Текст книги "Я тебе не верю (СИ)"

Автор книги: Мария Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Глава 43. Мама. (ред.)

Глава 43. Мама.

Неделя как-то быстро пролетела, даже не заметно для меня. У меня был только один маршрут: институт – общага. Когда дали стипендию сходила в магазин еще. Комнату в общаге мне дали маленькую, похожую на коморку, но за то я в ней жила одна. Некому не мешало то что я бывало читаю ночами напролет. Несколько дней назад у меня даже появился повод для радости, я заснула. Впервые после того как этот сумасшедший оставил меня в покое. Волки кстати в институте не появлялись, сначала меня это беспокоило. Потом я твердо про себя решила, что не хочу ни с кем из них общаться. Вот бы еще Кристина от меня отстала. Не знаю, что движет ее поведением, то что я с помощью Алисы пустила о ней слух, или просто желание позлорадствовать, но сестрица начала меня буквально преследуя. Раз за разом подходит ко мне и безвинно предлагает «поговорить». В последние два раза я даже попросту сбегала от этой полоумной. Теперь стоит мне ее заметить, как тут же разворачиваюсь и убегаю.

В эти выходные я собралась съездить к родителям, то что у них происходит меня очень волновало. Папа недавно вообще удивил меня, сказав, что уволился с работы, на которой проработал тридцать лет. За что они теперь с мамой живут не понятно, не за мамину же пенсию? Ее вообще на оплату коммунальных услуг не хватает. Поскольку я с утра на радостях проспала первый автобус, мне пришлось ехать позже, так что я приехала поздно и еле успела на последнюю маршрутку до дома.

Странно как-то было снова стоять у своего подъезда, кажется нам домофон снова поменяли, причем и дверь новую поставили. Интересно кто за это дело заплатил? Не Юрка же, который их сломал. Хотела нажать на номер нашей квартиры, но дверь как раз открылась. Соседи выходили куда-то. Так что я прихватил небольшую дорожную сумку побежала наверх.

Первое что меня удивило – дверь. Ее почему-то заменили, хотя сколько я себя помню стояла одна и та же. Стены возле двери забелены, на полу новый линолеум, и это я еще внутрь не вошла! Нажала дверной звонок, даже его сменили. В душе зарождалось чувство тревоги, но оно исчезло, как только мне открыли дверь.

– Мама! – На глаза от чего-то сразу брызнули слезы, я бросилась маме на грудь и расплакалась. Мама так же плакала, слегка улыбаясь и обнимала меня в ответ. – Мамочка, как же мне не хватало тебя.

– И мне тебя, Дашенька. – Мама наконец оторвала меня от своей груди и отступила на шаг, что бы я могла войти.

В коридоре было необычно, раньше там были просто побелены стены, теперь же висят желтые цветастые обои. На полу паркет, к тому же кажется дорогой. Да и мебель теперь другая, пуф длинный, на который я присела что бы снять угги.

– Мам, вы что сделали ремонт? – Удивленно подняла на маму глаза, у папы всегда не хватало на это денег.

Мама только улыбнулась, выглядела она очень странно. Лицо высохло, глаза опухшие и какие-то пустые что ли. Одета в какую-то новую ночную рубашку и в старый халат с маками.

– Мам, что случилось? Папа здесь? – Спросила у нее от чего-то испугавшись.

– Нет, папа ушел по делам. – Я прошла за мой на кухню, где сразу включила чайник. Все ее действия казались мне заторможенными, так как будто она опять под сильными лекарствами.

– Откуда вы взяли деньги на ремонт? Кто его делал? – На кухни так же все было новым, абсолютно все, так что было интересно, а куда же подевались старые вещи.

– Не знаю, твой отец, наверное. Когда он забрал меня из больницы все уже так было. – Она была спокойная, очень спокойная, от чего было как-то не по себе. Оглянулась снова по сторонам попивая с ней вместе чай с кружки.

– Ты вернулась домой? – Спрашивает она с улыбкой, и моё сердце сживает от боли. Как будто перед мной совсем другой человек.

– Да мам, по крайней мере я точно собираюсь вернуться домой. – Она подходит и обнимает меня. Говорит, что рада, но я понимаю, что что-то не так.

Моя мама бы так не сделала, она бы начала доставать меня вопросами почему я вернулась, не обижает ли меня кто-то там, спросила бы о Ване, заставила бы съесть две тарелки супа. Но эта женщина этого не делает. Нет, это моя мать, вот только накаченная до состояния другого человека. Натянуто улыбнулась, не хочу ее расстраивать, если это вообще возможно в ее нынешнем состоянии.

В дверях слышится скрежет замка, поднимаюсь с кресла и иду в коридор. Папа вернулся, начал разуваться и снимать куртку, когда заметил меня.

– Папа? – Я так соскучилась и по нему тоже, он постарел, очень постарел. Хотела его обнять. Хотела ему рассказать все, все что со мной случилось. Но он не дал.

– Даша, ты что тут делаешь? – Выговорил он удивленно осуждающе, и я почувствовала, как внутри что-то оборвалось.

– На выходные приехала. – Слегка растерянно отвечаю, пока папа гневно сжимает губы, закрывая дверь на все замки. Потом он подходит к окну в гостиной и задвигает шторы что-то придирчиво высматривая в ночи.

– И он тебя отпустил? – Гневно сверкнул глазами отец, так что я слегка растерялась.

– Кто?

– Этот паренек, Кай. – Он недовольно скривился, достал с кармана брюк телефон и начал искать какой-то номер.

– Что ты делаешь? – Ситуация начала походить на фарс. – Почему он должен меня отпускать, я не понимаю! Мама, ты хоть мне скажи?

Повернулась к маме и застыла, та вдруг осела на диван и застыла с пустым выражением лица.

– Мама? Что с тобой? – Бросилась к ней, упала на колени, питаясь растормошить за плечо.

– Ну вот, что ты наделала?! – Упрекнул, все еще роясь в телефоне отец.

– Я наделала?! Да я просто хочу знать, что здесь происходит! Откуда деньги на ремонт, причем тут Кай и почему мама совсем невменяемая?! – В свою очередь накричала на отца и тут же получила по лицу с такой силой, что упала лицом на паркет.

– Даша! Ты хоть представляешь, как ты рискуешь, появляясь здесь?! Нам вообще повезло что этот Кай согласился взять твоего брата в стаю. Иначе они бы его забрали и тебя вместе с ним! Думаешь нам очень хочется видеть твоё тело в следующем криминальном репортаже? Ты хоть представляешь с кем связалась?! Так необдуманно приехала сюда, даже наверняка никому об этом не сказав! Ты хоть представляешь, чем это может обойтись нам в этот раз? Прошлого раза тебе было мало?! – Он так кричал на меня, что я вдруг почувствовала себя снова маленькой, во время, когда папа возвращался с работы пьяным и скандалил с мамой.

– Я… я не хотела. Я просто… домой приехала. – Давясь слезами испугано еле говорю.

Господи, как давно не случалось этих его вспышек гнева, я уже совсем отвыкла от них. И я правда не понимаю, что такого страшного в том, что я приехала домой? Чего мне было мало? Да мой отец по круче Кая в необъяснимой агрессии! Раньше я хоть знала от чего он злился: от не помытой посуды, маминых колких замечаний или бардака в комнате. Раньше, когда он так злился, был очень пьян, сейчас же он трезв и это пугает намного сильнее остального. Щека горит огнем, я сжимаюсь на полу перед мамой, а та даже не питается меня защитить. Мама всегда меня защищала, но не сейчас, когда под сильными лекарствами.

– Домой она приехала! Спасибо, уже приезжала! – Взбесился он и сделал резкое движение, как будто снова ударит. Испугано вскрикнула и инстинктивно прижала голову к коленям. Надо же, я все еще помню это чувство. Чувство ужаса и жалкое желание плюнуть на все и обежать. Не помню, когда в последний раз все было так плохо? Просто папа как из командировки приезжает, всегда злится потому что пьян. Это всегда длится только один день, и обычно все не так плохо. К каждой черной пятнице я вылизываю дом, готовлю сносный ужин, и он не находит причину что бы злится. Но правда мама всегда умудряется, или просто назло ему начинает скандалить, говоря, что он ей всю жизнь поломал и всякое такое. Самое страшное что случалось у нас – это рассеченная бровь у мамы и синяки у нее и у меня. Ваня, как всегда, не вмешивался в это дело никогда, ему, наверное, не было до этого дела.

Вот как? Как я должна дать отпор Каю, если я своему отцу его боюсь дать? Самое странное, что они похожи чем-то. Предпочитают не рассказывать мне всю правду, когда сильно злятся, начинают распускать руки, доказывая свою правоту таким ужасным способом. И в каждом случае я уверена, что они убить меня не смогут, но вот покалечить запросто, вот и боюсь их до ужаса.

Удара не последовало, отец выругался и приказал мне не двигаться и вышел за входную дверь.

Что с ним происходит? Он перестал себя так вести, когда в нашем доме появилась Эмма, при ней он можно сказать «стеснялся» вести себя как домашний тиран. Кстати, а эта гадина где? Неужели уехала к себе?

– Мам, а где Эмма? – Спросила, не думая, что она ответит. Но вдруг мама посмотрела на меня почти осмысленным взглядом и заплакала, не отрывая от меня испуганных глаз.

– Мама?

– Как ты на Риту похожа. – Сказала она вдруг, протягивая ко мне руку и вдруг резко ударяя по лицу. – Из-за тебя так же умирают люди.

– Мама? – Испуганно выдохнула.

Мама меня била только раз в моей жизни, когда я в детстве ушла за другими девчонками в другой двор. Маме тогда показалось что я в какую-то машину села, так что она пошла меня искать. Когда же нашла, схватила березовый прут и избила им как батогом, так что я еще несколько дней не могла лежать на спине и сидеть. Больше никогда вспышек гнева за моей мамой я не наблюдала, особенно касательно Вани, с него всегда чуть ли не пылинки сдували.

Кто такая Рита? Я вообще о ней впервые слышу! У мамы никогда не было подруг, да еще и с таким именем. Что значит из-за меня люди умирают? Я же никого не трогала и пальцем! Ну если не считать Кристины, но и так жива! Я ей даже любовь всей своей жизни отдала, дура набитая! Так чего же они от меня хотят? Да чего же осуждают? Почему даже мои родители не на моей стороне? Почему не защищают меня больше?

Может просто стоит принять что я уже выросла и не могу на них полагаться? Но при этом я быстро встаю и принимаю единственное кажущееся правильным решение – бежать. Пускай глупо, пускай по-детски, пускай без плана и куда глаза глядят, но бежать.

Хватаю сумку, еле впихиваюсь в угги и под мышкой зажимаю пальто. Дергаю дверную ручку, делаю несколько шагов к свободе, и сильная мужская рука хватает за волосы.

– Ты куда собралась?! – Кричит отец, не отпуская. Да чего ему надо?

– Отпусти! – Кричу, мне сразу говорят заткнутся, отпускают волосы, но сжимает больно за локоть. Отец говорит маме закрыть за нами дверь, и она закрывает. Просто берет и закрывает! И это моя мать!

– Пошли и не реви! – Прохладно бросает отец, видя меня на улицу.

На улице он достал что-то с кармана. Пикнула сигнализация и я с удивлением поняла, что теперь у нас есть машина. Ремонт, новая мебель и машина – мне кажется или пахнет волчьим дерьмом? Их что купили?! Да нет, маму бы никто не купил, ей деньги всегда были не нужны.

– Папа, что ты делаешь? – Он запихнул меня в машину на заднее сиденье и приказал пристегнуться.

– Везу тебя обратно. – Сказал он, оглядываясь по сторонам и садясь за руль.

– Почему, пап? Я не понимаю, что я сделала не так? – Мои губы нервно дрожат, лицо мокрое. Он ответил мне, хотя сам не заметил этого. Отвернулся поворачивая ключ заживания и одними губами сказал: «родилась».

***

Родителей не выбирают, это кстати про меня. В подростковом возрасте я часто повторяла себе это. Как настоящий подросток, считая, что я большое что-то, и могу если их не исправить, так хоть легко избавится от их гнета.

Правда выходы эти были радикальными – уход из дома или попытка суицида с таблетками. Со временем до моих больных максимализмом мозгов дошло что ни одни из этих выходов не является таковым.

Мне не известно, что такое гордость за своих родителей. Но это не означает, что я не люблю их. Просто они тоже люди, теперь я отчетливо вижу их недостатки и сложности их характера. Я не могу ничего поделать с тем фактом, что это именно они дали мне жизнь и вырастили меня. Но при этом все время чувствую огромную обиду и злость из-за того как они это сделали и решений, которые они принимали касательно моей жизни.

Кусаю губы, мне тяжело сдержать слезы. Я всегда много плакала, не знаю почему. Может потому что это успокаивало меня, от этого всегда становится легче. И сейчас, проплакав несколько часов к ряду, я чувствовала какое-то облегчение. Злость и боль от поведения родителей ушла на задний план. Меня донимали вопросы, которые я боялась задать. Отец молчал всю дорогу до Белого Клыка, объяснить его поведение для себя рационально не получалось, так все что мне оставалось ждать удобного момента для начала разговора. Момент не заставил себя ждать, отец свернул с дороги в город, он вез меня не в общагу или даже в квартиру Кристины, он вез меня в особняк.

– Куда ты меня везешь? – Испуганно спрашиваю.

Я не боялась самой поездки туда, но не хотела видеть обитателей того дома. Не хотела, чтобы они знали какие в моей семьи отношения на самом деле. Не хотела, чтобы кто-то знал о моем позоре. На лице здоровый синяк, глаза красные, лицо распухло, волосы выбились из косы и торчат в разные стороны. Нет смысла приводить себя в порядок.

– Обратно. – Говорит он скомкано, смотря только на дорогу.

– Пап, зачем ты меня туда везешь? Сейчас поздно, а я в общаге живу. Зачем везти меня туда посреди ночи? Зачем? – Может он тоже не захочет нас так позорить? Ну зачем эму это?

– Где ты живешь? – Спросил он резко, останавливаясь на обочине.

– В университетской общаге. – Повторила немного испугано. Кругом лес и ни души. Может убежать? Да нет, это глупо. Не бегать же от собственного отца.

Отец тяжело вдохнул, отвернулся к рулю. Я не могла понять, что за выражения на его лице.

– Пап?

– Поехали к Каю твоему. – Повторил он, опять заводя машину.

Моему? Он что знает об этом дурацком связывании?! Кай ему рассказал? Зачем? Что же мне сейчас делать? Дальше на меня нашла такая паника, что дурацкие слова сорвались сами:

– Он же тебя убьет за то, что ты ударил меня.

Мы тогда уже почти выехали и в то мгновение как эта дурацкая фраза с моего рта вырвалась, папа тут же нажал на тормоз. В то мгновение мне показалось что папа испугался, действительно испугался моей фразы.

– Пап? – Спросила я не решительно, когда он на долгое время замолчал, смотря куда-то в даль. – Я же просто пошутила…

– Поехали в твою общагу, говори куда ехать. – Наконец сказал он после долгой фразы. При этом он пристально смотрел на меня, как будто впервые видит.

Мы приехали на почти пустую стоянку перед университетом. Я почти сразу вышла на улицу, но отец остался сидеть в машине.

– Папа, за что ты со мной так? И мама тоже? Я думала вы будете рады. – Спрашиваю, не решаясь сразу убежать в общежитие.

– Дарья, ты просто не понимаешь, что происходит. – Он устало закрывает глаза, сейчас кажется еще старше чем раньше.

– А что происходит, папа? Что происходит? Почему меня все время считают за какую-то дуру? Почему мне никто не говорит правду? Почему все в чем-то обвиняют? Ну что я такого сделала, папа? НУ ЧТО Я СДЕЛАЛА?! – Меня давит истерика, слезы как всегда текут градом по щекам.

– Даш…

– Ты кажется сказал, "родилась", пап? Я виновата в том, что родилась?! Да почему все считают меня во всем виноватой?! ПАПА!!! Даже вы с мамой! Да что я такого сделала вам то?! Продала ради квартиры и денег на операцию деда? Хотя нет, это ВЫ сделали! – С каждым моим словом он злился все больше, в конце мне казалось, что он сейчас выйдет с машины и снова ударит.

– Не уезжай с города больше. Поняла? – Бросил он только, потом завел машину и уехал даже не попрощавшись.

Я осталась стоять с сумкой в руках и тихо всхлипывая. Он не отрицал что они меня продали, на самом деле никогда я в это не верила. Сейчас так же не верю, по крайней мере касательно случая с Юрой, но вот с Каем другое дело. Что-то связывается отца с ним и все эти их недоговоренности порядком надоели.

Нужно было идти в общагу, и я достала с сумки мобильный что бы знать в котором часу разбужу вахтершу. Вот только совсем отвлеклась, заметив кучу пропущенных вызовов и все от одного человека – Кристины. Это что ей от меня надо было? Последний был час назад, и судя по смс от оператора, сестрица записала мне сообщение. Пришлось повозиться что бы услышать его.

Приложила к уху телефон и услышала голос сестрицы, правда странный какой-то, возбужденный и испуганный что ли:

– Ты чего трубку не берешь, дура? Я тебе звоню, звоню! Ты меня все время избегаешь, поговорить некогда! Даже слух обо мне с Юркой, и не совестно тебе было с Алиской связываться, сучкой этой? Ну вообще, забыла, что ли кто тут твоя сестра?! Ну ладно, я по делу звоню! Представляешь я тут вдруг вспомнила что той ночью мы были не одни! Не поняла? Той самой ночью, когда ты с моей пушистой половиной очень лично познакомилась! Так вот, подарочка я не вспомнила, но вот то что там был еще кое-что припомнила! Запах уж больно странный от него шел. Я конечно запахи плохо чую, в сравнении с остальными, но, когда слегка волосатая лучше их распознаю. А тут еще и совпало так, что у нас на вышке другой препод на замену вышел. Принюхалась и как вспомнила! Вот уже почти неделю за ним слажу, в Шерлока Холмса играюсь. А ты мой Доктор Ватсон, опаздываешь! Здесь дело в кульминацию переходит, так что давай задницу подняла и пошла засвидетельствовать мой триумф детектива! А то мне уже кажется, что он начинает что-то подозревать! Мы сейчас на улице возле…

Прозвучал писк, запись окончилась, об этом меня оповестил голос в трубке. Рука как-то выпустила сумку с рук. Я так осталась стоять на тротуаре перед парковкой с открытым ртом. Кристина любила болтать по телефону, на то я ее и обозвала «Мобильной Кристиной», но при этом все что она говорила редко полезным было. Выдохнула, собралась с мыслями, включила запись снова.

Да она что сдурела совсем?! Следить за убийцей?! Какой еще Шерлок Холмс?! Какой Доктор Ватсон?! Это же опасно! Чертовски опасно! И никакая ее звериная половина ее не спасет от выстрела в упор! Да, о чем вообще думает эта дура?!

Стоп, она после этого не звонила мне? Неужели успокоилась и пошла спать? А если не пошла? А если он и правда ее заметил, этот убийца?!

В ужасе сжимаю телефон, набирая ее номер, при этом расхаживаю взад-вперед пытаясь так успокоится. Идут гудки, она не берет трубку! Да какого чёрта! Туда-сюда хожу, звоню раз за разом и вдруг понимаю, что где-то там, на заднем плане слышу музыку.

Оборачиваюсь, продолжая звонить сестре. Звук слегка приглушенный, похожий на рингтон мобильного, который я уже где-то слышала. В той стороне припарковано несколько машин, прямо возле второго корпуса. Но само здание закрыто, свет не горит. Делаю несколько шагов в ту сторону и останавливаюсь от того что заканчивается вызов в тот же момент музыка прекращается. Здесь я вспоминаю, где слышала эту музыку раньше – это же рингтон Кристины! Что она делает здесь? Почему не выходит ко мне? Может все-таки не ее телефон, не она?

Дрожащими пальцами снова набираю ее номер, и музыка звучит снова. По спине идет холодок. Может просто мобильный потеряла? Она же такая рассеянная. Делаю еще несколько шагов, а потом почти бегу в ту сторону, откуда идет музыка. Останавливаюсь у машин, откуда звук и исходит. Где она? В машинах никого не видно, обхожу их и вдруг останавливаюсь.

У меня жуткое чувство дежавю, вот только в этот раз намного страшней. Кристина не теряла свой мобильный, просто потому что он светится и вибрирует в кармане ее шифоновой белой блузки, высвечивая надпись: «Доктор Ватсон». Сама девушка лежит на знакомом полиэтилене, светлые волосы спутаны, а лицо измазано кровью.

Это розыгрыш такой? Пускай это он и будет! Она ведь не могла, не могла умереть так же как Нина? Она ведь волчица, сильная волчица! Да как такое вообще могло произойти?

Крик ужаса застрял в горле, ибо рот мне тут же зажали. Сильные руки перехватили мои, в нос уткнулась какая-то вонючая тряпка, от запаха которой жутко закружилась голова. Последнее что я смогла услышать это новый звонок на мобильной сестры, последнее что увидеть – страшные зеленые глаза.

Глава 44. Кто из нас маньяк? (ред.)

Глава 44. Кто из нас маньяк?

Голова кружилась, открыв глаза ничего не увидела, зато услышала грохот какой-то музыки. Какой-то мужской знакомый голос подпевает. Двинула рукой и поняла, что в каком-то узком пространстве, ноги согнуты в коленах, здесь тесно и воняет машинным маслом. Чувство движения, рев двигателя – я в багажнике. Двинула рукой, пытаясь выбраться, и поняла, что я здесь не одна. В темноте под руками зашумел полиэтилен, еле развернула рукой и схватила девушку в нем за плечи.

– Кристина! – Я не кричала, мне было слишком страшно это делать, просто попыталась ее растормошить. Все повторяла ее имя, трясла, потом, когда поняла, что это не помогает, на ощупь схватилась за ее лицо. Оно в крови, ее крови, пускай я и не вижу ее.

– Кристина, пожалуйста, не шути так со мной, это не смешно! Кристина! – Шептала, продолжая ее трясти.

Это не помогало, так что я подумала, что ей надо сделать искусственное дыхание. Схватила за затылок и поняла, почему она не отвечает. С ее затылка торчит что-то острое, очень похожее на гвоздь. Не знаю, почему дернула его, вытаскивая. Просто почему-то вспомнилось детство. У нас дома была такая маленькая советская ёлочка с металлическими шпицами ветками. Мы в детстве с ними играли, кажется, тогда как раз Рождество было. Так вот мы играли, уже не помню во что, но я, кажется, выиграла. Ваня разозлился, я как раз вернулась, и он бросил в меня эту ветку – шпицу. Она попала мне в затылок, брызнула кровь, я испугалась только. Боли не было, я ее не чувствовала. Просила родителей отправиться со мной в больницу, но они запретили. Ване же за это ничего не было, елку папа выбросил только и все.

Почему я подумала, что ничего страшного от этого не будет, не знаю. Просто дернула штырь, и мои руки тут же залило чем-то теплым, скорее всего кровью.

– Нет, нет, нет… – Шепчу, пытаясь зажать рану, но у меня не получается. Кровь все хлещет, и я с ужасом понимаю, что слишком поздно. Если Кристина не была мертва до этого времени, то после моего поступка она точно умерла, хотя бы от кровопотери.

Прижала ее к себе, она все еще теплая. Слезы текут градом, как такое может происходить в реальности? Как такое может быть? Как человек может так поступить с кем-то другим?

– Сестренка… – Шепчу, прижимая к себе ее безвольное тело.

Зачем он убил ее? Или это я сделала по свое глупости? Как же я хочу, чтобы это был всего лишь сон, самый страшный кошмар. Но это не сон, это реальность. Ощущаю боль в затылке и холод. Он снял с меня пальто, как и с Кристины. Зачем? А стоит ли спрашивать? Нас везут в то место, где сейчас покоиться тело Нины. И что-то мне подсказывает, что это не город и старый холодильник. Мне нужно выбираться, что-то делать. Нужно выжить, просто выжить!

Телефон, он забрал его? Шарю по карманам, кажется, я его выронила там, на стоянке. Что делать то? Пошарила руками и ногами, багажник пустой, в нем нечего нет, чем можно отбиваться. Что делать? А телефон Кристины? Его он забрал? Зашарила руками в полиэтилене, и под боком нашла нужный аппарат. Он забыл? Не заметил? Да какая разница! Нажимаю на сенсорный экран, пальцы испачканы в крови, размазывают ее по экрану. Нажимаю на кнопку блокировки, экран загорается, он разбитый, но работает. Значок сети мигает, батарея на одном проценте, сети нет. Вожу пальцами по экрану, но не могу нажать ни на что! Чёрт!

Давлю истерическое желание выбросить чертовую штуку, вытираю ее о себя вместе с руками. Только бы успеть, только бы получилось дозвониться! Но меня кто-то опередил, кто-то звонит на этот номер, телефон вибрирует, мелодия играет чуть тише музыки из салона. С пятой попытки только смогла передвинуть значок принятия вызова и сразу же приложила трубку к уху.

– Алло, алло? Помогите, пожалуйста, помогите! – Кричу, боясь, что из-за музыки в салоне не слышно, или может при падении микрофон сломался.

– Даша? – Оглушил вопрос из трубки, и я чуть истерично не рассмеялась от абсурда. Машина резко дала по тормозам, и я поняла, что времени у меня еще меньше. Меня качнуло, так что телефон выпал со скользких рук, и я не смогла услышать дальнейшие фразы. Свет от телефона как раз осветил бледное заляпанное лицо Кристины. Она как будто спит, такое мирное выражение на ее лице.

Машину занесло от резких тормозов, так что я смогла ухватиться за мобильный снова.

– Он везет нас на машине, здесь плохо ловит сеть.

– Кто с тобой? – Почему даже в такие моменты он мной командует?!

– Кристина, она мертва. – Эти слова вырвались на одном дыхании, от них что-то оборвалось внутри. Слышу хлопок, он выходит из машины и точно идет сюда, ко мне.

– Он идет! – Испугано всхлипываю. – Что мне делать?

– Я приду за тобой, ты только живи, слышишь? – Его голос еле слышно, потом он врет мне: – Все будет хорошо.

Ключ открывает багажник, и я говорю то, что бы никогда не сказала, особенно ему:

– Спаси меня, Кай.

Багажник открывается, меня ослепляет свет луны. Понимаю, что не сказала ему главное, кто нас схватил.

– Лев Викторович, не надо! – Кричу, но ему все равно. Сильные руки больно хватают и выбрасывают с багажника на холодный асфальт. Мобильный выбивают из моих рук ногой.

– Кому ты звонила? Кому ты звонила? – Все повторяет и повторяет он свой вопрос, пиная и пиная меня куда попало.

Боль такая, что я понимаю, что меня раньше не били по-настоящему, точно не били! Сжавшись калачиком, после того как от моих попыток отползти мне, кажется, сломали правую руку чуть ниже локтя. Он бил и бил, пока от боли я больше не смогла ни двигаться, ни кричать. Особенно ему нравилось бить по лицу, потому у Нины оно, наверное, было изуродовано. Он что-то кричал, говорил, но я уже лишилась способности слышать, после его кажется второго удара ногой в голову.

В эти самые длинные и ужасные мгновения, минуты, я просто мечтала о том, чтобы тут же превратиться в волчицу и загрызть его без раздумий. Но я ведь не волчица, я человек, избитая девушка. Почему я не отключилась? Так просто было, когда я каждый раз отключалась от одного удара Кая. Теперь-то я понимаю, что не так уж сильно он и бил, так чего же я вырубалась?

Он что-то кричит, я не слышу. Тяжело дышит, поднимает меня за волосы с дороги. Добей меня – шепчут суицидные мысли в голове. Но я так хочу жить, я просто обязана жить. Меня зашвыривают обратно в багажник, прямиком на тело Кристины. Он даже полиэтилен развернул, что бы я своей кровью не измазала обивку. Крышка закрылась, и я почувствовала что-то похожее на облегчение. Сил не было даже слезть с сестры. Левый глаз заплыл, по нему попали ногой, при этом задев бровь, из которой во всю теперь хлыщет кровь.

Я должна хоть что-то сделать, но что? Кажется, треснуло ребро, потому как дышать ртом очень больно. Нос тоже разбит, все моё лицо превратилось в кровавое месиво, даже несколько зубов передних выбил. Рука распухла, я не могла ею двигать, потому решила хотя бы сделать так, чтобы лишние движения не причиняли боли. Свалилась с Кристины на бок, дернула за рукав черной кофты на мне. Рука обдала очередной болью, но я терпела, пока таким способом согнув руку в локте, сделала что-то похожее на бандаж, привязав рукав левой шлейке лифчика. Добилась я только того, что рука теперь не двигалась, находясь согнутой в локте, была прижата к груди. Так хоть меньше боли при каждом движении.

Мы приехали быстро, слишком быстро. Я была не готова к его еще одному появлению, но маньяк появился снова. Он улыбался, говорил что-то, но я не слышала. В ушах стоял звон, я только надеялась, что это не навсегда. Меня вытащили за волосы из машины, я не отбивалась, не могла. Под рукой нащупала влажную землю, хоть в глаза ему брошу. Мы в лесу, в самой чаще. Небо вверху уже светлеет, рассвет. Только в лесу еще темно. Я надеялась на какой-то дом, убежище, там, где можно убежать и спрятаться. У меня все плохо с ориентацией в пространстве, особенно в лесу. Но здесь стояла только старая будка.

Он говорит что-то, но я не слышу. Жестикуляция резкая, он страшно улыбается. Чувствую, как бешено стучит сердце в груди. Маньяк открывает заднюю дверь и достает с сиденья биту, не обычную, в дерево вбиты гвозди. Это он ею Кристину ударил, подло со спины?

Сейчас он забьет меня, как какое-то животное. Его лицо искажает ужасная маска удовольствия, ему нравится власть надо мной. У меня нет ничего, чем обороняться, есть шанс только убежать. Он так влекся избиванием лица и груди, что ноги даже не тронул. Я все еще могу убежать, у меня есть шанс. Но долго ли я пробегу, всегда плохо бегала.

Сжимаю в руке землю, он делает замах, и я резко подаюсь вперед, бросаю землю ему в лицо и сшибаю его с ног. Бита догоняет меня, протыкая спину гвоздями. Он сбрасывает меня с себя в сторону, сразу пытаясь разбить голову. У него не получается, уворачиваюсь, поднимаюсь на ноги и бегу отсюда.

Мой бег продолжается не долго, он настигает меня, точнее это делает бита. Удар такой сильный, что меня отбрасывает в сторону, я сваливаюсь на землю не в силах больше подняться. Глаза заливает кровью, мне повезло, ни один из гвоздей не пробил голову. Все кружится, перед глазами ничего не вижу, просто ползу из последних сил. Не хочу сдаваться, только не сейчас, только не после всего что пережила.

Несколько метров дались мне с таким трудом, что я не сразу понимаю, почему он не добил меня еще. Оборачиваюсь и единственным не заплывшим глазом смотрю на моего мучителя. Он стоит спиной ко мне и вглядывается в лесную чащу. Там кто-то есть, а я просто не слышу?

Я закричала, истошно, со всей громкостью что могла, но не услышала этого. От крика стало легче, с криком я выпускала всю боль и отчаянье, что ощущала. Вот только ему это не понравилось. Он вернулся ко мне, и я поняла, что добьет. Мне хотелось жить, безумно хотелось. Все что я смогла, это прикрыть голову единственной целой рукой, молясь прожить хоть немного дольше. Хотя бы до того момента, когда волки найдут меня, когда Кай нейдет меня и спасет.

Удара не последовало, я приподняла руку как раз в тот момент, когда появился огромный белый волк. Большие лапы прошлись достать маньяка, но тот в последний момент увернулся, и даже попытался дать ответ, махнув битой. Волк увернулся и лапами снес небольшую ель. Огромная лапа снесла еще одно дерево, за которым прятался маньяк, а потом вторая разломала в щепки его оружие. Маньяк побежал петлями обратно к маленькому сараю и машине. Я уже не чувствовала ног, слишком сильная кровопотеря. Волк собирался уйти, преследовать этого урода, оставить меня одну. И я испугалась, мне было безумно страшно все время, но от осознания, что я могу умереть здесь, в лесные чаще совсем одна.