Текст книги "Он мой кошмар (СИ)"

Автор книги: Мария Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

11

– Что он тут делает?

Обращаюсь к Лесе, а сама наблюдаю, как Андрей выходит из машины.

Он лениво огибает капот и здоровается с Бережным. Поправляет часы на левой руке и кивает подходящим парням.

У его машины мгновенно собирается небольшая компания. Я знаю каждого из них. Четвертый курс. Юристы. С кем-то мы пересекались по вузовской самодеятельности. Вот, Семенов например капитан команды КВН, а Костров иногда помогает мне ставить танцы.

Слышу мужской смех и нервно закусываю щеку. А еще, наверное, краснею. То, что произошло сегодняшней ночью…

Провожу пальцами по плечу, до сих пор ощущая его прикосновения. Сердце ускоряется. В висках пульсирует. Ну бред же.

Хватит, Еся!

Прикрываю глаза на пару секунд. Нужно перезагрузиться, иначе я свихнусь.

Ведь этой ночью, в этой чертовой комнате была не я. Нет. В меня словно кто-то вселился. Кто-то слишком трусливый и способный повестись на красивого, богатого мальчика.

– Перевелся из Москвы. Ты, наверное, уже слышала про ситуацию со Славой, его братом.

– Так, краем уха, – достаточно придирчиво осматриваю ярко-красный «Мустанг», на котором он приехал. Металл бликует на солнце.

– Ну вот, поэтому Андрей решил вернуться. Ну, по крайней мере, мне так сказал Виталик.

Леська поправляет ворот водолазки и перекидывает свои шикарные волосы на одно плечо.

– Ясно.

Прежде чем зайти в здание, бросаю еще один взгляд на машину и неожиданно для себя успеваю задеть им Андрея. Панкратов в этот момент как раз оборачивается.

Черт! Вспыхиваю.

Он ухмыляется, снова оценивающе скользит по мне взглядом и вытягивает большой палец вверх. Все, что мне остается, это закатить глаза, схватить Леську за руку и скрыться за массивными дверьми университета.

– Это он тебе? – Олеся округляет глаза.

– Видимо, – пожимаю плечами, – дурачок, что с него взять.

Бережная заливается смехом, а потом замечает объект своей тайной любви.

Женя Костров как раз идет к нам.

– Давай, шаг вперед, – подбадриваю подругу и быстренько делаю ноги. Третий лишний.

Бреду в сторону аудитории и никак не могу выкинуть из головы эти его мерзкие взгляды и улыбочки. Точно больной.

– Есь!

Голос Ритки Богдановой становится для меня неожиданностью, я даже не сразу понимаю, что она от меня хочет, когда преграждает путь. Просто киваю в такт ее срывающимся с губ словам.

– Так что?

– Что? – напрягаю извилины, чтобы начать соображать хоть немного. – Прости, Рит, я сегодня с опилками вместо мозгов.

– Я говорю, нас в ректорат вызывают.

– Группу?

– Ага.

– На большом перерыве сходим.

– Да вроде как сейчас нужно.

– Да?

А вот это уже хорошо, пропустить половину пары философа по весьма уважительной причине – это то, что мне нужно.

– Ну, пошли тогда. Девчонок только нужно собрать.

– Я уже в общем чате кинула клич.

Киваю и, ускоряя шаг, иду следом за Марго. Группа, о которой мы говорили, небольшой университетский танцевальный коллектив из шести человек. Я попала туда по великой случайности. В прошлом году перед новогодними праздниками на вопрос, занимался ли кто танцами, подняла руку. И закрутилось…

Меня задействовали в самодеятельности вуза по самую макушку.

Теперь я точно уверена, что не собираюсь связывать свою жизнь с танцами в дальнейшем. Но сейчас вся эта деятельность дает мне немалые поблажки. Руководство вуза ценит активных студентов, особенно если они могут занять призовое место на районных соревнованиях и к тому же эпатировать публику на различных университетских мероприятиях.

Как я и думала, ректор хочет подрядить нас на областные межвузовские соревнования. Апеллирует фактами и делает жирный намек о том, что похлопочет за нас перед новогодней сессией.

По дороге на пару наталкиваюсь на Женьку. Он прохлаждается в коридоре третьего этажа. И все, наверное, обыденно, если бы не одно но…

Такое жирное и не дающее мне покоя.

Андрей. Панкратов стоит рядом с ним. Даже что-то рассказывает. Когда оборачивается и видит меня, убирает руки в карманы брюк. Смотрит внимательно. Мне кажется, что в его голове я точно вышагиваю по коридору голой.

– Еська, здорово! – Костров облокачивается на подоконник, убирая назад свою длинную челку. – Все пляшете?

– Здравствуй, – улыбаюсь, – Женя. Ставим номер. Заглядывай на репу.

– Обязательно.

Костров лыбится, а вот стоящий рядом Панкратов делает вид, что меня здесь нет.

– Кстати, познакомьтесь, это Андрей. А это Еська, – толкает Панкратова локтем в бок.

– Есения, – мило улыбаюсь, – Жень, на репу правда загляни, посмотришь свежим взглядом. Мы, конечно, не брейкдансисты, но, может, что интересное подскажешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Да без проблем.

– Супер. Так, ладно, я пошла. У меня еще философия. А ты что, прогуливаешь?

– Что-то вроде того.

Костров импровизационно перебирает пальцами, продолжая при этом улыбаться. У Женьки завораживающая улыбка, сложно остаться с кислой миной, когда он рядом. Неудивительно, что моя Леся в него по уши втрескалась.

– До встречи, – прижимаю сумку к груди, возвращаясь к своему маршруту. Все же стоит посетить философию, зря учила что ли?!

– Ты ее хорошо знаешь? – слышу приглушенный голос Андрея.

– Ее все знают. Она местная звезда.

– Везде отсвечивает?

– Сияет.

Отчетливо слышу Женькины слова. И просто захожусь гордостью. Так-то, Панкратов.

12

– Раз-два, – взмахиваю рукой и обвожу девчонок строгим взглядом, – три… Так, стоп! Вы как коровы на льду, ноль пластики. Еще и тормозите, музыку слышим вообще?

Повышаю голос и смотрю на часы, притопывая ногой в такт секундной стрелке.

– Мы с такими темпами не то что на областные, на городские соревнования не попадем. Рита, что за прогиб?

– Есенька, ты чего такая бешеная? – Богданова поправляет майку и подходит ближе. – Панкратов, что ли, покусал?

– Что? Кто?

– Философ, говорю, что ли, покусал? – Ритка смотрит на меня как на ненормальную.

Отлично, Еся, приехали. Теперь у тебя еще и аудиоглюки.

– Так, меньше слов, больше дела. Возвращаемся в исходное. Девочки, ну не тормозите.

Пока девчонки расползаются по местам, а я пытаюсь сосредоточиться, за спиной появляется Костров.

– Еще раз привет, – толкает меня в плечо.

– Ты давно тут?

– Минут десять. Чего дергаешься? Нормально они отрабатывают.

– Просто «нормально» мне недостаточно.

– Ах да, забыл. Тебе же нужно великолепно.

– Именно, – улыбаюсь ему в ответ.

– Вас с пар сегодня сняли?

– Ага, конечно. С физры только. У нас же одновременно стоит.

– Ясно. Обед же, пошли кофе попьем.

– Ты это видишь вообще?

Тычу пальцем в Ларионову, которая в пятый раз ломает мне всю картинку невпопад выброшенной рукой.

– Ты так орешь, что у нее уже нервный тик начался, – хохмит Женька, – устрой передышку.

– Ладно, ты мертвого уговоришь. Девочки, – выключаю музыку, – двадцать минут отдыхаем.

– Обед, вообще-то, сорок, – гнусавит Анька.

– Да что ты говоришь? Вот когда начнешь входить в поворот вместе со всеми, тогда хоть час жрать можешь. И давайте без перебора. Никаких пирогов в буфете.

– Ты не боишься, что когда-нибудь они устроят тебе темную? – Костров играет бровями, заставляя меня улыбнуться.

– Пусть только попробуют. Пять минут жди, я быстро переоденусь.

Женька кивает и усаживается на кресло в первом ряду зала.

Я же прячусь за кулисами, пытаясь как можно быстрее стянуть с себя слегка влажную майку и широкие штаны.

Анька все это время смотрит на меня как на врага.

– Ань, – вздыхаю, – прости. Я сегодня, может, действительно переборщила. Просто, если мы не возьмем первое место, ректор нас со свету сживет. Сама же понимаешь?

– Да понимаю, – вытирает лицо влажными салфетками, – просто ногу вчера потянула, вот и косячу.

– А чего сразу не сказала?

– Ты не спрашивала.

– Аня, блин! К медичке сходи, и на сегодня для тебя тренировка закончена.

– Да я могу.

– Ага, сегодня могу, а завтра с кровати не встану. Все, отдыхай и ходи поменьше.

– Токарева, ты прям мамочка.

Смеюсь и вылезаю на сцену. Костров подает мне руку и помогает спуститься.

Мы выходим в коридор аккурат под звонок. В столовой еще достаточно просторно, и можно успеть купить поесть без километровых очередей. Заодно беру порцию и для Бережной.

Леся присоединяется к нам минут через десять. Усаживается напротив Кострова, начиная глупо улыбаться.

Боже, она неисправима.

Снова смотрю время и ставлю в голове галочку, что скоро пора возвращаться в зал.

– …в общем, было забавно, – Леська поджимает губы и хлопает длиннющими ресницами.

Наблюдать за ней и Женькой всегда забавно. Хотя Костров далеко не дурак и все понимает. Просто шанса ей не дает. Я, конечно, пыталась намекать, да что там намекать, говорить прямо, что у него в башке только танцы и куча телок на одну ночь, но Леська не слушает.

Поэтому тему больше даже не поднимаю. Если ей все это по вкусу, то вперед.

Прикрываю рот ладонью, чтобы зевнуть, и совершенно случайно замечаю проходящего мимо столовки Панкратова.

Он-то мне и нужен. К сожалению, мои документы и ключи все еще у него.

– Ребята, я побежала. Репа.

Леська понимающе кивает, а вот Костров порывается проводить. Отрезаю все его попытки одним словом: «Сама!» Выходит немного злостно.

Выбежав из столовой, сворачиваю к входу во внутренний двор. Пока стою на крыльце, оглядываюсь по сторонам.

А вот и он!

Панкратов идет в сторону своей машины, приложив к уху смартфон. Разговаривает.

Еще немного, он сядет в тачку и уедет.

– Панкратов! – ору на всю улицу, привлекая к себе лишние взгляды. – Стой, я кому говорю.

Андрей замедляет шаг. Разворачивается и быстро убирает телефон в карман.

– Не прошло и пары часов, а ты уже за мной бегаешь, – скалится, замирая взглядом на моем лице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Губу закатай. Я по делу.

– И? – заламывает бровь.

– Паспорт верни и ключи.

– Какой такой паспорт?

– Гражданки Российской Федерации, на имя Токаревой Есении Альбертовны.

– Так это твой, что ли? – включает дауна. Весело ему, блин.

– Прекрати ерничать. Верни мне паспорт. Сволочь.

– Верну.

– Ну?

– Сегодня. В одиннадцать. Приезжай в «Milk».

– У меня нет времени таскаться по твоим забегаловкам.

Насчет забегаловок я, конечно, погорячилась. «Milk» – это открывшийся в том году клуб. Я была там один раз. Не то чтобы мне не понравилось, просто ценник там кусачий.

– А придется. Или паспорт тебе совсем не нужен?

– Ладно. Я приду. Но если ты не вернешь мне ключи и документы, запоешь фальцетом. Ясно?

– Рыжие все такие злые?

– Пошел ты.

13

Андрей

– Бережного ждать будем? – Женька спускает солнцезащитные очки на край носа, наблюдая за уходящей Токаревой. Еще немного, и начнет пускать слюни.

«Подруга» направляется к автобусной остановке. Ее упакованные в футболку с вырезом полушария подпрыгивают в такт шагам, а рыжая копна волос развевается на ветру.

Девочка, конечно, конфетка. Бесспорно. А судя по захлебывающемуся слюнями Кострову, подобную реакцию она вызывает здесь у многих. Первый день в универе, а я про нее раз двадцать уже слышал.

– Сам доковыляет. Знаешь же, что я его плохо перевариваю.

С Бережным у нас давний конфликт, он как бы забыт, но при этом постоянно лежит на поверхности. Для вида мы вроде друзья, а по факту….

– Да, наш Витася тот еще слизняк. Хотя сестрица от него недалеко ушла, достала. Натуральная овца.

– Баба ему в рот заглядывает, а он еще и недоволен.

– Ты ее видел? Святоша. Оно мне надо? Да и с отчимом их шизанутым потом проблем не оберешься. Мне иногда кажется, что он сам на нее виды имеет, – Жека передергивает плечами и продолжает балаболить.

Пока Костров жалуется на жизнь и Леську, я просчитываю план сегодняшнего вечера.

Упираюсь затылком в подголовник, а ладонью в руль. Ночка должна получиться забавной. Токарева точно придет. Такая не может остаться в стороне, я задел ее лелеянное самолюбие. Указал место. И она приложит все силы, чтобы доказать обратное.

Вот и посмотрим, на что способна наша местная звезда.

Городок у нас маленький, скучный. Москва мне в ближайшее время не светит, а отыскать здесь веселье – задача не из легких. Хотя я, кажется, ее уже выполнил.

Так что пардон, Есения Альбертовна, если я слегка попользую вас в своих целях…

– …она сразу свалила, – Костер отвлекается от своей болтовни и залипает в телефон.

– Кто?

– Что «кто»?

– Свалила.

– А, да Еська. Ну, помнишь, сегодня к нам рыженькая такая подходила.

– Имеешь виды?

– Замутить бы не отказался.

– Что останавливает? – смотрю перед собой, пока наш разговор приобретает довольно занимательный окрас.

– Пошлет. Она всех посылает.

– Прям вот всех?

– Ну, я еще не видел и не слышал, чтобы она с кем-то тут мутила.

– А вот это уже интересно.

Костер прищуривается и шумно выдыхает.

– Андрюха, давай только без твоей жести. Нормальная же девчонка.

– А я разве что-то сказал?

– Да у тебя на роже все написано. И как я раньше не просек, что вы знакомы?

– С чего такие выводы?

– А разве нет?

– Так, пересекались пару раз. Все, заканчивай трепаться, поехали.

– Топи.

Все время от универа до поселка Жека снова балаболит, только теперь по телефону. От его повышенной коммуникабельности уши опухают. Сколько можно ржать и рассуждать ни о чем? К тому же с какой-то проходной девицей.

Выбрасываю его рядом с Костровским семейным гнездом и еду к себе.

Славик еще в больничке. Я навещал его с утра. Вроде бодрячком. Поломало его, конечно, сильно. Сломано три ребра, рука, нога, сотряс. Но, главное, живой. Оклемается.

Бросаю тачку во дворе и захожу в дом.

Жара ранней осени сменяется легкой прохладой кондиционеров. Уже хочу подняться наверх, но нарываюсь на мать.

– Андрюша, – мама касается плеча и невзначай поправляет воротник на моей рубашке. Всегда так делает. – Как первый день в новом вузе?

– Нормально. Ничего сверхъестественного не встретил.

– Все юморишь. На самом деле я хотела сказать тебе спасибо, что не вспылил и не стал спорить с отцом по поводу этого перевода.

– А разве был смысл? Он бы все равно уперся рогом.

– Тут ты прав. Но лишние скандалы нам сейчас ни к чему, и так вся эта ситуация со Славой…

Мамины губы начинают дрожать, а глаза становятся влажными.

– Мам, не реви. Нормально все будет.

– Дай бог, милый… дай бог.

– Ты куда так принарядилась? – обвожу взглядом ее строгий белый брючный костюм.

– Скажешь тоже. Решила к отцу на работу заглянуть, а потом к Славику поеду. Со мной не хочешь?

– К бате? Не обессудь…

– К Славе, – тихо посмеивается.

– Я утром был. Завтра еще заеду.

– Тогда ладно, не буду тебя больше задерживать.

– Ну что за глупости?

– Ну все-все. Я уехала.

– Давай.

Задержавшись на лестнице, наблюдаю, как мамина фигура направляется к выходу. Как только дверь за ней закрывается, перескакиваю через ступеньку и поднимаюсь наверх.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Часов до восьми мое бренное тело просто валяется на кровати. Заниматься чем-либо нет ни сил, ни желания.

Этот город действует на меня похлеще любых нейролептиков при здоровой психике. Превращает в овоща.

К десяти подваливает Костер. Так как едем в клуб, за руль запрягаем Валеру.

Падаем на втором этаже, в випке.

Несколько раз вскользь смотрю на часы и начинаю нервничать. Неужели я просчитался?

А нет, губы сами расплываются в улыбке, когда глаза замечают у бара рыжую макушку. Наша девочка все же сдержала слово.

Спускаюсь вниз и сразу тяну ее за руку подальше от шумной толпы.

Токарева идет за мной без слов, но смотрит при этом нахмурившись.

Заталкиваю ее в небольшое уединенное помещение, примыкающее к ВИП-зоне. Те, кто в курсе, частенько зависают тут с танцовщицами, что ставят клубные номера.

Опускаюсь на диван и хлопаю ладонью по кожаной обивке рядом с собой.

– Обойдусь, – Токарева нервно теребит в руках сумку.

На ней бежевые палаццо, пиджак мужского кроя в тон брюкам и светлый топ, открывающий глазам доступ к плоскому животу. Подготовилась.

14

Внимательно оцениваю товар лицом, что называется. Чуть дольше задерживаю взгляд на ее бедрах и возвращаюсь к лицу. Рыжая копна собрана в высокий пучок, демонстрируя тонкую шею.

В моих собственных штанах уже давно напряг.

– Волосы распусти.

Без всех этих зализанных причесок ей гораздо лучше. Факт.

– Что, прости? – она прищуривается, а ее губы остаются слегка приоткрытыми, даже когда слов с них больше не слетает.

– Ты слышала. Выпьешь? – открываю меню.

Волосы она, конечно, не распускает.

– Нет, я здесь исключительно по делу. Верни все, что должен.

Еська задирает подбородок. Стоит вся такая собранная, деловая. А в моей голове почему-то сразу всплывает ночь в доме Бережных. Там она была куда податливее.

– Я тебе ничего не должен, заметь, это ты от меня все чего-то хочешь.

– Так, ясно. Я так и думала, что ты балабол.

– Но ты можешь хорошо попросить.

– Дай угадаю, – прикладывает палец к своим пухлым губам, – расстегнуть пару пуговиц на твоих штанах, встать на колени…

– Ход твоих мыслей мне нравится.

Она улыбается чуть шире, а после начинает откровенно ржать. Делает шаг в мою сторону. Смотрит сверху вниз.

– Значит так, Панкратов, – упирается носом туфли в мои брюки, аккурат между ног.

Стискиваю зубы от причиненного дискомфорта. Пока она не переходит грань. Так, просто играет.

– Да у тебя шикарные ноги, – веду пальцами по тонкой щиколотке, поднимая ткань широких женских брюк к колену.

Чувствую, как по ее загорелой коже ползет россыпь мурашек.

– Я в курсе. Так вот, насчет паспорта можешь расслабиться, я уже подала заявление на замену документов. Замок дома тоже сменила. Поэтому ты мне больше абсолютно не интересен, – все же переходит черту, надавливая своей чертовой туфлей сильнее.

Обхватываю лодыжку и резче, чем хотел, отвожу ее ступню в сторону. Токарева издает тихий писк, чувствуя, с какой силой мои пальцы впиваются в ее кожу.

– А зачем пришла?

– Лично тебе сказать, – игнорирует свой дискомфорт и склоняется к моему лицу, – что ты просчитался, милый, – шепчет в самое ухо.

Она снова издает смешок, дергает ногой, чтобы высвободиться из захвата, и расправляет плечи.

– Хорошего вечера, Андрюша. Не скучай.

– Стоять.

Повышаю голос, и она стопорится. Мешкает буквально пару секунд. Складывается впечатление, что повышенные тона ее немного дезориентируют. Плохие воспоминания? С этим мы разберемся позже.

– Не так быстро, – успеваю перехватить ее руку и прижать Токареву к стене. – Даже обидно, что вся эта красота, – в сотый раз за последние минуты обвожу ее тело взглядом, – не для меня.

– Даже не надейся, – выплевывает каждое слово. Еще немного, и зашипит.

– Я и не надеюсь. Я уверен в обратном, – подцепляю резинку на ее волосах и тяну вверх. Рыжий пучок разваливается на глазах, а тяжелые пряди медленно падают на плечи. – Говорю же, так лучше.

– Позволь, я буду решать сама, ладно? Руку убери, – пытается вырвать свое запястье из моей ладони, – синяки останутся.

– А ты не дергайся, и все будет в лучшем виде.

– Да что ты?

– Давай вернемся к вопросу. Я не идиот. Ты могла бы не приходить, особенно после такой запальчивой речи про паспорт и ключи. Но ты здесь. Потому вопрос остается открытым. Зачем?

– Потому что терпеть не могу выскочек. Запомни раз и навсегда: все твои бабки, влияние, вот этот пафос – для меня просто пыль. Ясно? Я не собираюсь терпеть издевки. Не позволю, чтобы ты…

Показательно зеваю, и она замолкает, чуть округлив глаза.

– Я же говорил. Скучно. Среди вас слишком скучно. Ты меня утомила, проваливай.

– Что?

– Вали отсюда.

Вижу, как дергается ее подбородок, как вздымается грудь. Девочка разозлилась, а еще потерялась. Такую речь задвинула… явно рассчитывала на другую реакцию.

– Козел!

С этими словами она вылетает за дверь.

Один – один. На сегодня, думаю, хватит. Пусть побесится.

Токарева почти бегом уносится из поля моего зрения. Только вот минут через двадцать я вижу ее среди гоу-гоу танцовщиц, что разбавляют этот вечер своими танцами на возвышенность, что именуются здесь сценой.

Рыжуля заводит публику, покачивая своими округлыми бедрами в такт музыке.

То, что на ней надето, будет слишком неприлично назвать одеждой. Так, тряпки, скрывающие сокровенные места.

А вот это уже интересно. Упираюсь руками в железную перекладину, продолжая наблюдать за разыгрывающимся шоу.

То, что она у нас профи в танцах, я уже в курсе. Но вот о том, что Есенька вертит задом перед пьяной толпой… вот это уже интересно.

Достаю из карманa смартфон и включаю запись видео.

15

Есения

– Ну пожалуйста, Есечка, – Таня складывает ладони вместе и смотрит умоляющим взглядом, – если ты мне не поможешь…пожлуйста!

– Да я понятия не имею, что делать.

– Посмотришь на других девчонок, ты быстро схватываешь.

– Тань…

– Выручай, подруга, я соседей уже минут двадцать топлю. Просто представить не могу, во сколько мне это обойдется…

– Все совсем плохо? – иду на попятную под гнетом Танькиных проблем. Я же прекрасно понимаю, что ремонт своей и соседской квартир влетит ей в копеечку.

– Очень. Так что? Выручишь?

– Ладно.

– Отлично. Ты не переживай, мои деньги за смену твои. Не миллионы, конечно…

– Уговорила.

Танька хлопает в ладоши, расплываясь в улыбке.

– Так, пошли с девчонками познакомлю и в двух словах объясню, что к чему…

Этот разговор у нас состоялся сразу, как я сбежала от Панкратова. Уже собиралась уходить и в дверях столкнулась с Царьковой. Мы знакомы с ней сто лет. Когда-то, вместе занимались бальными танцами.

Теперь же я стою на клубной сцене. Всегда терпеть не могла гоу-гоу. Но выбора у меня, походу, не было. Точнее был… но моя сострадательность сыграла на руку Таньке. А вот что принесет это мне… большой вопрос.

Отработав смену примерно до трех ночи, на еле передвигающихся ногах ползу в так называемую гримерку. На самом деле это небольшое помещение с четырьмя зеркалами и кучей вешалок с одеждой для выступлений.

Смываю боевой раскрас, стирая ватным диском тональник с тушью. Под глазами мгновенно образуются черные круги. Пытаюсь энергичнее убрать все это дело, параллельно вызывая такси.

Когда выхожу на улицу, по привычке через главный вход, мельком замечаю Кострова. Он курит неподалеку в компании еще пары парней.

Ускоряю шаг и юркаю в такси. Пейзажи ночного города навеивают сон, и в какой-то момент я отключаюсь. Просыпаюсь от громкого, недовольного голоса водителя, сообщающего о том, что мы приехали.

Расплачиваюсь и, как настоящий сонный мишка, бреду к подъездной двери. Дома заваливаюсь в постель прямо в своем костюме. Только пиджак снимаю. Ноги гудят. Я сто лет не танцевала на таких высоченных шпильках. Теперь остается надеяться, что это не выведет меня на пару дней из строя и я смогу полноценно принимать участие в наших с группой тренировках.

– Есь! – мамин голос доносится откуда-то издалека.

– А, да?! – поднимаю голову с подушки, стараясь разлепить глаза. В них будто песка насыпали.

– На учебу проспишь. Так, а ты почему в брюках?

– Поздно пришла, лень было раздеваться.

– Ты пила, что ли? – мама прикладывает ладонь к груди.

– Нет, – все же слезаю с кровати. На ходу стягиваю штаны и топ. Хватаю полотенце и, завернувшись в халат, иду в душ.

Когда появляюсь на кухне, чтобы позавтракать, снова ловлю на себе укоризненный взгляд. Мама продолжает свою немую войну.

– Мама, я была в клубе с Лесей. Мы танцевали вот на таких каблуках, – разъединяю большой и указательный пальцы на максимальное расстояние, – полночи.

– А ты не забыла, моя дорогая, что утром на учебу? Год только начался, а ты…

– Я проснулась, ничего не пропускаю и ко всему готова. Давай не будем ругаться.

В гостиной слышится звон падающих бутылок, и мама обхватывает голову руками.

– Нет, я так больше не могу! – отбрасываю ложку. – Он снова хочет устроить здесь притон! – срываюсь со стула и практически с ноги открываю дверь в комнату.

Отец валяется возле дивана. Комната слишком отдаленно похожа на то, что было здесь неделю назад.

– Просыпайся, – пинаю его и слышу мамин вздох за спиной, – я полицию сейчас вызову!

На эти слова папаша реагирует. Вяло, но хоть что-то. Он сквернословит пьяным заплетающимся языком, а меня просто душит вся эта ситуация. Боже, какая мерзость, и мы в этом живем.

– Есенька, иди на учебу. Я сама разберусь.

Мама крепко сжимает мои плечи, и все, что я могу, это кивнуть.

Правда, распрощавшись со скандалом дома, как только я переступаю порог универа, сразу влипаю в новый.

– Токарева, тебя в ректорат вызывают, – гнусавит староста группы, едва я успеваю войти в аудиторию, – немедленно!

Пожар там, что ли?

Преодолеваю два пролета и заглядываю в приемную. Ректорская секретарша обдает меня холодком во взгляде и, виляя бедрами, чешет сообщать, что я пришла.

– Проходи, – цокает языком, поправляя вырез шифоновой кофточки.

– Благодарю.

Оказываться на ковре у ректора мне не впервой. Только вот до сегодняшнего дня я стояла тут исключительно из-за положительных моментов.

А теперь… теперь смотрю на видеозапись из клуба, обрывок которой мне демонстрирует деканша моего факультета. Она тоже здесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты хоть понимаешь, как это ужасно? Ты вольна делать все, что хочешь, за пределами вуза. Но так, чтобы твоя личная жизнь не….

– Я разберусь, – стискиваю зубы. Ну что за день?

– Будьте любезны, Есения, – подключается ректор. – Я понимаю, дело молодое, но вы собираетесь представлять на соревнованиях целый вуз. Ваши ночные развлечения могут стать для нас черным пиаром. И да, слово пиар я здесь ставлю на последнее место. Сами знаете, как легко слететь с…

– Я поняла, – отвечаю с легким нажимом, – и во всем разберусь. Обещаю, больше подобного вы не увидите.

– Буду надеяться. Не задерживаю…

Отбежав на пару метров от кабинета, прилипаю к стенке и сползаю по ней вниз. Щеки горят. В голове просто не укладывается, кому хватило ума притащить какое-то убогое видео из клуба руководству вузом.

Зарываюсь пальцами в волосы и слышу до боли знакомый голос. Ну он-то здесь откуда?

– Да ты, я смотрю, вчера весело отдохнула.

– Отвали.

– Не кусайся. Я, может быть, с миром.

– Ты? Ну-ну.

– Так что за траур?

Андрей присаживается на корточки и слишком неожиданно тянет меня за руку. Так, чтобы видеть лицо, которое я загородила локтями.

– Не твое дело, – отдергиваю руку, – иди, куда шел.

– Я слышал, тебя в ректорат вызывали…

– Не твое де… – договорить не успеваю, потому что меня осеняет.

Это же он. Он это сделал. Я не раз танцевала в клубах, но никогда моя личная жизнь не смешивалась с учебой. А тут…

Он был в клубе, он видел меня на сцене. Что ему стоило записать ролик? Всего пара минут.

Ведь вчера он ждал от меня повиновения. Уверена, думал, что я прибегу к нему на задних лапках весело вилять хвостом.

Ловлю его взгляд. Так хочется выцарапать его наглые глаза, но еще рано.

– Так я повторяю свой вопрос. У тебя все нормально?

– Лучше всех, Андрюша, – говорю настолько приторным голоском, что самой тошно становится. – Хорошего дня.

Поднимаюсь на ноги и, выпрямив спину, шагаю в аудиторию. В голове тем временем крутится одна-единственная мысль: «Ну держись, Панкратов, я тебе устрою. Раз не понимаешь по-хорошему!»