Текст книги "Притяжение (СИ)"

Автор книги: Мария Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 16

Маша

Я ожидаю чего угодно, пока перебираю босыми ногами по полу и на ходу затягиваю пояс халата, направляясь к двери. С огромной вероятностью ожидаю увидеть за ней своих соседей, хоть никогда с ними и не общалась, но за дверью оказывается курьер.

– Эм… доброе утро, – парень сверяется с прикрепленным к планшету листом бумаги и протягивает планшет мне вместе с маленькой коробкой, обклеенной скотчем и логотипами курьерской доставки. – Распишитесь…

Хмуря брови, бездумно ставлю подпись на врученной мне бумажке, прыгая глазами по скупой информации, которая там содержится. Мой адрес и больше ничего.

– Кто отправитель? – смотрю на курьера, возвращая ему планшет.

– Посылка анонимная, – поясняет, не собираясь со мной болтать. – До свидания, – развернувшись, уходит по коридору.

Смотрю на коробку в своих руках, слушая, как за углом звенит подъехавший лифт.

Я и правда не проснулась, потому что в своем ступоре прозябаю минуту, не меньше. Когда закрываю дверь и двигаюсь на кухню, перебираю в голове все свои контакты последних недель, прикидывая, кому могло прийти в голову отправить мне анонимную посылку.

Вожусь с ней, пока закипает чайник. Разворотив намертво закрученный в скотч картон, извлекаю оттуда маленькую черную коробку с эмблемой “Мерседес-Бенц” на крышке и пялюсь на логотип, чувствуя как в висках стучит от обезвоживания и усиленных попыток сообразить, что это, твою мать, такое?

Внутри два комплекта ключей и выбитое на крышке внутри пожелание «Добро пожаловать в мир “Мерседес-Бенц”. Очень трогательно!

Поставив коробку на стол, смотрю на нее, чувствуя, как внутри закручиваются подозрения, которые ростками пробиваются из моих мозгов, даже несмотря на то, что те у меня все еще как жиле.

Вытряхиваю содержимое картонной коробки до конца, находя в ней свернутую в квадрат записку. Бумага близкого родства со всей другой символикой курьерской доставки, а написанный от руки текст… черт…

Меня не хватает на то, чтобы рассмотреть почерк. Все, что можно сказать, даже мозгов не напрягая – он мужской.

“Машина находится на стоянке автосалона, место в твоем распоряжении до вторника. Документы для оформления доставят сегодня вечером. С днем рождения.”

Записка выпадает из моих пальцев, а физический и эмоциональный ступор слетает в ту же секунду, как все детали этой детской головоломки встают на свои места.

– Псих… – шепчу, круглыми глазами глядя на набор ключей, от которых даже на расстоянии несет новизной.

Они совершенно новые и ими никто никогда не пользовался.

Он купил мне машину. Подарил мне чертов “Мерседес”!

Нет ни одной вещи в мире, о которой в данную секунду я желала бы больше, чем о том, что у меня нет номера телефона этого ненормального благотворителя! Нет ничего. Ни фамилии, ни его адреса. Иначе я отправила бы ему этот подарок в ту же секунду, как пришла бы в себя.

– Ненормальный! – шиплю, мечась по кухне и поглядывая на проклятую коробку.

Мы знакомы неделю. Я видела его три раза в жизни. Он видел меня три раза в жизни! Кто делает такие вещи? Только ненормальные! Или избалованные. Деньгами, успехом. Жизнью.

Схватившись за чайник, расплескиваю по столешнице кипяток и отскакиваю в сторону.

Шкала ценностей этого ненормального для меня огромная загадка, но я ни одной проклятой минуты не сомневаюсь, что его собственная аргументация данного поступка напрочь поразит мое воображение.

Мое воображение уже покорено выше крыши.

Что мне делать с этим?! Я не могу принять такой подарок. Это слишком…

Я даже не могу его вернуть, для этого придется ждать чертовой среды.

Если он хотел заставить меня пожалеть о том, что не взяла его номер, ему это удалось! Я жалею. Просто вибрирую. Но даже для этого инопланетянина подобное должно быть слишком. Самое кошмарное здесь то, что я совсем в этом не уверена.

“Мы уже выяснили, что я не маньяк”.

– Очень на это надеюсь, – рухнув на стул, опускаю лицо в ладони. – Боже…

Давлением в сердце отзывается опасная мысль – широкий жест, от которого меня трясет, ни что иное, как маленький штрих, идеально вписывающийся в общую картину.

Для него… для этого Кирилла никаких правил не существует. Это должно пугать, но не пугает. Щекочет в животе, будто кто-то проводит по моим внутренностям перышком, издеваясь.

Я тоже не люблю правила. Моя тяга к тому, чтобы их нарушать, доставила в жизни целую тонну проблем. Я вынесла свои уроки. Да, вынесла. Каждый раз, когда жизнь меня учила, она делала это больно. Но вопреки всему… вместо того, чтобы смотреть на вещи здраво, вдруг со злостью понимаю, что три дня могут превратиться в настоящую пытку, потому что теперь я жду среды с сумасшедшим, чтоб оно все провалилось, нетерпением.

Глава 17

Маша

Трансформация моих страхов за последние пятьдесят пять часов настолько поразительная, что собрать все это в единую картину без блокнота и ручки не получится, но одно можно сказать наверняка: мое волнение никак не связано со страхом в очередной раз разочаровать себя саму или мужчину, ради которого под завязку набиваю продуктами магазинную тележку, двигаясь между полок.

Несмотря на то, что суть всего нашего общения сводится к тому, чтобы “хорошо провести время” в том самом горизонтальном смысле, за два дня я ни единого раза не рисовала себе картинок возможного развития событий, включающих меня и содержимое трусов Кирилла Юрьевича Мельника. Наша близость, состоится она или нет, не пугает меня своей неопределенностью! Она не давит на меня, как бетонная плита, потому что теперь, когда мой несостоявшийся любовник в курсе, чего ждать, все кажется не таким нервирующим.

Гоняю в голове его фамилию, отправляя в тележку бутылку вина из отдела премиальных продуктов, надеясь, что эта бутылка будет не такой дрянной, как все, что попадалось мне до этого.

Мельник…

Да, теперь я знаю его фамилию. Я знаю не только ее. Еще дату его рождения и каким отделом внутренних дел Москвы семь лет назад выдан его паспорт. Все то, что он указал от руки в договоре дарения автомобиля, пояснительной запиской предложив мне самостоятельно заполнить информацию о себе.

Глядя на свое отражение в окне белого “Мерседеса” А-класса, тяну с тем, чтобы прикасаться к дверной ручке.

Это седан. Элегантный и очень “женский”.

Может быть, мне просто оставить его здесь, на стоянке гипермаркета, и взять такси?

Пакеты с продуктами больно впиваются в ладони, пока переминаюсь с ноги на ногу возле машины, которую час назад забрала из автосалона. Я не сомневалась, что все это не шутка, просто не могла позволить машине бесхозно там торчать.

Это чертов здравый смысл!

От ледяного ветра под курткой меня встряхивает.

Обведя глазами парковку, делаю глубокий вдох и все же дергаю за дверную ручку. Отправив пакеты на заднее сиденье, сажусь за руль, наполняя легкие запахом новой кожи и пластика.

Здесь ко всему нужно привыкнуть, но я не собираюсь этого делать. Именно поэтому я не подписала тот договор, а значит, официально эта машина мне не принадлежит.

Оставляю ее во дворе дома и поднимаюсь в квартиру, таща на себе пакеты с продуктами.

У меня отлично с кулинарией. Отголосок прошлого, с которым связана уйма воспоминаний. Они из того разряда, про которые хочется навсегда забыть, ведь когда-то я стремилась стать идеальной женой, но это, кажется, не моя чертова судьба. Чем больше я старалась угодить, тем сильнее меня за это наказывали.

В этом нет моей вины. Это не моя чертова вина! Моя вина заключается в том, что я не смогла самостоятельно выбраться из этого дерьма. Именно за это я себя ненавижу…

Мне требуется два часа, чтобы приготовить ужин на двоих. То, чего я не делала целую вечность. Помимо этого я целую вечность не надевала чулки. Держу их в руках, кусаю губы и раздумываю, нужны ли они.

Лежа на диване и глядя в потолок, понимаю, что есть пытки пострашнее двухдневного ожидания. Например, когда это ожидание ничем не заканчивается.

Мой гость опаздывает на пятнадцать минут, какова вероятность того, что он вообще не придет?!

Это отличный урок. Отличный, черт возьми! То, что казалось не таким уж важным, на короткий миг вдруг превратилось в центр моей вселенной, и она просто рухнет, если мое ожидание ничем не закончится. Пусть я это и переживу. И даже обойдусь без новой дырки в душе, но я, кажется, недооценила обаяние моего знакомого, раз вообще позволила ему стать центром моей вселенной, хоть и на короткий миг.

Звонок в домофон заставляет повернуть голову.

Облизнув губы, сажусь на диване и поправляю маленькое черное платье, в которое одета.

Сердце начинает частить. Даю себе полминуты, чтобы его угомонить, но шаткий внутренний баланс прекращает свое существование, когда открываю дверь и впускаю в квартиру прохладный воздух вместе с тонким запахом шоколадных сигарет.

Кирилл смотрит на меня, держа руки в карманах тяжелого расстегнутого пуховика, который делает его плечи еще шире, и босая, я чувствую себя действительно маленькой рядом с ним.

– Привет, – произносит, скользнув глазами по моим ногам, одетым в черные чулки.

На его щеках легкая щетина, волосы зачесаны назад, будто он провел по ним ладонью. И он изучает меня так, будто ничего вокруг его больше не интересует.

Смотрит на мои губы, прежде, чем посмотреть мне в глаза, заставляя чувствовать себя чем-то желанным. Чертовски желанным!

– Привет, – отойдя в сторону, жестом приглашаю его войти.

– Извини, я опоздал. Это непреднамеренно, – сообщает, заходя в квартиру.

Осматриваясь так, будто оказался здесь впервые, сбрасывает с плеч куртку, которую я забираю, борясь с внезапным желанием ткнуться носом в подкладку.

– Извинения приняты, – бормочу, отправляя куртку в шкаф.

– Я не старомодный, но в следующий раз могу захватить цветы.

Развернувшись, смотрю на то, как он разувается, присев на банкетку и развязывая шнурки на черных кожаных ботинках.

Проклятый трепет разлетается по телу от того, как расслабленно и спокойно он делает элементарные бытовые вещи, умудрившись при этом захватить своей энергией каждую пядь пространства.

– Ты уверен, что будет следующий раз? – спрашиваю, сложив на груди руки.

Вскинув лицо, улыбается.

– Уверен.

Спорить я не собираюсь, было бы идиотизмом уверять его в обратном, тем более, когда сама ни в чем не уверена, вместо этого сообщаю:

– Я не против цветов, но это не обязательно. И… это такой знак внимания, который… не напугает меня. В отличии от других твоих подарков.

– Что пугает тебя в моем подарке? – покончив с обувью, встает, выпрямляясь в полный рост, из-за этого мне приходится поднять подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.

– Что пугает? – спрашиваю. – Может, то, что это ненормально? Это… слишком. Я хочу, чтобы ты забрал свой подарок назад. И больше никогда так не делал.

– Звучит забавно, – кладет на комод свой телефон, достав его из заднего кармана джинсов.

– Что в этом забавного?

– Ты будто меня отчитываешь. Это забавно, я ведь, кажется, не давал повода считать себя ебанутым имбецилом с тремя извилинами в мозгу. Нет? – смотрит на меня, и этот взгляд ощущается как бетонная плита на моих плечах.

Его не назовешь имбецилом.

– Я тебя не знаю. Я не знаю, почему вместо цветов ты даришь женщинам “Мерседесы”, и как должна к этому относиться…

– Тогда давай узнаем друг друга чуть лучше, – разводит руками и опускает их вдоль тела, оставаясь во все той же открытой позе. – Мне пришла в голову идея сделать тебе подарок, и я его сделал. Если ты немного подумаешь, то придешь к выводу, что я знаю о тебе не так уж и много, чтобы генерировать какое-то неограниченное количество идей для подарков. Все остальное – вопрос моих финансовых возможностей, и я умею считать, поверь мне.

– Очень хорошо, но…

– Прекрати, – качает он головой. – Не будь старомодной. Это всего лишь машина.

Прикусив язык, сверлю в его лбу дыру, понимая, что в шаге от того, чтобы проиграть этот спор, поэтому беру себе паузу.

Мои аргументы… перемешались в голове, как и все мои эмоции!

– Кажется, этот вечер начался как-то не так… – произношу тихо.

– Только не проси меня уйти. Это будет жестоко. Я еще даже не вошел толком.

К горлу подкатывает смешок. Я даю ему выход, позволив дрогнуть уголкам своих губ.

Этому мужчине не нужно проходить дальше прихожей, чтобы пощекотать каждый нерв в моем теле своим присутствием.

Пусть с логикой он в отличных отношениях, но для меня он по-прежнему ненормальный. Непредсказуемый и пугающе… желанный…

– Ванная там, – выдавливаю, махнув рукой на коридор.

Глава 18

Маша

Полминуты слушаю, как за дверью ванной шумит вода, и, стряхнув повисшее на кончиках пальцев напряжение, отправляюсь на кухню. Достаю из духовки форму для выпечки, в которой разогревала пасту, и снимаю с рук кухонный рукавицы как раз в тот момент, когда в комнате я больше не одна.

– Пахнет вкусно, – пристроившись плечом у дверного косяка и сложив на груди руки, Кирилл окидывает взглядом накрытый для двоих стол.

Переводит глаза на меня, и я ощущаю этот взгляд всеми фибрами души по той самой причине, которая путает мои мысли – чувствую его присутствие слишком остро.

Он одет в черную тенниску, она облегает мышцы его плеч и груди слишком хорошо, чтобы не сомневаться в том, как часто мой гость посещает спортзал. Он посещает его часто. Достаточно часто, чтобы глядя на него в одежде, его хотелось раздеть. И я не исключение. Только я понятия не имею, что делать с этим дальше.

– Я люблю готовить, – сообщаю, концентрируясь на раскладывании пасты по тарелкам.

– Впечатляет, – бормочет, и, когда бросаю на него короткий взгляд, вижу, что изучает стоящую рядом со мной салатницу и тарелку с закусками.

– Надеюсь, ты ешь макароны.

– Ем.

Почти неудивительно. В конце концов, их едят почти все люди на Земле. Но я бы не удивилась, если бы Кирилл Мельник стал исключением.

Достав из холодильника приготовленный соус, принимаюсь заправлять им салат.

Чувствуя, что за мной наблюдают, возвращаюсь к чертовски волнующей меня теме, которую не могу назвать закрытой, хоть стоящий в дверях мужчина для себя ее закрыл, уверена.

– Я должна тебя поблагодарить? – говорю, оторвав глаза от салата.

– За что? – Кирилл изучает вид из моего окна, медленно к нему подойдя.

За ним темно и идет снег, которого и так немало насыпало за последние дни.

– За твой подарок, – упираюсь ладонями в столешницу, поворачивая следом за Кириллом голову.

– Наверное, – отзывается. – Если он тебе понравился.

– Ты попал в самое яблочко. Мне очень понравился твой подарок, – мои слова даже близко не звучат как благодарность, но он это игнорирует.

– Я рад, – продолжает смотреть в окно. – Выходит, все отлично. Или я чего-то не допонимаю?

– Это похоже на анекдот, – сообщаю ему.

Отвернувшись от окна, присаживается на подоконник, вытянув перед собой ноги и скрестив их в лодыжках.

– О чем ты? – смотрит он на меня со слегка наигранным интересом.

Развернувшись, принимаю почти зеркальную позу: опираюсь поясницей о столешницу и складываю на груди руки.

– Мужчина дарит женщине машину, – поясняю. – В классическом варианте он это делает небезвозмездно.

– В классическом варианте она ему отсосала? – предполагает.

– Очень жизненно, по-моему.

– В каком месте этого анекдота нужно смеяться? – интересуется этот снисходительный умник.

– Наверное, нужно смеяться над всей ситуацией в целом, – предлагаю, глядя в его красивое лицо.

– Что-то не выходит.

– У тебя такое было?

– Что именно?

Уже жалея, что вляпалась в свой последний вопрос, переношу вес с одной ноги на другую. Карие глаза за мной наблюдают, и задерживаются на показавшейся в разрезе платья резинке чулок, когда сгибаю в колене ногу.

– Описанная выше ситуация, – произношу, чувствуя, что мне не стоило это спрашивать!

Другие женщины… в его жизни их наверняка полно, не говоря уже о том, что он женат. Я только надеюсь, он не разочарует меня тем, что его обручальное кольцо случайно вывалится из кармана джинсов, потому что он снимает его исключительно по случаю и всегда держит поближе к телу.

Это отрезвило бы меня сильнее, чем пощечина, и я бы перестала с такой жадностью впитывать каждый оттенок его голоса и каждую манеру поведения.

– Сосали ли мне в качестве благодарности за машину? – его губы вдруг улыбаются. – Ты спрашиваешь об этом? Или о том, жду ли я минета от тебя?

– Анекдот все-таки оказался смешным? – имею в виду его веселость.

Его улыбка становится тягучей, как жидкий мед.

В моем животе что-то плавится. Так же тягуче, как Кирилл скользит по мне взглядом, не торопясь с ответами, а когда это делает, его голос немного хриплый.

– Я дарю женщине машину впервые. И я действовал не из корыстных побуждений, потому что уверен, ты отсосала бы мне и без нее.

Он прав, мы оба знаем, и весь этот разговор достаточно комичный, чтобы мне захотелось улыбаться.

– Надеюсь, ты особо на это не рассчитываешь… – произношу, чувствуя, как все в моей груди бурлит от новой улыбки на его лице.

– Ты меня ранишь, – говорит, снова став самим собой: серьезным и… взрослым.

В животе снова горячо.

Чувствую, как густеет воздух вокруг. Будто в тумане, вязну в шоколадно-карих глазах, обращенных на меня. В образовавшейся тишине нет никакой неловкости, она с неловкостью никак не связана. Это… потребность…

Кирилл встает, и я сглатываю слюну.

Как всегда с ним бывает, хочу отступить! От его энергии, от того, что вижу в его глазах. Не из-за страха, а потому, что боюсь обжечься, или потому, что боюсь, как бы эти ожоги не оказались слишком приятными…

В этот раз мне отступать некуда. Я просто выпрямляюсь в струну, не зная, куда деть руки, когда он оказывается ко мне почти вплотную, обдавая ароматом мужского парфюма.

Подняв подбородок, смотрю ему в лицо, видя, как приоткрываются его губы, когда смотрит на мои.

Сердце срывается на спринтерский бег. Я не знаю, чего хочу – дотронуться до этого мужчины, или чтобы он дотронулся до меня. Я не знаю, поэтому стою, будто чертова статуя. Как идиотка, уронив руки вдоль тела.

– Могу я тебя поцеловать? – знакомая хрипотца пускает мурашки по моему позвоночнику.

– Да… – отвечаю с легкой дрожью в голосе.

Лицо обнимают большие ладони.

Закрываю глаза, когда большим пальцем Кирилл поглаживает мою нижнюю губу. Надавливает на нее и чуть оттягивает вниз, заставляя мои губы гореть.

Его рот твердый и осторожный. Он исследует мои губы так вдумчиво и неторопливо, что я отвечаю машинально. Машинально увиваюсь за каждым их движением. За каждым касанием умелого языка, которым Кирилл гладит и ласкает, не пытаясь проникнуть внутрь.

Качнувшись, вжимаюсь грудью в твердую мужскую грудь. В ответ губы на моих становятся напористее. Поцелуй перестает быть нежным. Он становится жадным. Как и тогда, в тот вечер.

Мне не страшно!

Мне нравится так, что мой инопланетянин должен чувствовать бешеные удары моего сердца грудью.

Я издаю тихий стон, когда Кирилл сплетает наши языки. Сделав шаг вперед, впечатывает мои бедра своими в кухонный гарнитур. В живот врезается его эрекция, от которой меня подбрасывает, а потом я зажимаюсь. Становлюсь деревянной, боясь выпускать наружу свою страсть! Боясь касаться, делать шаг навстречу! Боясь, что не смогу оправдать ожидания от своей инициативы…

На этот раз шарахаюсь не я.

Шарахается он, Кирилл.

Освобождает мои губы, убирает с лица ладони и шарахается в сторону!

Часто дыша, хватаюсь ладонью за шею и боюсь, что колени не выдержат моего веса, потому что они подгибаются.

Я чувствую отвратительный смрад отчаяния, ведь не хотела, чтобы Кирилл… останавливался… ведь не хотела?!

Он ерошит руками волосы, запрокидывает к потолку голову, вышагивая перед столом, и шумно дышит через нос. Его джинсы топорщатся в паху, и эта картина находит отклик в моем животе. Правильный. Тот самый, который должен быть. Я не сомневаюсь в том, что мое белье только что стало мокрым. Я хочу этого мужчину…

Отодвинув стул, Кирилл садится за стол и упирается в него согнутым локтем. Смотрит на меня тяжелым взглядом, постукивая по плотно сомкнутым губам кулаком, и произносит после полуминутной паузы:

– Расскажи мне.

– Что? – спрашиваю сипло.

– Что с тобой произошло.

Глава 19

Маша

Я не стыжусь того, что со мной произошло. По крайней мере, не так, как многие могли бы подумать. Суть всей моей терапии сводилась к тому, чтобы усвоить – я ни в чем не виновата. Не существует ничего, чем жертва домашнего насилия могла бы его заслужить. И я просто до тошноты ненавижу вопрос “за что?” со мной так поступали. Его задавали единицы, и сейчас я до тошноты боюсь его услышать.

Только не от него… не от Кирилла Мельника.

Это даже хуже, чем обнаружить в кармане его джинсов обручальное кольцо, которое он надел бы, как только вышел из моей квартиры. Вопрос “за что?” в его случае сделал бы наше дальнейшее общение невозможным. Я бы не смогла смотреть на него как прежде, после такого вопроса. Не смогла бы!

Отвернувшись, беру со стола тарелки с пастой и говорю:

– Мой бывший муж был неуравновешенным психом.

В тишине ставлю тарелки на стол. Одну для себя, вторую для своего гостя. Не глядя на него, иду к холодильнику, чтобы достать вино.

– Он тебя бил? – хрипловатый вопрос за моей спиной.

– Да, – принимаюсь возиться с вином.

– Помочь?

– Нет, – откапываю в ящике автоматический штопор.

Снова тишина, и она меня напрягает.

Я жду, зная, как он любит задавать вопросы.

– Этот шрам?..

– Да, – обрываю – В последний раз он избил меня до полусмерти. Потому, что я имитировала оргазм. Он и до этого подозревал, что я это делаю, а тут у него снесло крышу.

Подойдя к столу, плещу вино в бокал, стоящий перед Кириллом. Проливаю немного на белую скатерть, моя рука подрагивает. Кирилл протягивает свою и забирает у меня бутылку, наполняя второй бокал.

Я все еще на него не смотрю, хватая из ящика кухонное полотенце, которое прикладываю к кроваво-красной лужице.

Вся романтика этого вечера для меня испаряется. Может быть, когда-нибудь мое прошлое станет таким незначительным, неважным, что мне больше не придется кому-то о нем рассказывать. Возможно, только в качестве консультирования о том, когда тебе точно пора бежать. Это то, чего сама я так и не сделала, и за это мне стыдно.

– Как давно это было?

Глубоко вдохнув, отвечаю:

– Чуть больше года назад.

Сев на свой стул, все же поднимаю глаза.

Проведя указательным пальцем по ручке столового ножа, Кирилл за мной наблюдает.

Сдернув со стола салфетку, расстилаю ее на коленях.

– Приятного аппетита, – поднимаю свой бокал.

Посмотрев на пасту перед собой, мой гость спрашивает:

– Это было в Германии?

– Нет, в Италии.

– Как ты туда попала?

Не желая вдаваться в подробности своих полуголодных и вынужденных скитаний по Европе, отвечаю:

– Переехала. Я подумала, что в Германии слишком для меня холодно. Я там всего три года прожила.

– Он принуждал тебя к сексу? – получаю еще один вопрос.

Отпив из бокала, пожимаю плечом:

– Не сразу, конечно. Сначала все было, как в сказке. А потом сказка как-то незаметно закончилась.

– Сколько вы были женаты?

Я не знаю, есть ли какая-нибудь логическая последовательность у этих вопросов, но отвечаю:

– Три года.

– Кто он? Как его зовут?

Вскинув глаза, смотрю в обращенный на меня взгляд, но “на том конце провода” нет ни единого намека. Ни единого намека на то, зачем ему понадобилось это имя.

– Я подписала соглашение о неразглашении, – говорю тихо.

– Ты получила компенсацию?

– Да, – говорю, чуть вскинув подбородок. – Огромную. Я могла бы пойти в суд и засадить его, вместо этого взяла деньги. Меркантильно, правда?

– Не думаю, – бормочет Кирилл. – На адвокатов нужны деньги. И не только на них, – его взгляд делает круг по моему лицу, будто он прикидывает, сколько в нем ненастоящего. Сколько могла стоить вся та пластика, которая мне потребовалась!

– Я… не знала, что мне делать…

Прячу от него глаза, вспоминая те ужасные месяцы в больнице. Свою растерянность, страх того, что этот псих вдруг ворвется в мою палату, если узнает, что я отказалась от компенсации и решила подать в суд…

– Ты все правильно сделала, – слышу тихое заверение.

Мое сердце позорно сжимается, когда поднимаю глаза.

По-прежнему не притрагиваясь ни к еде, ни к своему бокалу, Кирилл постукивает по столу пальцем. Мимика его лица перестала быть неподвижной. Он двигает челюстью, слегка сводит и разводит брови. Чуть откидывает назад голову и ненавязчиво спрашивает:

– Он бизнесмен? Политик?

– Зачем тебе это? – смотрю на него исподлобья.

– Спортсмен? – делает еще одно предположение.

Его логика, каким бы дьявольским образом она ни рождалась, заставляет меня на секунду потеряться. Смотрю на него напряженно. Моргнув, поправляю салфетку и повторяю:

– Я же сказала, что не могу…

– Хорошо, – обрывает, обхватывая пальцами ножку бокала. Болтает в нем вино, наблюдая за процессом, когда снова смотрит на меня, спрашивает. – Ты боишься мужчин?

– Нет… – по привычке глажу шрам у себя за ухом. – Это… не то…

– Чего тогда? Кроме агрессии.

Несмотря на то, что я и так рассказала немало, именно сейчас меня сжирает дискомфорт. Это настолько личное, что мне хочется зажмуриться. Вместо этого я отворачиваюсь к окну и говорю, стараясь звучать твердо:

– Я не люблю, когда мне дышат в затылок. В прямом смысле. Я… в общем, это не переношу…

Кажется, я слышу, как капает вода из крана. Еще собственное дыхание и дыхание Кирилла. Упорно продолжаю смотреть в окно, дожидаясь, пока закончится эта чертова пауза. От нее у меня внутри зудит.

– Что еще? – слышу хриплый вопрос и ищу способы, как избежать смотреть в глаза напротив.

– Я не могу испытывать оргазм.

– А раньше могла?

– Да…

– У тебя есть психотерапевт?

Все же поворачиваю голову, отвечая:

– Я прервала курс, когда вернулась домой. Но я… в целом, была довольна…

Я знала, что он не спускал с меня глаз. И сейчас не спускает.

– Ты что-то принимаешь? – спрашивает. – Антидепрессанты?

– Уже нет.

– Ты меня хочешь?

Чуть поперхнувшись вином, слизываю его с губ.

Этот вопрос чисто формальный?! Ведь он знает, что хочу… в тот ужасный вечер успел даже убедиться в этом.

Плюнув, отвечаю:

– Да.

– Но не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивался?

Кусая губы, тереблю салфетку и невнятно отвечаю:

– Нет… я… я не знаю… просто не уверена, что… смогу… получать удовольствие от процесса. От секса. Из-за этого в голове такой бардак…

Выпрямившись, он берет вилку и принимается за еду. Смотрит то на меня, то в тарелку, тщательно пережевывая и запивая вином.

– Очень вкусно, – замечает, продолжая жевать.

– Спасибо. Я забыла предложить тебе салат… – говорю, не в состоянии присоединиться к ужину.

– Не страшно.

Он не выглядит задумчивым, но я уверена, в голове у него не пусто. Кажется, пусто там вообще никогда не бывает.

– Ты все еще можешь уйти… – произношу тихо.

Проглотив то, что жевал, он поднимает голову и предельно серьезным тоном заявляет:

– У меня другое предложение.