Текст книги "Плановые дети и другие случайности"

Автор книги: Мария Гердер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Госпожа Раймунд вскрикнула

– Вдохните! – помогала ей Хайке. – И тужьтесь, тужьтесь, тужьтесь!

Матка раскрылась полностью, уже показалась голова ребёнка.

– Господин доктор, останьтесь здесь! – взволнованно закричала рыжая. – Вы должны зафиксировать время родов!

– Обычно это делает акушерка. Но если вас это успокоит... Да я и не собирался уходить!

– Госпожа Раймунд, тужьтесь дальше, тужьтесь!

Детская головка медленно выходила наружу. Хайке нагнулась и подставила под головку ладони.

– Всё получилось! – восхищённо воскликнул молодой человек. – Аня, ты справилась! – Он крепко сжимал её руку.

– Два часа тридцать восемь минут! – возвестила госпожа Шварц.

Доктор Леман поправил её:

– Временем рождения считается момент, когда ребёнок целиком покинет родовой канал.

– Два часа сорок одна минута! – объявила Хайке, высоко подняв ребёнка.

– На моих часах два тридцать девять! – протестовала госпожа Шварц.

– Действительны только часы родового зала, – объяснила Хайке. – Задокументировано будет два часа сорок одна минута.

Себастьяна всё это не интересовало. Он осторожно приблизился и нежно коснулся мизинцем новорождённого землянина.

Когда доктор Леман снова встретился с главврачом в первом родовом зале, близнецы уже родились. Госпожа Маркуард лежала в полном изнеможении, обе девочки покоились на её животе. Биргит пережимала им пуповины.

– Не могли бы вы взять близнецов на руки? – попросили её журналисты.

Сверкнула вспышка. Фотограф уже пристреливался.

– Потом, потом! – отмахнулась акушерка. – Сперва надо позаботиться о детях.

Спустя четверть часа измученный доктор Леман сидел за своей чашкой кофе. Вошла Хайке.

– Кажется, я становлюсь стар для такой работы, – пожаловался он.

– Ну что вы, господин доктор! Сегодня вы превзошли самого себя.

– Какое там превзошёл! Да этого и не требовалось, роды проходили без осложнений.

– Ничего себе «без осложнений»!

– Без медицинских осложнений.

– Да я просто любовалась, как вы укротили этого безумного в полосатом костюме. Надо будет рассказать Сюзанне.

Вошли журналисты. Один из них спросил:

– Так кто же всё-таки был раньше? Двойня или мальчик?

Врач взглянул на Хайке.

– Наверно, Биргит знает, – ответила та. – Вот она, кстати, идёт... Биргит, когда родилась первая девочка?

Та остановилась и испуганно взглянула на врача:

– Боже мой, я забыла отметить время!

15
Дорога на Вурцельбах

– Перейдём сразу к делу! – холодно сказал Франк. – Сколько ты хочешь?

Снаружи тяжелыми хлопьями падал снег. Франк сидел за круглым столом её кухни-столовой. Перед ним лежала папка с бумагами. В руках он вертел карманный калькулятор.

– Ты пришёл только для того, чтобы поговорить о деньгах? – печально спросила Сюзанна. Рассыпалась её последняя слабая надежда.

– Да... И, чтобы быть кратким: я не намерен в течение восемнадцати лет выплачивать алименты. Поскольку на мой «порш» нашёлся серьёзный покупатель, я могу предложить тебе пятьдесят тысяч евро отступного. Если согласишься и ты, и опекунский суд, то мы пойдём к адвокату и составим договор.

– Пятьдесят тысяч евро!

– Да. Если ты хорошо разместишь эти деньги и будешь снимать постепенно, частями, это выйдет больше, чем алименты. Ты будешь спокойна за своё будущее, а я буду избавлен от головной боли.

– Ах, Франк, после всего, что было...

– Что? Ты хочешь больше?

– Я не хочу никаких отступных.

– Послушай! Любой юрист подтвердит тебе, что моё предложение абсолютно корректно.

– Я вообще не хочу никаких денег... Франк, почему ты так внезапно порвал со мной? Из-за хромоты?

Он сердито швырнул калькулятор на стол:

– Что за чепуха!

– Или вся причина в твоей свободе? Семья – она ведь ограничивает свободу...

– Что за ерунду ты говоришь! Ради тебя я отказался бы от своей свободы.

– Но тогда почему, – воскликнула Сюзанна, – почему ты меня оставил?

– Ты только использовала меня и мои чувства для достижения своих целей. Вот единственная причина.

Она не верила своим ушам. Взволнованно перегнувшись через стол, она переспросила:

– Я? – тебя? – использовала? Ты бросил меня в тот момент, когда я нуждалась в тебе больше всего. Ты хоть представляешь себе, каково беременной женщине, которую бросил отец ребёнка? Ты о моих чувствах хоть раз подумал?

Эти слова совершенно его не тронули, он смотрел в стол, словно окаменев.

– Я знаю, почему ты забеременела.

– Франк, я этого не хотела!

– Зачем ты лжёшь! Вспомни, как было с презервативом, на который ты в самый решающий момент вдруг махнула рукой. Я подвернулся тебе тогда как раз вовремя. Ты водила меня за нос и провоцировала до тех пор, пока не добилась своего.

– Франк, ну о чём ты говоришь?

– О распоряжении твоей матери.

Сюзанну как громом поразило. Она не находила слов.

После нескольких бесконечно долгих секунд она путано начала:

– Но... я ведь ничего тебе не рассказывала. Никто не рассказывал... об этом... постыдном семейном обстоятельстве. Откуда ты узнал?

– Я тогда не спал, – объяснил Франк, – когда ты говорила с сестрой по телефону. Я прекрасно помню твои слова: Та из нас троих, кто первой родит живого ребёнка, получит родительский дом. И когда ты потом вдруг оказалась беременна... Это же просчитывается, как дважды два. А я-то, придурок, я-то, влюблённый идиот, и впрямь поверил, будто что-то значу для тебя.

Она замотала головой:

– Франк, Франк, это неправда! Я никогда и в мыслях не держала участвовать в этом соревновании. Кроме того, тогда... в грозу... в машине... Это не имело никакого отношения к дому, потому что мои сестры к тому времени были уже четыре недели как беременны! Они сейчас как раз рожают!

– А ты тогда, в «порше», уже знала об этом?

– Нет, но...

– Вот видишь! Ты только после об этом узнала. Да, соревнование ты проиграла! Пришла последней! Дом твой матери уплыл! Ну так пусть тебя утешат мои отступные.

Она наклонилась вперёд:

– Франк, я тебе клянусь, меня этот дом не волновал... Да и отступные свои можешь засунуть себе в задницу! Боже мой, а я-то, несмотря ни на что, продолжала ждать от тебя звонка... все семь месяцев...

В голове у неё всё перемешалось, она искала нужные слова и не находила их. Франк холодно сказал:

– Если всё действительно так, то докажи!

– Как я могу это доказать? Ты просто должен мне поверить!

Он взял свой калькулятор.

– Итак, что у нас с отступными? Берёшь ты их или нет?

– Нет, с деньгами у меня всё в порядке. Алиментов я тоже не хочу. Я старшая акушерка и зарабатываю чистыми тысячу восемьсот евро. Не считая моих курсов для беременных, консультаций, которые я даю, и больничной страховки. Это ещё тысяча евро. Если я в будущем году открою самостоятельное дело, я буду зарабатывать ещё больше. Наш ребёнок никогда не будет ни в чём нуждаться.

– Это впечатляет. И как же ты собираешься совмещать ребёнка с работой?

– У меня будет трёхгодичный отпуск по уходу за ребёнком, на эти три года у меня есть сбережения. А потом возьму няню.

– Это не так просто! У нашего ребёнка есть законные права, и опекунский суд следит за их соблюдением. Твой отказ от алиментов или от отступных не пройдёт, тебе это не разрешат сделать.

Она снова перегнулась через стол:

– Тогда будешь платить каждый месяц сколько сможешь. Я не стану пересчитывать.

– Это для тебя рискованно: мои доходы непостоянны.

– Не имеет значения. Ты не понимаешь меня! Мы говорим на разных языках. Я просто не хочу, чтобы из-за этих дурацких отступных ты отрывал от сердца свой «порш»!

Он удивлённо поднял брови:

– Ты это серьёзно?

– Неужели нет?!

Франк медленно встал и взял свою папку.

– Мне не нравится этот снегопад. Если я сейчас же не уеду, то могу здесь застрять. А я не хочу оставлять мою сестру одну в новогоднюю ночь.

Сюзанна сглотнула. Ей не хотелось отпускать его, но как это сделаешь?

Он стоял в нерешительности, глядя на её большой живот.

– Кто там, мальчик или девочка?

– Мальчик, Франк.

– А ты хотела мальчика?

– Да, хотела... Франк, он шевелится! – Она взяла его руку и провела ею по своему животу: – Вот, прямо здесь! Чувствуешь?

– Да... Он меня пнул.

– Не может быть! Ты его неправильно понял. Это он нащупывает педаль газа, – сказала она с улыбкой.

Франк убрал руку.

– Мне пора... Будь здорова!

Сюзанна сидела как оглушённая. Она слышала, как он надевал в прихожей дублёнку. Сейчас он закроет за собой дверь, сядет в свой «порш» и уедет. Глаза её затянулись пеленой слёз.

Но Франк вернулся:

– Извини, я забыл калькулятор. – Он осёкся. – Сюзанна, ты что, плачешь? – Он подошёл к ней и осторожно снял с неё очки. – Это из-за меня?

Она не отвечала.

Франк отложил свою папку и дотронулся до её щеки тыльной стороной ладони. Он чувствовал, что начинает ей верить.

Раздались хлопки. Сюзанна приподнялась с полу у себя на кухне. Должно быть, она в изнеможении заснула.

– Что это, уже полночь?

Рядом с ней на полу лежал Франк. Неподалёку валялись два опрокинутых стула. Повсюду была разбросана одежда, обувь, бельё, валялись осколки разбитой посуды. От калькулятора остались одни обломки.

Он взглянул на часы:

– Без трёх минут двенадцать! Сейчас наступит Новый год!

– Господи, мы чуть не проспали!

– Где шампанское?

– Какое шампанское?

– Ну ладно, давай хоть морковным соком чокнемся! Боже мой, что тут у нас творится? Какое счастье, что вдова Шток глухая!

– С Новым годом, Франк!

– За нашего сына, милая!

Снаружи опять послышался хлопок.

– Идём скорее к окну! А то пропустим грандиозный вурцельбахский фейерверк.

В воздух с шипением взвилась ракета и взорвалась зелёными и белыми огнями.

– Это был новогодний привет Визенмюллеров, они живут за церквушкой, – сказала Сюзанна. – Но это ещё не всё!

– В самом деле? Я потрясён!

Взлетела ещё одна ракета. Раздалась целая серия хлопков.

Сюзанна комментировала:

– А это Вайднеры. У них два сына-подростка.

Затем последовала ещё одна ракета Визенмюллеров.

– Странно, – рассуждала Сюзанна вслух, – что Риндфляйши не стреляют. Обычно они первые начинают.

– Наверно, их свалило коровье бешенство.

– Погоди еще! Они всего лишь припозднились.

Вверх взлетела уже третья ракета Визенмюллеров. Семейство Вайднеров тоже не дремало и взяло реванш: в небе засверкали разноцветные огни. Наконец и Риндфляйши опомнились и давай стрелять красными и жёлтыми огнями. После пяти ракет установилась тишина.

– Значит, это и был большой вурцельбахский фейерверк? – сказал Франк. – Я восхищён!

– Жаль, Штробели уехали со своими тремя детьми, – защищала Сюзанна честь деревни, – а то было бы ещё больше.

– Как! Ещё больше? Да этот Вурцельбах наступает на пятки мировым столицам!

Среди ночи Сюзанна проснулась от тянущих болей в пояснице. Она протянула руку, чтобы нащупать Франка:

– Проснись, кажется, началось!

– Что? Что началось? – заспанно спросил Франк. – Ещё кто-нибудь запустил ракету?

– Роды! Надо ехать в больницу!

– Но... я думал, до родов ещё четыре недели.

– Что делать, началось раньше! Я не шучу.

Она встала и принялась собирать вещи.

– И это в такую погоду! – ворчал он, натягивая брюки.

Не прошло и десяти минут, как они уже садились в её маленький «форд». Франк сел за руль и попытался завести машину. Она не завелась. Он попробовал ещё раз. Двигатель издал только жалкое жужжание.

– На холоде она иногда барахлит, – нервно сказала Сюзанна. – Придумай что-нибудь, Франк!

– Спокойно! – пробормотал он. – Придётся «прикурить» от моего аккумулятора. У меня есть провода.

– А почему бы нам просто не поехать на «порше»?

– В такой снег!

– Ну и что же? Ты же на зимних шинах?

– Нет, у меня нет зимних.

Она воздела руки к ночному небу:

– Почему, ради всего святого, у тебя нет зимних шин?

– Не мог же я предположить, – он тоже повысил голос, – что окажусь в этом Вурцельбахе... в этой дыре.

– Придётся вызывать «скорую помощь»! Схватки уже регулярные, с короткими интервалами.

– Про «скорую помощь» можешь забыть. Дорога на Вурцельбах завалена снегом. Когда теперь её расчистят? Всё-таки новогодняя ночь!

– Но «скорая помощь» пробьётся!

– Пробиться-то пробьётся как-нибудь. Вопрос только, сколько времени у неё на это уйдёт. А потом ещё сколько она будет ехать до больницы...

– Да, это долго, – в отчаянии признала Сюзанна. – А я уже чувствую, что головка ребёнка дошла до тазового дна. Это означает родовую фазу.

– Тогда берём «порш» и молим Бога, чтобы помог прорваться.

Франк осторожно выехал на деревенскую улицу. Дорога была полностью занесена снегом, в свете фар продолжали мельтешить снежные хлопья. Сюзанна тихо застонала.

Через некоторое время они достигли выезда из деревни и добрались до леса. Франк ехал медленно, тем не менее на поворотах его всё же слегка заносило.

– Как же это могло случиться так быстро? – спросил он, нервничая.

– Этому есть только одно объяснение: наше примирение. Секс вызвал преждевременные схватки.

Он не отрываясь смотрел на дорогу.

– Так бывает?

Она продолжала говорить. Это действовало на неё успокаивающе.

– Каким путем ребёнок возникает, таким и к выходу пробивается. В сперме содержатся гормоны, которые способны стимулировать схватки. Есть ещё другая теория, по которой мышечные сокращения... при женском оргазме... и схватки взаимозависимы. Всё это... несколько часов назад мы и проделали.

– «Суха теория, мой друг...»

–Да нет, Франк... всё это не теория, а практика моей профессии. Вот незадача, я всегда считала, что... знаю уже всё. Но каждая беременность... преподносит новые сюрпризы. Особенно собственная.

Она вскрикнула. Новая схватка пронзила её. Вдруг она почувствовала, что по ногам потекла вода: лопнул околоплодный пузырь.

Они свернули на государственное шоссе. Предельно допустимая скорость здесь была семьдесят. Но Франк ехал не быстрее пятидесяти. Это было самое разумное. Потому что если их занесёт в канаву... Об этом она не хотела думать, чтобы пощадить свои нервы.

Лес всё не кончался. Всё новые повороты, новые схватки – нестерпимые боли, настойчивые, всё с меньшими интервалами. Сюзанна старалась сдерживать потуги. Но на сколько ее хватит?

Наконец они подъехали к деревенскому ресторану возле перевала. В окнах было темно. Туг начались особенно сильные схватки. Она больше не могла удержаться от потуг. Со всем возможным спокойствием она велела Франку остановиться:

– Ребёнок уже выходит.

– Продержись, Сюзанна! Осталось минут десять езды!

– Не успеем.

– Тогда я побегу, выброшу из постели хозяина...

– Франк, останови машину! Нет ни минуты!

Его голос сорвался в панический крик:

– Но не можешь же ты родить прямо в машине! Сюзанна, я понятия не имею, что надо делать! Я не могу видеть кровь!..

– Останови машину!!!

Он затормозил, причитая:

– Боже мой, боже мой, боже мой! За что мне это?! И как я в этой ситуации...

– Замолчи! – крикнула она. – Помоги мне!

Он судорожно вздохнул.

– Слушай меня! Я акушерка, я приняла уже тысячу родов. Вдвоём мы управимся.

– Ну хорошо. Что я должен делать?

Она застонала.

– Помоги мне... Стяни брюки! Теперь трусы! Нагнись ниже! Следи за головой ребёнка! Он выходит!

Сюзанна набрала воздуха, задержала дыхание, напрягла брюшной пресс и диафрагму и стала тужиться изо всех сил. Он светил карманным фонариком, стараясь помочь и не понимая как.

Схватки отпускали и возобновлялись. Она старалась дышать животом, это помогало перенести боль.

– Голова! – воскликнул он. – Голова показалась!

– Тогда он выйдет... следующими схватками, – сказала она не дыша. – Возьми головку обеими руками и следи, чтобы парень не застрял в плечах.

– Полотенце! Где-то у нас было полотенце!

– В сумке, сзади...

Фары горели, мотор работал. Снежные хлопья падали на ветровое стекло и таяли. Как это было красиво! Она вспомнила весну, театр... и застонала:

– Франк, опять!

Ему как-то удавалось держать фонарик. Она тужилась изо всех сил, молясь только об одном: чтобы Франк всё сделал правильно.

Новый приступ болезненных схваток, потом короткие, мощные потуги, которые она сотни раз описывала слушательницам курсов, сотни раз наблюдала в родовом зале, а теперь испытывала сама. Ей казалось, что она должна выдавить из себя арбуз... И тут мужество её покинуло:

– Франк, я больше не могу, помоги же мне наконец!

Он склонился над ней и заглянул ей в глаза:

– Сюзанна, не выдумывай, ты сильная! Сейчас ты родишь этого малыша, сил у тебя хватит!

Она уже ни на что не реагировала, ничего не чувствовала, решив: будь что будет. Вот опять огненная, режущая боль – и головка ребёнка вышла наружу. Всё остальное выскользнуло без усилий, ребёнок покинул родовой канал, и Франк подхватил его. Увидев своего отца в свете карманного фонарика, ребёнок расплакался.

«Это хорошо», – успела подумать она, почувствовала маленькое, тёплое тельце у себя на животе и бессильно закрыла глаза. Через несколько секунд она уже снова пришла в себя.

– Пуповина, – услышала она словно из глубины сна, – что делать с пуповиной, Сюзанна? Перерезать?

Она открыла глаза:

– Ни в коем случае, ребёнок истечёт кровью! Пуповину надо пережать!

– Пережать? А чем? Чем пережать-то?

– Откуда я знаю, мы же не в родовом зале!

Он побежал к багажнику и открыл его. Вернулся со стартовым кабелем, на конце которого болтались мощные клеммы:

– Это подойдёт?

– Да, и скорее в больницу!

Она завернула новорождённого в полотенце, чтобы не замёрз. Франк включил отопление на всю мощь и, немного побуксовав, рванул вперед.

Дорога шла под горку. Вскоре показались первые дома. Внизу, у города, снег на дороге уже не держался, от него осталась одна слякоть. Франк прибавил газу и на скорости сто километров в час промчался мимо таблички с названием населённого пункта.

– Ну, я вам покажу! – победно проревел он. – Вы у меня получите с вашим грёбаным ограничением скорости! Я вам ограничу скорость!

Она почувствовала, как тёплая кровь струйкой потекла по ногам, и прижала к себе своего маленького сына. Что-то с ней было неладно.

– До окружной больницы не дотянем, Франк! Сворачивай к госпиталю Святого Духа, это ближе.

– Как, хочешь сдаться конкурентам?!

– Быстрее, Франк, быстрее!

Дважды просить его об этом не пришлось.

Он прибавил скорость прямо на повороте, гоночный мотор взревел, Сюзанну отбросило на спинку сиденья. Он гнал по пустынной главной улице со скоростью сто тридцать километров в час.

– Вся местность заражена радарными ловушками! – эйфорически вопил он. – Но пусть они сегодня все подавятся! Сегодня я смеюсь этим булям в рожу прямо при исполнении! Йа-а-ха-ха!

Он был словно под дозой и мчался сто пятьдесят прямо на радар, установленный над улицей. Когда сверкнула фотовспышка, он поднял вверх кулак и триумфально показал полиции средний палец.

16
Развязка

Бледное зимнее солнце светило над живописным жилым районом. На газонах лежал снег. Перед гаражом уже стоял припаркованный «мерседес» Роберта. Сразу за ним виднелась древняя малолитражка Ани и Карин. Пятна ржавчины на ней стали ещё заметнее. Две остальные припаркованные машины принадлежали Теодору и нотариусу. Отсутствовал пока только Франк. Мать пригласила на свой шестьдесят первый день рождения лишь самый тесный семейный круг.

Сюзанна подняла с пассажирского сиденья сумку с ребёнком и понесла её по хрустящему снегу к дому Мать, сияя улыбкой, открыла ей дверь.

– Хэлло, Сюзанна... вот он наконец, наш маленький Александр! О боже, как он сладко спит!

Она склонилась над своим внуком и перехватила сумку из рук дочери:

– Скорее в дом! Ребёнка застудишь.

В прихожей Сюзанна объяснила:

– Франк приедет чуть позже. Ему пришлось заехать в полицию, они его засекли.

Мать была совершенно очарована ребёнком и рассеянно ответила:

– Поделом ему, пусть не лихачит.

В гостиной собралась вся семья. В сияющем паркете отражалась со вкусом украшенная ёлка. Из окна открывался вид на террасу и дальше – на серо-белую долину Рейна. Регина сидела на софе. Рядом с ней стояла сумка для близнецов. Одну малышку она взяла на руки и кормила из бутылочки. Аня носила своего крошечного сына на руках, нежно похлопывая его по спинке. Вымирание семье Раймунд больше не грозило. Роберт стоял у окна, курил сигарету и задумчиво смотрел в сад. Карин безучастно сидела за столом. Все молчали. Лишь в глубине комнаты Теодор вполголоса беседовал с нотариусом. Увидев Сюзанну, он тут же шагнул ей навстречу:

– Сюзанна, вот счастье-то! Я очень рад тебя видеть. Сегодня прошёл ровно год с тех пор, как мы впервые встретились.

– Да, правда. Как быстро летит время!

– Как же назвали малыша? – подойдя ближе, с любопытством спросила Аня.

– Александр, – ответила Сюзанна. – А если бы мы пошли на поводу у Франка, его звали бы, возможно, Альфа-Ромео.

– Давно высосал свою последнюю бутылочку? – заботливо спросила Хильдегард.

– Полчаса назад. Пусть поспит, мама!

Четырежды бабушка объявила:

– А следующую бутылочку ты получишь уже из моих рук, малыш! Я специально запаслась детскими смесями для таких маленьких крикунов.

– Ты не кормишь грудью, Сюзанна? – спросила Аня.

– Я пробовала, но недоношенные плохо сосут, с ними это сплошь и рядом. Да и Франк возражает: он хочет тоже кормить малыша.

– А ты что будешь делать?

– Аня, если я через четыре недели снова выхожу на работу, Франку так или иначе придётся самому с ним нянчиться. Лучше сразу приучить его к бутылочке.

– Я тоже хотела кормить грудью, – подключилась к разговору Регина. – И даже так красиво представляла себе: у каждой груди по девочке. Но ничего не получилось.

«Наверное, из-за Роберта», – подумала Сюзанна, но вслух ничего не сказала.

Хозяйка дома пригласила гостей к столу. Он был накрыт на девять персон. Старомодный фарфоровый сервиз, серебряные приборы, бледно-жёлтые салфетки, домашние пироги. Во главе стола сидела Хильдегард, справа от неё Теодор, слева –  нотариус. Остальные члены семьи распределились вокруг стола. Сюзанна опять в самом конце.

– Чизкейк с изюмом, выдержанным в роме, выглядит божественно, – заметил Теодор. – Могу я первый кусочек положить Хильдегард, нашей очаровательной имениннице?

Она окинула его ласковым взглядом:

– Спасибо, Теодор.

– Позвольте мне снова взять на себя роль хозяина, – продолжал он, приятно гудя своим звучным голосом. – Кому налить кофе? Кому положить русской плетёнки или кусок «Дунайских волн»?

После того как всем всего положили, в гостиной установилась напряжённая тишина. Слышалось лишь постукивание вилок да прихлёбывающие звуки.

– Божественный, просто нечеловеческий яблочный пирог! – Теодор пытался победить молчание.

Никто его не поддержал. Вскоре у двери позвонили. Хильдегард хотела встать, но Сюзанна удержала её:

– Мама, я открою. Должно быть, это Франк.

Действительно, за дверью с радостным лицом стоял Франк.

– Ну, – спросила она, – обошлось?

Он вошёл, стряхнул с ботинок снег и отмахнулся:

– Что с них взять, со служивых! Тупые! Без разговоров отобрали права. Пришлось приехать на такси. Надеюсь, они там присмотрят за моим «поршем».

Сюзанна огорчилась:

– Но это же несправедливо! Мы же торопились в больницу! Это был однозначно неотложный случай.

Франк пожал плечами:

– Их верховный буль сказал, что мы могли бы вызвать машину «Скорой помощи». Разве его убедишь?

– Ты должен немедленно заявить протест! И лучше прямо сейчас... Господин Эммрих, может быть, знает хорошего адвоката или сам сможет вести дело.

Франк спокойно снял свою дублёнку.

– Сюзанна, из-за четырёхсот двадцати пяти евро штрафа и нескольких месяцев запрета на вождение я палец о палец не ударю. Куда ты подевала моего маленького Александра?

Она посмотрела на него, не веря своим ушам:

– Но... но твои права! Как же ты без прав будешь работать курьером?

– Понятия не имею. Да мне ведь всё равно придётся уволиться с работы. Ну что, испекла твоя мама свой фантастический чизкейк с ромовым изюмом, про который ты мне все уши прожужжала? М-м-м, чизкейк – это моя слабость.

Сюзанна тихо, но внушительно сказала ему:

– Франк, такой смиренный фатализм вызывает у меня уважение. Но ведь для тебя водить машину означает осуществлённую свободу. И вот полиция отнимает у тебя эту свободу, к тому же несправедливо, и ты даже не защищаешься.

Он с нетерпеливым любопытством посматривал в сторону гостиной:

– Почему несправедливо? Я тысячу раз в моей жизни превышал скорость и ни разу– или почти ни разу – не попался. И вот судьба меня накрыла. Своего рода высшая справедливость, ты не находишь? С маленьким Александром в машине уже всё равно не погоняешь.

Сюзанна молчала. Она не понимала его.

В гостиной она представила Франка собравшимся. Его сдержанно приветствовали. Карин и Аня недоверчиво оглядели его. Роберт покосился на него с высокомерным презрением.

И битва с пирогами продолжилась. Теодор как ни старался, так и не смог завязать за столом общий разговор.

После того как Хильдегард и Сюзанна убрали со стола, Роберт закурил сигарету, выпустил дым в сторону Карин и приступил к делу:

– Итак, не будем долго размазывать кашу по тарелке. Мы с Региной выполнили условие распоряжения, – он поднял в руке газету от второго января со снимком на всю полосу и аршинным заголовком: «Новогодние новорождённые». – Первая из наших двойняшек родилась в два часа тридцать четыре минуты, – победно провозгласил он. – Когда же мы зафиксируем акт дарения?

– Минуточку! – возразила Карин. – Чем ты можешь доказать, что она родилась в это время? Это написано в протоколе родов?

– Нет, но я сам посмотрел на часы...

– Какое время указано в протоколе родов? Господин нотариус, давайте разберёмся в этом! – Она демонстративно отгоняла рукой сигаретный дым.

– Хорошо, – внял Роберт. – В протоколе указано время два часа сорок пять минут.

– Ну вот! – победно воскликнула Карин. – И дом переходит к нам!

Франк поглядывал на спорящих и улыбался.

– Э, не всё так просто! – начал Роберт и судорожно затянулся сигаретой. – Господин нотариус, акушерка забыла запротоколировать точный момент рождения и спохватилась полчаса спустя. Указанное время – два часа сорок пять минут – это лишь приблизительно. Я же знаю точно, что наша старшенькая родилась в два часа тридцать четыре минуты.

Карин рассмеялась:

– Откуда ты знаешь, ты же торчал в это время у нас с Аней, чтобы испортить нам радость!

– Это неправда! Господин нотариус, я лишь на минутку выбегал в соседний родовой зал, чтобы справиться о состоянии моей невестки. К моменту родов моей жены я уже снова был рядом с ней и заметил время: два часа тридцать четыре минуты.

Карин не сдавалась:

– Ты выдаёшь желаемое за действительное, дорогой свояк. Точно установлено лишь одно: Аня родила в два часа сорок одну минуту. Это официально задокументировано акушеркой. Так что она является единственной претенденткой на дом.

Двойняшки, разбуженные громкими голосами, заплакали.

Роберт повернулся к нотариусу:

– Господин Эммрих, госпожа Шварц потерпела поражение. Я говорил с главврачом и обоими журналистами, они подтвердят, что было два часа тридцать четыре минуты.

– Это не официально! – решительно протестовала Карин. – В протоколе родов указано два часа сорок пять минут – и баста!

Роберт вскинул подбородок.

– Доктор Леман позвонил главврачу в два часа двадцать минут и сообщил о готовности к родам. Через пять минут главврач был уже в больнице. А вскоре после его прихода первая из моих дочерей появилась на свет.

Карин ударила кулаком по столу:

– У Регины зафиксировано время родов – два часа сорок пять минут.

Роберт тоже повысил голос:

– Для суда это не играет роли. Считается только то, что подтвердят свидетели. Не так ли, господин нотариус? А главврач подтвердит.

Маленький сын Ани тоже начал плакать.

– Да ты подкупил главврача, только чтобы получить дом!

Роберт повернулся к нотариусу:

– Господин Эммрих, пожалуйста, объясните этой женщине, что она только что совершила уголовно наказуемое деяние.

Карин обратилась к хозяйке дома:

– Хильдегард, ты действительно хочешь подарить дом этому человеку?

Мать беспомощно развела руками:

– Мои дорогие дочери, не могла же я предполагать, что вы все решитесь родить детей. И вот это случилось. Я уже сняла для себя небольшую квартиру. Если Роберт действительно сможет доказать, что Регина разрешилась первой, то я перееду и перепишу дом на Регину.

Карин встала:

– Мы с Аней с таким решением не согласимся. Мы возьмём адвоката.

Роберт рассмеялся:

– Куда вам, голодающим! У вас же ни гроша за душой!

Франк съел уже второй кусок чизкейка и нацелился на «Дунайские волны». По гостиной плавали сизые клубы дыма от сигарет Роберта. Сюзанна взглянула в сторону спящего Александра и сказала как бы между прочим:

– Раз уж мы вспомнили о распоряжении, то известно ли вам, как наша мать вообще пришла к этой странной идее?

– Какое это теперь имеет значение? – Роберт раздражённо попытался пресечь эту тему.

– А мне было бы интересно узнать, – подняла голову Регина.

– И мне, – сказала Аня, пытаясь укачать плачущего ребёнка.

– Тогда слушайте! – обратилась Сюзанна ко всем присутствующим. – Задавались ли вы хоть раз вопросом, чем занимается наш дорогой, многоуважаемый Теодор в свободное от комплиментов и любезностей время?

Хильдегард взглянула на дочь неодобрительно, а Теодор наморщил лоб, ещё не понимая, к чему она клонит.

– Поскольку Франк, которого мой дорогой зять называет пропащим, по-прежнему поддерживает связь с бывшими коллегами из банка, я разузнала через него, что Теодор является совладельцем нескольких частных клиник в Шварцвальде. Эти клиники специализируются на диетах, понижающих вес, на психосоматике и сердечных заболеваниях. В наше время, полное перегрузок и стрессов, нет отбоя от пациентов, и дело приносит нашему дорогому Теодору великолепные дивиденды. И вот этот динамичный инвестор подумал, что и в Бергштрасе дела пойдут не хуже...

– Довольно! – воскликнул Роберт. – Какое отношение всё это имеет к предмету нашего обсуждения? – Он нервно достал очередную сигарету.

– Вот именно! – поддержал его Теодор. – Сюзанна, как бы высоко я ни ценил тебя, позволь всё же напомнить тебе о твоём материнском долге... Займись своим ребёнком и не суй нос в чужие дела!

– Но я хотела бы знать, что она собиралась сказать! – заговорила Хильдегард. – Так что там с клиникой в Бергштрасе?

Сюзанна спросила:

– Мама, ты помнишь, как полтора года назад компания «Санаинвест» предложила тебе продать наш дом?

– Да. Они оценили его в триста тысяч евро.

– И ты отказалась?

– Конечно. Я хотела сохранить это единственное достояние семьи Раймунд для внуков.

Роберт пытался зажечь сигарету своей золотой зажигалкой. Но она дрожала так, что ничего не получалось.

– И потом они предложили больше?

– Да, четыреста тысяч. И в заключение полмиллиона. Я ещё очень удивилась. Но продавать всё равно не собиралась. Ни за какие деньги.

– А вот то, чего ты не знаешь, мама: компания «Санаинвест» на сегодняшний день потихоньку, ничего не афишируя, скупила уже большинство окружающих участков, чтобы разместить в этом живописном местечке свою клинику, – и добираться удобно, и прекрасный вид на долину Рейна. Единственным препятствием была ты.