355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Крутень » Пятьсот пять (СИ) » Текст книги (страница 6)
Пятьсот пять (СИ)
  • Текст добавлен: 14 апреля 2020, 08:00

Текст книги "Пятьсот пять (СИ)"


Автор книги: Мария Крутень



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Ищущие замужества девицы на бабушкины вечера являлись с тем же непонятным для Лас упорством, что и кавалеры. Казалось бы, ее очевидная позиция должна была сыграть на руку их планам, но те почему-то оставались недовольны и свое раздражение, прикрываясь лицемерно сладкими улыбками, выливали на Ласси. Когда являлись только двое, Бертель и Миранда, у них не хватало ни ума, ни смекалки, чтобы ее задеть, но третья, Гастинда, обладала отточенным жалом и явно недолюбливала Лас.

– Я даже не представляю, как можно желать работать! – заняв позицию недалеко от кресла, в котором сидела младшая хозяйка дома, воскликнула Гастинда на следующий вечер после неудавшейся вылазки, когда настроение у Лас и без того было невеселым.

– Тем более возиться с грязными беспризорниками! – добавила Бертель, без стеснения поглядывая на Ласси в ожидании реакции. Та же сделала вид, что ничего не слышала, но провокаторши, видимо, любым способом решили добиться своей цели, так как на сказанном не успокоились.

– Я слышала, что суфражистки возжелали служить в гвардии и жить в казарме вместе с мужчинами!

– Неужели, Гастинда! – отозвалась одна из ее подружек.

– Не могу поверить! – добавила вторая. Лас снова никак не отреагировала и даже не посмотрела в сторону трех подружек, которые шаг за шагом пробирались все ближе и ближе к ней. Встать сейчас и уйти означало бы признание в бегстве, поэтому она вынужденно терпела глупую болтовню.

– А эти демонстрации протеста – просто смех!

– Нет ничего нелепее, чем эта вера в то, что пройдясь с плакатами по Марж-стрит можно на что-то повлиять!

– Согласна, Гастинда!

– А эти белые передники! Что может быть безвкуснее?

– Полное отсутствие вкуса! Не удивлюсь, если они шьют их сами!

Последнее было правдой, и вся идея с передниками принадлежала Ласси. Это было одновременно символом чистоты помыслов и приверженности интересам обычной женщины, вечно занятой то работой, то домом, то детьми. Но и это она объяснять болтливым клушам не стала.

– А их предводительница?! Поговаривают, что это, на самом деле, мужчина. Поэтому она постоянно ходит в брюках!

– Вы уж будьте последовательны, леди Гастинда, – Ласси все-таки не выдержала. – Если мужчина, то «он», а если говорите «она», то это женщина.

Ожидавшая чего-то другого, или вовсе не ожидавшая отпора, главная злословица не нашлась с ответом, чем воспользовалась любопытная Миранда.

– А правда, вы бросаете на жандармов с палками? – спросила она.

– Это полная чушь! – чего только не насочиняют от безделья! – Все демонстрации проходят абсолютно благопристойно! – от возмущения Лас и позабыла, что сама только недавно мечтала о какой-нибудь вызывающей выходке. – Если желаете составить свое собственное мнение, а не основываться на выдумках своих подруг, то можете подъехать на Марж-стрит завтра к девяти утра, – сказала она и тут же пожалела о своей болтливости. О своих акциях суфражистки старались никого заранее не предупреждать, так как были случаи, когда им препятствовали, преграждая дорогу на деловой проспект под предлогом дорожных работ или учений. Впрочем, эти девицы никуда, конечно же, не придут, а про демонстрацию уже через полчаса забудут, решила про себя Ласси. По крайней мере, ей казалось, что, действительно, так и случилось. Уже через пару минут молодые люди затеяли новую игру, и оживившиеся девицы, позабыв о суфражистках, демонстрациях и передниках, кокетничали с возможными женихами.

Демонстрация в этот начиналась рано утром оттого, что активистки намеривались пройти до полудня значительную часть Марж-стрит от Королевской Канцелярии до Гильдии фабрикантов. Последнее заведение, несмотря на название, никаких реальных функций не имело, а было, по сути, закрытым клубом для богатых торговцев и промышленников, но именно там, по слухам, заключались самые громкие сделки. Протестовали в этот раз против невыносимых условий труда. То, что Ласси заметила единожды, вскоре вылилось в полномасштабное бедствие. Середина лета выдалась удивительно жаркой, и духота, бывало, изводила людей на улице, что же говорить о закрытых помещениях. Всего только за полмесяца в столице было зафиксировано около полусотни обмороков в результате тепловых ударов, которые в нескольких случаях привели к серьезным проблемам со здоровьем. Сколько осталось не зафиксированными вследствие халатности управляющих или желания скрыть проблему, выяснить не удалось, но по подсчетам Эллис, проводившей с двумя другими девушками опросы, раза в два больше. Последней каплей стали преждевременные роды одной из работниц стеклодувной фабрики – только благодаря своевременному вмешательству леди Дротроу, попечительницы казенной лечебницы в Тречи, удалось доставить пострадавшую к хорошему лекарю и спасти и женщину, и новорожденного. Поэтому плакаты, которые несли девушки, были соответствующего содержания. Нет, они не надеялись тронуть несуществующие сердца фабрикантов заявлениями вроде «Спасите детей от сиротства!» или воззвать к гражданской ответственности с лозунгом «Здоровье нации – залог процветания королевства!», не надеялись, что те устыдятся слов «Каждый рабочий день на фабрике лишает будущего целую семью!». Нет, помимо этих плакатов были те, в которых сухим языком цифр объяснялось, что эффективность работников в плохих условиях снижалась как минимум вдвое и какие убытки из-за этого, оказывалось, терпели фабриканты.

Однако, несмотря на боевой настрой и достойные приготовления, день демонстрации для Ласси не задался. Из дома пришлось практически сбежать под стоны бабушки, именно в тот день почувствовавшей себя плохо и возжелавшей помощи только от любимой внучки. Затем, едва девушки вышли на Марж-стрит, у Лас сломался каблук, попав в выбоину между двумя камнями брусчатки, и она, жалея о том, что не сменила туфли на ботинки, ковыляла в самом хвосте процессии. Из-за того, что была занята своими неприятностями, девушка не сразу обратила внимание на странное равнодушие Канцелярии к их процессии, в то время как собравшиеся зеваки, наоборот, проявляли чересчур живой интерес. Оскорбительными выкриками ее было не удивить, но все-таки почему-то стало тревожно. Это оттого, что большинство зевак были мужчинами, вскоре догадалась она, причем самого разбитного вида. Только она задумалась над тем, каким образом те оказались на центральной улице вместе с демонстрантками, как одновременно отметила, что некоторые из зевак стали внедряться в процессию – поразительная наглость! – а впереди и в переулке слева замаячили жандармские фуражки.

– Что вы себе позволяете! – гневно крикнула Лас наглецу, вздумавшему присоединиться к ней.

– Что-то не так, крошка? – развязно ответил тот и попытался обнять ее за талию. К счастью, один каблук у нее оставался целым, и она немедленно наступила тем на ногу хаму.

– Ваше поведение! – ответила она, отскочив от запрыгавшего на одной ноге наглого типа, но оказалась почему-то не среди своих подруг, а среди таких же как недавний хам вызывающе разбитных мужчин и бесстыдных женщин, которые без зазрения совести грубо ругались и пили какое-то пойло прямо из бутылок.

«Провокация!» – сообразила, наконец, Ласси. Нужно было немедленно уходить, вот только пробиться к подругам не было никакой возможности. Лас пихали и толкали, обдували отвратительным запахом дурного алкоголя и пытались ухватить, причем не только под руку.

«Что делать?!» – по выкрикам и поведению людей было ясно, что те явились сюда ради обещанного кем-то развлечения, но белые передники впереди то ли не понимали, что происходит, то ли не имели возможности выбраться. Жандармы, что было странно, оставались безучастны к колебаниям толпы, сосредоточившись на перекрестках. – «Нужно попросить их о помощи!» – решилась девушка и только начала пробираться влево к ближайшей пятерке, как кто-то крепко ухватил ее за локоть. – «Опять!» – Ласси недовольно дернулась – обычно этого было достаточно, чтобы высвободиться, но в этот раз не получилось. Она снова дернулась и попыталась ударить неизвестного кулаком, но не получилось ни вырваться, ни ударить. Более того, наглый тип бесцеремонно притянул ее к себе.

– Что вы себе позволяете! – гневно выпалила она, когда почти уперлась прямо в грудь мужчины.

– Быстрее! – ответил тот голосом отцовского секретаря и потянул ее из толпы.

– Что?! Что вы здесь делаете?! – Ласси пришлось почти бежать за ним, что было жутко неудобно из-за сломанного каблука, да и постоянно наталкиваться на не желающих уступать дорогу людей. Тот не отвечал и продолжал тащить ее вперед. В этот раз на нем был обычный твидовый костюм – неудивительно, что она его не узнала – да и волосы не были зализаны, а всего лишь зачесаны. И весь он был необычно напряжен и сосредоточен, что тоже не помогало понять происходящее. Внезапно раздались какие-то хлопки, затем крики, вся толпа заволновалась и зашумела. Лас попробовала оглянуться, но тянущая в другую сторону рука не позволяла.

– Пустите! Что там происходит?! Ой! – она все-таки споткнулась и полетела бы на мостовую, если бы ее не подхватили крепкие руки и, так и не отпуская, потащили прочь в переулок между банком супруга бабушкиной приятельницы и ювелирной лавкой, затем к расчетному дому банка, столь длинному, что переулок проходил через арку под ним. В этой арке секретарь, наконец, остановился, то ли по собственному почину, то ли вняв неприкрытому возмущению девушки, выраженном в дрыганье ногами и беспрестанно задаваемых вопросах «Что происходит? и «Куда вы меня несете?», и поставил ее на ноги. Не успела Ласси вымолвить ни слова, как тот стащил с себя пиджак, бесцеремонно накинул ей на плечи, потом задрал вверх нижнюю часть передника и заткнул за борт пиджака. Все это казалось настолько нелепым, что девушка растерялась.

– Что вы делаете? – она попыталась избавиться от навязанного предмета одежды, укрывавшего ее почти до колен.

– Они не должны увидеть, как вы одеты, – не понятно ответил Рэнд и вернул на место сползший с правого плеча пиджак, быстро застегнув пуговицы.

– Кто они? Почему не должны? – Лас ничего не понимала, но разговор об одежде вернул ее мысли к своим соратницам, и она рванула обратно.

– Вам нельзя туда, леди Ласинда, – отцовский секретарь поймал ее и прижал к кирпичной стене арки.

– Пустите, господин Драгор! – она стала вырываться, но это не дало результата. – Там мои подруги! Мне нужно к жандармам!

– Нет, не нужно, – парировал тот и прижал ее руки к телу, не давая распахнуть полы пиджака.

– Что вы себе позволяете?! – Ласси попробовала прожечь его гневным взглядом, однако краем глаза заметила группу жандармов, идущих по переулку со стороны, противоположной Марж-стрит. Они-то и были ей нужны! – Я сейчас закричу! – предупредила она Рэнда, надеясь, что тот, наконец, возьмется за ум, но мужчина вместо этого вдруг приблизился к ней настолько близко, что едва Ласси успела открыть рот, как тот накрыл его поцелуем. Она была возмущена настолько, что не сразу обратила внимание на то, отвечает, а когда обратила, то возмутилась еще больше. Пыталась брыкаться, но державшие ее руки словно превратились в клещи, не давая и шанса на свободу, но самое ужасное было в том, что губы ласкали так, что и освобождаться-то хотелось все меньше и меньше. Впрочем, какая-то часть девушки все еще пыталась освободиться, настойчиво стуча туфлей, на которой остался каблук, по ноге секретаря, но та, казалось, была выточена из дерева.

Что о ней подумали прошедшие мимо жандармы, Лас даже предполагать не хотелось. Впрочем, глумливый окрик со стороны стражей порядка и так сказал все за себя. Рэнд ответить не пожелал, Лас не могла, но тем, видимо, ответ и не требовался. Тем не менее, это девушку отрезвило, и она стала вырываться еще яростнее, вынудив наглеца ее отпустить. Жандармы, разумеется, к этому времени покинули переулок.

– Леди Ласинда, – начал тот, но Ласси его слушать не желала. Почувствовав свободу, она сбросила с плеч ненавистный пиджак и тут же залепила секретарю пощечину. Вот только уворачиваться тот почему-то не стал.

– Ваше поведение безобразно и непростительно! – заявила она, стараясь, тем не менее, не смотреть в блестящие глаза, а тем более на губы, и развернулась в ту сторону, куда ушли жандармы. – Больше никогда….

– Вам туда нельзя, – перебил ее Рэнд, снова схватив за руку. Ласси готова была разразиться самой гневной речью, как тот, видимо, это предвидя, принялся быстро объяснять: – Кто-то узнал о вашей демонстрации и подбросил какую-то взрывчатку. Что именно, я пока не знаю. Все девушки, должно быть, уже арестованы, – Ласси при этих словах дернулась, но мужчина держал крепко. – Им ничего не угрожает, так как сканирование покажет, что они непричастны, но вам нельзя попадаться жандармам!

– Почему? – только и спросила Лас, хотя вопросов было гораздо больше. Например, как кто-то узнал о демонстрации? Она же сама рассказала! Миранде и остальным девицам. Ну, держитесь!

– Потому что через вас попробуют обвинить вашего отца, – прервал Рэнд ее планы о мести.

– Но каким образом? Кому в голову придет обвинять в чем-то вице-канцлера?

– Уже нет. Час назад указом Его Величества ваш отец был лишен должности и всех полномочий.

Глава 8

– Ласси, ты должна уехать в Сарс, – голос отца звучал устало, и от этого еще тяжелее было ему возражать. Его кабинет, в котором происходил разговор, был безжизненно пуст – и стол, и внезапно опустошенные стеллажи, и даже корзина для бумаг и та была пуста – только усиливая тяжелое чувство.

– Я не могу оставить приют, – тем не менее, она попыталась. Как и предсказывал секретарь, ее подруг отпустили в тот же день. Вроде бы обошлось, но происшествие сильно пошатнуло репутацию Эллис, а значит, и самого приюта, что могло привести к потере покровительства. Ведь одно дело – вызывающие акции протеста, другое – обвинение в подготовке покушения.

«И сидеть неизвестно сколько в поместье тоже не могу» – но это Лас добавила уже про себя. Отца ей было жалко. Что именно произошло, Лас не знала, и ей, как всегда, не объясняли. Насколько она понимала по скудным имеющимся у нее сведениям, какие-то противники отца – то ли недовольные фабриканты, то ли еще кто-то – сумели-таки надавить на Его Величество. Что теперь будет, никто не знал. Пошатнувшееся положение семьи – это одно. По крайней мере, от этого была польза – к ним уже никто не ездил по вечерам. Вложенных средств было достаточно, чтобы и дальше жить за счет дивидендов, а если учесть, что не надо было более кормить нахлебников, то можно было и дальше финансово помогать приюту. Девушку больше беспокоило, не отменил бы Его Величество под давлением фабрикантов те указы, что сыскали ему такую популярность в народе.

– Они прекрасно справятся без тебя, – тут же возразил отец, не остановившись и продолжая мерить шагами кабинет, и сострадание к отцу у Ласси немедленно всего на чуточку, но уменьшилось. Может, тогда и он без нее прекрасно справится, внутренне кипела она, все еще стараясь сохранять внешнее хладнокровие.

– Мои неприятели – весьма нечистоплотные люди, – снизошел до небольшого пояснения лорд Бердайн. – Оставаться в столице может быть для тебя опасно.

– Я могу за себя постоять! – вскинулась девушка. Надо признать, случай с Сорелем Брантом определенно прибавил ей уверенности в себе.

– Можешь, – отец продолжал ее удивлять все больше и больше. – За себя можешь. А за всех своих воспитанников? – Ласси побледнела и ухватилась за спинку ближайшего кресла. – Уверена, что не попытаются снова ударить по ними?

Аргумент был серьезный, даже убийственный. По крайней мере, дискуссию, которую Лас могла развернуть, он сокрушил на корню.

– Отец, все настолько серьезно?

– Достаточно серьезно, чтобы я опасался за твою жизнь, – ответил тот. – Это уже не шутки, Ласси, – он остановился перед девушкой и взял ее за плечи. – Игры, в которые играла твоя бабушка, закончились.

– А ты?! – последнюю его оговорку она, разумеется, заметила, но в тот момент ее больше волновало другое. – На тебя же тоже могут напасть!

– Я справлюсь, девочка моя, за меня не беспокойся.

– Ты же знаешь, кто это, не так ли?

– Ласси, дорогая, ты достаточно умна, чтобы знать, что у такого человека как я достаточно врагов, и я не могу их не знать, – отец отпустил ее плечи и направился к выходу из кабинета, показывая, что считает разговор оконченным.

– Это одни из них, да? – Лас все-таки решилась упомянуть о том, что узнала из подслушанного разговора. – Один из тех, кто еще несколько дней назад толпился в нашей гостиной? А может и не только в гостиной! Теперь, когда он знает тут все, он может…..

– Милая, у меня много дел и нет времени на разговоры. Когда все успокоится, мы с тобой обязательно все обсудим, – лорд Бердайн уже выходил из кабинета. – А сейчас собирай вещи, отъезд уже через два часа.

Опять он все за нее решил и позвал лишь для того, чтобы поставить в известность! И в том, насколько истинны высказываемые им опасения, Лас уже не могла быть уверенной. Однако согласие на отъезд было ею дано. Немного помог смириться с отбытием из столицы тот факт, что бабушка отправлялась с ней, но вот то, что с ними собрался и Рэнд, вызвало возмущение.

– А он здесь зачем? – может быть, излишне громко спросила она у старшей родственницы, когда отцовский секретарь забрался вслед за ними в экипаж. Со времени инцидента в арке под счетным домом прошло почти три дня, и все это время девушка старательно о нем не думала, а самого секретаря, снова зачастившего к ним в дом, еще более старательно избегала.

– Лорд Бердайн поручил мне сопроводить вас до Сарса, леди Ласинда, и обеспечить вашу безопасность в дороге, – отвесив легкий полупоклон, сухо ответил тот. Ласси оставалось только в очередной раз помянуть недобрым словом неприятелей отца. К счастью, экипаж оказался достаточно большой, чтобы им не пришлось сидеть рядом и даже смотреть друг на друга.

– Вы будете обеспечивать нашу безопасность в одиночестве? – хмуро поинтересовалась она, не выдержав молчания.

– Не беспокойся, дорогая, нас сопровождает полдюжины гвардейцев, – ответила за секретаря бабушка.

– И господин Драгор?

– И господин Драгор, – подтвердила леди Бердайн. Ласси бросила очередной гневный взгляд на навязанного сопровождающего. Отец в опасности, а его ближайший помощник покидает столицу! Ведь для сопровождения можно было выбрать кого-нибудь другого! Например….. Но это было уже не важно. Гарды наверняка и были задействованы в обеспечении безопасности отца. Или нет? Раз отец снят с должности их главы, то теперь те вынуждены подчиняться другому. Значит, отец все-таки остался один! Лас снова забеспокоилась и посмотрела на бабушку. Та, в отличие от девушки выглядела спокойно. Ласси была уверена, что бабушка знала больше нее, но спрашивать у той в присутствии Рэнда ей не хотелось.

Оказалось, что до Сарса им предстояло добираться на самоходках, что должно было значительно сократить время путешествия. Паровым экипажам было запрещено появляться в больших городах из-за сильного дыма, который те создавали, зато передвигались те значительно быстрее конных повозок, и время пути до отцовского поместья на самоходке составило бы всего только трое суток. Пересаживались в самоходки в предместье. Те уже пыхтели паром и, казалось, были готовы мчаться вперед на своих огромных колесах. Однако требовалось перенести багаж, и за те несколько минут, которые это заняло, Ласси успела задать свой вопрос бабушке.

– Бардак, какой бардак устроили! – покачала головой та. – Надеюсь, знают, что делают. За отца не беспокойся, люди его ему остались верны. Уверена, этот бардак скоро закончится, – ворчливо добавила она, не спуская строгого взгляда с пары гвардейцев на время пересадки превратившихся в грузчиков. Остальные сопровождающие дочь и мать бывшего главы тайной канцелярии уже грузились во вторую самоходку. Лас надеялась, что Рэнд поедет с гвардейцами, но нет, тот снова уселся с ними, прямо напротив девушки, и почти всю дорогу мрачно смотрел в окно. Наверное, всматривался, не гонятся ли за ними преследователи. Дежурные разговоры, инициированные бабушкой, о погоде, удобстве сидений, духоте, жаре и скорости езды быстро сошли на нет, и та вскоре занялась рукоделием. Ласси погрузилась в недавно приобретенный педагогический мануал, стараясь не обращать внимания на сидящего напротив мужчину. Время от времени ей казалось, что он на нее смотрит, но стоило ей поднять глаза, как оказывалось, что тот либо все так же всматривается за горизонт, либо строчит что-то в своем блокноте. С вопросами об остановках и другими путевыми замечаниями он обращался исключительно к бабушке, что почему-то Лас начало раздражать.

Останавливались редко, лишь по необходимости и для того, чтобы быстро пообедать в придорожном трактире, поэтому к тому моменту, когда они, наконец, достигли постоялого двора, в котором им предстояло провести ночь, несмотря на мягкие подушки сидений, девушка сильно устала. Отказавшись от ужина, она прошла в отведенную ей комнату и уснула, едва ее голова коснулась подушки. И снова ей снились ласковые руки, оглаживающие ее волосы и плечи. Ласси млела от этих нежных прикосновений, представляя, что это гард ее гладит, легко целует и шепчет ласковые слова. А вдруг все это не сон, внезапно подумала девушка. Окончательно проснуться и оказывать в полном одиночестве, как это случалось раньше, не хотелось, поэтому она, наоборот, гнала от себя подобные мысли и старалась заснуть покрепче, надеясь растянуть приятный сон на всю ночь. То ли от ее стараний, то ли так было положено по сочиненному ее подсознанием сценарию, щеку обдало горячим дыханием, а затем такая же горячая ладонь медленно огладила линию скул и подбородка, затем шею, ключицы. В своем сне Ласси, не удержавшись, застонала и неосознанно положила свою ладонь на горячую руку. Та оказалась вполне осязаемой, Лас сжала ее крепче и моментально проснулась. Рука никуда не делась, как и дыхание сидящего совсем рядом на ее кровати человека. В номере было темно, но казалось, темнота сильнее всего сгущалась вокруг этой фигуры.

– Это ты?! – неверяще прошептала девушка.

– Это зависит от того, кого ты ожидала здесь увидеть, – усмехнулась темнота знакомой хрипотцой.

– Это ты! – уже уверенно, но все еще шепотом произнесла она и, сев на кровати, протянула свободную ладонь к темноте. Прикоснулась к немного колючей щеке, задела край маски, что немного Лас раздосадовало, коснулась пальцем кончика носа, теплых губ, которые тут же попытались этот палец ухватить. Чувствуя невиданную свободу, девушка высвободилась из-под одеяла и забралась гарду на колени.

– Как ты здесь оказался? – спросила она и сама предложила ответ. – Тебя отец послал?

– Верно, лорд Бердайн попросил меня проследить, чтобы ты благополучно добралась до Сарса.

Лас кивнула. Разумеется, было бы безрассудно полагаться исключительно на гвардейцев и секретаря. Теперь в этой поездке все выглядело для нее логично и даже привлекательно.

– Почему ты всегда носишь маску? – задала она давно мучивший ее вопрос.

– Магия предпочитает оставаться скрытой, – очень информативно ответил тот, и Лас вдруг озарило:

– Если ты считаешь, что некрасив, или у тебя шрамы, знай, мне все равно! – пылко заявила она и потянулась к маске, но мужчина ее мягко остановил и попытался отвлечь внимание, целуя в шею и в плечо, с которого, оказалось, уже была спущена ночная сорочка.

– Ты же не всегда ее носишь, – против поцелуев Ласси не протестовала, но продолжила настаивать на ответе, – Когда ты ее снимешь?

– Завтра, – неожиданно выдохнул ей прямо в губы он, и пока Лас собиралась с мыслями, мужчина решил, что разговор закончен. Легкие прикосновения теплых губ сменили требовательные поцелуи, руки гладили уже ее всю, а не только плечи, Лас сама не заметила, как оказалась без сорочки и панталон, но в этот раз нагота ее совсем не смущала, а вот то, что она не может также ловко раздеть гарда, задевало. Девушка то начинала расстегивать пуговицы, но руки сами собой от пуговиц перемещались на плечи и крепкую грудь, то пыталась вытащить рубашку из брюк, но почему-то отвлекалась на такой же твердый живот. Чувствуя безудержную смелость и небывалый азарт, она даже начала расстегивать ремень, однако то ли конструкция оказалась слишком сложна, то ли дело было в поцелуях и ласках, которые мешали сосредоточиться, но тот никак не поддавался.

– Если ты не остановишься, то я взорвусь, – хрипло прошептал гард ей прямо в ухо, заставив девушку замереть.

– Прости, – покаянно пролепетала она и даже спрятала руки за спину.

– Не надо, маленькая, – еле слышно рассмеялся тот и крепко прижал ее руки к туловищу. – Потом ты сможешь погладить все, что захочешь, а сейчас….

Мужчина наклонился, твердые губы обхватили левую грудь, а жаркий язык теребил сосок, пока Лас не задрожала и не застонала во весь голос. Когда гард склонился ко второй груди, она уже извивалась в его крепком захвате. Дальнейшее происходило словно в чудесном тумане. Неожиданно Ласси оказалась лежащей на кровати и руки ее были свободны, зато бедра крепко сжаты, и она беспомощно махала руками и мотала головой из стороны в сторону в такт сладостным спазмам. Вскоре она снова оказалась сидящей на нем и двигала бедрами, заставляя уже гарда метаться, сжимать ее бедра до синяков и раз за разом повторять ее имя.

– Ласси, Ласси, моя…. – его крепкие руки вынуждали увеличивать темп, и девушка то покладисто поддавалась, то своенравно замедлялась, наслаждаясь его стонами. – Моя…. моя девочка…. моя любимая, – шептали его губы, а настойчивые ладони ласкали то грудь, то бедра.

«Любимая?!» – Лас казалось, что она взлетела до самых небес. Любимая! Так он ее назвал! Она наклонилась, ища его губы, но вместо них, словно дразнясь, ей попадался то нос, то подбородок, то щека. Поймать ускользающие в непрерывном их совместном движении губы стало целью, наваждением, но те, оказалось сами пребывали в поиске, пытаясь взять в плен ее грудь. Руки мужчины уже прочно закрепились на ее бедрах, вжимая в себя со всей силы, отчего при каждом движении у Ласси сам по себе вырывался стон. Ей было так хорошо, что она принялась целовать все, на что попадали ее губы: в ухо, висок, шею. Движения становились все резче, столкновение сплетенных тел глубже, Лас готова была закричать, но вместо этого неожиданно для себя впилась губами в шею гарда, даже немного прикусив. Мужчина содрогнулся, вжал ее в себя и, сделав несколько движений бедрами ей навстречу, издал похожий на рык стон. Девушка, опомнившись, отстранилась от его шеи, но сил на то, чтобы подняться не было, да и гард не позволил.

– Ласси, Ласси…. – шептал он, поглаживая ее по спине, а она, не видя, чувствовала его улыбку.

– Это несправедливо, – заметила она, наконец, удобно устроившись у него на груди.

– Что несправедливо, – удивился гард.

– Несправедливо то, что ты знаешь мое имя, а я твое нет, – с недовольством в голосе заявила она. – Как мне тебя называть?

– А как ты хочешь? – его ладонь прошлась по ее щеке, затем спустилась на шею, плечо, скользнула по руке, потом ей на спину и сжала то, что ниже.

– По имени, – выдохнула Лас, казалось, очевидную истину.

– Только по имени и никак иначе? – отчего-то удивился он и перевернулся, отчего Лас тоже оказалась лежащей на боку. – Как бы ты хотела меня называть? – гард зарылся лицом ей в волосы.

Делиться сокровенным в такой обстановке, особенно когда ее ненавязчиво поглаживали по груди, по бедрам, по животу, показалось восхитительно приятным удовольствием. Она могла поделиться всеми своими тайнами, выболтать все секреты, но с нее стребовали только один.

– Как? – предвкушающе улыбнулась она и прошептала: – Милым, любимым, желанным….

Позади нее раздался тихий вздох, а крепкая ладонь тесно прижалась к ее груди, заставляя тяжело выдохнуть уже Лас.

– Единственным, – шепнула она еле слышно и оказалась прижатой к мужскому телу настолько крепко, что перехватило дух. Ласси поерзала, пытаясь освободиться, но добилась только протяжного «Ла-асси-и». Гард ее так и не отпустил, а для верности захвата прижал ее ноги к кровати коленом. Она снова взбрыкнула, уже не желая освободиться, а для того, чтобы подразнить. Мужчина тяжело дышал, будто постанывал, а его ладони беспрестанно скользили по ней, распаляя еще больше. Лас целенаправленно потерлась о то, что упиралось ей в бедро, получив в ответ довольное рычание. Она повторила движение, однако, не успев выдохнуть, оказалась под мужчиной.

– Ты сама напросилась, – обжигающе прошептал он в ухо и, приподняв ей бедра, заставил охнуть уже ее саму, а потом и вовсе скатиться в новую пучину наслаждения. – Любишь меня? – слышала она его такой близкий и одновременно далекий голос и кричала: – «Да!» – потому что уже не могла не кричать.

– Будешь моей? – допытывался он снова, и у Ласси не было другого ответа как «Да!». – Единственной? – и она отвечала: – Да, да, да!

Лас не помнила, как уснула, и проснулась уже от стука в дверь и бабушкиного голоса:

– Вставай, дорогая!

Стоило ей открыть глаза, как немедленно вспомнилась страстная ночь и гард в ее кровати. Охнув, Лас развернулась, но оказалось, что она одна, более того на ней были и ночная рубашка, и панталоны. Неужели все приснилось?! Не надо было подходить к зеркалу, чтобы понять, что всю ее залила краска. Неужели она могла такое нафантазировать?! Ласси даже закрыла лицо руками и могла бы просидеть так еще долго, если снова в дверь не постучала бабушка.

– Я уже встала, одеваюсь, – прокричала она, отнимая руки от лица, и только тогда заметила кольцо. Совсем простое, старое, серебряное, с немодным широким ободком и выгравированным на том рисунком, изображающем горы и, казалось, каких-то летящих над горами птиц. На безымянном пальце. Лас снова покраснела.

«Не приснилось!» – первую радостную мысль сменила вторая: – «Оно помолвочное?!»

Странно, подобное самоуправство гарда должно было вызвать у нее гнев, но вместо этого сердце забилось чаще, а рот сам собой растягивался в улыбке. Девушка хотела, было, кольцо снять, чтобы рассмотреть поближе – в рисунке было что-то знакомое – но оно не снималось. Она крутила его и так и сяк, но без результата.

– Ласси, мы должны через четверть часа уже выехать! – снова донеслось из-за двери. – С тобой все в порядке?

– Да, бабушка, уже иду! Завтракать не буду!

Рассматривать кольцо было некогда. Лас подскочила и быстро облачилась в простое платье. Затем посмотрела на кольцо. Показывать его своим спутникам было нельзя, а времени возиться с ним больше не было. Снова открыв дорожный саквояж, девушка достала белые кружевные перчатки. Кольцо они прекрасно скрыли, вот только к надетому ею платью никак не подходили. Бабушка немедленно заподозрила бы неладное, поэтому пришлось переодеваться. Все платья, к которым перчатки подходили, были то чересчур пышными, то открытыми (как она их выбирала?!), отчего пришлось сделать выбор в пользу навязанного бабушкой дорожного костюма, от которого Лас отказывалась, как могла, но тот, тем не менее, оказался у нее в багаже. Все бы ничего, но костюм был сшит по последнее моде, то есть юбка была перекошена набок, с одной стороны едва не волочась по полу, а с другой выше икры, лиф был облегающим (одно радовало, что закрытым до ключиц), рукава короткими (всего только до локтя) с пышными манжетами, которые в дороге должны были обязательно испачкаться или оторваться. Очевидно было, что создатель этого чуда никогда не выезжал из столицы. К этому костюму пришлось еще надеть перекошенную как юбка шляпку с алыми розами в приподнятой ее части. Настоящий ужас, сказала бы она в другой раз, зато теперь никто не обратил бы внимания на перчатки, а остальное она могла перетерпеть. Даже воцарившееся молчание и восхищенные взоры, которые сопровождали ее с того момента, как она спустилась с лестницы, и до того, как она забралась в самоходку.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю