Текст книги "Русалка (СИ)"

Автор книги: Мария Максонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Глава 54

Капитан Гарт откатил меня от прилавка, собираясь развернуть коляску на выход, когда пожилой ювелир еще что-то произнес по-халифатски.

– Он предлагает два золотых, – перевел обескураженный господин Рохеис, и я подняла руку, притормаживая капитана Гарта.

– Эти вещи очень дороги мне, это мое приданое, единственное, что осталось от родины, – скорбно произнесла я. – Я очень боюсь продешевить.

Господин Рохеис перевел, но мне показалось, что на самом деле ювелир знает имперский хотя бы поверхностно, что и неудивительно в торговом городе практически на границе. Я внимательно считывала эмоции старика, в них была жадность и азарт.

– Два золотых и двадцать серебряных, – перевел мне господин Рохеис новую цену. – И господин Хуфтер просит еще раз взглянуть на ваши вещи.

По моему кивку капитан Гарт вновь подвез меня к прилавку, и я высыпала свои поделки на поверхность, застеленную бордовым шелком. Сразу отобрала обратно гребешки – уверена, в Империи они кому-нибудь приглянутся.

Господин Хуфтер перебирал мелочёвку, раскладывая по комплектам, прицокивал, гримасничал, показывая всем видом, как ему меня жаль и как переоцениваю я свои вещи. В эмоциях его тем временем преобладала жадность и азарт, но было там и восхищение новинкой. Наконец, он разразился длинной речью, качая головой, скорбно заламывая брови и возводя глаза к небу.

– Конечно, все эти мелочи не стоят внимания господина Хуфтера, – мне кажется, господин Рохеис переводил сокращенную версию, упуская эмоциональные стоны и добавляя от себя холодного пренебрежения, – но он готов все же купить их из уважения ко мне, своему любимому клиенту и коллеге, уважения к моему роду и всем моим родственникам, а также из сочувствия к вашему горю. За две золотые и двадцать две серебряных монет.

– Эти прекрасные вещицы делал мне в подарок на свадьбу мой достопочтимый дедушка, который, к сожалению, уже скончался и более из-под его руки не выйдет ни одного прекрасного произведения искусства, – подхватила я восточную манеру своего противника. – Как видите, его резьба весьма тонка и оригинальна, орнамент обыгрывает рисунок и цвет перламутра. Я думаю, что нельзя отдавать это дешевле, чем за три золотых, – произнесла я цену наобум.

Когда господин Рохеис закончил перевод моей тирады, господин Хуфтер подавился от возмущения и несколько минут что-то втолковывал, то возводя очи и руки к небу, то набычиваясь на меня и упирая руки в бока. Рохеис дождался окончания речи, чтобы перевести мне ее кратко:

– Господин Хуфтер возмущен вашей жадностью и недальновидностью и тем, что вы не понимаете своего счастья, что он готов взять у вас эту мелочёвку и доработать ее, добавить обрамление из золота и серебра, чтобы эти вещицы действительно могли быть куплены его клиентами… и предлагает два золотых и тридцать серебряных монет.

Я притворилась пристыженной, но все же чувствовала, что торг заканчивать рано, поэтому продолжила:

– О, конечно, я понимаю, что в таком прекрасном цивилизованном городе, как Хелмент, сокровища одинокой дикарки ничего не стоят, – я делала паузы между своими словами, чтобы Рохеис переводил в процессе, а не пересказывал в конце целиком, явно сокращая. – Конечно, уверена, мастерство господина Хуфтера превратит эти вещицы в настоящие произведения искусства, которые не стыдно будет носить даже дамам из дворца Халифа. Без работы господина Хуфтера, эти вещицы не стоят ничего. – Он приосанился. – Однако же и я не могу отдавать последнее, что у меня есть, не попытавшись выручить хотя бы немного денег. Мой покойный муж-купец не простил бы мне такого расточительства. Но я несчастная одинокая женщина, оставшись одна, вынуждена продать все, что имею, и у меня не будет возможности передать подарки моего дедушки своим детям по наследству…

– О каких детях вы говорите, вы же раньше рассказывали, что, возможно, у вас никогда не будет детей? – удивился господин Рохеис, ломая мою игру.

– Но я могла бы усыновить ребенка, – не дала себя сбить с мысли я, – нужно же думать о том, что в старости обо мне должен будет кто-то заботиться. А так я облагодетельствую какого-нибудь малыша, а он вырастет хорошим человеком и будет заботиться обо мне в старости. – Я вздохнула и возвратилась к своей мысли. – В общем, если и продавать эти вещи, то за два золотых и сорок пять серебряных монет.

Услышав перевод, господин Хуфтер опять принялся возмущаться и выдергивать волосы, теперь он перечислял всех своих детей и внуков, которых я своей жадностью хочу оставить без крова над головой, что для него это деньги, выброшенные на ветер, что вполне возможно, он ничего и не продаст…

– Два золотых и тридцать пять серебряных монет, – было его предложение.

Я прищурилась, пытаясь разобраться в его эмоциях. Азарт торга, интерес к новинке, немного восхищения моей способностью настоять на своем и капля жадности.

– Два золотых и тридцать семь серебряных монет, – внесла я свое предложение, и он согласился.

Когда сделка была завершена, и деньги перекочевали в мою сумочку, я все же, прищурившись, осмелилась спросить:

– А разве у вас в Халифате не делают подобных украшений из перламутра?

Подобревший после сделки господин Хуфтер не стал жаться, слазил куда-то под прилавок и достал продолговатый ящик, открыл. Там на черной бархатной ткани были выложены вещицы с перламутровыми вставками, в основном – из серебра с белым перламутром, просто полированными вставками, иногда закрытыми рисунком из серебряной же проволоки. Все это смотрелось довольно скучно на мой вкус.

– Перламутр, с которым мы работаем, довольно тонкий, из обычных раковин, его нельзя просто подвесить на легкую сережку и уж тем более нельзя из него вырезать изящный гребешок – он мал, быстро и легко колется. Ваш же перламутр очень толстый и прочный и не чисто белый, а с разводами, да и рисунок, как вы и сказали, выточен красивый и обыгрывает разводы на раковине. Он выложил один из моих изящных кулонов рядом с одним из своих – тяжелой серебряной бляхой с вогнутой перламутровой серединкой. Мой кулон изображал простое перышко из тех, которые пару лет назад были модными на земле, только делались из металла, разводы на перламутре сочетались с тонкими прорезями, делая перышко будто пушистым на вид, серо-розовая поверхность жемчужно поблескивала на свету.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Да, мои родственники добывают такой толстый перламутр с помощью магии с большой глубины, – догадалась я, – а работа дедушки весьма узнаваема.

Мастер Хуфтер кивнул и переложил остальные купленные вещички в свой ящик:

– Жаль, что раньше я не видел таких прелестных вещиц, к нам с жемчужных островов привозят обычно простой жемчуг.

Я покраснела, только теперь мне стало стыдно за свою ложь:

– Да, действительно жаль. Больше на островах не осталось такого мастера. – Я прищурилась и стрельнула взглядом в господина Хуфтера, – правда, кое-чему мой дедушка учил меня, пока был жив…

Ювелир понимающе ухмыльнулся и вытащил из стопки одну из первых сделанных мною сережек, еще довольно неаккуратную, с примитивным рисунком из цветочков:

– Ваша работа, барышня?

Я пожала плечами неопределенно.

– Что ж, если вы сумеете улучшить свое мастерство и у вас будут работы уровня вашего дедушки или чуть ниже, можете обращаться ко мне.

– К сожалению, мы уезжаем в Империю вскоре. Разве что господин Рохеис привезет вам от меня посылку с оказией в следующем году.

– Так и условимся, – кивнул ювелир.

Когда мы вышли из ювелирной лавки, я заметила, что господин Рохеис смотрит на меня как-то подозрительно. Было понятно, что он хочет что-то спросить. Я приободрилась, решив, что мое ювелирное мастерство его впечатлило, и он хочет выразить свое восхищение, поэтому спросила:

– Что-то не так, господин Рохеис?

– Вы вчера ходили по ювелирным лавкам без меня? – его вопрос, признаться, поставил меня в тупик.

– Почему вы так решили?

– А как вы узнали, какую цену ставить за свои перламутровые безделушки? Вы вчера ходили по рынку и приценивались, не так ли? Кто дал вам консультацию? Откуда вы знали, сколько запросить? Как поняли, что можно поднять цену в два с половиной раза от изначально предложенной? Кто дал вам такую консультацию о ценах?! – с каждым вопросом он все больше распалялся и сильнее возмущался, вводя меня во все большее недоумение.

– Никто, – растерянно ответила я. – Я вчера не заходила ни в какие ювелирные лавки, я закупилась только одеждой.

Мои слова возмутили его еще сильнее, он даже покраснел.

– Я понял бы, что вы скрываете от меня свои источники и связи, будь вы купцом, но вы женщина и не ведете бизнес. Вы могли бы рассказать мне, что встретились здесь с кем-то из знакомых мужа и не заставлять меня выставлять себя дураком перед моим другом!

Высказав это, господин Рохеис резко прибавил шагу, его свита ринулась следом.

– Господин Рохеис! – окликнула я слабо, но он не обернулся, а капитан Гарт, разумеется, не поспешил за ним следом.

Я поджала губы. Что ж, этого и следовало ожидать. Если слишком много врешь, обязательно кого-нибудь обидишь. Хотя именно такой трактовки своих действий я точно не ожидала.

Глава 55

Сперва меня опалило чувством вины перед Рохеисом, но потом я разозлилась. То же мне!

– Баба истеричная, – пробормотала себе под нос по-русски.

Нет, ну правда, почему я должна чувствовать себя виноватой? Я ничего такого не сделала. Он сам напросился с нами по магазинам, сам представил меня ювелиру, сам что-то там придумал и сам же обиделся! В этом-то я точно не врала, я действительно ни с кем не консультировалась на счет цен и ни с кем не встречалась в городе, даже не приценивалась. Я вообще не ожидала, что за перламутр, пусть от скуки я начала резать довольно изящные вещицы, я смогу выручить больше половины золотого.

Недооценила я разницу в материалах. Мне-то казалось, что нет никакой разницы между тем перламутром, что я находила глубоко на морском дне, и тем, что можно найти на любом берегу. А поди ж ты, тут ведь нет аквалангов или другой техники, нет искусственно выращенных устриц, а глубоководные, очевидно, отличаются от тех, что на мелководье.

И работа, конечно. Это я не сообразила. Тонкая водяная струйка дает очень аккуратный срез, а уж с моим натренированным уровнем владения магией – и подавно. Я думала, что местные умеют резать из перламутра, они и умеют, но работа их куда топорнее, судя по увиденному. Изящества добиваются с помощью металла, а перламутром только заполняют пустоты, это делает работы куда тяжелее, более громоздкими и не раскрывает красоты самого перламутра, нельзя увидеть его полупрозрачной нежности, невозможно заметить переливы. Ну и дизайнерский вкус мой никуда не делся, профессионализм не пропьешь.

В общем, наклевывался новый бизнес, а значит ну этого Рохеиса с его связями. До Империи осталось плыть всего ничего, пусть посидит у себя в каюте и пообижается, мне от этого ни тепло, ни холодно. Пользу от его общества вполне может заменить простой учебник по Имперскому. Кстати, точно, надо будет зарулить и в книжный магазин тоже…

Мелькнула мысль, что без Рохеиса я продала бы свой перламутр у первого же попавшегося ювелира, и вряд ли бы тот его так высоко оценил. Определили бы цену, как у нас в ломбардах – по весу драгоценных металлов, и осталась бы я с медяками в кармане. Все же, чтобы оценить что-то новое и интересное, нужен мастер, а не просто первый попавшийся купец. И магия не помогла бы – купец действительно считал бы, что медяк цена моим потугам, осталась бы я на бобах…

Нет, нет и нет, нельзя за это благодарить только Рохеиса. Не терпит история сослагательного наклонения, может, я и сама бы нашла приличный ювелирный… хотя сомнительно, учитывая, как мы вчера по магазинам ходили и даже близко к дорогим рядам не подошли… дьявол!

Вздохнув, я предложила капитану Гарту поискать где-нибудь здесь не такие дорогие магазины, как на основной галерее. Мы уже прошли до конца ближайшего торгового ряда, когда нас окликнули сзади:

– Госпожа Бороув, капитан Гарт! – Обернувшись, увидела спешащего к нам секретаря Рохеиса и двух его телохранителей, – как хорошо, что я вас догнал, – обрадовался он, пытаясь отдышаться.

– А зачем вы нас догоняли? – удивилась я.

– Ну, как же, одинокой даме, пусть и с кавалером, неприлично гулять по местному рынку, да и опасно, – растолковал секретарь, глядя на меня с удивлением, – конечно, в центральных галереях довольно безопасно и стража Халифа бдит денно и нощно, но вам ведь еще идти до корабля. Господин Рохеис волновался о вашей безопасности, вот и отправил нас сопроводить вас за покупками.

Я покраснела. Ведь только что думала, какой он козел, а он, оказывается, позаботился. В своем понимании, конечно.

– Спасибо, не надо…

– Передайте нашу благодарность господину Рохеису, мы конечно же воспользуемся его предложением, – перебил меня капитан Гарт. – Хелмент – не такой уж и безопасный город, чтобы пренебрегать охраной. Особенно учитывая, что кто-то мог видеть, что мы покинули недавно ювелирный ряд.

Я прикусила язык. Мнению Гарта я все же доверяла. Даже вчера мы ведь гуляли по городу вчетвером с парочкой матросов, а не одни. Но все же.

Хотя с другой стороны, это безумие, я уверена, что смогу магией отбиться от любой опасности в любой момент времени… но можно, конечно, и не нарываться.

Ладно, хочет Рохеис проявить благородство – его дело. Я не обязана по этому поводу чувствовать себя неловко.

– А вы часто бываете в Хелменте, хорошо ориентируетесь на здешнем рынке? – осведомилась я у секретаря господина Рохеиса.

– Конечно, это же моя работа, – кивнул он.

– Тогда не подскажите мне какую-нибудь недорогую книжную лавку? Мне нужно купить блокнот для записей и, быть может, учебник по имперскому языку…

– Боюсь, что учебник лучше брать в Империи, здесь есть только учебники для халифатцев, а для их чтения надо знать местный язык. – Я тяжело вздохнула. Опять все откладывалось, – но я покажу место, где сам покупаю бумагу и перья.

Кажется, тут еще и пишут перьями, даже не перьевыми ручками, которые я никогда не понимала, а перьями птиц. И чернилами. Дьявол!

Секретарь Рохеиса оказался на диво вежливым, общительным и знающим молодым человеком, провел меня в книжный магазин, рассказал обо всех видах бумаги, ее цене, о том, что лучше закупать бумагу в Империи, так как производят ее эльфы, а до Империи путь ближе. В Халифате же делали папирусную бумагу, и она стоила куда дешевле эльфийской. Она была желтоватой, очень гладкой на ощупь и будто в клеточку, для написания на ней был отдельный вид чернил, более вязких, чем для обычной бумаги, а писали стилусом – палочкой деревянной или вырезанной из кости с плоским кончиком. Блокнотов, то есть книг с пустыми листами для записей, в магазине не было, только отдельные листы бумаги. Так же было и в Империи, где бумагу хранили или в твердых папках с деревянными обкладками (никакого пластика или картона, только хардкор), или заказывали пустые книги для записи в типографии индивидуально, например, для книг прихода и расхода. Книги эти были дороги и мало кому требовались, поэтому производством блокнотов никто не занимался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вздохнув, поняла, что сильно на мои финансы не разгуляться, поэтому купила стилус из кости, несколько рулонов папируса, чернила для них. От одного из рулонов сразу отрезала кусок и сложила его в несколько раз, начала составлять список покупок:

1. Иголка и нитки – чтобы сшить листы в простую тетрадь

2. Увлажняющий крем

3. Ручное зеркало и расчески, хватит пользоваться чужими расческами из саквояжа, их вообще лучше выбросить

4. Мыло, а то то, что было в саквояже, очень уж грубое, годится только для стирки

Вздохнула и задумалась. Могу ли я еще что-то позволить себе купить здесь или дождаться приезда в Империю? Кто знает, когда у меня появится возможность подзаработать. В целом, все будет зависеть от цен в местных магазинах. Ладно, по ходу разберемся.

Секретарь Рохеиса оказался прекрасным знатоком местного рынка, прежде чем проводить меня в лавку, он рассказывал, что там можно брать, а что не надо, какие цены хороши, а какие слишком высокие, знал халифатский и работал переводчиком, а заодно мягко и вежливо поправлял меня, когда я ляпала что-нибудь неправильно. Прекрасный парень, мне прямо очень понравился.

– Ты тоже учишься, чтобы быть купцом? – спросила я его, когда мы уже шли к кораблю, купив все нужное и кучу ненужной ерунды.

– Нет, я выучился на переводчика-секретаря, это мой максимум. Чтобы быть купцом, за тобой должен стоять сильный род и денег надо много, а я из крестьян.

– Ух, ты, из крестьян, наверное, ты очень умный! – восхитился капитан Гарт, а вот я приуныла.

– Да, господин Рохеис старший – отец господина Рохеиса – заметил мое стремление к знаниям и оплатил учебу. За это я десять лет должен работать на него и набираться опыта, а потом мне поднимут зарплату.

– И сколько же у тебя зарплата? – мрачно поинтересовалась я.

– Сейчас – десять медяков, но зато на полном пансионе: и одежду, и еду, и писчие принадлежности мне предоставляют. А после окончания отработки буду получать по серебряной монете в месяц. Когда работаю, конечно. Когда господин Рохеис меня домой отпускает в сезон штормов, то приходится еще писарем в деревне подрабатывать.

– Какие чудесные перспективы, – пробормотала я.

– А то! – парень, кажется, был в восторге. – Я мир увидел, языки знаю, с разными людьми познакомился – это не то же самое, что каждый день на поле спину гнуть и голода бояться. В года голодные семью могу поддержать деньгами, когда засуха там, или наводнение, мои сестры в город проституцией подрабатывать не идут. И братьев с племянниками я зимой грамоте учу.

– Повезло тебе, – капитан Гарт хлопнул парня по плечу, а я скривилась.

Не такие у меня были понятия о норме и о социальных лифтах.

Когда подошли к пристани, я увидела, что господин Рохеис стоит на палубе, но, заметив нас, он резко отвернулся и отошел.

– Обиделся, – фыркнула я, не сдержавшись.

– Господин Рохеис расстроился из-за слов господина Хуфтера, – вздохнул секретарь.

– А я тут при чем? – возмутилась я.

– Господин Хуфтер сказал, что некоторые женщины лучшие купцы, чем мужчины. У некоторых мужчин есть все: и деньги, и связи, а покупателя они не чувствуют. И что женщину такую надо в жены брать и от себя ни на миг не отпускать, если сам торговаться не умеешь.

Я удивленно приподняла брови. Вот ведь пошлый старикашка! Хотя немного лестно. Правда, непонятно, за что он так Рохеиса-то опустил, не верится, что намек на «некоторых мужчин» был не про него. Хотя, может, просто пытался грубовато научить уму-разуму, у таких стариков бывает, мой дед был такой же, как скажет – хоть стой, хоть падай. Только я-то тут при чем?..

Секретарь, не дождавшись реакции на свои слова, поспешил на корабль к своему хозяину, охранники – за ним следом. Меня по сходням закатил капитан Гарт.

– Господин Рохеис, – я успела окликнуть его до того, как он ушел, – благодарю за то, что отправили с нами своих людей, это было очень мило с вашей стороны, без вашего секретаря я бы не справилась с покупками, – решила проявить вежливость, раз уж он позаботился.

– Не стоит благодарности, это был мой долг, – высокомерно ответил господин Рохеис, – уверен, вы преуменьшаете свои способности и прекрасно справились бы и без помощи, – его слова сочились ядом, а эмоции – обидой.

Я тяжело вздохнула. Черт побери, мне еще с ним до Империи не один день ехать. Капитан Гарт подвез меня ближе, и я выразительно посмотрела на секретаря. Тот понятливо отошел от нас, прихватив с собой охранников.

– Вы преувеличиваете мои способности, господин Рохеис. Я очень благодарна вам за помощь и за знакомство с господином Хуфтером, уверена, без этого я не заработала бы за свои вещи и половины полученного. Уверяю, я не рассчитывала на такую сумму.

– Но как же вы тогда узнали, сколько просить? – возмутился Рохеис подозрительно.

Я тяжело вздохнула:

– Ответ, что мне помогло женское чутье, вас не устроит? Ладно, признаюсь, что мне помогла в этом магия.

Глава 56

– Ответ, что мне помогло женское чутье, вас не устроит? Ладно, признаюсь, что мне помогла в этом магия.

– Вы умеете читать мысли? Но я слышал, что эта способность давно утрачена! – затараторил Рохеис.

– Нет, такого я не умею, – качнула головой. – Я лишь способна ощущать яркие человеческие эмоции.

– Простая эмпатия? – кажется, Рохеис был разочарован.

Я неопределенно пожала плечами. Впервые слышу о том, что кто-то еще на это способен.

– Но эмпаты – это ведь всего лишь слабые маги воды, которые тянут деньги из богатых дам, под соусом того, что помогают на своих сеансах разобраться им с их эмоциями! Это шарлатанство!

Я удивленно приподняла брови. Кажется, тут есть институт психологии или что-то вроде коучей.

– Уверяю, я ни с кого никакие деньги за эмоциональную поддержку не тяну, – хмыкнула я. – Я просто ощущала эмоцию жадности господина Хуфтера, когда он называл первую цену, и, зная, как на… – чуть не сказала «на востоке», а ведь тут страна на западе относительно Империи, – в Халифате любят торговаться, применила то, чему меня учил мой покойный супруг.

Рохеис прищурился, и я почувствовала от него не дюжий интерес. Кажется, он ответил на себя на вопрос, зачем купцу было жениться на какой-то дикарке с Жемчужных островов (в добавок к тому, что она сильный маг воды, конечно). Ни в какую любовь он, разумеется, не верил по определению.

– Я вам не поверю, пока вы не покажете это на деле.

– Зачем мне что-либо вам доказывать? – хмыкнула я. Еще не хватало, чтобы меня брали на слабо.

– Чтобы я вам поверил, конечно! – с детской непосредственностью заявил господин Рохеис.

Я подняла скептически бровь:

– А вы когда-нибудь работаете бесплатно, чтобы доказать, что вы – хороший купец? – осведомилась я.

Он нахмурился, а потом сообразил и прищурился подозрительно:

– Чего же вы хотите?

Я пожала плечами:

– Если хотите, чтобы я поработала, заплатите.

Рохеис возмущенно фыркнул:

– Я не верю, что вы способны мне как-то помочь, мне тоже нет смысла выбрасывать деньги на ветер.

– Ладно, – решила я, – что для вас стало бы доказательством моих способностей?

– Ну, например, скажите, что я сейчас чувствую? – осведомился он.

Я нахмурилась:

– В основном – любопытство. Вообще, мне сложно работать, если вы и так знаете, что я делаю. Я не могу, например, отличить ложь от правды, если это не вызывает у человека ярких эмоций. Например, если случилась кража, и вы поставите передо мной нескольких подозреваемых, я смогу сказать, кто из них больше всего боится. Но это не значит, что именно он виноват, человек может быть честен и бояться, что его заподозрили и он лишится своей репутации. А настоящий вор может ничего не бояться.

– Как я и подозревал, ваша способность бесполезна, – хмыкнул Рохеис.

– Я хочу сказать, это просто инструмент, он может помочь в разных ситуациях, но им надо уметь пользоваться. При торге эмоции господина Хуфтера мне помогли определить, сколько денег он готов заплатить, а что будет слишком. Если я чувствовала, что его интерес к моим вещам выше его жадности, то настаивала на поднятии цены. Когда же я поняла, что эти эмоции почти пришли к равновесию, лишь с легким перевесом в сторону интереса, то согласилась на его цену. Как-то так это работает.

Рохеис похмурился несколько минут, а потом решился:

– Хорошо, давайте устроим вам испытание. Завтра ко мне приедут несколько торговцев. Они настаивают на том, то я перебарщиваю со своими ценами, но я полагаю, что это не так. Вы будете присутствовать на встрече и подскажите мне, что они чувствуют, готовы ли на самом деле они платить больше и кто больше заинтересован в моих товарах.

– Хорошо, – прищурилась я, – но с условием. Я получу долю от той прибыли, которую вам принесу. Если я не смогу помочь – вы ничего не потеряете, если же смогу повысить цены, то вы отдадите мне половину разницы.

– Половину! – возмутился несказанно Рохеис.

– О, не жадничайте. Вы же не верите, что я смогу помочь! Давайте, вы сегодня назовете мне те цены, по которым хотите продать свои товары. Если удастся продать дороже, то разницу делим пополам.

– Но я же могу вас обмануть и назвать сегодня цены выше того, на что реально рассчитываю, – прищурился Рохеис.

– Пусть будет так, – махнула я рукой, – все равно я не смогу за вами ничего перепроверить. Поверю на слово. Зато половина того, что получится выручить сверху – пополам. По рукам?

Рохеис немного посомневался, а потом все же кивнул:

– По рукам!

Остаток дня мы потратили на изучение товаров, что он привез из Дорвиреда – столицы империи – в Хелмент. Это была та специфическая часть груза, которые в Империи не продать. Товаров для родины у Грохеиса было куда больше, но кое-что еще он должен был получить от задерживающегося караванщика. Это были товары, которые везлись из северной части пустыни. Караванный путь шел по тому ручью, в устье которого стоял Хелмент. Ручей тот терялся в песках, но кое-где появлялся в виде оазисов, где жили люди. Путь от этих населенных пунктов к столице шел через центральную совершенно безводную часть пустыни, поэтому по возможности ее обходили: караваны ходили по побережью и в глубину страны от Хелмента и некоторых других прибрежных городов. Дорвиред стоял на широкой реке, которая разливалась каждый год в сезон штормов, подобно древнеегипетскому Нилу, это был довольно богатый край, особенно учитывая обилие магов земли, но добраться до него от других частей Халифата было весьма сложно, напрямик через пустыню караваны ходили редко, хоть расстояния там и были меньше, но менее рисково было идти в обход.

В Империю везти часть груза, предназначенную халифатцам, не имело смысла, потому что там были довольно специфические вещи: маленькие амулеты воды, с помощью которых можно притянуть водную жилу для полива огорода. В Империи, где было множество рек и ручьев, дешевле было прокопать какой-нибудь канал от ближайшего ручья или речки. Или краски, которыми себя расписывают местные женщины. По описаниям я поняла, что это что-то вроде мехенди, но только нескольких цветов: осветляющие кожу, делающие ее красной или черной. Еще иглы и краска, которыми мужчины наносят на себя несмываемые рисунки, кажется, что-то вроде татуировок. Семена растений, заряженные для прорастания на пустынной песчаной почве и другие мелочи.

Все это Рохеису нужно было сбыть до того, как плыть дальше, чем местные купцы и пользовались, пытаясь сбить цену практически до себестоимости. Вроде как и амулеты недостаточно сильные, и краска слишком тусклая, и семена никому не нужды, хотя вообще-то сейчас как раз посевная должна начаться. В общем, логика понятна. Рохеис так бы, конечно, мог расторговаться, только время все поджимало, хотелось продать груз сразу и полностью, а не мотаться с каждым ящиком.

Мы условились об условных знаках и договорились, что на встрече я буду замещать его секретаря, который вроде как заболел.

К вечеру на мое счастье явился посыльный с первой частью оплаченной мною одежды. Так как я не знала, сколько времени корабль простоит в порту, то мы договорились, что мне постараются сделать столько, сколько успеют, и привозить сделанное будут партиями. К счастью, и деньги для оплаты следующей части заказа у меня теперь были разменяны.

В первой посылке оказалось несколько удобнейших шелковых топиков – эдаких маечек на бретельках. А что еще русалке надо, например, для сна или чтобы сплавать куда-то по делам? Никаких больше рубашек с длинным рукавом под водой, да в качестве пижамы использовать удобно. Хорошо, что такой мой странный заказ сочли просто причудами иностранки, так как комбинашек тут в принципе не шили, что в Империи, что в Халифате, белье женское было довольно скромным. Это у нас корсет воспринимается как нечто эротическое, а тут его одевали поверх рубашки с длинными рукавами и округлым неглубоким вырезом, и панталон ниже колена. Нет, для местных мужчин, конечно, и такой вид считался верхом эротики, заказанные же мною простенькие маечки вызвала у торговки недоумение, но скрытое профессионализмом.

Там же нашелся первый доработанный кринолин, так же меня несказанно порадовавший. Теперь я могла не только надеть новое платье, то и выбросить подъюбник с не отстиравшимся кровавым пятном. Помня о первом своем фейле с посадкой на корабль, когда, чтобы не светить хвостом, пришлось поднять всю шлюпку целиком, я заказала доработанный кринолин. Торговке-швее пришлось объяснить, что неработающие мои ноги очень некрасивы и я их стесняюсь, поэтому мне сшили что-то вроде мешка под кринолином. Все это было изящно оформлено оборками и складками, чтобы, если даже что-то случится и, например, я упаду с кресла и юбка задерется, никто не только не сможет увидеть мой хвост, но и не сможет понять, где тут вообще-то должны быть мои ноги, которых нет. Для этой цели в подъюбнике было несколько слоев: кринолин из жесткой ткани, создающий объем, затем еще одна юбка из материала средней плотности вроде простой выбеленной хб-ткани, но с шелковой оборкой по низу, и полностью шелковый мешок, сверху по покрою похожий на шаровары, как носят местные, но только с одной штаниной, зашитой снизу. Слои эти можно было носить как отдельно, стягивая шнурком на талии, так и соединять в единое целое с помощью пуговиц, чтобы слои не скользили относительно друг друга.

В общем, на следующий день, одевшись во все новое, тщательно причесавшись перед нормальным ручным зеркалом собственным новеньким набором расчесок, закрепив волосы в высокую прическу по имперской моде, но добавив к ним свой перламутровый гребешок и аккуратно на манер мантильи прикрепив сверху шелковый платок в цвет платья – чтобы вроде бы и по-имперски, и вроде бы голова покрыта для халифатских гостей, я была готова.

Гости, конечно, ожидались только после полудня, так что у меня было время еще обговорить все с Рохеисом и испытать на нем свой внешний вид. Но, кажется, мужчина не обратил никакого внимания на мои старания, только лишь отвесил дежурный комплимент и тут же переключился на обсуждение характеров купцов, с которыми предстояла встреча. Я слушала его в пол-уха, полагая, что лучше я буду ориентироваться на свои магические ощущения, а не на его рассуждения об их мотивах и планах.

Где-то после полудня я с помощью Рохеиса пересела в инвалидное кресло – теперь, в новом кринолине я не так боялась, что что-то пойдет не так, а звать ради одной минуты Гарта казалось глупостью, да и купца это могло обидеть. После с удивлением заметила, что Рохеис слегка покраснел, но пытается это не показывать, отвернувшись. Странный какой.