Текст книги "Стихи"
Автор книги: Мария Петровых
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
1978, декабрь, начало.
Статья Адамовича о преддуэльных днях Пушкина («Вопросы литературы», № 11). Очень уж предположительно. Главное уже было известно Щеголеву. А слово (ни в каком случае не драться на дуэли и поставить царя в известность, если будут еще осложнения с Д<антесом>-Г<еккерном>) м<ожет> б<ыть> было дано. Во всяком случае, это не та глупость, какую писал Л. П. Гроссман. Но все-таки зыбко. Никаких свидетельств нет. Что встреча была без Бенкендорфа – скорее, верно. Но П<ушкин> знал цену нравст<венным> качествам царя – собственноглазно читавшего его письмо к жене. М<ожет> б<ыть> он сам просил Б. присутствовать при встрече, под к<аким>-н<ибудь> благовидным предлогом.
Но – скорее, Адамович прав.
Сердце ломит, читая все это.
Дорогой Давид!
Я потрясена Вашей книгой и благодарю за нее бесконечно. Когда читала в первый раз – одно только слово было на уме: волшебство. А когда перечитываешь – книга впечатляет еще сильнее. И думаешь о том – откуда это волшебство берется? И видится самое главное – Ваша душа, Ваша бесстрашная мысль, мудрое и щедрое Ваше сердце. Это просторная ширококрылая книга. И Вы все набираете и набираете высоту, Давид! Я счастлива, что до этой книги дожила.
Грустно очень, что наши великие, о которых Вы пишете «смежили очи гении», не прочтут этой книги, при них Ваше слово прозвучало бы громче, сильнее, нежели без них, – было бы кому как следует услышать и понять и порадоваться за русскую поэзию.
А я совсем перестала писать, Давид. Для человечества от этого потери никакой, но душе моей очень больно. Беда, когда есть какие-то данные и нет призвания. Ну, об этом не стоит.
…Внешнюю канву моей жизни Вы знаете. Очень понятно мне Ваше стихотворение про «ветры пятнадцатых этажей». Я живу на 11-м, но это уже все равно что 15-й. Вы про эти ветры написали очень сильно и очень точно. А я очень тоскую по тем, низеньким ветрам – слишком привыкла к ним за всю жизнь.
…Меня, помимо всего другого, поразило Ваше стихотворение «Мне снился сон жестокий…», оно как вдох и выдох – две первые строфы. Все нечетные строки – повышение голоса, все четные – понижение. Четные звучат глуше и глубже. В чем здесь тайна – не понимаю. В третьей строфе смена регистров исчезает, меняется интонация. А в строках – «Холодно. Вольно. Бесстрашно, Ветрено. Холодно. Вольно», – пожалуй, больше всего сказалась душа Вашей книги. <…> [21]21
Из черновика письма Давиду Самойлову. Речь в нем идет о книге «Весть». М., 1978. (Примеч. сост.)
[Закрыть]
Ждет путь немыслимо большой
Там, за чертой, за крайним краем
Работай над своей душой,
Покуда мир обозреваем,
Ты держишься – я поняла —
На невидимке-паутинке.
А я слежу из-за угла,
Как ты в неравном поединке
То затрепещешь, то замрешь…
О продержись, о продержись
Хоть день, хоть два, как можно дольше.
Ты знаешь, что такое жизнь?
Дозволь пожить мне, о дозволь же…
Хоть графоманство поздних дней
Еще не худшая из маний —
Скажи, что может быть страшней
Придуманных воспоминаний?
Зачем они? Они затем,
Чтоб уцелеть и после смерти,
Чтоб не исчезнуть насовсем…
Ни слову в тех строках не верьте!
Спускаясь в памяти подвал,
Оттуда б брали все, что было.
А там, где памяти провал,
Писали б: «Я забыл», «забыла»…
Снять с души такое бремя
Поздновато.
Перед всеми, перед всеми
Виновата.
Неужели может быть
Жизнь другая?
Можно и меня любить,
Не ругая?..
Всех, кого обидой кровной
Оскорбила,
Всех, пред кем была виновна,
Не забыла.
В палате почти темно. Ночь. Свет только из приоткрытой в коридор двери. Читать нельзя. Писать почти невозможно. Не вижу – что пишу. Так многое хочется. Ну, об Ан<не> Ан<дреевне> уже много и хорошо написано (и опубликованного и не опубликованного). Пишут и ерунду – люди, не знавшие Ан. Ан., не любившие ее. Два-три раза случайно видевшие ее, сказавшие ей «Здравствуйте» и «До свидания». Ну, уж это «факт их биографии» – сказала бы Ан. Ан. <…> О том драгоценном, что опубликовано, – мы знаем дневники Лиды [22]22
Л. К. Чуковской. (Примеч. сост.)
[Закрыть]; воспоминания Лукницкого. <…> Ника – о стихах во сне. «Царственное слово» – Толино [23]23
А. Г. Наймана. (Примеч. сост.)
[Закрыть]. Книга Жирмунского. Восп<оминания> Виленкина – не интересно, но все же 20-е годы. Записи Любы Большинцовой. Публикации Ахм<атовой> – проза. – Эм. Герштейн, где в примечаниях много об Ан. Ан.
Станут известны дальнейшие дневниковые записи Лиды. Есть записи любимейшего друга Ан. Ан. – Ники Глен. Есть превосходно написанные воспоминания Анатолия Генриховича Наймана – он мне их читал. Есть интересные и во многом ценные воспоминания М. В. Ардова. Воспоминания Адмони. Есть небольшая, опубликованная в «Гранях» заметка покойного В. Е. Ардова – о первой встрече Ахматовой и Цветаевой. Заметка, естественно, схематичная, но точная. Не сомневаюсь в том, что есть записи Харджиева, не все пропало из записей В. Ф. Румянцевой.
(Все это я писал почти в беспамятстве, до операции. Слишком тяжко я ранена неведомыми писаниями N. об Ан. Ан., которую N. не знала и не любила. Надо об этом забыть. Все это значения не имеет. Невежество само скажется. Зачем негодовать!)
Перестал человек писать стихи.
Почему?
Потому что ясно стало ему,
Что слово его ничего не значит.
Что хоть стар он, но путь его не начат
И не время его начинать,
А время молчать,
И темно, и пора почивать,
И напрасно тоска неуемная гложет…
Пожалейте кто может.
Когда-то давно и случайно я оказалась в битком набитой машине К. И. Чуковского, с которым была едва знакома. Машина двинулась-тронулась из Переделкина в Москву.
– Какое десятилетие в своей жизни Вы считаете самым счастливым? – спросил меня К. И.
– Первое, – ответила я, не задумываясь.
– Самый банальный ответ, – усмехнулся К. И.
(И действительно – самый банальный.)
Ну а дальше – с 1918 по 1928?
Еще раньше – вероятно, в 1916 г. мой журнальчик «Весенняя звездочка». Вышло 4 номера. Они пропали на Гранатном. Очень смешной журнальчик – с непрерывной сменой убеждений редактора – он же автор. Стихи и проза. Родственники финансировали мое мероприятие (хотя журнал выпускался в 1 экз.). Иллюстрировала его иногда я сама, иногда Митя или Володя. Обобрав родственников (дядя Ваня дал 3 рубля), я издание прекратила. По правде сказать, чем-то отвлеклась.
Ночами думала о многом
В редчайший час
Душа стояла перед Богом
В молчанье горестном
и строгом
Не поднимая глаз
И это было как Причастье.
Так начиналось счастье.
Недостойной дарован
Господней рукой
Во блаженном успении
вечный покой.
Мария Сергеевна Петровых скончалась 1 июня 1979 года.
Текст эпитафии, написанной 13– 14 мая 1979 г., вырезан, согласно воле поэта, на могильном камне.
Мария Петровых
Домолчаться до стихов [24]24
Мария Петровых. Домолчаться до стихов.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-Пресс, 1999.
[Закрыть]
КОКТЕБЕЛЬ
Когда я буду, умирая,
Вцепляться пальцами в постель,
Верни меня в предгорье рая,
Скажи мне тихо: Коктебель.
Я слабым слухом, мертвым взором
Всей горестью, любовью всей
Узнаю берег, на котором
Бродил усталый Одиссей.
Великой Мстительницы милость
Он верным сердцем призывал,
И дева светлая спустилась
На голубые глыбы скал.
Она отплыть ему велела,
Враждебный ветер укротив,
И парус он направил смело
В послушно голубой залив.
Она ж стояла здесь, блистая
Смерчем бессмертной красоты.
Кустов испуганная стая
Металась у ее пяты,
Змеенышем обвивши чресла,
Подъяв копье, щитом звеня,
Вдруг белым облаком исчезла…
Ты помнишь, Коктебель, меня…
О самом раннем знают скалы,
О бурных судоргах земли,
Когда огромные кораллы
В нее невидимо вросли,
Неукротимы, непрестанны —
Шел, верно, родовой раздор, —
В нее врубались ураганы
И там остались до сих пор.
Она собой отобразила
Как бы побоище богов,
Ее таинственная сила
Похожа на беззвучный зов,
На черновик забытый… это
Недаром кажется таким:
Сюда бог музыки и света
Огнем вписал внезапный гимн.
Как верный друг, мой спутник верный,
Как прежде нежно (помнишь как?),
Чтоб вытравились ветром скверны,
Внеси меня на Карадаг.
И перед демоном безглавым
На камни тихо положи,
Да будет вид сраженной славы
Полезен для моей души.
Но отойдем теперь скорее,
Чтоб я запомнить не могла,
Как, по лиловым дебрям рея,
Меня манила тень орла.
Я покорюсь, горя и стыня,
Что гордость наша? Скудно с ней!
Пахнула библией пустыня,
Все та ж, но жарче и древней.
О, палестинская долина,
Ответствуй мне, не по тебе ль
Шла так недавно Магдалина…
Меня ты помнишь, Коктебель?
Но мне роднее крови – море.
Дрожит мирьядами сердец
И, разгораясь в грозном споре,
Швыряет берегу венец.
Золотосиние! Поверьте,
Я вас люблю до тьмы, до дна,
Но надо мною знамя смерти,
Вода ж к умершим холодна.
В слова слагаясь еле-еле,
Шли волны голосом твоим:
Кто был однажды в Коктебеле,
Всегда томиться будет им.
«Меня оброс дремучий воздух»
Иная высшая награда
Была мне роком суждена…
Пушкин
Меня оброс дремучий воздух,
С душой смешался, втек в зрачки,
В запекшихся на сердце звездах
Мерцают мерные толчки.
Как страшно мне кишенье жизни,
Ужели это наяву? —
В иной утраченной отчизне
Мечтой мучительной живу.
И в сходном с нею крае милом,
Где рдеют огненные мхи,
Я скалам, волнам и светилам
Люблю подсказывать стихи,
Не знавшие журнальной пыли,
Надменные в шуменье дня,
Но здесь их тучи полюбили,
Сплываясь около меня.
И вас, души моей созвучья,
С трудом порою узнаю:
Вы и просторней, и могучей,
И радостней в родном краю.
Наполненные плотью новой,
Им накрепко окрылены,
Иль гром, то синий, то багровый,
Иль лунный свет внутри волны,
Иль струны – вкручены до дрожи
От солнца в хладный камень скал,
И звук даете вы похожий
На тот, что тщетно мир искал.
Он – счастье. И ему все радо —
И свет небес, и темень дна…
О, нестерпимая награда.
Ты свыше подвига дана.
Хроника жизни и творчества Марии Сергеевны Петровых
1908 13 марта (26 марта по н. с.) – родилась в Норском Посаде Ярославской губернии, Ярославского уезда.
1914 Поступает в подготовительный класс частной начальной школы в г. Ярославле. Три класса начальной школы, подготовка в гимназию, в которой учиться уже не пришлось.
1918 Возвращение в Норский посад и обучение в норско-посадской школе.
1922 Переезд в Ярославль и обучение в ярославской школе им. Некрасова. Участие в собрании ярославского Союза поэтов.
1925 Окончание школы. В августе – переезд в Москву. Поступление на Высшие государственные литературные курсы.
1928 Год знакомства с Б. Пастернаком.
1930 Закрытие Высших государственных литературных курсов. В этом же году М. Петровых экстерном окончила литературный факультет Московского государственного университета. Работала литературным сотрудником в московских издательствах – в редакции газеты «Гудок» и в «Сельхозгизе».
1933 Осень – встреча с А. Ахматовой, знакомство с О. Мандельштамом.
1934 Начало переводческой деятельности (переводы стихов П. Маркиша, Абая Кунанбаева и других).
1935 Вступила в группком писателей при Гослитиздате.
1936 Вышла замуж за Виталия Дмитриевича Головачева, библиографа и музыковеда.
1937 19 февраля – рождение дочери Арины. Июнь – арест мужа В. Д. Головачева. Постановлением особого совещания при НКВД СССР он был осужден к 5 годам ИТЛ и сослан в Медвежьегорск (Карелия).
1941 Начало года – выходит первая книга переводов Молла Непеса. В апреле – смерть отца, Сергея Алексеевича Петровых. В мае – сгорел дом в Сокольниках, в котором жила семья Петровых.
1941 22 июня – начало Великой Отечественной войны. Летом М. Петровых с четырехлетней дочерью вместе с группой писателей и их семьями были эвакуированы Литфондом СССР в город Чистополь Татарской АССР.
1942 Стихотворный вечер М. Петровых в Чистополе, организованный Б. Пастернаком. Вступление в Союз писателей.
1942 В Карелии в спецлагере умирает муж М. Петровых В. Д. Головачев.
1942 Осень – стихотворный вечер в Союзе писателей в Москве. Выступавшие (Б. Пастернак, Н. Асеев, К. Кулиев) говорили о необходимости издания книги стихов М. Петровых.
1943 М. Петровых сдает рукопись книги в издательство «Советский писатель» и получает 4 отрицательные рецензии.
1943 Выходит книга переводов М. Петровых литовской поэтессы Саломеи Нерис.
1944 Осень – поездка в Ереван для работы над переводами молодых армянских поэтов: С. Капутикян, М. Маркарян, Р. Ованесяна и др.
1950 Поездка в Литву, где М. Петровых переводит поэму литовского поэта Т. Тильвитиса «На земле литовской».
1952 Смерть матери М. Петровых Фаины Александровны Петровых.
1960–1970 Работа над переводами армянской и славянской поэзии – польской, чешской, болгарской, сербо-хорватской, словенской.
1968 Новая книга стихов М. Петровых «Дальнее дерево» в Ереване.
1970 М. Петровых присваивается звание заслуженного деятеля культуры Армении.
1979 Январь – М. Петровых присуждается премия СП Армении имени Е. Чаренца.
1 июня – М. Петровых скончалась после тяжелой болезни. Похоронена на Введенском кладбище в Москве.
