Текст книги "Плановые дети и другие случайности"

Автор книги: Мария Гердер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

1
Распоряжение

Семья – это посягательство

на личную жизнь

Карл Краус

Приглашение было очень странное.

Бледное зимнее солнце клонилось к закату, посверкивая в остатках снега на обочине. Сюзанна ехала на своей малолитражке в город и думала об этом загадочном приглашении. Обычно мать отмечала день рождения в высоком стиле: всегда вне дома, с многочисленными гостями и развлекательной программой. Не считаясь с расходами. И вдруг такое.

Красный свет остановил её на перекрёстке. Сюзанна придирчиво глянула на себя в зеркало заднего вида и осталась довольна: короткая чёрная стрижка в порядке; помада сдержанного тона и очки без оправы были ей к лицу.

Она свернула в тихий жилой район. Дорога медленно поднималась в гору. Улицу обступали голые старые каштаны. За ними на просторных участках располагались основательные виллы.

И именно шестидесятилетие мать вдруг решила отметить дома, в узком семейном кругу. Что же за всем этим кроется?

Регина, старшая сестра Сюзанны, позвонила ей сразу же, как только получила приглашение. Она была взволнована:

– Ты помнишь, на свои пятьдесят девять мать пригласила пятьдесят девять человек гостей! А в шестьдесят она вдруг урезает компанию до тесного кофейного кружка – как-то это странно!

Не прошло и пяти минут после этого разговора, как снова раздался телефонный звонок. Это была средняя сестра, Аня. Она предсказала:

– Говорю тебе, мать что-то замышляет. От неё можно ждать любого сюрприза. И не только приятного!

Аня была права. Что-то такое витало в воздухе.

Сюзанна свернула за угол и тут же услышала визг чужих тормозов. Разъярённый гудок взорвал тишину респектабельного квартала. Перед родительским домом нос к носу стояли две машины, преградив въезд на участок. Одна – огромный кичливый «мерседес» цвета «серебристый металлик», второе транспортное средство – томатно-красная проржавевшая малолитражка. Они чудом не столкнулись.

Из «мерседеса» выскочил рассерженный водитель. На вид лет сорока, в элегантном костюме в тонкую полоску. Ругань его была не столь элегантна:

– Вы что, оборзели? Глаз, что ли, нет?

Из малолитражки вышла водительница в заношенной джинсовой куртке и тоже напустилась на него:

– Такого тона я не потерплю, имей в виду!

Это были Роберт и Карин, каждый в своём, уже привычном, репертуаре. Их заученная перебранка могла длиться очень долго. Беда была только в том, что они заблокировали подъезд к дому матери.

– Не тебе меня учить! – орал Роберт.

– Попридержи язык и отползи со своим тарантасом! – шипела Карин.

Из «мерседеса» показалась Регина. Она словно сошла с обложки яркого глянцевого журнала: тщательно завитые волосы, из-под короткой песцовой шубки элегантно ниспадает тёмно-синее платье от кутюр. Украшений она не носила, чтобы они не отвлекали внимание от её изысканного гардероба.

Регина робко попыталась успокоить мужа:

– Роберт, ну не заводись, какой смысл!

Он её не слышал, сосредоточившись на более важной собеседнице:

– Куда ты смотрела?! Ещё мгновение – и я бы отправил твой ржавый драндулет...

– Отодвинь свой танк назад! – перебила его Карин.

– ... на автокладбище!

– Ты слышал или нет?

– Нет уж, это тебе придётся отодвинуться!

Из томатно-красной малолитражки вышла Аня в джинсах и пуловере, её тёмные волосы были стянуты на затылке в хвостик. Она испуганно тронула свою партнёршу за плечо:

– Карин, оставь его! Ведь всё равно...

– Ничего не всё равно! – негодовала Карин. – Мне важен принцип. Кто первый подъехал, тот первый и в ворота въедет!

Роберт побагровел.

– Вы подъехали первыми? Не смешите меня! Первым подъехал я!

Сюзанна оставила свою машину посреди дороги и, слегка прихрамывая на правую ногу, подошла к спорящим.

– Карин! Роберт! Вначале освободите въезд, а потом ругайтесь дальше!

Обладатель элегантного костюма язвительно рассмеялся ей в лицо:

– Чтобы ты въехала первой. И не подумаю!

С другой стороны улицы подкатил тёмно-серый лимузин и остановился перед образовавшимся затором. Старинный друг семьи, господин Эммрих, нотариус, вышел из машины и приблизился к группе:

– Добрый день, господа. Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Роберт не обратил на него внимания.

– Как недорезанные свиньи...

– Что-что?!

– .. .притарахтели сюда, выпучив глаза...

– Да нет, это как раз ты выскочил из-за угла как угорелый... – Рыжие волосы Карин полыхали как пламя.

Нотариус растерялся.

Вдобавок ко всему появился ещё один автомобиль – закрытый кабриолет. Из него вышел незнакомый Сюзанне пожилой господин в клетчатом спортивном пальто. Волосы у него были с проседью, на висках же абсолютно белые. Он ещё издали поднял руки:

– Но, дорогие дамы! Господа! Кто же ссорится в такой великолепный день?

Сюзанна озадаченно посмотрела на седого незнакомца.

– О, пардон! – продолжал тот. – Я забыл представиться. Моя фамилия Вагнер, Теодор Вагнер. Я новый друг нашей бесценной именинницы. А вы, судя по всему, её очаровательные дочери?

– Да, – ответила Сюзанна и смущённо поправила очки. – Я младшая, Сюзанна. Я уже слышала о вас, господин Вагнер.

Он протянул ей руку для пожатия и обволок её своим шармом:

– Приятно, необыкновенно приятно, я восхищён. Вы непременно должны называть меня просто Теодор. А я могу называть вас просто Сюзанна? – В его глазах читался откровенный интерес.

Она пожала его руку и с улыбкой кивнула:

– Конечно, Теодор.

Затем он повернулся к остальным гостям и представился по полной форме, осыпая при этом женщин комплиментами. Даже Карин не удержалась от улыбки.

Когда обмен любезностями закончился, Теодор вернулся к нерешенной проблеме:

– Не могу ли я с моими скромными возможностями как-то помочь в устранении возникших разногласий?

– Собственно, нам нужно всего лишь припарковаться на участке нашей матери, – сухо ответила Сюзанна.

– Но какие проблемы, участок достаточно просторный, места хватит всем, – пророкотал Теодор. – Предлагаю сделать так: мы, мужчины, будем галантны и пропустим дам вперёд. Ladys first!

– Леди? Какие ещё леди? – вызывающе спросил Роберт. – Я подъехал первым.

Сюзанна повернулась к Аниной подруге:

– Карин, я предлагаю, чтобы мы, женщины, как более умные, дали Роберту возможность въехать первым... коль ему непременно хочется первенствовать.

Карин пожала плечами и проворчала:

– Умные уже так далеко отступили, что давно превратились в дур.

Родительский дом трёх сестёр, казалось, выпал из времени. По сравнению с соседними виллами он был маленький. Это впечатление усиливалось ниспадающей двускатной крышей и узким фасадом. Но зато пышно разросшийся сад казался бесконечным, а перед гаражом хватало места для всех машин.

Гостиная была достаточно просторной для семейного праздника. В углу притаился камин, который не разжигали со дня смерти отца. Рядом, отражаясь в натёртом паркете, стояла большая, со вкусом украшенная рождественская ёлка. В семье была давняя традиция – не убирать ёлку до девятого января – дня рождения матери.

Сквозь застеклённые двери, ведущие на террасу, открывался чудесный вид на долину Рейна, серо-белую в это время года.

Именинница с улыбкой встречала гостей и принимала поздравления, но в ней чувствовалась некоторая напряжённость. Она была небольшого роста, приветливые глаза светились теплотой, противореча упрямой линии плотно сжатых губ.

Стол был накрыт на восемь персон. Благородный, несколько старомодный фарфоровый сервиз, серебряные приборы и бледно-жёлтые салфетки расположились на белой скатерти как по линейке. В центре стола стояли домашние пироги. «На каждую персону как минимум по одному», – весело отметила про себя Сюзанна.

Мать села во главе стола, между Теодором и господином Эммрихом. Остальные расположились вокруг стола. Сюзанне досталось место в самом конце.

– Русская плетёнка выглядит очень соблазнительно, – начал Теодор. – Могу я предложить самый первый кусочек моей дорогой Хильдегард, прелестной имениннице?

Она мягко улыбнулась ему:

– Спасибо, Теодор.

Сюзанна подумала: «А что здесь делает нотариус? На скромном семейном празднике? Что это мама замышляет?»

– Позвольте мне проявить некоторое самоволие и взять на себя роль хозяина дома, – продолжал Теодор своим звучным голосом. – Кому налить кофе? Кто хочет кусочек яблочного пирога? Он ещё горячий. А вот это – пирог «Дунайские волны».

Карин подозрительно косилась на него.

После того как кофе был налит, а пироги розданы, за столом установилась тишина. Слышалось лишь постукивание вилок да изредка прихлёбывание кофе.

– Просто лакомство, настоящее лакомство этот яблочный пирог! – Теодор пытался преодолеть угнетённое молчание за столом. Но никто не поддержал его попытку завести разговор.

Сюзанна смотрела за окно в сад. Под большим ореховым деревом всё ещё стояли старые качели из её детства. Мать всё оставила как было. «Внукам пригодится», – сказала она однажды. Но никаких внуков так и не появилось. Качели сиротливо прождали пятнадцать напрасных лет.

Через несколько минут гнетущего молчания заговорила Аня.

– Как дела в клинике, Сюзанна?

– Сейчас всё спокойно. Такое впечатление, что новые земляне хотят переждать зиму, прежде чем появиться на свет.

– Их легко понять, – сказала Аня. – Такой собачий холод.

– Сегодня были всего одни роды. Правда, они длились четырнадцать часов. В конце концов пришлось вытаскивать бедняжку за уши.

Хильдегард тихо вздохнула.

Аня засмеялась:

– Наверняка это была девочка: ей хотелось прихорошиться перед выходом.

Сюзанна покачала головой:

– Нет, на сей раз мальчик. Среди них попадаются такие норовистые упрямцы. – Она бросила беглый взгляд в сторону Роберта.

Тот отодвинул свою тарелку и сунул в рот сигарету.

– А как насчёт большой любви, Сюзанна? Наша юная акушерка ещё не отыскала себе сказочного принца?

– Сейчас мне не до личной жизни, – уклончиво ответила она.

– Кому налить ещё кофе? – спросил Теодор.

Нотариус благодарно подставил свою чашку.

– Я бы посоветовал вам отведать «Франкфуртской короны».

И снова давящее молчание. Через какое-то время Карин попыталась перевести разговор на другую тему:

– Ну, Регина, а как вы провели отпуск в этом году? Можно я отгадаю? Это был круиз по Карибскому морю или сафари в Восточной Африке.

Регина стряхнула крошки со своего уникального тёмно-синего платья и отрицательно покачала головой:

– Ни то ни другое, Карин.

– Тогда, наверное, горнолыжные спуски в Альпах?

– Пешеходные странствия в Тоскане.

– Да что ты говоришь! Это теперь в моде?

Регина колко усмехнулась:

– Модно – едва ли. Это эксклюзивно. Альтернативный отдых, индивидуальные идеи. Самоидентификация в сказочном ландшафте.

– Ну, – спросила Аня, – удалось себя идентифицировать?

– Всё это происходит под профессиональным руководством пастыря странников.

Карин раскрыла рот:

– Кого-кого?

– Менеджера-природоведа, – подключился Роберт.

Клубы дыма от его сигареты плыли в сторону Карин, она отгоняла их рукой.

– Пастырь странников – это что-то вроде проводника, – высокомерно пояснила Регина.

– А почему нельзя так и сказать – проводник?

– Кто-нибудь хочет отведать великолепного чизкейка? – прогудел Теодор. – С изюмом, выдержанным в роме. Это поэма! Хильдегард, моя бесценная, только теперь я понимаю, чего я был лишён все эти годы.

Мать молчала.

Наконец она допила свой кофе и легонько постучала ложечкой по фарфору. Это прозвучало как звон колокольчика. Все подняли головы. «Началось», – с ожиданием подумала Сюзанна.

Именинница торжественно повысила голос:

– Дорогие мои дочери! Милая Карин! Дорогой зять! Дорогой господин Эммрих! Мой милый Теодор! Сегодня, в мой шестидесятый день рождения, я хочу сообщить вам две вещи, которые призваны сыграть важную роль в моей дальнейшей жизни. Во-первых, я хотела бы официально представить вам моего дорогого спутника жизни, господина Теодора Вагнера.

Он расплылся в улыбке, как медовый пряник, раскланиваясь на все стороны.

– Это ты прекрасно сказала, моя дорогая.

Она кивнула ему и продолжила:

– Теодор сделал мне подарок ко дню рождения – круиз по Средиземному морю, после чего мы на несколько месяцев уезжаем в его загородный дом на юге Франции. А осенью я собираюсь купить себе в городе маленькую квартирку. И тут я перехожу ко второй теме.

Она сделала паузу, с удовольствием отмечая, насколько ей удалось всех ошеломить.

«А этот Теодор, как видно, с деньгами», – подумала Сюзанна.

– Как вы все знаете, – продолжила свою речь Хильдегард, – мы с вашим покойным отцом всю жизнь работали в поте лица, чтобы построить этот дом – оплот вашего беззаботного детства, – чтобы поддерживать его и рассчитаться со всеми долгами. И вот он наконец свободен от всех ипотек и залогов. Жаль только, что ваш любящий отец... – Серьёзность на её лице на мгновение сменилась печалью, – ...не дожил до этого дня.

Она снова сделала паузу. Регина, Аня и Сюзанна вопросительно переглянулись. Затем мать вздохнула и продолжила:

– Для меня этот дом слишком велик, поэтому я хочу подарить его... одной из моих дочерей.

Все смотрели на неё с напряжённым вниманием. Роберт загасил недокуренную сигарету. Регина после некоторой паузы спросила:

– И кто же из нас троих эта счастливица?

– Та, что окажется самой достойной и будет нуждаться в этом доме больше всех остальных.

Регина воззрилась на мать:

– Что-то я не понимаю. Мы все имеем равные и законные права на это владение.

Хильдегард посмотрела на неё и сказала скорее печально, чем укоризненно:

– А я имею право на внука.

– О, мама! – простонала Регина. – Давай не будем снова об этом!

Именинница оставила этот стон без внимания и заявила:

– Ваш покойный отец и я дали вам возможность получить хорошее образование, хотя ради этого нам приходилось экономить на своём желудке. Но до сих пор ни одна из вас не удосужилась порадовать меня внуком. У тебя, Регина, уже громко тикают биологические часы. Тебе тридцать шесть, ты замужем уже десять лет. Но вместо того чтобы использовать это время для создания респектабельной семьи, вы с Робертом покупаете себе пентхаус в сити. Я уж не говорю о вашем роскошном автомобиле и двух экзотических поездках в год. Двойной доход без детей делает всю эту роскошь возможной. Но задумывалась ли ты когда-нибудь о том, что даже самый дорогой и большой «мерседес» никогда не скажет вам мама и папа?

– Прошу тебя, мама! – взмолилась Регина, не скрывая раздражения. – Это наше собственное решение, за которое мы ни перед кем не должны оправдываться.

Хильдегард проигнорировала это возражение и повернулась к Ане:

– Ты тоже не намного моложе, тебе тридцать четыре. Ты в своём детском саду уже столько лет нянчишь чужих детей. Почему бы для разнообразия не повозиться со своим? Я не собираюсь поднимать вопрос о вашем с Карин партнёрстве. Сегодня на это смотрят уже терпимее, и я не могу не считаться с этой общей терпимостью. Но и лесб... – Покосившись на Теодора, она проглотила конец слова и поправилась: – ... две женщины тоже могут иметь детей.

– Всё это не так просто, – оправдывалась Аня. – Детей для усыновления мало, на всех не хватает, и при всей общественной терпимости предпочтение всё же получают пары с обычной ориентацией.

Мать кивнула:

– Я наводила справки. Есть адреса в Голландии, где вам могут помочь обзавестись родными детьми.

– Это мы тоже знаем, – ответила Аня. – Но Карин... ну, в общем, мы не хотим детей... во всяком случае, пока.

Хильдегард не удовлетворилась таким ответом.

– И сколько же ты собираешься ждать? Пока твой ребёнок сможет называть тебя бабушкой?

Аня молчала, и мать принялась за младшую дочь:

– А ты, Сюзанна, ты в свои двадцать восемь уже старшая акушерка в окружной больнице. Это заслуживает уважения. Но даже если смыслом твоей жизни стало помогать чужим детям появляться на свет, это не препятствие к тому, чтобы завести и собственного. И у тебя тоже время отстукивает.

– Я ничего не имею против детей, – согласилась Сюзанна. – Но сперва не мешало бы найти подходящего мужа.

– Ах, какая проблема! Я никогда не считалась первой красавицей, но хороший муж у меня всё-таки был. И я родила троих детей! Двух со щипцами – тяжёлые были роды – и одну кесаревым сечением. А ведь тогда, в шестидесятые годы, в больницах не было таких условий, как теперь: палата на двоих, телефон, телевизор и еда на выбор. А ваша бабушка вообще родила меня в трудное военное время прямо на заводе боеприпасов...

– Прошу тебя, мама! – перебила Сюзанна. – Все эти истории мы слышали уже много раз. И не преувеличивай, эти так называемые тяжёлые роды со щипцами – обычное дело. У нас в больнице они случаются каждый день...

– Но не твои собственные! Ах, и зачем ты тогда рассталась с Рене!

– Мама! – оскорбленно воскликнула Сюзанна. – Ты прекрасно знаешь, что это он меня бросил из-за моей покалеченной правой коленки!

Теодор успокаивающе обнял Хильдегард за плечи:

– Подумай о своём сердце!

Она дёрнулась:

– Моё сердце! Я должна думать о своём сердце, когда его топчут бессердечные дочери! Теодор сжал её руку:

– Пожалуйста, Хильдегард! Не огорчайся! Всё ещё впереди!

Мать немного успокоилась и снова пошла в наступление:

– Ну хорошо. Переходим к делу. Я посоветовалась с господином нотариусом. Как вы все знаете, он давний друг вашего отца. Мой дом со всем его содержимым... – Она осеклась, набрала воздуха и закончила: – ...я отписываю дочери, которая первой родит мне внука.

Воцарилось молчание. Все смотрели на неё. Первой опомнилась Регина. Она покачала головой:

– Нет, ты ведь это не всерьёз?

– Вполне безвкусная шутка, – поддержала её Аня.

– Такого рода распоряжение было бы просто аморально! – вставила Карин.

Все зашумели, перебивая друг друга. Нотариус поднял руки:

– Господа! Дамы и господа! Это распоряжение, согласно параграфу 657 Гражданского кодекса, абсолютно легитимно.

Мгновенно воцарилась тишина. Регина взглянула на Роберта. Аня посмотрела на Карин.

Мать снова повысила голос:

– Регина, Аня, Сюзанна! Мне не до шуток. Та из вас, которая первой родит живым собственного ребёнка, получит всё, что подлежит от меня передаче по наследству: дом и участок со всем, что на нём построено. В конце концов, я имею право на внука!

– А что же будет с двумя остальными? – спросила Сюзанна.

– Им не достанется ничего. Точка.

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнула Аня. – Не надо упрощать. Ты не можешь оставить ни с чем двух своих дочерей. В конце концов, каждая из нас может претендовать на свою долю наследства.

– Конечно! – поддержала её Карин. – Господин нотариус, объясните это вашей клиентке!

– В принципе вы правы. – начал нотариус. – Когда вознаграждение по выполнении поставленного условия будет произведено, оно становится дарением, которое нуждается в нотариальном удостоверении. Те дочери, которые при этом дарении не получили ничего, в дальнейшем, при рассмотрении вопроса о наследстве, могут предъявить претензию...

– Ну вот видите! – воскликнула Карин.

– Претензия имеет основание только в том случае, если с момента дарения не прошло десяти лет. То есть к тому времени, когда ваша драгоценная матушка будет праздновать свой семьдесят первый день рождения – в чем мы не хотели бы, да и не можем, сомневаться, – всякая возможность претензии отпадёт. Первая родившая получит всё, остальные не получат ничего!

Все молчали.

До Сюзанны постепенно доходило, что их мать не шутит. Она давно заводила речь о внуке, а с возрастом уже начала опасаться, что жизнь ее дочерей не устроена. Но неужели именно это опасение подвигло ее на столь отчаянный шаг? Или за всем этим кроется что-то другое?

Внезапно Роберт рассмеялся:

– Хорошо, Аня, а теперь расскажи нам, как ты собираешься забеременеть от Карин.

– Я вообще не собираюсь участвовать в этом жутком и безнравственном соревновании! – решительно отрубила его свояченица.

– Это неслыханно! – возмутилась Карин. – Здесь путём подкупа пытаются склонить женщин к патриархальному, раболепно-покорному типу поведения. Но Аня не купится на эти провокации!

– Никогда! – подтвердила её подруга.

Карин повернулась к Роберту:

– Впрочем, если ты с твоим корыстным банкирским сердцем вздумаешь сделать на этом доме свою игру, смотри! Наша потенция не нуждается в подтверждении хвастливыми мерседесовскими звёздами.

– Потенция! – усмехнулся Роберт. – Откуда вам, лесбиянкам, знать, что это вообще такое?

– Позавидовал, да? Твоя законная даже не знает, чего она лишена! – она отправила Регине воздушный поцелуй.

Та швырнула кофейную ложечку и негодующе воскликнула:

– Карин, ты переходишь все границы! Что же касается этого так называемого распоряжения, то я тоже не собираюсь принимать в этом участие. Это... это же просто наглость! Да ты вообще в своём уме, мама?

– Лесбиянка! – презрительно бросил Роберт сидящей напротив него Карин.

– Пошлый обыватель! – прошипела Карин не менее презрительно.

Сюзанна попыталась вмешаться:

– Давайте мы с трезвой головой...

Но ей не дали договорить.

– Я не позволю двум лесбийским нищенкам безнаказанно оскорблять меня! – в ярости заорал Роберт.

– Ага, наступили господину на мозоль! – злорадствовала Карин.

Сюзанна ударила рукой по столу так, что материнский праздничный сервиз заплясал:

– Да опомнитесь же вы все, наконец!

По крайней мере на мгновение воцарилась тишина, и Сюзанна решительно продолжила:

– Это распоряжение меня тоже огорошило, однако мамино желание получить внука всё-таки понятно...

– Значит, забеременеть хочешь ты! – перебила её разгневанная Карин.

– Я совсем не это имела в виду. Но мы должны обсудить всё спокойно...

– Госпожа шеф-акушерка хочет нас поучить, – распалялась Карин. – Является сюда поплакаться на свою судьбу и перелом правой коленки, а заодно и на сбежавшего Рене. И после этого ещё хочет задавать здесь тон!

– Я не плакалась и не жаловалась, – возразила Сюзанна.

Но Карин закусила удила:

– Я больше не могу слышать эти душераздирающие истории про твои несчастья. Не надо было тогда безрассудно полагаться на эту классическую медицину с доминирующими в ней мужчинами. Теперь уже поздно жаловаться.

– Карин, но мне тогда было всего четырнадцать лет! – Сюзанна обвела всех присутствующих растерянным взглядом.

Регина встала и оскорблённо покинула комнату. Роберт последовал за ней. Аня тоже больше не хотела оставаться. Мать так и продолжала сидеть между Теодором и нотариусом. Её глаза смотрели печально, но решительно. Сюзанна раздумывала, не остаться ли. Но она знала упрямство матери. Переубеждать её было бессмысленно.

В дверях возник Роберт и пробурчал:

– Сюзанна, отодвинь свою скорлупку, я имею в виду машину. Я не могу выехать.

Она кивнула и медленно поднялась. У неё было такое чувство, будто мать открыла ящик Пандоры – и назад уже ничего не вернёшь.