Текст книги "Стремящаяся Ввысь"

Автор книги: Мария Поль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Пещеры могут чувствовать? – Ирбис. Глаза блестят и широко распахнуты.

– Предположительно да. Неизвестно ни одного туннеля или каскада пещер, который ведет в тупик.

Я замолчала ненадолго, а потом решительно развеяла иллюзию. Мои спутники удивленно заморгали и требовательно посмотрели на меня.

– Все. – Я развела руками. – Лекция закончена.

– Ну! Айри, расскажи еще что-нибудь!

– Ребят, даже если б хотела, не могу. Сил нет.

Все моментально потупились и спешно завели новый разговор. На совершенно глупую тему. Постепенно, правда, он перетек в нормальное русло.

Знаете, вести долгий неспешный разговор, под аккомпанемент гулкого ветра и треска углей, глядя на рождающиеся и помирающие языки пламени потрясающе. Не остается ничего лишнего, с людей слезает вся шелуха, очищать которую можно годами. Именно в таких разговорах узнаешь людей.

Мы разговаривали обо всем и ни о чем: о легендах разных народов, о снах, о дружбе, о том как надо пить, что бы не пьянеть. Кстати о пьянке: У шакала нашлась фляжка какой-то ядренейшей настойки и мы по очереди приложились к ней исключительно в исследовательских целях. После этого разговор пошел еще оживленней. Стены пещерки тряслись от хохота и шальных шуток.

Когда фляга опустела, я, непривычная к алкоголю отключилась. Отдельные фрагменты еще всплывали в памяти, но потом растворились и они.

* * *

Девушка сонно пошевелилась на плече у Ворона и нежно его обняла. Сам Ворон сидел с видом кота, наевшегося сливок, и улыбался.

– Брат я бы тебе посоветовала…

– Ой, да ладно тебе, – перебил золотокожий сестру. – Не будь ханжой. Я ничего не делаю.

– Угу, ты только лапаешь. – Пробурчала девушка.

– Было бы что. – Ухмыльнулся наемник.

– Очень даже есть. – Ворон демонстративно провел руками по телу спящей. – И то что есть, совсем не плохо.

– И тебе не стыдно…

– Совсем не стыдно. – Золотокожий ухмыльнулся и взглянул на сестру. – Я между прочим Айри комплимент делаю. И вообще у меня воздержание уже несколько месяцев!

– Ну да, для тебя это несвойственно – Фыркнула оборотень.

– Ирбис, не мелочись. Я себя держу в руках и ничего себе не позволю.

– Только пощупать. Совсем чуть-чуть! – Заржал Шакал и к нему присоединился Ворон.

Ирбис хмуро перевела взгляд на хохочущих парней и буркнула:

– А я все Айри расскажу!

– Что она, пьяная в стельку, полезла к Ворону целоваться, а тот, не дурак, воспользовался? – Расхохотался еще сильней Шакал. – Знаешь, что она ответит на то, что потом заснула?

– Что такой шанс потеряла! – ответил, перебарывая смех Ворон.

– Все я спать! – Ирбис сердито схватила одеяло и завернулась в него и легла носом к стенке.

– Я пожалуй тоже. – Зевнул Шакал. – Ты тут смотри, не шали. – Фыркнул он напоследок.

– Да было бы с кем! Не с этим же пьяным чудом!

– Тебя что-то не устраивает?

– Только то, что ее даже не добудишься!

* * *

Я проснулась от боли. Действие мази прекратилось и ноги снова начало ломить. Да и недолго оставалось мне мазаться – травы быстро заканчивались.

Боль после благословенных часов передышки казалось еще более жестокой.

Я невольно застонала и бессильно долбанулась затылком. Терпеть боль до рассвета представлялось жестокой пыткой. Неожиданно рядом кто-то шевельнулся и надо мной оказалась заспанная голова Ворона.

– Болит? – Тихо и сочувственно шепнул он.

Я молча кивнула сжав зубы. Даже разговаривать не хотелось.

Работодатель тяжело вздохнул. Через какое-то время он неуверенно прошептал:

– Айри, я могу помочь.

Я презрительно фыркнула.

– Нет, правда. Только при одном условии: ты закроешь глаза и не станешь открывать без до моего приказа.

Я подозрительно покосилась на работодателя. Нет, Ворон был серьезен, как зомби. Они, как известно, чувства юмора не имеют. Однако скептицизм смыло очередной волной милых ощущений. Я послушно закрыла глаза.

– Умничка, хорошая девочка. – Фыркнул Ворон и предусмотрительно накрыл мое лицо ладонью. – Получи конфетку.

Наступила тишина. Ладонь Ворона так и лежала на глазах, изменений не следовало. Неожиданно, или, скорее, долгожданно, рука работодателя дернулась и он поспешно ее переложил на грудь. Вторая рука находилась в нескольких сантиметрах от ног.

Я не выдержала и приоткрыла веки. Глаза моего работодателя потусторонне светились золотом, пренебрегая такими мелочами, как белки и зрачки. Просто два кусочка расплавленного золота. Н-да, зеркало души. Кожа его, кстати, тоже мерцала золотыми искрами, которые собирались в руках. Черты лица обострились, натянулась кожа на скулах, заострился нос. Брови тянулись двумя рисованными черной эмалью линиями.

Как ни обидно, мой работодатель был красив, собака… Даже в таком виде. Я невольно засмотрелась, но потом одернула себя и попыталась сконцентрироваться на ощущениях. И удивилась. Боль правда уходила. Было ощущение, что она просто впитывалась Ворону в руки. Хотя, возможно так и было.

Лечение довольно быстро закончилось с золото в глазах работодателя впиталось в радужку. Ворон заметил мой взгляд и едва заметно вздрогнул. Я бы и не заметила, если бы он не полоснул когтями мою кожу.

– Конфетку не получишь. – Хмуро сказал он, глядя на мою кривую моську. – Тебе не стыдно?

– Стыдно. – Охотно признала я, сделав грустное выражение лица.

– Прекрати рожи корчить. – Ну вот, награда за мои старания. – Лучше скажи, как твои ноги.

Я было открыла рот, чтобы попытаться сострить, но тут же его захлопнула.

Ноги не болели. Только откуда-то издалека навевало неприятное ощущение, отдаленное воспоминание о той муке, которую я терпела.

– Значит не болит. – Удовлетворенно кивнул мой работодатель и лег на свое место, повернувшись ко мне спиной.

Я какое-то время колебалась, но потом все же не выдержала:

– Ворон, а…

– Промежуточная стадия, неполное возвращение в истинный облик, позволяющее использовать силы моего народа. Тебя это интересовало?

– Ага.

Еще немного молчания.

– Ворон, а…

– Я просто преобразовал боль в силу и втянул ее в себя, а часть распылил в пространство.

– А-а.

Тишина.

– Ворон, а…

– Да, у меня сейчас немного болят ноги, возможно у ребят тоже заболят. Но боль почти не чувствуется. Она примерно такая же, как и у тебя сейчас.

– О-о.

Молчание.

– Ворон, а…

– Айри, спи! – Работодатель повернулся ко мне лицом и прижал к себе.

– А… – Чуть более сильное объятье и я поняла, что не могу сказать ни слова, потому что прижата к теплой, пахнущей корицей и шоколадом груди. – М-м-м.

– Вот и молодец. – Фыркнул голос над ухом. – Спи.

Я устроилась поудобнее и заснула. Часто, что ли, выдается случай поспать в объятиях такого шикарного мужчины?

– Эй, голубки, просыпаться не желаете? – насмешливо гнусавя протянул чей-то голос.

Мы с Вороном вскинулись было, но увидев Шакала, облегченно откинулись обратно.

– А ты, воробушек, зачем будешь? Не видишь, спится хорошо?

– Ну еще бы… В такой позе… – Хмыкнул наемник и присел к костру добавить дров.

Мы с Вороном сначала удивились, потом присмотрелись и захихикали. Поза действительно была что надо: ночью, видно, было холодно, и мы тесно прижались друг к другу, запутавшись в своих же собственных ногах и одеялах. Со стороны мы, наверно, производили впечатление влюбленной парочки после бурной ночи.

– Шакал, а что, мы тебя смущаем? – Отсмеявшись, спросил Ворон.

– Да что я тут не видел…

– Так не мешай спать!!! – на удивление синхронно рявкнули мы и, устроившись поудобнее, снова заснули.

Проснулись мы, правда довольно скоро: Шакал все так же сидел у костра. Я немного посидела, просыпаясь, а встав, развила бурную деятельность.

– Ты чего? – Опешили ребята.

– Собираюсь.

– Куда?

– В путь.

– Мы никуда не едем! – категорично заявил Ворон.

– Не едьте.

Айри, ты, – работодатель сделал ударение на слове "ты", – никуда не едешь.

– Ворон, сколько ты времени из-за меня потерял? Неделю, две? Я какое-то время пропустила мимо себя, и совсем не знаю, сколько мы тут сидим. Но при этом раньше ты летел вперед коня, рычал из-за любой маленькой проволочки. Я ценю, конечно, что ты так за меня волнуешься, но всему надо знать меру! Ты спешишь. Я пока соберу вещи, как раз придет Ирбис и тронемся в путь.

Часа через три мы выехали.

Я честно пыталась скрыть от спутников, каких трудов мне стоило забраться на Стальную. Забинтованные, все еще опухшие ноги еле-еле доставали до стремян, смешно торча в разные стороны. Руки с трудов влезали в узкие перчатки.

Моя понятливая лошадка тихо трусила в хвосте отряда. Аккуратно ставила ноги, стараясь не сильно меня раскачивать. Никогда не думала, что устану от верховой езды! Но, что есть, то есть – я выдохлась почти сразу. От холода заломило кости и стало плохо.

Мы остановились на ночлег в следующей же пещерке.

Ребята были на меня злы за то, что я заставила их поменять уже насиженное гнездышко на полузанесенную снегом пещеру. Но я и разговаривать об этом не хотела. Тем более, что я знала: чем больше я двигаюсь, тем больше у меня сил.

И постепенно, медленно, мы все же продвигались вперед. Постепенно я начала поправляться, все силы уже не уходили на восстановление и начал пополняться резерв. От ощущения магии внутри себя я чуть ли не пела.

Погода ухудшалась, по ущелью, где мы находились с каждым днем все сильнее и сильнее хлестал ветер. Наступало время вьюг. Метель с ревом обрушивалась снова и снова, пытаясь сбросить надоедливых людишек вниз. Но мы держались. Приходилось двигаться только по утрам, когда ветер е не набирал силу. Ближе к вечеру мы забивались в очередную пещерку, укутывались всеми теплыми вещами, которые у нас были и пытались согреться. Костер разводить не было смысла: горящие поленья тут же раскидывало по всей пещере.

Однако медленно, но мы все же двигались. Тише едешь дальше будешь. И однажды крутая горная дорога с ее обрывами, заледенелым снегом, скалами, ветром и опасностями привела нас в маленькую защищенную от ненавистных нам ветров долину с небольшой деревенькой. Это были первые обитатели Киарона, которых мы встретили.

Помимо нечисти, конечно.

Увидеть мирную картину сельской жизни было настолько странно, после пустынных, полных опасностей гор. Тикая деревенька почти пугала своей спокойной размеренной жизнью: дымили домики, играли в снежки дети, до нас доносился веселый детский смех. Какой-то подросток, заметив нас, побежал в дом и вскоре нам навстречу высыпала вся деревня.

Я пробежала глазами по домикам, жавшимся к краю долину, к небольшому леску, к очертаниям гор и улыбнулась. Хоть отоспимся в нормальной постели. Мы молча ехали к толпе, слишком уставшие, чтобы торговаться с селянами. Я рассматривала лица смотревших на нас людей.

Какая-то полная женщина, стоявшая сзади, вдруг охнула и начала пробираться вперед. Стальная остановилась, остановившись на расстоянии нескольких саженей от толпы. Я медленно слезла с лошади, морщась от нахлынувшей боли. Обернулась на толпу, сделала несколько шагов навстречу и остановилась перед женщиной.

– Ну здравствуй. Мама. Не приютишь меня и моих спутников?

– Дуняша!! – ахнула та. – Тебя ж дракон съел!

– Не съел, мама. Я жива.

Дом почти не изменился. В печке все также горел огонь, распространяя живительное тепло. В горшочке все также парилось мясо. В светлице все также стоял ткацкий станок, доставивший мне когда то столько мучений. Только появилась еще пара пристроек для невест братьев. Только выросли сестры. Состарились родители. Только кое-где поблескивали новизной половички. Да белела недавно вырезанная утварь.

Мы, все вчетвером, чинно сидели за столом по правую руку от матери. Сестры суетились вокруг стола, доставая из закутков хранившиеся на черный день запасы. Мама трещала без умолку, пересказывая давние и недавние сплетни, заново знакомя меня со своей семьей, сетуя на тяжелую жизнь. Да, мне пришлось заново знакомиться со своими братьями и сестрами, а также с появившимися племяшками. Дом почти не изменился, но только сейчас, возвратившись сюда, я поняла, насколько сильно изменилась сама. Выросла, превратилась из забитой дурнушки в обеспеченную, самостоятельную девушку.

– Ну же, Дуняша, расскажи, как тебе удалось убежать от дракона?

Вся родня навострила уши. Как же, новость дня: возвращение давно умершей дочери. Я же вздрогнула от давно забытого имени.

– Мам, – напряглась я. – Мам, меня зовут Айри.

– Но Дуняша…

– Я давно уже не Дуняша. Мое имя – Айри.

– Я буду называть свою дочь так, как назвала! Мне не интересно как называют тебя твои друзья, но мое право называть тебя так, как хочу.

– Ты потеряла это право, когда привязала к жертвенному столбу и бросила там. Мое имя – Айрон, Стремящаяся Ввысь. И я давно уже перестала быть глупой неуклюжей девчонкой. Я – наемник, рыцарь и магичка.

– Показываешь фокусы? – захихикали сестры. Я начала закипать.

– Да. Вот такие. – Сладко улыбнулась я и положила руку на стол. Тут белая скатерть вспыхнула иллюзорным огнем. Родственнички, испуганно вскрикнув отпрянули от стола.

– Айри, хватит. – Я тут же свернула иллюзию, подчиняясь голосу работодателя.

– Ведьма! – истерично завизжала одна из систер.

– Ну… в какой-то степени да. Не беспокойтесь: мои спутники – обычные люди. – Сказала я, пиная под столом кашлявшего Ворона. Еще не хватало, что бы сельские узнали о второй ипостаси ребят.

– Ворон, тебе плохо? – Я озабоченно осмотрела своего работодателя.

– Горло что-то першит. Наверно все-таки застудился в горах. Всю одежду тебе отдал… – И не закончив фразы закашлялся еще сильнее. Вот артист!

– Мама, можно ребят устроить ночь? А то я не помню, когда мы спали в нормальных пастелях. Да и Ворон что-то разболелся… – Я еще раз окинула весело кашлявшего золотокожего озабоченным взглядом.

– Да-да… Конечно. – Ответила мама, опешив от нашего маленького спектакля. – Девочки, расстелите постели.

В соседней комнате закричал ребенок. Одна из невесток подорвалась его успокаивать. Значит, я точно уже тетя. Почему то эта мысль меня рассмешила, хотя должна была расстроить. Ведь вряд ли я когда нибудь сюда еще приеду.

Пока родственники суетились, убирая со стола и помогая моим спутникам (те, кстати, их очень хорошо отвлекали) я тихо встала и быстро проскользнула в светлицу. К станку…

… Учитель, узнав о моей нелюбви к прядению, шитью и рукоделию заявил мне, что это должна уметь каждая девушка. Правда в строгих песочных глазах я разглядела смешливую улыбку, но внешне Учитель был неумолим. Меня посадили в пустую комнату с одним только ткацким станком у окна, да стулом. Раз за разом я разбивала эти ненавистные мне сооружения, жгла, крошила в мелкую щепу. Учитель был неумолим: метр каждый день. И это мне! Мне, которая только и умела, что путать нитки! Тогда то и пришел на помощь Пламенеющий Уголь. Не знаю, по наводке Учителя, или сам. Садясь под окном, он начинал петь. Он рассказывал мне о далеких землях, где он бывал, о ветре, что поддерживает крылья, о древних городах, о цветке, что распускается раз в год….

Работа начала тихо продвигаться. И то ли песня наделяла станок волшебством, то ли я отдавала ткани свои чувства, не знаю. Только моя нелюбовь исчезла, растворившись в гнете светлых воспоминаний…

Я нежно погладила дерево, отполированное руками, заправила нити. Станок заскрипел свою мелодию, жужжа нитками.

– Ду… Ай… ты его сломаешь! – Испуганно воскликнула мать, нечаянно заглянув в комнату.

– Не сломаю. – Я мягко ей улыбнулась. – Я давно уже научилась с ним обращаться.

И снова улетела вдаль, подхватываемая воспоминаниями.

… Пламенеющий Уголь сидел под окнами и пел, тихо направляя мои руки. Я раскрывалась навстречу песне, плывя на ее волнах, впитывала ее в себя, неосознанно преобразуя в магию, плясавшую на стенах. Она текла через мои руки и пропитывала насквозь создававшуюся ткань.

Неужели я его скоро встречу? Ведь он должен охранять вход в пещеры Бьярни, куда мы вроде и идем.

Я закрыла глаза и стала вплетать в жужжание станка песню, как это делал когда-то дракон. Она родилась где-то глубоко внутри, прошла через меня, оттолкнулась от веретен полотна и полетела вдаль, тихо звеня от радости.

"Айри!" Услышала я изумленное приветствие. "Ты ли это? У меня не бред?"

Но, не успела я ответить, как меня шлепнули чем то тяжелым и мокрым по голове.

– Что…что…

– Горит! Принесите воды!

– Дуняша, ты горишь!

– Что же делать?!

Я в спешке ощупала голову. Волосы, как волосы.

– Успокойтесь! С чего вы взяли?! У меня просто такой цвет волос! Их просто растрепало на ветру! Нет-нет!!! Воды не надо!!!

Я с ужасом оттолкнула от себя сестру с большой бадьей холодной воды и перевела дух. Совсем сумасшедшие.

– Почему ты не расчешешься?! – Неожиданно напустилась на меня мать. – У каждой девушки должны быть ухоженные длинные волосы. – Тут сестры, в панике забежавшие в комнату и мать с осуждением посмотрели на мою, успевшую обрасти, стрижку.

Я начала разражаться. Встретив меня после пятилетней разлуки мои дражайшие родственнички даже не подумали меня как следует рассмотреть и к неожиданно свалившейся родственнице решили относиться как и раньше. Зря. Я уже совершенно не подходила под их закостеневшие взгляды.

Из угла, из проеденной мышами норки на меня смотрел домовенок, тот самый, который мне рассказывал сказки в детстве. Вот уж кто действительно рад был меня увидеть и какой я стала. Ведь именно он утирал мои бесконечные слезы, когда я сидела наказанная в подполе.

– О… какая красивая ткань… Где ты научилась так ткать? – Заметила одна из сестер, та самая, которая чуть не вылила на меня бадью воды. Все остальные тут же сгрудились вокруг станка.

Ткань действительно получилась хорошая – мягкая, гладкая, блестящая. Магия сильно изменила волокна.

– Сделайте из этой ткани распашонку ребенку, а обрывки вшейте себе в одежду. Слышишь мама? Это поможет от сглаза. Вдруг кто…

– Хорошо. – Покладисто согласилась мать и неожиданно напустилась на дочерей. – Девочки, я хочу поговорить со своим ребенком. – Властно проговорила женщина. Я удивилась, как беспрекословно подчинились все находившиеся в комнате. Даже домовенок ушел, хотя, зная их природу, наверняка подслушивал.

Мать немного поколебалась, но видимо приняла какое-то решение.

– Доченька моя жива, вернулась! – Обняла она меня. – Теперь все по-другому будет… Расскажи мне, как ты жила?

– Хорошо жила, – осторожно ответила я, продолжив ткать. Не рассказывать же ей, суеверной деревенской женщине, пусть и моей матери, что я жила среди драконов!

Я внезапно осознала, что любовь к матери дана каждому при рождении, да только я за пять лет настолько отошла от деревенской жизни, от своей родни, что мы уже никогда не сможем понять друг друга. Да, я люблю свою мать, но вряд ли захочу ее увидеть еще раз. У меня теперь другая семья.

– Как же ты смогла бежать от дракона? От этого изверга?

– Это долгая история.

Мама еще помолчала немного, и продолжила:

– Он до сих пор обирает деревню. – Пожаловалась мне она. Ну да, съедает одну овцу в год и охотится на горных. – Нам уже нечего отдавать, а он все требует, и требует… Ты поможешь нам его уничтожить. – Неожиданно жестко заявила женщина, и в глазах ее загорелся фанатичный огонек расчетливости. Я, честно говоря, такого не ожидала. – Ты сможешь поливать поля, подсушивать заплывшую землю, помогать с магией по хозяйству…

Н-да… Суеверия суевериями, но моя мать была очень расчетливой женщиной. И мечтательной. Жаль только, мне придется разрушить ее мечты.

– Мам, я тут не останусь.

– Почему? Ты будешь помогать нам…

– Мам! Я тут не останусь! У меня нет никакого желания вам помогать. У меня своя жизнь!

Женщина только отмахнулась.

– Куда ты денешься… Нужно только разработать, как убить дракона.

– Я никогда не подниму руку на дракона.

– Убьешь, мы поможем! А сокровища его разделим между семьями… Мы-то получим больше, благодаря тебе.

– Я. Никогда. Не убью. Этого. Дракона!

– То есть? – Мать наконец-то отвлеклась от своих мечтаний и удивленно посмотрела на меня.

– Мне повторить еще раз?!

– Да как ты разговариваешь с матерью?! Ты будешь делать то, что тебе велят! А друзей твоих завтра же выгоним взашей из деревни. А не хочешь, силой заставим!

Я изумленно замерла, а потом громко расхохоталась.

– Ой, не могу… – Смахнула набежавшие от смеха слезы. – Ты меня собралась держать силой? Как ты себе это представляешь? Ты хоть знаешь, что я могу всех ваших деревенских увальней положить одной левой? Мы с ребятами армию нежити уничтожили вчетвером, а ты собираешься держать меня тут с помощью кучки остолопов?

– Ах ты… – Вспылила женщина и попыталась влепить мне пощечину, но я быстро уклонилась и схватила ее за руку.

– Ты не забывай, что у меня теперь несколько другие знания и умения. И поверь, они намного больше твоих.

Мама округлила глаза и попыталась вырвать руку. Я только сильнее ее сжала.

– Ты утратила право приказывать мне, когда отправила на смерть свою дочь.

– Ты же понимаешь, что я не могла поступить по другому!

– Понимаю. Но прощать тебя я не собираюсь. И тем более я никогда не убью существо, открывшее мне двери в другой мир по приказанию женщины, отправившей меня на смерть.

– Да как ты смеешь! Ты, неблагодарное отродье!

– Это я-то неблагодарная после стольких лет мучений?! Как ты смеешь мне такое говорить!

– Я тебя растила!…

Под моим взглядом женщина замолчала. Я медленно встала и вышла из комнаты.

Мой работодатель бессовестно дрых, вальяжно развалившись на перине.

– Ворон!

– М-м? – Мой работодатель продрал один глаз

– Я ухожу, вещи оставляю тут, Заберете их. Буду вас ждать в пещере, где начинаются Бьярни.

– Ты куда?! – Теперь оба глаза осмысленно смотрели на меня.

– К другу. – Бросила я и вышла во двор.

– К какому-такому другу? У тебя тут никогда не было друзей, ведьма.

– Я надеюсь, мама, у тебя в доме не забыли правила гостеприимства. – С нажимом ответила я и тихо замурлыкала знакомую мелодию-призыв. Кто-то встрепенулся на другом конце связи.

– Айри, ты куда? – Вышел за мной Ворон.

– Я же сказала, к другу. – Счастливо пропела я, чувствуя приближение дракона.

– И где же он? – Хмуро оглянулся Ворон. – Послушай, Айри, что за шутки? Что за…

– Дракон!!! – Взвизгнула мама.

Пламенеющий Уголь камнем упал с неба и, подхватив меня, взмыл вверх. Я быстро перелезла ему на шею, удобно устроилась между пластинами гребня и счастливо рассмеялась. Да, сказать, что Ворон с мамой были удивлены, значит, ничего не сказать.

Огромный дракон летел вперед, а я сливала ему все случившееся со мной за последнее время. Я ничего ему не говорила – ветер все равно бы сносил слова, но, настроившись на связь, передавала ему все, что видела или ощущала. Наконец мы перешли на свой обычный полет. И как будто бы и не исчезало это странное чувство единения с драконом, когда мы впитывали чувства друг друга: и мою бездумную радость полета, и его точное восприятие мира. Сливаясь вместе, все эти чувства рождали взрыв эмоций. Мир растворялся, оставляя только здесь и сейчас, только холодный воздух, и ветер в лицо, и снег, задетый крылом, и обжигающее тепло дракона, и ледяную воду, в которую мы нырнули в конце головокружительного пике, и песню, ледяными осколками звеневшую в воздухе, бесконечные перевороты, мертвые петли, взлеты и падения, отчего сладко замирало где-то в животе…

* * *

Ворон стоял на крыльце и следил глазами за то увеличивавшейся, то уменьшавшейся багровой точкой.

Иногда доносилась песня, заставляя сердце пропускать удары.

Ирбис неслышно подошла к брату и встала рядом.

– Она действительно умеет летать.

Оборотень вопросительно покосилась на золотокожего.

– Удержаться на спине дракона, выделывающего такое! Это многого стоит.

– Если ты хочешь… вперед!

– Не могу, Ир. Я никто рядом с ними. Я не хочу портить радость их песни.

– Это твое дело. – Пожала плечами Ирбис. – Я спать.

Но Ворон не обратил внимания на исчезновения сестры и стоял, сжав руки в кулаки и вслушиваясь в едва доносившуюся мелодию.

* * *

Мы, хохоча, свалились на берег озера, того самого, в котором до этого купались. Долго валялись, глядя на звезды. Рядом с драконом холод отступал, прятался за гранью восприятия и сознания, напоминая о себе только легким покалыванием промозглого ветра.

– Как ты думаешь, – повернулась я к дракону, – Учитель может дать мне крылья?

– Не знаю милая. Может и сможет, может и нет. А может просто не захочет.

– Почему?

– Ты хочешь превратиться в чудовище? Ведь крылья означают, что ты никогда не сможешь снова стать человеком.

– Я знаю. – Тихо пробормотала я и тряхнула головой. – Ой, давай сегодня без умных слов. Присоединиться не хочешь?

Я стянула сапоги и с разбегу сиганула в воду. Бордовый дракон с места прыгнул-спланировал в воду, подняв кучу брызг и разломав недоломанный лед.

Ледяная вода покалывала тело, вызывая желание убежать на берег. Я невольно вспомнила письмо Райского Архипелага.

Мимо стрелой пронесся Пламенеющий Уголь, обдав меня теплым потоком воды. Хорошо, что озеро было не особенно большое: дракону было сложно развернуться. Я подкараулила момент, и, когда он проплывал мимо, ухватила его за хвост. Дракон в шутку взревел, пытаясь меня схватить. Мы еще долго дурачились, отфыркиваясь и хохоча.

– Хнэт! – воспоминание гулким молотом ударило в сознание и я стрелой выскочила на берег. Надо сказать, поздно вспомнила. Несмотря на заклинание нечувствительности и присутствие Пламенеющего Угля я замерзла.

– Уголек, помоги высушиться!

Дракон неспешно вылез из воды, отряхнулся, как собака, обдав меня сотнями жалящих брызг, и только тогда соизволил повернуться ко мне. Он чуть насмешливо наклонил свою увешанную рогатой короной голову, хитро сощурился багровыми глазами со зрачками-расщелинами и дыхнул на меня обжигающим пламенем. И вот я уже стою в сухой одежде и с волосами, вставшими дыбом, как у перепуганной кошки.

– Что случилось, милая? – ласково спросил дракон, пока я устраивалась поудобнее в его больших лапах.

– Я же обморозилась, помнишь?

Пламенеющий Уголь смешно нахмурил лоб а потом честно сознался:

– Нет. Я не Учитель, чтобы сразу же все раскладывать по полочкам.

– Ну, помнишь, когда мы разворошили гнездо нежити?

– Расскажи. – Потребовал дракон. – Словами! – Немного испуганно добавил он, видя, что я приготовилась петь.

– Да все просто: мы наткнулись на огромное гнездо нежити, пока шли по горам.

– Огромное?

– Особей двести наверно. – Дракон ничего не ответил, только сжал меня чуть крепче. – Я отправила ребят ехать дальше, а сама осталась отвлекать. Честно, думала сдохну, но потом непонятно откуда пришла сила, которая уничтожила всю нежить и вызвала небольшую лавину. Конечно, ребята вернулись и выкопали меня, но пока выкапывали я успела все себе обморозить.

Дракон подумал немного, а потом тихо мурлыкнул, обдав меня горячим дыханием:

– Прости.

– За что? – Удивилась я.

– Я виноват. Я услышал твой крик и отослал тебе силу. Правда, не знал, что ты в этом мире, и отправил с учетом барьеров, межмирных пустот. Думал, пока до тебя дойдет – уменьшится раза в три-четыре. А оказалось нет. Вот и жахнуло.

– Так это из-за тебя я магии лишилась?!

– У тебя даже силу выжгло?!

– Представь себе! Очень неприятные ощущения! – Я поежилась, и добавила тихо, – как будто в груди вместо души огромная дыра.

– Прости, милая.

Мы надолго замолчали, думая каждый о своем и наслаждаясь тишиной и обществом друг друга.

Наконец я огляделась и воскликнула от удивления:

– О! Это же то самое озеро, где я сидела, когда убегала из дому! Где-то тут даже был мой шалашик. – И обувшись, отважно ринулась на сражение с прибрежными кустами. – Да, точно! Остался! Совсем обветшал, бедный. А построила я его, однако, на славу! До сих пор не провалился. Даже полочка осталась! Надо же! Гребешок! Мне папа его выстругал, когда совсем мелкая была.

Пламенеющий Уголь свернулся в клубок, как большой котенок, и слушал болтовню, следя за мной добрыми глазами. Несмотря на столь существенное различие в возрасте он был мне старшим братом, который всегда поддержит в трудную минуту. Так же, как Учитель стал мне отцом. Эти двое за пять лет стали мне ближе, чем настоящая семья. Хотя, кого из них следует назвать настоящей? Кровную или тех, кто сделал меня такой, какая я есть?

– Полетели, милая, а то я не хочу больше купаться.

Я бережно спрятала гребешок в один из карманов куртки и забралась на дракона. Тот мощно взмахнул широкими крыльями и устремился вверх, оставив на земле две борозды от крыльев.

Столб, на котором я когда-то висела был таким же. Разве что поменяли путы для жертв.

Мы устроились в передней пещере, на куче золотых монет и ржавых предметов экипировки. Точнее, устроился Пламенеющий Уголь, а я разместилась под его крылом, обернувшись в складку и подложив под голову горячую лапу. Дракоша свернулся калачиком вокруг меня, так, что, повернув голову, я могла видеть его прищуренный глаз.

Мы еще долго болтали. Он рассказывал последние новости и сплетни, побасенки про Учителя, очередные пакости, которые подстроили друг другу он и Вьюжный День. Я в свою очередь пересказывала все впечатления и ощущения, о которых он спрашивал. Наконец, глубокой ночью мы заснули.

Утром нас разбудили цокот копыт, скрип седел, звяканье сбруи.

– Куда ты дел Айри? – В голосе золотокожего я с удовольствием услышала тревогу. Ну да, меня под крылом дракона не было видно совершенно. Тихо усмехнувшись, я нашептала Пламенеющему Углю пришедшую мне на ум идею. Тот едва заметно кивнул, величественно потянулся, делая вид будто Ворон его разбудил, поднял голову и величественно – презрительно оглядел прибывших людей.

– Что вам тут надо? – Ого! Я и не подозревала, что у Уголька такой голос! Звуковая волна, казалось, прошла по всей пещере, заглянула в каждый закуток и оттуда зазвенела громом.

– О, Великий и Могучий! – В голосе же Ворона явно слышалась издевка. Зря, зря. Драконы такого не любят. – Покорнейше прошу пропустить нас в лабиринт и отдать нашего воина.

Говорила же, зря.

Пламенеющий Уголь чуть прищурил глаза и, недолго думая, дыхнул обжигающей струей пламени. Я тут же высунулась из-под крыла: не могла же я пропустить такое зрелище!

Инстинктивно отшатнувшихся ребят на несколько секунд накрыло раскаленным огнем, а потом…

Потом пещеру наполнил громовой хохот: мы с драконом несколько минут катались по полу, задыхаясь от смеха.

Нет, с ребятами ничего не случилось, да и что им мог сделать иллюзорный огонь? Но вот их лица…

– Хнэты… – Всхлипнул Пламенеющий Уголь, – я так не смеялся с тех пор, как мы с тобой затолкнули Вьюжного Дня нянчить малышей в детском саду!

Мы заглянули друг другу в глаза, вспоминая тот случай и белого дракона, мечущегося в бессильной злобе по комнате… и как потом он сидел со страдальческой миной пока его исследовали маленькие драконята… Громовой хохот сотрясал пещеру еще несколько минут.