Текст книги "Перекресток в центре Европы"

Автор книги: Мария Дмитрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Продать квартиру было невозможно, равно, как и хозяйка не могла без веской причины расторгнуть вышеупомянутый договор. Так что Ивану с Юлей не грозило внезапно оказаться на улице.

– Это прекрасный вариант, – заявил Иван, – и думать не о чем.

– Кстати, хочу сказать, – вмешалась пани Зинаида, – тут вокруг живет много русских. Местные жители или уезжают, или так же, как Тучные делают фиктив (фиктивный брак), так что будете среди своих. Карлин – цыганский район, тут раньше они одни селились, но теперь почти все разъехались, потому что им дали привилегии в Канаде. Многие уехали, а в квартирах стали селиться русские. Был район цыганский, стал эмигрантский.

Короче говоря, было решено квартиру покупать. Было только одно но. Чтобы оплатить все издержки, связанные с переоформлением, нужно было продать Юлину квартиру в России.

Состоялся семейный совет с председательствовавшей на нем пани Зинаидой, после которого приступили к активным действиям. Тучные согласились заняться переоформлением квартиры немедленно. Их вполне устроило, что деньги за нее они получат по частям. Дабы не возникло недоразумений, они останутся в ней, пока не будет выплачена вся сумма до последней кроны. Особо обсудили сумму. Выяснилось, что семейство Тучных достаточно долго не утруждало себя оплатой коммунальных платежей из-за непрекращающихся финансовых неудач, связанных с коммерческой деятельностью главы семейства. Поэтому в квартире был отключен за длительную неуплату не только телефон, но и газ, а также со дня на день могли отключить и электричество.

– Тут не церемонятся! – со странной усмешкой заявила пани Зинаида, – пусть радуются, что их вообще не выкинули на улицу!

С таким положением вещей Иван сталкивался впервые. Да как можно так жить?

– Хорошо, – спокойно сказал он, – значит, из запрошенной суммы вычитаем все их долги.

Это страшно не понравилось родственникам. Еще немного, и блестящая комбинация лопнула бы, как мыльный пузырь. Но поспорив и поругавшись не один раз (все очень добросовестно переводила пани Зинаида) стороны все-таки пришли к согласию. Ивану удалось настоять на своем.

После достигнутой договоренности приступили к делу. Опять началась сумасшедшая суета, в которой принимала участие только Юля. Иван не сопровождал ее, так как фактически не имел никакого отношения ни к квартире, ни к новым родственникам, и появление в их обществе явилось бы серьезным нарушением конспирации. Франта имел самое прямое отношение и к квартире, и к родственникам, но также не появлялся, так как был всего лишь декоративным персонажем в этой марьяжной истории. Конечно, его присутствие придало бы хлопотам больше правдоподобности, но поскольку никаких денег за утомительное хождение по инстанциям ему не пообещали, он предпочел устраниться.

Пани Зина наняла (за деньги клиентов, плюс процент за услуги, разумеется) маклера, специализирующегося на подобных «деликатных», как она выразилась, делах.

Юля чувствовала себя марионеткой на веревочках, она измучилась, пока шли переговоры! Невыносимо сидеть и хлопать глазами во время разговора, который касается в первую очередь именно ее, а она ведь ни слова не понимает, как ни старается! Иван отказался от дорогостоящих услуг переводчика. Он держал руку на пульсе событий и ежедневно встречался с пани Зинаидой, которая внушала ему полное доверие. Юля, таким образом, тоже выступала в роли декоративного персонажа, причем роль была без слов.

Наконец, все дела с переоформлением были завершены, и Юля подписала договор о найме квартиры, находящейся пусть не в самом лучшем районе, зато в центре Праги.

Следующим шагом была продажа квартиры в России. Юля просто сбилась с ног, суматошно упаковывая нажитое за десять лет имущество. Пришлось заказывать контейнер и переправлять вещи в другой город, маме Ивана. Девать скарб больше было некуда.

Юлины родители были категорически против, но Юля действовала как автомат и не слушала никаких доводов.

Сережу она привезла с собой и немедленно восстановила в школе: не за горами было начало учебного года.

Она получила грандиозную нахлобучку от родителей, что таскает сына, как котенка, взад – вперед. На самом деле они были очень довольны, что все сложилось именно так, и мальчику больше не угрожало оказаться в чужой стране, пусть даже такой замечательной и благополучной. Пусть их ненормальная дочка распоряжается собой, как считает нужным, раз не желает ничего слушать, а ребенок должен жить в семье. Да как она не понимает, на что его обрекает: одно то, что ему предстояло учиться на чужом языке, приводило всех в ужас. А вдруг мальчик не справится, вдруг не сможет учиться, не сложатся отношения с одноклассниками? Вот и хорошо, что у них с Иваном что-то там не заладилось. Действительно, ребенку лучше остаться дома.

Разговоры с сыном были особенно тяжелы: мальчик никак не желал смириться с тем, что мама и папа не берут его с собой.

– Я тебе обещаю, – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться убеждала его Юля, – мы с папой все приготовим и сразу заберем тебя! Я буду писать часто-часто!

Наконец, все дела были завершены. Юля отправилась назад в Прагу.

Опять началась беготня по конторам, теперь по коммунальным. После оплаты всех долгов произошел окончательный расчет, и Юля стала владелицей квартиры.

Достопочтенная чета немедленно отбыла, прихватив с собой только кухонный гарнитур. Пани, правда, настойчиво пыталась всучить его новым владельцам апартаментов, и они, возможно, даже купили бы его, но она заломила несусветную цену.

Юля с Иваном, пока родственники собирали пожитки, оставались в доме Николая.

– Тучные уехали, ключи у меня, – позвонила пани Зина через несколько дней.

Они отправились теперь уже к себе домой. Бывшие хозяева оставили после себя полный ералаш: старый хлам валялся в каждой комнате, вперемешку с кастрюлями и рваными коробками. Вся мебель, кроме кухонной, осталась на своих местах. Юля с Иваном стали обладателями старого шкафа, двух кроватей, стеклянного стола, четырех металлических стульев, обтянутых рогожей, а также разнообразной рухляди, беспорядочно сваленной в кладовке. Покопавшись в хламе, Юля обнаружила массу полезных вещей, а именно: разные инструменты, гвозди, шурупы, мотки скотча и прочие мелочи, которые всегда скапливаются в доме, где есть хотя бы один мужчина.

– Жить здесь невозможно, – качал головой Иван, – газ еще не подключили. Холодно. Да и ремонт нужно делать.

Кое-как навели порядок. Теперь предстояло обживать расчищенное пространство: искать работу, делать ремонт, учить язык. И тут вдруг выяснилось, что Иван считает целесообразным – он так и сказал – считает целесообразным в этой ситуации свой отъезд в Россию. Он едет к маме, в другой город – в родной, к сожалению нельзя – там он пересидит трудные времена, тем более, его берут в какую-то фирму. Он так соскучился по настоящей работе!

Юля чуть не упала на месте. Иван, как всегда, ставил ее перед свершившимся фактом и приводил весьма убедительные доводы: работы тут нет, и не предвидится, работа у Николая – это слишком мелко, он – блестящий специалист, и не хочет заниматься ерундой! Не идти же землю копать, чтобы прокормить семью, а на другое, с его-то юридическим образованием, претендовать не приходится: кому тут нужен юрист с русским дипломом? И вообще, чем это Юля недовольна? У них теперь есть непробиваемая броня в виде ее ПМЖ и квартиры, чего еще можно желать? В России все живут, как на пороховой бочке, не дай бог что, а им есть куда бежать, так что все отлично. Пока Юля будет обустраиваться здесь, он сможет там зарабатывать деньги и присылать ей, чтобы она ни в чем не нуждалась. Все устроится, ей совершенно не о чем беспокоиться. Да люди последнее отдают, чтобы оказаться здесь, а она, как всегда, всем недовольна!

«И зачем я ввязалась в эту аферу? – мрачно думала Юля, слушая его монолог, – сидела бы себе дома, рядом с сыном, работала бы в своем роддоме. Какая же я идиотка!»

– Все будет отлично, – убеждал ее Иван, – даже не сомневайся. Я планирую уехать не более чем месяца на два, и запомни: все, что я делаю, я делаю для нашего блага.

Иван собрался уехать в самое ближайшее время. Перед его отъездом со вкусом прошлись по магазинам, азартно выбирали, спорили и наконец, купили «самое необходимое»: холодильник, стиральную машину, большую двуспальную кровать, два шкафа и еще по мелочам. Само по себе все было замечательно, и настраивало на новую жизнь, но планы Ивана плохо вписывались в картины будущего семейного счастья.

– Ну вот, что еще нужно? Занимайся пока делами. А мы с Сережкой сможем приехать сюда на Новый год.

– Да? – оживилась Юля, – отличная идея! Я постараюсь все приготовить к вашему приезду!

– Обживайся потихоньку. Начни ремонт, Зина обещала помочь. Не расстраивайся, за этими заботами ты и не заметишь, как пролетит время.

В один из вечеров их навестил… Франта. Так как он числился мужем и якобы проживал тут, то еще раньше договорились, что для отвода глаз он периодически будет мелькать перед соседями, создавая эффект присутствия. Вот он и пришел, все равно мимо проходил. Почему бы теперь Ивану не угостить его, например, пивом?

Юля скривилась, но Иван встретил парня очень радушно, и немедленно пригласил в господу (небольшой пивной ресторан), расположенную в двух шагах от их дома.

– Нам стоит проявить больше любезности, – объяснил он.

Сам Иван превзошел все мыслимые границы этой самой любезности.

– Ты молодец, – поминутно хлопал он парня по плечу, – мы очень благодарны твоей семье. Дикуем (благодарю). Супер, отлично, все супер! Мы решили, что будем платить тебе каждый месяц сто долларов, – вдруг брякнул Иван.

Юля даже поперхнулась:

– Ты в своем уме? Мы ведь уже все заплатили!

– Ты что, забыла, что Зина очень советовала не ссориться с ним?

И Иван немедленно протянул Франте, на лице которого возникло радостное изумление, стодолларовую купюру.

– Вань…, – обмерла Юля.

– Тихо…

Франта, переводя глаза, сияющие хитрым блеском, с денег на Ивана, с Ивана – на Юлю, немедленно стал прощаться.

– Каждый месяц, – повторял Иван, тряся его руку, – сто… понял? Сто долларов!

– Иван! – толкала его Юля.

– Да перестань ты, – возмутился Иван, когда Франта поспешно удалился, – ты что, не понимаешь? Его надо задобрить! Я уже не говорю о том, что он имеет такое же право на квартиру, как и ты! Это твой муж! Придет, поселится, и что ты с ним сделаешь?

– Ты его выгонишь!

– Я уезжаю!

– Не уезжай!

– Не начинай опять! Мы обо всем договорились! Кроме того, тебе еще надо сделать много дел: оформить пособие по безработице, пособие на ребенка! Как ты собираешься управиться без него? Да и вообще, он может во всем помочь.

– А где я возьму для него каждый месяц эти доллары?

– Я об этом позабочусь.

Через день Иван уехал.

«Попался барашек, попался в похлебку», – крутилось у Юли в голове, когда она возвращалась с вокзала.

Все эти события вихрем ворвались в жизнь, закружились неистовым ураганом, не давая опомниться, разметали и разрушили весь привычный мир. Когда же вихрь стих, Юля обнаружила себя в чужой стране, где у нее не было ни близких, ни знакомых, ее окружали чужие люди, говорившие на непонятном языке.

Вокруг были обломки, из которых еще только предстояло что-то выстроить.

***

Тишину, стоявшую в квартире, нарушил перезвон мобильного телефона.

Юля вздрогнула, звонить было абсолютно некому. Она схватила трубку и, сверившись с валявшейся на столе схемой, нажала нужную кнопку.

Из трубки полилась речь автоответчика, естественно на чешском языке.

Юля с досадой дала отбой. Зачем слушать, если все равно непонятно! Она только вчера купила себе эту игрушку и еще не научилась пользоваться. Это был ее первый мобильник, до сегодняшнего дня она видела подобное достижение прогресса только по телевизору.

Теперь это достижение прогресса каждые пятнадцать минут изводило ее звонками, явно пытаясь донести что-то важное. Но все его усилия были тщетными: по-чешски Юля понимала только на уровне «спасибо – пожалуйста». И чего они от нее хотят?

Ее очень беспокоила эта назойливость. За то недолгое время, что она находилась в чужой стране, уже стало понятно, что ничего нельзя оставлять без внимания.

Так, выяснилось, что ни одна бумажка, попадающая в почтовый ящик, не должна быть проигнорирована, а тем более, отправлена в мусор. В ней может содержаться важнейшая информация, как-то: вызов в полицию, предписание немедленно что-то оплатить, отчет из банка, да мало ли что! Юля уже попалась на своей безалаберности, когда несколько раз подряд выбрасывала какую-то невзрачную серенькую бумажонку, уверенная, что эта писулька касается бывших хозяев квартиры. Бумажку упорно приносили снова и снова, когда же она пришла угрожающе перечеркнутая красной полосой, Юля все-таки решила поинтересоваться у людей, мало-мальски знающих язык и местные нравы что это такое. Она успела подружиться с Володей, тем самым «толковым парнем», который помогал ей собирать документы перед свадьбой. Он жил здесь уже семь месяцев и поэтому считалось, что разбирается во всех этих премудростях.

– Ты с ума сошла, – ахнул он, – это же предупреждение о том, что тебе за неуплату в течение трех дней отключат электричество!

– Как отключат? – всполошилась Юля, – мы же все уплатили…

– Надо ехать в электрарню (энергетическая компания) и разбираться! И запомни на будущее: ни в коем случае не оставляй без внимания ни одной квитанции! Надеюсь, оплаченные счета ты не выбросила?

Пришлось ехать и трясти перед носом клерка оплаченными счетами. Квитанции присылать перестали, электричество не отключили. Спасибо Володе.

Мобильник затрезвонил опять. Юля с досадой выключила его. В тот же момент раздался стук в дверь.

«Господи, ну и разруха, надо срочно купить звонок!» – подумала Юля, устремившись к двери.

Это оказался Володя, который пришел не один.

– Вот, знакомьтесь, – улыбнулся он, – моя жена Алла, она тоже приехала недавно.

Лавируя между мешками и сумками, которыми была завалена гостиная, Вова с Аллой пробрались к столу и стульям.

После обмена любезностями и новостями Юля продемонстрировала свое приобретение и пожаловалась на его неугомонный характер.

– Звонит каждые пятнадцать минут! Стрекочет что-то, а чего хочет – не пойму, у меня уже нервы на пределе: вдруг, что-нибудь важное, а я не понимаю.

– Стрекочет? В смысле по-чешски что ли? Ну-ка, посмотрим.

Вова включил телефон, который, словно дожидаясь этого, немедленно издал мелодичную трель. Вова приложил его к уху и рассмеялся:

– Ой, не могу! Это же фирма поздравляет тебя, что ты теперь в числе их клиентов!

– Они что, один раз не могли это сказать? Чего без конца-то трезвонить?

– Ты же не дослушала до конца, вот он и перезванивает! Это голосовая почта, робот, пока не дослушаешь, сообщение остается нестертым!

От этих бесконечных премудростей можно было с ума сойти!

Володя в очередной раз оказал ей услугу. Казалось бы – что особенного: подсказать такой пустяк. Но здесь даже за меньшую любезность запросто могли потребовать оплату. Только зазеваешься – и вокруг тебя уже клубится толпа благодетелей.

Подсказать номер телефона, адрес, самую незначительную информацию – плати, милая, это стоит денег, беру с тебя самую малость, только потому, что ты такая замечательная, а на самом деле это стоит очень дорого. А потом вполне могло оказаться, что услуга не стоила и ломаного гроша. Та же Зина с самой сладкой улыбкой и заверениями в вечной любви недавно пыталась содрать с нее деньги за оформление проездного билета. Ну, совсем за дуру считает! Впрочем, грех было жаловаться, Юле как раз везло, и попользоваться своими деньгами она не позволила никому. Конечно, только благодаря знакомству с Вовой.

«Я никогда не буду обманывать своих!» – было его принципом. В этом смысле он выглядел белой вороной, так как обдирание соотечественников было здесь видом спорта, которым увлекались все поголовно.

Володя сразу предупредил Юлю, чтобы она не рассчитывала на пани Зинаиду.

– Не думай, что она такая белая и пушистая. Она для тебя все сделала, больше ты ей не нужна, помогать не будет, бескорыстие – не из ее репертуара. За деньги – пожалуйста, но лучше и дешевле во всем разбираться самостоятельно, я помогу, если что. А Зиночка и ее прихлебатели обдерут тебя, как липку.

Иван, уезжая, особо настаивал, чтобы Юля непременно по всем вопросам советовалась с уважаемой пани, даже попросил ту, если что «не оставить своими заботами» его жену. Пани Зина горячо заверила его, что все будет расчудесно.

Вова имел достаточно времени, чтобы разобраться в истинном положении вещей и теперь настаивал, чтобы Юля держалась от нее «на расстоянии телефонного звонка», а лучше и еще дальше.

В полутемной захламленной квартире пани Зинаиды находилась настоящая подпольная контора. Подпольная, потому что пани не имела ни образования, ни лицензии для осуществления той деятельности, которой занималась. Вдохновение и талант, а также любовь к звонкой монете восполняли отсутствие всех этих недостатков. Нет, какое-то юридическое прикрытие у нее наверняка имелось, поскольку здесь с этим шутки были плохи и свои же помощники могли заложить дорогую шефиню при любом удобном случае.

В воздухе ее «офиса» слоились клубы табачного дыма, и в этом чадном полумраке целыми днями велись переговоры. Результатом переговоров являлись оформленные по всем правилам документы, позволяющие остаться на постоянное или временное житье в этой стране тем, кто мог заплатить достаточную сумму.

Пани Зина была, естественно, не единственной подобной паучихой, плетущей сети, в которые попадались слетающиеся тучами мошки и мушки, желающие заплатить иногда последние деньги за возможность остаться здесь. Этим прибыльным бизнесом в ту пору в Чехии занимались все, кто мало-мальски разбирался в местных законах и знал язык. Шикарные и не очень юридические конторы процветали, наживая состояния на надежде людей найти здесь лучшую долю. Пани Зина, впрочем, не была в этом бизнесе крупной фигурой и довольствовалась умеренными барышами. Она специализировалась на Среднеазиатских республиках, откуда приезжали люди, не имевшие, как правило, больших денег. Но ее предприятие имело приличный размах. К ней прибывали целые делегации страждущих, которых привозили прямо из аэропорта.

Постановка дела на широкую ногу требовала соответствующих денежных вложений, так как приходилось содержать целый штат агентов и помощников, которые занимались вспомогательной работой. Кроме того, она была вынуждена оплачивать услуги охранников, дабы свежеприбывших клиентов не перехватили конкуренты прямо у трапа самолета. А такие неприятности случались.

Справедливости ради нужно сказать, что свои обязательства Зина честно выполняла. Издержки и накладки случаются, конечно, в любом деле, но свои комиссионные она отрабатывала. Средняя Азия в ту пору бесперебойно поставляла материал для работы, да и остальные бывшие республики СССР не отставали, и пани работала, не покладая рук. Да и кто посмел бы в чем-то обвинять трудолюбивую женщину? Если человек желает здесь остаться, то почему она должна его отговаривать? Это не ее дело рассказывать, что местные жители на дух не переносят иностранцев, что в стране – безработица и экономическая нестабильность, что даже на самую грязную работу здесь не так-то просто устроиться, подобные места жестко контролируются так называемыми «клиентами», которые, устроив желающего на работу, ежемесячно забирают за это половину заработка. И главное, чего пани Зина ни за что не сообщила бы своим посетителям: решительно никому здесь не нужны были толпы народа, хлынувшие в эту маленькую страну. А это было чистейшей правдой.

Конвейер работал четко: люди платили деньги, получали постоянный или временный вид на жительство и оказывались в свободном плавании. Последующая их судьба пани не волновала. Никаких консультаций она больше не давала. Прорваться к ней даже с телефонным звонком становилось невозможным. Действительно, почему она должна с кем-то нянчиться? Она свое дело сделала – на этом ее миссия завершена. Это правило соблюдалось особенно жестко.

Хотя были люди, ради которых она делала исключения. Таким человеком как раз и оказался Володя, который сам по себе был очень толковым, а его умение разговаривать на «ты» с компьютерами вообще делало его бесценным. Окружение пани Зины, к ее большому сожалению, не отличалось умом и совсем не блистало талантами. Это были сомнительные личности, с просроченными документами, скрывающиеся от полиции или имеющие какие-то менее серьезные проблемы с законом.

– С кем приходится работать, – вздыхала пани Зина, вызволяя из очередной передряги своего подчиненного, – если ты еще раз, мразь, попадешься, я палец о палец не ударю, чтобы тебе помочь!

– В общем, лучше держаться от Зиночки подальше, – подытожил Вова, – даже если она будет завлекать тебя радужными перспективами. Я – всегда к твоим услугам, обращайся, если что.

Вовины советы были бесценны. Он всегда мог распутать запутанный клубок затруднений, которых со временем становилось все больше. Юле очень хотелось пиявкой прицепиться к нему, она даже была готова оплачивать его консультации, но завести разговор об этом было неудобно.

Действительно, никакими деньгами нельзя было оплатить дружеское участие и душевный покой, неизменно наполнявший душу, после того как Вова, буквально в двух словах вносил ясность в «неразрешимую» проблему и легко возвращал все с головы на ноги. Обычно он предлагал такое простое и изящное решение, что Юля чувствовала себя маленькой девочкой, которой объясняют прописные истины: зимой холодно, а корова кушает траву и дает молоко. Но это бывало уже после, а вначале всегда казалось, что очередная задачка просто не имеет решения.

Даже положение, возникшее с бесследно исчезнувшим Франтой, обещавшим помочь уладить дела с пособиями, оказалось совсем не таким трагичным, как представлялось Юле, задерганной звонками Ивана. Тот постоянно упрекал ее в бездействии. Он всегда прекрасно знал, как именно надо поступать, хоть и находился не в одной тысяче километров отсюда. Его ценные указания содержали четкие инструкции, состоящие из нескольких пунктов. Беда была в том, что выполнить эти предписания не представлялось ни малейшей возможности. Сознание, что она что-то делает неверно и это приведет к непоправимым последствиям, придавливало Юлю, как мельничный жернов.

Конечно, она выплеснула все свои горести Вове.

– Ну и что ты волнуешься? – как всегда резонно заявил он, – раз деньги посулили, никуда твой манжел (муж) не денется, прибежит, как миленький. Только непонятно, зачем вы ему еще что-то собираетесь платить, ведь за свадьбу уже заплачено! А пособия, о которых ты говоришь, в сумме составляют гораздо меньше, чем эти ваши сто долларов! Зачем это вообще тебе нужно?

Эти соображения уже приходили Юле в голову, но она рассудила, что не стоит спорить с Иваном, который прожил тут почти год. Конечно же, он разбирается во всем лучше. Кроме того, Иван настойчиво предостерегал ее от ссор с Франтой из-за квартиры. Это пугало Юлю больше всего: не хватало еще терпеть в собственном доме чужого мужика! И ведь не выставишь, даже полиция не поможет! Они обязаны жить вместе, как семейная пара!

– Ты меня уморишь, – рассмеялся Вова, – да неужели ты всерьез думаешь, что он сунется сюда? У него же – семья: жена, дочка, а их ты можешь даже на порог не пускать, понятно? Он же не станет жить тут один! А тебе терять нечего! Если вздумает пугать, так и скажи: «Немедленно донесу в полицию! Мне-то что, я руска обчанка (гражданка России), а ты достанешь везени (попадешь в тюрьму) за фиктив». Гарантирую, его сразу как ветром сдует. Так что ты – в полной безопасности! Да и эти сто баксов можешь не платить, он ничем не может тебе навредить!

После этих объяснений стало гораздо легче. Иван так затерроризировал ее возможными мрачными перспективами, что она уже видела себя едущей в Россию с «медведём» в паспорте (специальная печать, означающая депортацию).

Что бы она делала без Володи?

***

Квартира, безусловно, нуждалась в ремонте. Ясно, конечно, что можно обратиться в соответствующую фирму, но как это сделать, не зная языка? Вова уже просветил Юлю, что никто из русских никогда не обращается в местные ремонтные фирмы. Более того, и чехи старались в таких случаях найти украинских или русских рабочих, потому что это давало возможность прилично сократить расходы. Что далеко ходить: почти вся Прага покрыта строительными лесами, всеми реставрационно-строительными работами в основном занимались иностранные рабочие, прибывшие из бывших социалистических республик и находившиеся здесь легально или нелегально.

Конечно, был еще Николай, который тоже обещал свою помощь и разрешил звонить в любое время, но беспокоить его по пустякам не хотелось: к нему еще предстояло обратиться в связи с обещанной протекцией для работы врачом. Прикинув так и эдак, Юля позвонила пани Зине.

Присланный ею «мастер», представился Григорием, и повел себя весьма подозрительно. Сначала он долго расхаживал по Юлькиным апартаментам, крутя в руках портновский сантиметр, которым так и не воспользовался, потом попытался увлечь Юлю более масштабным ремонтом, включающим смену всех дверей и окон, правда не очень настаивал и, слегка поспорив, согласился, что с этим можно и повременить.

В ходе переговоров выяснилось странное обстоятельство: оказывается, о материалах для ремонта, список которых включал: наждачную бумагу, растворитель для краски, саму краску, мешок цемента, стремянку и еще много таких же близких и понятных Юле ингредиентов, она должна была позаботиться самостоятельно.

– Стоп, стоп, ты что, хочешь сказать, что мешок цемента я должна притащить сама?

– Ну а кто? – изумился мастер, – твои материалы – мои рабочие.

Действительно, она же всю жизнь только и занималась тем, что таскала на своем горбу тюки с цементом!

Перед тем, как попрощаться, мастер потребовал аванс. Но тут Юля стояла насмерть: сначала работа, потом – деньги!

Вова особо предупреждал, чтобы она ни в коем случае не соглашалась выкладывать деньги заранее. Во-первых, можно элементарно нарваться на мошенников, а, во-вторых, в Праге сейчас полно безработных, которые с радостью выполнят любые работы, и не будут требовать предоплаты.

Мастер Григорий страшно возмутился, даже весьма красноречиво дернулся по направлению к выходу, но это не произвело впечатления. Запугивания, что с такими замашками она никогда не найдет желающих работать у нее, тоже не дали никакого эффекта, и мастеру пришлось согласиться. Юля даже удивилась, что он так легко уступил.

«Очень странно, – думала Юля, проводив несговорчивого мастера, – у меня были другие представления о порядке выполнения заказов».

Ей совсем не понравился этот Григорий, но на нем стоял как бы знак качества салона пани Зинаиды, а Иван очень настаивал, чтобы Юля следовала ее советам и рекомендациям.

«Вот интересно как я притащу все это? Так, что там у нас, – она взяла исписанный листочек, – наждачная бумага, это легко. Батюшки, – неожиданно спохватилась она, а как по-чешски будет эта самая наждачная бумага?»

Она схватила телефон и позвонила только что ушедшему от нее Григорию.

– Ты дал мне список стройматериалов, – затараторила она, – а как я объясню в магазине, что мне нужно, они что, понимают по-русски?

– Ой, ну что ты волнуешься, продавцы все прекрасно понимают, а эти материалы почти что так и называются. Никаких проблем! Позвони мне, когда все купишь!

Успокоенная Юлька легла спать.

Утром она снова взяла в руки листок, и бегло просмотрев перечень, открыла словарь. Иван перед отъездом купил ей учебник чешского языка и словарь, дабы она не теряла времени и учила язык.

К большому разочарованию, таких слов как цемент, стремянка и прочих строительных приспособлений в нем не значилось. Очень порадовало слово «щетка»: оказалось, что в чешском языке каждая щетка имела собственное обозначение. Зубная, малярная, для одежды, для мытья посуды, для уборки мусора – каждая имела родное имя.

– Дурацкий словарь, – Юля с досадой захлопнула его, – ладно, разберемся. Только вот каким образом, интересно?

У нее было достаточно дел и без ремонта. Нужно было сходить в газовую, телефонную и электрическую кампанию, так как, несмотря на то, что все долги прошлых владельцев были уплачены, газ так и не подключили, телефон никто ставить не приходил. А по поводу электричества вообще ничего не было ясно: снова обнаружился какой-то дополнительный долг, причем речь шла просто о сумасшедшей сумме. Нужно было все это уладить и начать, наконец, нормальную жизнь в теплой квартире с исправно работающим телефоном и без вечного кошмара, что ее отключат от электросети и оставят в темноте.

Она открыла атлас Праги, уточнила местонахождение Плынарни (газовая компания), быстро собралась и отправилась по найденному адресу.

Народу в конторе было видимо-невидимо. Юля просто растерялась. Она ведь даже не могла спросить куда, собственно, ей нужно, а в коридор выходило, по меньшей мере, пять дверей.

– Пойду, куда получится, – решила она, – там видно будет.

Она оторвала чек с номером очереди и стала ждать. Наконец на табло появился ее номер. Она вошла в кабинет, номер которого был указан на чеке, и обратилось к свободной барышне, сидевшей за одним из столов.

– Вот, – она положила перед ней свои газовые документы и оплаченные счета, – помогите, пожалуйста, у меня все в порядке с оплатой, а газ почему-то не включают!

Барышня напряглась при звуках русской речи, но на документы все же взглянула, потом согласно кивнула и начала что-то быстро говорить строгим тоном.

– Я не понимаю, – прервала ее Юля, – напишите, пожалуйста, на бумаге, мне так проще.

Барышня протестующее замахала рукой и опять начала что-то быстро говорить, показывая пальцем на стену, на которой висел огромный календарь с символикой компании. Юля внимательно посмотрела на календарь.

– Do you speak English? – попыталась она найти общий язык.

Барышня отрицательно покачала головой и снова начала что-то тараторить, указывая на календарь. В ее голосе явственно звучало раздражение.

– Напишите мне, – попросила Юля, не понявшая ни слова, – что мне надо сделать?

Барышня снова покачала головой и быстро написала на маленьком листочке загадочную короткую фразу. Юля радостно выхватила листочек из ее рук и, попрощавшись, помчалась на улицу. Там она присела на ближайшую скамейку и вытащила из сумки свой знаменитый словарь. Однако расшифровать фразу не удалось.

– Дурацкий словарь, – снова обругала она ни в чем неповинную книгу, – попробуем по-другому.