Текст книги "Индиран Диор и тайна затерянного храма (СИ)"

Автор книги: Мария Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Нет, охрана им не нужна, они благополучно доберутся сами. Да, у них есть захваченное у врагов оружие, а добрые туземцы снабдили их припасами. Да, у нас есть медик, и раненые выздоравливают.

Командир отряда попросил уточнить их маршрут, Кориндиль, перебравшись к ним, сделал несколько отметок на их картах и подписал карандашом несколько пояснений. Имена Кориндиля и профессора Фэрамира военные записали куда-то в книжечку, после чего потеряли к беглецам интерес, и катер их устремился вновь вверх по течению.

– Цивилизация ломится в затерянный город, – задумчиво проговорил Кориндиль. – Скорее бы узнать, чем обязаны таким вниманием…

– Здесь точно замешан мой наставник, – уверил его Индиран. – Лишь бы с ним было все в порядке.

Когда вечером следующего дня они пришвартовались к городскому причалу в Исме, там царило непривычное для провинциального городка оживление. В море стояли на якоре пароход и две яхты.

– Идите все в гостевой дом Дора Менага, что позади ресторана на площади, – велел Маглор. – Скажите, что вы мои друзья. Он разместит всех, даже если в гостевом доме не будет мест, и не пустит к вам чужаков. Я найду вас сам.

И эльф соскользнул с катера, едва тот коснулся причала. Несмотря на свой рост, он легко смешался с прохожими и исчез еще до того, как на катер Симбара сбежались поглазеть и местные, и приезжие.

Глава 14

Выгружались они под взглядами десятков зевак, и Индиран не сомневался, что о его возвращении к утру будет знать каждая собака. Оставалось только смириться с неизбежным, ждать неприятных гостей и надеяться, что хоть эльф сумеет избежать нежеланного внимания.

Дом Дора Менага оказался большой усадьбой. Если гостевой дом выходил на оживленную улицу, то за ним был тихий двор, а хозяйский дом и дворовые постройки вовсе были обращены к тихому переулку. Имя Мэйтара Нариона произвело немедленное действие: служитель исчез, появился пожилой хозяин с роскошной седой шевелюрой и проводил гостей через двор. Молодым людям он предложил задние комнаты гостевого дома, а пятерых старших путешественников пригласил к себе и устроил в просторном дощатом павильоне с несколькими спальнями – не то для родни, не то для особых гостей. Индиран, конечно же, поинтересовался, что связывает хозяина с Мэйтаром; хозяин таинственно улыбался и говорил, что многим господину Мэйтару обязан, но рассказать не может, и предлагал спросить у него самого, как только он объявится.

Назавтра к обеду, когда путешественники уже отоспались на твердой земле и умылись, неожиданно для себя и для всех своих товарищей Нарин нашел разгадку всеобщего интереса к затерянному городу! Поднявшись раньше всех, этот расторопный молодой человек навестил гостиницу, где они с профессором Аэлин останавливались по приезде, чтобы побеседовать с ее хозяином, общительным и бодрым немолодым уроженцем Линдена. Тот в беседах признавался, что в свое время мечтал о дальних путешествиях, но в юности осуществить мечту не дала бедность, а в зрелом возрасте – здоровье. Получив скромное наследство и одновременно с ним – рекомендацию врачей уехать жить к теплому морю для спасения от чахотки, он забрался в самую дальнюю южную глушь, где его небольшое обеспечение обернулось полноценным состоянием. Здесь он купил гостевой дом, превратил его в полноценную цивилизованную гостиницу и даже вновь женился. Единственный во всем городе, он получал временами по почте газеты и оставлял их для посетителей в холле. Нарин не смог его упросить дать газету с собой, но пересказал все в подробностях.

…Плохая кхандская перепечатка из "Известий Нового Южного Умбара" передавала в сокращении большой и очень возмущенный рассказ почетного профессора Умбарского университета Дурина Танара Восьмого о том, как в его дом вломились неизвестные и, несмотря на сопротивление, шантажом заставили его разъяснить им вероятное местоположение заброшенного кхандского города Тархина, который большинство ученых уже считало легендой. Особенно оскорбили почтенного ученого требования "держать язык за зубами" и угрозы его семье. Едва дождавшись рассвета, он сообщил об этом происшествии в газеты, заодно пояснив, что негодяи, по-видимому, охотятся за выловленным из моря дивным светящимся камнем и преследуют его лучшего ученика Индирана Диора, недавно тоже двинувшегося на поиски. Теперь ему грозит большая опасность, как от похитителей, так и от преступных охотников за ценностями, а кхандские власти, разумеется, до сих пор ничего не предпринимают. Дальше профессор подробно изложил публике все те сведения, которые из него вытянули негодяи. И пояснял, что его, вероятно, не убили лишь потому, что он схватился за антикварную секиру, хранящуюся в его кабинете, и был готов дорого продать свою жизнь.

– Узнаю старика Дурина, – только и сказал Индиран. – Всех переполошил, всех на уши поставил…

Разговор этот происходил в обеденном зале гостевого дома, где трое собеседников устроились за миской рыбного супа и стаканом пальмового пива. Им остро не хватало четвертого здесь, но он все ещё не давал о себе знать.

– Шел ли кто-нибудь сюда за тобой? – спросил затем Индиран.

– Я старался это понять. Надеюсь, что нет. По меньшей мере, за мной не шел никто подозрительный, – решил Нарин. – Но я не мог постоянно оглядываться и показывать свое беспокойство, верно?

– Мне уже не хватает револьвера, – заметила Аэлин.

– Заберём для вас трофейный у Кориндиля.

– Не хотелось бы.

– Увы, здесь неважно с оружейными магазинами, – Индиран смотрел на решетчатую дверь зала. Та открылась, и вошли двое людей, по виду – умбарцы. Одного из них Индиран вчера мельком видел среди встречающих.

– О, приветствую вас, профессор, – жизнерадостно воскликнул второй, незнакомый. – Я Эдан Дари, корреспондент умбарской газеты "Столичные новости", это мой кхандский коллега. Не согласитесь ли вы с нами побеседовать?

– Я не расположен говорить с журналистами, – отрезал Индиран. – Как вы прошли сюда?

– Мой кхандский коллега умеет быть убедительным, – очень обаятельно улыбнулся тот. – Мы можем поговорить наедине, дорогой профессор Индиран?

Аэлин посмотрела так, словно примеривала ближайший стул к голове журналиста.

– Дорогая коллега, – сказал ей Индиран, – не будем отказывать господам журналистам в профессиональных капризах, раз уж они проникли даже сюда.

– Я поговорю с Кориндилем про его трофей, – кивнула она, вставая. Нарин ничего не понял, но на всякий случай последовал за ней, словно телохранитель.

– Рад, что мы быстро друг друга поняли, – сказал Эдан, плотно усаживаясь в плетеное кресло. – Как ваши успехи в поисках Сильмарилла, профессор? Мое начальство чрезвычайно интересуется, просто чрезвычайно. И это не для печати.

– Все очень печально, господин журналист, – сказал Индиран спокойно. – Фанатики действительно доставили в заброшенный храм темного божества в Тархине удивительный светящийся камень. И совершили обряд Дарения Света, принеся камень Тьме.

– И что с ним стало?

– Он сгинул в земных недрах, господа.

– Вы можете подтвердить, был ли это Сильмарилл либо другой исторический камень?

– Мне не удалось его обследовать, поэтому ничего достоверно подтвердить не могу. Это был прозрачный камень размером с кулак подростка или молодой женщины, все, что могу сказать.

– Минуту. Откуда взялись в храме некие земные недра? – недовольно спросил кхандец.

Лучше бы он не спрашивал. Индиран обрушил на них фонтан описания трещины и лавового озера вперемешку с научными объяснениями феномена. Через несколько минут господа журналисты, поморщившись, поблагодарили его за ценные сведения. Расспросили ещё немного о внешнем виде камня и ушли, попросив не распространяться.

Аэлин нашлась во внутреннем дворе. С заряженным револьвером при себе и с обеспокоенными Кориндилем и Нарином рядом.

– Я надеюсь, эти люди не повредят господину Мэйтару, – озабоченно сказал Нарин. – После всего, что он для нас сделал…

– Надеюсь, нет, все основные вопросы были ко мне.

– Мне следует что-то знать, чтобы правильно отвечать им? – уточнил Кориндиль.

– Нет, – решил Индиран. – То, что вы знаете, это идеально. А откровенничать сейчас не стоит ни с кем, на волне шумихи.

– Я сказал доктору Вельхину, что в городе могут быть бандиты, следящие за вами, профессор Индиран, – улыбнулся Кориндиль. – В ближайшие дни он вряд ли выйдет в город.

– Превосходно. Просто великолепно.

– И что мы делаем теперь?

– Вы – отдыхаете и стараетесь избегать лишних расспросов пока что. Мы просто ждем.

– Чего?

– Известий.

– Мы не можем просто ждать, – возразила Аэлин. – Иначе совершенно изведемся. Я уже попросила у хозяина писчей бумаги, чтобы записать черновик будущего отчета. Я взяла отпуск под обязательство отчитаться обо всех находках. Советую вам всем сделать то же самое, Кориндиль, это поможет упорядочить мысли.

Индиран тоже был не прочь упорядочить мысли. Они все довольно примитивно вертелись вокруг желания выпить и ни о чем не думать. Если бы не шумиха, они бы сейчас спокойно отдыхали и беседовали с Маглором напоследок, возможно, точно так же, не покидая гостевого дома. Но как только пребывание в четырех стенах становится необходимым, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания – оно начинает бесить.

Не раз в этот день в гостевой дом пытались проникнуть любопытствующие и другие путешественники, но им господин Дор Менаг успешно противостоял.

В первый вечер Индиран запросил у хозяев бутыль крепкой настойки, частью распил ее с Вельхином, а частью выпил в одиночку, успешно выполнив поставленную задачу напиться. На следующий день он облился водой из колодца и по примеру Аэлин засел за отчет. Бумагу и перья хозяин выдал ему по первой просьбе. Вскоре Индиран с головой ушел в записи и наброски, сверяясь с черновиками в походной тетради и огрызался, если кто-то пробовал его побеспокоить.

Вечером третьего дня, когда стемнело, Маглор бесшумно зашел в усадьбу Менага со стороны переулка.

Индиран тогда сидел за столом перед керосиновой лампой и писал письмо наставнику Дурину, подробно описывая сцену жертвоприношения и борясь с желанием описать явление темного божества. Возможно, получится рассказать это лично… Эльфа он увидел лишь когда тот оказался прямо перед ним, в оранжевом свете лампы.

– Сегодня отплыли вверх по реке еще две группы, – сказал Маглор негромко. – И отбыли журналисты. В городе стало потише.

– Тебя находили господа из, так сказать, столичных газет? – спросил Индиран немедленно.

– Находили и ушли. Поскольку я не планирую с ними встречаться еще раз, это пустяки. Яхта, так любезно пустившая их на борт, покинула здешние воды, а в дороге их будет ждать неприятный сюрприз.

– Корона слишком всерьез заинтересовалась Камнем.

– Возможно, кто-то в столицах все же вспомнил, что предвещает явление Камней. Людские правители всегда очень боятся таких известий. Не любят чувствовать свою власть слишком хрупкой.

– И что ты решил?

– Я отплываю завтра в ночь, – сказал Маглор просто. – И хочу видеть вас троих на причале в десять вечера.

– И куда же на этот раз?

– Туда. Прямо туда, или никуда больше.

– Если не секрет, чем тебе так обязан хозяин дома? – не удержался Индиран.

– Я нашел, кто и чем травил его домочадцев двадцать лет назад.

– Это называется "избегать людей"…

– Люди подбрасывают загадки и иногда все же бывают благодарны. Выяснить это подобно выигрышу в азартной игре.

– Иногда затягивает?

– Не ожидаешь, – Маглор недобро усмехнулся.

Следующим вечером с наступлением темноты пристань действительно почти опустела. Вооруженных Индирана и Аэлин с Нарином на улицах никто не побеспокоил. Обе яхты уже покинули эти воды, а новое появление парохода ожидалось не ближе, чем через неделю. Катер же капитана Симбара сразу в день прибытия наняла новая группа изыскателей, и он вновь ушел к верховьям. А немногие праздные путешественники в темноте почти не покидали своих гостиниц: фонари стояли лишь на самой богатой улице города.

А здесь, на пристани, горели несколько керосиновых ламп, подвешенных на столбах, оставляя вокруг себя лишь небольшие лужицы оранжевого света. Нарин тоже принес с собой лампу, чтобы подсветить им дорогу обратно до гостевого дома. Аэлин впервые в городе открыто надела револьвер. Кажется, не столько опасаясь кого-то, сколько из твердого намерения не дать испортить им прощание.

Небольшая рыбачья лодка с мачтой колыхалась у причала. Маглор что-то укладывал на ее дно, но вот он выпрямился и махнул им рукой. Подойдя ближе, Индиран с радостью и облегчением увидел не маску Мэйтара, а настоящее прекрасное лицо эльфа и его сияющие глаза.

Шагнув из лодки им навстречу, Маглор вздохнул и обнял Индирана, стиснул так, что ребра затрещали. Потом встряхнул Нарина, тот растерянно улыбнулся. Положил руки на плечи Аэлин на несколько секунд, а потом осторожно обнял и ее тоже. Словно боялся поломать. Она снова залилась краской, заметной даже в этом слабом свете.

– Я надеюсь, сюда влезло достаточно еды, – скрывая неловкость, сказал Индиран, кивая на лодку.

– А много не нужно, – отозвался Маглор легко. Голос его совсем очистился и окреп за эти дни. – Я не возвращаюсь и не плыву слишком далеко.

– Но ведь вам еще плыть до запада Гондора, разве нет? – спросил Нарин.

– Никакой разницы, – весело сказал эльф. – Вовсе неважно, откуда плыть на Запад, которого больше нет.

– Пусть у тебя получится.

– У меня получится, – Маглор улыбался легко и весело, как никогда раньше. – Так – или иначе. Здесь я слишком устал.

Он вытащил из-под куртки самую обычную папку из плотной бумаги, протянул ее Аэлин.

– Вы спрашивали об архиве Линдара Нариона, – улыбнулся он. – Его родич Мэйтар многое сохранил, скажешь ты ученому обществу, и передал все сбереженное в дар госпоже Верен. Я думаю, ты найдешь немало забавного и кое-что полезное в его бумагах и вещах. Распоряжайся ими как пожелаешь. Только пусть Индиран тоже покопается в моей оружейной. Обещаю, ему там понравится.

– Продолжаешь просвещать глупцов? – Аэлин печально улыбнулась.

– Последняя попытка, и ту я сваливаю на ваши плечи. Впрочем, там больше найдется добра для фантазийных романов о древности, чем для научных статей. Но одна вещь… – Усмешка Маглора была на редкость коварной. – Линдар Нарион задумывал поиск еще одной библиотеки. В древнем княжестве Кирин-Дара. И эти сведения хорошо подобраны и оставлены на видном месте. Он считал, что книжники Кирин-Дара сохранили и переписали часть более древних архивов… Я думаю, это стоит выяснить в ближайшее время. Пока там тоже не нашли каких-нибудь редких ископаемых или строительного камня.

– …Страшно? – помолчав, спросила его Аэлин.

– Страшно, – кивнул многотысячелетний эльф. – Но либо это знак для меня… Либо пошло все к Морготу.

– Я про то, что будет потом.

– Кто знает, не окажется ли мне слишком тесно в родном волшебном краю, как взрослому в прежней детской, – отозвался Маглор медленно. – Так или иначе, я это узнаю, вот и все.

– Когда это не касается множеств людей, – сказала Аэлин, положив руку ему на рукав, – мне хочется просто верить в хорошее. Что где-то далеко не тесная детская, а просто дом, где ждут. И хозяева которого не глупцы.

– Вот я и до этого дожил, – блеснули ровные зубы в свете керосиновых ламп. – Люди говорят мне об эстель, а не я им. Даже не так. Это ты – снова – мне о ней говоришь…

– Не скажу об эстель, – помолчав, начал Индиран, – но ружья в твоей лодочке определенно не хватает.

– Мне ничего не нужно.

– Ну, вот еще, – фыркнул археолог. Снял с себя заслуженный револьвер и пояс с патронами и всучил их Маглору. – Бери и не спорь. Мало ли, какие упертые по ночам тут плавают! Кто говорил, что патроны лишними не бывают, не ты ли?

Беззвучно смеясь, Маглор опоясался подарком, погладил кобуру.

– Последний дар современной цивилизации, – кивнул он.

– Акулу на обед подстрелить, – подхватил Индиран, – пару негодяев на корм акулам отправить…

"Застрелиться, если ничего не выйдет", – не сказал он вслух.

Улыбка Маглора сделалась совсем отчаянной.

– Постарайтесь не затеряться в Последней битве, – сказал он хрипло. – Мне есть кого там искать. Найду и вас…

– Главное, попасть на нее, а там найдемся!

– Я буду чаще ходить в тир, – пообещала Аэлин. Слеза сползала у неё по щеке.

– А я займусь фехтованием, – тихо сказал Нарин.

Сбросив канат с бревна, заменявшего здесь причальную тумбу, Маглор резко оттолкнулся. Сел за весла, сделал несколько мощных гребков.

Легкий ветер вдруг прибежал с берега, растрепал волосы на непокрытой голове Нарина и блестящую темную гриву Маглора. В отсветах ламп люди еще различили, как Маглор складывает весла и подходит к мачте. Развернулся чуть светлый парус. Нежданный ветерок подхватил его и повлек лодку прочь от земли по течению Гэлханда, почти прямо на запад. Потом и светлый прямоугольник паруса затерялся в ночной темноте. Только темный силуэт парусника маячил какое-то время на фоне звезд, а затем растворился и он.

Люди стояли на причале долго, не говоря ни слова.

Глава 15

«Да что ж оно так быстро-то», – думал Индиран. Успел склониться к тому, что тянуть было бы хуже.

Потом, наконец, взял Аэлин под руку и сказал:

– Я выяснил сегодня, что впереди, у самой набережной, поставили таверну, открытую до поздней ночи. Предлагаю пойти туда, ведь смотреть на море лучше, когда сидишь на удобном стуле с кружкой пива в руке.

– Да, – согласилась рассеянно Аэлин. Она держала картонную папку странно неловко, готовая то ли ее немедленно открыть, то ли швырнуть ее в море.

– К тому же, нам определенно есть, что обсудить. Целую библиотеку. Ты хоть что-нибудь знаешь о Кирин-Дара?

– Не моя тема, – она немного очнулась. – Это же Умбарский университет ведет раскопки старой столицы, а не мы. Впрочем, наши востоковеды туда ездили…

– Только представь себе, сколько будет поводов поспорить и хорошенько поссориться!

– Можно начинать сейчас. Наши востоковеды, помниться, рассказывали, что одни историки приписывают этому региону единобожие, принесенное с запада в конце династии Телконтаров, а другие, преимущественно умбарцы, настаивают на традиционном харадском многобожии. Свидетельства, как я понимаю, есть и тому и другому… Тьфу.

– Да, я бессовестно пытаюсь заболтать тебя, – согласился Индиран.

– А ведь могла бы стоять там в одиночестве и предаваться терзаниям. Безобразие. Что подают в той таверне, есть ли там крепкое?

– Там точно есть мясо и пиво, вот все, что я знаю.

Таверна была одна такая храбрая на недавно обновленной прибрежной улице. Плетеные стулья и кресла выставили прямо вдоль нее, чтобы приезжие могли пить вино и предаваться безделью и созерцанию в любое время суток.

Археологи сдвинули три кресла и поставили между ними столик из ящика для фруктов. Хозяин принес им стаканы и бутылку рома на подносе.

– У меня есть одно неприличное предложение, – сказал Индиран, осторожно наливая ром в маленькие глиняные стаканчики. – Если мы были в своих угрозах неубедительны, и старый пивной моралист Вельхин попытается тебе навредить сплетнями…

– То что? – Аэлин мрачно опрокинула свой стакан и даже не поперхнулась.

– Я предлагаю тебе официальный брак. Это убережет от любых недоброжелателей.

– Тыиздеваешься, – сказала она зло. – Потерять право работать без твоего разрешения? Потерять управление своим имуществом? Я еще не сошла с ума!

– Я же говорил, ты плохо знаешь Южный Умбар. Я предлагаю договорной брак по новоумбарски, с подписанным при свидетелях документом, где оговаривается все, что угодно. Право жены на свое имущество. Право на раздельное проживание. Право на немедленный развод по желанию любой стороны. И этот брак признается в Гондоре как подчиненной Умбару стране.

– Хм… – отозвалась Аэлин уже менее резко.

– Если угодно, я предлагаю тебе свою дружескую руку и свою лопату. Потому что вдвоем пробить разрешение на совместную экспедицию в Кирин-Дара будет гораздо проще, если мы окажемся в браке.

– Проще говоря, ты пытаешься меня придержать, чтобы я не сбежала в Гондор с архивом, откупившись от тебя собранием убойного эльфийского железа неустановленной, хотя и наверняка заоблачной, цены?

– Примерно так! – подтвердил Индиран. – Я здесь исключительно эгоистичен. В строго научном смысле.

– А на стоимость эльфийского оружия, – продолжила она задумчиво, – наверняка можно организовать экспедицию самостоятельно, не дожидаясь помощи и не отчитываясь о каждой монете…

– Все на продажу не отдам! – возмутился Индиран. – У меня в доме отличный настенный ковер, а там всего-то жалкие два кхандских скимитара и харадский щит с бирюзой.

– Это ужасно, – мрачно согласилась она в пустой стаканчик.

Нарин сидел, краснея и стесняясь, ром в его стакане почти не убывал.

– Я подумаю, – сказала Аэлин наконец. – Нет, мне уже хочется посмотреть в глаза декану Гварету, когда я ему об этом сообщу… К слову об эгоизме.

– Я думаю, два уважающих друг друга эгоиста между собой всегда договорятся! – уверенно заявил Индиран, любуясь ее профилем на фоне темного моря.

– Посмотрите! – воскликнул вдруг Нарин шепотом.

Звезда вспыхнула точно на горизонте нежным бело-золотым светом. Они замолчали.

Подошел сонный хозяин и спросил, будут ли господа еще пить и есть. Индиран торопливо отсчитал ему деньги, заказал что-то, не глядя. Попросил принести пледы, если найдутся.

– Странное какое дело, – сказал обеспокоенно хозяин. – Звезды такой не было нигде! Я у моря всю жизнь живу, такого не помню! Не к добру это…

– Красивая, – невпопад ответил ему Нарин.

– Знаете, – начал Индиран, – ученые сейчас узнали, что самые обычные звезды иногда способны вспыхивать ярким светом и потом медленно угасают…

– Чего только не выдумают, чтобы королевские деньги получить, – проворчал хозяин, уходя исполнять заказ.

Они сидели молча, закутавшись в пледы, и ждали, когда же звезда уйдет за горизонт. Но она упрямо светила, чуть уменьшаясь, словно уходя прямо все дальше и дальше. Пока вдруг не погасла – уже перед самым рассветом.

И им сделалось очень спокойно и грустно.

*

Эпилог

В лекционном зале номер два университета Минас-Тирита обычно собирали журналистов, так уж повелось. Это был лучше всего сохранившийся после всех ремонтов средневековый зал, отделанный темным деревом, с резной кафедрой из старого дуба, на которой так торжественно смотрятся седобородые профессора в парадных плащах.

Впрочем, у сегодняшних выступающих бород не было. Бородами щеголяли некоторые преподаватели, с сомнением глядевшие на выступление с почетных верхних мест. Журналисты и студенты толпились внизу.

Повод был достойный – не каждый раз обнаруживают архив знаменитого ученого!

– Согласно дарственной, госпожа профессор Аэлин Верен получила в полное распоряжение архив доктора Линдара Нариона от его наследника, с единственным условием – использовать его на благо науки. Архив хранился в двух местах: в частном доме в кхандском городе Исме и в выкупленном некогда семьей Нариона склепе на одном из старых кладбищ умбарской столицы. Госпожа Верен согласилась на мою помощь в перевозке архива и в работе с его материалами. Знаете, я считаю Линдара Нариона первым своим наставником, и для меня большая честь разделить эту работу с госпожой Верен. Я полагаю, что вечное соперничество между университетами Умбара и Минас-Тирита должно быть в этом случае отложено ради совместной работы. Мы с госпожой Верен сейчас работаем над тем, чтобы воплотить последнюю задуманную доктором Нарионом задачу – поиск и раскопки древнего святилища в Кхандском княжестве Кирин-Дара. По найденным им сведениям, оно было центром переписки древних книг, подобно Харадзо-Даро, но действовало за тысячу с лишним лет до нее. Сведения из архива позволяют приблизительно установить, где расположено святилище, и уже этой весной туда отправится разведывательная экспедиция. Если изыскания будут успешными, мы начнем там раскопки при поддержке обоих университетов, – закончил выступление Индиран Диор с той самой кафедры.

– Профессор Верен много раз неодобрительно отзывалась о ваших исследованиях и выводах, – воскликнул один из журналистов. – А теперь вы собираетесь работать вместе?

– Поверьте, я собираюсь критиковать его также беспощадно, как раньше, – заявила Аэлин, стоявшая рядом. – Профессору Индирану свойственно преувеличивать и выдавать необдуманные сенсационные заявления. Полезно, если кто-то будет ему возражать.

– Профессор Диор, – влез следующий газетчик, – какие именно отношения связывают вас с профессором Верен после этой поездки? О вас говорят разное…

– Профессор Верен оказала мне честь, согласившись стать моей невестой, – заявил надменно Индиран, – и никаких других обсуждений наших личных обстоятельств я сейчас вести не намерен.

На почетных местах воцарилась задумчивая тишина.

– А вы не боитесь, что она вас пристрелит в случае ссоры, как тех бандитов? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Мне показалось, или вы назвали меня трусом? – поинтересовался Индиран в пространство. Голоса затихли на несколько секунд, затем шум возобновился.

– Необдуманные заявления – это как с находкой Сильмарилла в прошлом году? – осведомился другой газетчик, как ни в чем не бывало.

– К сожалению, – пояснил Индиран, – установить, что за камень тогда отыскали кхандцы, уже не удастся. Как я не раз рассказывал, удивительный камень был утрачен во время спасения профессора Верен. Сохранить его не удалось, он сгинул в озере магмы.

– Но ведь если это Сильмарилл, его нельзя уничтожить, согласно поэме "Нолдолантэ"! – воскликнул журналист.

С места поднялся Нарин в парадном костюме и, немного стесняясь, пояснил, что современные наука и техника не способны устроить изыскания в магмовом подземном озере, и пройдет еще лет сто, прежде чем удастся провести такие поиски и создать настолько тугоплавкие материалы и жаропрочные костюмы.

То же самое он повторял уже дважды перед умбарскими газетчиками, но те, кажется, все ещё не верили. Вернее, напротив, очень верили в современную науку и считали возможным чуть ли не в ближайшие годы осушить магмовое озеро подручными средствами.

Теперь на кафедру вышла Аэлин. Выступать перед прессой она никогда не любила, и сейчас Индиран видел, что она раздраженно поправляет очки перед тем, как начать. Он ободряюще кивнул ей.

– Я хочу дополнить слова моего коллеги Индирана, – сказала Аэлин. – Помимо научных планов, я нашла в архиве Линдара Нариона другие очень интересные материалы. Доктор Нарион, оказывается, задумывал большой историко-литературный труд и вложил много сил в его подготовку, но по какой-то причине не смог его начать. Я нашла множество заметок, набросков и сведений, приготовленных им для целого цикла историко-фантастических романов для молодежи о жизни и приключениях бессмертного эльфа среди людей. Главным героем он хотел сделать одного из персонажей "Нолдолантэ", сына Феанора, певца и воина Маглора. По его замыслу, Маглор сам наказал себя за участие в междоусобицах эльфов вечным изгнанием и много тысяч лет он тайно жил среди людей. Записи доктора Нариона содержат материалы, по меньшей мере, для дюжины романов о приключениях бессмертного героя в разные периоды истории – в Умбаре, Хараде, Кханде, землях Рун и в древнем Каттае. Его целью, несомненно, было таким причудливым образом пробудить у молодых людей интерес к истории, поскольку фантастический герой у него должен был действовать на широком фоне реальных исторических событий. В частности, в период Полусотни Царств Каттая, в годы Собирания земель королями Умбара три тысячи лет назад, в период упадка Харада и в другие переломные моменты истории. Материалов он собрал достаточно и даже отчасти набросал замыслы сюжетов книг. Посоветовавшись с моими родственницами, писательницами сестрами Верен, я решила попытаться осуществить замысел доктора Нариона и с помощью профессора Индирана Диора написать эти романы.

Журналисты загудели.

– Я бы сказал, это более подходящее женщине занятие – писать книги – чем раскапывать могильники, – заметил декан Гварет. – Такой, как Индиран, пожалуй, сможет удержать ее в руках.

– Вы думаете, она откажется от раскопок и преподавания? – хмыкнул старый доктор Немрис, пожевав ус. – После того, как отстреливала фанатиков? Лучше не предлагайте ей это.

– Это выдумки студентов, про стрельбу, я считаю, – твердо сказал Гварет.

– Слишком дружные выдумки, – заметил Немрис. – Вы никогда не видели ее в тире?

– Нет, но…

– А сходите, поглядите. Расскажете старикам.

– А что говорит Вельхин?

– Вельхин сразу переходит на восхваление самопожертвования Фэрамира и храбрости студентов. И еще иногда ворчит о падении нравов, намекая на что-то безобразное.

– Что ж вы до сих пор с ним не пили вместе? – укоризненно сказал Немрис. – Некогда? Придется самому с ним посидеть, напоить, расспросить… Бедная моя печень.

Внизу профессор Верен прикрепляла к доске несколько больших черно-белых рисунков.

– Я не знаю, хватит ли у меня времени самой создать рисунки к этим книгам, – сообщила она, – но я уже нарисовала портреты главного героя на основе описания из поэмы и заметок доктора Нариона. И я буду постоянно советоваться с художниками, чтобы они изображали костюмы и оружие персонажей в соответствии с историческим периодом.

– Вы профессионально рисуете, профессор Верен?

– Я два года училась на Высших художественных курсах для женщин, прежде чем добилась поступления на исторический факультет, – сообщила та. – Это пригодилось на раскопках, чтобы самостоятельно зарисовывать находки и копировать настенные росписи.

…Портретом Маглора Аэлин очень гордилась. Не зря она делала с него зарисовки и наброски на обратной дороге, а потом вложила все силы в эти рисунки.

Даже если нас ждет впереди конец света, приговаривала она, это не повод забывать о прошлом. В Последней битве важно помнить, на чьей стороне стоит воевать.

Маглор улыбался журналистам со своего портрета. Ему действительно очень шли харадские доспехи и одежда середины Шестой эпохи.