Текст книги "Он мой кошмар (СИ)"

Автор книги: Мария Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

46

Уже раз пять сходила умыться, но все никак не могу проснуться.

Мы сошли с поезда буквально пять часов назад. Андрей проводил меня домой, но даже здесь, в своей кровати, а не на полке качающегося поезда, я так и не смогла нормально уснуть.

Во мне все ещё бушует шквал эмоций, а в универ между прочим через полчаса…

Катька, заглянувшая в ванную, дергает меня за рукав кофты, вырывая из приятных мыслей, и недовольно шипит:

– Ты долго еще?

– Уже выхожу, – ставлю щетку в стакан и ополаскиваю рот.

Малая мигом протискивается к раковине и щелкает шпингалетом сразу, как только я закрываю за собой дверь. Из кухни тянет запахом пирогов с капустой. Сегодня у мамы выходной, и она застряла у плиты с раннего утра.

Прежде чем идти завтракать, заглядываю к себе и засовываю телефон в карман спортивных штанов. Андрей обещал позвонить, перед тем как заедет за мной.

Насколько будет странным появиться вместе?

Да и вообще, должна ли я об этом думать? Конечно нет. Но сомнения, сидящие в голове с ночи нашего знакомства, до сих пор не дают покоя. Совместная поездка дала пищу для размышлений и помогла многое понять. Например, что Андрей совершенно не такой, каким хочет казаться…

– Еся, иди кушать! – зовет мама, и я спешу на кухню.

– Иду.

Снова проверяю телефон на наличие звонков и усаживаюсь на стул, подгибая под себя ноги. Разбавляю кофе молоком и кидаю две ложки сахара. Завтракаю быстро, потому что хочу успеть привести себя в порядок.

Сделать нормальный макияж, уложить волосы, отыскать капроновые колготки без зацепок и прочей чепухи, чтобы надеть платье.

По итогу к моменту, когда машина Андрея останавливается под нашими окнами, я провожу по нижней губе стиком гигиенической помады и, бросив ее в сумку, застегиваю молнию.

Лена с интересом наблюдает за мной, не переставая то и дело выглядывать во двор.

– Значит, это за тобой? – хитро прищуривается, пытаясь изо всех сил скрыть улыбку.

– Да, – киваю, в сотый раз поправляя укладку. Волосы лежат непослушной волной и дико меня раздражают.

Я психую, постоянно трогаю их руками, и как итог к вечеру все это превратится в копну прилизанных и висящих сосульками прядей.

В прихожей еще раз смотрю на себя в зеркало.

Сестра, пришедшая следом, закусывает нижнюю губу, а после отвлекается на сообщение, которое падает ей на телефон.

Мама смиряет меня слегка недовольном взглядом, но ничего не говорит. Думаю ей хватило нашего прошлого скандала на несколько лет вперёд. Но то, что она не испытывает к Андрею хотя бы каплю добрых чувств – факт. Он ей не понравился. Но меня это мало волнует.

Набрасываю на плечи пальто, на шею шарф. Завязываю шнурки на массивных кожаных ботинках с тракторной подошвой, перекидываю волосы на одно плечо и выхожу на лестничную клетку.

Перед тем как выскочить на крыльцо, не забываю глубоко вдохнуть. Внутри поселяется какое-то сумасшедшее предвкушение. Оно смешивается с дрожью в пальцах, повышая градус волнения до предела.

Нажимаю на кнопку, чтобы открыть магнитный замок, и, переступив железный порог, взмахиваю рукой. Такой банальный жест приветствия.

Андрей тянется к двери со стороны пассажирского сиденья, открывая ее для меня изнутри.

Улыбаюсь, а когда оказываюсь в салоне, замечаю мамину фигуру в окне нашей кухни. Она наблюдает.

Немного раздраженно хлопаю дверкой, и мамин образ тонет в матовой тонировке окна машины. Как только оказываюсь внутри железной коробки с мощностью больше семисот лошадиных сил, сразу же попадаю в крепкие объятия.

– Иди сюда.

Андрей медленно проводит вдоль моего позвоночника кончиками пальцев, а потом срывает с губ почти неощутимый поцелуй.

– Привет, – шепчу, едва успевая отстраниться.

Панкратов кивает, а его рука нагло заползает мне под платье. Видимо, это вместо приветствия. Прищуриваюсь и меняю свое положение. Упираюсь коленом в сиденье, а ладонями в мужские плечи. Толкаю Андрея назад так, чтобы он откинулся на спинку водительского кресла.

– Опоздаем, – выгибаю бровь, – мне сегодня к первой паре. Так что руки прочь, – добавляю уже тише.

Андрей обхватывает ладонью мою щеку. Притягивает к себе, опаляя тонкую кожу на шее своим горячим дыханием. Я жду очередного поцелуя, растворяюсь в предвкушении…

– У тебя одна серьга, – он говорит тихо, с хрипотцой.

Закусив губу, немного растерянно тянусь к мочке, в которой действительно не оказывается сережки. Я так и оставила ее на столике у зеркала. Отвлеклась на Ленкин вопрос и свою неидеальную укладку.

Прикрываю «пустое» ухо волосами, акцентируя внимание на том, что сегодня Андрей одет полностью в черное. А еще он снова сама собранность. Никаких лишних фраз, движений. Все четко выверено и по плану.

В голову лезет шальная мысль вроде: он рассчитывал на большее той ночью и, возможно, теперь не знает, как от меня отделаться… Может быть, в поезде я наговорила лишнего и теперь ему меня просто жаль?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Блин, когда я успела превратиться в размазню и овцу? Прекращай, Еся!

Тем более им тоже было сказано столько слов, я слышала их своими ушами. Его признания. Дикие, сумасшедшие, те, что холодят кровь, но греют душу.

Андрей молчит все время, пока мы едем к университету. Это немного напрягает. Я чувствую себя не в своей тарелке. Постоянно ерзаю…

– У тебя нет настроения? – спрашиваю, барабаня пальцами по крышке телефона.

Андрей притормаживает на светофоре и крепко сжимает мою руку.

– Что ты делаешь вечером?

На мой вопрос он не отвечает, зато задает свой.

– Работаю.

– До скольки?

– Как получится. У меня немного ненормированный график.

– Понял.

Он говорит что-то еще, но я пропускаю это мимо ушей, потому что рядом с нами притормаживает машина Кострова.

Он разговаривает по телефону, а когда поворачивает голову и видит меня в машине Панкратова… по его лицу расползается разочарование. Он хмыкает и дает по газам, прямо на красный.

Андрей, конечно, тоже это замечает, но игнорирует. Мне кажется, он вообще где-то не здесь. Правда, я быстро об этом забываю. На универовской парковке к нам сразу подбегает Леська. Она как ни в чем не бывало бросает Панкратову «привет» и с азартом в глазах начинает верещать:

– У нас намечается конкурс красоты, мы должны участвовать!

– Тебе придется без меня.

Леська хмурится и, прищурившись, кивает на Андрея, который стоит за моей спиной.

Оборачиваюсь к нему, видя поднятые вверх ладони как жест оправдания, мол, я тут ни при чем.

– Я буду в жюри, – успокаиваю подругу, – конкурс планировали еще с сентября.

– Ты знала и ничего не сказала?

– Все было на этапе рассмотрения, – пожимаю плечами.

– М-да, ну и с кем мне тогда здесь соревноваться? – Бережная осматривает вузовский двор с печальным вздохом. Но разочаровывается недолго, ей звонят, и она отбегает в сторону, давая знак – встретимся в аудитории.

Провожаю подружку взглядом и медленно разворачиваюсь к Андрею лицом.

– Я заберу тебя после пар.

Панкратов зарывается пальцами в мои волосы. Целует, вынуждая привстать на цыпочки и опоясать его корпус. В животе просыпаются те самые бабочки. Меня переполняют чувства. Эмоции, которых я боюсь всю свою жизнь.

У меня перед глазами не было примера нормальных отношений. Было только самопожертвование, и я так боюсь ступить на ту же тропинку…

– В три, – шепчу ему в губы. – У меня будет свободный час перед работой. И да, на работу можешь тоже подвезти, я не откажусь, – смеюсь и наконец-то ловлю первую улыбку Андрея за сегодняшнее утро.

– Отвезу, но…

– Что?

– Вечером ты полностью в моем распоряжении.

– Звучишь как настоящий сексист.

– Почему? Место, куда едем, выберешь сама, – он откровенно издевается, пряча свои подколы под маской серьезности.

– Если у меня будет свободное время, – смотрю на часы, – пара уже десять минут как началась. Пошли.

47

Андрей

– Зачем ты усилил охрану? – захожу в отцовский кабинет и киваю на окно, сквозь которое виднеются снующие туда-сюда охранники с калашами.

Отец потирает ручку кожаного кресла и вытаскивает из стола конверт.

– Что это? – придвигаю к себе письмо.

– А ты прочти.

Бегло скольжу взглядом по напечатанным строчкам. По позвоночнику ползет холодок. Это не волна ледяного ужаса, еще нет.

– Это прямая угроза?!

То ли спрашиваю, то ли просто констатирую факт. Хотя, если тебе начинают указывать, что делать, и красочно описывают последствия твоего отказа… это все же угроза.

– Хотелось бы мне думать иначе.

Отец сворачивает крышку с бутылки и наливает янтарную жидкость в стоящий рядом бокал. По кабинету расползается терпкий аромат двадцатилетнего виски.

– Кто? Есть зацепки?

– Я выясняю. Вечером верну Славика домой. Здесь ему будет безопаснее.

Киваю. Сейчас в нашем доме действительно как в самой настоящей крепости, рвов только не хватает. А если учесть, что в письме с угрозами было четко упомянуто имя брата…

– Это твой последний год в университете, – отец потирает подбородок пальцами и задумчиво смотрит перед собой.

– Помню.

– Надеюсь, что и про все наши договоренности ты тоже не забыл.

– Нет, – машинально запускаю руку в карман, сжимая лежащий там телефон пальцами.

Тело мгновенно напрягается. Мое обещание витает в воздухе с удушающе-рвотным запахом. Четыре года свободы. Четыре курса университета вдали от дурдома, что всегда происходил в этом городе. Отсрочка и шанс на нормальную жизнь, прежде чем вступить в семейное дело и навсегда заключить себя в кандалы.

– Это хорошо.

– Что будешь делать? – красноречиво смотрю на письмо.

Папа ухмыляется и разрывает бумагу на мелкие куски.

– Ничего.

По интонациям и выражению лица понятно одно: бездействие – часть плана. Но какого, пока непонятно.

– Я уехал, – бросаю уже через плечо и закрываю за собой дверь кабинета.

В кулаке уже давно зажаты ключи от машины. Единственное желание сейчас – свалить.

Путь от дома до подъезда Еськиной пятиэтажки преодолеваю минут за десять. Знаю, что сорвал джекпот. Успел засветиться на всех камерах с нехилым превышением скорости.

Выжимаю тормоз, колеса прокручиваются с небольшим усилием, оставляя на асфальте черные следы.

Есения спускается почти сразу, покачивая бедрами, преодолевает расстояние от разбитых ступенек до тачки и ныряет внутрь. Она что-то говорит, спрашивает. Понимаю, что выдаю мизер эмоций и практически не реагирую. Как бы ни старался отодвинуть от себя происходящее в доме, не могу.

Семья превыше всего. Так было всегда. Я рос с этой мыслью. Ее вдалбливали с самого рождения. Нет ничего важнее семьи…

Еська исчезает за дверью аудитории, и я сразу разворачиваюсь к выходу, чуть сильнее вдавливая пятки в пол. Идти на свои пары нет никакого желания. К тому же все мое посещение этого заведения – исключительно для галочки. Программа обучения и преподавательский состав в целом сильно уступают тому, что было в Москве.

Здесь я могу получать свои заслуженные пятерки, практически не вникая в учебный процесс. И никакая помощь вкупе с покровительством отца мне для этого не нужны.

Стереотип о больших деньгах, купленном дипломе и отсутствии знаний не моя история.

– Панкратов!

Костров собственной персоной. Женёк материализуется на расстоянии полуметра. Задирает подбородок. Вытягивает шею, на которой проступает сухожилие.

– Чего?

– Она вроде как сама тебя выбрала… Получается, все честно, – Костер трет переносицу и косится на дверь за моей спиной.

То, что Токарева какого-то фига выперлась в коридор, я понял сразу. Чувствую ее, хоть убей.

– Что честно?

Еська, стуча каблуками, идет к нам. Останавливается рядом со мной, складывая руки на груди. Для полноты образа ей стоит притопнуть ножкой.

– Все по канону, – ухмыляюсь, – мы на тебя спорили.

Еська зависает, Костров тоже не блещет сообразительностью. Пялится на меня как баран.

– Андрей, ты издеваешься?

Моя девочка включается первой. Поправляет и так ровно лежащие волосы, потому что волнуется, но старается сделать максимально бесстрастное лицо.

– Так, – глубоко вздыхает, – Женя, оставь нас на минуточку.

Костер исчезает так же бесшумно, как и появился.

– Да что с тобой сегодня такое? – она взрывается и толкает меня к стене. Особо не сопротивляюсь. – Прикол дурацкий, – цокает языком, – можно было придумать что-то пооригинальней.

– В следующий раз обязательно, – сжимаю хрупкую ладонь и притягиваю Токареву к себе. У нее такие приторные духи, с первого дня держу в голове мысль попросить ее ими больше не пользоваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты жалеешь?

Знаю, о чем она. Ее неуверенность читается во взгляде. Таком честном открытом взгляде карий глаз. И почему я когда-то решил, что они зеленые?

Веду пальцами по теплой матовой коже, фиксирую острый локоть в своей ладони и разворачиваю Еську к себе спиной. Кладу руку на плоский живот, поднимаюсь выше, отчетливо слыша громкие удары ее заходящегося в бешеном ритме сердца.

У самого все смешалось. Похоть. Симпатия, что превращается в одержимость. Ревность. Страх. Как ни странно, он у меня тоже присутствует.

– Нет, – перехожу на шепот, а ее кожа на шее покрывается мурашками. Еська вздрагивает и чуть обмякает в моих руках.

Так близко и так далеко…

– Пошли отсюда.

– Я не могу. Меня послали за новым маркером…

Она разжимает кулак, и я только сейчас замечаю, что она держала его в руке все это время.

Поочередно загибаю ее пальцы, вновь собирая их в кулак.

– У меня небольшие проблемы дома.

– Что-то серьезное?

– Нет. Позвони, когда тебя будет нужно забрать.

Целую рыжую макушку и отпускаю Есю от себя.

– Знаешь… дай свой телефон.

Протягиваю ей гаджет и вижу, как она набирает сообщение Бережной.

«Прикрой меня. Мне срочно нужно уйти».

– Лекции у Лёвушки все равно слишком скучные, – пожимает плечами. – Куда пойдем?

– Есть один вариант…

48

– Парк аттракционов? – Еська с сомнением смотрит на чертово колесо через окно машины.

– Я бы сказал, аттракциона. Кроме этой фигни, – киваю на колесо, – здесь больше ничего нет.

– Тут куча детских каруселек. Мы с родителями сюда часто ходили, в детстве. Отец не всегда пил, было время, когда у нас все было как у людей.

– А потом?

– Потом у него начались какие-то проблемы с работой, дома скандалы… Папа активно приложился к бутылке, а мама не нашла ничего лучше, чем родить ему еще детей. Близняшек. Хотела взбодрить. Думала, он одумается. Но разве появление ребенка может что-то решить или исправить?

– Вряд ли.

– Вот и я о том. Я люблю мелких, но мне кажется, тогда мама испортила все еще больше. Отец не хотел детей, они ругались, так орали, соседи милицию по ночам вызывали… Потом он ее ударил. Первый раз. Потом еще и еще… Это вошло в привычку. Я понять не могла, зачем она это терпит? Его терпит? Если бы не бабушка, то на развод она бы вряд ли подала. Бабушка настояла… Хотя толку? Он все равно с нами жил. Доля в квартире, и никуда от него не деться…

– Звучит паршиво.

– Поверь, выглядит и ощущается так же, – она смеется, чуть закатив глаза. – Но я знаю, что бывает гораздо хуже. Прокатимся?

Еська с детским восторгом в глазах переводит взгляд с колеса на меня.

– Вообще, я притормозил тут, чтобы купить воды, – киваю на палатку.

Подумать даже не мог, что в ее голове промелькнет что-то подобное… Аттракционы…

– Одно другому не мешает. Я сбежала с пар не для того, чтобы тухнуть в машине. Пошли!

Она дергает ручку двери, и салон наполняется холодным осенним воздухом. Несмотря на солнечную погоду, температура уже давно опустилась до пяти-семи градусов. Не лучшее время для катания на колесе.

– Они не работают, – ускоряю шаг и ловлю Еськину ладошку. – Не сезон.

– И ты ничего не можешь с этим сделать? – она прищуривается и заглядывает в глаза. Настоящая хитрая лиса, которая берет меня на слабо.

– Если это проверка, то я ее прошел.

Тяну Токареву к небольшому зданию. Знаю, что именно там сидят технари, которые отвечают за всю эту ржавую рухлядь. Как и то, что в парке идет частичный ремонт и персонал просто обязан присутствовать тут в полном составе.

Батя провел масштабную агиткампанию и взял ремонт парка под личный контроль, но интересно здесь совсем другое… Например, то, сколько бабла он успеет отмыть…

Конечно, в лицо меня тут никто не знает, но фамилия скажет все за себя.

В итоге так и получается. Пара шуток, немного прямолинейный намек на отца, и вот, персонально для нас, запускают это чертово колесо.

– Будешь должна, – шепчу ей на ухо, притянув к себе, пока мужичок в темно-синем комбинезоне запускает аттракцион.

– Вообще, я пошутила, – запрокидывает голову, – но раз так, можно я буду честной?

– Валяй.

– Это странно, но мне льстит, что ты можешь чуточку больше, чем остальные в этом захудалом городе.

– После такого признания общество, как правило, припишет тебе меркантильность.

– А ты?

– А мне по барабану.

– Сколько раз девчонки выпрыгивали из трусов не перед тобой, а перед осознанием того, кто ты?

Я вздергиваю бровь, а она громко хохочет.

– Что? Забрал девочку с философии, – пожимает плечами, продолжая смеяться.

У Еськи заразительный смех. Легкий. Она и сама такая же… воздушная. Но, если надо, когти выпустит быстро. Проверено на собственной шкуре.

– В следующий раз я буду предусмотрительней. Пальто застегни.

– Эта забота?

Она ловит мой взгляд, продолжая улыбаться.

– Раньше я бы и подумать не могла, что ты можешь быть таким внимательным, и вообще…

– Я законченная сволочь, – закидываю руку на ее плечо, – сегодня у меня временное помутнение рассудка.

– Магнитные бури или луна в третьем доме?

– Все сразу. Садись.

Есения переступает железный бортик и практически падает в пластиковое кресло, крепко вцепляясь в ручки. Кабинка покачивается из стороны в сторону с мерзким скрипом.

– Хороший сюжет для «Пункта назначения», – откидываюсь на спинку.

– Дурак.

Успеваю увернуться, чтобы она не зарядила кулаком по моему плечу. Кабинка снова покачивается, и скрипучий звук повторяется.

– Андрей! – взвизгивает. – Боже, это моя самая глупая идея. Можно мне на землю?!

– Три оборота.

– Не уверена, что переживу хотя бы один.

– Я в тебя верю.

Колесо медленно начинает ход, и Еська сразу же сжимает мою руку. Она не смотрит вниз, держит взгляд прямо, где-то на уровне моего подбородка.

– Ты боишься высоты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Кажется, да.

– Это как?

– Раньше такого не было. Расскажи мне что-нибудь. Я должна отвлечься от мысли о падении.

– Наклонись ближе.

Еська упирается локтями в руль, что установлен посередине чаши кабинки, и я машинально делаю то же самое.

У нее распахнуты глаза. Она смотрит на меня. Заключаю ее ледяные пальцы в кулак и целую красные губы, не позволяя разобраться в ситуации. Ладонью второй руки обхватываю женскую талию, стараясь вселить в Еську ощущение безопасности и того, что она не полетит вниз, если перестанет держаться.

Колесо совершает оборот. Оцениваю расстояние до земли и, чуть отстранившись, удерживаю Есению за плечи.

– Если сейчас не сойдем, попадем на второй круг, – понижаю голос, вдыхая сладкий аромат ее духов. На холодном воздухе он не кажется таким приторным.

– Да…

Когда кабинка проходит ровно над посадочной площадкой, придерживаю Есению за талию, помогая выбраться из чаши. После выпрыгиваю сам и благодарю мужика, что запустил для нас колесо, парой купюр.

– У меня пальцы дрожат, смотри, – Еся вытягивает руку.

– И губы.

Такая она смешная. Снова целую, потому что сейчас это кажется правильным и необходимым. Почти как воздух. Ловлю себя на мысли, что все больше помешиваюсь. Постоянно о ней думаю, постоянно…

– Пошли в машину, – тяну ее за собой.

Раздевать ее посреди парка перспектива так себе.

А вот в салоне тачки – совсем другое дело. Блокирую дверные замки, перетягивая Еську на свои колени.

– Андрей…

– Молчи.

Прикладываю пальцы к ее губам. Прижимаю к себе сильнее.

С какой-то маниакальной скоростью расстегиваю пуговицы на шерстяном пальто. Веду ладонями по плечам так, чтобы плотный материал скатился до локтей. Свобода и заключение одновременно. Ей неудобно шевелить руками, зато мне…

Целую длинную шею. Зарываюсь пальцами в непослушную копну волос.

Трогаю Еську и потихоньку скатываюсь в точку невозврата. Она часто дышит. Я тоже.

Меня разрывает изнутри от желания сделать ее своей во всех смыслах. Слова про девственность легкой дымкой витали в воздухе все это время.

Не скажу, что раньше меня вообще хоть как-то заботил этот факт, но сейчас все по-другому. Вот это дикое понимание, что она будет моя. Что я буду первым… бодрит похлеще любых допингов.

Стоит только задрать на ней платье, разорвать колготки, расстегнуть собственный ремень – и все.

– Андрей, я…

– Я помню, – вжимаюсь затылком в подголовник, стараясь поумерить пыл и охладить разыгравшееся воображение.

Еська закусывает нижнюю губу, ерзает на моих коленях слишком не вовремя. Внутренне я раздражаюсь, внешне же остаюсь спокоен.

– Прости, – она морщится и возвращается на пассажирское.

Боковым зрением наблюдаю за тем, как Еська поправляет платье, пальто. Разъединяет немного спутавшиеся на ветру волосы.

– Кофе хочешь? – огибаю пальцами руль, стараясь держать спину ровнее.

– Давай. Тут недалеко можно взять навынос.

– Отлично.

– Андрей, я…

Она хочет что-то сказать, но замолкает. Внимательно вглядывается в окно и резко переводит тему:

– Это твой отец?

Слежу за тем, куда она смотрит. Батя и правда отирается возле своей тачки. Телохранитель при этом ошивается неподалеку. И что папенька тут забыл? Посреди парка, в самый разгар рабочего дня?

– Он самый.

– Бывают же совпадения.

Еська поправляет воротник пальто, а к папаше подбегает рыжеволосая девица. На вид ей лет тридцать. Сколько в реале, не поймешь. Макияж и куча гиалуронки. Я уже видел ее пару раз.

– Еще какие, – киваю, пока отец расплывается в восторженной улыбке.

– Видимо, деловая встреча.

– Самая деловая, – теряю интерес к папаше, возвращая внимание к Есе. – Это его любовница.

– В смысле?

– В прямом.

– И ты вот так вот просто…

– Бить ему морду я пробовал. Не помогло.

Пару лет назад я действительно съездил отцу по физиономии. Только от этого мало что изменилось. Да и мать, как оказалось, была в курсе. Подумаешь, любовница. Из семьи он уходить не собирается. Примерно так мне она тогда ответила.

Светские отношения, мать вашу.

– Извини, я …

– Не бери в голову. Так что там с кофе навынос?