Текст книги "Из плена... в плен (СИ)"

Автор книги: Мария Малая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

  – Нет, – возразила, – я никогда не задумывалась над политической карьерой.

  – Однако в шпионских играх участвуете, – резонно подметил.

  – Скорее по необходимости, – не знаю, зачем я перед ним отчитываюсь?

  – Мне вот, интересно, – все еще разглядывая меня, протянул мужчина, заложив руки за голову.

  Разделавшись с фруктом, Зорг закинул ноги на низкий столик между нами, вызвав невольное возмущение, что так и не сорвалось с моих губ, хотя очень хотелось.

  Он меж тем продолжил свою мысль:

  – Как такой яркой девушке, как Вы удалось ни разу не попасться на глаза нашим людям, а? – спросил, и, наклонившись ко мне, поделился видимо по секрету. – А ведь вас искали по всему Сектору на протяжении двух месяцев. Вот как вам удавалось ускользнуть?

  Ха, думает, я ему все свои секреты на блюдечке приподнесу? Хотя...

  – Ну, почему же, – сев прямо и отложив книгу на столик, поделилась. – Господин Лорд видел меня в столице не далее, как три недели назад.

  Зорг застыл на несколько томительных секунд, а затем, закинув назад голову, громко и заразительно рассмеялся.

  Я же недоуменно смотрела на хохочущего представителя древней расы и не понимала причину его веселья.

  Наконец, он успокоился, и, вытерев ладонью выступившую в уголке глаза слезинку, пробормотал:

  – Ну, Даррек... ну хваленные способности... телепат, чтоб тебя...

  Я же еще больше запуталась. О чем говорит этот загадочный мужчина?

  – Простите, – обратился он ко мне, – а не подскажете, он вас мельком видел?

  – Да нет, как вы меня сейчас, – пояснила, – я в забегаловке работала официанткой, а он с другом зашел пообедать.

  Не знаю, зачем это говорю, но именно этот джан располагал к себе каким-то необъяснимым образом. И разговаривать с ним, несмотря на его язвительность, было интересно.

  – Но теперь-то я понимаю, что это точно были не джаншу, – поделилась с мужчиной, а взгляд на несколько секунд метнулся к хвосту, вот если проверить свою догадку...

  – А тогда просто показались странными и все, – договорила автоматически.

  – То есть вы сразу определили? – теперь на меня смотрели серьезные синие глаза, – и отличить настоящего джаншу от нас сможете?

  Было видно, что Зорг мне не до конца верит, вернее не верит, что смогу отличить.

  Пожала плечами. Мне то что?

  – И все же? – настаивал джан.

  – Хотите проверить? – о, язвительность моя проснулась.

  – А вы? – парировал мужчина.

  – В смысле? – не поняла.

  – Надеюсь, вы не собираетесь трогать мой хвост? – теперь язвил мужчина, – мне, знаете ли, и одной хватает.

  Хаш, стало стыдно, хотя и непонятно о чем конкретно он говорил.

  – Извините, – глаза потупила, но затем решилась все же проверить догадку. – А можно вопрос?

  Мужчина сначала опешил, а потом кивнул, разрешая.

  – А ваш хвост несет ту же функцию, что и у джаншу? – выпалила я, пока не передумала.

  Теперь синие глаза немного округлились, но джан быстро справился с потрясением:

  – Так дальние родственники, как никак!!! – а уж сколько издевательских ноток чувствуется в его голосе.

  Мама родная, что я за дурра! Могла бы догадаться сама, что да. У них это слишком личное.

  – Извините, – повторила, на этот раз, действительно, покраснев.

  Зорг же откинулся на спинку кресла и явно наслаждался моим смущением.

  – Теперь я верю, что вы в любую щелку проникните, чтобы выяснить нужные вам сведения.

  Хаш, он не может не смущать меня еще больше?

  – Хотя, если вы объясните, зачем вы занимаетесь шпионажем, может и забуду этот конфуз, – протянул мужчина.

  Да, не равнозначная замена.

  – Хм, это не совсем шпионаж, – попробовала объяснить.

  – Да?

  – Как бы вам объяснить, – теперь я задумалась на несколько секунд, мужчина же продолжал разглядывать мысли, что, я уверена, мелькали на моем лице.

  – Вот у вас в галактике есть лес? – начала я.

  Мужчина недоуменно моргнул, но ответил:

  – Конечно.

  – А в лесу есть деревья, правильно? – дождалась утвердительного кивка и продолжила. – Теперь представьте, что вы идете по лесу и видите между стволами деревьев паутину и паучка на ней, – на ошарашенное лицо своего собеседника, я уже не обращала внимание, – как паучок перемещается по паутине, плетя узор и соединяя разные ветки дерева или деревьев, неизменно возвращаясь в центр, так и я, связываясь с разными людьми, чьи устремления подобны нашим, поддерживаю связь и приношу новости в центр, то есть Наместнику, – теперь в его синих глазах светился неподдельный интерес, в результате которого меня еще раз просканировали от и до.

  – Забавное сравнение, – задумчиво протянул Зорг, постукивая указательным пальцев по нижней губе.

  Что я могу сказать? Объяснила, как смогла.

  – А, если паучок умрет? – сделал предположение.

  Не надо было мне пояснять, что мужчина намекал на опасность моей деятельности.

  Только пожала плечами и призналась:

  – Тогда на этой паутине может поселиться другой паучок, – хотя от одной только мысли мне стало жалко паучка, то есть себя, как-то умирать не хочется.

  Зорга же в отличие от меня такие мысли не посещали.

  – Однако если забрать паучка, то он может сплести новую паутину, – витая в своих мыслях, пробормотал совсем тихо, но этого было достаточно, чтобы я расслышала.

  – Тоже верно, – согласилась с ним моя логика.

  – Вы знаете, как на моем родном языке будет паучок? – резко поменял тему джан.

  – Увы, я знаю только доже, ну и тхаш немного, – призналась я, даже руками развела.

  – Эльк, – и пристальный прищур синих глаз.

  – Э..., – даже слов не нашлось.

  – Забавно да? – и таких веселые искорки в глазах и веселые нотки в голосе.

  Я молчала, пытаясь понять, что этим хотел сказать мой собеседник. Он же резко вскинул голову и посмотрел поверх моей головы.

  – А кто-то уже увяз в паутине, – на грани слышимости пробормотал себе под нос.

  Я же услышала, как хлопнула входная дверь. Повернулась на звук, чтобы увидеть Шуа, застывшего на пороге и пожирающего Зорга недовольным взглядом.

  – Ладно, пойду я, – произнес джан, поднимаясь с кресла и направляясь на выход, а до моего слуха отчетливо доносилось:

  – Паучок... паучок... паучок, – напевал Господин Зорг и хвост вторил движениями ему в такт.

  – Мое почтение, капитан Кортэ! – проговорил, как только поравнялся с Шуа, склонившись в шутовском поклоне, открыл захлопнутую Шуа дверь и покинул библиотеку, продолжая напевать.

  Мы же остались вдвоем.

  – Привет! Проходи, – махнула на кресло, которое только что покинул мой нежданный собеседник.

  Надеюсь, получилось достаточно жизнеутверждающе, в противовес моим мыслям, от которых хотелось просто взвыть, стоило только подумать, что разлука с любимым не за горами.

  – Вы уже закончили? – Спросила, а сама замерла в ожидании ответа.

  – ДА.. Нет..., – неопределенно ответил парень, потирая шрам над бровью, – там еще много чего надо обсудить, но на сегодня вроде все, – более связно пояснил свою мысль.

  Шуа прошел к зоне отдыха, но сел не на предложенное кресло, а занял место рядом со мной на диванчике.

  – Эль, я хотел поговорить..., – сердце не то, чтобы пропустило удар, казалось, оно навсегда остановилось. Вот сейчас он скажет, что покидает нас вместе со своими друзьями и с ...

  Хаш! Как реагировать то, если все внутри переворачивается, стоит только об этом подумать.

  Но Шуа начал с другого:

  – Помнишь, еще на озере ты говорила, о чем мечтаешь? – пристально вглядываясь в мое лицо, произнес парень.

  – Да.

  – Я тоже мечтаю о большой и дружной семье.

  И мое лицо под прицелом васильковых глаз.

  И долгая томительная пауза. И сердце замирает и снова начинает отсчитывать удары.

  Сама не заметила, как моя рука оказалась в плену сильных, чуть шероховатых ладонях собеседника. Теперь он смотрел на наши руки.

  – Я тебе не говорил, – поглаживая пальцами мою руку и не поднимая головы, продолжил, – да я никому раньше не говорил. У меня нет семьи в плане родителей. Меня можно сказать выбросили младенцем на улицу. Нашли работники приюта.

  Я смотрела на светлые пряди склоненной головы и душа болела за него. Уже догадывалась, что жизнь Шуа не баловала. Хотелось провести по ним в утешающем жесте, но не решалась.

  – Когда подрос, – продолжалась его исповедь, – я сбежал и долгое время скитался по планетам. Мне тогда и семи не было, пока не поймали и не отправили на Клею, там приюты очень хорошие – жить можно не то, что в детстве, где каждый выживал, как мог. Уже там я и встретил своих друзей. Ты их не знаешь – это Дан и Тим. Я обязательно тебя с ними познакомлю.

  При этих словах парня в моей груди разлилось тепло. Если он строит планы, значит не убежит за горизонт, позабыв про свои слова и обещания быть рядом.

  – Потом я встретил маленькую девочку во все том же приюте. Камиллу. Уже вместе мы жили в приюте, мечтая о звездах и полетах, и когда поступили вчетвером в Звездную Академию, так вообще стали неразлучны. Понимаешь?

  Шуа поднял голову, и меня затянуло в омут васильковых глаз. Столько там было надежды, что пойму, не оттолкну, приму таким, как есть. И я кивнула.

   – Они моя семья, – не разрывая эту зрительную связь, произнес Шуа, – кроме них у меня никого из родных нет также, как и у них. Ну, в определенном смысле.

  Шуа усмехнулся:

  – То, что ты вчера видела, каждый из нас отреагировал бы также. Но Камилла... она сестренка для меня..., младшая сестренка. Я с семи циклов за ней слежу. А вот пропал на цикл, так замуж успела выскочить.

  Улыбка расцвела на лице любимого, делая его лицо мягче и счастливее наверное:

  – Но это не значит, что я не буду переживать за нее или кого-то из парней...

  – Она тебя ударила...

  – Это Камилла, – поспешил успокоить меня Шуа, – она всегда разрешала конфликты подобным образом. Особенно с парнями, кто имел неосторожность к ней лезть. И потом ты не поверишь, но за столько циклов это первый раз, когда она меня приложила. Видимо, мстя за многочисленные синяки на ее теле, что возникали после всех наших тренировок в прошлом, – усмешка на губах парня привлекла мое внимание...

  И снова глаза в глаза, выискивая в моих глазах какие-либо эмоции.

  – И я уверен, что вы с ней подружитесь. Вы даже чем-то похожи, – протянул он. – Упертые, как тур, и в тоже время нежные, как пташки.

  Улыбнулся открыто и солнечно.

  Я же вспыхнула от небольшой обиды. Да, что такое? Один паучком обозвал, другой вообще – туром.

  Парень же поднял руку и осторожно провел вдоль белой прядки, заставляя меня запоздало вспомнить, что, рассчитывая на уединение, так и не повязала с утра на голову родную косынку, а в любимых васильковых глазах светилась такая нежность, что дыхание невольно сбилось, и я замерла, боясь спугнуть это мгновение.

  Шуа нахмурился своим мыслям, убрал руку и продолжил:

  – Понимаешь, – и опять плен васильковых омутов, – у меня нет дома. Всю жизнь я провел в приюте и Академии, стремясь стать офицером и я им стал. Я не знаю другой жизни кроме той, как быть военным. Моим домом сначала была комната на базе Академии, затем – каюта на крейсере...

  Шуа опять потер свой шрам.

  – Но... Сейчас я чувствую, что мой дом там, где ты. Ты для меня семья и даже больше, чем ребята.

  Теперь шероховатая ладонь парня нежно коснулась моей щеки, а его глаза шарили по моему лицу, подмечая малейшие черточки, любуясь и запоминая.

  В эту минуту я отчетливо поняла – разлуке быть. Он сам сказал, что военный в первую очередь и вся его жизнь это руководить экипажем крейсера.

  Шуа неожиданно для меня перетянул мою тушку к себе на колени и крепко обнял. А что я? Я замерла, наслаждаясь такими нежными и сильными объятиями. Руки сами потянулись, обхватывая сидящего парня за талию. Уткнулась лицом в плечо парня, вдыхая запах любимого тхаша.

  – Хочу, что бы ты запомнила, – проговорил Счастливчик, укачивая меня и прижавшись губами к волосам, – что где бы я ни был, я всегда вернусь домой, к тебе и только к тебе.

  И тишина. И только наши тела, что слились в невинных объятиях, наслаждаясь минутами, доставшимися нам сегодня, а что там будет завтра, кто знает? Главное, что сейчас он рядом со мной.

  Сама не заметила, как уснула на коленях парня под мерное укачивание.

  ***

  Солнце почти скрылось за горизонтом, скользнув своими лучами в прощальном жесте по причудливым изгибам двух красавцев крейсеров, что уже были готовы подняться в воздух с личного аэродрома Наместника системы Шурта. Ветерок, заигрывая, обнимал мою застывшую фигуру, старясь приподнять подол плаща, в который я куталась, пытаясь укрыться от его холодных резких порывов. Казалось, холод проникал не только под одежду, он доставал до самых глубин моей души, застывая там кристалликами льда, с каждой минутой оковывающего ее еще больше в непроницаемый панцирь.

  Только одна мысль – вот и все.

  Прошли те несколько дней, проносясь кометой по жизни обитателей дворца, что понадобились для урегулирования вопросов по сотрудничеству между, теперь уже, союзниками. Сегодня делегация из соседней системы покидает гостеприимную резиденцию Ардэна. С ними улетает и капитан Кортэ, что застыл напротив меня, внушительной фигурой, затянутой теперь в черную форму, как я узнала, объединенной коалиции Земного Союза и Леории. Взгляд скользнул по таким ставшими родными чертам Шуа, подмечая нахмуренные брови и поджатые губы, задержался на светлых прядях парня, где игрался все тот же ветер-озорник. В глаза старалась не смотреть, рискуя утонуть в васильковом омуте.

  Тяжело прощаться, если наперед не знаешь, даст ли вам судьба возможности не то, чтобы быть вместе, а даже просто увидеться. Война – она всегда война, где бы и как бы не велись ее действия, не всегда оставляет шанса на новую встречу.

  Гулко сглотнула, стараясь избавиться от кома в горле, что не давал свободно и полной грудью вздохнуть.

  – Эль, – в голосе парня смешалось все: сожаления и горечь, боль и нежелание расставаться. – Ты же понимаешь...

  Конечно, я понимала, что ставить свои желания на противоположную чашу весов, где на другой – судьба целого Сектора, эгоистично. Поэтому и молчала, хотя хотело закричать и вцепиться в парня мертвой хваткой, не позволяя ему отправиться туда, где возможно оборвется его жизнь. Как же я теперь понимала его чувства, когда он также молча, пусть и под скрип собственных зубов, но отпускал меня на задания.

  Боги, где взять сил. Отпустить. Поверить. Дождаться.

  – Эль, я вернусь, – как будто прочитал мой мысли.

  Кивнула.

  На стоящих от нашей пары в стороне остальных участников проводов, старалась не обращать внимание, и не замечать сочувствующих взглядов как улетающей, так и провожающей сторон.

  Подняла глаза, чтобы еще раз попасть в плен, утонуть, раствориться в глазах любимого, где плескалось такое же отчаяние, как и в моих.

  Шуа сделал несмелый шаг, заключая мое лицо в объятия своих ладоней. Большие пальцы нежно погладили скулы. Васильковый плен не отпускал ни на секунду. В их глубине зажегся огонек решимости.

  Парень наклонился, и мои губы обожгло тепло его, твердых и мягких одновременно, губ. Нежная ласка коснулась сначала нижней, потом верхней губы, а я забыла, как дышать. Столько невообразимой трогательности было в этих движениях, как и ладонях, что так и не отпустили мое лицо. Я не могла насытиться этим первым в моей жизни поцелуем. Так хотелось прижаться к губам парня сильнее, неистовее.

  Будто прочитав мои мысли, нежность сменила страсть, поглощая, сминая мои губы в попытке навсегда оставить незримый след целующего меня парня, выжигая в моей душе клеймо принадлежности.

  Руки непроизвольно вцепились в китель парня на груди, сжимая чуть грубую ткань.

  Мой Счастливчик. Как же я смогу теперь без тебя? Как прожить ставшие пустыми без твоего присутствия часы, минуты, секунды?

  Поцелуй из страстного вновь превратился в осторожный, ласковый. Затем вовсе прекратился.

  Шуа уперся лбом в мой лоб. И снова взгляд: глаза в глаза, – незримой нитью соединял два сердца и две души воедино.

  – Я вернусь за тобой, обязательно вернусь, – срывающийся от эмоций голос.

  И только молчаливое шевеление моих губ в ответ:

  – Я верю! Я знаю! Я буду ждать!

  С трудом удалось выпустить ткань кителя из захвата своих пальцев.

  Резко развернувшись, капитан Кортэ твердой походкой направился к поджидающему только его крейсеру. Мне же оставалось смотреть на его чуть сгорбленную спину и опушенную голову.

  – Все будет хорошо, – легла на мое плечо лапа Ардэна, неслышно подошедшего к моей фигуре, замершей в оцепенении.

  Я даже не заметила, как аэродром опустел. Глаза смотрели только вслед удаляющегося от меня любимого.

  С ним уходила и половинка моей души, оставляя меня сиротой...

  Глава 17

  Спустя неделю

  Он сидел в глубоком кресле в своей каюте. Сгорбленная фигура, поникшие плечи. И пронзительный взгляд, что мужчина не отрывал от проекции девушки, которую сделал украдкой, пока она не видит.

  Взгляд скользил по чертам лица: брови, нос, губы, глаза.

  Глаза, что затягивают в свою глубину, стоит ему только встретиться с ней взглядом. Загадка глаз, где вспыхивают искорки: злости, нежности, негодования, понимания, боли и радости.

  Губы. Такие сладкие. Нежные. Податливые. И как мало ему было этого единственного поцелуя. Как хотелось схватить и не отпускать от себя ни на шаг, ни на секунду.

  Ангел. Его ангел.

  Извечная косынка, что скрывает густой водопад черных волос. Никому она не показывает их. Стесняется белой пряди. А он дар речи потерял, когда впервые увидел эту прядку. Так много она сказал о его девочке. Сколько же ей пришлось пережить?

  Малышка. Как же ты ранима и упряма. Как нежна и колюча. Как ты научилась скрывать свои чувства и эмоции под маской язвительности и злости.

  Как ты непредсказуема и как же легко предугадать твои поступки.

  Но такая дорогая его сердцу. Без нее уже не будет этого чувства эйфории, на крыльях которой можно взлетать и падать, наслаждаясь страхом свободного полета.

  Его сердце грозило остановиться, стоило только услышать, что ты при смерти. Как трудно было пережить две недели, мучаясь неизвестностью, и каждый раз прислушиваться к шагам в коридоре, надеясь услышать перестук каблучком твоих сапог.

  Как страшно было отпускать тебя на задания и ждать. Ждать и снова ждать. А как? А вдруг?

  Как упоительно держать тебя в своих объятиях. Пусть это были и вынужденные объятия. И не значили для тебя того, что значили для него.

  Рука сидящего мужчины приподнялась и невесомо погладила по щеке проекцию. Пальцы нежно обвели контур губ.

  Как же без тебя плохо. Ни на чем не может он сосредоточится, не зная, как ты. И душу рвет от тоски и понимания: он здесь, она – там. И между ними несколько сотен световых лет!

   Фигура мужчины даже не шелохнулась, когда в каюту вошла молодая женщина.

  – Джо, – тихо позвала.

  И увидела в поднятом на нее взгляде столько боли, что не надо быть и телепатом, чтобы понять: ему плохо.

  – Я не могу без нее, – прошептали губы и закрылись глаза. – Просто не могу.

  И стон, наполненный так и не выплеснутой ранее тоской.

  Девушка пересекла разделяющее их расстояние, присела на подлокотник кресла, в котором сидел мужчина.

  Приобняла его поникшие плечи, наклонилась, чтобы коснуться губами волос.

  – Лети за ней, – проговорила в его прическу. – Не упускай свою любовь. Не отдавай свое счастье. Будь рядом.

  – Спасибо, сестренка, – вздох облегчение и взгляд полный надежды на проекцию девушки.

  ***

  В кабинете Конора сегодня, как никогда было тесно.

  Элинна сидела в своем любимом кресле, как и всегда, подтянув под себя ноги. Но в этот раз она не прислушивалась к тому, что говорят ее соратники.

  Ее невидящий взгляд застыл на точке на противоположной стене, а сердечко – казалось застыло навеки. Она не здесь, ее нет в этих тесных стенах, а мысли в прошлом: туда стремится ее сердечко. Вспоминая незначительные детали, украдкие взгляды, в которых, это она понимает только сейчас, можно было прочитать так много. Его улыбку, от которой каждый раз в сладком трепете заходилось сердце. Смешинки в васильковых глазах, что лучились нежностью. И сейчас она бы все отдала, чтобы вновь попасть в их плен. Замереть, раствориться утонуть в этих ощущениях.

  Вспоминалось, как каждый раз перехватывало дыхание, стоило только Шуа появиться в поле ее зрения. Как краска смущения заливала ее скулы.

  Сейчас все ее попытки убежать от себя казались детским лепетом. Ну, куда можно убежать от себя? Как скрыться от этой потребности, хотя бы мельком увидеть, скользнуть мимолетным взглядом по чертам лица: любуясь, восхищаясь, Почувствовать рядом, уловить запах кожи, почувствовать кончиками пальцев мягкость волос.

  И этот последний единственный поцелуй, от которого в голове смешалось все: нежность, трепет, тоска и чувство потери. Сладость его губ до сих пор ощущают ее губы. Этот поцелуй выжег на ее душе клеймо принадлежности. Быть просто рядом. С ним. Всегда.

  Так хочется назвать родным, любимым.

  Когда же она влюбилась? Задавала раз за разом себе вопрос. И отвечала – сразу. С самого первого мгновения, когда заглянула в глубину васильковых омутов.

  Утонула. Растворилась.

  Поработил ее маленькую душу этот странный и непостижимый мужчина. Не дал и шанса отступить.

  И каждый раз она чувствовала, это он. Это ее судьба.

  Хочу к нему. Где бы ни был. Как бы трудно не было. Как бы опасно, но быть с ним и знать, что стоит только протянуть руку и сразу же можно коснуться его сильной руки, что поддержит ее и не даст ей оступиться. Как же я устала быть несгибаемой, как хочется скрыться за его надежной спиной.

  А сейчас это утомительное чувство одиночества, несмотря на наполненность кабинета.

  И тоска, разъедающая душу тоска.

  – Элинна, к тебе пришли, – вырвал меня из раздумий голос Конора.

  Медленно подняла еще затуманенные мыслями глаза, обвела кабинет, пытаясь понять кто же пришел и почему ко мне?

  Взгляд переместился в сторону двери, чтобы натолкнуться на мощную фигуру, что сейчас заслоняла собой весь проход. Это..., подняла глаза выше, ОН!

  Глаза утонули в васильковом омуте, где сейчас плескалась радость с ... неуверенностью?

  – Я за тобой, Ангел...