Текст книги "Притяжение (СИ)"

Автор книги: Мария Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Кирилл

– Что это?

Повернув голову, смотрю на дверной проем. Тру висящим на шее полотенцем волосы, переводя глаза на раскрытую ладонь Альбины, в которой она держит горсть разнокалиберных монет.

– Ты рылась в моих карманах? – отвернувшись, бросаю полотенце в корзину.

Вопрос риторический, но я не жду “да” или “нет”. Я жду объяснений, давая понять это взглядом, возвращая его к насмешливому лицу.

Это выражение мне отлично знакомо. Обычно оно не несет в себе ничего хорошего, но я давно научился не реагировать, и сейчас я хочу получить ответ на свой вопрос, поэтому жду и молча давлю обещанием, что ответ придется дать.

– Отругаешь меня? – темные, густые, идеально уложенные брови Альбины ползут вверх. – Может, отшлепаешь? Все, как нам нравится. – Пухлый рот кривит усмешка.

– Я жду.

Она отлично знает, что у моего терпения существует предел, поэтому высыпает мелочь на столешницу умывальника и сообщает:

– Не смогла сдержать любопытства. Подумала, мало ли что могу там найти. Например, презервативы. Или номер телефона, написанный помадой на салфетке. Всякое такое разное… – встряхивает руками черный шелк своих волос и звенит браслетами. – Ты уже нашел, кого здесь трахать? Какую-нибудь местную дурочку? – Проводит ладонью по запотевшему зеркалу и подтирает красную помаду в уголке губ, глядя в него.

Когда мы познакомились, через час после знакомства я трахал ее сзади в принадлежащем ей московском пентхаусе, а ее подруга мастурбировала рядом. С тех пор она больше ни с кем меня не делила, но повесила ярлык, с которым поначалу я пытался бороться. Быть верным женщине, вопреки ее мнению, для меня не было проблемой, и такой опыт у меня был. Правда, узнав об этом, она и по этому поводу выебала мой мозг, сочтя его поводом для ревности.

Ее ревность внесла большие коррективы в наши отношения. Собственно говоря, ее ревность их перекроила. Она, и не только. Не помню точно, в какой момент перестал быть верным, но точно знаю, что доказательств у Альбины и по сей день нет.

Возможно, это и бесит ее сильнее всего остального.

– Мне неприятно, когда кто-то сует нос в мои карманы, – говорю жестко. – Сделаешь так еще раз, и мы поссоримся.

– Не разговаривай со мной так! – режет по моему лицу взбешенным взглядом. – Я тебя отлично знаю, Мельник. Я не деревенская дура, которая будет смотреть тебе в рот.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю. – Если собираешься громить номер, начинай сейчас. Я хочу лечь спать хотя бы в двенадцать.

– Я тащилась в эту глухомань не для того, чтобы громить твой гребаный номер.

Выставив вперед подбородок, скользит яркими карими глазами по моему телу.

Выражение породистого, потрясающе красивого лица меняется за секунду. Абсолютно привычная вещь. Нихера нового.

– Я могла бы валяться на пляже, вместо этого я здесь. Знаешь, почему?

Отлично знаю.

– Удиви.

Отойдя от умывальника, плавно двигается ко мне. Терпкие духи заполняют нос.

Альбина забрасывает руки мне на шею, проступающими через тонкий шелк платья возбужденными сосками царапает мою грудь.

– Потому что люблю тебя… – кусает мою шею с четким намерением сделать мне больно.

Опустив руки вдоль тела, не двигаюсь.

Красная помада не оставляет на коже следов, пока цепочка укусов и поцелуев продвигается вниз по груди и животу. Выкрашенные в красный ногти оставляют отметины там же, следуя по моему телу вниз.

В девяносто девяти процентах случаев оставленные Альбиной отметины бесят. В один процент входят те случаи, когда я еще не так хорошо ее знал.

Став на колени, она стаскивает с плеч бретельки длинного платья и оставляет его болтаться на талии. Взвешивает в руках грудь, пощипывает соски, глядя на меня снизу вверх из позы, олицетворяющей покорность.

Я не звал ее сюда.

Она приехала сама и без предупреждения. К такому я тоже давно привык. И я не думаю, что она сможет высидеть в этом городе больше пары дней, но даже она не в состоянии оспорить решение своего отца, который назначил меня главным по проекту, которым я здесь займусь. Сколько бы ебаной посуды ни переколотила, пока я собирал чемодан.

– Ты скучал? – дергает за узел обмотанного вокруг моих бедер полотенца.

– Я работал.

– Я говорю про себя! – рычит, снова сверкая глазами.

Разумеется.

– Ты скучал по мне?

– Я не умею скучать.

– Ты ледяная бессердечная глыба, – бросает в меня оскорбление. – Ты просто ошибка природы, Мельник. Ты бессердечная безэмоциональная свинья.

Молчу, наблюдая за тем, как ее пальцы обхватывают мой полутвердый член.

– Но я все равно тебя люблю. Так, как я, тебя никто любить не будет, запомни это.

Закрываю глаза и вдыхаю, откидывая назад голову.

Вокруг головки члена смыкается влажный горячий рот, язык чешет уздечку, посылая в крестец нервный импульс.

– Я хочу, чтобы ты меня оттрахал. Так, как ты умеешь.

Рука умело двигается по стволу. Запустив пальцы в длинные гладкие волосы, надавливаю на затылок и начинаю трахать ее рот, жестко толкаясь бедрами. Иногда я так зол, что меня практически радуют попытки Альбины выпутаться, когда захожу слишком далеко.

Сейчас такой случай.

Убираю руку.

Альбина кашляет и вытирает слюну, сидя на полу у моих ног.

Полчаса спустя снова выхожу из душа и обматываю бедра полотенцем.

На шее след от укуса, на груди следы ногтей.

Отведя глаза от своего отражения в зеркале, смотрю на монеты, рассыпанные по столешнице. Собираю их ладонью и смахиваю в другую, зажимая в кулаке.

– Здесь есть приличные ювелирки? – слышу, проходя через гостиную отельного номера.

– Не в курсе, – говорю, открывая шкаф, в котором висит мое пальто.

– Ах да, ты ведь работал… ну так я хочу на шопинг. Чем здесь еще заниматься…

Стряхиваю монеты обратно в карман с четким пониманием, что ответить на вопрос “что это?” мне гораздо сложнее, чем Альбина могла бы подумать.

Это нечто.

Я не понял ровным счетом ни черта, кроме того, что хотел оказаться в женщине настолько сильно, что даже прогулка до спальни показалась гребаным подъемом на Эверест. Я всякое повидал, и в моей жизни случались ситуации, когда свой стояк я уносил с собой, но, кажется, после семнадцати лет ни разу не делал этого с таким блядским разочарованием.

Альбина лежит в центре двуспальной кровати, одетая в мою рубашку, которую, судя по всему, нашла в шкафу.

Я действительно хочу лечь спать в полночь, но лет с семнадцати я не засыпал с чувством полного сексуального неудовлетворения, даже несмотря на то, что двадцать минут трахал женщину с почти отсутствующим рвотным рефлексом.

Глава 10

Кирилл

– Сразу ни на что не соглашайся. Все проверить надо. Возьми паузу, скажи, нужно с умными людьми посовещаться…

Оторвав глаза от лобового стекла, перевожу их на Лугового с иронией.

– Может, хочешь вместо меня пойти? – спрашиваю.

Мой зам сосредоточен на своем планшете. Очки, которые он потрудился надеть, – символ активной обработки информации.

– Да я так, тень. Подай-принеси, задницу твою прикрой, умолчи, если сильно надо, – водит пальцем по экрану. – Слуга твой и третий глаз, – добавляет с грязноватой усмешкой. – Преклоняюсь, одним словом…

– Похвально.

– Но я же мудрее, все-таки побольше живу, – продолжает. – Все боюсь, что тебе успех голову вскружит. На дно не хочется идти вместе с тобой. Не в обиду.

– Я на дно не собираюсь. Ты просто запомни это и расставь для себя правильные приоритеты.

– Да я-то расставил. Ты, главное, не подведи ни себя, ни меня. Высоко ты забрался, ошибешься – в лепешку раздавят. И тебя, и меня… – добавляет под нос.

– Я знаю, куда и зачем лезу. Упасть не страшно, страшно неправильно оценивать свои возможности.

– Твои оценят по полной программе, – хмыкает. – Хоть гороскоп на год заказывай. Это сейчас, кстати, модно.

Смена темы не меняет того, что его присяга на верность отдает вонючим страхом и намеками кинуть меня, в случае чего. Но случай должен быть чрезвычайный, чтобы Слава на такое решился. На дне я буду, или где-то посередине, ничего не забуду, а сыпать вдогонку “прощальные приветы” я умею, он это знает.

Висящий на панели телефон начинает звонить.

Номер неизвестный, но звонка мы ждем с утра.

Звонит мэр. Руслан Чернышов.

Я знаю, что такое быть подконтрольным. Он, уверен, тоже знаком с этим явлением, сегодня у него как раз тот день, когда делаешь что-то, потому что тебе велели.

Собственно, я с ним воевать даже не начинал, но уже выиграл.

Эта неделя ушла у меня на то, чтобы выйти на старшего сына губернатора. Я знаю, что они с Чернышовым друзья на уровне семейных связей: Чернышов крестил его ребенка.

Ну а я с ним просто пообедал, убив всех зайцев разом. Прежде всего, опосредованно донес информацию до губернатора.

Чтобы обрисовать заинтересованной стороне предлагаемые выгоды, достаточно черкануть на салфетке примерную сумму бонусов от нашего сотрудничества. Ни один застройщик в городе, и даже все местные инвесторы вместе взятые, не наскребут денег на тот проект, который предлагаем мы, соответственно, никто из них никогда не принесет таких дивидендов.

Все остальное – вопросы чести, достоинства и сплоченности местной бизнес-среды.

Судя по всему, дополнительные нули в сумме дивидендов – все же более весомый аргумент, чем честь и достоинство, иначе мэр этого города не получил бы указание от своего шефа со мной связаться.

С учетом того, что он динамил меня почти месяц, я могу считать себя победителем, и у меня есть желание выпить по этому поводу.

Отвечая на звонок, ставлю его на громкую связь.

– Мельник, слушаю, – говорю, прибавив громкости в динамики машины.

– Руслан Чернышов, – сухой ответ, который заставляет меня усмехнуться.

Опустив на колени планшет, Луговой складывает на груди руки и откидывает голову на сиденье, принимаясь работать статистом.

– Рад знакомству.

– Знакомство еще не состоялось, – отвечают мне. – Предлагаю встретиться лично. Завтра в десять, устроит?

– Как угодно, – говорю покладисто.

– В таком случае, жду в мэрии. Вас встретят на КПП и проводят.

– Отлично. До завтра.

Кладет трубку, оставив меня без воздушного поцелуя.

Снова усмехаюсь.

– Какой дерзкий, – юродствует Слава.

– Посмотрим, – расслабляюсь, продолжая лениво вести машину.

На часах полдень, жестких планов у меня нет, но кое-что отложено в долгий ящик.

– Может, за город? По базам прокатимся? – тянет Луговой. – Косулю съедим, посмотрим, че они тут понастроили, какая загруженность.

– В другой раз, – сворачиваю на светофоре, двигаясь к отелю, в котором мы с Луговым живем. – Мне нужно в сервис, коробка странно себя ведет, – кладу ладонь на рычаг передач.

– Взял бы водителя.

– Потом, – отзываюсь.

Конкретно сейчас мне лучше самому.

У меня есть пристрастие думать параллельно с еще какой-нибудь активностью. Вождение, если оно не подразумевает стояние в трехчасовой пробке – отличный способ думать в режиме легкой многозадачности.

Высаживаю Лугового у отеля и листаю список автосалонов с подходящим мне сервисом. Выбор не великий. Коротко говоря, варианта всего два: Салон “Мерседес” и “БМВ”. Взвешивать варианты не хочется, поэтому без аргументов выбираю "Мерседес", решая на месте выяснить, возьмут ли мою машину на диагностику. Судя по карте, оба в шаговой доступности друг от друга.

На улице мелкий снег, когда выхожу из машины на стоянке автосалона. Мартовская слякоть под ногами такая же, как и везде – от московской мало отличается. Салон тоже.

На стойке ресепшена излагаю свою проблему. Администратор принимается звонить в сервис.

Стряхивая с волос снег, обвожу взглядом помещение, не задерживаясь ни на чем конкретном до тех пор, пока на сетчатке глаза вспышкой не отпечатывается яркое фиолетовое пятно. Цвет такой броский и насыщенный, что спутать его с каким-то другим просто, нахрен, невозможно.

Я глазам не верю.

Слежу за ярко-фиолетовой шубой и ее владелицей, пока та перемещается от машины к машине в сопровождении мужика-консультанта, заглядывая в окна выставочных “Мерседесов”.

Основная масса пшенично-белых волос спрятана под воротник. На лице то улыбка, то задумчивость. На лице я и концентрируюсь. С расстояния в двадцать метров обзор не самый хороший. Это не мешает мне на две минуты отключиться от реальности. В том числе и для того, чтобы восстановить в памяти сумбур той части нашего вечера, где я и она, эта Маша, в ее квартире.

Я ни черта не понял. Кроме того, что в голове у моего гида что-то перещелкнуло.

Нормальность для меня не фундаментальная призма, через которую смотрю на вещи, меня мало, чем можно удивить, и я не удивляюсь тому, что у меня стоит уже минуту.

Блять.

– … к сожалению, наши механики с “Чероки” не работают…

Повернув голову, пытаюсь сосредоточиться на администраторе.

– Приносим извинения…

Я давно не позволяю случайностям определять мою жизнь, но и судьба тоже чушь собачья. Это не судьба. Это стечение обстоятельств.

Снова смотрю на зал, взвешивая все “за” и “против”.

– Вас могут взять на диагностику в нашем филиале. Это сто пятьдесят километров отсюда…

– Как я поеду туда со сломанной коробкой? – спрашиваю на автомате, уже зная ответ.

– Мы можем забрать на эвакуаторе за наш счет…

Сумбур.

Я помню полные, очень полные губы. Сладкий запах женской кожи. Улыбки и дурацкие монеты у меня в кармане. Голос и голубые глаза. Деревянное тело подо мной и разочарование.

Я не хотел уходить, но и оставаться на ночь не собирался. Встречать снова тоже.

Возможно, я передумал.

Оставив предложение администратора без ответа, отталкиваюсь от стойки.

Глава 11

Кирилл

Она замечает меня еще до того, как сокращаю расстояние между нами хотя бы наполовину.

Первая реакция жертвы эффекта внезапности – самая настоящая. Это сливки. И хоть ситуация не запланированная, результат примерно тот же.

Ее первая реакция – это сливки. И я методично снимаю их, оценивая, насколько мне рады. Или не рады. Это легко, потому что смотрящую на меня женщину трудно назвать нечитаемой. И мне льстит то, как она на меня смотрит.

Остановив на мне взгляд, замолкает, перестав шевелить губами и слушать консультанта.

Трудно сказать, что происходит в ее голове. И сейчас, и в тот вечер, когда она лежала подо мной деревянная, но сливки ее первой реакции – коктейль живых и настоящих эмоций. В мой адрес. Да, это льстит.

“Я люблю жизнь”, – подсказывает мне память.

Да уж. Это точно.

Мне определенно рады. Успеваю сделать этот вывод до того, как первая реакция стирается вместе с эффектом неожиданности.

Она шарахается от меня каждый раз, когда делаю что-то неожиданное. Сейчас тоже шарахается – делает короткий шаг назад, глядя исподлобья.

Есть ощущение, что она не знает, чего хочет больше – то ли от меня бежать, то ли остаться. Я не знаю, что у нее в голове, но наблюдать за этим увлекательнее некуда. Она делала выбор дважды, и в процентном соотношении он был пятьдесят на пятьдесят.

Кожа моего гида в свете дня светлая и ровная. Глаза кажутся неправдоподобно голубыми, губы манящими. Да, это то слово. То самое, несмотря на избитую тупую поэтичность. И выбор верхней одежды во всю глотку орет о том, что мой гид знает, как сильно ей этот смелый цвет идет.

– Добрый день, – смотрю в ее лицо, останавливаясь рядом.

Голубые глаза мечутся по моему лицу. Это похоже на панику.

Блять. Как все сложно.

– Добрый… – отводит глаза, косясь на подтаявшего мужика-консультанта рядом с собой.

Тот просто взмок, заебавшись ее консультировать. Я не вижу его слюни только потому, что он их, видимо, подобрал.

– Можно нам минутку? – обращаюсь к нему, не отрывая глаз от женского лица перед собой.

Мы остаемся одни у черного кроссовера, на который я бросаю взгляд, интересуясь:

– Приглянулось что-нибудь?

Кажется, меня переварили.

Приняв независимый вид, она пожимает плечом и сообщает:

– Я поняла, что для меня здесь слишком дорого.

– Обидно.

– Нет. Поищу что-нибудь попроще, я не привередлива в машинах.

– А в чем привередлива?

Посмотрев мне в глаза, прикусывает губу.

Опускаю взгляд на ее рот из соображений открытого визуального диалога.

Она ловит его и прячет руки в карманы, говоря:

– Во многих других вещах.

– Я могу списать свою неудачу на твою привередливость?

Не думаю, что должен объяснять, о какой неудаче идет речь.

Осекшись, моя собеседница заглядывает мне за спину, потом спрашивает:

– Тебя это гложет? Чувствуешь себя оскорбленным и униженным?

– Нет, – слегка улыбаюсь. – Я все еще хочу продолжить.

– Ну и зря, – выставляет вперед подбородок. – Ты еще не понял? Я ненормальная. Чокнутая.

– Это значит, что с тобой не скучно, – замечаю, глядя на то, как она топчется на месте.

– А ты маешься от скуки?

– Временами. Хочешь пообедать вместе?

Она мнется.

Смотрит на меня, смотрит вокруг.

Терпеливо жду, каков будет вердикт: бежать или нет.

Надеюсь, что нет. В конце концов, она самое интересное из того, что я видел в этом городе.

Маша поправляет на плече сумку.

Чуть выгибаю брови, потому что ответа так и не получил.

В голубых глазах напряжение.

Случай действительно сложный.

Сделав глубокий вдох, говорю:

– Мы, кажется, выяснили, что я не маньяк.

– Я сегодня не готова быть твоим развлечением.

– Какой интересный выбор слов. А когда готова?

Она приоткрывает и снова смыкает губы. Проступившую на ее щеках краску мне хочется потрогать, и я бы сделал это, но, кажется, сегодня не тот день недели.

– Я выразилась неправильно, – повернув голову, смотрит в пространство, а я смотрю на тонкий профиль.

У ее лица идеальная симметрия. Возможно, это пластика. Да и насрать.

– Тогда скажи правильно.

Вскинув на меня глаза, эмоционально сообщает:

– Я пообедаю с тобой.

Теперь мои брови просто запрыгивают на лоб.

– Это действительно неожиданно, – говорю от чистого сердца, твою мать.

Я просто сражен наповал таким ярким проявлением непредсказуемости.

– Зато не скучно, – обойдя меня, она направляется к выходу, целенаправленно пересекая помещение салона.

На ее ногах сапоги до колен, в которые заправлены голубые джинсы. И переставляет ноги она достаточно активно, чтобы мне пришлось нащупать в кармане брелок сигнализации и разблокировать двери припаркованной у входа машины еще до того, как трогаюсь следом.

Глава 12

Кирилл

Во многих моих привычках, кроме курения, есть плюсы. Привычка наматывать круги по городу позволяет быстро сориентироваться в пространстве и выбрать место для обеда, не прибегая к помощи гида. Центр я изучил вдоль и поперек.

Паркуюсь у ресторана, где уже бывал, но то было даже вполовину не так увлекательно.

Пока отстегиваю ремень и забираю с панели телефон, Маша не двигается. Воспринимаю это как сигнал за ней поухаживать, поэтому выхожу из машины, в которой очень много сладкого приятного запаха женских духов, и обхожу капот, чтобы открыть своей пассажирке дверь.

Было бы намного легче просто отвезти ее домой, оставив этот сложный случай для кого-нибудь другого. Я в состоянии уйти от искушения. В состоянии позволить рациональности его подавить, но я редко сталкиваюсь с чем-то, от чего просто невозможно оторваться. И я не рассчитываю, что настолько приглянулся удачным случайностям, чтобы рассчитывать еще на одну.

Я буду жалеть. А это очень дерьмовое состояние, хоть и временное.

Маша смотрит на мою раскрытую ладонь, которую предлагаю в качестве помощи. В действительности, мне пиздец как хочется этой Маши касаться, у нее фантастически нетоксичные прикосновения. Сумбуром был тот вечер или нет, но я помню, что ее прикосновения ко мне самому были крайне скудными. Практически нулевыми. Я помню именно потому, что их хотел.

Наблюдаю за ее склоненным лицом, ожидая любого фокуса. Если чокнутость рассматривать как неординарность, тут полный комплект.

Сжимаю холодные тонкие пальцы, когда Маша все же оказывает мне честь – опирается на мою руку, выбираясь из машины.

Ее ладонь настолько ледяная, что я действую на абсолютном автопилоте: подношу ту к губам и дую.

Реакция фантастическая. Разумеется.

– Что ты творишь? – спрашивает, отдергивая руку.

– Знаешь, – замечаю, кладя свои в карманы. – На прошлой неделе ты была покладистее.

– Я тебя обманула.

– Я уже понял. Пошли, – киваю на двери ресторана.

Она захлопывает дверь машины и сгребает пальцами воротник шубы, чтобы защитить от ветра шею. Жду, пока пройдет вперед, после этого двигаюсь следом.

Нам выделяют столик у окна. К тому моменту, как за него усаживаемся, понимаю, что лимонный цвет идет моей спутнице не меньше, чем выдирающий глаза фиолетовый. На Маше лимонного цвета кофта, спущенная с одного плеча, на шее длинная цепочка с каким-то кулоном.

Меня она рассматривает с не меньшей детализацией. Мой свитер и джинсы. Смотрит в мое лицо, на мою шею, плечи. В финале она смотрит на мою ладонь, пальцами которой постукиваю по закрытому меню.

Выглядит так, будто мы знакомимся заново, и моя недобитая совесть велит сделать то, что изначально я делать не собирался – установить правила игры, потому что я уже не сомневаюсь, игра состоится. Нахер случайности. Все, что будет происходить дальше, будет намеренностью.

За столиком где-то в глубине зала громко разговаривает посетитель. Этот внезапный шум прерывает зрительный контакт, в котором мы проводили время последнюю минуту.

Скользнув взглядом по моим губам, Маша ерзает на стуле и оборачивается на звук.

Открыв меню, листаю страницы.

– Ты сегодня собираешься отступить от своих правил?

– Каких? – поднимаю глаза.

Глядя в меню, сообщает:

– Больше узнавать о других и ничего не рассказывать о себе.

Теперь я в курсе, откуда в ее речи этот еле уловимый акцент, но ситуацию это не меняет. Он не просто милый, он сексуальный, поэтому у меня то и дело стоит.

– Что ты хочешь обо мне узнать? – решаю чуть поменять правила.

– С чего ты взял, что я хочу что-то о тебе знать? – смотрит на меня с милой улыбкой.

– Можем оставить все как есть. Я тоже непривередливый. По крайней мере, в этом вопросе. Но если ты решила вооружиться моим правилом, нам будет сложно общаться.

– Так оно все-таки существует? Твое правило.

– Существует. Только звучит не совсем так.

– А как?

– Чем больше я молчу, тем больше собеседнику хочется болтать и раскрываться. Это психология, – делюсь я.

– То есть манипуляция, – впивается в мои глаза своими.

– Да, это она, – складываю на груди руки и откидываюсь на спинку стула.

Шумный посетитель снова повышает голос.

Маша смотрит на меня, сжав лежащие на столе ладони в кулаки.

Проведя по губам кончиком языка, тихо говорит:

– Вычеркни это правило из программы нашего “общения”. Иначе никакого общения не будет.

– Хорошо, – присматриваюсь к ее лицу.

Ее дыхание участилось.

Подошедшая официантка на пару минут перетягивает на себя внимание. Когда уходит, возвращаю его Маше. Она смотрит на меня поверх бокала вина, который ей принесли.

– Так… чем ты занимаешься?

– Я работаю в строительном бизнесе.

– И что вы строите?

– Жилые дома. Чем занимаешься ты?

– Я… – глядя на бокал, сообщает. – Собираюсь открыть школу иностранных языков.

– Это интересно.

– Да… сколько тебе лет? – голубые глаза снова смотрят в мои.

– Двадцать семь. Твой я спрашивать не должен, так?

Поднеся к губам бокал, делает глоток и снова ерзает по стулу в ответ на порядком доставший и меня шум из глубины зала.

– Мне сегодня тридцать, – отвечает Маша.

В голове мгновенно формируется сегодняшнее число. Цифра ее возраста в голове укладывается без проблем. Я бы мог сказать банальность – она нихрена на этот возраст не выглядит, она выглядит гораздо моложе, но я уверен, именинница знает об этом и без меня.

– Поздравляю, – смотрю на нее.

– Спасибо.

– Как собираешься отпраздновать?

– Схожу с подругой куда-нибудь.

– Достаточно скромно для юбилея.

– У меня здесь… мало близких знакомых.

– Потому что ты недавно вернулась?

– Да.

Она подскакивает на стуле, когда в глубине зала звенят столовые приборы, потому что тот самый громкий посетитель ударил по столу кулаком.

– Ты боишься этого? – спрашиваю, кивая ей за спину.

– Чего? – смотрит на меня круглыми глазами.

– Агрессии? – предполагаю, наблюдая за тем, как по бледной коже растекается румянец и как дергается тонкая шея, когда Маша сглатывает.

– Я… ее все боятся, – отводит глаза.

– Нет. Не все, – опровергаю это утверждение.

По крайней мере, не так.

Я вижу, как на шее у нее бьется жилка. Ее пульс подскочил, рука слегка дрожит. Это легкая паника. Реальная. Такого я еще не видел.

– Я не люблю, когда повышают голос, – прячется за своим бокалом.

Делает большой глоток, запрокинув голову.

– Сейчас вернусь, – говорю, вставая.