моей головы и я разучился говорить. Во мне пустота и неуверенность – вся решимость отвоевать Каулитца у Джона куда-то испарилась, оставив меня в одиночестве посреди жестокой битвы. И я чувствую каждой клеткой своего тела, что проигрываю эту битву. Если уже не войну.

– Ты не помнишь их? – вмешивается Тим.

Кажется, он тоже в замешательстве. Мы все пристально смотрим на пациента и ждём его реакции, но, кажется, парень вообще не хочет ни с кем разговаривать. У него такой жалкий вид, что у меня возникает желание обнять его и защитить от всего этой чёртовой реальности.

Билл хмурится, из-за чего его лицо приобретает болезненное выражение и становится каким-то бледным. Парень прикрывает глаза и какое-то время лежит неподвижно, словно пытаясь отстраниться от всего мира. Я не знаю, что мне делать и что говорить.

– Нет, – он приоткрывает веки и впивается в меня взглядом. Мне становится не по себе.

Катрин кладёт мне руку на плечо и немного сжимает пальцы, словно давая понять, что всё в порядке.

– Это твой брат-близнец. Том, – девушка кивает на меня. – А это Джон. Твой парень.

Я кривлюсь и еле сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на этого придурка, потому что мне так и кажется, что этот идиот сейчас стоит и улыбается. Да, конечно. Ему хорошо. Он официально встречается с Биллом, значит, у него будет больше шансов, а я просто брат. Всего лишь брат.

– Какой ещё брат? – хрипит блондин. – Какой нахер парень? Вы что издеваетесь?

– Билл, успокойся, – Веллер кладёт руку ему на предплечье. – Ты, наверное, потерял память из-за аварии. Вчера ты с Томом участвовал в гонке, тебя подрезал Мэтт. Твою машину жутко занесло.

Тим вздыхает и печально смотрит на друга. Я, наконец, поднимаюсь на ноги с корточек и прячу руки в карманах. Хочется уйти отсюда.

Билл оценивающе смотрит на Джона, о чём-то думая. Он выглядит одновременно потерянным и агрессивным, словно раненое животное, попавшее в руки человеку.

– Я что в пассиве? – скептично бормочет блондин. Затем сам же и отвечает. – Нет. Никогда в жизни. Вы прикалываетесь, да? Шутка какая-нибудь. На самом деле нихрена не смешно, придурки!

Парень замолкает и кривится от боли, прикрывая глаза. Он тяжело дышит, пытаясь успокоиться, но, кажется, у него ничего не получается. Я прикусываю губу, думая, что, наверное, нам с Джоном сейчас надо уйти, чтобы дать брату время. Это тяжело, когда просыпаешься в больнице и ничего не помнишь. А тут тебе и брат, и парень ещё. Это, наверное, очень сложно взять и принять.

– А где Эльм? – голос блондина становится хриплым, и ему приходится прокашляться. Из-за этого его лицо снова искажает гримаса боли. Билл медленно открывает глаза.

– Эльм? – Веллер удивлённо вскидывает брови и пересматривается с Катрин.

– Я же… – Каулитц замолкает. Кажется, ему ещё тяжело говорить, но парень это не показывает. – Я же ехал к нему. Он же… – блондин снова кашляет. – Я выписался из больницы после аварии. Вы же мне рассказали, что Эльм виноват в ней. Я поехал к нему, чтобы поговорить. А потом… – он морщится. Его голос переходит на хриплый шёпот, не в силах больше стать нормальным.

Катрин садится на корточки и кладёт руку на лоб бедняги.

– Эльм давно переехал в другую страну, Билл, – Тим прикусывает губу. – Его нет в Германии. Между вами уже давно всё кончено…

– Что за чушь, – хрипит Билл, снова начиная кашлять.

Я вижу, как в уголке его рта появляются капли крови, и меня пробирает ужас. Ноги словно приклеились к полу, пространство вокруг меня сжимается и становится настолько плотным, что мне кажется, стены начинают искажаться. Я не могу пошевелиться.

– Господи, – выдыхает Катрин, тоже замечая кровь. – Позовите врача! Быстрее!

Секунду никто не двигается с места, а потом Джон срывается и почти бегом выскакивает из палаты. Я продолжаю смотреть на то, как Билл тяжело дышит, кривясь от боли.

– Билли, слышишь меня? Всё будет хорошо, – девушка пытается успокоить его. – Не волнуйся. Только не отключайся, слушай мой голос!

Я ошарашено смотрю на постель, не в силах вообще что-либо сделать или сказать. Меня сковывает паника и страх. Меня сковывает что-то невероятно сильное и ужасающее. Двери палаты снова распахиваются, и кто-то проносится мимо меня, задевая моё плечо. Я, наконец, возвращаюсь в реальность, словно нитки кукловода внезапно оборвались, заставив меня упасть.

– Покиньте палату, молодые люди! – требует врач.

Я отступаю назад, всё ещё не в силах оторвать от постели, на которой лежит Билл, взгляда. Чувствую, как кто-то хватает меня за локоть и утягивает в коридор. Только там я неожиданно понимаю, что только что произошло. Я прикусываю губу и прислоняюсь лбом к стене, пытаясь избавиться от назойливого чувства беспомощности. Я ничего не смог сделать. Я просто стоял и смотрел, как Биллу становится плохо. Какой же я слабак…

Какое-то время мы стоим в коридоре, ожидая, пока из палаты выйдет врач и скажет, что случилось с блондином. Мы молчим – тишина просто разрывает меня на части, уничтожая. Я чувствую себя бесполезным.

Спустя бесконечность, дверь, наконец, открывается, и в коридор выходит врач.

– Ну, как он? – Катрин нетерпеливо топчется на месте.

Доктор медлит.

– Пока всё в порядке. Он спит, – мужчина поджимает губы и осуждающе смотрит на нас, из-за чего мы виновато отводим взгляды в сторону. – Но пока я запрещаю навещать его. Состояние Билла слишком нестабильно, ему нужен отдых. Так что посещений в ближайшие две недели не будет. Кроме родственников.

Я открываю рот, чтобы спросить, можно ли приходить мне, но врач опережает.

– Вам тоже нельзя! – он указывает на меня пальцем, и я поникаю. – Я не успел вас предупредить, что пациент потерял память, поэтому всем людям, которых парень не помнит, лучше пока не приходить. Даже если это его брат.

Я вздыхаю и киваю, прикусывая губу.

– Езжайте домой, если что-то случится, я обязательно позвоню, – доктор немного улыбается, после чего разворачивается и уходит, оставляя нас в коридоре перед палатой Билла.

Что ж, придётся ждать две недели и надеяться, что за это время Каулитц хоть что-то вспомнит. Иначе это будет настоящее поражение. Поражение всей моей жизни…

19 февраля.

Пицца – давай, давай выше неба

POV Tom

Прошло больше двух недель, когда врач разрешает нам навестить Билла – всё это время с ним проводила наша мама, но её слова о том, что брат идёт на поправку, меня особо не утешали. Мне нужно было его увидеть лично и понять, насколько всё серьёзно, поэтому, как только я узнал, что посещения снова разрешены, я тут же рванул в больницу. Мне хотелось первым зайти к нему в палату и поговорить один на один. Никаких Тимов и Джонов. Никаких Катрин. Никого. Только я и Билл.

Был почти обед, когда я пересёк двери госпиталя и направился в сторону палаты, в которой находится Каулитц. Запах лекарств и люди в белых халатах – я никогда не любил всё это. Это мне напоминает смерть и какое-то сожаление. Каждый раз, когда я прихожу в больницу, я чувствую себя неуютно и как-то тревожно. Меня всё это пугает.

Я останавливаюсь у белоснежной двери с номером 254, немного медлю, чтобы сосредоточиться на том, что я вообще буду говорить Биллу, а потом тихо стучусь и приоткрываю дверь.

Внутри невероятно светло – солнце врывается через окно, а его лучи отражаются от всех возможных поверхностей, за окном безоблачное февральское небо. Запах цитруса и какого-то шоколада охватывает меня, как только я прикрываю за собой дверь.

Билл выглядит лучше. Его ссадины и синяки почти зажили, повязки с головы сняли, лицо стало более живое и не такое бледное, однако его рука всё ещё в гипсе. Но его волосы... Их просто не было. Он их сбрил полностью.

– Привет, – немного удивлённо говорю я, проходя к кровати и осторожно садясь на стул.

Билл пристально наблюдает за мной вплоть до того момента, пока я не присаживаюсь рядом с ним. Я замечаю на тумбочке тарелку с очищенными апельсинами, рядом с которой лежит кожура. Открытая наполовину съеденная шоколадка лежит у парня на животе. Теперь ясно, откуда все эти запахи.

– Привет, – его голос спокойный и уже не такой безумный, как в прошлый раз.

Я облизываю губы, не зная, что сказать. Каулитц, видимо, тоже чувствует неловкость.

– Ты сбрил волосы, – я киваю на его голову, чтобы хоть что-то сказать и избавиться от этой тишины.

– А… Да, – он проводит по макушке здоровой рукой и нелепо улыбается. – Попросил маму. Как-то захотелось от них избавиться. Надоели, понимаешь…

Я пожимаю плечом, мол, да, наверное, понимаю.

– Что, так плохо? – он вскидывает брови.

– Нет, тебе идёт, – я немного улыбаюсь, затем вздыхаю и как-то неловко вожусь на месте, понимая, что снова наступает эта раздражающая тишина. Не могу из-за неё сосредоточиться. Ничего не могу.

– Так, значит, ты мой брат, да? – Билл отламывает кусочек шоколадки и отправляет её в рот, не открывая от меня пристального взгляда, от которого мне становится не по себе.

– Ага. Мы познакомились два года назад…

– Да, я знаю, – прерывает меня Каулитц. – Мама рассказывала. Ужин, наши родители и всё такое, – парень замолкает и пытается прожевать сладкое. – Вообще, как-то всё нелепо.

Я ничего не отвечаю. Так хочется сказать ему, что мы не просто братья, что мы влюблены друг в друга, что встречаемся втайне от остальных, что об этом знает только Джон. Наверное. Но как я должен это ему сказать? Билл не будет воспринимать это как должное, он не кинется мне на шею со слезами на глазах, он, наверное, посмотрит с презрением и отвращением. Нужен другой путь. Раз блондин уже влюбился в меня один раз, я заставлю его сделать это снова.

– Врач говорит, что мне нужно вернуться к прежней жизни, чтобы всё вспомнить, – Билл облизывает губы и слизывает с них шоколад. – Но есть вероятность, что память не вернётся.

Я смотрю на него, ожидая продолжения, и парень говорит:

– А, где я живу? Как-то всё у мамы забываю спросить, – Каулитц прокашливается.

– Ты живёшь с Джоном, – неохотно говорю я, и вижу, как брат кривится, словно ему предлагают съесть лайм. – Но у тебя есть твоя квартира, которую тебе мама подарила, когда ты в универ поступил. Я там иногда ночую, когда хочу отдохнуть от Тима.

– Так ты с Веллером живёшь? – брат вскидывает брови. Я киваю. – Бедняга. Не понимаю, как ты с ним уживаешься, он же такой дотошный.

Я фыркаю и невольно улыбаюсь, переплетая пальцы рук. Если бы Билл помнил всё, он бы начал расспрашивать меня, почему у меня закрытая поза. Чёртов психолог.

– Ещё этот Джон, – не замолкает парень. – Не нравится он мне как-то. Поверить не могу, что докатился до того, что стал пассивом. Что случилось с моей жизнью, не понимаю, – он замолкает и снова смотрит на меня своими изучающими глазами. – Слушай, – Билл колеблется, не зная, говорить мне что-то или же лучше промолчать. – Можешь сделать для меня кое-что?

Я пожимаю плечом.

– Да, конечно.

– Можешь найти Эльма? Мне нужно с ним поговорить, – блондин прикусывает губу, затем чешет нос и снова бросает на меня взгляд. – Я, конечно, понимаю, что не помню всего, что было, но я не могу успокоиться. Я должен сказать ему, что не злюсь на него, иначе это сведёт с ума. И плевать, если я уже говорил это.

Я колеблюсь, не зная, стоит ли соглашаться на это, ведь этот Эльм может быть где угодно. Но это же Билл. Если откажу ему, то упущу шанс сблизиться с ним хоть немного.

– Я опробую с ним связаться, – неуверенно бормочу я. – Но не обещаю, что получится найти его. Кажется, он покинул Германию и теперь живёт в другой стране. Ты что-то говорил про это, но я уже и не помню.

– Спасибо, – Билл благодарно улыбается. – Только никому не говори. Особенно Тиму. Он опять будет пилить меня из-за того, что я такой придурок и общаюсь со всяким сбродом. Он ничего не понимает. Он слишком наивен, чтобы почувствовать всю боль этой грёбаной жизни.

Я снова ничего не отвечаю. Это, конечно, приятно, что брат доверяет мне, пусть и не знает обо мне совсем ничего, но что, если Эльм вернётся и снова будет с Каулитцем? Придётся ещё и с этим мальчишкой воевать. Слишком сложно и напряжно…

– Том, да? – я киваю. – Спасибо тебе. Ну. Ты прикольный. По крайней мере, не такой подозрительный, как этот Джон.

Я тихо смеюсь, слегка опуская голову. У меня какие-то смешанные чувства сейчас. Вроде Билл не изменился, а вроде между нами больше нет этой связывающей наши жизни нити. Словно между нами пустота. Пропасть. Стена. И преодолеть её будет не так просто, как я надеюсь.

– Ладно, пойду я. Мне на работу надо, – вздыхаю я. – Ещё загляну.

– Ага. Пока.

Билл снова отламывает шоколадку, наблюдая за тем, как я поднимаюсь со стула и выхожу из палаты, оставляя где-то позади себя нечто нереально важное и нужное для меня. Нужное для моего существования.