Текст книги "День гнева (СИ)"
Автор книги: Мария Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Мария Ермакова
Лазарет на перекрестке миров-5
День гнева
Холодные влажные ладони – вот что раздражало Татьяну Викторовну сейчас больше всего. В плотной толпе, состоящей из представителей Ассоциации, гоков с Сан-Зара, Ту-Ганна с Ту-Ропом и СиРиЛиона напряжение ощущалось электрическими разрядами в воздухе. Несколько МОД с ганногана были уже на подходе. Гоки наставали на перевозке гостей на своих транспортниках, аргументируя это различными параметрами приёмных шлюзов кораблей Ассоциации и их. Чёрные, как и другие корабли Армады, транспортники с высоким гребнем энергетического контура, подплывали к М-63 с той обычной бесшумностью, которую дарил вакуум. Но в их движении ощущалась скрытая угроза глубоководных хищников, вышедших на охоту. Как ни старалась Татьяна Викторовна относиться к детям Тамана спокойно, испытываемые ей эмоции никак нельзя было назвать даже нейтральными.
Словно паззлы разошлись внешние люки доков. МОД загрузились внутрь. Замелькали сигнальные огни, началась погрузка.
Ту-Роп держался в полушаге от Татьяны, как пресловутый банный лист. Незаметно и необидно разводил ручищами толпу, добившись в конце концов того, что рядом с Татьяной образовалось пустое пространство. К её удивлению, бравый станционный доктор не отставал от собрата. Шёл рядом с ней, бросал по сторонам настороженные взгляды, которые, вместе с чуть вздыбившейся шерстью между ушами явно указывали на то, что ту не по себе.
Ларрил в составе усиленного патруля, наблюдал за погрузкой сверху, с уже знакомой Татьяне галереи. Она затылком ощущала взгляд, но, что было гораздо хуже, ловила, словно сквозняк, его мрачное настроение, в котором тревожные нотки явно зашкаливали.
Наконец, МОД, в который попала та часть делегации, где была Татьяна Викторовна, отшвартовался от М-63. Сидя в мягком кресле, формой напоминавшем пиалу, она бездумно смотрела в обзорный экран на приближающуюся громаду ганногана, закрывающую, кажется, полнеба.
Неприятное ощущение прикосновения к коже чего-то холодного и скользкого привело её в себя. Она с удивлением огляделась и наткнулась на взгляд Гру-Хака. Странно, ей казалось, что глава делегации гоков отбыл на первом МОД, отошедшем от станции.
Гру-Хак медленно открыл и закрыл веки. В невербальных жестах гоков Татьяна Викторовна совсем не разбиралась. То ли насмешка, то ли угроза почудились ей в этих глазах, похожих на кусочки голубого льда. Интерес Второго координатора Армады колол и холодил – как и полагалось ледяным осколкам. Помня наставления Дуг-Кагна, Татьяна спокойно выдержала его взгляд, и равнодушно отвернулась. Шуня, ощутив её недовольство, зашевелился в своём убежище – глубоком кармане хозяйского рабочего комбинезона.
Татьяна сунула туда руку, успокаивающе погладила тампа, да так и не вытащила руки до тех пор, пока МОД не пришвартовался к Сан-Зару.
Огромная мягкая переборка втянула в себя транспортник. Волнообразными движениями стенок сопроводила в док. Татьяна Викторовна, с любопытством вертя головой, чтобы уследить за всеми обзорными экранами сразу, никак не могла отделаться от неприятного ощущения, что находится в гигантской кишке.
МОД оказался в пустом помещении с низким потолком. Его тут же оплели тонкие кабели, похожие на тентакли хозяев ганногана. Входной люк открылся только после того, как Ту-Ганн раздал находящимся в делегации кислорододышащим существам портативные реактиваторы. Свой Татьяна прикрепила к запястью. Вокруг другого обернулся вылезший из кармана Шуня. В незнакомом месте он, невзирая на природное любопытство, не спешил левитировать.
Транспортировочный механизм, названный Гру-Хаком ксбассом и похожий на огромный цветок, впустил делегацию внутрь и поднял лепестки, чтобы не потерять никого из гостей.
Первая часть последующей экскурсии по Сан-Зару, к досаде Татьяны Викторовны, слилась в одно муторное воспоминание. От плавного движения ксбасса её подташнивало. Тогда она закрывала глаза, и под веками тянулись бесконечные чёрные коридоры, огромные залы, уставленные непонятными и грозными на вид механизмами, второстепенные помещения, заполненные гоками, занимающимися непонятно чем... Она открывала глаза и вновь видела бесконечные коридоры... Отверстия, выходившие в них, открывались и закрывались, повинуясь неведомым Татьяне законам, и походили на беззвучно шепчущие, разверстые рты. Встреченные гоки приветствовали Второго координатора Армады и хозяина Сан-Зара взмахами тентаклей, но каждый из них казался слишком глубоко ушедшим в собственное занятие, чтобы тратить время на выказывание ещё каких-либо почестей.
Гоки не любили света. Внутри ганногана царила повсеместная бархатная полутьма, едва разгоняемая редкими светильниками, в хаотичном порядке встроенными в стены, пол и потолок. Лишь на капитанском мостике, потрясшим Татьяну своими размерами, некоторые участки были освещены ярче. Гигантский центр управления кораблём был разделён медленно движущимися переборками. Татьяна так и не поняла принципа их перемещения. Потому зал, который ей довелось увидеть сверху, когда транспортник неожиданно поднялся в воздух, напомнил лабиринт-головоломку.
Пространство в остром конце яйцеобразного помещения было очищено от переборок и накрыто непрозрачной сферой. Яркость световых потоков, плескавших оттуда, несмотря на защитное покрытие, указывала на чудовищную мощность неизвестного Татьяне прибора.
Она вопросительно взглянула на Ту-Ропа. Тот кивнул в ответ:
– Это штарм. Если Гру-Хак разрешит, мы сможем посмотреть на него вблизи. Впрочем, я отвернусь.
– Я разрешу, – раздался скрипучий голос гока, – почему нет? Лу-Танни, ты никогда не видела штармов, я правильно понимаю?
– Правильно, – нейтрально ответила Татьяна. – Только слышала рассказы, больше похожие на легенды.
– Так и есть. Это легендарные корабельные штурманы, природа которых до сих пор не известна. Что вовсе не мешает нам использовать их сверхспособности для осуществления связи в Потоке. Иди за мной. Если гламм толкнет тебя, сделай так, – гок резко поднял один из тентаклей, – и он остановится.
– Гламм? – на всякий случай уточнил Ту-Роп.
Гру-Хак покосился на него раскосым голубым глазом, мгновение подумал.
– Смотрите вниз. Вот эти... разделители пространства называются гламмами.
– Разделители... – неожиданно пробурчал Ту-Ганн. – Это больше напоминает блокировщики.
– Майрами! – уныло согласился Ту-Роп.
Ксбасс устремился вниз. Татьяна уцепилась за ту и снова закрыла глаза. А когда открыла, мимо неторопливо ползла высокая переборка. Волнообразные движения её нижних краёв напомнили перемещения каких-то придонных существ.
От неожиданности вспомнив, что говорил гок, Татьяна резко вскинула руку. Гламм тут же остановился, наглухо перекрыв дорогу тем, кто собирался покинуть транспортник.
Проворчав что-то под нос, Гру-Хак изобразил другой жест, и переборка неторопливо поползла дальше. Татьяна невольно покраснела. Был бы тут Лу-Тан, сейчас сказал бы что-нибудь вроде: «Вы, Танни, как детёныш!»
Обходя гламмы и сидящих внутри образованных ими пространств за неизвестными приборами гоков, делегация пробралась в конец зала. Гру-Хак что-то объяснял, но Татьяна его не слушала. Она слушала свет. Тот самый, запертый в защитном коконе. Искажённый голос, даже не голос, излучение, волна, казались очень знакомыми и при этом... совершенно неузнаваемыми. В сознании возникла ассоциация – из детской игрушки, сломав, сделали монстра.
– Лу-Танни? – встревоженно спросил Ту-Роп, обратив внимание на излишне сосредоточенное выражение её лица.
Она не услышала. Внезапно бросилась к защитному кокону, прижалась к нему ладонями и лбом. Заглянула внутрь сквозь мутный материал. Зрелище вызвало приступ тошноты.
Развороченная плоть казалась куском мяса. Мясистым цветком, по краям которого пробегали бледно-рубиновые огоньки, лишь отдалённо напоминающие...
Широко раскрытыми глазами Татьяна Викторовна смотрела на мощь и красоту Галактики, кем-то препарированные, распотрошённые, оплетённые кабелями, походящими на паразитических червей. Они шевелились, закачивали в давно мёртвое тело энергию, управляли уникальными приборами подпространственного ориентирования, которыми обладали лишь одни существа во Вселенной.
– Догадалась, – раздался за спиной тихий голос. – Надеюсь, тебе не придёт в голову обвинять нас, гоков, в этом открытии?
Татьяна отвернулась, тяжело дыша и едва сдерживая слезы. Воспоминание о прекрасных цветах на чёрном фоне вселенской пустоты истаивало, прогоняемое только что увиденным отвратительным зрелищем.
– Когда-то это был клиир, да? – спросила она, хотя ответ ей вовсе не требовался. – Кто подверг их такой трансформации? Кто осмелился на это? Как вы можете их использовать?
– Успокойся, прошу, – усмехнулся Гру-Хак. – Иначе твой мохнатый телохранитель попытается оторвать мне голову, возникнет межрасовый конфликт и политический инцидент с Ассоциацией, а мне бы этого не хотелось! Штармы используются флотами с незапамятных времен, на данный момент их осталось совсем мало. А кто осмелился на превращение прекрасных звёздных зверей в приборы навигации – я не скажу, ибо сам не знаю. Ассоциация и наши враги используют штармы наравне с нами. Мы просто не можем отказаться от них... даже если бы мне этого хотелось!
Татьяне показалось, или в голосе Гру-Хака вдруг треснул лед? Она посмотрела на гока внимательнее. В глубине холодных глаз Второго координатора Армады отраженным от защитного кокона светом плескалось явное сожаление.
– Это не стоило трогать, – всё так же тихо сказал он. – Вообще не стоило. Даже мне, любящему изучать паразитов мироздания и подвергать их препарированию, не пришло бы в голову так изменить суть существа, более древнего, чем история моей расы! Возможно, такаи знают ответ на вопрос. Но они молчат, как, впрочем, молчат всегда и обо всём!
Он деликатно потянул Татьяну за руку прочь.
– Пойдём, Лу-Танни. Я хочу показать тебе вид с самой высокой точки под куполом. Он стоит того, чтобы его увидеть, клянусь Таманом!
Они вернулись к ксбассу, который поднял делегацию к самому потолку, где в прозрачных трубкообразных капсулах располагались некоторые командные службы научной платформы. Здесь транспортник надолго завис, позволяя гостям любоваться иллюминацией. Световые пятна внизу менялись местами, изменяли оттенок, сообщая окружающим сведения о том, информация от какой службы сейчас является наиболее необходимой для жизнедеятельности корабля. Отдельным сгустком, подобным гигантскому сердцу в пробирке, билось свечение штарма. Даже притушенное защитным куполом оно было ярким... и болезненным.
Татьяна Викторовна устало привалилась к ограждению платформы, закрыла глаза, давая им отдохнуть, слушала гул голосов и явно выделяющееся среди них глуховатое звучание транслятора Гру-Хака. Как и внутренности корабля слились в воспоминаниях в один невнятный клубок, так и слов гока она не разбирала. Поскольку ту скрыли Татьяну Викторовну массивными спинами от пронзительного взгляда экскурсовода, она даже задремала, убаюканная мерным шумом окружающей толпы и бормотанием транслятора. Провалилась в сон, как в пресловутую темноту коридоров Сан-Зара. И вдруг обнаружила себя стоящей на самой верхней надстройке ганногана, с вытянутыми перед собой руками. В горсти плескалась вода. Не вода, капля воды – большая, подвижная, меняющая форму. Она то раздваивалась, то сплетала половины, становясь единым целым. С изумлением «разглядывая» странный сон, Татьяна Викторовна поняла, что чувства тяжести и нервозности, которые полнили её ранее, покидают, уступая место другому: на Сан-Заре было что-то такое, что она могла бы определить лишь одним словом – гармония. Противоречивые ощущения были так сильны, что во сне Татьяна выронила каплю и... очнулась.
Ксбасс уже опустился вниз, готовясь покинуть рубку и вновь погрузиться в тошнотные хитросплетения коридоров.
...Капля упала на третью палубу...
– Покажите нам третью палубу! – неожиданно для самой себя воскликнула Татьяна, после чего последовала затянувшаяся пауза.
В её сознании раздалось ясное хмыканье Дуг-Кагна.
Гру-Хак медленно двинулся в сторону Татьяны Викторовны. Остановился напротив, склоняя голову то к одному плечу, то к другому.
– Мы собирались отвести вас туда под конец, – проскрипел голос из транслятора. – Откуда ты знаешь, что увидишь там?
– Не знаю! – честно сказала Татьяна. – Но мне нужно попасть на третью палубу!
Явное замешательство гока не удивило её – испугало. И что такого может быть там, на этой палубе? Это «чиёрт» дернул её за язык, не иначе!
– Хо-ро-шо, – протянул Второй координатор Армады. – У Ассоциации не будет причин упрекать нас в утаивании фактов и несоблюдении 536-дрей!
– Пленные! – неожиданно прогудел Ту-Ганн, очень внимательно прислушивавшийся к разговору. – На третьей палубе могут быть расположены блоки для заключенных!
Гок бросил короткий взгляд в его сторону. Нехороший взгляд. Вернулся к пульту управления ксбассом, и тот медленно поплыл прочь из рубки.
– Чёрт возьми! – сказала Татьяна. – Я могла бы догадаться!
– Откуда ты знаешь про третью палубу? – тихо спросил Ту-Роп. – Никто из нас не знает внутреннего устройства ганногана. Для представителей Ассоциации это первое посещение!
– Приснилось, – буркнула Татьяна Викторовна, пребывая в смятении.
Странное ощущение, появившееся во время короткого сна, возвращалось, затягивало. Оно было сродни тому, что она испытала, пролетая меж чёрных лент в уроках Крагге ди Аллиен. Оно было близко к тому, что нёс в сияющих глазах клиир, принявший облик благородного животного с планеты Земля. И оно было... Под колпаком. Как развороченный цветок из останков божественной плоти, прозываемый штармом, накрытый защитной сферой – пластичной, но слишком толстой...
Татьяна Викторовна с силой потёрла виски. Отчего-то резко заболела голова. Наверное, от переживаний!
Пока ксбасс пересекал коридоры, она, вцепившись холодными пальцами в защитный бортик, ловила себя на том, что её мутит, а ощущение враждебной защитной сферы усиливается. Ксбасс остановился, и Татьяна обнаружила себя в начале зала, не уступающего размерами рубке Сан-Зара. Гламмы были и здесь: ползали между рядами стоящими овальными боксами, отдалённо напоминающими креационные камеры. Едва увидев их, Татьяна сразу поняла, что находится внутри. Она спрыгнула с платформы, бросилась к первому же боксу и наклонилась над ним, разглядывая содержимое. Ответный взгляд лежащего внутри сатианета оказался на редкость спокойным. Словно не пленником он был здесь и не гостем, а у себя дома прилёг отдохнуть, да никак не может уснуть.
Гру-Хак бесшумно подплыл сзади. Татьяна осознала его у себя за спиной только, когда он коротко хмыкнул, привлекая её внимание.
– А что ты ожидала увидеть? – поинтересовался он. – Пленных, со следами пыток, истощённых голодом и жаждой?
– С ним всё в порядке? – уточнила Татьяна, внимательно разглядывая пленника.
Тот, в свою очередь разглядывал её. Прозрачная половина верхней части бокса позволяла сделать это без усилий. Вот взгляд сатианета остановился на Гру-Хаке, отметил его без особого интереса и поплыл дальше.
– Ты же видишь! – укорил гок. – Он в сознании, адекватен. Хочешь поговорить с ним – пожалуйста!
Подошедший к ним Ту-Ганн тоже наклонился к боксу.
– Я могу снять медицинские данные с его лечащей системы? – прогудел ту. – Если я правильно понимаю, согласно 536-дрей вы обязаны лечить пленников прежде, чем обменивать на своих?
– Мы никогда не выдаем их! – отрезал Гру-Хак. – Они погибнут как воины и вольются в Таман, ибо мы ценим своих противников, их ум, мужество и ярость в бою. Но мы не позволим им снова вернуться в ряды, ведущие бесконечный бой против нас.
– Можно на два слова? – Татьяна схватила Ту-Ганна за шерсть на локте и потащила за собой, заставила наклониться ниже. – Проведите расширенный анализ сознания пленника. Здесь что-то не то! Я чувствую. Возможно, они держат их под пси-барьером, подобным действию граэллитов. В общем, проведите все исследования, какие возможно. Гоки хитрят!
Станционный доктор внимательно посмотрел на неё.
– Я доверяю вам, Лу-Танни, – коротко сказал он. – Сделаю что смогу!
Он вернулся к делегации, снял с платформы ксбасса привезённое с собой оборудование, переговорил с Гру-Хаком. Тот без единой заминки помог ему подключить медицинскую консоль к боксу.
Пока Ту-Ганн обследовал пленника, остальные члены делегации разбрелись по залу. СиРиЛион и некоторые члены делегации, знающие сатианский язык, заговаривали с сатианетами, отключив трансляторы. Вопросы были одинаковы – где взят в плен, какое ранение, срок пленения, условия пребывания на платформе и тому подобное. Собеседники отвечали охотно, казались адекватными и общительным. Но Татьяна уже знала, что это ширма. Первым тревожным звоночком в её сознании было увиденное под колпаком в рубке, вторым – странный сон. А третьим... Что-то не то было во взгляде сатианета, что взглянул на неё. Нет... Не на неё! На Гру-Хака, стоящего рядом. Этот ясный, спокойный взгляд жёлтых глаз. Чего-то в нём не хватало! Как специй в блюде, как красных кровяных телец в плазме... Ну конечно! Татьяна даже задохнулась от откровения. Сатианет, смотрящий на гока без ненависти, не мог быть собой!
Стараясь не привлекать внимания Второго координатора Армады, она направилась в сторону Ту-Ганна, который с медицинской консолью обходил боксы, выборочно снимая показания.
– Всё в норме, – заметив её, доложил ту. – Мозговые ритмы не нарушены, стороннее влияние на сознание не выявлено. Полученная от пленных информация соответствует медицинским показаниям консоли. Ни следов запрещённых веществ в крови, ни меток исследований или вмешательств, нарушающих 536-дрей. Лу-Танни?
Татьяна молчала. Ту-Ганн нахмурился.
– Мой ответ не удовлетворил вас!
Татьяна смотрела на доктора, но его не видела. Разматывалась кинолента памяти, возвращая в исследовательский блок станционной клиники М-63. В останках, которые она осматривала, тоже не было следов лекарственных веществ, меток исследований или вмешательств, маркеров запрещенных Ассоциацией воздействий. Но существа были мертвы. Неведомая, неуправляемая сила сожгла их изнутри... Неуправляемая? А может быть, наоборот?
Татьяна развернулась к консоли и ввела несколько характеристик поиска. Ей было совершенно ясно, что сатианеты ждали бы смерти с ненавистью к врагам, яростью и желанием жить дальше, чтобы отомстить им. Но не с равнодушием! Что-то напрочь оторвало их от реальности, превратив в безэмоциональные чурки, обшитые панцирями. Что-то, не попадающее под определение пси, фарма– или любых других видов известных Татьяне Викторовне вмешательств.
Консоль повторила информацию, которую сообщил Ту-Ганн.
«Ты можешь бывать в Вечности так часто, как пожелаешь! – вспомнила Татьяна слова Крагги ди Аллиен. – И если силы твои будут на исходе – обратись к ней за помощью, поддержкой или укрытием».
Может быть, время пришло? Иначе откуда это удушающее ощущение неправильности происходящего?
Татьяна закрыла глаза и мгновенно успокоила зачастившее сердце. Через минуту под веками посветлело – помещение обретало неясные, колеблющиеся очертания, фантасмагоричные и жутковатые. Лежащие в коконах сатианеты воспринимались горящими ровно языками пламени. Холодного пламени.
Прорыв сознания в ткань Вечности Татьяна ощутила безболезненно. Тени и огни под веками исчезли. Её окружил лес чёрных, блестящих и матовых, лент, в которых не чувствовалось угрозы. Вот только часть их бесконечно тянулась мимо, а часть трепыхалась полотнищами на ветру... Потому что невидимые лучи перерезали их, не давали разматываться в бесконечность, превращая... в оборванные провода Вечности. Что было так же неправильно, как и сияющий клиир, превращённый в механизм навигации! Как там сказал Гру-Хак? «Это не стоило трогать. Вообще не стоило...».
Видение трепещущих перед глазами лохмотьев оказалось таким ярким, что Татьяне захотелось провести рукой по векам. Невольное движение вовсе не отрезвило, а наоборот. Будто кто-то толкнул под локоть, заставил коснуться пальцами той самой упругой поверхности, толстой плёнки, сквозь которую раньше никак не удавалось проникнуть сознанию.
«Интересно, – неожиданно зашелестел голос Дуг-Кагна в сознании. – Гокам удалось найти ранее неизвестный спектр волнового воздействия на ДМИТ-поле. Излучение его дестабилизирует, отделяя Дач-агенты от существ... Лежащие здесь сатианеты – пустышки. Тела, с сохранившейся моторикой и кажущимся нормальным функционированием сознания... но по своей сути мёртвые тела!»
Татьяна растерялась. От осознания того, что видит и слышит. От явной параллели со словами Лу-Тана «...мёртвые небесные тела». От чудовищной несправедливости происходящего.
«Вам доступны такие глубины Вечности, куда не мог попасть я, Лу-Танни, – продолжал беззвучно говорить крелл в её сознании. – Видимо, синхронизация вашего разума с разумом Лу-Тана привела излучение мозга в состояние гармонии с излучениями ДМИТ-поля. Будь я на Сан-Заре, не почувствовал бы, не увидел, не понял того, что сейчас происходит! Вы стали мне проводником и зрением... Станьте моим орудием... Мне надо понять, где находится источник воздействия!»
– Лу-Танни? – тихо и встревожено спросил Ту-Роп, придвигаясь ближе. – Что с тобой?
Татьяна ему не ответила. Вытянувшись в струну, слушала глуховатый голос в сознании:
«Вы позволите мне управлять вашими способностями? – спрашивал Дуг-Кагн в полном безмолвии, не нарушаемом течением ленточного глянца. – Я буду вести вас, как ведёт вода. Слушайте плеск моего разума!»
И Татьяна слушала.
Перестала дышать.
Совсем остановила сердце.
Гигантская перевернутая чаша накрыла её, вызвав приступ клаустрофобии. Хоть и была огромна – но душила замкнутостью пространства, растворяющего мысли и чувства, расплавляющего внутренности, наполняющего странным покоем и... пустотой. Распался всегдашний гвоздик в сердце, ставший со временем не таким острым – печали по Артему. Бесследно истаяло тепло, подаренное Ларрилом; исчезло ощущение Дома, испытываемое всякий раз при воспоминании о Лазарете. Татьяна перестала быть собой и перестала принадлежать Вечности, повисла между небом и землей, между прошлым и будущим, между тут и там...
Ощущение собственной беспомощности кольнуло болью. Однажды Татьяна Викторовна попала в паутину, заставившую забыть о своём «Я» на долгие три года. Теперь ей не хотелось быть ни игрушкой в чьих-то руках, ни листком, плывущим по течению, ни звеном в цепи событий. В ней исподволь поднимался протест против безволия, против пугающей потери себя.
По краю сознания мелькнуло удивление Дуг-Кагна; усмешка его усатого лица пропала в блестящей темноте, которую Татьяна невольно стягивала к себе, пытаясь дать отпор пугающему чувству враждебности окружающего пространства, которое, казалось, можно было потрогать руками – холодного, липкого, гибкого. Усилие за усилием она продавливала его, пытаясь извести, заменить на глянцевый блеск Вечности. Прошло всего несколько секунд, с тех пор, как она ушла в себя, столь глубоко, что не заметила, как Ту-Роп встревожено заглядывает ей в лицо, но пространство неожиданно дрогнуло и подалось. Лежащий в ближайшем боксе сатианет смешно сморщился, словно собирался чихнуть. А затем его затрясло и забило, ударяя жёсткое тело о стенки бокса.
Татьяна Викторовна не смогла бы потом объяснить, что именно она делала. По ощущениям это походило на игру в снежки – она словно собирала упирающееся пространство горстями, скатывала в плотный комок и выкидывала куда-то за пределы Вечности, откуда ему не было возврата.
Она не дышала уже больше пяти минут, когда вой сирены возвестил гокам о критической ситуации, сложившейся на третьей палубе Сан-Зара. Пытавшийся подойти к Татьяне Викторовне Гру-Хак не смог сделать и шага с того места, где его накрыло невидимой волной, от которой ныли зубы и учащалось кровообращение.
И беззвучно раскрывая рты, бились в судорогах сатианеты внутри своих мини-тюрем. Бились... и затихали.
На девятой минуте кислородного голодания Татьяна обратила внутренний взор вовне зала с сатианетами. Излучение, изменяющее пространство, укутывающее его собой словно паутиной, тянуло вкрадчивые пальцы от чудовищного цветка, расцветшего в рубке. Изуродованный штарм не собственной волей, но усилиями гоков приобрёл новые способности: изменяя ткань вселенной, воздействовать на живые существа. Это не было лишением разума, зомбированием, подобием нейровмешательства. Это не было ампутацией души, потому что Татьяна до сих пор затруднялась дать определение этой субстанции и не видела доказательств её существования в тех загадочных карманах мироздания, где ей довелось побывать. Но излучение штарма словно отрезало микроскопический кусочек галактики от материнского тела, делая его пустым и безвольным. Чего ожидать от такого «измененного» существа, Татьяна Викторовна просто боялась себе представить.
Мощность воздействия штарма была ужасающа. Татьяне невольно вспомнилась ментальная атака Дуг-Кагна. Ответный удар штарма был в сотни, тысячи раз сильнее. Ей показалось, что мозг вскипает в пену, или истлевает в прах, или... Как вдруг, на долю секунды до того момента, как её просто не стало бы, к ней потянулись теплом и светом чужие разумы со всей галактики. Это были креллы, серафиды и какие-то незнакомые ей существа, которые, будто поддерживая под руки, помогали устоять под яростными ударами неведомой злой силы.
«Отчаяние... – прошептал вкрадчивый голос из глянцевой темноты. – Отчаяние, Танни! Кто, кроме вас защитит мир от этого ужаса, готового поглотить всё и всех? Вы только что смели блокировочные поля гоков, защитный механизм, предотвращающий проявление самостоятельной воли штарма. Теперь никто не справиться с ним, даже те, кому удалось подчинить себе его извращённую другими породу. Станете ли вы скорбеть по этому миру, Танни? Когда его не станет?»
...Улыбающийся Лу-Тан, пригревшийся на старой скамейке...
...Красные кресты на крыльях Лазарета...
...Взгляд юммы Рисы, прислушивающейся к новой, трепыхающейся внутри, жизни...
...Свет родных звёзд перекрёстка...
...Тамп Шуня...
...Пение сактуса...
...Горячие ладони Ларрила...
И ещё много-много частей того калейдоскопа, что зовётся жизнью. Её собственного волшебного калейдоскопа, в который ей однажды довелось не просто заглянуть, но попасть внутрь и остаться навсегда.
Всё это должно существовать!
Вместе с осознанием пришла темнота. Татьяна полностью отстранилась от своего Я. Как сходятся капилляры в крупные сосуды, так и в ней сошлись усилия тех разумов, что поспешили на помощь. Сошлись и ударили в центр корабля, лишив его межзвёздного навигатора. Сан-Зар ощутимо задрожал. Координационные системы включили аварийный режим, тяжёлые переборки перекрыли сектора, отрезав их друг от друга. В рубке вспучился и опал гигантской кляксой отныне и навсегда мертвый штарм. Ганноган на мгновение лишился всей энергии, оглох и ослеп, темнота наполнила коридоры и остановила процессы жизнеобеспечения корабля. Но недаром Сан-Зар был одним из самых хитроумных изобретений гоков. Он встряхнулся и ожил, заголосили сирены, всполошено забегали по стенам световые блики аварийный сообщений.
А Татьяна пришла в себя и сделала первый вздох. Словно из комы из вышла. Оглядела гоков, отчего-то молча столпившихся вокруг неё и ту. И вдруг увидела, что около стат-боксов стоят сатианеты. Много сатианетов. Сотня или больше. И их глаза желты той самой ненавистью, которой Татьяне так не хватало ранее.
Дети Сатианы вернулись из небытия в свой День Гнева.
* * *
На мгновение все застыли, словно актеры в финальной сцене «Ревизора». Не шевелились ярко засиневшие гребешки и тентакли гоков; сатианеты, выстроившиеся, словно на плацу, рядом со своими стационарными тюрьмами, кажется, даже не дышали; не двигались представители делегации – все осознавали необратимость происходящего. Секунды тоже замедлились. Лишь пришедшая в себя Татьяна с изумлением, ужасом и каким-то отчаянным весельем закрутила головой, пытаясь взять себя в руки после произошедшего и разобраться в том, что натворила. И не дать себе впасть в панику.
Полная тишина колпаком накрыла зал. Переборки, перекрывшие сектора ганногана, не спешили менять положение – Сан-Зар, хоть и оправился немного после распада штарма, не торопился выходить из аварийного режима, тем более что на третьей палубе сложилась угрожающая обстановка, в самом эпицентре которой находился единоличный хозяин ганногана.
Гру-Хак среагировал первым. Молниеносно двинулся к Татьяне Викторовне. Казалось, его движение невозможно остановить, как движение дамасского лезвия – синеватого, стремительного, смертоносного. Но оба ту синхронно сделали шаг вперёд, прикрыв её собой. Неслышно подошедший СиРиЛион встал рядом с ними.
Гоки из группы сопровождения подтянулись к своему руководителю, взяв делегацию в кольцо. В отличие от остальных присутствующих, большая часть их была вооружена. Стволы полупрозрачных орудий вытянутой формы смотрели как внутрь круга, так и наружу – на извечных врагов.
– Распорядитель Гар-Зан, – громко сказал Гру-Хак. – Сектор не открывать, по моему приказу будьте готовы понизить количество кислорода в воздухе до критического.
Поскольку гок ни к кому конкретно не обращался, Татьяна поняла, что он разговаривает с капитаном ганногана, и нарочно делает это вслух, дабы предупредить действия со стороны сатианетов.
Она прислушалась к себе, и с радостью убедилась, что СЭТ работает, в отличие от средств связи представителей Ассоциации – Э с интересом ждал развития событий. Ощутив, что Хозяйка слышит его, Управляющий Разум сообщил, что транслирует происходящее на М-63. Что корабли Ассоциации предупреждены и построены в боевой порядок, а Жала роидов повёрнуты к Сан-Зару.
Перед глазами Татьяны встало вдруг лицо Тсалита. «У идущих на смерть не может быть друзей» – сказал он однажды, покидая Лазарет. Почему это вспомнилось именно сейчас? Она колебалась. Ошибка могла бы обойтись слишком дорого, но сердце подсказывало, что старый броненоссер должен знать о том, что происходит на ганногане в это мгновение. И она отдала Э приказ разыскать его и передать информацию.
Раздавшийся неожиданно шелест напомнил движение крыльев туч саранчи и заставил оружие дёрнуться в тентаклях держащих его гоков. Это сатианеты начали понемногу двигаться, потягиваться, неспешно разминать затёкшие члены. Они делали первые за долгое время шаги, пододвигались друг к другу. Вскоре помещение оказалось чётко разделено невидимой границей. Война, ранее таящаяся в углах, широким шагами вышла из укрытия.
