Текст книги "Плачь, детка, плачь (СИ)"

Автор книги: Мария О`Хара

Соавторы: Мария О`Хара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

6. Ты не должен ждать меня, Райли

Эмилия

Я знаю, что ты там наверху делаешь, Мейсон, и надеюсь, что твой отец не выдаст наш маленький секрет. Как только ты узнаешь, что я уже оформлена в университете и могу осенью приступить к учебе, всем нам нужно будет бежать. Далеко бежать. И быстро.

Твоя мама полностью поглощена домашними делами. Пока пылесосит, она прогоняет Мисси прочь, после чего ее мучает совесть, и она зовет ее обратно, чтобы приласкать. Поэтому все занимает в два раза больше времени. Я наблюдаю за ней. Смотрю, как она каждый раз гонит Мисси прочь, а потом зовет обратно. Она очень милая, Мейсон. Я просто не понимаю, как она может быть твоей матерью. Она такая светлая, яркая и сияющая, как ослепительный свет во тьме. А ты – тьма.

Ты забыл забрать мой телефон, Мейсон, хотя обычно всегда берешь его с собой, когда оставляешь меня ждать тебя где-нибудь. Но сейчас он лежит в кармане моих штанов и вибрирует. Не знаю, кто может мне звонить. Сразу же начинаю паниковать. Нужно не обращать на это внимания и сделать вид, что ничего не произошло. Но любопытство, в конце концов, берет верх.

Это незнакомый мне номер. Сухо сглатываю и встаю. Твоя мама не так внимательна, как ты, и также она не думает, что меня нужно контролировать. Быстро бросаю взгляд наверх и слышу, как ты ругаешься. Значит, ты еще занят. Поэтому иду в ванную и тихо закрываю за собой дверь.

– Алло? – с бьющимся сердцем и сдавленным голосом спрашиваю я. При этом закрываю рот рукой. Надеюсь, это просто кто-то ошибся номером.

Стою перед зеркалом и смотрю на себя. То, что я там вижу, похоже на испуганного оленя, Мейсон. Глаза полны ужаса. Бледная кожа. Мои щеки бледнеют еще сильнее, как только слышу голос на другом конце провода. Ты меня убьешь, если узнаешь, Мейсон.

– Наконец-то я до тебя дозвонился, Эмилия! – говорит Райли Раш. Бл*дь.

В ужасе смотрю на себя и думаю о том, чтобы просто повесить трубку. Когда слышу его голос, у меня в голове проносится все, что мы пережили, и как некрасиво это закончилось. Я простила его, Мейсон. Он не злой человек и сделал все, чтобы загладить свою вину. Каждый раз, когда он разговаривал с твоей мамой по телефону, он спрашивал обо мне, и каждый раз ты взрывался. Но на самом деле он просто хотел знать, оставил ли он шрамы в моей душе своим поведением в Нью-Йорке и тем, что он чуть не сделал. Потому что он так сильно сожалеет об этом.

На глаза наворачиваются слезы.

– Райли?

Он вздыхает.

– Я так рад слышать твой голос. Как ты?

В моих ушах шумит так, что я с трудом себя понимаю.

– Эээ… хорошо? А ты?

– Да, все в порядке. Я обустроился и работаю. Здесь все по-другому, но ты это знаешь. Я скучаю по своему дому. Но скорее ад замерзнет, чем я вернусь. Хватит уже того, что нам всем придется встретиться в отпуске. Я просто хотел позвонить и узнать, все ли у тебя в порядке. Мама никогда не разрешает мне говорить с тобой, потому что считает, что Мейсон выйдет из себя. Я пробовал несколько раз позвонить тебе, но он всегда брал трубку. Что само по себе немного странно.

Хорошо, это много информации, Мейсон. Райли звонил, а ты мне не сказал. Даже не намекнул. Я знаю почему, и понимаю тебя. Но если серьезно, ты мог хотя бы сказать мне. И что он имеет в виду под отпуском? Все? Я не хочу выставлять себя перед ним дурой и признаваться, что ты мне ничего не рассказывал, поэтому ничего не отвечаю.

– Да, думаю, ты догадываешься, почему он не хочет, чтобы мы общались, Райли.

– Да ладно тебе, – беззаботно говорит он. – В итоге ведь он тебя забрал, а не наоборот, Эмилия.

– Я сама его выбрала! – твердо говорю я. – Он не забирал меня. Я не вещь, Райли.

– Но не для него, – совершенно спокойно говорит Райли, и я вздрагиваю, потому что он прав. В зеркале вижу, как воинственный огонек мерцает в моих глазах. Потребность защитить тебя, Мейсон. Но не могу. Не прямо сейчас, потому что мешает ком в горле.

– Ты мне звонишь для того, чтобы сказать, какой он говнюк? – спрашиваю я. – В таком случае, мы можем сразу попрощаться.

– Нет, прости! – быстро говорит он. Райли звучит устало. Кроме того, непривычно, что он извиняется за то, что говорит. Ты так никогда не делаешь, Мейсон. Я уже забыла, что может быть по-другому. – Эмилия, я действительно просто хочу знать, как у тебя дела.

Несмотря на все, что произошло, это меня немного смягчает.

– У меня все хорошо, – говорю я. – Правда.

Он глубоко вздыхает.

– Почему я тебе не верю?

– Не знаю, Райли. Ты мне никогда не верил, когда я так говорила. Ты всегда пытался сделать, чтобы мне было лучше, хотя и так все было хорошо.

– Если бы это было на самом деле так, ты бы не изменила мне, Эмилия. – Кажется, Мейсон, ему нужен этот разговор, чтобы поставить точку. – Не пойми меня неправильно. Я звоню не для того, чтобы предьявлять тебе претензии, и не для того, чтобы это сделала ты. Просто я знаю, что будет непросто увидеться с тобой в ближайшее время в отпуске, поэтому мне нужен этот разговор, только между нами, а не с мамой или с ним, – Райли окончательно подтвердил мои подозрения. Я снова понимаю, почему он мне понравился, Мейсон. Он всегда такой рассудительный и чуткий. Качества, которые у тебя полностью отсутствуют. И я до сих пор не знаю, о каком отпуске он говорит. Но сейчас это не так важно.

Вздохнув, опускаюсь на пол, прислонившись спиной к стиральной машинке. Та стиральная машинка, на которой ты шлепал меня по заднице и делал так много других вещей, пока Райли сидел в столовой и объявлял о нашей помолвке. Боже, он этого не заслужил. И все, что он сделал потом, как разозлился и запутался, я понимаю. Я знаю его душу. Она чиста, Мейсон. Как у твоей матери. С другой стороны, ты, наверное, больше похож на своего отца.

– Ладно, – говорю я. – Что ты хочешь от меня услышать, Райли?

– Не знаю, Эмилия. Может быть, я хочу услышать, что не сломал тебя и что ты преодолела все, что было между нами. Может быть, я хочу услышать, что это не моя вина, что ты выбрала его. Что я не несу ответственности за то, что ты губишь свою жизнь. И, может быть, я хочу услышать, что ты когда-то любила меня и что все равно никогда не забудешь наше время. Что это не я виноват в том, что ты мне изменила, Эмилия. Все это сводит меня с ума. Честно говоря, я постоянно думаю обо всех этих вещах. Неважно, что я делаю, и неважно, сколько времени прошло.

Его слова трогают меня, Мейсон. И я чувствую, как одна слезинка скатывается из уголка моего глаза.

– Я любила тебя и никогда не забуду наше время. Это не твоя вина, что я изменила тебе. Ты был идеальным. Но слишком идеальным для меня. В Мейсоне я нашла то, чего нет у тебя, Райли. Темнота, грубость и… Но ты? Ты – свет, тепло, уверенность. Я не справляюсь с собой. Если бы я могла это сделать, мы, возможно, никогда бы не расстались. Я не знаю, Райли. Но, пожалуйста, не вини себя. Что бы ни случилось, я простила тебя. Ты причинил мне боль, и я тебе тоже. Физически, душевно… Я знаю, что ты был в отчаянии, и я знаю, что ты сожалеешь об этом. Больше мне знать не нужно. Пожалуйста, перестань себя плохо чувствовать. Хорошо?

Он судорожно выдыхает.

– Ты даже не представляешь, как мне нужно было услышать это от тебя. – Теперь я начинаю плакать, Мейсон, потому что мне становится ясно, через что он, должно быть, прошел за последние несколько месяцев. – Думаешь, у нас еще есть шанс? – спрашивает он. – Когда-нибудь, когда ты найдешь себя, и эта фаза закончится? Если тебе снова понадобится что-то, кроме темноты и боли? Что-то, от чего тебе будет хорошо, потому что ты знаешь, что я готов ради тебя на все. Я всегда делал все, чтобы сделать тебя счастливой. Здесь, в Нью-Йорке, у нас было бы чудесное будущее, Эмилия, и ты этого заслуживаешь. Даже если думаешь о себе по-другому.

Я задыхаюсь от комка в горле и думаю о нашем разговоре, Мейсон. Как сильно ты не хочешь, чтобы я развивалась, была собой. Ты формируешь меня и толкаешь в том направлении, которое тебе нравится, независимо от того, что мне нужно или может понадобиться. И я люблю тебя так сильно, что мне плевать на это.

– Я люблю его, Райли, – хриплым голосом говорю я. – Голова говорит, что это ты. Но сердце всегда кричит о нем, и я не думаю, что это когда-то изменится.

– Посмотрим, – отвечает он. – Я терпеливый, Эмилия, ты же знаешь. И я умею ждать.

– Только не жди долго, – бормочу я. – Пожалуйста.

– Всегда.

– Нам нужно прощаться. Если он узнает, что я с тобой разговаривала, мы оба умрем.

Он сухо смеется.

– Он может приехать, на этот раз я готов.

– Не говори так, Райли. Я кладу трубку.

– Ладно… и спасибо.

– Пока. – Убираю телефон от уха и заканчиваю звонок. Мгновение сижу неподвижно и перевариваю наш разговор.

– Дерьмо, что это было? – шепчу сама себе.

– Это была ты, Эмилия. В своем репертуаре. Шлюха! – отвечаешь ты, Мейсон.

7. Ты погибнешь вместе со мной, Эмилия

Мейсон

Ты мне изменила, Эмилия. Я знал, что это, рано или поздно, произойдет.

С ним!

С ним!

С! Ним! Эмилия!

Я отчетливо слышал каждое слово, Эмилия. Все время стоял за тобой, но ты так погрузилась в разговор с солнечным мальчиком, что не заметила меня, Эмилия. Ты рыдала, Эмилия! Ты сказала, что любила его, Эмилия, и что вам было хорошо вместе, Эмилия!

Что он заставлял тебя чувствовать себя хорошо, Эмилия. Ты говорила, он был бы идеальным, Эмилия!

Ты стоишь передо мной, глаза расширены от ужаса, губы вытянуты в немую «О», лицо побледнело. Ты в таком шоке, что телефон выпадает из руки.

А я вижу только, как он тебя целовал. Я вижу только, как он проводит рукой по твоему телу. Как ты стонешь для него и выдыхаешь его имя, как только что, плача, по телефону.

Беру твой телефон и со всей дури разбиваю его о стену.

– Ты маленькая долбаная шлюха! – ору я, направляясь к тебе, Эмилия. Мне плевать, если я сделаю тебе больно. Нет, на самом деле, я хочу сделать тебе больно. Ты в ужасе делаешь шаг назад и дрожишь всем телом так же, как и я, Эмилия. Я разнесу этот сраный дом в щепки, и ты погибнешь вместе со мной, Эмилия!

Хватаю тебя за шею и так резко прижимаю тебя к плиткам, что это выбивает весь воздух из твоих легких, и ты ударяешься затылком о стену. Твое дыхание учащается, ты очень боишься меня. О, детка, ты должна меня бояться. Потому что в данный момент я хочу, чтобы ты вообще перестала дышать. И он тоже.

Позади себя слышу истошный крик, который, вероятно, исходит от мамы.

– Мейсон! – зовет она и дергает меня за плечо. – Отпусти ее! Немедленно! – Она хочет разлучить нас, Эмилия. Никто никогда не сможет разлучить нас. Я сбрасываю ее с себя, при этом она ударяется о шкафчик в ванной рядом со мной, и все духи и косметические принадлежности со звоном падают на пол.

В тот момент, когда я вижу, как моя мать летит от меня, мой гнев уступает место ледянящему ужасу. А дальше все происходит очень быстро. Меня хватают за плечо и резко разворачивают. Папа с размаху бьет меня кулаком по лицу, вырубая меня. Я слышу крики, твой и мамы, потом тяжело приземляюсь на пол, и все становится черным.

***

Китон

Оливия, я думал, будет легче, когда Райли уедет, а он получит девочку. И, должен признать, его припадки стали реже, но он читал мой дневник, Оливия. Он шантажирует меня этим. Такое ощущение, что он перекручивается все так, чтобы найти оправдания своим собственным действиям. При этом ты так сильно отличаешься от Эмилии Салливан, детка. Ты не позволила себя сломать, а она уже сломлена. Ты просто стала немного послушее, и то только в определенные моменты. Но эта девушка настолько искалечена, Оливия, что на самом деле ей нужен был именно такой мужчина, как Райли. Но она выбрала Мейсона. Я уже догадываюсь, чем это может закончиться…

Маленький засранец только что исчез из моего кабинета, не потрудившись закрыть за собой дверь, Оливия. Он не хочет, чтобы она училась. Так я и знал, поэтому тайно оформил ее в университете. Перед этим, конечно же, я внимательно наблюдал за ней и спросил, что она хотела бы делать. Каковы ее желания, стремления, таланты. И она сказала мне, что хотела бы быть с Мейсоном. Эта девушка явно ничего не знает о хорошей жизни. Некоторым людям иногда приходится помогать. Мы почти удочерили ее, Оливия, я чувствую за нее ответственность, хотя это никогда не входило в мои планы. Но дерьмо в какой-то момент просто случается. Теперь я беспокоюсь о ней и о том, что они с Мейсоном делают друг с другом. Они ведут себя ужасно, не работают, ничему не учатся, они даже никуда не выходят. Вместо этого они просто торчат в этом подвале и делают бог знает что. Сутками, Оливия. В какой-то степени я рад, что моих камер больше нет, потому что я вообще ничего не хочу знать.

Как только я слышу крики Мейсона снизу, моя голова взлетает вверх.

– Ты маленькая долбаная шлюха! – громко проносится по всему дому. Вскакиваю со стула и спешу вниз. Оливия, когда это, наконец, закончится? Когда прекратится, что я, как минимум, раз в месяц буду удерживать на полу или возле стены этого маленького засранца, чтобы он успокоился?

– Мейсон! Отпусти ее! Сейчас же! – кричишь ты. Детка, я же говорил не приближаться к нему, когда он вне себя. Что. Ты. Там. Делаешь?

Мое сердце начинает колотиться, несмотря на то, что обычно при его припадках я полон спокойствия. Я должен таким быть, кто-то один всегда должен оставаться спокойным.

Я как раз захожу в ванную и вижу, как он держит Эмилию за шею и прижимает к стене. Ты висишь на его руке и хочешь оторвать его от нее, но он резко отталкивает тебя, и ты летишь на шкафчик, Оливия. Все содержимое сыпется на пол и разбивается вдребезги.

Теперь я знаю, как Мейсон себя чувствует, когда взрывается.

Я больше не могу себя контролировать.

В три шага преодолеваю расстояние между нами, разворачиваю и обрушиваю свой кулак на его лицо. Он падает.

Никто не трогает тебя, Оливия.

Я оставляю его лежать на полу. Никто не касается тебя против твоей воли. Неважно кто. Подхожу к тебе, ты стоишь с огромными остекленевшими глазами возле шкафчика и шокированно прижимаешь руку к щеке. Если бы у меня было сердце, оно бы сейчас разбилось. Я знаю, что, вообще-то, должен был сейчас помочь тебе и посмотреть, насколько серьезна твоя рана. Но я вышел из себя, тяжело дышу и трясусь всем телом.

Позади меня всхлипывает Эмилия. Она стоит возле него на коленях и что-то ему говорит. Я больше не могу это вынести.

Я разворачиваюсь и ухожу, потому что ему это удалось.

Мой контроль разбит вдребезги так же, как и твои духи.

8. Ты должна сопротивляться, Эмилия

Мейсон

Когда я осторожно открываю глаза, все мое лицо жутко болит.

И первое, что я вижу – это ты, Эмилия. Лживая маленькая тварь. Ты сидишь на полу возле меня, твое лицо залито слезами, моя голова лежит на твоих коленях. Гладишь меня по волосам.

Во рту я чувствую привкус крови, нос болит, и когда пытаюсь подняться, в глазах чернеет. Простонав, снова падаю на твои колени.

Прикрываю глаза рукой, потому что свет слишком яркий. Сколько раз я не был бы на ринге, еще никогда меня не вырубали одним ударом. Я всегда знал, что с отцом лучше не связываться, Эмилия. До сих пор у меня была только одна встреча с его кулаком. И тогда тоже было из-за мамы. Он взрывается только тогда, когда речь идет о ней.

– Съебись отсюда! – стону я.

– Мейсон, пожалуйста. Дай мне объяснить. Все не так, как ты думаешь…

– Съебись, Эмилия, – твердо говорю я. – Сейчас же! – видимо, ты что-то слышишь в моем голосе, что будит твой инстинкт самосохранения. Всхлипнув, осторожно кладешь мою голову на плитку и встаешь, кусок дерьма.

– Больше никогда не прикасайся ко мне!

Ты уходишь. А я лежу здесь, не в состоянии пошевелиться или даже дышать. Или думать.

Когда снова слышу тихие шаги, опять стону.

– Свали отсюда, Эмилия!

– Это я, – говорит моя мать. Во мне сразу же все сжимается. Напрягаю зрение и вижу, как она садится возле меня с перевязочным материалом.

– Мам, – тихо и одновременно виновато, говорю я. Ее скула слегка посинела, и в этом ты виновата, Эмилия. Зачем ты это сделала? Зачем довела меня?

Поднимаю руку и нежно провожу по ее щеке. Она слегка вздрагивает, но знает, что я хочу высказать этим жестом. Мама всегда знает, что во мне происходит.

Она берет мою руку и целует ладонь.

– Я знаю, – говорит мне. А потом макает тряпку в воду и смывает кровь с моего лица, губы и носа. Я пытаюсь не стонать от боли.

– Что случилось? – осторожно спрашивает она и снова мочит тряпку.

– Она разговаривала с Райли по телефону, – жестко говорю я.

– О, нет, – вздыхает мама. – Я же ему говорила, чтобы не звонил тебе. Но здесь вообще хоть кто-то слушается меня?

– Я убью ее, мам.

Она сухо смеется.

– А потом, Мейсон? Что ты будешь делать потом? Так и будешь жить в своем подвале и таскать туда одну за другой, которые никогда не смогут тебе дать то, что дает она? Потому что ты знаешь, она неповторима. Как будто для тебя создана.

Пытаюсь нахмуриться, но вздрагиваю, потому что даже от этого больно.

– Папа считает иначе, – тихо говорю я. – А я думал, что у вас одинаковое мнение.

Она уже хорошо научилась перевязывать мой нос, и во время этого она объясняет.

– Твой отец знает обо всем, что она пережила, но не знает о том, как все выглядит внутри нее. Она сильнее, чем он думает. И я твердо убеждена, что у нее есть сила стоять на твоей стороне.

– Тссс. Я не хочу, чтобы она была на моей стороне. Я просто хочу, чтобы она делала то, что ей говорю. Потому что она маленькая потаскушка.

– Мейсон! – шикает на меня мама. – Какая бы она не была, не называй ее так. Никогда. Она и так неуверенна в себе, а ты делаешь не лучше. – Она щелкает меня по носу, Эмилия, и я вздрагиваю.

– Ай!

– Видишь? – говорит она. – То же самое чувствует и она.

– Я ей не доверяю.

Она нежно улыбается.

– Доверие требует времени, поверь. Я знаю, о чем говорю. – Ох, Эмилия, я снова вспоминаю о дневнике, и мне становится плохо. Я зажмуриваюсь. Никогда в жизни не буду разговаривать с ней об этой книге. О таком не разговаривают с матерью. Кроме того, если я так сделаю – сдам своего отца.

– Не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять ей. Почему она захотела поговорить с ним, как только я вышел из комнаты на пару минут? Что ему вообще от нее нужно? Он ее до сих пор любит или что?

Она проводит по моим волосам.

– Какая разница, что он к ней чувствует? Важно только то, что чувствует она к тебе. А она любит тебя, я это знаю. Мейсон, ты думаешь такое отношение вынесет каждая девушка? Такое долго не выдерживают. Подумай об этом, когда в следующий раз почти убьешь ее.

Я ненавижу, когда мама права, Эмилия.

Но она всегда права, в этом и проблема.

***

Эмилия

Я надела джинсы, взяла Мисси и теперь бессмысленно гуляю по улицам. Уже стемнело и пахнет летом. Воздух теплый, так что рубашки было достаточно. Я скучаю по летним ночам и теплому воздуху на моей коже, Мейсон. Мы сидим только в этом подвале, и я мечтаю о том, чтобы выбраться с тобой куда-то. Но в данный момент мне не стоит думать об этом. Ты ненавидишь меня. Я созванивалась с ним. Как я могла быть такой глупой и вообще взять трубку? Незнакомый номер, нужно было просто все проигнорировать. Ты дал мне четкие указания, и я знаю, что произойдет, если не выполню их: ты сделаешь мне больно, каким бы то ни было образом. Мне нравится физическая боль, Мейсон, но я боюсь, что ты разобьешь мне сердце, потому что так на меня зол. Я могу вынести физическую боль, в какой-то степени даже наслаждаюсь ею, но от моральной не могу себя защитить. Мисси то и дело толкается своим мокрым холодным носом в мою руку, потому что замечает мою невнимательность, и я глажу ее по голове. Но не имеет значения, как далеко и долго я убегаю, все во мне тянется назад к твоему монстру, так что просто разворачиваюсь и иду назад. Ночь ясная, ярко светят звезды. Так спокойно, по крайней мере, вокруг. Но между нами наверняка никогда не будет спокойно.

Уже издалека я слышу басы, разносящиеся по двору, и удивляюсь, что твой отец позволил этому произойти, но потом вижу, что свет в доме не горит, и обе машины отсутствуют. Я оставляю Мисси наверху, в пустой гостиной, и спускаюсь по лестнице в твой подвал. Хоть я и живу здесь уже достаточно давно, все равно не могу назвать его нашим. Как только открываю дверь, передо мной появляется густое облако дыма, и музыка отдается у меня в животе. Здесь находятся люди, которых я не знаю, Мейсон, и мне это не нравится. Мне это совсем не нравится. Посторонние мужчины обычно заставляют меня нервничать. Мне нужна уверенность, что ты позаботишься обо мне. Ищу тебя взглядом.

Ты сидишь в своем протертом кресле, Мейсон, зная наверняка, что я иду, потому что иначе ты бы не делал то, что делаешь. На твоих коленях сидит Клэр, твоя рука на ее бедре. Я с ней больше не общалась из-за тебя, Мейсон. Я выбросила ее из своей жизни, потому что не хотела больше иметь с ней ничего общего, но сейчас она здесь, в твоем подвале, на твоих коленях.

Меня переполняют эмоции.

Злость.

Ненависть.

Негодование.

Разочарование.

Печаль.

Боль.

Зачем ты это делаешь? С тех пор, как забрал меня из Нью-Йорка, ты не посмотрел ни на одну девушку, и я думала, что так и останется.

А сейчас?

Сейчас указательный палец Клэр водит по твоему – как всегда – голому торсу. Ты куришь косяк, рука свисает с подлокотника, нос заклеен пластырем, губа разбита, ты сам выглядишь разбитым.

Мои глаза горят от дыма, и я тру их, прежде чем подойти поближе. Я бы с удовольствием оттащила бы ее от тебя, наорала, как часто делают женщины в фильмах. Ими восхищаются, перед ними оправдываются… Как бы хотелось быть такой же уверенной и сильной, как они. Но реальность такова, что меня переполняют эмоции, и я хочу убежать отсюда в слезах.

Ты поднимаешь взгляд и безэмоционально смотришь на меня.

Мой желудок стягивает в узел, и мне становится дурно.

Не говоря ни слова, разворачиваюсь. Мои глаза уже не горят от дыма, когда я бегу наверх вместе с Мисси и закрываюсь в гостевой спальне. Я не хочу тебя сегодня видеть, Мейсон, и раньше такого никогда не было.

Делай с ней что хочешь.

Ложусь с Мисси на кровать и рыдаю в ее шерсть.

***

Солнце уже взошло и светит мне в лицо, когда я выныряю из отвратительного, кошмарного сна. Ты разбудил меня, потому что вошел. И теперь стоишь перед моей кроватью, твое лицо выглядит ужасно. Ты снова дрался. Однажды я попыталась отговорить тебя от этого, но, как всегда, тебя это не заботило. Твоя бровь разбита, под глазом синяк, а на белой рубашке засохшая кровь – вероятно, другого мужчины. В последнее время ты ездил туда не часто, но каждый раз, когда возвращался, выглядел жутко и излучал что-то животное и такое жесткое, будто лишился последней искорки своей души.

Я не могу дышать, когда ты на меня так смотришь, Мейсон.

Так едко. В этот момент я вспоминаю Клэр, сидящую у тебя на коленях, и хочу вскочить. Я должна убраться отсюда, как можно дальше от тебя, но твоя рука уже летит вперед. Ты хватаешь и тянешь меня к себе, пока мы не стоим рука об руку, в то время как ты пронзительно смотришь на меня со стороны.

– Я уже говорил тебе, что ты больше никогда не сможешь убежать, Эмилия, – безэмоционально говоришь ты и резко толкаешь меня обратно на кровать. Мисси снова в режиме побега. Сразу после этого ты нависаешь надо мной и плавным движением стягиваешь рубашку через голову.

– Мейсон, уйди! – не знаю, откуда это, но оно здесь.

Ты замираешь, и твои мышцы напрягаются.

– Что ты сказала? – спрашиваешь ты, наклонив голову. Я снова теряю уверенность и не издаю ни звука. В моем горле пересохло. От тебя пахнет кровью и потом, Мейсон. Поэтому пытаюсь сделать это своим телом: поднимаю руки и робко кладу на твою грудь, чтобы оттолкнуть тебя от себя.

Ты поднимаешь бровь, и в твоих глазах сверкает что-то новое, опасное.

– Что это, Эмилия? – тихо спрашиваешь ты, расстегивая ремень. – Неужели ты хочешь, чтобы я исчез?

Одним движением срываешь с меня футболку. Теперь я топлесс, потому что вчера забыла надеть бюстгальтер. Ты зажимаешь мой сосок между пальцами и высматриваешь боль в моих глазах, как орел свою добычу.

– Давай, Эмилия, сопротивляйся, если не хочешь этого. Сражайся! – ты медленно прокручиваешь мой сосок, и я вскрикиваю. Твои глаза пылают сильнее.

– Накричи на меня, ударь, скажи, чтобы я остановился, иначе я сделаю с тобой все, что захочу! – ты, наконец, отпускаешь мой сосок, и медленно и демонстративно расстегиваешь свою молнию. Я буквально плавлюсь, и в то же время хочу ударить тебя в лицо. В очередной раз. Как будто сегодня другие люди недостаточно это делали.

– Клэр! – не знаю почему, вырывается у меня.

Ты улыбаешься.

– Ты меня утомляешь, Эмилия! – ты пожимаешь плечом, и я бью тебя в грудь. На секунду ты выглядишь удивленным, таким же, как и я. Испуганно смотрю на тебя.

– Что еще? – провоцируешь меня.

– Пощечина! – ору я. Это сбивает тебя с толку, но потом твои глаза темнеют. Не знала, что это так сильно заведет меня, Мейсон, но ты сам сказал, что я должна выплеснуть все. Ты сжимаешь зубы, на пощечину тебе нечем ответить.

Я еще раз бью тебя по груди. Наверняка мне гораздо больнее, чем тебе, потому что ты даже глазом не моргнул.

– Дальше! – напряженно рычишь ты, будто под гипнозом.

– Ты связал меня в гостиной твоих родителей! – снова бью тебя.

– Дальше!

– Ты так часто душил меня, и я думала, что умру! – не могу перестать бить тебя. Ты тоже больше ничего не говоришь, а просто молчишь. – Ты занимался сексом с женщинами, снова и снова! Прямо на моих глазах! Только для того, чтобы меня ранить! Ты меня шантажировал! Почему именно Клэр? – толкаю тебя в грудь. Ты позволяешь мне развернуть тебя, так что ты приземляешься на спину, я на тебя. Обхватив твое лицо руками, целую тебя. Специально кусаю твою раненную губу, и ощущаю кровь на языке. Ты шипишь, но не сбрасываешь меня с себя, а крепко хватаешь за задницу и прижимаешь к себе. Твои пальцы впиваются в мою обнаженную плоть, потому что на мне только трусики.

– И что теперь, Эмилия? – ты лежишь подо мной, самодовольный, такой красивый и опасный, и ты принадлежишь мне.

– Я ненавижу тебя, Мейсон Раш! – с этим я отодвигаю свои трусики в сторону, достаю твой твердый член и до упора насаживаюсь на тебя.

– Ты трахал меня достаточно долго, теперь я трахну тебя! – не знаю, что ты высвободил во мне, но это так хорошо ощущается, и, кажется, тебе это тоже более чем нравится. Ты сжимаешь зубы, когда чувствуешь меня. Хватаюсь руками за твою грудь, чтобы удержаться, отбрасываю волосы назад, когда прогибаю спину и предаюсь похоти, гневу, ненависти и любви.

Ты выпрямляешься так, что наши тела прижимаются друг к другу, и одной рукой обхватываешь мою шею.

– Я не трахал ее, детка, я трахаю только тебя! – рычишь ты. С этим ты целуешь меня. Мои губы покрыты твоей кровью, а твои грязные руки впиваются в мои бедра, в мою задницу. Я царапаю твою спину, нанося еще больше ран, так же, как ты мне, цепляюсь руками за твои волосы и тяну их, кусаю шею. Ты откидываешь голову назад, закрыв глаза, опираешься сзади руками, пока я провожу пальцами по твоим мокрым от пота, напряженным бицепсам.

– Детка, я скоро кончу. Если ты хочешь кончить со мной, трахай меня жестче.

Я поднимаюсь наверх, так, что чувствую только твой кончик во мне.

– Ты кончишь тогда, когда кончу я, Мейсон Раш, а во мне еще слишком много злости!

– Ты, маленькая сучка! – шепчешь ты прямо у моих губ, обнимаешь крепче и снова рывком тянешь меня на себя. Мы оба стонем, и я откидываю голову назад. Руками скольжу по моему блестящему от пота телу, закрываю веки и самозабвенно двигаюсь на тебе. Именно так, чтобы мне было хорошо. Ты становишься еще тверже во мне.

– Ох, бл*дь! – хрипло стонешь ты, и мне нравится отчаяние в твоем грубом голосе.

До сих пор никому не было позволено так тебя контролировать, и это так дурманит.

Когда чувствую, как ты снова дергаешься, на этот раз специально не предупредив, я опять приподнимаюсь наверх, и ты громко ругаешься.

– Ты издеваешься, Эмилия?

Я улыбаюсь.

– Не знаю, что это, но не хочу заканчивать. Наверное, тебя тоже нужно наказать, Мейсон. Во мне много чего накопилось.

Час спустя мы снова на грани, и я позволяю тебе кончить, Мейсон, вместе со мной. Наш оргазм такой сильный и такой громкий, что я рада, что твоих родителей нет дома. Мы заканчиваем, прижавшись лбами друг к другу. Это был самый интенсивный оргазм в нашей жизни. Мы одновременно открываем глаза и смотрим друг на друга. Ты протягиваешь руку и большим пальцем стираешь свою кровь с моей губы, так же, как и дождевую каплю на похоронах своей бабушки.

Думаю, это был момент, когда я действительно пропала.

Ты улыбаешься, и в твоих глазах полное умиротворение. Хвала Господу.

– Ты можешь почаще со мной такое делать, Эмилия.

Я смущенно улыбаюсь и зарываюсь лицом в твою шею.

– Наверное, – шепчу я, чувствуя, как твои руки прижимают меня к себе.