Текст книги "Гипноз и «чудесные исцеления»"

Автор книги: Мария Рожнова

Соавторы: Владимир Рожнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Видимо, великим человеколюбием и этими замечательными особенностями характера и можно объяснить ту принципиальную смелость, которую проявил Токарский как врач и ученый, когда в свою исторически трудную эпоху стал на путь открытой борьбы с религиозными суевериями и мистикой, смело разоблачая религию, наносившую вред психическому здоровью человека. А. А. Токарский посвятил этому вопросу целый цикл серьезнейших исследований: «О мерячении, или болезни судорожных подергиваний», «Об отчитывании душевнобольных в церквах». В этой последней работе А. А. Токарский с глубоко обоснованных научных позиций разоблачил и осудил широко практиковавшийся в православии обряд – так называемое отчитывание душевнобольных, о чем мы уже рассказывали в главе «Чин над бесноватым».

Известно отношение Токарского к целителю «силой божьей», священнику отцу Иоанну из деревни Нахабино, практиковавшему религиозное, якобы «боговдохновенное» лечение алкоголизма. Ардальон Ардальонович специально ездил смотреть, как исцеляет отец Иоанн. И потом рассказывал: «Ничего, кроме внушения и гипноза, я там не видел, никаких «чудес», никакой «воли божьей», обычная психотерапия верой».

Изучением гипноза Токарский занялся с первых же шагов своей врачебной деятельности. В 1887 году им был сделан обширный доклад о гипнозе на заседании Московского психологического общества. Богатство и разносторонность наблюдений, глубина и самостоятельность мысли, проявленные молодым ученым в обобщающих выводах, настолько захватили слушателей, что его сообщению было отведено подряд три заседания.

Для Токарского не составляла вопроса, достойного обсуждения, позиция последователей «животного магнетизма». Но вместе с тем он не принял слепо на веру ни одну из точек зрения, волновавших в то время умы противоборствующих школ – Бернгейма и Шарко.

На основании собственных наблюдений и опытов Токарский приходит к заключению, что каждая из них страдает односторонностью.

Один вопрос не вызывал у него никакого двойного толкования – тут все было совершенно определенно: гипноз при правильном его применении не может принести вреда больному. И в этом отношении русский психиатр категорически расходился с французским невропатологом. Взгляд на гипноз, как на проявление истерии и само по себе болезненное состояние, требующее к себе настороженного и недоверчивого отношения, был для него, врожденного психотерапевта, органически неприемлем.

Токарский прекрасно осознает трудность задачи проникнуть в существо психических явлений при гипнозе, ведь и знания о психике человека в обычном состоянии ограничены, отчего, по мнению Токарского, «наблюдатель делается невольной жертвой всякого рода предположений, аналогий и уподоблений. Пока психология не станет наукой более точной…».

А. А. Токарский был деятельным последователем идей И. М. Сеченова, ратовавшего за превращение психологии в точную науку. В этом направлении им было положено начало. Вместе со своим другом и единомышленником С. С. Корсаковым они на свои личные средства покупают необходимые для психологических исследований приборы и создают первую в Москве лабораторию экспериментальной психологии. Вместе они добиваются, чтобы физиологическая психология и гипнотерапия (лечение болезней с применением гипноза) стали одним из предметов в общем курсе обучения студентов медицинского факультета Московского университета, и Токарский первым в России читает этот курс.

Повсюду – в лекциях для студентов, в выступлениях на заседаниях Московского психологического общества, в докладах на международных психологических конгрессах– Токарский горячо, убежденно и последовательно борется за материализм в психологии, настаивая на том, что психологии пора уже вступить в ряды естественных наук, что и в этой области явлений природы основным методом исследования на место принятого доныне здесь метода чистого умозрения должен стать метод беспристрастного наблюдения и точного опыта.

В докладе о лечебном использовании гипноза Токарский с нескрываемой радостью провозгласил: отныне в этом вопросе нет места мистическим представлениям. Отважные исследователи вырвали гипноз из храмов, возведенных во славу несуществующих богов, и ввели в светлый храм науки. И хотя в истории гипноза не раз случалось, что ученые авторитеты его отвергали, всегда находились и такие, кто, невзирая на опасность быть осмеянными, терпеливо продолжали исследовать и применять на практике гипнотические явления. Рассказывая о той острой борьбе, в которой складывалось научное представление о гипнозе, и восставая против существующих, даже в среде врачей, предубеждений, Токарский заявил: «Смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверьми храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали своими руками».

Все содержание этого доклада, каждая его мысль были смелым и сильным ударом по наступавшей со всех сторон в те годы на науку реакции. Противостоя потоку захлестнувших так называемую образованную публику модных мистических увлечений, Токарский утверждал правду о гипнозе, добытую усилиями науки: «Там, где прежде были только непонятные манипуляции, которые одни составляли собой наследство предшествовавших поколений, манипуляции, окутанные покровом непонятных, захватывающих чрезвычайно широкое поле теорий, что создавало скорее какой-то религиозный культ, чем отрасль научного знания, там в настоящее время мы имеем ряд действий очень простых, освещенных внутренним смыслом. Если остается скрытой причина явлений, как и во множестве других вопросов, то ясна их взаимная зависимость.

Там, где искали действие мировых сил, мы имеем действие нервной системы, роль флюидов заступило внушение. Изучение внушения открыло необыкновенно могучее влияние психических воздействий, которое может быть без всякого преувеличения поставлено наряду с воздействиями факторов физических, и пользование психическими влияниями стало задачей врача, что и дало вопросу надлежащую простоту и законченность».

Итак, гипнотические явления все больше и больше становятся подвластны научному познанию, благодаря чему открывается возможность поставить их по-настоящему на службу людям. «Психическое влияние стало задачей врача» – эта мысль – душа доклада Токарского, ее он хочет довести до сознания и сердца своих коллег; ею он хочет увлечь и опытных практических врачей и медицинскую молодежь, которой он читает курс психотерапии и медицинской психологии.

А. А. Токарский (1859–1901)

В области гипноза не должно остаться никаких лазеек для мистических предубеждений. Это также одна из ведущих мыслей, руководивших деятельностью Токарского. Вот, например, один из вопросов, на котором издавна охотно спекулируют явные и замаскированные сторонники мистики, – вопрос о том, кто может быть гипнотизером, не требуются ли для этого, как утверждали защитники представлений о «личном магнетизме», каких-то особых врожденных качеств, специальной одаренности и т. п.? Нет, твердо отвечает Токарский, «это обстоятельство не имеет здесь совершенно никакого значения, и если бы сам дьявол явился в качестве гипнотизера, то и ему следовало бы прежде всего ознакомиться с явлениями».

Токарский последовательно и непримиримо подчеркивал значение науки, вес знания и опыта, напоминая, что в области применения гипноза не должно быть места невеждам. Он считал, что хотя применение гипноза в принципе доступно каждому врачу, но успех в этом деле может быть достигнут лишь при глубоком знакомстве с этими явлениями, с техникой гипнотизации, с основами психиатрии и медицинской психологии. Только такое знакомство может дать врачу столь необходимую в деле применения гипноза и внушения уверенность, а в случае надобности поможет ему устранить трудности и осложнения, которые могут подчас возникнуть в процессе лечения.

Гипноз и внушение, доказывает Токарский, – эффективный метод лечения многих заболеваний. Во многих случаях он может оказать неоценимую помощь врачу в его борьбе с болезнями. Этот метод должен занять достойное место в ряду таких методов медицины, как хирургическое вмешательство, лечение лекарствами, физические методы лечения и т. п. Понятно, что каждый лечебный метод должен применяться в подвластной ему области, то есть там, где именно этот метод, а не другой, принесет более всего пользы, а подчас лишь он один и может быть полезен. Скажем, что делать с человеком, у которого острый приступ аппендицита? Несомненно, только одно – класть на операционный стол. Никому и в голову не придет лечить его внушением. Равно как укушенному бешеной собакой в первую очередь нужна пастеровская прививка.

Точно так же гипноз и внушение должны применяться там и тогда, когда в первую голову могут быть полезны именно они. У этого метода есть своя область применения, где без него просто нельзя обойтись. Например, так называемые пограничные состояния, объединяющие обширный класс заболеваний, к которым относятся невротические расстройства – последствия срыва нервной системы, ее переутомления, чрезмерного напряжения, последствия различных житейских волнений и потрясений.

Что может сделать при неврозах врач, если он не обратится к психотерапии, то есть к воздействиям на психику больного методом систематизированных убеждений, методом лечебного внушения в состоянии бодрствования или к внушению в гипнозе? Безусловно, без этого метода при таких заболеваниях не обойтись. Здесь на первый план должно выступить целительное воздействие на психику больного.

Здесь психотерапия составляет тот основной, ведущий лечебный метод, с помощью которого врач возвращает больному здоровье.

Конечно, применение психотерапии не исключает использования и других лечебных методов и приемов (лекарств, массажа, курортного лечения и т. п.). Но они будут играть лишь вспомогательную роль, роль аккомпанемента к основному лечебному влиянию словесного убеждения, внушения, гипноза.

Подобное же положение имеет место и в лечении таких широко распространенных заболеваний, как наркомании. Наркомания – пристрастие, начинающееся вначале как дурная привычка и перерастающее затем в особое болезненное непреодолимое влечение к наркотическим средствам, на первое место среди которых, несомненно, следует поставить алкоголь. Воздействие на психику алкоголика целительным словом в форме убеждения и внушения, в том числе внушения, проводимого больному, погруженному в гипнотический сон, – один из самых действенных, дающих лучшие результаты методов лечения алкоголизма.

Гипноз и внушение, в свою очередь, говорит Токарский, могут использоваться и как вспомогательные средства помощи больному там, где в качестве основного, главного метода лечения служит другой, например лекарственный метод. Токарский отнюдь не видит в гипнозе и внушении панацею – универсальное средство от всех и всяческих недугов. Но он твердо убежден, что «гипнотизм применим и показан во всех случаях, где болезненные явления находятся в зависимости от нервных влияний или где излечение задерживается этими влияниями».

Дабы сделать доступным этот метод каждому врачу-практику, пожелающему использовать его в своей лечебной работе, Токарский разбирает самым доскональным образом все тонкости вопроса о показаниях и противопоказаниях к применению гипноза и внушения, все трудности и осложнения, которые могут возникнуть при лечении больного. Он щедро делится с товарищами по профессии собственным опытом, а также сообщает в своих докладах и статьях массу сведений из детально изученных им литературных источников.

Огромную ценность имеет разработанная Токарским система проведения внушений. Она не потеряла своего значения и в наши дни.

Безграничное человеколюбие, душевная тонкость, широта познаний, влюбленность в свое дело позволили Токарскому поднять принципы психотерапии до высоты подлинного искусства врачевания.

Будучи честным и беспристрастным исследователем, Токарский отчетливо видит, что время окончательного, раскрытия природы гипноза еще не наступило, что последняя причина явлений все еще остается скрытой.

«Гипноз – обоюдоострое оружие»

Все, кто видел его хотя бы раз, потом говорили, что не могут забыть всю жизнь эти спокойно проницательные глаза и статную фигуру, олицетворение физической и интеллектуальной мощи. И чаще всего на ум приходило сравнение с Ильей Муромцем, тем Ильей – крестьянским сыном, которого гениальная кисть Васнецова сделала центральной фигурой прославленной картины «Три богатыря». Да, воистину, академик Владимир Михайлович Бехтерев был богатырем земли русской, ее славой и гордостью. С первых шагов своей сознательной жизни Бехтерев не отступал перед трудностями. Вот он остается восьмилетним мальчиком без отца. В семье, кроме Володи, еще двое детей. Нужно вести тяжелую борьбу за существование, за кусок хлеба, и в то же время учиться, получать образование, ибо в семье Бехтеревых воспитание детей построено на принципе, что их будущее зависит от них самих, от того, с какой настойчивостью будут они добиваться знаний. И Володя Бехтерев показал, на что способен волевой, целеустремленный мальчик.

Живя в глуши дореволюционной деревни, в вотяцком селе Сорали Вятской губернии, среди темных и забитых людей, в большинстве своем неграмотных, полных предрассудков и суеверий, пытливый ребенок страстно полюбил природу. Но уже тогда, на заре жизни, он полюбил ее любовью исследователя. Он коллекционировал насекомых, составлял гербарии. Жизнь привлекала его тысячами неразрешенных загадок – все хотелось узнать, понять, найти объяснения. Так проснулась в будущем ученом страсть к естествознанию.

В гимназические годы Бехтерев зачитывается произведениями А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, Н. Г. Чернышевского, Д. И. Писарева. Великие революционные демократы были пламенными пропагандистами естествознания, и под их могучим влиянием много передовой, прогрессивно настроенной молодежи избирало своим поприщем естественные науки. Несомненно их влияние на выбор профессии гимназистом Бехтеревым и семинаристом Иваном Павловым.

Выдающиеся способности и исключительное трудолюбие позволяют Бехтереву двигаться буквально семимильными шагами. Достаточно сказать, что в 21 год он оканчивает прославленную Петербургскую медико-хирургическую академию, где остается для научного усовершенствования под руководством крупнейшего русского психиатра И. П. Мержеевского.

Двадцати четырех лет Бехтерев блестяще защищает докторскую диссертацию на тему «Опыт клинического исследования температуры тела при некоторых формах душевных заболеваний». Эта работа молодого ученого была очень важна и в философском отношении, так как она отражала взгляд на психические болезни, как болезни мозга и всего организма. В 27 лет Бехтерева, как особо талантливого ученого, имеющего уже немало собственных исследований, опубликованных на русском и иностранных языках, командируют на два года за границу. Работая в лабораториях и клиниках таких всемирно известных светил, как физиолог Флексиг и невропатолог Шарко, молодой русский ученый поражает всех широтой своих интересов и глубиной познаний.

Характерно объяснение, данное самим Бехтеревым в его автобиографии, почему он избрал изо всех областей медицины именно область невропатологии и психиатрии: «Эта специальность мне казалась из всей медицинской науки того времени наиболее тесно связанной с общественностью и, кроме того, увлекала вопросами познания личности, связанными с глубокими философскими и политическими проблемами».

Бехтерев всегда принимал непосредственное и живейшее участие в прогрессивном движении передовой русской интеллигенции. В студенческие годы он активный участник сходок и демонстраций, знаменитых студенческих «беспорядков», доставлявших так много неприятностей царским охранникам и полиции. Став уже в 29 лет профессором Казанского университета, В. М. Бехтерев объединил вокруг себя не только революционно настроенных студентов, но и прогрессивную часть профессуры.

В. М. Бехтерев всегда стремился помогать революционерам. Вот яркий эпизод из его жизни. Пользуясь известностью как выдающийся врач, Владимир Михайлович имел широкую практику среди самых различных слоев населения. Однажды в беседе с каким-то высокопоставленным больным В. М. Бехтерев случайно узнает, что реакция сформировала архичерносотенную «священную дружину», поставившую себе целью убийство наиболее известных русских политических эмигрантов, и что вскоре готовится убийство Кропоткина. Тотчас Владимир Михайлович разыскал надежного человека, который как раз уезжал в это время в Париж, и попросил его обязательно предупредить Кропоткина о готовящемся на него покушении. Кропоткин немедленно скрылся. Прошли многие годы. И вот в 1917 году Бехтерев, уже забывший об этом случае, встретившись впервые лично с Кропоткиным, назвал себя, полагая, что Кропоткину вряд ли известно его имя. «Я вас хорошо знаю, – улыбнулся Кропоткин. – Вы спасли мне жизнь».

Широко известно решительное и смелое поведение Бехтерева в судебно-психиатрической экспертизе по делу Бейлиса, гнусно сфабрикованному черносотенной реакцией. Велико было бешенство царских опричников, когда после ясного, не допускающего никакого двойного толкования и фальсификации заключения Бехтерева царским судьям пришлось оправдать нагло оклеветанного Бейлиса[13]13
  Еврей М. Бейлис был обвинен в убийстве русского мальчика А. Ющинского якобы с ритуальной целью. Судебный процесс, организованный царским правительством в 1913 году, был одним из актов шовинистической политики царизма. Под давлением общественного мнения суд присяжных оправдал Бейлиса.


[Закрыть].

В 37 лет Бехтерева приглашают на должность начальника кафедры психиатрии и невропатологии прославленной Петербургской военно-медицинской академии, в стенах которой он получил высшее образование. Здесь развернулась его кипучая деятельность пытливого исследователя, талантливого организатора, проницательного врача и всемирно известного ученого.

Восторженно приветствовал В. М. Бехтерев Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Вот слова пламенного призыва, которыми он закончил свое обращение к ученым собратьям: «Мы должны отдавать себе отчет в том, будем ли мы с победившим народом, который завоевал себе свободу, хочет строить свое будущее и зовет нас соучаствовать в этом строительстве. Может ли быть сомнение в ответе на этот вопрос?»

Выдающийся ученый, академик Владимир Михайлович Бехтерев, как мы уже говорили, был в своем творчестве многогранен. Во всех энциклопедиях после его имени называются сразу три специальности: неврология, психология и психиатрия, и в каждой из них он оставил глубокий след.

Бехтерев побывал в клинике Шарко в то время, когда там кипела работа по изучению гипноза. Бехтерева очень заинтересовали эти исследования, и по приезде в Россию он широко поставил лечение гипнозом и внушением в Казани, в бытность его там заведующим кафедрой нервных и душевных болезней медицинского факультета университета.

Начиная с этого времени и до последнего дня жизни Владимир Михайлович не ослаблял внимания и интереса к этим явлениям. Слова «до последнего дня жизни» здесь следует понимать совершенно буквально, так как последний научный доклад, сделанный Владимиром Михайловичем за 30 часов до смерти, был посвящен разработанной им методике коллективного лечения алкоголиков внушением в гипнозе.

На руководимых Бехтеревым кафедрах (вначале в Казани, а затем в Петербурге) и в созданном им психоневрологическом институте проводились специальные исследования физиологических механизмов гипноза и внушения. Все связанные с этими явлениями вопросы Бехтерев освещал в своих лекциях студентам, на которые часто приходили и давно уже окончившие курс врачи. Сам Бехтерев был прекрасным психотерапевтом и постоянно применял гипноз и внушение в собственной лечебной практике.

Рассказывая в медицинских периодических изданиях о ярких примерах успешного применения гипноза и внушения в лечении различного рода заболеваний, примерах, почерпнутых из своей личной врачебной практики, Бехтерев неустанно призывал своих коллег шире использовать этот метод.

Огромное значение имела деятельность Бехтерева по ознакомлению широкой публики с правильным, естественнонаучным представлением о гипнозе и внушении. Он читал на эту тему публичные лекции, писал брошюры и статьи в научно-популярных журналах.

В. М. Бехтерев проводит сеанс лечебного внушения в гипнозе

Бехтерев дал глубокий анализ обстановки, в которой совершаются «чудодеяния». Он показал, что факты, которые мистики выдают за чудесные исцеления, божественные откровения, духовидение и т. п., имеют в своей основе неизвестные большинству людей явления гипноза и внушения. В своей брошюре «Внушение и его роль в общественной жизни» Бехтерев приводит в доказательство этой мысли массу примеров из истории и житейской практики. Вот один из очень ярких случаев.

«Мальчик Г. страдал параличом истерического происхождения, природа которого, к сожалению, осталась нераспознанной со стороны известного в Петербурге психиатра, признавшего его неизлечимым. Парализованный мальчик оставался беспомощным уже много лет, как вдруг однажды во сне он увидел лик Божьей Матери, приказавшей ему поклониться святой иконе, находящейся в часовне по Шлиссельбургскому тракту у Стеклянного завода и известной тем, что ударом молнии в 1888 г. было разрушено все внутри часовни, но сохранился лишь образ Божьей Матери, причем лик ее оказался усеянным в форме венца медными монетами из сборной народной кружки. Проснувшись, Г. настойчиво начал просить себя повезти к упомянутой иконе, и, когда желание его было исполнено, то оказалось, что уже во время молебна он получил возможность стоять на ногах и с этих пор начал ходить».

Бехтерев показывает, что этот взятый из жизни случай, выглядящий в глазах верующих непостижимым свидетельством «божественного милосердия», в действительности имеет вполне естественное происхождение. Фанатическая вера в силу иконы, которую молва из-за приключившегося с ней необычного происшествия окружила ореолом чуда, связавшись с самым сильным в каждом больном желанием – выздороветь, подчинила себе все чувства и мысли мальчика, не оставив места в его сознании никакой критике. Эта мысль действовала по механизму самовнушения, благодаря которому и произошло почти моментальное освобождение больного от истерического паралича.

Внушение и самовнушение обязаны своим действием материальным, естественным процессам. Подвергнув справедливой критике многочисленные определения этих понятий, дававшиеся до него другими гипнологами, Бехтерев предложил свою формулировку. Он называл внушением «воздействие одного лица на другое путем непосредственного прививания идеи, чувства, эмоции и других психофизических состояний без участия личного сознания внушаемого лица». Влияя в первую очередь на область эмоций, на воображение, внушение чрезмерно их обостряет и тем самым заглушает рассудочную, критическую оценку действующих на психику впечатлений. Подобным же образом могут действовать на человека некоторые мысли и чувства, возникающие в его собственном мозгу, без воздействия постороннего лица, когда, как писал Бехтерев, «то или другое представление проникло в сознание, как нечто готовое, в форме внезапно явившейся мысли, в форме того или иного сновидения, в форме виденного примера и т. п.».

Внушение одно из сильных средств воздействия на психику людей. Внушенная мысль, будучи лишена строгого и столь необходимого контроля разума, способна с неодолимой силой влиять на поведение человека, а также на деятельность его организма. Но средство это обоюдоострое. Оно может быть употреблено и на благо и во зло людям.

Бехтерев приводит множество примеров, когда внушение использовалось во вред людям. Доскональнейшим образом он прослеживает причины различных эпидемий, как он называет возникавшие по временам массовые увлечения теми или иными сектантскими вероучениями, теориями всевозможных мистиков, средневековые эпидемии демономании и колдовства, кликушество и т. п. Во всеоружии собственного большого клинического опыта и обширных познаний в области психиатрии и психологии, Бехтерев убедительно доказывает, что во всех этих фактах немалую роль сыграли явления гипноза, внушения и взаимовнушения.

Давно уже было замечено, что внушаемость людей особенно велика, когда они находятся в массе. В этом случае наэлектризовывающее людей внушение усиливается за счет взаимного влияния охваченных общими чувствами людей друг на друга – за счет взаимного внушения и подражания. Этими средствами охотно и умело с давних пор пользуются сторонники мистики, направляя их во вред людям. В то же время в руках людей науки, в руках врачей внушение может быть самым широким образом применено в качестве успешного средства борьбы со многими заболеваниями.

После подавления революции 1905 года реакция праздновала победу и вместе с тем прекрасно чувствовала ее непрочность. Как всегда бывало в истории, в подобные периоды взбурлил грязевой вулкан мистики и суеверия. Оккультные «науки», магия, животный магнетизм, астрология, хиромантия, всевозможные варианты спиритизма вновь находят себе многочисленных поклонников среди привилегированных слоев общества и тянущегося к ним мещанства. Разжиганию интереса к потустороннему способствовали специальные журналы – «Спиритуалист», «Ребус», «Вестник оккультных наук», «Сфинкс» и др. В них печатаются статьи и рассказы о секретах индийских факиров, о таинствах поклонников культа Митры, откровения, почерпнутые спиритами из общения с духами умерших, и т. п. Обложки книг пестрели объявлениями вроде следующего: «Открыта подписка на первый в России ежемесячный иллюстрированный журнал «Таинственное», посвященный вопросам, исследованиям и наблюдениям в области сверхчувственных явлений, не поддающихся анализу современной науки».

Книжный рынок захлестнул поток шарлатанских брошюр, в которых проповедовались давно уже отвергнутые наукой представления о существовании внутри человека неких сверхъестественных сил, вроде пресловутого «магнетического флюида», с помощью которых можно легко и просто достичь богатства, успеха в обществе, бесчисленных любовных побед, умения безошибочно предсказывать судьбу и т. д. Авторы давали заманчивые обещания научить своего читателя открывать и развивать в себе подобные чудо-способности. Многие такие книги выходили в роскошных изданиях, в тисненных золотом и серебром переплетах, с иллюстрациями.

Трудно переоценить значение, которое имели в этой обстановке устные и печатные выступления такого пользующегося всемирной славой большого ученого и такого высокоавторитетного человека, каким был академик Владимир Михайлович Бехтерев. В этих выступлениях он настойчиво, отважно и страстно пропагандировал материалистические представления о гипнозе и внушении, беспощадно тем самым вскрывая ложность всей этой мистической шелухи.

На основании собственных наблюдений, а также наблюдений и исследований своих многочисленных учеников Бехтерев развил представление о гипнозе как о своеобразном видоизменении обычного естественного сна. В чем, по Бехтереву, главное отличие гипноза от нормального сна? Гипнотический сон вызывается искусственно теми усыпляющими приемами, которыми пользуется гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других действующим приемом Бехтерев считал словесное внушение сна, которое может заключаться как во внушении гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека с засыпанием, так и путем повелительного требования – «Спать!» Слабые физические раздражители, по его мнению, могут очень способствовать быстроте усыпления, а иногда и вызывать гипнотический сон без всякого словесного внушения.

Бехтерев уделил много внимания исследованиям, направленным на то, чтобы разработать способы повышения лечебной эффективности внушения, проводимого больному в гипнозе или наяву.

Однако и Бехтереву не удалось освободить развитые им представления о гипнозе и внушении от влияния субъективистски-психологических идей. Его объяснения все еще страдали той описательностью формулировок, которая характерна для определений, выдвинутых до него другими исследователями гипноза – Брэдом, Шарко, Льебо, Бернгеймом, Токарским, Данилевским и другими. Все эти представления, будучи в принципе правильными, материалистическими, все же не достигли полного проникновения в природу этих явлений, не смогли раскрыть внутреннюю сторону гипноза и внушения, их физиологическую базу.

Выяснение сущности этих явлений, тесно связанных с психической деятельностью мозга, не могло произойти раньше, чем были установлены основные закономерности этой деятельности.