Текст книги "Он мой кошмар (СИ)"

Автор книги: Мария Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

52

Есения

Я говорю это из желания чувствовать себя хозяйкой положения. Такое глупое желание, а еще дикая надежда, что мои слова – правда. Что на самом деле в этой суровой реальности он действительно от меня без ума.

Потому что сама я влипла. Окончательно и бесповоротно.

Внутри все еще сидит горечь и стыд. То, что устроил отец, просто ужасно. Я не знаю, смогу ли когда-то забыть случившееся, но то, что Андрей сделал…

За меня никто и никогда не заступался. Всегда приходилось справляться с этой адской ношей в одиночку.

Быть защищенной – это что-то невероятное. Но насколько его хватит? Насколько хватит нас?

Поворачиваю голову вбок, упираясь взглядом в идеально белую обивку дивана. Чувствую тяжесть тела Андрея. Конечно, он перенес вес на свои руки, но это ощущение близости пугает и распаляет одновременно. Сейчас я, как никогда уязвима.

Все случается так быстро…

Я тянусь к нему сама. Мне это просто необходимо. Вцепляюсь пальцами в воротник рубашки, забывая обо всем, что происходит за пределами этих стен.

В какой-то момент одежды на мне становится меньше. Она летит на пол, как и мой собственный контроль. Я чувствую горячие поцелуи на коже и отпускаю ситуацию. Поддаюсь, может быть, где-то иду на поводу, а может, просто иду на этот компромисс из дикого страха, а вместе с ним желания угодить Андрею.

Нет, бесспорно, я тоже этого хочу. Почему-то именно сейчас осознаю, что готова сделать еще шаг. Здесь. Именно с ним.

Жар тела, влажная и немного липкая кожа. Поцелуи.

Все смешивается воедино. Трепет. Агония.

Сердце заходится в бешеном ритме. Удары сбивчивые, неровные. Губы высохли, а разум слегка затуманился.

Андрей целует с напором. Эта дикость лишает меня последней возможности пойти на попятную, хотя мысли об этом, уже успели закрасться в голову. Мы на грани, на самом краю. Еще немного, и весь тот флер, что шлейфом вился за нашими спинами на протяжении последнего месяца, исчезнет.

Черта будет пройдена.

– Уверена? – его вопрос звучит каким-то неестественным голосом. Словно он и сам сомневается в том, что произойдет дальше.

Смело киваю. Во мне столько адреналина, страха, отчаяния… Я просто хочу закончить этот день. Закончить его лишь теми событиями, что выберу сами. И я выбираю. Выбираю Панкратова.

Главное – это вдохнуть чуть глубже, а после затеряться в той боли, что окутает тело за долю секунды.

Если то, что вот уже несколько месяцев сидит внутри меня, не любовь, то что же это?

Собираю пальцы в кулаки. Мышцы тяжелеют. Мысли снова путаются. Решения, решения, их так много, но где же верное? Разбредающееся по телу томление достигает пика. Зажмуриваюсь, морально настраиваясь на то, что произойдет дальше. Сама же отсчитываю секунды, словно готовлюсь к прыжку в глубокую бездну.

– Расслабься, – Андрей фиксирует мою шею. – Открой глаза. У меня ощущение, что тебя принуждают.

– Нет, что ты? – шепчу, но это больше похоже на скулеж. Жалобный, противный писк. – Я правда пытаюсь расслабиться.

Как только я произношу эти слова, Андрей отталкивается от поверхности дивана и поднимается на ноги. Чем больше он отстраняется, тем паршивей я себя чувствую.

Слышу звяканье пряжки ремня и то, как открывается дверка холодильника.

Прикрываюсь футболкой, которую успела поднять с пола, наблюдая за тем, как Панкратов достает бутылку минералки. На нем нет рубашки, она валяется где-то у моих ног.

– Не морочь мне голову, – бросает через плечо, продолжая по-прежнему стоять ко мне спиной. – Не знаю, из каких соображений ты сейчас все это устроила, но все это не имеет ничего общего с чувствами и желанием.

Становится невыносимо холодно. Обнимаю свои плечи, примерзая к дивану. Шевелиться не хочется. Ничего уже не хочется.

– Я… Андрей, я…

– Спать ложись. Пойду пройдусь.

И он уходит. Набрасывает на голые плечи пиджак и просто выходит из квартиры, оставляя меня здесь одну.

– Черт!

Растираю ладонями лицо. Чувствую себя дурой. Потому что мы должны быть на равных, а я почему-то решила перетянуть одеяло на себя. Сначала заключила себя в роль жертвы дома, теперь это же состояние перенесла на Андрея.

Не переборола свой страх. Все, что я сделала сейчас, это с легкой руки решила взвалить на него ответственность за свою неуверенность. За то, о чем наутро могла бы пожалеть…

И он, конечно, это понял…

Подбираю с пола оставшиеся вещи и, не удосуживаясь одеться, бреду на поиски спальни. Возможно, сон действительно поможет хоть немного разобраться в том, что я делаю. В том, что со мной происходит. Ведь то, что это так, сомнений нет.

Залезаю под толстое одеяло на просто огромной кровати и, прижавшись щекой к подушке, закрываю глаза.

Утром просыпаюсь в той же позе. Но самое паршивое, что я по-прежнему здесь одна. Перекатываюсь на спину, чувствуя просто невыносимую боль в горле. Простуда начала прогрессировать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наспех принимаю душ и натягиваю на все еще влажное тело свои шмотки. Пока иду на кухню, пишу Бережной, что приболела и, возможно, немного опоздаю в универ.

Тяну ручку холодильника на себя, слегка поворачивая голову вбок, и застываю.

Андрей все-таки вчера вернулся. Лег спать на диване. Все же мое псевдосогласие его задело куда сильнее, чем могло бы показаться. И это абсолютно не вяжется с его образом.

Бесшумно закрываю холодильник, чувствуя на себе тяжелый взгляд.

Говорить о случившемся сейчас нет сил. Поэтому решаю начать день так, словно вчера не существовало. Вдруг прокатит.

– Подбросишь до универа? – сжимаю в руках телефон и, прикусив губу, делаю шаг в сторону дивана.

– Ты же болеешь.

Андрей приподымается на локти, бегло осматривая меня с ног до головы.

– Сегодня уже все нормально.

– Ладно. В душ только схожу.

– Хорошо.

Кошусь на кофемашину, поджимая пальчики на ногах.

– Как ей пользоваться?

Панкратов без слов «заряжает» мне порцию кофе и все в том же молчании скрывается за дверью ванной комнаты.

– Спасибо, – бормочу в пустоту, чуть крепче обхватывая белоснежную чашку с ароматным напитком.

В машине мы тоже особо не общаемся. Хотя здесь меня начинает беспокоить другое: чем ближе мы подъезжаем к универу, тем сильнее у меня закладывает нос.

Засовываю руку в сумку, но от поиска капель меня отвлекает телефонный звонок.

– Да, мама, – отвечаю, а сама кошусь на Андрея.

– Ты где?

– Я уже в универе.

– Что дома произошло? Почему у тебя защелка на двери выбита, вещи раскиданы?

– Отец вчера пьяный пришел, вот…

– Боже… Он тебе ничего не сделал? Ты дома ночевала? Почему не позвонила?

– Я к Леське уехала, – вру, сама не знаю зачем, а вместе с тем замечаю ухмылку Андрея. – Мам, мне уже пора, пары начинаются.

– Хорошо-хорошо.

Мама отключается, а все, что остается мне, это виновато взглянуть на Андрея.

– Значит, у Леськи?!

– Я не могу волновать ее еще больше… В конце концов, у нее не так давно были проблемы с сердцем, – отрезаю безапелляционно.

– Пар у тебя сегодня сколько? – он словно игнорирует мой ответ.

– Четыре.

– Позвонишь, как освободишься. Я тебя заберу.

– Андрей, я правда понимаю, как это вчера выглядело, просто…

– Ты опаздываешь, – кивает на вход в здание университета и стоящую на ступеньках Бережную. Она нас заметила, теперь вот стоит ждет меня.

– Ладно, как знаешь.

Оказавшись на улице, хлопаю дверцей и, ускорив шаг, иду к Леське. Утром я не хотела бередить это осиное гнездо, теперь этого не хочет и он.

– Блин, тебя пока дождешься, околеешь. Не май, вообще-то, – Бережная цокает языком, а я… Еще немного, и я просто пройду мимо.

– Могла бы не ждать, – все-таки чуть-чуть притормаживаю.

– У тебя все нормально?

– Да, – шмыгаю носом. И вовсе это не слезы. Нет. Это просто насморк.

– А по голосу не скажешь. Колись, что случилось?

Леська сжимает мою ладонь и тащит вглубь коридора, правда, в совершенно противоположную от аудитории сторону.

– Ну?!

– Лесь…

– Давай уже, вот увидишь, станет легче.

Я тяжело вздыхаю, а потом без единой заминки рассказываю ей все, что происходило в моей жизни последние пять дней. Про Питер тоже говорю. Все-все. И про мать Андрея не забываю.

– М-да…

– Спасибо, – усмехаюсь, – к такому выводу я могла и сама прийти.

Олеся смеется и лезет с обнимашками. Ведь что, как не они, может подержать в трудную минуту?!

– Мама у него, конечно, с придурцой, но ты ж не с ней встречаешься. А вообще, вам просто нужно поговорить с ним. Понимаешь, насколько я знаю Андрюху, а он, как ты помнишь, мне никогда не нравился, и сейчас тоже… Короче, Панкратов очень требовательный к себе, а от этого и к окружающим. Да, блин, он школу закончил с золотой медалью без родительской помощи, только назло папаше. Зубрил, вечно ездил на всякие олимпиады, сначала областные, а потом всероссийские. На красный диплом идет. Он, когда уехал в Москву, говорят, работал там, чтобы деньги у отца не брать.

– Ты это к чему вообще?

– А к тому, что ты вчера засомневалась. В нем, таком идеальном. Который не вписывается в обычные стандарты. Он же себя в нашей тусовке выше всех считает. Потому что самостоятельный и помощь родителей ему не нужна. А мы нахлебники…

– Но при чем тут я?

– Ты, находясь в здравом уме, дала заднюю. Засомневалась в нем. В его к тебе отношении, серьезности, не знаю… Еще и маме своей в машине про меня соврала. У него самолюбие где-то в облаках болтается. А ты вчера заставила его чувствовать себя, ну, как бы выразиться… Человеком, принуждающим… что ли.

– Все, – резковато взвизгиваю, – не продолжай. Я тебя услышала.

– Я высказалась, а решать только тебе.

– Угу, еще бы знать, чего нарешать…

– Насколько я поняла, он из-за тебя ругается с матерью. Отстаивает свои права и желания… Я не раз видела его девок и то, как он с ними общается. Ему всегда на них плевать. А здесь…

– То есть мне повезло? – смеюсь, чтобы не расплакаться.

– Ну это как сказать… На самом деле мне не очень нравится то, как он на тебя смотрит, и то, как воспринимает, тоже.

– В смысле?

– Ты еще не поняла? – Леська прикусывает указательный палец и тяжело выдыхает. – Только не обижайся, но мне кажется, что ты стала его собственностью. Вот он заботится о тебе, помогает, и это хорошо. Но он медленно тебя ломает. Есь, я никогда тебя в таком состоянии раньше не видела. Ну передумала ты с ним спать… С кем не бывает… Но все это сейчас так вывернуто, словно ты в чем-то виновата. Ты и сама себе это внушила. Виновна! Но это же не так. Я очень боюсь, что в этой стычке с их семейкой пострадаешь в итоге ты. Эта привязанность – я ее уже невооруженным глазом вижу. Ты как в трансе. Андрей… Андрей…

– Наверное, ты права… Не знаю. Я ничего уже не знаю.

– Лучше всего сейчас будет вывести его на откровенный разговор. Вот чего он вообще от тебя хочет? Да и ты сама чего хочешь от этих отношений?

53

Вечером я решаюсь последовать совету Бережной. Заканчиваю работу, пичкаю себя лошадиной дозой противопростудных и звоню Андрею. Сказать, что я волнуюсь, это ничего не сказать…

У меня руки дрожат и голоса, кажется, совсем нет. Несколько раз кашляю в трубку, окончательно понимая, что нам нужно поговорить.

Я ведь действительно превращаюсь в какую-то зефирную субстанцию. Клейкую, бесхребетную. Реагирую на все острее, постоянно думаю о том, что же между нами. Чувства ли это…

А от мыслей о том, что будет дальше, хочется закрыться в комнате и не выходить из нее пару дней.

Одно ясно – так продолжаться больше не может. Иначе эти отношения разрушат нас обоих. Станут токсичными.

Все границы нужно расставлять на берегу, что я и собираюсь сделать.

Повторно «набираю» Андрея, потому что первый вызов сбросила. Предлагаю поужинать. Место выбираю сама и приезжаю немного раньше. Мне нужно настроиться, освоиться, чувствовать себя в какой-то мере хозяйкой положения.

Его фигура появляется в проходе зала ресторана ровно в семь. Он идет к столику размашистым шагом, на ходу отдавая свое пальто официанту.

– Привет, – склоняется, касаясь губами моей щеки, и сразу же садится напротив.

Ведет себя так, словно между нами нет всего этого недопонимания.

– Привет, – сминаю в кулак салфетку, мысленно настраиваюсь на дальнейший диалог. То, что он пройдет нелегко, знаю заранее.

– Ты уже что-нибудь заказала?

– Кофе и десерт. На самом деле я хотела с тобой поговорить. Мы тут с Леськой сегодня немного поболтали, и я…

– Ты сюда по совету Бережной, что ли, пришла? – Панкратов отбрасывает меню в сторону.

– Нет. Просто…

– То есть, в твоем понимании, я тоже могу пойти и растрепать о нас первому встречному?

– Она не первая встречная.

– Суть ты поняла, Есения. Не стоит обсуждать меня со своими подружками.

– Я ничего такого не обсуждала, Андрей. Хватит выставлять меня виноватой. Ничего криминального не произошло.

– Ладно. Я тебя слушаю.

Он мгновенно расслабляется. Меняет выражение лица. Да и вообще, как по щелчку, становится другим человеком. Эмоциональность пропадает. Панкратов смотрит на меня предельно внимательно, ждет, что же я скажу.

– Объясни свою реакцию.

– Какую реакцию?

– На то, что произошло ночью… Твой уход меня задел.

– Я не фанат жертвенности.

– Что?

– Ты хотела заглушить свои переживания и выбрала самый тупой способ.

– Я…

– Я не договорил. – Андрей касается кончиками пальцев циферблата часов, смотрит при этом мне в глаза. – Мне было интересно, насколько далеко ты способна зайти. И поверь, не спусти я на тормозах, сегодня ты бы сидела здесь в другом физическом статусе. Честно говоря, с тобой хотелось как-то по-другому. С чувствами, на которые вчера тебе было просто плевать. Утром ты бы непременно пожалела. Зато убедилась бы, какая я скотина. Ты же все время только и ждешь, когда я оправдаю твои ожидания, верно? Все, что я видел, это твое желание поскорее с этим закончить.

– С чего ты взял?

– Ты врешь себе, матери своей. Считаешь, что я тебя покупаю. Несешь какую-то чушь про содержанку. Все это, конечно, по приколу, только где смеяться? Расскажешь?

– Ну уж прости, что я не такая идеальная, как ты. Да, я что-то умалчиваю и чего-то боюсь. И это нормально. Я так живу, вот так вот неправильно, наверное. Но по-другому не умею. Ты сам себя вспомни и то, как ты ко мне отнесся. Ты меня эскортницей обозвал.

– Так, может, потому, что ты сама себя с ней ассоциируешь? И сейчас продолжаешь это делать. Боишься этих долбаных отношений, потому что кто-то что-то подумает. Скажет… Да плевать, это касается кого-то кроме тебя и меня?

Он повышает голос, и я понимаю, что люди в ресторане начинают на нас коситься.

– Не кричи.

– Люди смотрят?

Он закатывает глаза и нахально усмехается.

– Ты воспринимаешь меня не как свою девушку, а как свою собственность, – говорю это быстрее, чем успеваю подумать.

То, что я вижу в его глазах, меня пугает. Андрей группируется, упирается локтями в стол и шепчет:

– Я тебя услышал.

Дальше он словно забывает о моем присутствии. Достает телефон, демонстративно зовет официанта, расплачивается, не забывая дать на чай уже наличкой, и, поправив пиджак, поднимается со стула. Застегивает пуговицу пиджака, успевая при этом мазнуть по мне взглядом, и направляется к двери.

Делает два шага и, замерев, оборачивается.

– И чего сидишь? Пошли.

– Я никуда не собира…

– Ты же моя собственность, – говоря это, он понижает голос и вытаскивает меня из-за стола. – Какие вопросы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Отпусти.

– Я разве спрашивал твое мнение?

– Прекрати, хватит разыгрывать этот спектакль!

– Какая ты дура.

Андрей упирается лбом в мой, чуть сильнее прихватывая талию ладонью.

– Давай уйдем отсюда, – шепчу, понимая, что я почти вишу на нем. Вцепилась как в спасательный круг. Щеки горят. Ладошки вспотели.

Андрей кивает. Мы выходим на воздух. Я чувствую тепло его тела и прижимаюсь к нему максимально близко. Все мои претензии вдруг начинают казаться такими мизерными. Недостойными внимания. Я снова теряюсь в потоке эмоций, которые хлещут через край. Отчаяние, страх, влюбленность…

Андрей

Это был взрыв. Не самое приятное ощущение – понимать, что человек сейчас вообще не с тобой. А шаг, на который он решается, продиктован совсем не чувствами.

У тебя в башке крутится – это моя девочка, а эта девочка лежит, зажмурившись, и считает секунды, когда все это закончится. «Пусть будет быстро. Так, чтобы я ничего не почувствовала, а лучше не заметила», – это читалось в каждом ее вздохе и движении.

Меня перетряхнуло.

Утром весь этот цирк продолжился. В машине добавилась обойма вранья… Мерить людей по себе – не самый разумный критерий, но я разругался с матерью, потому что мне нравится эта чертова девчонка… А она не способна ни на что, кроме как соврать и притвориться. Навоображать себе какого-то бреда – и свято в это верить.

Я не дурак и прекрасно понимаю, как она меня воспринимает с самого начала этих «отношений». Маниакально ждет, когда же я покажу свое настоящее лицо. Представляю, что ей наплела Бережная. Особенно в свете отношений, которые сложились между мной и ее братцем изначально.

У меня никогда не было пунктика на физической близости. Горы второсортных телок на одну ночь – удовольствие сомнительное. Особенно когда ты прекрасно понимаешь, почему они вьются рядом. Когда у тебя есть золотая карта, ты почему-то мгновенно становишься всем дико нужным.

В Токаревой меня заинтересовала абсолютно противоположная черта. Ей было плевать на то, чей я сын, на какой тачке езжу и сколько бабла могу спустить за ночь в клубе.

Я в это поверил. А вчера почему-то поймал себя на мысли – может быть, она притворяется? Может быть, я ей абсолютно неинтересен и, более того, противен? Вот этот ее финт ночью…

Она словно хотела переступить через себя для галочки. Сделать то, чего не особо хочется, просто потому, что уже пора…

И это нормально. Понять, что ошибся в ней. Но верить в это не хочется.

Я и не верю. Просто в какой-то момент мне так показалось, не больше.

– Андрей, – у нее максимально тихий голос, расслышать, что она говорит, удается с трудом. – Я поступила не совсем правильно, я и не отрицаю. Но ты тоже…

– Я тоже, – подтверждаю, прижимая ее еще ближе. – Простишь?

– А ты меня?

– Есть за что?

Еська запрокидывает лицо к небу и отрицательно качает головой.

– Я нашла квартиру, сегодня обзвонила несколько вариантов. Поможешь завтра переехать?

– Давай в пятницу. Завтра я хотел пригласить тебя…

– Куда?

– На свой день рождения.

– Ты серьезно? И молчал? Блин, у меня даже подарка нет, я…

– Просто приходи.

54

Есения

– Всем спасибо, все молодцы!

Вытираю лицо полотенцем и, приняв душ, быстро сушу волосы феном. Он старый, поэтому приходится заморочиться и потратить гораздо больше времени, чем обычно.

Девчонки медленно расползаются по своим делам. Репетиция сегодня получилась насыщенной. На самом деле нам не нужно ни к чему готовиться, сегодняшняя встреча была просто по привычке. Выплеснуть эмоции. Почувствовать драйв и немножко отпустить себя.

Что интересно, мое больное горло больше не беспокоит. За ночь простуда почти сошла на нет, а в голову закрались мысли о том, что все это было лишь психосоматикой.

Завязываю на голове пучок и спешу на улицу. Там меня уже ждет Леська. Запрыгиваю в кабриолет, печально осматривая идеально белый потолок. Жара закончилась, а это значит, что поездки с развевающимися на ветру волосами прекращены аж до поздней весны.

Леська немного убавляет музыку, целует меня в щеку и заводит свой шикарный «Корвет».

– Ты вся светишься, – замечает подруга, сворачивая в проулок к торговому центру.

– Да, мы поговорили с Андреем и, кажется, нашли взаимопонимание.

– Я за тебя рада, – Леся натягивает на нос солнцезащитные очки и, подхватив маленькую розовую сумочку, вылезает на улицу. – Мы по какому поводу по магазинам? Хотя дай угадаю, Панкратовский день рождения!

– Он.

– Мы тоже приглашены. Самое главное на этих сборищах – не сдохнуть от скуки. Сплошной официоз.

– Постой, – притормаживаю у двери-вертушки, – то есть Андрей празднует дома? В кругу родственников?

– И бесконечных друзей отца. Губернатор, судьи, прокурор областной, всякие бизнесмены. Так что у тебя официальный выход в свет в качестве Андрюшиной девушки.

– Но он мне ничего об этом не говорил.

– И я понимаю почему. Ты бы сейчас видела свое лицо, – Леська смеется, подхватывая меня под локоть. – Не бойся, я буду рядом.

– Боже, он сошел с ума.

– Да ладно тебе. Все эти люди, что там собираются, в первую очередь озабочены собой. Им ни до кого нет дела.

– Но его мама…

– Поверь, если он решил, что ты должна там присутствовать, никакая мама его не остановит.

– Не хочется чувствовать себя яблоком раздора.

Ступаю на эскалатор с натянутой улыбкой.

– Все будет хорошо. Мы же за платьем?

– Нет. Мне нужно купить подарок.

– О! Давай подарим ему поп – ит.

– Чего?

– Боже, Еська, ты как из глухого леса! Антистрессовая игрушка. Пузырьки на пленке когда-нибудь лопала? Принцип тот же, только делать это можно бесконечно. Они там в обратную сторону выворачиваются.

– Олесь.

– А что? У меня у самой дома такой валяется, да и Панкратову нервы успокаивать периодически не помешает.

– Ну тебя. Если серьезно, то я думала купить воздушные фонарики… Запустим потом вместе, – пожимаю плечами. На большее фантазии у меня не хватило.

– Да ты романтичная натура. Мне нравится, пошли.

Бережная тянет меня за руку в магазин «Творчество». В этом торговом центре ему отведена площадь в несколько павильонов. Слово «творчество» в названии скорее для красного словца, потому что, по сути, здесь можно купить все – от масляных красок до детских игрушек, книг и даже чехлов на телефон.

Мы торчим там минут сорок. Просто бродим между рядов, рассматривая настолки, полотна для картин по номерам и даже яркие нитки для вязания.

– Кстати, – Леська даже подпрыгивает на месте, – я на шесть записана в салон на прическу. Не хочешь со мной?

– Да нет. Я феном немного объем сделаю, и нормально.

Не говорить же ей, что с деньгами у меня туго. Я заплатила за комнату и осталась почти на мели. Да и, если только заикнуться, Бережная на буксире потащит меня с собой и все оплатит сама. Это, конечно, мило, но пользоваться дружбой в таком ключе я не хочу.

– Ну ладно. Жаль…

– Так, пошли уже на кассу, и так уже час тут слоняемся.

– Ой, ну не час.

Олеся смеется, и уже через пять минут мы спускаемся на парковку. По дороге домой мы болтаем обо всякой ерунде. Бережная подбрасывает меня до самого подъезда.

Забираю пакет и быстрым шагом поднимаюсь в квартиру. Бросаю ключи на стол в кухне, мгновенно вникая в мамин разговор с сестрами. Близняшки получили в школе замечание по поведению, теперь сидят, опустив голову, и со страдальческим видом внимают маминым наставлениям о том, как себя вести нельзя.

Наливаю себе чай и, пока тот стынет, запираюсь в ванной, чтобы принять душ.

В шесть я стою перед зеркалом в своем любимом брючном костюме. Пиджак и брюки, в которых я ходила в клуб на встречу с Андреем, когда мы еще не были в отношениях. Контрольный раз прочесываю кончики волос и подкрашиваю губы. Сегодня решила не привлекать к себе внимание и отложить красную помаду в стол. Нанесла лишь немного блеска.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Есенька, ты…

Мама заглядывает в комнату и замирает.

– Что?

– Какая ты у меня красивая.

– Мам, – привычно смущаюсь и засовываю телефон в карман пиджака. – Ты чего зашла-то?

– Ты точно решила съезжать?

– Да.

Повторяю в сотый раз. Я сообщила эту новость лишь утром, но, кажется, было бы лучше это сделать по факту переезда.

– Ну ладно… Ты уже взрослая у меня. Хорошо повеселиться.

Знала бы ты, мамочка, что это будет за веселье… В своей голове я представляю стандартный киношный прием в формате фуршета, а вокруг лощеные люди, доверху наполненные снобизмом.

– Спасибо.

В прихожей снова украдкой смотрю в зеркало и выхожу на лестничную клетку. Под окнами меня уже ждет Андрей.

Выдыхаю и направляюсь к машине.

– Привет, – целую его в губы сразу, как оказываюсь в салоне. Меня окутывает запахом его туалетной воды. – С днем рождения, – добавляю уже тише.

– Спасибо.

Его пальцы щекочут кожу на моей шее, а глаза нагло посмеиваются.

– Что там?

Панкратов нагло заглядывает в пакет, а я краснею.

– Фонарики, у меня для тебя сюрприз. Это для него.

На самом деле я не рассказала Олесе всю мою задумку. После основного празднования в доме Панкратовых я хотела предложить Андрею сбежать. В том, что он поддержит мою авантюру, я уверена.

Запустить фонарики на набережной, конечно, романтично, но основная идея в другом.

Танька, которую я тогда выручила в клубе и полночи плясала гоу-гоу, помогла мне без финансовых затрат арендовать в том заведении приват-комнату на пару часов. Там есть все для того, чтобы станцевать для мужчины в интимной обстановке.

Не знаю, как моя идея выглядит со стороны, но в том, что Андрею она понравится, это точно. К тому же мы давно живем не в каменном веке. Я хорошо двигаюсь, и не воспользоваться таким своим преимуществом просто глупо.

– Я заинтригован. Выглядишь шикарно.

– Спасибо.

Андрей отвлекается на дорогу, а я нервно тереблю чехол телефона. Сумку с собой не брала намеренно, она будет только мешать.

Когда до дома Андрея остается несколько метров, я с замиранием сердца смотрю на распахнутые ворота и чувствую легкую панику. Последний мой визит в этот дом закончился не самым лучшим образом.

Андрей словно чувствует мое внутреннее волнение и крепко сжимает руку в своей ладони. Мы разрываем наш физический контакт ровно на полминуты. Я считаю про себя. Ровно тридцать секунд.

Когда направляемся к дому, он снова держит меня за руку. Осматриваюсь, стараясь делать это как можно незаметнее. Сегодня дом выглядит иначе. Двор освещен фонарями, в панорамных окнах горит свет, а все имеющиеся неподалеку участки дороги заполонили машины.

Стоит перешагнуть порог за стеклянной дверью, и слух начинает ласкать приятная музыка. Ее громкость просто идеально подходит для вечера подобного формата. Ее слышно, но при этом ты можешь свободно общаться с людьми, особо не напрягая голосовые связки.

– Что-нибудь выпьешь?

Андрей подзывает официанта до того, как я успеваю сказать нет.

Подошедший с подносом парень замирает по стойке смирно, немного подавшись вперед.

Андрей тянется к бокалу, переводит взгляд на меня, прищуривается и опускает свою руку.

– Поддержу тебя, – объясняет, и официант тут же испаряется.

Я широко улыбаюсь, но, когда смотрю чуть в сторону, столбенею. По спине ползет холодок. Мышцы снова напрягаются, а неестественная улыбка, в которой замерли мои губы, с головой выдает весь тот ужас, что сжимает сердце в тиски.

Мать Андрея торопливо принимает поздравление от кого-то из гостей и, похлопав мужчину в угольно-черном костюме по плечу, спешит к нам.

– Наконец-то вы приехали! – она разводит руки в стороны и заключает нас в объятия, к моему удивлению, я тоже в них попадаю. – Красивые какие.

То, что творится в моей голове, сложно описать словами. То, что я удивлена… Это мало сказано.

– Есения, – женщина пожимает мою руку. – Меня зовут Оксана Николаевна. В прошлый раз мы как-то плохо начали и совсем не познакомились. Я хотела бы извиниться. И надеюсь, что сегодня мы все исправим, правда?

Она светится улыбкой, и все, что мне остается, это кивнуть и с опаской глянуть на Панкратова.

– Как тебе наш дом? Кстати, сегодня будет чудесный торт. Четыре яруса, – она снова смеется и хлопает сына по плечу. – Андрей, больше позитива. Не на поминки все-таки пришел.

Андрей скептически улыбается и сжимает мою ладонь. От его прикосновения становится теплее. Он словно наполняет меня силой.

– Есения, тебе обязательно нужно познакомиться со Славиком.

– Конечно, – снова киваю, а его мать продолжает:

– Ты прости меня за то утро. К сожалению, я бываю резка. Мы с Андреем уже все обсудили. Не подумай, что я имею что-то против. Мы все тебе очень рады.

Оксана Николаевна чуть сжимает мое запястье и, пожелав нам хорошего вечера, направляется к гостям.

Только когда она отходит на расстояние метра, я выдыхаю.

– Честно, очень неожиданно, – смотрю на Андрея.

– Мы с ней вчера поговорили… по душам. Больше она не позволит себе никакой грубости в твой адрес.

– Вы поругались?

– Нет.

– Просто нашли точки соприкосновения.

Поджимаю губы, не до конца понимая, стоит ли во все это верить, а взгляд сам падает на широкую лестницу, подсвеченную синими фонариками.