Текст книги "Свадьба? Какая нахер свадьба?! (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Часть 15

T-Pain feat. Lil Wayne – Bang Bang Pow Pow

На пути к комнате, я успеваю два раза потеряться. Сначала сворачиваю не туда, затем пытаюсь найти дорогу обратно. Чёрт, да этот дом настолько большой, что просто невозможно с одного раза найти правильное направление! Почему нельзя было купить себе небольшую квартирку, как у меня, и жить поживать? У него что, комплекс Наполеона?

Я минут двадцать скитаюсь по второму этажу, уже теряя всякий интерес к затее навестить Густава, а потом вдруг понимаю, что я просто напросто хожу по кругу. Ну, не может же одна и та же картина встречаться мне на пути семь раз?! Из последних сил сдерживаясь, я, наконец, нахожу свою комнату и закрываюсь в ней. Этот дом плохо на меня влияет, давит как-то что ли, и я никак не могу понять, почему. Надеюсь, Том не настолько параноик, чтобы прятать здесь камеры наблюдения и жучки, чтобы следить за мной? Это было бы уже слишком для моей психики.

Я прикрываю глаза, собираясь с мыслями, затем осматриваюсь в поисках моей сумки и нахожу её на комоде. Надеюсь, я не потерял визитку Шеффера, пока Каулитц тащил меня к себе домой. Ох, Боже, он же на руках меня нёс и трогал! Унизительно…

Оторвавшись от двери, я подхожу ближе и хватаю свои вещи, вытряхивая всё на кровать. Разбросав в разные стороны всякую ерунду, я нахожу визитку и облегчённо вздыхаю. Интересно, кем работает Густав, раз у него такие визитки?

Решив поразмыслить над этим как-нибудь в другой раз, я нахожу свой сотовый – пользоваться домашним телефоном Тома мне как-то не очень хочется, вдруг альфа подслушивать будет – и набираю номер, падая на спину. Что-то впивается в кожу, я морщусь и вытаскиваю из-под себя ключи от квартиры, отбрасывая в сторону. Что за день…

Гудки возвращают меня из мыслей, я сильнее прижимаю телефон к уху, словно пытаясь засунуть его в голову для лучшего сигнала. Только попробуй не взять, вот только попробуй, засранец, я тебя из-под земли достану.

– Алло.

Я замираю. Голос какой-то странный, может, номером ошибся? Или просто отвык от него?

– Алло? Вас не слышно, – снова раздаётся из телефона.

– Шеффер? – спрашиваю я, всё ещё никак не в силах понять, Густ это или нет.

Этот дом определённо странно на меня влияет.

Парень вздыхает.

– Трюмпер, – устало бормочет он, даже не спрашивая.

Точно Густав.

– Хочу встретиться, отговорки на счёт того, что ты занят, даже не хочу слушать, – решительно выдаю я, смотря в потолок. Он белый или серый? Да о чём я думаю?!

– Да я не занят, – послышался выдох, словно парень курил. – Приезжай, поболтаем.

Я непонимающе кривлюсь, пытаясь запомнить адрес, который мне говорит Шеффер. Это не так уж и далеко, оказывается. Пешком минут десять-пятнадцать. Можно даже такси не вызывать.

– Сейчас, – скорее не спрашиваю, а уточняю. Или командую, я так и не определился.

– Приходи сейчас, – безразлично тянет он.

Что-то стукается о стол, кажется кружка. Он, наверное, только недавно проснулся.

– Ладно, – я поубавил пыл, теряя решительность. – Жди.

– Жду.

Я медлю, затем отключаюсь, откидывая руку в сторону, отчего в кожу опять что-то вонзается. Поморщившись, я кое-как поднимаюсь и быстро забрасываю вещи обратно в сумку. Дышать становится немного тяжело, отчего я выпрямляюсь и прикладываю руку ко лбу. Неужели, я заболел? Или это последствия похмелья? Как же жарко… Надо срочно идти к Густаву, пока меня окончательно не скосило.

Я возвращаюсь к шкафу и выбираю из кучи одежды футболку и чёрные спортивные штаны с белыми полосами. О, и кроссовки тут…

Схватив очки, я быстро подошёл к зеркалу и, удовлетворившись собственным видом, направился к выходу, прихватив сумку. Быстро нахожу обратную дорогу к лестнице и сбегаю вниз, держась одной рукой за перила. Когда я прохожу мимо кухни, меня вдруг посещает внезапная мысль, что я хочу пить. Не могу удержаться и сворачиваю туда, подлетая к холодильнику. Хорошо, что у Каулитца есть простая вода в банках, а то в магазин заходить не хочется.

Прихватив небольшую баночку с водой, я возвращаюсь в коридор как раз в тот момент, когда из гостиной выходит владелец дома. Он осматривает меня с ног до головы – я как раз в это время открываю бутылку и делаю глоток – и подходит ближе.

– Ты какой-то бледный, – тянет Том.

Как, ну скажите, как он это понял, если я в огромных тёмных очках?!

Парень подходит ко мне и уверенно прикасается пальцами по моему лбу, откидывая чёлку в сторону.

– Нормально себя чувствуешь?

Меня вдруг ни с того ни с сего обдаёт ещё одна волна жара, и я отбрасываю его руку в сторону, отступая.

– Я в порядке. Ухожу.

Я разворачиваюсь, но альфа успевает остановить меня за запястье.

– Точно всё в порядке? Может, стоит отложить встречу, мне кажется, что ты немного заболел, – Каулитц не отстаёт, мило улыбаясь.

Как же меня бесит эта его улыбочка!!!

– Отказать! Я же сказал, что всё нормально! – я выдёргиваю руку. – Вернусь через пару часов, – перехватываю бутылку второй рукой и быстро иду к двери.

Ещё одну минуту в этом доме я точно не выдержу.

– Будь осторожен, – слышу его какой-то насмешливый голос и еле сдерживаюсь, чтобы не развернуться и не заехать ему по его довольной мордахе.

На улице меня окутывает прохладный воздух, я его вдыхаю, чувствуя себя гораздо лучше. Теперь не так жарко, и мысли стали проворнее и чётче. Да что, чёрт возьми, со мной? Этот дом определённо плохо на меня влияет. Или этот наглец подсыпал что-то в мой завтрак? Или в печенья? Нужно быть осторожным, а то мало ли что взбредёт в его безумную голову. И как я раньше мог влюбиться в такого чокнутого извращенца? И плевать, что он мой альфа, я сам себе выбираю партнёра, а в моём случае, никого не выбираю. Мне никто не нужен. Одному лучше.

Так, хватит думать о всякой ерунде, нужно посетить Густава и поболтать о прошлом. Уж я-то поболтаю с ним, так поболтаю… Зря ты мне свою визитку дал, предатель, я тебе всё выскажу!

Часть 16

Morandi – Serenada

Я решил добираться до дома Густава пешком, потому что ждать такси просто невыносимо, особенно под окнами зловещего замка с ещё зловещим хозяином. Мне постоянно казалось, что он смотрит на меня сквозь шторку, что-то замышляя, даже когда я отошёл на значительное расстояние, меня не отпускало чувство, что он следит за мной. Так и представляю, как он стоит у окна на чердаке и смотрит на меня в свой бинокль.

Это невыносимо, я скоро сойду с ума!

Пытаясь не думать о всякой ерунде, я быстрым шагом шёл по тротуару, представляя, как буду разделываться с Шеффером. Хотя, признаться, я даже не знал, зачем мне всё это. Ну, жил я столько лет, не слыша о нём не слова и даже не вспоминая, ну и прожил бы дальше ещё столько же, а тут приспичило. Если бы я его не встретил в клубе и не обзавёлся бы визиткой, я бы и знать не знал, что этот подлец живёт тут неподалёку. Хотя, весьма странно, что я столкнулся с ним именно вчера вечером, именно в том клубе, в который никогда в жизни не ходил, и именно в тот момент, когда меня там нашёл Каулитц. И вообще, подозрительно, что Густав вообще был в клубе. Раньше его туда и за ноги не затащить было, вечно был прилежным мальчиком, учился на «отлично», ни с кем толком-то и не общался, кроме меня. А теперь и курит ещё… Что же с ним случилось-то за эти годы, что он превратился в такого…

Даже не знаю, в кого он там превратился. Да и не хочу знать, однако всё равно тащусь к нему домой, чёрт знает зачем. Наверное, чтобы окончательно убедиться в его предательстве, ведь именно он засунул меня в больницу, а сам исчез неизвестно куда. Бросил. Как бросили и все остальные.

Никогда не прощу, и ни одно оправдание ему не поможет. Пусть хоть инопланетяне захватили его в плен и ставили опыты, всё равно не прощу.

Сначала родители.

И Том.

Потом бабушка.

Следом за ней Густав.

И Митч, который даже ни разу мне не позвонил за эти дни!

Все они только и могут, что причинять мне боль. Другого, наверное, они и не умеют.

А умею ли я?

Дом Шеффера появился внезапно и слишком быстро. В этом районе я не часто раньше бывал, но отыскать его сумел. Это было обычное неприметное здание, которое немного выделялось среди шикарных многоэтажек и домов, в одном из которых жил Том. Даже странно, что такой дом оказался здесь, словно сорняк среди прекрасных роз. Но это в духе Густа. Он любил всё такое странное и разваливающееся. Хорошо хоть со стариками не трахается. Хотя, кто его знает…

Всё-таки он не так изменился, как я думал.

Взбежав на крыльцо, я вошёл в подъезд и начал подниматься на третий этаж. В отличие от внешнего вида, внутри здание выглядело неплохо. Чистые стены, яркий свет, всё вычищено чуть ли не до блеска.

Ничему стараясь не удивляться, я замираю перед нужной дверью и собираюсь нажать на звонок, но почему не делаю этого. Внутри тишина, словно квартира пустует уже давно, не слышно ни телевизора, ни радио, даже музыки нет. Даже шагов…

Проклиная себя за нерешительность, я всё-таки нажимаю на звонок и жду, пока мне откроют. Сначала ничего не происходит. Я уже решаю, что ошибся квартирой или, возможно, даже домом, что не удивительно, потому что я нарезал круги дома у Каулитца минут двадцать, прежде чем до меня это дошло. Но спустя буквально тридцать секунд я слышу шаги, щёлкает замок и дверь открывается.

Я вижу Густава. Он в обычной белой майке и в шортах, лёгкие синяки под глазами, небольшая щетина, в руке сигарета. Он выглядит сонным и потрёпанным, наверное, хорошо вчера погулял в клубе, после того как меня оттуда забрали.

Он отступает, чтобы я мог пройти.

– Привет, – его голос хриплый. Понятно, почему я его не узнал по телефону.

Я захожу внутрь, слыша, как дверь закрывается за мной.

– Можешь не разуваться, – бросает Шеффер, протискиваясь мимо меня, и идёт вглубь квартиры.

Я удивлённо смотрю ему в спину – желание свернуть ему шею постепенно исчезает. Я ставлю сумку на тумбочку и иду за ним, оказываясь на кухне. Густав сидит на диванчике, окно закрыто, здесь настолько всё прокурено, что даже видно, как дым летает в воздухе. Я морщусь – голова начинает раскалываться – и прохожу к окну, распахивая его.

– С каких пор ты куришь? – недовольно бурчу я, вдыхая свежий воздух.

Шеффер тушит окурок, на мгновение прикрывая глаза, словно собираясь с мыслями.

– С тех самых, как ты попал в больницу. Чай будешь? – он встаёт и, как ни в чём не бывало, идёт к плите, беря чайник.

– Ты хочешь сказать, с тех самых, как ТЫ запихнул меня в больницу? – я запрыгиваю на подоконник спиной к открытому окну и внимательно за ним наблюдаю.

– У меня не было выбора, – парень легко улыбается, наливая в кружку горячий чай и неся его ко мне. – Что-нибудь ещё хочешь? – я осторожно беру кружку, кивая, мол, спасибо, но он, кажется, понимает меня по-другому.

Бета идёт к шкафу и достаёт оттуда печенья, кладя пакет на подоконник рядом со мной, а сам возвращается на диван, прикуривая следующую сигарету.

Он выглядит как-то странно, даже жалко его ругать…

– Сколько можно курить? – не выдерживаю я. Густав косится на меня исподлобья, затягиваясь.

– Ты изменился, – говорит он. – Но только внешне.

Я вскидываю бровь, делая глоток.

– Ты тоже. Но не только внешне, – отвечаю я. – Что с тобой произошло за это время?

Он откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза, какое-то время думая. Я уже собираюсь окрикнуть его, но не успеваю.

– Мне пришлось уехать. Меня забрали родители за границу на какое-то время, а когда я вернулся, тебя уже выписали, – Шеффер открывает веки и смотрит на меня, облокотившись затылком о стену. Выглядит забавно.

– Мог бы и найти меня, – бурчу я. – Всё-таки это ты виноват, что я там проторчал больше года в одиночестве.

Густав вздыхает.

– Прости. У тебя была зависимость, от которой ты сам избавиться не смог бы. Смотри, кем ты стал, а был оборванцем без запаха, который убивался из-за того, что его отверг альфа, – он как-то насмешливо усмехается, но в его голосе не слышно злобы, лишь добродушие.

– Вообще-то, – начинаю возмущаться я, но он меня перебивает:

– Ты всё же с Томом теперь?

Я замираю, глаз начинает дёргаться. Ну почему, мать его, я должен говорить об этом придурке?!

– Откуда знаешь?

– Видел вчера, как он тебя забирал, – быстро среагировал Шеффер.

Я прищурился, пытаясь прочитать хоть что-то в его глазах, но этот парень искусно скрывал все эмоции. И где так научился?

– Я не с ним, – немного краснею я. – Просто этот засранец портит мне всю жизнь своими глупыми выходками. Думает, что если одумался и понял, что я его омега, то теперь можно делать всё, что ему захочется. Он мне не разрешает вернуться на работу и свадьбу какую-то чёртову придумал! Наглый чокнутый извращенец. Бесит. Я ещё не придумал как, но я точно сбегу от него куда подальше, и пусть только попробует мне запретить!

Я капризно задёргал ногами, отчего пролил на себя остывший чай, тут же надувшись.

Густав смеётся, наблюдая за мной.

– А кольцо-то не снял, – замечает он.

– Я… Просто я боюсь его потерять, а то он заставит ещё деньги вернуть! – возмущаюсь я, ставя кружку на подоконник. – Оно же дорогущее…

– Ты совсем не и изменился, – улыбается Шеффер. – Как был ребёнком, так и остался. Я же прекрасно тебя знаю, ты сам хочешь эту свадьбу, но ты такой гордый, что никогда в этом не признаешься. Тебе проще сбежать от неё. От всех.

Я возмущённо смотрю на парня.

– Не правда! Никогда больше не позволю прикоснуться к себе ни одному альфе! – я спрыгиваю с подоконника и иду к раковине, чтобы вымыть руки. – Между прочим, он насильно притащил меня к себе домой. А там мне плохо! Я заночую у тебя, Каулитц как раз не знает, где ты живёшь, небось, не хватится до вечера, – хихикаю я, выключая кран. – Ладно? – поворачиваюсь к нему лицом.

Густав тушит окурок и собирается закурить ещё одну сигарету, но, кажется, пачка пустая.

– О, нет, Билл, ты вернёшься домой к своему альфе, не будь глупцом, – тянет бета, вздыхая.

– Никогда! – я вскидываю руками, потому скрещиваю их на груди. – И вообще, я там заболеваю. Вот сегодня чуть с ума не сошёл, пока там был, думал, что слягу точно. А на улице полегчало! Там ужасная аура, я хочу к себе домой, но Том знает, где я живу, поэтому я останусь тут. И точка. Ты мне должен.

Густав вскидывает бровь.

– Да ну? – качает головой, прикрывая глаза. – Ты такой дурак, Трюмпер. Это не дом на тебя действует, это запах Тома. Он твой альфа, это естественно, что ты его хочешь. Мне, как бете, не понять, но я просто уверен в этом, – он смотрит на меня изучающее, пока я прихожу в ужас. – Хотя, выглядишь ты действительно не очень. Может, правда, приболел?

Я бешусь ещё больше.

– Не правда! Я давно уже не чувствовал запахи альф. Врачи сказали, что из-за такого количества таблеток я, возможно, никогда не смогу реагировать на них, как омега! Кроме течек… Да и это случилось только через какое-то время, после того, как я очнулся в доме Каулитца. Вначале всё же нормально было! – я закрываю уши руками и капризно скулю, вспоминая первую встречу с Томом в клубе. Это было слишком неожиданно и ярко. Возможно, я просто испугался, ничего больше.

Шеффер закатывает глаза.

– Ты просто отвык. Да и, вероятно, похмелье сыграло свою роль. Может быть, запах твоего истинного альфы пробуждает твои инстинкты, мне то откуда знать, я же бета, – говорит он.

– Не правда! – краснею я. – А если и так… Нужны срочно таблетки. Так, у меня деньги вроде есть с собой, заскочу в аптеку на обратном пути…

– Не смей даже думать об этом, чёртов мальчишка! – голос Густава настолько резкий и громкий, что я даже пугаюсь. – Ты что забыл, что с тобой было в школе? Тебе нельзя их пить, дубина!

Я испуганно смотрю на бету, думая, что он какой-то бешеный совсем. Шеффер вздыхает и прикрывает глаза.

– Слушай, Билл. Ты же всегда мечтал о том, чтобы завести семью со своим альфой, нарожать ему детей и жить счастливо. Может, стоит дать Тому второй шанс?

Я прищуриваюсь, моментально испытывая раздражение и отвращения, только не пойму к кому, к Тому или к Шефферу.

– Я… – осекаюсь, затем трясу головой. – Я никогда не прощаю тех, кто причинил мне боль, – отрываюсь от раковины. – Одного шанса было достаточно. Он его упустил, – пауза. – Я пойду, пожалуй. Голова болит от дыма. Ещё увидимся…

Я отрываю от него взгляд и иду к выходу.

– Билл…

Я останавливаюсь, не оборачиваясь.

– Не беспокойся. Я не буду пить таблетки.

Прежде чем он успевает ещё хоть что-нибудь сказать, я выскакиваю в коридор, хватаю сумку и исчезаю на лестничной площадке подъезда. Нужно побыть одному и подумать, что делать дальше.

Часть 17

Nicolas Metaxas – Lonely

Я выскакиваю из подъезда и осматриваюсь по сторонам. Возвращаться домой к Тому совершенно не хочется, мало того, я никак не горю желанием снова быть подавленным его запахом. Как мне не хочется признавать это, но всё-таки Густав прав. Я столько времени находился без альфы, что совсем позабыл, какого это чувствовать его запах, подчинять ему, сходить с ума, быть зависимым. Это хуже наркотиков, хуже всякого алкоголя и сигарет. Это вселяет в меня ужас больше всего на свете, потому что я так и не смог окончательно восстановиться после отказа Тома. Он сделал мне больно, он уничтожил меня, уничтожил омегу внутри меня, заставил её медленно умирать в глубине моей души, предоставляя место кому-то другому. Ни альфе и ни омеге. Бете?

Я всегда втайне завидовал Густаву, потому что он никогда не зависел от запахов. Ему всё равно с кем встречаться, кого любить, он может выбирать любого, будь то омега или альфа. Бета может отдать своё сердце кому захочет.

А омега нет.

Омега вечно ищет того самого альфу, а когда отчаивается, выбирает кого попало, лишь бы не быть одиноким. И я всей душой ненавижу это. Каулитц заставил меня ненавидеть, он заставил меня измениться и принять реальность, которая оказалась для меня слишком невыносимой.

Хотя, если подумать, я ещё до него пытался бороться с природой, принимая таблетки. Я глотал их день за днём, думая, что это никак не повлияет на меня. Я думал, если пара действительно истинная, то никакие запахи не помешают им быть вместе.

Как же я ошибался.

Я прекрасно понимал, что уничтожаю себя, я знал, что зависим от препаратов, но перестал пытаться бороться с этим, когда меня отвергли. Это помогало заглушить боль и притупить желание умереть.

Сидя в своей комнате в полном одиночестве, я думал, что этот бесполезный мир остановился. Исчез. Умер. Оставил меня в покое. Но правда была в том, что это не мир за окном умирал, а я. Одиночество не спасает. Оно лишь даёт иллюзию того, что внешние проблемы не касаются тебя, оставляют в покое и дают возможность жить так, как ты хочешь.

Я ненавидел людей, и ненавижу до сих пор. Потому что не понимаю.

К чему фальшь и маски? К чему правила отношений альф и омег? К чему дискриминация?

Поглощённый пустотой одиночества, я понимал, что не могу с этим бороться. Да и сил у меня не было даже просто жить.

Я ненавижу всех, кто причинил мне боль. Я никогда их не прощу.

Густава, за то, что я до сих пор живу со всем этим грузом.

Бабушку, за то, что она бросила меня в одиночестве, ведь больше у меня никого нет.

И Тома, за то, что он пытается вернуть того наивного омежку, который был влюблён в него в школе. Бесит то, что он делает вид, словно ничего не было, словно он просто уехал куда-нибудь, а теперь вернулся. Если он пытается загладить передо мной вину, то ничего не получится.

Он причинил мне столько боли… И я хочу, чтобы Каулитц страдал так же, как я. Я хочу, чтобы он почувствовал всю боль и одиночество, что до сих пор не покидают мою душу.

Говоря о бесполезных масках, я сам ношу одну из них, пытаюсь убежать от реальности, стать кем-то другим. Но проблема в том, что в глубине души я не хочу этого делать. Я устал убегать, но и прощать никого не хочу.

И Шеффер снова прав. Я боюсь, что мне причинят боль, поэтому убегаю. Я слишком гордый, чтобы соглашаться с этим. И я всегда себе противоречу.

Тучи сгущаются, когда я просыпаюсь от мыслей, сидя на качелях на детской площадке. Даже не помню, как сюда добрался – так не хотелось обратно домой. Да и не мой это дом, не привык я к таким громадным зданиям, мне бы небольшую квартирку с душем, спальней, кухней, ну, и гостиную можно. Так спокойней, нежели в пустом огромном доме, в котором заблудиться не долго.

Я вздыхаю и поднимаю голову – небо затянулось тучами и потемнело. Скоро гроза. Надо бы возвращаться, но так лень. Сидел бы здесь в одиночестве, думал бы о своём, никому не мешал. Солнца давно нет, а я всё ещё в очках, ветер треплет футболку, качели легко скрипят от лёгкого движения. Я смотрю вверх и думаю, что хочу летать.

Если бы я был птицей, я бы вспорхнул в небеса и улетел куда-нибудь далеко, чтобы никогда не возвращаться. Парил бы под облаками, свободный, никому не нужный. Ведь птицам ничего не нужно, им бы летать, есть всякую живность, плести гнёзда, высиживать яйца…

Я прикрываю глаза, думая, что будь я птицей, просто бы летал. Ничего больше. Даже если бы крылья не шевелились от усталости, я всё равно бы не переставал парить. Я был бы свободным…

На щёку капает холодная капля, отчего я вздрагиваю и неохотно приоткрываю веки. Ветер усиливается, словно небеса готовятся к мощному броску, вдали сверкает молния и приглушённо грохочет гром. Ещё одна капля на лоб, затем щёки, увеличиваясь с каждым мгновением, затекая за ворот футболки, обрушиваясь на меня и забираясь в сердце, ведь дождь соединяет навеки разлучённые небеса и землю, словно два сердца.

Ливень накрывает меня внезапно, заставляя промокнуть за считанные секунды, но я не двигаюсь. Прикусываю губу и прикрываю глаза, понимая, что плачу. Впервые после выписки из больницы. Впервые за долгое время я срываю маску, не в силах притворяться перед небесами.

Через пару минут я встаю и медленно плетусь к дороге. Улица пустынна, капли дождя отскакивают от асфальта, образовывая лужи, редкие машины проносятся мимо с такой скоростью, что вода отскакивает в разные стороны из-под колёс.

Я иду медленно, опустив голову – капли стекают с волос на лицо – очки всё ещё закрывают глаза, одежда промокла насквозь, дождь не прекращается, даже кроссовки хлюпают с каждым моим шагом. Мне бы спрятаться и переждать, но я продолжаю идти обратно, не понимая, плачу ли я или уже нет.

Я замёрз, промок до костей, руки прячутся в карманах, но это не помогает. Я чувствую себя таким подавленным и одиноким, червяком, который вылез из-под земли из-за дождя. И мне ничего не хочется.

До дома Тома я добираюсь неожиданно быстро, учитывая свою скорость черепахи, прохожу мимо ворот, удивляясь, что нет ни единого охранника, которые обычно стоят у входа, чтобы не пускать никого. Вообще, не знаю, зачем они тут. Это обычный дом, обычное место, куда никто не захочет приходить, чтобы просто погулять.

Плетусь к двери и осторожно открываю её, заходя в тепло. По коже тут же пробегают мурашки, я вздрагиваю и прикрываю дверь, безразлично стягивая с себя промокшие кроссовки, которые с хлюпом остаются у порога. Не снимая очков, плетусь к лестнице, но останавливаюсь, когда из кухни выползает Том. Он замирает, осматривая меня.

– Господи, Билл, что ты творишь? – он стягивает с шеи полотенце (наверное, он был недавно в душе), и подходит ко мне, накидывая его на мою голову и начиная вытирать. – Глупое создание, ты же заболеть можешь, – бормочет Каулитц. – Что с тобой случилось, я думал, что ты у Густава.

– Ничего, – тихо.

– Ты совсем замёрз, – он забирает мою сумку, которая, наверное, промокла насквозь, и вешает себе на плечо. – Надо было позвонить, я бы приехал за тобой, – он прижимает меня к себе, пока подсушивает мои волосы осторожными движениями – я утыкаюсь носом в его грудь и замираю.

– Охраны нет, – безразлично говорю я.

– Я отпустил их, они вернулись в особняк за городом, – Том берёт меня за руку и тянет к лестнице.

Я поджимаю губы.

– Зачем тебе особняк за городом? – ворчу я.

– Обычно я живу там, просто в данный момент пришлось перебраться поближе.

Мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в моей комнате. Том ведёт меня в сторону ванной.

– Поближе?

Каулитц не отвечает. Отпустив меня, он начинает набирать ванну, а пока вода льётся, снова возвращается ко мне.

– Тебе нужно согреться, – тихо говорит альфа, стягивая цепкими пальцами с меня футболку, затем бросает её в корзину для грязного белья и вздыхает. Снимает очки и осторожно кладёт их на тумбочку.

Парень медлит, потом целует меня в нос.

– Я сделаю тебе чай и ещё что-нибудь. Принесу тебе в комнату, – немного улыбается он.

Я не отвечаю, провожая его взглядом. Том уходит, я какое-то время стою в полном одиночестве, затем лениво раздеваюсь и забираюсь в горячую воду.

Я закрываю глаза и только сейчас понимаю, насколько устал. Под шум воды я постепенно засыпаю, проваливаясь в сон.

Я запутался, я так запутался…