Текст книги "Притяжение (СИ)"

Автор книги: Мария Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 13

Кирилл

Мне требуется чуть больше десяти минут, чтобы решить вопрос с лишним шумом в помещении. Его источник я нахожу быстро, как и девушку-администратора, которая сама ищет мой взгляд, когда прохожу мимо, говоря:

– Пойдемте со мной.

Опустив то, что это ее работа, а не моя, добираюсь до столика, за которым тучный мужик средних лет на повышенных тонах излагает историю своей жизни другому мужику. Между ними графин с водкой и национальная закуска к ней, я уже не сомневаюсь в том, что уменьшить громкость оратора будет невозможно. Персонаж в самом деле агрессивный, еще и подвыпивший, поэтому решаю, что рациональнее будет от него просто избавиться. Все равно его обед именно этим и закончится, но если тянуть, он успеет испортить мой обед.

Отодвинув пустой стул, усаживаюсь за стол и обращаюсь к мужику:

– У тебя два варианта: закончить обед молча или закончить его в другом месте.

Мое вторжение в их личное пространство максимально неожиданное, но я не думаю, что должен извиняться.

– Ты кто такой? – смотрит на меня зло. – Ты мне чего тыкаешь?!

– Пожалуйста, говорите тише, – подключается администратор за моей спиной. – Вы мешаете другим посетителям.

– Объясните молодым людям, как нужно вести себя в общественных местах, – прошу ее, укладывая на стол сцепленные в замок руки.

Мой невменяемый оппонент закипает, я не сомневался, ему немного нужно, чтобы наломать дров окончательно.

– Пошел вон! Я отдыхаю, кто мне указывать будет?!

– Пожалуйста, говорите тише, или я позову охрану, – настаивает администратор.

– Не надо охраны, мы уходим, – суетится второй.

– Сядь! Я деньги плачу! У меня знаешь, сколько денег? – порывшись в кармане пиджака, достает оттуда скомканные купюры и бросает в девушку. – Пошла отсюда.

– Что вы себе позволяете…

– Встал из-за моего стола, – летит в меня.

– А ты меня заставь, – предлагаю.

Чеку срывает мгновенно.

Отшатываюсь и резко встаю, когда в меня летит кулак, который рассекает воздух. Попытка дико печальная. Со стола летит посуда.

Администратор несется за охраной. Отхожу в сторону, уступая ей дорогу. Через минуту проблемного клиента выставляют без церемоний, потому что он перегнул еще пару палок, бросаясь на двух охранников раза в два себя моложе.

Когда возвращаюсь за стол, Маша смотрит на меня, вытянувшись в струну. Мечется глазами по залу, оборачивается. Перед гардеробом у входа все еще небольшая возня, но нас она почти не касается.

В ресторане тихо. Это спокойствие вокруг позволяет расслышать фоновую музыку в колонках. Что-то джазовое. Замечаю, что нам принесли еду: стейк для меня и салат для Маши.

– На чем мы остановились? – смотрю на нее.

– Все в порядке? – моргает ресницами.

– Да, все отлично.

Она выглядит зажатой. Настороженной, как будто все вокруг нее – угроза, включая меня. Сейчас, при свете дня, и без пресловутого налета романтики, наше общение в разы реальнее. При свете дня вообще многие вещи принимают более реальные формы, но в этот раз реальность не душит мой интерес, а только сильнее разжигает.

Я не знаю, в чем причина. Возможно, пойму это позже. Сейчас я должен расставить точки над “i”, и я не уверен, что дам этой реальной Маше выбор.

Она смотрит на меня так, что мне не хочется оставлять ей никакого выбора. Мне хочется дать ей то, что сама она, кажется, взять боится.

– Так у тебя есть какие-то триггеры? Агрессия? – смотрю на то, как она опускает вниз руки и зажимает ладони между коленей. – Насколько это серьезно?

– Очень серьезно, – получаю ответ, в котором очень много вызова.

Очень похоже на защитную реакцию. Я надеюсь, что она преувеличивает. Очень надеюсь, но прокручивая в голове все, что уже знаю, начинаю сомневаться.

– Ты жертва агрессии? – спрашиваю.

– А если да? – получаю в ответ еще один вызов.

– Тогда мне очень жаль, – смотрю в ее глаза.

И это, блять, слабо сказано, но я ведь по-прежнему могу только предположения строить.

– Мне тоже, – говорит Маша. – Так что лучше уходи. Для твоего же блага.

– Хочешь, чтобы я ушел?

– Я спасаю твое самомнение.

– Сколько мужиков ушло от тебя после этих слов?

– Все до единого.

– Я остаюсь.

– Ты тоже чокнутый?

Тихо смеюсь, слегка задевая под столом ее ногу своей. Я делаю это намеренно. Мне чертовски хочется до нее дотронуться.

Она никак не реагирует, продолжая сверлить меня голубыми глазами.

– Мои достоинства перекрывают недостатки, – сообщаю расслабленно.

– И какой у тебя главный?

– Недостаток? – уточняю.

– Да, недостаток.

– Это не агрессия, поверь.

– А что тогда?

– У человека должны быть секреты, – пожимаю плечом, не спуская глаз с ее лица.

– Чтобы добавить привлекательности? – тычет в меня подбородком.

– По-моему, я и так очень обаятельный. Просто для тебя мои недостатки могут стать достоинствами, я не хочу напрашиваться на комплименты.

– Боже… – она ставит на стол локти и опускает лицо в ладони. – Невероятно…

Стуча пальцами по столу, сдерживаю улыбку.

Когда снова на меня смотрит, в ее глазах смешинки, на губах нечто очень похожее на улыбку, и я понимаю, что в шаге от того, чтобы заставить ее улыбнуться по-настоящему.

Моя собственная веселость гаснет, потому что гораздо сильнее, чем предполагал, напрягаюсь от возможной реакции Маши на разговор, которого не избежать.

– Я пробуду в городе еще месяц или два. Потом мое постоянное присутствие будет не так необходимо. Мы могли бы провести неплохо время. Вместе.

Ее лицо становится серьезным.

Я бы хотел вернуть все на исходные, но не выйдет.

Маша стряхивает с плеча невидимую пылинку. Посмотрев на меня, бросает без особых эмоций:

– И что потом? Уедешь домой к жене и детям?

– У меня нет детей.

Над столом повисает тишина, которая длится не так уж долго. Может, секунд двадцать, чтобы Маша сложила дважды два и, посмотрев на меня в упор, спросила:

– А жена?

– Я женат, – подтверждаю.

Светло-русые брови сходятся на переносице. Она смотрит то на меня, то на свои руки, которые положила на стол.

– Тогда, твое предложение чести тебе не делает, – произносит, отвернувшись к окну.

– Ответственность за свою честь я возьму на себя, – говорю ей. – Мой брак и все, что с ним связано, никак тебя не коснется.

Я уверен, что ей вообще не нужно знать все то дерьмо, которое из себя представляет мой брак. Но он самая непреложная вещь в моей жизни на ближайшие годы. Я использую его так же, как он использует меня.

– Твоя жена в городе? Спрашиваю на всякий случай, – интересуется Маша.

В ее тоне эмоции. Возможно, мне показалось. Я знаю ее недостаточно, чтобы делать какие-то точные выводы.

– Ее здесь нет.

– И что ты предлагаешь? Встречаться пару раз в неделю? Или, может быть, семь?

– А как хотелось бы тебе?

– Я даже не уверена, что хочу встречаться с тобой снова.

Я позволяю губам улыбнуться.

Подавшись вперед, делаю то, чего хотелось еще пять минут назад: откинув в сторону пшенично-белые волосы Маши, касаюсь пальцами длинного рваного шрама у нее за ухом.

– Это не правда, – говорю, чувствуя, как она впивается пальцами в мое запястье.

Маша вздрагивает от неожиданности. Она их не любит. Это я уже понял.

– Никогда не трогай меня без разрешения, – слышу хриплое замечание.

– Все действительно так плохо? – осторожно убираю руку.

– Да. Я же сказала. Ты можешь уйти, – машет рукой в сторону, потом трет ею то место на своей шее, которое секунду назад побывало под моими пальцами.

Откинувшись на стуле, вытягиваю под столом ноги и напоминаю:

– Я же сказал, что остаюсь.

Глава 14

Маша

Еще неделю назад имя сидящего перед собой мужчины я запретила себе мысленно произносить. Рисовать по памяти лицо и все остальные его прибамбасы – тоже.

Злясь и накручивая себя до головной боли.

Чем больше думала о нем, тем сильнее закапывалась в изматывающее самобичевание, виня себя в том, что все испортила. В том, что все могло бы сложиться по-другому в тот проклятый вечер, если бы я не переволновалась, как мечущаяся между “хочу” и “сама не знаю, чего хочу” дура.

Сейчас все примерно так же. Я даже не знаю его фамилии, зато знаю, что он женат.

От щекотливости ситуации он не страдает.

Трет слегка заросший щетиной подбородок и смотрит на меня через стол. Все такой же по-мужски привлекательный, как и неделю назад. Серый тонкий свитер подчеркивает контуры точеных бицепсов, сложенных на груди. Часы на левом запястье – еще один признак его финансового положения. Я умею отличить что-то среднее от чего-то премиального, и в данном случае это второй вариант.

Ему двадцать семь. Он моложе на три года, это немного не укладывается в голове. Насыщенно-карие глаза такие внимательные, что мне хочется попросить… нет, потребовать, чтобы перестал разбирать меня на атомы.

Это и раздражает, и волнует.

Взяв со стола приборы, начинаю есть свой салат, сосредоточенно распиливая куриную печень на мелкие кусочки.

Я знаю, что брак не всегда что-то каноническое. Я была замужем трижды. В первый раз по дружбе ради получения вида на жительства в Германии, второй был сиюминутной влюбленностью, а третий… был моим личным кошмаром.

“Мой брак и все, что с ним связано, тебя не коснется”.

Его брак меня не касается, но это не меняет того, что на секунду у меня внутри все перевернулось. Всего секунду, но я чувствовала разочарование от того, что все это, все что происходит с нами – ненастоящее. Всего лишь командировочный роман, черт возьми. Что-то опустошающее забралось мне под кожу, всего на секунду.

Это глупо.

Отношения требуют работы. Упорства, терпения, желания. Это все не про меня! Я… не способна на отношения. Я даже не способна заняться чертовым сексом.

Женат он или нет, главное преимущество сделанного мне предложения заключается в том, что он… этот Кирилл, ничего от меня не ждет. Только предлагает себя во временное пользование. И если ничего не выйдет, мне не нужно извиняться, ведь я сказала и сделала достаточно, чтобы его УЖЕ здесь не было.

Его приборы стучат друг о друга.

Приподняв взгляд, вижу, как стейк в его тарелке утопает в красном соке, ведь этот премиальный инопланетянин взял прожарку “с кровью”. Отличная деталь, чтобы ее запомнить. Механически. Автоматически. Просто потому, что люди чаще всего предпочитают что-то среднее, а это явно не про моего знакомого, может, поэтому он все еще здесь.

Его ресницы настолько густые и длинные, что под глазами от них тени. Мышцы челюсти напрягаются, пока жует свой стейк, а я все еще пытаюсь утрамбовать в голове его возраст. Теперь я вижу, что он действительно моложе, чем показалось мне в первый раз. И во второй тоже.

Кто она, его жена? Что их связывает? Ведь что-то связывает?

Он ловит мой взгляд своим. Ловит так, будто пытается прочесть мои мысли, как субтитры на лице. Он это уже делал, но это не то же самое, что залезть ко мне в голову. Есть веская причина, по которой я могла бы сказать ему “нет” – это отвращение к его жизненным принципам, но как раз отвращения я и не чувствую. Его взгляд прямой. Короткой вспышкой дерзкий! От этой дерзости в моем животе позорный трепет. В его взгляде нет дешевого или реального покаяния за свой поступок, нет сомнений. Он взял всю ответственность на себя, точно как и заявил, а это подавляет любое отвращение. Ответственность за свои поступки.

– Я угощаю, ты же не против? – интересуется, когда официантка приносит счет.

– С чего бы? – смотрю на него исподлобья.

– Ты бываешь непредсказуемой, – замечает, прикладывая карту к терминалу.

Кошусь на официантку, которая не выдает никаких реакций. Она уже доставила комплимент от заведения в виде двух кусков чизкейка. К своему Кирилл не притронулся.

Когда-то я любила флиртовать. Делала это постоянно. Но я миллион лет не делала этого просто потому, что мне действительно хочется. Мне хочется сейчас. Но я уже давно не в состоянии себя отпустить. Не в состоянии быть собой насколько это возможно.

Забрав с соседнего стула сумку, ровно интересуюсь:

– Разве?

Краем глаза замечаю, как ползет вверх уголок его губ.

Черт…

Я оказываюсь в его машине, отказавшись от помощи: самостоятельно забираюсь в салон и захлопываю дверь.

Кирилл обходит машину без спешки, но и без раздражающей вальяжности, на ходу бросив взгляд на лобовое стекло. Строгое пальто и сочетается, и не сочетается с его энергией. Я уже сама не понимаю, кто он, черт возьми!

Болтать за рулем – не его привычка.

Мы молчим. Это уже знакомо. Адрес моего дома сохранен в его навигаторе.

– Откроешь?

Вопрос заставляет меня отвернуться от окна машины и посмотреть на ворота моего дома, к которым мы подъехали.

– Сейчас… – роюсь в сумке, ища телефон.

Еще через минуту он находит мой подъезд, и делает это по памяти. По информации навигатора мы оказались на месте, как только подъехали к воротам.

Остановив машину, откидывает голову на сиденье и поворачивает ее ко мне.

Смотрит в мое лицо в ожидании. Да, без спешки, но и без раздражающей вальяжности, как делает все, что я видела в его исполнении до этого. Все, за исключением… торопливых, жадных поцелуев и требовательных прикосновений, которыми перемешал все дерьмо в моей голове в считанные секунды в тот вечер, когда я впустила его в свою квартиру…

Это было… слишком для меня…

Я чувствую, как ноет в животе. Скольжу глазами по его губам, глазам, пытаясь поймать в воздухе запах шоколадных сигарет. Он здесь. Еле-еле различимый. Он в его одежде.

Уняв волнение в груди, откашливаюсь и говорю:

– Мы можем поужинать у меня. Во вторник?

– Вторник, – повторяет, не двигаясь.

– В… семь?

– В семь.

Отстегивая ремень, бормочу:

– У тебя есть нелюбимые продукты? Аллергии?

– Может, сыграем в случайный выбор? – говорит с легкой улыбкой в голосе.

Повернув к нему голову, оцениваю это предложение.

Он смотрит на меня все так же неподвижно.

– Ради бога, – говорю ему. – Но я не буду виновата, если ты останешься голодным.

– Я беру вину на себя.

– Отлично, – берусь за дверную ручку.

– Ты не хочешь взять мой номер? – слышу рациональный вопрос. – Или дать мне свой?

Я очень надеюсь, когда оборачиваюсь, что моя улыбка именно такая, как я думаю – непринужденная.

Мне не нужен номер его телефона. Как и знать его фамилию.

– Нет, – отвечаю на его вопрос. – Номер моей квартиры…

– Тридцать шесть.

Втянув носом воздух, киваю.

Отвернувшись, выбираюсь из машины, которая не трогается с места до тех пор, пока не закрываю за собой подъездную дверь.

Глава 15

Маша

Память моего телефона под завязку набита примерами интерьеров и схемами перепланировок моей квартиры, которыми снабжает меня дизайнер, но листая картинки, я ни на чем не могу сконцентрироваться. Ни на них, ни на жужжащем вокруг меня ресторане. Вечером в субботу здесь сумасшедший дом, но, как ни странно, как раз среди людей я чувствую себя частью чего-то целого. Это приносит странное удовлетворение, будто еще одну дырку внутри меня заткнули.

Психотерапевт объяснял тягу к обществу моей экстравертной натурой, а диссонанс внутри меня тем, что моя экстравертная натура вступила в конфликт с желанием от общества прятаться и защищаться.

Внутренний чертов конфликт.

Может быть, жужжащий вокруг меня людской улей поможет достать голову из задницы и подумать о чем-нибудь абстрактном, вместо того, чтобы вглядываться в толпу и искать в ней знакомый темноволосый силуэт, ведь он вечно появляется из ниоткуда, как черт из золотой табакерки.

Я надеюсь, что этого не произойдет. Нашего вчерашнего общения хватило мне выше крыши. Я не представляю, сколько времени смогу выдержать в обществе этого инопланетянина, ведь его харизма и ненавязчиво-требовательное внимание в мой адрес – изматывает.

Я рассчитываю держать мысли о нем в ежовых рукавицах, а его самого на той дистанции, которая позволит закончить наш временный ненормальный роман, как только это потребуется.

Бархатные нотки мужского голоса пробиваются в сознание, перебивая все звуки вокруг, но рассеиваются, как только слышу рядом тонкий детский голос, торжественно объявивший:

– Здравствуйте!

Вскинув глаза, откладываю в сторону телефон и смотрю на пятилетнего сына моей подруги. На Мишане строгий костюм с галстуком и жилеткой, в руках огромная корзина с цветами, которую он держит очень мужественно, несмотря на то, что она будто одного с ним размера.

– Приве-е-е-ет, – улыбаюсь, вставая из-за стола. – Это мне?!

– Вам… – мальчик смущенно краснеет и прячет глаза.

– Мы же договорились, Мишань, – наклонившись, приобнимаю худые плечи и целую щеку. – Ты обращаешься ко мне на “ты”.

– Ладно… – исследует глазами потолок и кусает губы.

Забираю у него корзину и ставлю на пол рядом со своим стулом, проведя ладонью по мягким детским волосам. Прикосновение, как обычно, отзывается в сердце бренчанием одной из тех самых струн, которые беспокоят время от времени. Нежность.

– Извини, – выдыхает Оля, его мать. – Такси ехало сто лет! Давно ждешь?

– Пффф… – обнимаю и ее тоже. – Вы даже не опоздали. Это я раньше приехала.

– Мишань, садись, – подталкивает сына к столу. – С днем рождения еще раз. И еще раз извини, что притащила его с собой. Сегодня все, как сговорились, никто не смог его взять. Чернышов еще в области, мать уехала на какой-то юбилей, Саша…

– Я не против, ты чего, – успокаиваю. – Он же самый лучший мужчина на Земле. В этом костюме вообще умора, копия Чернышова. Ну смешно же, – мы обе смотрим на сына нашего мэра и обе смеемся, смущая ребенка еще больше.

– Мы приготовили тебе стих! – объявляет Оля, садясь за стол рядом с сыном.

– Вау! – смеюсь. – Это будет лучший подарок в этом году! – хлопаю в ладоши.

Это правда.

Моя сестра отправила мне короткое сообщение “С ДР!”, а племянник поцарапал мою арендованную машину, предложив в качестве подарка разбираться со страховой компанией и агентством. Я была зла, и мне стало плевать даже на то, что он забыл поздравить меня хоть чем-то более приятным. Посещение родителей сегодня днем не прибавило настроения. Моя мать – самый мягкий, тихий и уступчивый член нашей семьи, а мой отец… он всегда считал, что во мне сидит черт, и я не раз получала от него ремня.

Десять лет назад, когда я сообщила семье о том, что уезжаю по обмену в Германию, отец был против. С того дня мы больше не общались, и сейчас почти ничего не изменилось.

Я не умею копить обиды. Я их просто отпускаю. Я ничего не чувствую, ни обиды, ни угрызений совести. Я просто смотрела на узоры клеенчатой скатерти на кухне своих родителей и думала о том, что за десять лет скатерть будто не изменилась. Ничего не изменилось, кроме меня самой. В двадцать лет я решила, что обойдусь без их поддержки, а в тридцать я срослась с этим выбором так, что ее и не жду.

– Я почти закончила учебный план, – Оля открывает меню и кладет его перед сыном. – Нужно встретиться на неделе и все обсудить.

Мишаня сосредоточенно хмурит брови, погружаясь в изучение картинок.

– Ты знаешь, я в учебных планах не бум-бум, – ныряю в собственное меню. – Мне больше нравится считать деньги, – говорю в шутку.

– Не говори чушь, – цокает Оля. – Ты была лучшей на потоке. Даже я у тебя списывала.

Ее слова собираются легким комом в горле.

Признание – отвратительно тщеславная вещь, но приятная, будь она неладна.

Мы проучились вместе до второго курса, а потом я уехала. В отличии от меня, у Оли есть диплом. Она была практически первым знакомым, которого я встретила здесь после возвращения. Я предложила ей стать моим партнером по школе иностранных языков. Она согласилась.

У нас есть бизнес-план, а ее бывший муж, Руслан Чернышов, нашел для нас отличное помещение.

У них с Чернышовым роман. Судя по тому, в каком разболтанном состоянии я вижу свою подругу в последние недели – попытка войти в одну реку дважды протекает бурно. Даже в двадцать Оля не улыбалась так, как сейчас.

Это… красиво… Красиво, да!

Червь беспокойства грызет меня изнутри. От этого кожа чешется.

Я вообще умею любить? Вот так, по-настоящему. Или даже в этом я сломанная?

– Как у тебя дела? – весело интересуется Оля.

– Просто блеск… – бормочу, делая глубокий вдох.

Несмотря на то, что она практически единственный человек, которому я доверила тайну последних четырех лет своей жизни, рассказывать ей о своем ненормальном романе с женатым мужчиной не поворачивается язык. У нее врожденное чувство правильности, и для нее вляпаться в нечто подобное – из области фантастики.

Чернышов просто не мог выбрать для себя более подходящую “первую леди”. Ни десять лет назад, когда мы были студентами, ни сейчас, когда решил вернуть ее в свою жизнь.

Аромат свежих цветов такой восхитительный, что я таскаю корзину за собой по квартире, когда возвращаюсь домой. Ныряю в эту свежесть носом, решая, куда бы эту корзину поставить. Оставляю ее в спальне рядом с кроватью и прислушиваюсь к запаху в темноте, когда телефон пищит входящим сообщением.

“Привет. Я слышал, ты теперь занимаешься у Ника”, – читаю сообщение от Максима. – “Как тебе Крав-мага? Нравится?”

Этот парень тактичный настолько, что хочется надеть на него нимб святого. Я отказалась от его занятий, и сделать это мне было сложно, ведь он один из лучших, и я к нему привыкла. Но мы уже не сможем контактировать, как раньше. Я не хочу доставлять дискомфорт ни ему, ни себе. Я должна была подумать об этом до того, как соглашалась на его приглашение в прошлую субботу, и мне стыдно, что бываю такой сукой, но контактировать с людьми и не идти на поводу у боязни им отказать – это совсем не эгоизм.

Я надеялась, что за прошедшую неделю Максим выбросит меня из своей головы. Я знаю, что недели очень часто достаточно для зашоривания и затирания памяти, когда дело касается объекта каких-нибудь не очень серьезных чувств. В том случае, если этот объект уберется с твоих глаз.

Очень смелое утверждение, если учитывать, что на мне самой эта простая тактика не сработала. Еще сложнее ее придерживаться, когда тот самый объект появляется из ниоткуда, как черт из золотой табакерки.

“Привет”, – кружу пальцем над буквами, решая, что ответить.

Мое знакомство с клубом его друга трудно назвать занятиями. Я была там всего один раз, и скорее знакомилась с обстановкой, а его друг Ник пытался понять, не связался ли с какой-нибудь часовой бомбой. Судя по всему, Максим ввел его в краткий курс моего отношения к физическим контактам с другими людьми.

“Все круто”, – набираю медленно. – “Спасибо за рекомендацию”

“Если что, возвращайся”, – пишет он. – “Для тебя я всегда найду место”

Я на ногах с семи утра, а это для меня запредельно, поэтому засыпаю, даже не донеся руку с телефоном до тумбочки.

Из кокона глубокого сна меня выдергивает звонок в дверь.

Подорвавшись на кровати, с колотящимся сердцем осматриваюсь.

– Черт… – от выпитого вина в горле пустыня.

Часы на тумбочке показывают девять утра, я понятия не имею, кого принесло!