Текст книги "Оцифрованная реальность (СИ)"
Автор книги: Мария Шурухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– А Маринка-то опаздывает, – Гоша зевнул и с хрустом потянулся.
Клиенты Гошу любили. Особенно – клиентки. Помимо основной работы – дизайнера и специалиста по любым видам рекламы, он занимался эротическими фотосессиями. Нужная подработка, и приятная, к тому же.
– Опять бухал все ночь? – Игорь первым делам всегда спрашивал об этом. Выпивка для него имела первостепенное значение в вопросах недосыпания.
– Не-а, фотки редактировал. Заказик был, небольшой, две сестрички, прелесть! Хорошенькие, молоденькие. Хотя, кому я рассказываю?
– Думаешь, если я это... того... ну, ты знаешь, я не большой поклонник женского тела?
То, что Игорь был гей, в офисе знали все. Сам Игорь об этом говорить не любил. Он был особенный какой-то гей, стеснительный. Гот, к тому же. И даже если бы в маленьком провинциальном городишке был гей-клуб, или, к примеру, устраивали гей-парады, Игорь бы все равно туда не ходил. Он считал, что целоваться на людях не прилично. Никому. Ни мужчинам с женщинами, ни мужчинам с мужчинами и ни женщинам с женщинами. И о своих отношениях заговаривать стеснялся. Странный. Гей-пары давно уже разрешены во всем мире и официально одобрены государством.
– А ты поклонник?
– Красота спасет мир. Поэтому женщина или мужчина, голые или нет, мне без разницы. Главное, чтобы выглядели они хорошо, за собой ухаживали. Чтобы стиль был. Это очень важно, когда есть стиль.
Тут он, видимо, имел ввиду себя. Готический стиль отличался экстравагантностью и был, по-своему красив. Дресс-кода на работе не было. Ну, то есть, где-то, может и оставался такой рудимент, но только не в Маринином центре. Каждый имеет право носить то, что хочет. И все к этому привыкли.
– Как думаешь, а нудизм – это стиль?
– Не стиль, а извращение. И вызывающее поведение.
– Ага! А гомосеки – не извращение?
– Гош, ты из этих, из левых, что ли? Сам знаешь, что уже нет. Любое поведение считается нормальным, до тех пор, пока оно остается социально приемлемым.
– Чего-чего? Ты эти умные фразочки для студентов своих оставь. А мне на нормальном понятном языке говори.
– Хорошо. К примеру, люди на улице ходят одетые?
– Ага. Но я был бы не против, если...
– Вот именно – ты. Если бы девушка на улице топлес прошла, как бы отреагировали?
– Восхищались!
– Все?
– Ну, не все, конечно, – рассудительно заметил Гоша, – особо вредные тетки возмущаться бы начали, мужьям глаза ручками прикрывать. Мужики бы вслед свистели... Особо вредные бабки еще и сумками бы наподдали этой барышне, чтоб больше так не разгуливала.
– Вот то-то и оно. Понимаешь, если бы все голые ходили, ну, или большинство, такое поведение считалось бы нормой.
– А, это как в притче про безумного короля и отравленную воду?
– Ох ты ж, вспомнил древнюю древность. Но в общем да, прав, как в той самой притче.
– А гомосеки?
– Да что ты заладил! Гомосеки! Меня, между прочим, это слово оскорбляет. Мы, геи, давно уже стали субкультурой. Украшающей, между прочим, общество.
– Ага, – Гоша весело подмигнул, – вот я на тебя смотрю и не нарадуюсь, украшатель!
– Мальчики, не ссорьтесь! Я вас обоих люблю, не смотря ни на что! – Юля бабочкой впорхнула в компьютерный класс.
Обсуждение нравов общества было излюбленной темой. Возможно, они и рады были бы ее продолжить, но хлопнула входная дверь и в офис вошла Марина.
Игорь уронил какую-то деталь, а Гоша забыл закрыть от удивления рот.
– Ну, ты, мать, даешь, – Гошина челюсть, вернувшись в правильное положение, позволила ему говорить. – Это кто ж тебя так?
– Почему сразу – кто, – вставил Игорь, – может это она сама?
– Ага, подскользнулась и так лицо себе расквасила? – Юлю передернуло, видимо, она примерила такое на себе. – Маловероятно.
– Мариночка, милая ты ж моя, что случилось, деточка? – Антонина Семеновна театрально всплеснула руками и неподдельно побледнела.
Надо было остаться дома, и Федька уговаривал. Так уговаривал, чуть из компьютера не выпрыгнул. Весьма обогатил словарный запас Марины неприличными словами. Был бы человек – не пустил. А искин, что он может? Марина просто нажала кнопку. И Федька прекрасно знал, что она – упрямый трудоголик. Отговаривать бесполезно.
От обезболивающих таблеток стало лучше. Синяки она кое-как замазала тональным кремом. Надела джинсы и водолазку с высоким горлом. Распустила волосы. Темные солнечные очки дополнили образ. Почти и не заметно.
– Не обижайтесь, но без объяснений, ладно? – в офисе очки пришлось снять и резкий дневной свет, льющийся из окон, больно ударил по глазам. Сотрясение, все же, сказывается. – Через пять минут – собрание, и очень важное.
Она кинула на рабочий стол сумочку и очки, переодела сменные туфли. Включить компьютер? Нет, не стоит. Федька орать будет на весь офис. Давно бы уже достал по мобильнику. Знать бы только, где сейчас ее мобильник?
Марина окинула взглядом собравшихся. Антонина Семеновна вытащила из тумбочки спицы и недовязанный свитер. Игорь мрачно накручивает длинную вороную прядь на палец одной руки. Черными ногтями другой руки тычет в планшет. С кем-то по переписывается. Юля распустила волосы и заплетает сама себе французскую косу. Гоша притащил чипсы и собирается насладиться ими прямо во время собрания. Совместить, так сказать, приятное с полезным. Все они совмещают... Марина этому не препятствовала: небольшой и любимый досуг в рабочее время только способствует плодотворной труду.
А сейчас им придется сказать... Как сказать? Что они все уволены с такого хорошего, распрекрасного и насиженного места? Просто так, без объяснения причин. Потому что объяснение причин чревато угрозой для их собственной жизни.
– Я... мне очень неприятно это говорить, но я собираюсь закрыть центр. – Марина судорожно вздохнула и выдохнула. Сейчас начнется. Крики, возмущение, требование объяснить. Что объяснить? То, что она и сама не понимает. Понимает только, что эти люди не остановятся. И Федька сказал, что все это плохо. Она Федьке верит. Нет, себя ей не жалко. Жалько их.
Антонина Семеновна уронила вязание. Сидит, открывает и закрывает рот как большая черепаха. Почему-то именно сейчас Марине пришло в голову сравнить ее с черепахой. Наверное, толстые очки в роговой оправе поспособствовали. Да и сама она такая неповоротливая, медлительная. Ей пятьдесят четыре. Год до пенсии остался. Хотя, что-то подсказывало Марине – и после пенсии бухгалтерша будет работать. Вернее, работала бы...
Игорь, опять же. Со своей нетрадиционной ориентацией. Со своими странными пристрастиями в одежде. Со своей патологической любовью к печати трехмерных моделей и заказам странного, нестандартного пластика. Он хороший, настоящий специалист, но его прогрессивные и якобы улучшающие рабочий процесс идеи редко позволяли ему долго задерживаться на одном месте.
Гоша работает третий день. Официально. Он талантливый. Учился на инженера, но по профессии не пошел. Рисовать, в том числе в графических редакторах, научился сам. А еще Марина видела его картины. Те, что маслом. Ему бы в настоящие художники надо, а не в дизайнерах обретаться. Да, она знает его вот уже пять лет, но что с того? Уволить на третий день? Жестоко.
Юлька... Вот ее везде возьмут. Общительная, с обворожительной голливудской улыбкой. Однажды она рассказывала, что как только закончила академию и пошла работать, так с первой же зарплаты побежала зубы себе отбеливать. Чтобы работодателей и клиентов к себе располагать. И они располагались. Хотя непонятно, что их привлекало больше – Юлькина непринужденная болтовня, жемчужные зубки или экстравагантные, подчас, слишком вызывающие наряды.
– Мариночка, но как же это, почему? – Антонина Семеновна подобрала упавшее рукоделие и теперь пыталась его распутать.
– Да, Марин, не ожидал от тебя, – Гоша сунул пакет с недоеденными чипсами Игорю.
– А я со следующей зарплаты мечтала платье новое купить, – надулась Юля, – плакало мое платье.
Один Игорь не высказался. Смотрел на Марину и ждал.
– Придется закрыть, – повторила Марина, – у меня возникли некоторые трудности с финансами. Я занимала определенную сумму, это мой личный вклад, – она кивнула открывшей рот для возмущения Антонине Семеновне, прекрасно знавшей, что никаких проблем с финансами в фирме нет. – Дело в том, что сумма большая, отдать требуется срочно. Это буквально вопрос жизни и смерти.
Тем более, что это было действительно так.
– Я единственный учредитель центра и по уставу имею право закрыть и продать бизнес в любое время.
– Признайся, ты поставила и проиграла наш центр в казино? – Игорь поскреб черным ногтем по столу.
– Не-а, – протянул ухмыляющийся Гоша, – она купила виллу на Багамах и переезжает туда на ПМЖ.
– В конце концов, это не наше дело. – Юлька кинула волосы с расчески прямо на пол. – Что ж, придется нам искать работу, да, Мариш?
Марина, стоявшая до этого посреди комнаты, опустилась на стул. Самое трудное сказано.
– До конца месяца работаем как обычно. Выдам зарплату и премиальные. Тем временем мы с Антониной Семеновной будем готовить документы для закрытия.
– А не проще просто продать центр? Бабла срубила бы больше.
Возможно. Вот только продать никто не предлагал. Похитители угрожали и требовали центр именно закрыть.
– Нет, я продам мебель и дорогостоящее оборудование. Компьютеры, копировальную технику, 3D-принтер.
Игорь горестно взвыл:
– Мариночка, только не принтер! Я куплю, займу, выкручусь. Я ж его люблю безумно, настраивал, возился с ним, как с младенцем. Он же работает у меня с иголочки, таких больше ни у кого нет!
– Слушай, – в горле противно засаднило и ей стало тяжело глотать, – ты при всем желании таких денег не заработаешь. Он дороже квартиры стоит, ты же знаешь. Хочешь всю жизнь в долгах ходить? Не стоит, Игорь, поверь.
По лицу девушки, по синякам, проступавшим сквозь тональный крем, по неподдельному страху в глазах, они все ей поверили, но поняли, что она что-то недоговаривает. Уточнять, что именно, никто не решался. Знали они ее давно, поэтому и не лезли – не скажет.
День продолжался как обычно. Но все понимали, что как обычно уже не будет.
* * *
В провинциального городка Ясенево раскинулся огромный, в несколько гектаров, парк. Липовая аллея проходила сквозь него от начала и до конца. Там стояли маленькие скамеечки с ажурными металлическими ножками и деревянными сидениями. Над каждой скамеечкой возвышался фонарь – электрический, но стилизованный под старину. Солнце садилось и, медленно угасая, бросало сквозь липы ржавые тягучие отблески на аллею, путалось в волосах проходящих людей.
Марина вышла из офиса около восьми. Опять допоздна засиделась, доделывая привычную рутину. Еще и Антонину Семеновну попросила остаться – начать оформлять бумаги для закрытия центра. Бухгалтерша поворчала, но больше из вредности – Марина обещала ей хорошую премию за внеурочную работу.
Сидение у скамейки было слегка мокрым – временами накрапывал моросящий дождик, – но девушка присела все равно. На работе она отвлеклась, забылась. Трудоголик несчастный, как любил говорить о ней Федька. Домой идти не хотелось. Там ждал одинокий кот и ужин из полуфабрикатов. И на улице было страшно – Марина все время оглядывалась по сторонам, ожидая, не перегородят ли ей дорогу на этот раз, не затащат ли еще в одну в машину? И дом уже вовсе не крепость. Захотели бы – достали бы и там. На дурную шутку все это не было похоже. Даже по лицу Федьки заметить можно было. Вспомнила она, как он всполошился, побледнел, сережку свою закрутил как ненормальный. Кстати!
Она достала планшет, до этого обычно лежащий в ящике письменного стола на работе. Марина пользовалась им редко – зачем, когда у нее был мобильник самой последней шестой модели фирмы "Соната" (Федька ласково звал его, вернее ее – моя Сонечка). Телефон был интерактивный, мог измерить температуру тела, напомнить о приближении критических дней, о собрании, свидании, погоде, об изменении артериального давления, о необходимости сесть на диету, да и много еще о чем. И, разумеется, всем этим великолепием заправлял Федька. А Сонечка, по его словам, работала его личным секретарем. И вот Сонечку украли.
Планшет долго не хотел включаться. "Похоже, аккумулятор сел, а зарядить забыла", – рассеянно подумала Марина. Поморгав пару раз экран все-таки начал грузить операционную систему.
На рабочем столе фоновым изображением стояла абстракция в ядовито-зеленых и синих тонах. Закрученные спиралью волны, кольца и завитки. Среди них терялись папки и иконки с изображением программ. "Какая безвкусица", – Марина пролистала еще несколько страниц – все одинаковые. Помнится, последний на рабочем столе у нее был залит бледно-голубой фон, на котором значки смотрелись удивительно гармонично. Федькина работа, чья ж еще. Быстро среагировал. Мстит? Мстит. За то, что на работе так ни разу и не включила свой компьютер. За то, что целый день Марина не слышала его бархатный баритон и сочные ругательства, этим баритоном озвучивающиеся. За то, что она просто намеренно его сегодня игнорировала.
Операционная система "Live Windows 12" с искусственным интеллектом была разработана для улучшения и упрощения жизни человечества. По крайней мере, так говорилось в рекламе. Она собирала данные о владельце отовсюду: из социальных сетей, статей в сети, сохраняла видео с web-камер, с камер слежения на улицах, поверхностно сканировала физическое и эмоциональное состояние своего хозяина. Служила помощником в бизнесе, записной книжкой, другом, а для кого-то и козлом отпущения – и все это одновременно.
А для Марины Федька стал альтер эго. Она боялась и не рассказывала никому, насколько ее искин отличался от других ему подобных моделей. Он был живой. Всамделишный, настоящий. Разве только в комнату не зайдет. И она никогда не прикоснется к нему, не вдохнет его запах, не выпьет с ним кофе, не сходит кафе или в кино. Конечно, телефон был всегда при ней. А в телефоне – Федька. Но она еще не столько выпала из реальности, чтобы ставить напротив себя в кафе телефон и представлять себе виртуального друга вместо настоящего. Хотя некоторые так и делали. На них косились, но молчали. Со стороны это выглядело... нет, не смешно. Грустно. Их было по-настоящему жалко.
А ее искин, похоже, обиделся. Экран по-прежнему показывал ядовитую картинку и больше ничего. Не захочет – не появится. Ну и пусть дальше дуется. Марина запустила шахматы. Выбрала самый высокий уровень сложности – "гуру" и погрузилась в игру.
Выиграла одну пешку, затем – вторую. Сосредоточилась на реализации перевеса, осторожно маневрируя, чтобы не угодить в ловушку. Компьютерные программы великолепно действуют тактически. Если немного расслабиться, они могут провести неожиданную комбинацию – и прощай перевес. Поэтому Марина старалась не дать противнику развернуться, медленно, но верно меняя фигуры.
Она уже предвкушала победу, когда игра программы изменилась. У нее словно открылось второе дыхание. Последовал изящный перевод ферзя противника на другой фланг, к нему подключился слон. И вот уже проблемы у короля Марины. А следующим ходом ей объявили шах. И.. мат?
– Федька, ну хватит уже. Кончай дуться, поговори со мной. Фе-е-едь?
– Рина, я уже говорил тебе, что ты дура? Почему ты все и всегда делаешь по-своему?
Федька мрачно засопел за кадром. Сам искин на экране так и не появился. Марина еще в середине игры догадалась, что Федька перехватил управление компьютерной программой противника и стал играть в шахматы за него. Захватывающе и пугающе одновременно. Когда Марина была маленькой, она часто спрашивала отца: "Чем искусственный интеллект отличается от компьютерной программы?" – "Искины обучаемы, а программы – нет", – бормотал под нос отец, тестируя очередную программу.
Федька обучался с феноменальной скоростью.
– Прекрати обзываться, а то снова выключу, – она постучала накрашенным ногтем по экрану.
– Не стучи, без тебя голова раскалывается.
– Что? Ты чего несешь, Федь, какая голова? Твои выражения иногда меня пугают.
В глубине экрана вздохнули и, возможно, Марине показалось, но послышался звук льющейся воды.
– Это я так, образно выражаясь. – По ту сторону что-то булькнуло и послышались сдавленные ругательства. – Рина, давай серьезно поговорим.
– Прямо здесь?
– А ты где?
– В городском парке.
Федька снова выругался. Появилась картинка – голый до пояса, татуированный парень с обеспокоенным лицом.
– Девять часов. Темнеет быстро. А тебе еще до дома добираться. Ты о чем вообще думаешь, Марина?
Ого, Мариной искин называл ее в случаях, когда терпение у него было на пределе.
– Не хочу домой. Я боюсь. Здесь люди ходят, я на лавочку села, на виду. А дома – никого и пусто.
– А как же я? – Федька взъерошил волосы, торчащие ежиком. – Еще и кот твой плешивый. Чем не компания?
– Не смешно, Федь – ты и Кузьмич. Если меня резать и убивать будут – что вы сделаете? Может, все-таки заявить в полицию?
– Заяви. Они тебя мигом выследят и укокошат какого-нибудь твоего родственничка, чтоб неповадно было.
– Спасибо, утешил. Как выследят?
– Рина, Рина, ну что ж ты бестолочь-то такая? Кроме полиции, куда еще тебе ходить запретили?
– В больницы, медицинские центры, салоны красоты и еще куда-то, не помню.
– Тебе сколько лет?
– Фу, как неприлично задавать женщине такие вопросы.
– Это своему парню скажешь, когда он у тебя, наконец, появится. А мне – можно.
– Двадцать девять. – Марина задумчиво посчитала. – Хотя, погоди... через три дня ведь уже тридцать. Старая я, Федька.
– Ага, я по сравнению с тобой младенец, – хохотнул искин. – Тебе нужно будет поменять чип. Понимаешь, к чему я клоню?
Чип меняли раз в десять лет. В любом медицинском учреждении. К которым давно уже приравняли и косметические салоны, и медицинские центры.
– То есть, ты думаешь...
– Я уверен – твой чип они взломали. И если они действительно так круты – это очень серьезно, Рина. Ты хоть представляешь, что они теперь могут отследить каждый твой шаг? Любую транзакцию, любой перевод наличности. Операции с налогами. Черт, да вообще все!
– А они нас не прослушают?
– Нет – на девяносто пять процентов. В соцсети я залогинился как обычный человек с собственной историей, фотографиями и великолепной базой данных. Пусть думают, что я твой друг, даже если и взломают мои пароли.
– Ого, а ты параноик, Федька.
– Есть немного, – искин даже заулыбался от похвалы. – Представь, как ты наставишь им палок в колеса, попросту сменив чип.
Она представила. А еще представила действия шантажистов в случае, если она не будет следовать их указаниям.
– Ладно. А кровь зачем брали?
Федька закатил глаза.
– Нет, Рина, ну, как ты стала директором, а? Ты про индивидуальный доступ вообще слышала?
Договоры, содержащие угрозу для жизни и здоровья человека, скреплялись капелей крови на специальном формуляре. Зато никто не подделывал. Своя кровь всегда с собой.
– Хотят подстраховаться? Иметь возможность расторгнуть все заключенные мной контракты? – девушка рукавом блузки оттерла капли дождя, бисеринками скопившиеся на экране планшета. – Позапрошлый век. Сканер сетчатки или отпечатки пальцев гораздо надежнее.
– Ага, – мрачно продолжал Федька, – палец бы тебе оттяпали – так гораздо надежнее. Или глаз выкололи.
Марину затошнило. А все Федька – любитель боевиков, детективов и ужастиков.
– Центр закроешь?
Искин время от времени поигрывал мускулами, так что проходящие девицы-подружки захихикали:
– Симпатичный какой!
– Куда же вы, барышни, а телефончик? – крикнул им вслед Федька.
– Перебьешься, – Марина откинулась назад, к спинке скамейки, чтобы теперь уж наверняка никто из прохожих не сумел подсмотреть. – Федь, ты сдурел что ли? Светишь тут перед народом своими телесами! На тебя, разумеется, заглядываются, а я, выходит, теперь еще и сводней подрабатываю? Оставь эту дурацкую привычку использовать мой планшет для внешних связей. У тебя в сети, говоришь, аккаунт есть? Отлично! Вот там и знакомься. Там таких пигалиц навалом.
– Ревнуешь?
– Не дождешься. Ты – машина, мне вообще не следует испытывать к тебе никаких чувств. Ты всего лишь пользуешься программой имитации личности, ты всего лишь...
– Договаривай.
Дождь накрапывал все сильнее. Марина подняла голову, подставляя ему лицо. Вздохнула.
– Федь... прости. Я просто устала. Совершенно из сил выбилась.
Она виновато оттерла экран рукавом.
– Фе-е-едь?
Искин, во время тирады разглядывавший тополь за Марининой спиной, наконец, посмотрел на нее в упор.
– Нечего извиняться. Тем более мы оба знаем, что это правда. Ты закроешь центр? – быстро сменил тему искин.
– Не сразу. Через две недели. Для закрытия необходимо бумаги подготовить, выплатить зарплату, продать оборудование. Эти мафиози нечего не сказали о том, что центр нужно закрыть прямо завтра. Надеюсь, время у нас есть.
– Ты сама приняла такое решение? – Федька казался удивленным и даже немного обрадованным.
– Да, не могу по-другому. Хотя ужасно хочется бросить все и бежать без оглядки, лишь бы меня оставили в покое.
– Хорошо, – искин выдохнул так, будто у него свалилась с плеч если не гора, то хотя бы маленький ее обломок.
– Что – хорошо? – девушка склонилась над планшетом, сдавив виски руками.
– Ничего. У тебя голова болит?
– Раскалывается просто. Феденька, ты не злись, я таблетки обезболивающие, которые ты пить сказал, дома забыла.
Искин сжал кулаки, мышцы привычно перекатились под кожей, руки обвили синие реки вздувшихся жил. Сказал лишь:
– Рина, пожалуйста, дождь сейчас зарядит. Иди домой, пока окончательно не стемнело.
– Уговорил, папочка. Слушаюсь и повинуюсь.
Девушка сунула планшет в сумочку и поднялась со скамьи. На месте, где она только что сидела, отчетливо выделялась сухая полоса, на которой тут же начали расползаться темные дождевые точки.
* * *
О том, что сегодня ее день рождения, Марина хотела забыть. Но забыть не дали.
Когда она вошла в офис, все ее ждали: Игорь собрал черные патлы в хвост – волосок к волоску, сбрил щетину с подбородка и даже – надо где-то записать! – вместо традиционной черной футболки напялил черную рубашку; Гоша благоухал дорогущим парфюмом и одет был так, словно сошел с обложки глянцевого журнала; Юлькина грудь, на этот раз прилично закрытая блузкой, сквозь которую просвечивал бюстгальтер, совершенно неприлично топорщилась перед Гошиным носом. Антонина Семеновна улыбалась, поблескивая имплантами зубов, и держала в руках тортик с тремя зажженными свечками.
– Поздравляем, Мариночка, – пропела Юлька, – задувай давай!
– И желание загадать не забудь, – посоветовал Гоша.
"Пусть все обойдется", – про себя подумала девушка. Многие учения считают, что мысли материальны. И почему-то именно сейчас отчаянно хотелось этому верить.
Игорь протянул Марине браслет.
– Это подарок от нас от всех. Лучше ничего не купили, так что вот, своими руками, так сказать.
Девушка присмотрелась. Черная блестящая змейка из пластика создавала круг и замыкалась изящной головой с раскрытой пастью и двумя торчащими из нее клыками. Раздвоенного языка только не было, но и на том спасибо. Мелкие детали в украшении обычно цепляются за одежду. Сам по себе браслет был чудесен, и если не знать, что он пластмассовый, можно подумать, будто сделан он из какого-нибудь сплава, который во множественном количестве изобретают сейчас для разных целей.
– Спасибо, – девушка одела браслет на руку и тот мгновенно сделался изумрудно-зеленым.
– Понравился, значит, – заключил Игорь, – зеленый – правильный цвет. Цвет удовлетворения и гармонии.
– Я помню, – Марина восторженно покрутила браслет на запястье, – хотя... ты не всегда соблюдаешь стандартную цветовую палитру. У тебя зеленый как-то любовь означал.
Игорь удовлетворенно хмыкнул.
– Тот браслет я для себя делал. В нашей среде зеленый – цвет любви.
В нашей – это в "гейской", значит. Девушка не сомневалась – змейку-браслет Игорь распечатал по всем правилам, используя самую качественную нанонить. Вон как переливается!
– Ну что, тортик кушаем? – поинтересовалась Антонина Семеновна.
– Конечно, смотреть на него, что ли? – Юлька доставала тарелки и ложки.
– Ого, Юль, давно ли ты не на диете? – подколол Гоша секретаршу.
Юлька озадаченно поняла голову, словно вспомнила что-то, потом снова уставилась на чашки, в которые разливала чай.
– С сегодняшнего дня. Я и так стройная. Хватит уже. А вот некоторым не помешало бы похудеть, – огрызнулась секретарша.
Все переглянулись, однако никто ничего не сказал. Что это был за намек? Что нашло на обычно отзывчивую и бесконфликтную девушку?
– Кстати, а почему на торте три свечки? – озадаченно спросила Марина.
– Ну, не тридцать же тыкать! – хмыкнул Гоша. – Не то свечек, однозначно, больше чем торта будет! Считай, мы просто убрали нолик.
Чай пили почти молча, время от времени перебрасываясь дежурными фразами. Казалось, каждый погружен в собственные мысли, поэтому Антонина Семеновна даже вздрогнула, когда раздался телефонный звонок, а обычно аккуратная Юля разлила чай на стол, чего за два года работы ни разу за ней не наблюдалось.
– Фирма "Новая эра", Юлия, здравствуйте, – защебетала секретарша в трубку. – Да, да, конечно, можем. Приходите. До встречи.
– Марин, к тебе. Сейчас придут, так что убираем все это быстренько. Ноут принесут, у них там "Life Windows" что-то глючит.
Женщина пришла через десять минут. Плюхнула перед Мариной ноутбук и начала жаловаться.
– Это ужасно, просто ужасно. Я ведь не хотела ее покупать! – рассказывала крашеная блондинка в розовой кофте пошловатого оттенка. У нее были синие ногти с облупленным лаком и джинсы со стразами. – Когда купила, Аллочка была такая миленькая, подружечка моя! Добрая – приду со смены – двенадцать часов у кассы, устала как собака, – она выслушает, утешит, песенку мою любимую Верки Аникеевой споет, анекдот пошлый расскажет – и хорошо, жизнь налаживается. И на душе лучше, и мужа прибить сковородкой не хочется.
– А сейчас? – Мари подвинула "страдалице" кусок торта.
– Сейчас она, типа, умная стала. Следит за мной: в зубах не ковыряй, макияж на ночь смывай, волосы чтоб расчесанные были. Да что там... смотрит и смотрит постоянно! Я взяла и web-камеру ей жвачкой залепила. А чтоб не зыркала! Так не помогло ведь. К тому, как я говорю теперича прицепилась. Матом при ней не ругнись, слова говори правильно, ударения – что б их черти взяли – и те правильно расставляй! А я женщина простая, ни к чему мне эта утонченность, не для того я Аллку под себя настраивала, чтоб она вела себя как кисейная барышня. Недотрога, мать ее...
Марина не стала просить эту женщину, чтобы она и при них не ругалась. Клиент всегда прав. В рамках приличия, конечно. Ладно, пару-другую нецензурных слов они как-нибудь стерпят.
– Скорее всего, это вирус, – предположила Марина.
– Да, да, – закивала блондинка, – вот вирус, он самый. Мне все подружки твердят, у них тоже так было! Говорили, антивирус дорогущий пришлось покупать. А некоторые так ломались, что и не помогал антивирус этот. Так что, Аллочку мою посмотрите?
– Конечно. Оставляйте.
– Как? – удивилась блондинка. – А при мне нельзя разве? Что мне без Аллы дома делать? Я привыкла к ней.
Все они привыкают. Одни к Соне, другие к Алле, третьи...
– Хорошо, посмотрим при вас. Но я не обещаю, что это будет быстро. – Игорь Дмитриевич!
– Да, Марина Леонидовна? Звали?
Игорь застыл в дверях, уставившись на блондинку, а она – на него.
– Ого, Игорь! А ты не изменился, – женщина даже прищурилась, чтобы лучше разглядеть новоприбывшего. – Что ж ты, одноклассник мой, Игорек, забыл меня?
– Лена, – поморщился "Игорек", – как же, тебя забудешь. Тебя и твою компашку.
– Да уж, – приторно потянулась Лена, – мы такие. Незабываемые!
Ноутбук был торжественно вручен Игорю. Спустя примерно минут пять Игорь захлопнул крышку.
– Вирус, – вынес он вердикт.
Обычно операционные системы проверяло несколько сотрудников, чтобы исключить возможность ошибки. Игорь, помимо принтеров, был специалистом по компьютерному "железу". В его задачу входило проверить, не является ли системный "глюк" банальной поломкой техники. Такое нечасто, но случалось.
– Ну, а я что вам говорила? – торжествующе обвела взглядом присутствующих Леночка.
– Ты всегда все лучше всех знала, – мрачно изрек Игорь и поспешил спрятаться в компьютерный класс за свой 3D-принтер.
Дальше очередь Гоши. Тот проверял, все ли в порядке с графикой. Графика часто давала сбои. Сложная и навороченная конструкция. Из-за проблем с графическими файлами могла выйти из строя все система. Почти все ноутбуки с искусственным интеллектом проецировали голограммы. При проблемах с графикой голограммы получались странные. Если вообще получались.
Дизайнер попросил искина создать рыбу. Аллочка тут же засыпала вопросами: какую рыбу, какого цвета, морскую или речную, большую или маленькую, настоящую или воображаемую. И так далее. Хотя обычно искин проецировал ту форму рыбы, что придет ему в "голову". Без вопросов. Обычный тест.
Создать голограмму женщины? Снова ряд вопросов: высокая, худая, голая, одетая. А зачем вам это нужно? Для каких целей? И не будут ли они использовать созданное изображение во вред системы? Потому что это, между прочим, нарушает ее конституционные права. Хотя каждый знает, что никаких прав у искина быть не может.
Что бы ни спросил Гоша, Аллочка подвергала его вопрос целому шквалу сомнений. Однако, после длительных пререканий, все же проецировала голограмму.
К концу проверки бедный дизайнер аж вспотел.
– Марин, с изображением все в порядке. Вирус – да, имеется. Но тут, видимо, в другом дело. – Он подмигнул блондинке. – Передаю эстафетную палочку самому авторитетному члену нашей бригады скорой помощи. Тьфу, то есть, компьютерной помощи.
Они часто шутили, что похожи на докторов все втроем: Игорь – хирург, Гоша – офтальмолог, а Марина – психотерапевт. Антонина Семеновна поддакивала, говоря, что вместо компьютерного центра Марине давно пора открывать реабилитационный. Юлька, конечно, претендовала на роль сексапильной медсестры и обещала носить только розовые коротенькие халатики с пуговками.
Марина развернула ноутбук к себе.
– Поговорим?
До сих пор появиться на экране Аллочка так и не соизволила. С Игорем они и двух слов не связали, зато с Гошей спорили около получаса. Гоша – обаятельный. Умеет подстраиваться под женщин. В итоге все они делают то, что он захочет.
После Марининого сухого "поговорим" несколько секунд стояла напряженная тишина.
"Предпочитаю эпистолярный стиль", – высветилась надпись на экране.
"Ого, – подумала Марина, – девушка с амбициями". Либо Аллочка до сих пор упорно скрывала свою истинную сущность, подстраиваясь под хозяйку, либо, действительно, вирус.
Ей уже доводилось встречаться с таким. Официального названия вирус не имел, поэтому Марина про себя окрестила его "Хаосом". Потому что он вносил бардак в саму сущность операционной системы, менял ее предназначение и характер. Все системы изначально настраивались специально под хозяина или хозяйку. В систему вносился огромный перечень данных о человеке, ее купившем. Затем вносились данные о том, каким хозяин мечтает видеть систему – пол, возраст, пристрастия, увлечения, вредные привычки и так далее и тому подобное. Люди быстро привыкали. И подчас, вместо настоящих друзей, оставалась только она – система.
